RARUS'S GALLERY

Въ библиографии вопросъ о книжныхъ редкостяхъ составляетъ совершенно самостоятельный отделъ и требуетъ тщательнаго изучения, но на практике у насъ понятие „книжная редкость" обобщилось донельзя; стоитъ только просмотреть многотомные „Материалы" Березина-Ширяева, такия-же многотомныя „Описания редкихъ книгъ" А. Е. Бурцева, длинный рядъ всякихъ антикварныхъ каталоговъ, и мы увидимъ, какъ легко привешивается этотъ ярлыкъ редкости на самыя обычныя книги. Но главную неурядицу вноситъ сюда все-таки смешение понятий „книжная редкость" и "распроданная книга". Поэтому для надлежащей ориентировки въ этомъ вопросе необходимо установить некоторыя общия положения, а именно: книга можетъ быть распродана и редко встречаться въ продаже, но это вовсе не значитъ, что она редкость вообще, такъ какъ большее или меньшее число экземпляровъ ея хранится въ разныхъ библиотекахъ, откуда они редко лишь попадаютъ на антикварный рынокъ. Подобную изданную въ сотняхъ или даже тысяче экземпляровъ книгу, только вышедшую изъ обыкновенной продажи, никоимъ обра¬зомъ нельзя считать и называть „библиографической или книжной редкостью" въ настоящемъ значении этого слова. Про нее можно сказать одно: „распродана и редко встречается въ продаже", но для подлинной редкости она не имеетъ ея основного признака — абсолютно малаго числа существующихъ экземпляровъ. Въ этомъ направлении сбивается даже такой авторитетный изследователь русскихъ редкихъ книгъ, какъ Ив. Мих. Остроглазовъ, который въ Списокъ своихъ книжныхъ редкостей включилъ некоторыя просто распроданныя издания, первоначально вышедшия въ довольно значительномъ числе экземпляровъ, напр.: № 48 — Дневникъ камеръ-юнкера Берхгольца (600 экземпляровъ); № 49 — Дневникъ Корба (700 экземпляровъ). Книжной или библиографической редкостью можетъ быть только книга, существующая — въ силу известныхъ специальныхъ причинъ — въ маломъ числе экземпляровъ. Это положение основное и безспорное. Весь вопросъ только въ томъ, какия книги принадлежать сюда. Первымъ, давшимъ интересный, хотя и далекий отъ полноты Списокъ русскихъ книжныхъ редкостей, былъ Геннади. Известный трудъ его по этой части вышелъ въ 1872 г. и, несмотря на 30-летнюю давность, не потерялъ своего значения и до сихъ поръ. Начальное разсуждение Геннади о редкихъ книгахъ вообще, а о русскихъ въ особенности, остается неизменной схемой для всехъ последующихъ библиографовъ по той простой причине, что въ вопросе этомъ поневоле приходится наталкиваться на одни и теже данныя. Я лично только совершенно не согласенъ съ разсуждениемъ Геннади объ условно редкихъ книгахъ. О нихъ онъ говоритъ, следующее: „Часто редкость книги бываетъ относительная и происходить отъ разныхъ причинъ, совершенно „случайныхъ и временныхъ. Иногда при недостаточныхъ „данныхъ даже трудно бываетъ определить, действительно-ли редка книга, или только слыветъ редкою? Это особенно относится къ русскимъ библиографамъ, которымъ „нужно руководствоваться собственнымъ опытомъ и познаниями, по скудости нашихъ каталоговъ и неопределенности сведений, доставляемыхъ книгопродавцами. Надобно сказать, что есть сочинения, которыхъ редкость мнимая, прославляемая только по произволу какого-нибудь составителя каталога, или по пристрастию слишкомъ ревностного любителя и наконецъ по разсчетамъ книгопродавца. „Редки относительно сочинения многотомныя, большия „и ценныя. Такия сочинения обыкновенно распределяются .,по большимъ библиотекамъ и затемъ ихъ остается не „много въ обращении", (стр. 14—15). Здесь Геннади тоже смешиваетъ понятие „распроданное издание" съ книжной редкостью, хотя и называетъ ее условною. Вообще условныхъ редкостей для истаго библиофила быть не должно; каждую условную редкость всегда можно отнести, по надлежащемъ изследовании, къ известной категории: или это окажется подлинная редкость, или издание распроданное, или просто ценное, или наконецъ фикция редкости. Въ сомнительныхъ случаяхъ лучше оставить вопросъ открытымъ, чемъ зарегистровывать такую книгу въ разрядъ редкостей. Затемъ наша библиофильская практика не признаетъ и среди книгъ, существующихъ въ маломъ числе экземпляровъ, за редкости все сочинения по части математики и входящихъ въ ея циклъ прикладныхъ наукъ, техники, медицины и естествознания. Библиофилы ищутъ обычно свои редкости среди сочинений, имеющихъ не профессионально-специальный характеръ, а трактующихъ о вопросахъ общеинтересныхъ: философско - богословскихъ, историческихъ, географическихъ, юридическихъ, литературныхъ и художественныхъ. Такимъ образомъ, напр., любая медицинская или матема¬тическая книжка, будь она отпечатана въ 1—2 экземплярахъ, хотя и будетъ представлять редчайшее издание, не явится, въ силу своей специализации, библиофильской редкостью. Поэтому говоря о книжныхъ редкостяхъ, я буду иметь въ виду лишь обще-библиофильския редкости. Къ подлиннымъ или безусловнымъ книжнымъ редкостямъ относятся следующия категории ихъ:

1) Инкунабулы, которыми у насъ являются книги, печатанныя на церковно-славянскомъ языке въ XV и XVI веке. Что-же касается первенцевъ гражданской печати, выпущенныхъ въ царствование Петра Великаго после 1708 г., когда появилась первая напечатанная этимъ шрифтомъ книга „Геометриа славенски землемерие iсдадеся новотипографскимъ тиснениемъ", то надо заметить, что къ под-линнымъ редкостямъ изъ нихъ относится сравнительно небольшое число, такъ что, имея дело съ изданиемъ того времени, мы получаемъ указание на возможность редкости, но не признакъ ея.

2) Книги, печатанныя въ заведомо-маломъ числе экземпляровъ, не свыше, напр., 60, причемъ чемъ отдаленнее годъ ихъ выхода, темъ оне, конечно, реже, такъ какъ часть съ течениемъ времени неминуемо утратилась. Почти все издания этой категории не назначаются въ продажу. Оттого, если на книге указано, что она напечатана „не для продажи", „для друзей", „для немногихъ" и т. п., то это можетъ служить достаточнымъ основаниемъ, чтобы преимущественную часть такихъ изданий отнести, по наведении необходимыхъ справокъ, къ числу редкостей. Этотъ-же характеръ носятъ ииздания, выпущенныя изъ не профессио¬нальныхъ любительскихъ типографий. Сюда принадлежать также многия правительственныя и общественныя издания, печатавшияся по разнымъ специальнымъ поводамъ для теснаго круга прикосновенныхъ должностныхъ лицъ, часто съ отметкою „секретно" или „конфиденциально" (Опытъ составления каталога правительственныхъ и общественныхъ изданий сделалъ въ 1886 г. В. И. Межовъ, выпустивъ на средства Н. Г. Мартынова „Вкладъ правительства, ученыхъ и другихъ обществъ на пользу русскаго просвещения", (Спб.), но, объясняя въ предисловии неудачу, постигшую во многихъ казенныхъ учрежденияхъ его попытку собрать сведения объ ихъ изданияхъ, Межовъ самъ заявляетъ, что въ его трудъ найдутся немалые „ошибки, пропуски и всякаго рода несовершенства"), и большая часть родословий дворянскихъ фамилий. Кроме того сюда же должны были-бы относиться и многие отдельные оттиски статей, помещенныхъ въ сборникахъ, журналахъ и газетахъ, печатанные, по большей части, не для продажи, въ ограниченномъ числе экземпляровъ. Но въ виду громаднаго и постоянно возрастающаго числа оттисковъ, на ряду съ ничтожностью содержания массы ихъ и при незначительной (за немногими исключениями) цене попадающихъ на рынокъ экземпляровъ, причисление оттисковъ огуломъ къ редкостямъ переполнить и обезценитъ составъ этихъ последнихъ чрезвычайнымъ баластомъ. Поэтому, хотя по числу экземпляровъ большинство оттисковъ и является библиографическими редкостями 2-й категории, но при регистрации ихъ следуетъ быть какъ можно строже, такъ что оттискъ, подобно Петровскому изданию, намекъ на редкость, но не признакъ ея. Более смело изъ числа оттисковъ можно причислить къ редкостямъ оттиски изъ старыхъ журналовъ и газетъ, напр. до 60 годовъ прошлаго XIX века, и оттиски изъ „Журнала Министерства Народнаго Просвещения,,, издаваемые, по большей части, въ Маломъ (около 50) числе экземпляровъ и представляющие произведения научно-литературнаго или историческаго содержания. Тоже въ общихъ чертахъ надо сказать и о диссертацияхъ (я лично большой любитель и собиратель оттисковъ и диссертаций, относящихся къ интересующимъ меня отделамъ, причемъ изъ опыта убъдился, что большинство ихъ, действительно, принадлежитъ къ очень ръдкимъ печатнымъ произведениямъ). Типичными редкостями второй категории являются печатныя произведения, оттиснутыя въ одномъ или двухъ экземплярахъ. Изъ нихъ мне известны: бывший въ библиотеке Н.И. Носова и считаемый за уникъ: Карманный календарь Его Императорскаго Высочества Государя Великаго Князя Павла Петровича на 1761 годъ. Затемъ оттиснутые въ двухъ экземплярахъ: а)Въ память о девятомъ Iюне I867. Барону Модесту Андреевичу Корфу во день пятидесятилетия его службы 9 июня I867 г. Спб. Тип. Императорской Академии Наукъ. 4° 221 стр. Одинъ экземпляръ этого сборника былъ поднесенъ сослуживцами барону М. А. и теперь, вероятно, находит¬ся у его наследниковъ, а второй хранится въ Императорской Публичной Библиотеке; б) Bibliotheque Imperiale publique de 'St.-Petersbourg. Tableau comparatif des encheres de 1854 avec les prix de librairie et ceux des ventes precedentes. Imprime a deux exemplaires. St.-Petersbourg. 1854. 4° 18 стр. (Геннади. Литература русской библиографии, № 349) Одинъ экземпляръ—въ Императорской Публичной Библиотеке въ Спб., а второй въ моей, куда онъ поступилъ изъ библиотеки С. А. Соболевскаго и в) Catalogue de la bibliotheque de ma Sophie, Imprime a deux exemplaires. Moscou. 1828. Impr. d" Auguste Semen. (18°) 54 стр. (Чертковъ. М. 1838, стр. 481 и Геннади. Литература рус. библиографии, № 595). Число изданий, выпускаемыхъ въ маломъ количестве экземпляровъ, чрезвычайно увеличивается съ каждымъ годомъ, причемъ все труднее становится ихъ регистрация, такъ какъ многия подобныя издания, не проходя чрезъ общую цензуру, нигде не оставляютъ по себе следа, и узнавать о нихъ удается лишь случаемъ. Къ редкостямъ второй категории надо причислить также особые экземпляры обычныхъ книгъ, печатанные съ какими-нибудь особенностями, въ маломъ всегда числе: на цветной бумаге, бристольской, картоне, пергаменте, шелку, съ огромным полями, цветнымъ шрифтомъ, съ особыми бордюрами или украшениями, съ большимъ, чемъ обыкновенно, числомъ снимковъ или другихъ приложений, и кроме того корректурные экземпляры многихъ книгъ, часто представляющие не мало вариантовъ и пропусковъ противъ изданнаго впоследствии текста. Отмечу кстати, что иногда одинаковые, повидимому, экземпляры отличаются другъ отъ друга некоторыми приложениями или страницами, чемъ изобиловали, напр., многия издания И. П. Сахарова.

3) Издания, уничтоженныя по распоряжению правитель¬ства, суда или цензуры, истребленныя самими авторами, погибшия во время пожаровъ, наводнений, въ море и пр.: но здесь для признания редкости необходимо, чтобы фактъ уничтожения или гибели всего издания былъ установленъ более или менее авторитетно, и тогда единичные уцелевшиe экземпляры приобретаютъ высокую ценность и тщательно разыскиваются. Изъ целыхъ группъ такихъ изданий известны более всего выпущенныя въ царствование Iоанна Антоновича, съ упоминаниемъ о немъ, какъ объ Императоре, или съ именемъ Анны Леопольдовны, какъ Правительницы, и тщательно истребленныя при Императрице Елизавете Петровне. Затемъ при Петре II уничтожали, хотя и неособенно старательно, печатныя произве¬дения, въ которыхъ говорилось неблагоприятно о Царевиче Алексее Петровиче. Если-же издание подверглось уничтожению или запрещению, после того какъ значительное число экземпляровъ его успело уже поступить въ обращение, откуда они не были изъяты, то относить его къ редкостямъ нельзя. Русския запрещенныя издания, печатанныя за границей, тоже не могутъ считаться редкостями, такъ-какъ тамъ ихъ можно иметь сколько угодно, а трудно доставать ихъ лишь въ России. Среди запрещенныхъ и уничтоженныхъ изданий, печа¬танныхъ въ России, приходится, между прочимъ, искать многие изъ такъ называемыхъ „новыхъ книжныхъ редкостей", противополагаемыхъ Геннадиевскимъ и Остроглазовскимъ, напр.: 1) Летурно. Происхождение нравственности. 2) Биографическая библиотека Ф. Павленкова, М. Н. Катковъ. Спб. 1892. 3) Брандесь. Главныя течения литературы XIX ст. 3-я часть. Реакция во Франции. Я назвалъ некоторыя наиболее известныя почему-то заглавия, но, конечно, самый обильный по этой части материалъ могутъ дать архивы и дела цензурныхъ комитетовъ, къ которымъ долженъ будетъ обязательно обратиться будущий изследователь новейшихъ редкостей, созданныхъ запрещениемъ, а также оффициальные списки запрещенныхъ изданий. Мне разсказывалъ одинъ книжный торговецъ, что несколько летъ тому назадъ онъ былъ приглашенъ для покупки книгъ въ домъ некоей графини А., покойный мужъ которой служилъ въ цензуре. Тамъ ему предложили осмотреть и купить целое собрание печатанныхъ въ России и запрещенныхъ или уничтоженныхъ книгъ, числомъ 1500—2000 званий, которое графъ А., благодаря своему служебному положению и какъ самъ библиофилъ, легко составилъ себе изъ числа конфискованныхь книгъ. Конечно, торговецъ отказался отъ такого неподходящего товара, но разсказъ этотъ можетъ служить достаточной иллюстрацией, какъ обширенъ и великъ отделъ этихъ запрещенныхъ цензурою библиографическихъ редкостей." Подобное-же богатейшее собрание находится еще и въ другой библиотеке одного изъ крупныхъ русскихъ библиофиловъ, ныне здравствующаго. Затемъ къ настоящей категории принадлежать некоторыя изъ изданий, проданныхъ на весь и указанныхъ, напр., у Пекарскаго („Наука и литература въ России при Петре Великомъ") и у Сопикова, откуда списокъ ихъ перепечаталъ В. Н. Рогожинъ въ своемъ „Указателе къ Сопикову", причемъ онъ пишетъ объ этомъ списке очень осторожно и правильно, что таковой „можетъ служить до некоторой степени основаниемъ и объяснениемъ къ суждению о причинахъ редкости некоторыхъ книгъ". Действительно, здесь надо быть, какъ и при регистрации редкостей отъ запрещения, весьма осторожнымъ, такъ какъ число экземпляровъ, разошедшихся до весовой продажи, могло оказаться сравнительно значительнымъ и поэтому для зачисления въ редкости подобныхъ изданий необходимо темъ или другимъ путемъ установить общее число всехъ отпечатанныхъ экземпляровъ и число проданныхъ на весь. Если разность этихъ двухъ цифръ будетъ малая, то можно считать уцелевшие экземпляры редкими. Если-же такихъ сведенй добыть нельзя, то относить проданныя на весь издания къ редкостямъ только въ силу весовой продажи части ихъ, конечно, не следуетъ. Кроме того часто бываетъ, что издание выходить въ светъ съ перепечатанными или совершенно исключенными страницами, и тогда экземпляры первоначальнаго вида делаются редкостями. Кь числу наиболее прославленныхъ примеровъ этого рода относится такъ называемая „Радищевская" страница (249—250) въ 4-мъ т. Сопикова. Въ этомъ-же томе есть другая также перепечатанная „Пономаревская" страница (181—182), которая попадается еще реже Радищевской. Перепечатанныхъ страницъ встречается мно¬го въ изданияхъ последнихъ сорока летъ, и на нихъ есть также специальные любители.

4) Далее следуютъ книги, издание которыхъ почему либо не состоялось, причемъ некоторыя остались даже недопечатанными. Немногие экземпляры ихъ, случайно ускользнувшие изъ типографии и уцелевшие отъ неизбежнаго уничтожения всей массы напечатанныхъ листовъ, какъ макулатуры, представляютъ также патентованную редкость, но при этомъ надо заметить, что все почти известныя редкости этого сорта принадлежатъ къ области изданий прежняго времени и довольно подробно описаны у Геннади и Остроглазова. Изъ редкостей более позднихъ я знаю лишь каталогъ библиотеки Нежинскаго лицея (около 1882—3 г.) и II-й томъ труда Н. В. Воскресенскаго „Пятидесятилетие Воронежскихъ, Губернскихъ Ведомостей" (Воронежа, 1901 г.). Однако надо думать, что такихъ изданий найдется вообще не мало, но въ библиографии они почему-то совершенно неизвестны, и было-бы очень интересно, если-бы кто нибудь взялъ на себя трудъ сделать въ этомъ направлении необходимыя изыскания. Работа его, наверное, назвала-бы намъ несколько новыхъ книгъ, а пока приходится повторять зады.

5) Помимо такихъ документальныхъ редкостей мы имеемъ еще рядъ изданий, подлежащихъ зачислению въ кате¬горию редкостей по даннымъ опыта и антикварно-любительской практики. Действительно, если наблюдние указываетъ, что известное издание совершенно не встречается на книжныхъ рынкахъ, что его редко можно найти не только въ частныхъ библиотекахъ, но и въ государственныхъ книгохранилищахъ, что, наконецъ, самое существование его известно очень немногимъ, то подобное издание приходится также отнести къ редкостямъ, хотя-бы мы и не могли точно установить причинъ его редкости. Съ одной стороны редкость настоящей категории обусловливается или малымъ числомъ напечатанныхъ экземпляровъ или уничтожениемъ издания или совершеннымъ не выходомъ его въ светъ, но только мы этого до поры до времени не знаемъ. Если же это удастся выяснить, то редкости пятой категории переходятъ во 2-ю, 3-ю или 4-ю категорию; пока-же оне являются редкостями, такъ сказать, фактическими. Съ другой стороны сюда-же относится большинство изданий, зачитанныхъ и уничтоженныхъ временемъ (старинные песенники, сказки, календари, азбуки, детския книжки, книжныя росписи XVIII столетия, лубочные романы и повести) или старинныя-же летучия издания, посвященныя, большею частью, злобамъ дня, съ знаменитыми Ростопчинскими афишами и Наполеоновскими прокламациями во главе. Къ этой-же категории должны были-бы, въ сущности относиться и инкунабулы, но, въ виду того почета, которымъ повсеместно окружаются общемировыя и собственныя нацииальныя колыбельныя издания, инкунабулы всеми библиографами выделяются въ особый самостоятельный отделъ книжныхъ редкостей, выдвигаемый обычно впередъ всехъ другихъ. При отнесении книгъ къ фактическимъ редкостямъ необходимо быть возможно осторожнее, чтобы не впасть въ преувеличение или пристрастие, для чего следуетъ приводить все известныя описывающему основания и подробности, а не ограничиваться бездоказательной отметкой " редкость". Такъ какъ фактическия редкости создаются исключительно временемъ, то оне обычно принадлежатъ къ числу старинныхъ книгъ, и ни одной фактической редкости новейшаго происхождения мы не найдемъ, такъ-какъ эти последния редкости всегда будутъ иметь за собой вполне определенное документальное прошлое, которое и поможетъ намъ отнести ихъ ко 2-й, 3-й или 4-й категориямъ. Число фактическихъ редкостей постепенно, съ течениемъ времени, должно увеличиваться, какъ это вполне логически вытекаетъ изъ самого порядка вещей, и здесь приходится значительно расширять прежния рамки и добавлять рядъ новыхъ изданий. Въ моей библиотеке, напр., имеется одна книга 1826 года, принадлежащая къ числу исключительныхъ фактическихъ редкостей, но почему-то обойденная молчаниемъ и Геннади, и Остроглазовымъ, и другими библиографами редкихъ книгъ. Это „Библиографический каталогъ российскимь писательницами" С. Руссова, вкратце описанный лишь въ „Материалахъ" Березина-Ширяева 1873 года (стр. 310), изъ собрания котораго и поступила ко мне эта книга. Кроме своего, я знаю еще экземпляръ въ Щаповской библиотеке; въ Румянцевскомъ Музее, хотя и нашлась каталожная карточка, но самой книги въ натуре не оказалось. Въ каталогахъ какъ учреждений, такъ и частныхъ лицъ этого издания я не встречалъ, какъ не встречалъ его въ своей практике и богатый книжнымъ опытомъ П. П. Шибановъ, въ каталогахъ котораго Руссовский „Каталогъ" раза три встречался только въ спискахъ дезидератъ, равно какъ и въ катало¬гахъ петербургскаго книжнаго антиквария 80-хъ годовъ Мартынова. Въ силу какихъ обстоятельствъ сталъ такъ исключительно редокъ этотъ каталогъ, я нигде не могъ найти указаний, и мне остается только констатировать фактъ его редкости.