RARUS'S GALLERY

Струйский Н.Е. Апология к потомству. СПБ, 1788.

Еще с 1756 года при Московском Университете была основана типография с принадлежащей к ней словолитней. Одновременно с типографией была заведена и книжная лавка, помещавшаяся в доме университета на Моховой улице. О первоначальном снабжении типографии Московского Университета нужными пособиями состоялось следующее постановление сената: «1756 г., марта 5 дня, Правительствующiй Сенатъ при подписанiй журнала, учиненнаго по доношенiю оному Московскимъ Императорскимъ Университетомъ, объ учрежденiи оному Университету типографiи и книжной лавки по протчемъ, имели разсужденiе. Понеже Правительствующему Сенату не безъизвъстно, что въ Москве на печатномъ дворе въ типографiи ведомства святейшаго Правительствующаго Синода имеются гридоровальныя доски съ принадлежащими къ тому инструментами, и печатные разные куншты прежнихъ переводовъ и сочиненiй, и книги математическiя и историческiя и протчiя къ гражданству принадлежащiя, а не духовныя, что печаталось до учрежденiя въ Санктпетербурге Академiи Наукъ, которыя до Синодальной типографiи не принадлежать, и, следовательно, безъ всякаго действа лежать праздно, того ради, приказали въ святъйшiй Правительствующiй Синодъ сообщить веденiе, и требовать имеющiяся въ Московской Синодальной Типографiи на печатномъ дворе медныя гридоровальныя доски съ принадлежащими къ тому инструменты, и печатные разные куншты, прежнихъ переводовъ и сочиненiй, и книги математическiя, или историческiя и протчiя, къ гражданству принадлежащiя, а не духовныя, что отыщется, отдано было для учреждающейся ныне вновь при Университете въ Москве типографiи въ Московскомъ Университете, а что какихъ гридоровальныхъ досокъ и протчаго принадлежащаго къ гражданству на печатномъ дворе отыщется, и въ Московскiй Университетъ отдано будетъ, о томъ соблаговолено бъ было въ Правительствующiй Сенатъ сообщить, и въ канцелярiю главной артиллерiи и фортификацiи послать указъ и велеть, не имеется ли и в ведомствъ оной вышеписаннаго жъ, подать въ Правительствующiй Сенатъ рапортъ немедленно, а въ Московскiй Университетъ послать указъ же, а въ Сенатскую контору для ведомства сообщить веденiе. Подлинный за подписанiемъ Правительствующаго Сената. Протоколистъ Василiй Флеровъ» (249). Несмотря на то, что, кроме Университетской типографии и Сенатской, других гражданских типографий в Москве тогда не было, Университетская типография едва приносила 2.000 руб. в год дохода, и в 1778 г. материальная ее часть была в упадке. Книжная лавка шла плохо. В этот год куратором Московского Университета был назначен поэт и беллетрист M. M. Херасков, имя которого неразрывно связано с Московским Университетом в течение 24 лет. Хераскову обязано русское просвещение и тем, что на пользу его стал действовать в обширных размерах Н.И. Новиков. Деятельность частных типографий началась с 1 марта 1771 г., когда дана была Гартунгу первая привилегия на устройство в Петербурге типографии для печатания исключительно иностранных книг, причем поставлено непременным условием разрешения печатать ему книги, «кои непредосудительны ни Христiанскимъ законамъ, ни Правительству, ниже добронравiю» и «все то, что только въ его типографiи къ печати отъ кого принесено, или самимъ имъ изъ чужихъ краевъ выписано будетъ, напередъ, не приступая къ работе, объявлять... И безъ свидетельства Академiи Наукъ и безъ ведома Палицiи, отнюдь не печатать». Таким образом, мы видим, что свидетельствование книг и разрешение к их печатанию лежало на обязанности только Академии Наук, а объявлений — на полиции. Три года спустя открыл в Петербурге типографию Вейтбрехт, к которому в 1776 году присоединился Шнор, и им было разрешено печатать и русские книги. Разрешение и свидетельствование светских книг оставалось на обязанности Академии Наук, а духовных поручалось лицу «определенному отъ Св. Синода» (250). Открытие частных типографий разрешалось только по особой привилегии сената. 24 января 1773 г. был издан указ об учреждении типографий при губернских правлениях, в облегчение, как сказано в указе, «излишняго приказно-служителямъ затрудненiя, а паче къ постепенному выполненiю налагаемыхъ по входящимъ документамъ резолюцiй». Короче говоря, главной причиной появления губернских типографий было желание упростить делопроизводство, сильно разросшееся со времени открытия губернских учреждений. Однако провинциальные города воспользовались этим гораздо позже ввиду трудности устройства типографий в провинции и отсутствия средств, которые не были отпущены. В 1780 г. было указано: «дабы все переведенныя или сочиненныя книги и письма, въ которыхъ упоминаются какiя-либо Богословскiя до веры Закона Христiанскаго принадлежащiя разсужденiя, когда оныя будутъ для печатанiя, прежде присылаемы были для разсмотренiя и апробацiи изъ С. Петербургскихъ Типографiй въ Синодъ, а изъ Московскихъ въ Синодальную Контору; безъ апробацiи же Синода или его конторы печатать ихъ... строжайше запретить» (251). 15 января 1783 года был издан указ о разрешении каждому заводить где угодно «вольные» типографии. Указ предписывал «типографiи для печатанiя книгъ не различать отъ прочихъ фабрикъ и рукоделiй». Для устройства типографий не требовалось никаких дозволений: надо было лишь дать знать местной управе благочиния, наблюдая, чтобы в книгах не было ничего «противнаго законамъ Божьимъ и гражданскимъ или же къ явнымъ соблазнымъ кланящагося». Благодаря этому указу, количество выходивших книг значительно увеличилось: так, в пятилетие с 1785 по 1790 г. число книг, издаваемых ежегодно, увеличилось в 3,5 раза по сравнению с началом царствования Екатерины II. С появлением указа 1783 г. о вольных типографиях, в Петербурге открылись типографии: Брейткопфа, Вильковского, Гека, П. Богдановича, Крылова и Мейера. Типография Вейтбрехта была названа Императорской, а Шнор основал свою собственную типографию, считавшуюся в то время одной из лучших в России. Он завел у себя арабский шрифт, которым напечатал три издания Корана. Типографское дело, считавшееся ранее делом казенной монополии, было поставлено таким образом на путь частной предприимчивости. Вместе с этим возвысилось значение писателя и его общественная роль. После 1783 г. в Москве открылись типографии: Гиппиуса, Пономарева, Анненкова, Зеленникова, Лопухина, Новикова, Типографической Компании, Решетникова и Селивановского. Указом 1783 г. прежде других воспользовались раскольники, долгое время принужденные печатать свои книги тайно, и проявили в этом отношении энергичную деятельность. Особенное развитие книгопечатание раскольников получило в посаде Клинцах Суражского уезда, Черниговской губернии (252). Посад Клинцы — чисто раскольничий, он принадлежал к числу 17 стародубских слобод, образовавшихся после стрелецкого мятежа из бежавших от преследования последователей старой веры. В 1784 г. купцы клинцовского посада Рукавишников и Желязняков, а в 1786 г. — Федор Карташев официально открыли типографии. Но еще до получения разрешения Рукавишников и Желязняков тайно печатали книги; так, Сопиков (253) указывает на издание: «Диоптра, альбо зерцало о выражении живота людскаго на сем свете», напечатанную в Клинцах еще в 1781 г. В.М. Ундольский (254) указывает на «Минею общую», напечатанную в Клинцах в 1782 г. После указа 1783 г. в раскольничьих типографиях в Клинцах печатали по 10 листов в день, и печатание производилось беспрерывно около 2-х лет. В 1787 г. владельцы типографий обратились к директору экономии на Нижегородской ярмарке Прокудину за разрешением торговать своими книгами. Представленные книги Прокудину показались подозрительными, он представил их по начальству, дело дошло до синода, приказавшего освидетельствовать типографии. Когда произошло освидетельствование, то оказалось, что в двух типографиях книг совсем не было, а в третьей найдены были только 60 Букварей да Часовник со святцами. Очевидно, раскольники успели все припрятать. В 1787 г. последовал указ, которым воспрещалось всем светским типографиям печатать церковные книги. Прокудин, бывший таким образом виновником закрытия клинцовских типографий, был тем самым лицом, на неблаговидные проступки которого. Я.П. Чаадаевым, отцом известного П.Я. Чаадаева, была издана в 1794 году в Москве в Университетской типографии у Ридигера и Клаудия книга, под заглавием: «Дон Педро Прокодуранте, или наказанный бездельник, комедия сочинения Кальдерона де-ла-Барка. С Гишпанскаго на Российский язык переведена в Нижнем Новгороде», 8°, 126 стр. (255). Прокудин, чтобы уничтожить обличительную для него книгу, скупал экземпляры ее, сколько было возможно, и истреблял их. Остроглазов указывает на 2-е издание этой книги того же 1794 г., с таким же числом страниц, без обозначения типографии, неизвестное нашим библиографам. Книга эта, сколько известно, представляет первую в провинции попытку посредством печатного слова бороться с злоупотреблениями местных властей. Раскольники печатали свои книги в клинцовских типографиях, указывая местом печати польские города: Варшава, Вильно, Гродно, Почаев, Несвиж. Заказы старообрядцев выполнялись также в Могилевской типографии, где русский шрифт разрешено было иметь в 1776 году (256). Указ 1783 года вызвал появление типографий даже в селах, где помещики-книголюбы открывали их на собственный счет (257). Существует указание П.А. Бартенева о том, что в селе Пехлеце, Рижского уезда, Рязанской губ., принадлежавшем Н.И. Новикову, существовала типография, но что именно в ней было напечатано — неизвестно, по крайней мере в библиографических трудах Сопикова, Анастасевича, Смирдина, Губерти и др. не указано ни одного издания, вышедшего из-под станка пехлецкой типографии. Предполагают также, что тайная типография была в сельце Немцове, Малоярославецкого уезда, Калужской губ. в имении А.Н. Радищева, в которой было напечатано его «Житие Ф. В. Ушакова». Семенников считает, что предположение о существовании типографии в селе Немцове особых оснований не имеет. Типография А.Н. Радищева в Петербурге помещалась на Грязной ул. (Николаевская) в собственном его доме и была им открыта в 1789 г. Станок и шрифты А.Н. Радищевым были приобретены у Шнора (258). Существует опера кн. Белосельского-Белозерского «Оленька, или первоначальная любовь», с пометкой «Село Ясное 1796», 8°. Была ли там типография, или же пометка эта означает место сочинения оперы — неизвестно. Наконец, есть указание (259) на существование типографии в селе Давыдовке Ярославской губ. Более подробные сведения мы имеем о двух сельских типографиях: Н.Е. Струйского и И.Г. Рахманинова. Что касается первой из них, то о ней мы уже говорили выше. Кн. И. М. Долгорукий (260) сообщает, что Струйский не печатал ничего чужого в своей типографии, а исключительно свои сочинения и сделал исключение лишь для него, напечатав в Рузаевке сочиненный кн. И.М. Долгоруким «Камин» и песенку, посвященную Долгоруким своей жене; песенка эта была отпечатана на атласе. Тот же Долгорукий указывает, что на свою типографию Струйский не жалел никаких расходов, и типография была превосходно оборудована: отличный чистый и четкий шрифт (приобретенный у Шнора в Петербурге), александрийская бумага и превосходные виньетки, гравированные на меди, не оставляли желать ничего лучшего. На некоторых изданиях Струйского стоит место печатания «Саранск» — ближайший город к его имению, но все эти издания были печатаны в Рузаевке, там же были отпечатаны и те издания, на которых место печати не указано. В 1796 г. Струйский умер, и типография его закрылась. Шрифты и все оборудование типографии были пожертвованы его наследниками в 1840 г. в Симбирскую губернскую типографию. Совершенно в другом роде был владелец типографии в селе Казинке Тамбовской губ., И.Г. Рахманинов (261). Человек образованный и страстный поклонник Вольтера, он устроил у себя в имении типографию исключительно для напечатания переводов его сочинений. В 1791 году в Казинке было напечатано: «Полное собрание всех до ныне переведенных на Российский язык, и в печать изданных сочинений г. Вольтера. Второе издание с поправлением против прежних, и с присовокуплением жизни сего знаменитаго писателя и многих вновь переведенных его сочинений, кои никогда еще изданы не были». В 3-х частях. На титуле этого издания местом печати назван Козлов. Типография И.Г. Рахманинова существовала недолго; по доносу козловского городничего, она была опечатана; книги же, которых в ней оказалось более 5.200 экземпляров, были конфискованы. И.Г. Рахманинов не пострадал, и это является крайне удивительным, так как Екатерина II как раз перед этим засадила Н.И. Новикова в крепость и сослала А.Н. Радищева в Сибирь. Дело об этой типографии велось до 1797 г., когда она была вместе со всеми книгами уничтожена пожаром. Кроме сочинений Вольтера, до нас не дошло ни одного издания казинской типографии. Существует сведение о том, что в селе Корцове Костромской губ. и уезда, принадлежавшем помещику Никите Николаевичу Сумарокову, была также типография, открытая в 1792 г. Типография эта послужила для устройства Костромской Губернской типографии. Книг, напечатанных с указанием типографии с. Корцова — неизвестно, возможно, что печатавшиеся в этой типографии книги помечались Костромой. В 1804 г. (22 марта) костромской губернатор Кочетов доносил о типографии в с. Корцове: «Поелику та вновь заведенная типографiя не имела дальнейшихъ успеховъ, кроме какихъ-либо незаслуживающихъ вниманiя, то производства в ней никакого почти не было, а единственно работники прiобучались к печатанiю на россiйском языке». Надлежит также упомянуть о походной типографии кн. Г.А. Потемкина-Таврического, взятой им из Военной Коллегии в 1787 г. и находившейся при нем до самой смерти, т.-е. до 1791 г. В 1793 г. она была передана в г. Екатеринослав. Типография эта была прекрасно оборудована, имела пять станков, при чем один из них служил для печатания карт, картин, а также дворянских грамат. Типографом был Иван Генних, находившийся ранее в типографии Военной Коллегии. Печатание производилось на русском, французском, латинском и греческом языках. Латинский шрифт был приобретен Потемкиным во Львове, во время нахождения типографии в Яссах (262). Указ 1783 г. в провинции вызвал появление весьма немногих «вольных» типографий, т.-е. устроенных частными лицами. Первым из провинциальных городов, воспользовавшихся свободой заведения типографий, был Ярославль. Учредителями в 1784 г. этой типографии были: Н.Ф. Уваров, А.Н. Хомутов и Н.И. Коковцов. Здесь же, на родине русского театра, в 1786 г. появился первый областной журнал «Уединенный Пошехонец», являющийся родоначальником всей нашей провинцальной печати. Конечно, появление журнала вызывалось не потребностью общества, а просто литературной забавой наместника, предпринявшего издание журнала в подражание Екатерине II, при участии которой издавался «Собеседник любителей Россiйскаго слова». Красной нитью чрез весь журнал проходит восхваление деяний Екатерины II, которую в пылу восхваления архиепископ Арсений называет даже «святой». Для характеристики общественных убеждений издателей, надлежит отметить, что «Пошехонец» возвысил свой голос против крепостного права. Вместе с этим журнал выказал себя ожесточенным противником евреев. Кроме Ярославля «вольные» типографии возникли в Тамбове, Тобольске и Костроме, но эти типографии возникли и существовали отчасти при содействии правительственной власти. Большую роль в истории книгопечатной деятельности сыграли «Приказы общественного призрения». На обязанности их лежало ведать народное образование, местную медицину и благотворительность. Екатерина II особенно заботилась об этих приказах и, поставив их рядом с высшими местами в губернии, для начала их деятельности ассигновала по 15.000 руб. безвозвратно. Приказам были предоставлены различные способы для увеличения своих капиталов: разрешалось давать деньги под залог имений, устраивать аптеки и т. д. Исследователь литературной и книгопечатной деятельности в провинции в конце XVIII и начале XIX стол., Семенников (263), говорит: «Большая часть губернских типографий в екатерининское царствование содержалась именно этими приказами; но, кроме того, приказы иногда занимались также издательской деятельностью и содержали книжные лавки. Так в Калуге и Симбирске приказы общественного призрения содержали книжные лавки. Калужский приказ занимался книгоиздательством и содержал библиотеку для чтения, а в Тобольске приказ даже издавал журнал «Иртыш, превращающийся в Ипокрену» с 1789 г., т.-е. с первого же года открытия вольной типографии в Тобольске.

Первыми провинциальными городами, в которых появились губернские типографии, были Астрахань и Кременчуг, где они были открыты в 1765 г., затем в XVIII стол. (в хронологическом порядке) типографии были открыты в 23 городах: Калуге, Ярославле, Киеве (гражданская), Тамбове, Тобольске, Нижнем-Новгороде, Костроме, Курске, Перми, Екатеринославе, Харькове, Саратове, Смоленске, Новгороде, Владимире, Вятке, Минске, Симбирске, Чернигове, Воронеже, Каменец-Подольске, Николаеве и Туле. Некоторые провинциальные типографии вовсе не служили для печатания книг, — отчасти вследствие отсутствия желающих издавать их, отчасти же потому, что в иных городах типографии были устроены на столь скромных основаниях, что могли служить только для казенных надобностей. Так мы не имеем никаких сведений о печатании книг в городах: Саратове, Новгороде, Вятке, Минске, Симбирске, Чернигове, Каменец-Подольске и Туле.

В весьма немногих городах книгопечатание было выражением некоторого умственного или литературного движения, возникшего в наиболее просвещенном слое провинциального общества. Так было в Ярославле, где действовали масоны во. главе с генерал-губернатором А.П. Мельгуновым, в Тамбове, где губернатором был Г.Р. Державин, благодаря которому в 1788 г. появились первые провинциальные ведомости — «Тамбовския Известия», в Тобольске, где видную роль играл блестяще образованный сосланный офицер, П.П. Сумароков, в Воронеже, благодаря литературному кружку, во главе с Болховитиновым, впоследствии знаменитым митрополитом Евгением, а также в Смоленске, занимающем первое место по количеству изданий, вышедших в XVIII стол., Курске, Костроме и Нижнем-Новгороде. Характерно, однако, что, напр., в тамбовской глуши были лица, переводившие Гельвеция «Позорище природы», Фенелона, и интересовавшиеся другими философскими вопросами, как напр., Павел Никифоров, переводчик книги «Хаос есть следствие света» (1793). Первой книгой, напечатанной в 1789 г. в Тобольске, был также перевод с французского П.П. Сумароковым английской повести «Училище любви», имевшей такой успех, что в 1791 г. вышло 2-е издание этой книги. В том же Тобольске в 1792 г. вышло «Описание растений Росс. Государства», — перепечатка 1-ой части этого сочинения, вышедшего в 1786 г. в Петербурге (264). Любопытным фактом из истории литературной деятельности в провинции является перевод в Нижнем-Новгороде «Ричарда III» Шекспира, сделанный в 1783 г. (265). В других провинциальных городах возникла только книгоиздательская деятельность. После закрытия вольных типографий в 1796 г., некоторые столичные типографщики стали содержать казенные губернские типографии. Так, московский издатель-типограф, фанатично преданный своему делу, Пономарев, после закрытия его типографии в Москве, стал содержать типографию во Владимире, где в 1797 г. напечатал «Грамматику философских наук» и две книги на латинском языке. Расчет на продажу этих книг, надо полагать, был не на Владимир, а на Москву. Пономарев сумел внушить любовь к типографскому делу и своим сотрудникам, — так, корректором у него был Болховитинов, у него также работал его племянник С.А. Селивановский, впоследствии известный типографщик и издатель, открывший в 1793 г. в Москве собственную типографию. После закрытия вольных типографий С.А. Селивановский был определен смотрителем Черноморской Адмиралтейской типографии в г. Николаеве. В некоторых городах книги издавались исключительно для находившихся в них учебных заведений, так в Киеве — для Академии и в Николаеве — для штурманского училища. В других городах книгопечатная деятельность проявилась очень слабо, и число вышедших в XVIII стол. книг измеряется не десятками, а единицами; к числу таких городов относятся: Астрахань, Кременчуг, Пермь, Екатеринослав и Харьков. Что касается оборудования провинциальных типографий, то для этого служили Москва и Петербург, но в некоторых городах шрифты не выписывались, а отливались на месте в собственных словолитнях, так было, например, в Тобольске. В Курске в 1791 г. нашелся механик Кагельмахер, который в дополнение к привезенным из Москвы шрифтам сам отлил несколько шрифтов, а в 1793 г. курская типография обзавелась собственной словолитней. Москва имела пять типографий: Университетскую, содержавшуюся Новиковым, Типографической Компании, Пономарева, Гиппиуса, Клаудия. В Петербурге частная типографская деятельность развилась шире, там были, не считая казенных, типографии: Брейткопфа, Вейтбрехта, Шнора, Геннинга, Ходжемалова, Геке, Овчинникова и содержавшаяся двумя лицами — Галченковым и Вильковским. Наиболее богатыми по шрифтам и типографским украшениям в XVIII веке были типографии: Академии Наук и Московского Университета, и только две эти типографии издали в XVIII стол. «образцы шрифтов». Так Академия Наук издала их в 1765 и 1784 г.г., а типография Московского Университета — в 1768 и 1796 г.г. Издания эти относятся к библиографическим редкостям первой степени. Казалось бы, что образцы шрифтов, составляя красивый и интересный материал, в полной мере должны были заслуживать внимание наших библиофилов и библиографов; к сожалению, последние, очевидно, ими совершенно не интересовались и смотрели на них как на прейскуранты и рекламные издания, так как образцы шрифтов не указаны ни Бокачевым, ни Сопиковым, ни Смирдиным, и только у Геннади (266) их описано несколько. Из числа позднейших библиографов, Д.В. Ульянинский (267) первый отводит им надлежащее место. Вообще, вопрос о наших шрифтах является совершенно неразработанным. К числу образцов шрифтов может быть отнесена еще вышедшая в 1798 г. в Воронеже книга: «Опыт Воронежской Типограф. Отделение первое. Печатано в Воронежской Типографии, при Губернском Правлении», 8°, VIII + 80 стр. (268), бывшая первой книгой, вышедшей в Воронеже. В ней собраны лучшие произведения того времени: Державина, Дмитриева, Ломоносова, Сумарокова, Хераскова, Княжнина. Издана она на белой плотной бумаге и напечатана разными шрифтами, очевидно, для образца. Во второй половине XVIII века, как известно, у нас появилось большое количество журналов. Среди них особое место занимают «Почта Духов» и совершенно забытый «Беседующий Гражданин», которому в истории русского общественного мнения принадлежит видное место. «Достаточно казать, — говорит П.Е. Щеголев (269), — что он посвящен был разработке вопроса о принципах политической деятельности гражданина и выяснению отношений гражданина к своим согражданам и государству. По своему идейному содержанию журнал очень близок к «Путешествию»: можно сказать, он подготавливал книгу Радищева». Журнал издавался кружком единомышленно настроенных лиц — «Обществом друзей словестных наук». Задачей общества было развитие стройного мировоззрения, в котором необходимость гражданских добродетелей вытекала из посылок этических и философских. Известно нетерпимое отношение Екатерины ко всякому проявлению независимой и свободной мысли и та ревность к отысканию заразы французской, которую она проявляла. С.А. Тучков (270) сообщает, что большая часть членов «Общества друзей словестных наук» были лишены своих должностей, и велено было им выехать из Петербурга. С.А. Тучков ставит кару, постигшую членов общества, в связь с обнаружением в числе его членов Радищева. 27 июля 1787 года вышел указ, которым повелено наблюдать, чтобы ни в одной типографии не печатались, а в книжных лавках не продавались книги церковные или относящиеся к священному писанию, вере или толкованию закона и святости, кроме тех, которые напечатаны в типографиях, состоящих в ведении Синода или изданы Комиссией народных училищ (271). Идя по пути стеснения печатного слова, Екатерина указом 16 сентября 1796 г. (272) упразднила все «вольные» типографии «въ разсужденiи злоупотребленiй, отъ того про исходящихъ», «темъ более, что для печатанiя полезныхъ и нужныхъ книгъ имеется достаточное количество таковыхъ типографiй, при разных училищахъ устроенныхъ». В Петербурге, Москве, Риге, Одессе, а также в Радзивиллове при таможне была учреждена цензура, и без одобрения петербургской или московской цензуры было запрещено издавать какие-либо книги. Само собой разумеется, что указ о запрещении вольных типографий сильно отразился на книгоиздательской деятельности. В 1788 году вышло 439 книг, в 1796 г. —  256, а в 1797 г. —  только 165. Особенно сильный ущерб делу печатания книг указ нанес провинции, так как в силу его все выходившие в России книги должны были подвергаться цензуре или в Петербурге или в Москве. Можно себе представить, к чему это повело при существовавших в то время у нас путях сообщения! Издание журналов в провинции стало совершенно невозможным. При Павле I строгости цензуры достигли своего апогея (273), и издательская деятельность почти прекратилась. В XVIII веке сведения о продающихся книгах печатались в «Санктпетербургских Ведомостях», и первое объявление о продающихся в Академической Палате книгах появилось 21 декабря 1728 г. Иногда сведения эти печатались на отдельных листках, выходивших при «Ведомостях» ввиде приложений: «Суплемент. В четверток 1 дня Генваря 1730 года. При Академии Наук напечатаны в прошедшем годе, и в Книжной Палате имеются следующия новоизданныя книги» (274). Каталоги продажных книг выходили под именем «росписи» или «реестра». Название «каталог» в применении к продажным книгам встречается только в самом конце XVIII стол. Формат «росписей» XVIII стол. — 12° или 8°; выходили они без обложек, иногда с корешками из цветной бумаги, только в самом конце века стали появляться на них бумажные обложки, печатные же не встречаются вовсе. «Реестры новым книгам» печатались не только отдельными брошюрами, но и отдельными листками, без заглавного листа и означения года и места печати; в последнем случае они раздавались покупателями бесплатно и часто приброшюровывались к вновь выходившим книгам в конце их; о выходе этих «реестров» из печати и о выдаче их и продаже делались публикации в Московских и Петербургских Ведомостях. Сочинения, печатавшиеся в России на иностранных языках, почти не попадали в каталоги книжных лавок, за исключением тех сочинений, которые печатались при Академии Наук или Московском университете, — таковые еще заносились в «росписи» и «реестры», издававшиеся при их книжных лавках; печатавшиеся же в частных типографиях большею частью не заносились в каталоги. Исследование о книжных росписях XVIII стол. было сделано Д.В. Ульянинским в его первом труде «Среди книг и их друзей», М. 1903, а также в «Описании» его библиотеки (275). Первый «реестр» был издан Академией Наук в 1735 г., а в Москве в 1751 г.; из числа провинциальных им указано два «реестра» 1793 и 1795 г.г., изданных Калужской книжной лавкой Приказа Общественного Призрения. Всего Д.В. Ульянинским указано 132 росписи. В его трудах не указан вышедший в 1793 г. в Тамбове «Реестр Российским книгам, продающимся в вольной типографии», 8°, 15 стр.; на существование этого реестра указывает А. Щеголев (276). Кроме этого в библиотеке библиофила H.H. Орлова в Москве (277) имеются четыре «росписи» Глазунова и Сопикова, не описанные у Д.В. Ульянинского; в «Материалах для русской библиографии» В.Н. Рогожина (278) их указано еще шесть. Таким образом общее число «росписей» XVIII века равняется 144 за время с 1735 по 1800 г.г., т.-е. в течение 66 лет, что составит на всю Россию по 2 росписи в год; это ясно показывает, какая малая была нужда в них, а следовательно, и в книгах. Обращаясь к общей характеристике внешности книг второй половины XVIII стол., мы видим, что преобладающим форматом книг является 8°, значительно менее книг в 4° и еще реже встречаются книги размера 16° и folio. Обложки появляются в самом конце XVIII стол. как исключение, на обложке повторяется титульный лист. Обложки печатаются на очень плотной сероватой бумаге, как напр., на издании «Дело от безделья» 1792 г.

Установление для кавалерских российских орденов, изд. в 5-й день апреля 1799 года.

Преобладающими шрифтами являются: миттель, крупный цицеро и терция, реже мелкий цицеро и боргес и совсем не встречается петит. Твердый знак, за исключением капительных, всегда почти выходит за строчку. Расстояния между словами не всегда одинаково выдержаны и очень часто, после точки, делаются несколько больше. Посвящения, так сильно практиковавшиеся в XVIII стол., всегда печатались более крупным шрифтом, предисловия — чаще всего курсивом. В журналах проза печаталась более крупным шрифтом, чем стихи. Цензурные разрешения: «По дозволенiю Управы Благочинiя» или «Печатано съ указаннаго дозволенiя» печатались или на заглавном листе, и в таком случае тем же шрифтом, или же на обратной стороне заглавного листа, и в этих случаях чаще курсивом. В изданиях последних лет XVIII стол. цензурное разрешение печаталось на обратной стороне заглавного листа, чаще всего курсивом под заглавием «Одобренiе» от имени цензора за подписью его фамилии, в котором он сообщает, что «не нашелъ ничего противнаго наставленiю, данному ему о разсмотренiи печатныхъ книгъ».

Виды Москвы, рисованные Жераром Делабартом

и гравированные разными граверами в конце XVIII столетия.

Офорт, резец. Сюита из 12 гравюр в большой лист. Около 50 х75 см.

Эта сюита издана с соизволения Императора Павла I.

Закон золотого сечения в огромном большинстве случаев строго соблюдался. Титульные листы снабжались очень часто типографскими виньетками, а изредка и гравированными. Очень часто одна и та же виньетка и мелкие типографские украшения повторяются в разных изданиях, даже печатавшихся в разных типографиях, что указывает на один и тот же источник их получения. Так, типографская виньетка на заглавном листе книги «Модное ежемесячное издание 1779 г.», напечатанной в типографии Московского университета, повторена на заглавном листе приветственной оды архиепископу Платону 18 ноября 1782 г., напечатанной в той же типографии, и та же самая виньетка (но другое клише) встречается на заглавном листе «Дела от безделья», напечатанном в другой типографии — А. Решетникова. Одни и те же виньетки повторяются на изданиях, печатанных в разных городах; так, гравированная виньетка на заглавном листе «Торжествующей Минервы» 1763 г., напечатанной в Москве в университетской типографии, повторена на заглавном листе издания «Вечера», вышедшем на 9 лет позже, т.-е. в 1772 г. и в другом городе — Петербурге. Характерной особенностью изданий второй половины XVIII стол. служит выпуск одной и той же книги в двух вариантах. Так та же «Торжествующая Минерва» 1763 г. была издана с красивой гравированной виньеткой на заглавном листе и с гравированной концовкой, в другом варианте то же издание вышло с другими типографскими виньетками. «Российская Азбука для обучения юношества чтению, напечатанная для общественных школь по Высочайшему повелению. В Санктпетербурге при И. Академии Наук», 8°, без года (1781), была выпущена с очаровательной гравированной виньеткой на заглавном листе и с концовкой, также гравированной. В другом варианте та же книга вышла без виньеток. К другому изданию той же «Азбуки» приложены «Сказка о Царевиче Хлоре» и «Разговоры» без гравюр, и вместе с этим есть вариант того же издания, в котором «Сказки» и «Разговоры» с гравюрой и концовкой. Эти издания нельзя назвать оттисками из «Азбуки», так как в них рамки, в которые заключен текст каждой страницы, другого рисунка, чем в «Азбуке». Остается предположить, не были ли эти издания подносными и не печатались ли они в ограниченном количестве экземпляров? Некоторые официальные издания выходили особенно роскошно: весь текст гравировался, и каждая его страница заключалась в рамку. Из числа частных изданий только книги Струйского издавались вполне роскошно. Очень многие книги, даже серьезного содержания, как напр., переводы древних классиков, украшались типографскими заставками и концовками, а иногда и наборными заставками. Над страницами около колонцифр помещались украшения в виде мелких цветочков, звездочек, коротких волнообразных линий или ставились по две коротких линии с каждой стороны, а иногда, помимо этого, употреблялись еще скобки, но совсем не встречается, так сильно практикующихся в последнее время, толстых линий над всей страницей. Украшения инициалов делались типографские, могущие быть приставленными к любой букве. Мелкие типографские украшения в виде звездочек, цветочков и т. п. ставились среди текста, напр., в стихах, а иногда вместо концовок. Сигнатура, обозначающая последовательную нумерацию листов, ставилась внизу страниц и обозначалась буквами: А, А1, А2 и т.д. Гравюры на отдельных листах, вне текста, помещались в книгах в очень ограниченном количестве; такие издания, как Бардон «Описание древних народов», СПБ. 1795, с множеством гравюр, составляют исключение. Главное же богатство украшений книги составляли виньетки, заставки и концовки, самый распространенный стиль которых был строго классический. В наиболее роскошных изданиях они были гравированные, в в большинстве же, они были типографские, и в таких книгах давались еще мелкие типографские украшения. В конце книги иногда прикладывались именные списки подписавшихся на издание лиц, а иногда и «реестры» вновь вышедших книг. Бумага, на которой печатались книги, в огромном большинстве случаев была русского производства, изредка употреблялась александрийская и еще реже — иностранная. Крупнейшие типографии имели свои типографские знаки; так типография Академии Наук своим знаком имела ключ в овале, Московского Университета — три буквы: «Т. М. У.», заключенные в овальную рамку. Самые ранние эти знаки были штемпельные и ставились они на обратной стороне заглавного листа, впоследствии они были печатные. Типография Н. И. Новикова имела три знака, из которых один был двух размеров, также знак двух размеров имела типография Клаудия и Ридигера. Типография Пономарева имела два знака: «М. П.» и «С. П.» Типография Решетникова имела также свой знак. Все эти знаки состояли из инициалов имен и фамилий владельцев типографий, заключенных в овальные рамки, или из линий, или из листьев, иногда с прибавлением лиры и жезла Меркурия. Издательские марки в XVIII стол. почти не встречаются, кроме H.И. Новикова (которые могут считаться также и издательскими), исключение составляет марка в книге «Женская школа. Иждивением Христиана Людвига Вевера». Москва 1773. На последней странице текста, в виде концовки, стоит марка с изображением куба, трех букв: «X. Л. В.» и жезла Меркурия. В общем книга второй половины XVIII стол. создалась под непосредственным французским влиянием; наши мастера книги не вносили ничего своего индивидуального, и все «искусство» сводилось к копированию, главным образом, французских образцов. По сравнению же с прошлым, книги второй половины XVIII столетия значительно богаче украшены и среди них резко выделяются своею роскошью официальные издания и издания Струйского.