RARUS'S GALLERY

Русские дворянские усадьбы с их неповторимыми архитектурными ансамблями — одно из интереснейших и значительных явлений отечественной истории, нашедшее свое отражение почти во всех областях русской жизни, оставившее глубокий след в памяти современников. С ними тесно связано творчество лучших литераторов, художников и граверов, произведения которых стали неотъемлемой частью русской национальной культуры. Удивительный, овеянный романтизмом мир русской старинной загородной жизни до сих пор не утратил своей необычайной привлекательности, вызывая желание каким-то образом в него проникнуть, его «приоткрыть», узнать о нем как можно больше. Прекрасные загородные ансамбли, запечатленные художниками и граверами XVIII-XX в.в., позволят одновременно оценить и высокие достижения русского усадебного зодчества, и сами произведения изобразительного искусства. Среди них - художественные и графические работы, исполненные И.Ф. Зубовым, А. Шхонебеком, С.Ф. Щедриным, М.И. Махаевым, С.П. Лукиным, Андре Дюраном, И.В. и К.В. Ческими, С.Ф. Галактионовым, А.Ф. Березниковым, В.П. Лангером, Л-Ж. Жакотте, А.А. Тоном, В.П. Причетниковым, А.Н. Бенуа, К. Сомовым, Л.И. Лустано, И. Павловым, И.Я. Мейером, К.К. Шульцом, А.Е. Мартыновым, В.А. и Р.К. Жуковскими, А.Г. Ухтомским, Д.И. Телегиным, Мишелем -Франсуа Дамам-Демартре, К.П. Беггровым, К.Ф. Шинкелем, Ф.О. Шехтелем и др. Ощущение поэтичности дворцово - усадебного и сельского мира, его тонкой взаимосвязи с природой проникается всякий, кто хотя бы иногда посещает Кусково, Останкино, Архангельское, Абрамцево, Монрепо, Мураново, Большие Вяземы, Поленово, Кузьминки-Влахернское, Царицыно, Марфино, Шахматово, Михайловское, Тригорское, Талашкино, Ясную Поляну, Спасское - Лутовиново, Тарханы, Поречье, Тайцы, Парголово, Царское Село, Павловск, Гатчину и Петергоф. Значение памятников усадебной культуры не исчерпывается их исторической или художественной ценностью. Оно определяется также сложившимся в них на протяжении нескольких веков образом жизни человека, чьи помыслы трудно отделить от наполнявших его душу возвышенных религиозных представлений; и одновременно от стремления облагородить, украсить средствами искусства окружающую среду-чувство, свойственное всем-от крепостного крестьянина до императора и его вельмож. Несколько оживившееся в 1820-1830-х годах усадебное строительство во второй половине XIX века заметно идет на убыль в связи с наступлением эпохи энергичной капитализации сельского хозяйства. Реформа 1861 года еще больше усугубила экономические трудности владельцев, большинство которых не могло приспособиться к новым условиям. Участью многих некогда богатых дворянских усадеб становится их полное запустение или приспособление для нужд новых владельцев — купцов и предпринимателей, они устраивали в бывших барских домах фабрики и продавали усадебные парки и сады на сруб и под застройку дачами. Но этот упадок не означал завершения истории русской усадьбы. В конце XIX — начале XX века вновь усиливается интерес к ним, оживляется и само усадебное строительство, нарастают его темпы и размах. Это уже новый период существования усадеб, отличающийся и их новым художественным обликом, и характером использования, и образом жизни владельцев. Однако старые дворянские усадьбы, — неотъемлемая часть русской истории и культуры, они оставили глубокий след в памяти современников и оказали большое воздействие на творчество лучших архитекторов, художников, граверов и литераторов последующего времени. Вот почему в России коллекционирование графических работ по этой достаточно объёмной теме (а библиофилы  называют её коротко и ёмко одним словом: "Сёла") имело, несомненно, национальный характер. Да и ценообразование этих работ во все времена имело привлекательный характер для дилеров всех мастей. В наше время это приняло гипертрофический характер! Не последнюю роль в этом сыграла и величайшая редкость вожделенных предметов коллекционирования!

Репертуар темы - коллекции достаточно обширен и очень различен по художественному уровню, времени (начало XVIII - первая четверть XX вв.) и технике исполнения (резец, медяшки, сталь, литографский камень, ксилография, линолеум, смешанная техника). Коллекция предоставляет богатую возможность проследить все основные этапы историко-архитектурного развития дворянских усадеб, а также коснуться некоторых моментов их хозяйственной и культурной жизни на протяжении всего времени их существования.

В последние годы заметно возросло внимание интеллигенции к русской дворянской культуре, в особенности к одному из ее основных очагов - загородной усадьбе, художественный мир которой создавался под воздействием множества факторов: архитектуры и живой природы, разнообразных видов искусства, хозяйственной деятельности, крестьянской культуры и народного творчества, христианских традиций русского народа. Повышенный интерес к этому выдающемуся явлению русской национальной культуры нерасторжимо связан с переживаемым ныне Россией процессом возрождения культуры духовной и прежде всего - православия. На современном этапе он сопровождается явно выраженной ностальгией по утраченным культурным ценностям. Ощущением поэтичности усадебного мира, его тонкой взаимосвязи с природой проникается всякий, кто с этим усадебным миром так или иначе знакомится - по мемуарам, художественной литературе, портретам и жанровым зарисовкам, по остаткам некогда великолепных архитектурных и парковых ансамблей. Посещение заброшенной, искаженной, перестроенной усадьбы, в которой зачастую сохранились лишь следы вырубленного парка и затянутые тиной пруды, всегда вызывает сожаление о ее прекрасном прошлом, чувство вины перед предками. Владельцы усадеб вкладывали свой талант и труд в создание архитектурно-парковой среды, коллекционировали здесь бесценные произведения искусства, входившие в эту среду в качестве ее неразрывной составляющей части, собирали огромные библиотеки, содержали театры, хоры и оркестры, заботились о развитии крестьянского искусства, в самобытную основу которого вносился элемент профессионализма. «Класс помещиков был автором художественной картины огромной красоты, картины именующейся: усадьба», - писал когда-то Г.К. Лукомский, один из первых исследователей усадебной культуры XVIII-XX вв. И если не касаться самых негативных сторон крепостнической психологии помещика, порождавшей салтычих, не касаться потому, что они были все же гораздо менее распространенным явлением, чем об этом писалось еще несколько лет назад, и в большинстве случаев осуждались не только общественным мнением, но и законом, то благотворное влияние усадебной культуры на распространение светского и духовного просвещения, несомненно. Многочисленные храмы, построенные как в древние времена, так и в XVIII-XIX вв. непосредственно в деревнях и селах, - тоже результат заботы помещиков не только о своих семьях, но и о крестьянах, об удовлетворении их духовных потребностей. Об этом свидетельствуют и церкви, возводившиеся на территории усадьбы, где они обычно располагались таким образом, чтобы быть доступными для крестьян близлежащих селений. Церковь была единственным местом, где семья помещика и крестьяне встречались в известной степени на равных основаниях, ибо «перед Богом все равны». Во время церковного богослужения в загородном усадебном храме создавалась атмосфера особой духовной близости между прихожанами, чему немало способствовало упрощение человеческих взаимоотношений в деревне. Поэтическое воздействие русской природы в усадебной среде обостряло внимание к духовным и нравственным основам человеческого бытия, пронизывающим православную духовную культуру. Неизмеримо было значение усадьбы для развития художественного ремесла, особенно в области прикладного искусства. И как бы подчас ни было горестно и унизительно положение крепостного художника или архитектора, безусловной заслугой помещика было профессиональное обучение способных крестьянских детей различным видам искусства и ремесла, в которых они впоследствии достигли «огромной», почти «недосягаемой высоты». Во второй половине XIX в., по мере нарастания в русском обществе просветительских тенденций, с помещичьей усадьбой оказалось связанным строительство сельских школ, различного типа ремесленных училищ, амбулаторий, больниц. Значение памятников, усадебной культуры не исчерпывается их исторической или художественной ценностью. Оно определяется также сложившимся в них на протяжении нескольких веков образом жизни человека, чьи помыслы трудно отделить от наполнявших его душу возвышенных религиозных представлений и одновременно от стремления облагородить, украсить средствами искусства окружающую среду - чувство, свойственное всем - от крепостного крестьянина до вельможи. Дворянская усадьба, отвечавшая требованиям, порожденным вечной тягой человека к природе, красоте и комфорту и способствовавшим созданию в ее среде романтической атмосферы, занимала как бы краеугольное положение в художественной культуре России. Во многих случаях продвижение достижений культуры, в частности, культуры художественной, распространялось из столичных городов в провинцию, вплоть до самых глухих ее уголков не через губернские и уездные города, а через усадьбы. Наиболее высокого культурного уровня достигала жизнь в тех провинциальных городах, кои были окружены усадебными культурными центрами. Владельцы и основатели подобных центров действовали не только в замкнутом мире собственного поместья, но распространяли свое влияние на культуру ближайшего уездного или губернского города. Статус помещика давал им возможность принимать деятельное участие в провинциальной городской общественной жизни - в должностях губернского и уездного предводителей дворянства, избиравшихся из наиболее видных представителей местной помещичьей среды, в работе городских судов и благотворительных учреждений. Во второй половине XIX в., после отмены крепостного права, связи поместий с городом еще больше расширились; помещиков стали привлекать к работе земских организаций, особенно к строительству земских школ и больниц, народных домов и чайных, театральных зданий и библиотек-читален. Многие помещики, проводившие в имениях теплое время года, перебирались на зиму не в Петербург или Москву, а в губернские либо уездные города, где у них был собственный дом и тот же круг общения, к которому они привыкли в усадьбе. Естественно, что при этом продолжали проявляться и некоторые формы сложившейся в усадьбе культурной жизни. Немало способствовало этому процессу тяготение к обладанию в деревне и городе одинаково спланированными домами, что позволяло придерживаться в них сходного бытового уклада. Впрочем, то же происходило и при переезде на зиму в Москву, в жилой застройке которой дольше, чем в Петербурге, сохранялся усадебный тип. Однако в этом случае полюбившийся в загородной усадьбе распорядок дня мог быть принят лишь в частной, внутрисемейной сфере. Со сменой окружающей среды менялся и характер образа жизни, который неминуемо принимал светскую окраску. Выражение «выезжать в свет», связанное исключительно с городским, большей частью столичным бытом, подразумевало посещение балов, визиты и поездки в театр - в итальянскую оперу и русский драматический, который приобретал все большее значение. Представляется, однако, что не столица и город играли основную роль в жизни русского дворянина-помещика, а его имение. Владелец поместья ощущал себя сувереном, властелином душ в самом прямом смысле этого слова, судьей и вершителем судеб подвластных ему людей. Дворянская усадьба в эпоху крепостного права была своего рода государством в государстве, повторявшим в уменьшенном масштабе иерархию построения высшей власти. Отсюда проистекало у помещиков ощущение своего высокого предназначения и безнаказанности. Однако лучшие из них, с развитым чувством справедливости, заботились о подопечных крестьянах и старались способствовать их благополучию, создавать условия, при которых не только усадьба помещика, но и связанные с ней селения выглядели бы благоустроенными, а живущие в них крестьяне - сытыми, опрятно одетыми, веселыми. История русской усадьбы уходит в глубь веков. В древней Руси различались два основных типа боярских усадеб: вотчинные, находившиеся в потомственной собственности владельцев, и поместья, полученные в награду за верную службу во временное пользование, переходившее, впрочем, нередко в постоянное. Особенно много таких поместий было роздано в царствование Ивана Грозного и в первой четверти XVII в., после изгнания из России интервентов. Эти поместья располагались главным образом вокруг Москвы, в Московском и ближайших к нему уездах. К концу XVII в. политическое и экономическое положение помещиков укрепилось, и новые поместья фактически стали принадлежать их владельцам на тех же условиях, что и вотчины. На ранней стадии развития загородные боярские усадьбы представляли собой «вотчинниковы дворы», поставлявшие своим хозяевам продукты питания. В них имелись амбары, скотные сараи, курятники, пруды для разведения рыбы, огороды и плодовые сады, которые обслуживались крепостными крестьянами. С течением лет они обстраивались, превращались в благоустроенные имения, зачастую используемые для постоянного или временного летнего пребывания. Однако в типологическом отношении они были еще очень далеки от образа русской усадьбы, порожденного XVIII веком. Им была присуща традиционная свободная планировка, основанная на функциональных требованиях. Жилые дома в усадьбах отличались от обычных крестьянских изб лишь размерами и незначительным усложнением композиции. Более развитый тип загородной боярской усадьбы с нарядным господским домом возникает во второй половине XVII в. Усадьбы этого времени, как и более ранние, не сохранились, но определенное представление о них дают старинные подворные описи и изображения, в том числе и представленные в настоящем альбоме виды и чертежи Коломенского дворца. Принципы планировки и объемной композиции загородной усадьбы в ту эпоху) мало отличались от пространственного построения городской усадьбы. Однако, несмотря на расширение тогда в России каменного строительства, жилые и хозяйственные сооружения в сельских поместьях продолжали возводить из дерева. В архитектурных формах боярских усадебных хором отразилось стремление зодчих воплотить поэтический облик сказочных чертогов, воспетых в устном народном творчестве. В крупных имениях этим строениям была присуща свободная группировка составляющих их деревянных срубов, вознесенных на высокие подклеты и скомпонованных по теремному принципу, с обилием разнообразных пристроек, переходов, наружных лестничных всходов с крыльцами, а также полихромная расцветка. Впечатление сказочного характера этих сооружений усиливалось живописным силуэтом, образованным прихотливыми формами венчающих срубы покрытий - шатровыми, бочечными, кубоватыми, двух- и четырехскатными. Внутреннее убранство хором отличалось обилием декоративных форм, узорочьем и многокрасочностью. Значительное место в загородных боярских поместьях занимали храмы, которые, в отличие от жилых и хозяйственных построек, часто возводились из камня. Некоторые из них сохранились до нашего времени, свидетельствуя о славе древнего усадебного искусства. К XVI - первой половине XVII в. относятся шатровые храмы в дворцовом селе Коломенском, в селах Остров, Беседы, Медведкове под Москвой. Они вносили сильный архитектурный акцент не только в локальный ансамбль усадьбы, но и в окружающую природу. Во второй половине XVII в. широкое распространение получили небольшие вотчинные храмы, имевшие живописную группировку архитектурных масс и нарядное, затейливое узорчатое убранство (церкви в Тайнинском и Маркове близ Москвы). К концу XVII в., в годы расцвета русского каменного зодчества, именовавшиеся впоследствии периодом «московского», или «нарышкинского», барокко, это убранство сменилось еще более причудливым, связанным с проникновением в национальную архитектуру европейских элементов и одновременно с тем же тяготением к сказочным образам, которым было отмечено все загородное усадебное строительство.Примечательно, что при всех позднейших перестройках усадеб многие храмы XVII в., особенно его второй половины, продолжали занимать активное место в планировке ансамбля, и, несмотря на стилистические различия с новыми сооружениями, не вызывали ощущения чужеродного элемента (в подмосковных Кускове, Никольском-Урюпине, Останкине, Петровском-Дурневе, Троицком-Лыкове, Софрине, Дубровицах). В XVIII в., начиная с петровского времени, в усадебной культуре происходят изменения, утверждающиеся к середине столетия. Господские дома, вместо укромных мест, где их по средневековой традиции располагали ранее, стали возводить на возвышенных берегах водоемов. Постепенно складывается новый тип планировки усадьбы, получивший повсеместное распространение во второй половине XVIII столетия. Образцом становления новых тенденций в усадебном строительстве могут служить царские резиденции, возникшие в Петергофе, Царском селе, московском Головинском дворце. Яркие примеры использования новых приемов планировки усадьбы с четко выраженной осью симметрии, которой подчиняются и разбивка регулярного сада, и композиционное построение архитектуры главного дома, дают подмосковные усадебные ансамбли Исад (1720-е годы) и Глинок (1730-е годы) Я.В.Брюса. Сходные черты обнаруживаются в Кускове Шереметевых, основание которого относится к 1740-м годам (в 17б0-х годах «старые хоромы» в Кускове были заменены новыми, но общая схема планировки ансамбля усадьбы была при этом сохранена). Ряд тенденций, свойственных грядущему классицизму, демонстрируют дворцы в подмосковных селах - Перове Разумовских, возведенном в середине XVIII в. А.П.Евлашевым по проекту Ф.Б.Растрелли; Люберцах того же времени (недостроенный дворец Петра III); Покровском-Рубцове, первоначально сооруженном в первой половине XVIII в., но позднее перестроенном по проекту Растрелли в 1752 г. К 1750-м годам, переходным, по определению И.Э.Грабаря, от барокко к раннему классицизму, относится дворец К.Г.Разумовского в Петровском, построенный по проекту А.Ф.Кокоринова. По-видимому, около того же времени была создана усадьба Зобнино Колычевых (Тверской губ.), общий вид которой показан на картине начала XIX в.", представленной в альбоме. Об этом свидетельствует чисто барочный характер усадебного ансамбля с домом, увенчанным ломаной крышей и типичными для этой эпохи боскетами. Приведенные примеры ограничены дворцовым и крупным усадебным строительством. Другую картину являли собой усадьбы мелкопоместных дворян первой половины XVIII в. Их дома, по описанию А.Т.Болотова, были неудобно спланированы, с плохо освещенными, тесными и скудно обставленными комнатами; садово-парковые пространства были мало освоены. Изданный Петром III в 1762 г. манифест о «вольности дворянства», освободивший дворян от обязательной государственной службы, послужил причиной возвращения многих из них на жительство в Москву и провинцию - в свои поместья. Развернулось широкое строительство загородных усадеб, подхлестнутое щедрой раздачей имений Екатериной II своим приверженцам и друзьям. Начался период наивысшего расцвета усадебного искусства в России. Счастливо для своего развития он совпал с эпохой классицизма в русском зодчестве. Классицизм, проявлявшийся в городском зодчестве как большой и прекрасный, но все же в значительной степени регламентированный ордерной системой стиль, сообщавший внешнему облику гражданских, жилых и культовых зданий черты торжественности и величия, иногда даже некоторой холодной отстраненности, в ландшафтно-парковой среде как бы смягчался, приобретал особое очарование. При этом, сохраняя и в окружении естественной природы присущую ей представительность, архитектура классицизма не только способствовала утверждению в обществе ощущения стабильности, незыблемости и покоя усадебной жизни, но и подчеркивала высокое социальное положение владельца поместья. Собственно, именно с архитектурой классицизма оказались связаны наши представления о традиционном образе русской усадьбы в годы ее необычайного взлета. Усадебный классицизм был неоднороден. Известны первоклассные образцы архитектуры в этом стиле, но многие усадебные сооружения были созданы под руководством крепостных архитекторов, в большинстве доморощенных, не получивших серьезного профессионального образования. Они выделяются своими неточными пропорциями, наивной прорисовкой архитектурных деталей, неуклюжей иногда компоновкой архитектурных форм. Но при этом такие постройки обладают обаянием, которое позволяет причислить их к искусству примитива. Кроме того, развитие усадебной архитектуры в эпоху классицизма не было синхронным на всей территории России. В отдаленных от столичных центров губерниях новые вкусы и веяния в развитии классицизма распространялись с заметным опозданием. И в архитектуре ряда усадеб, созданных в годы зрелого классицизма, появлялись формы, как бы возвращающие ее в предшествующие годы. В духе барокко, например, были обработаны фасады барского дома в усадьбе Черевиных Нероново Костромской губ., возведенного в 1780-х годах, в то время как убранство его интерьеров, видимо, относящееся к несколько более поздним годам, отмечено явно выраженной печатью раннего классицизма. Сложившийся в нашем сознании тип классической русской усадьбы, разработанный во второй половине XVIII в. и воспринимаемый в дальнейшем как традиционный, был продиктован классицистическим обликом ее архитектурно-паркового ансамбля. При всем бесконечном разнообразии природного ландшафта и использованных в этом ансамбле выразительных средств, его композиция определялась устоявшейся в течение нескольких десятилетий схемой. В расчете на отдаленные точки зрения главные постройки усадебного комплекса располагались на высоком берегу реки или на холме. Построение их архитектурных масс, как и планировка прилегающих к дому цветников и партеров, подчинялось строгой симметрии, в которой во многих случаях господствовало трехчастие. Центральное ядро усадьбы составляли барский дом, украшенный стройными портиками и увенчанный куполом, и два боковых флигеля, соединенные с ним колоннадами или крытыми галереями. Принцип трехчастия в пространственном формировании этих сооружений подхватывало трехлучие в разбивке основных аллей регулярной зоны парка, ориентированное на главную ось барского дома и подчеркнутое малыми архитектурными формами - фонтанами, обелисками, статуями, террасами, лестницами. Сильный динамичный акцент в уравновешенную композицию центральной группы построек вносило здание церкви, размещенное несколько в стороне от нее и большею частью не связанное с ней осями симметрии. Последнее обстоятельство возмещалось точной выверенностью соотношения устремленного ввысь силуэта церкви с горизонталями, превалирующими в общем композиционном решении ансамбля усадьбы. Эта схема в поместьях большого и среднего достатка была очень распространена, но в столь многочисленных вариантах, что при всем единообразии классицистического архитектурного убранства усадебные ансамбли второй половины XVIII - начала XIX в. обладали ярко выраженными индивидуальными особенностями. Иногда привычные три оси, на которых строилось распределение акцентов в архитектурном комплексе усадьбы, дополнялись еще двумя (Пехра-Яковлевское под Москвой). Известны случаи диагонального построения парадного двора, с барским домом в центре (Петровское-Княжищево, там же) и замкнутых композиций, в которых барский дом, колоннады и флигели сливались как бы в кольцо, образуя внутренний двор (Архангельское Юсуповых близ Москвы, Знаменское-Раёк под Торжком). Нередко встречаются циркухмференции, очерченные полуциркульными галереями, колоннадами или флигелями (Самуйлово Смоленской губ., подмосковные Ярополец Гончаровых, Ольгово, Волынщина). Скотный и конный дворы, оранжереи, контора, жилые дома привилегированных служащих и дворни группировались поодаль от господского двора в свои комплексы, нередко обладавшие замкнутой планировкой и собственными осями симметрии. Но иногда полностью или частично они включались в усадебный ансамбль, располагаясь по сторонам подъездной аллеи или парадного двора в виде двух симметрично скомпонованных формирований. Торжественный характер въезда в усадьбу при этом усиливался: главная аллея превращалась в своего рода проспект («першпективу»), предваряющий эмоциональное восприятие дворцового облика центральной части ансамбля (Степановское-Волосово Тверской губ.), а парадный двор по своему типу напоминал небольшую городскую площадь (Середниково, Валуево в Подмосковье). В ряде поместий высокого уровня достигали различные отрасли сельского хозяйства. В некоторых из них появились так называемые мануфактуры - сахарные, винокуренные, стеклянные заводы, ткацкие, прядильные, кожевенные фабрики, мукомольни, крупорушки. Однако производственные комплексы располагались обычно вне усадебной территории и существенного воздействия на ее экологическое состояние не оказывали. Сосредоточив основное внимание на архитектуре главных построек усадьбы, зодчие не забывали о важнейшем элементе усадебной среды - ее пейзажном парке, сообщавшем атмосфере усадьбы неповторимый романтический характер и сохранявшем все признаки первозданной живой природы. Его основу образовывал естественный лес, подправленный слегка, по примеру английских садов, рукою искусного мастера. Огромную роль в нем играли водные пространства каскадных прудов и реки; на них были ориентированы лестницы и сходы от барского дома, ряд аллей и дорожек парка. Многочисленные дорожки пронизывали территорию парка в различных направлениях. В его «глухих» уголках «прятались» романтические беседки, искусственные руины, мраморные и дерновые скамейки, мостики. Беседки также отмечали площадки с видом на окрестности. В густые заросли парка были вписаны лужайки, окаймленные группами деревьев и кустарников, мастерски подобранных по форме и цвету в расчете на изменение их окраски в разные времена года. Жизнь в усадьбе указанного времени была в большой мере самодостаточной. Продукты к столу помещика, его семьи, многочисленных гостей и огромной дворни ничего не стоили, ибо все выращивалось и перерабатывалось в своем собственном хозяйстве, основанном на крепостном труде. Лишь деликатесы и заморские вина выписывались от столичных поставщиков. Архитектурные сооружения, их декоративное убранство, вплоть до белокаменных и лепных деталей, росписи стен и плафонов, наборные паркетные полы, мебель бывали зачастую плодом труда крепостных крестьян, нередко обладая притом значительными художественными достоинствами. Во многих усадьбах второй половины XVIII - начала XIX в. существовали крепостные оркестры и театры, случалось, рождавшие блестящих музыкантов и актеров. В театральных спектаклях иногда принимали участие и хозяева имения; в моде были живые картины в постановке самих помещиков и их друзей. Специфику усадебного культурного быта представляли роговые оркестры. Усадьбы славились художественными и научными коллекциями, портретными галереями, пополняемыми крепостными живописцами, библиотеками, оранжереями, в которых выращивались редкостные фрукты и цветы, дендрариями. Высокий уровень интеллектуальной и художественной жизни в таких усадьбах превращал их в значительные культурные центры, чье влияние ощущалось далеко за пределами их округи (знаменитые подмосковные Кусково, Останкино, Архангельское). Вместе с тем усадебному быту второй половины XVIII - начала XIX в. была свойственна некоторая театрализация, вопреки рациональным основам его организации. Ее истоки коренились в идеализации, может быть и бессознательной, и без того прекрасного усадебного мира. Велась своего рода игра в усадебную жизнь, где от реальных событий и реального бытового уклада недалеко было до придуманного, как бы подчиненного специально созданному сценарию. Поэтому дамы и господа, находясь в деревне, где на словах всячески подчеркивалось простое и естественное поведение человека, носили нарядные, модные туалеты, а дети даже при выходе в парк обязаны были надевать шляпы. Это, кстати сказать, отразилось в представленных в альбоме картинах и графических листах, в сюжетах которых наряду с разодетой «чистой» публикой встречаются изображения красивых благообразных крестьян в аккуратном платье, разряженных в нарядные русские национальные костюмы кормилиц и «девушек» из девичьей. Осознанный или неосознанный оттенок театрализации усадебного быта в годы торжества идей классицизма - одно из проявлений романтических тенденций, которые в рамках усадебной культуры давали себя знать под сенью эстетики сентиментализма и предромантизма задолго до их расцвета в конце первой трети ХЗХ столетия. На то, что именно в усадебной среде появились первые ростки романтизма, обратил внимание Д.С.Лихачев. «Отдельные романтические элементы в пейзажных парках, - писал он, - появились гораздо раньше самого романтизма в литературе». Это наблюдение ученого может быть распространено на многие другие составные части усадебной культуры, в том числе и на архитектуру, тесно связанную с садово-парковым искусством. Не случайно так называемые псевдоготические постройки В.И.Баженова, М.Ф.Казакова и других зодчих второй половины XVIII в., рассматриваемые ныне как творения «романтической ветви русского классицизма», возводились, как правило, только в загородных дворянских усадьбах, среди густой зелени садов и парков. Среди них выделялись романтическим обликом архитектурные сооружения в подмосковных Царицыне и Троицком-Кайнарджи, в Вишенках и Качановке (до перестройки) Черниговской губ., в с. Красном под Рязанью. В литературе и искусстве, как и в архитектуре, романтизм обозначился позднее - к концу 1820 - началу 1830-х годов, когда начал приобретать теоретическое осмысление. В это время наступает и новая фаза в развитии усадебной художественной культуры, где у нее уже сложились определенные романтические традиции и где сама природа была той естественной средой, что создавала условия для наиболее свободного, органичного и последовательного развития идей романтизма. Возрастает пристрастие к театрализации усадебной среды, способной пробуждать романтические настроения, и одновременно возникает стремление увязать ее с новыми рациональными требованиями к уюту, комфорту и упрощению загородной жилой архитектуры. Использование в декоративных формах стилистики в «готическом вкусе» становится традиционным, но в отличие от эпохи классицизма русские зодчие обращаются к мотивам, утвердившимся к тому времени в современной английской жилой архитектуре, трансформировавшей в композиции и убранстве замков и коттеджей образы национального средневекового зодчества и в то же время разработавшей на их основе новые принципы рациональной организации среды обитания. Английский быт возводится в пример, достойный подражания. В русском обществе входит в моду англомания, которая особенно явственно сказалась на усадебной культуре. В архитектуре усадеб становится популярным образ коттеджа. Однако, позаимствовав у своего прототипа общие приемы расположения архитектурных масс, их пропорциональные соотношения и спокойные, скромно обработанные формы, в целом производящие приветливое впечатление, русские усадебные господские дома отличались от него значительно большими размерами и использованием в композиции принципов симметрии, свидетельствующих о стойкости в загородном зодчестве методов, разработанных классицизмом (петергофский дворец Николая I Коттедж, построенный А.А.Менеласом; Любичи Н.И.Кривцова и Караул Н.В.Чичерина Тамбовской губ.; подмосковное Мураново Е.А.Боратынского). Увлечение английской готикой затронуло и тех помещиков, которые понимали художественную ценность своих загородных домов, сооруженных в годы классицизма, и не хотели их перестраивать. Стремясь все же воспользоваться достижениями современной архитектуры и отдать дань романтическим настроениям эпохи, владельцы поместий возводили в некотором отдалении от созданного в недавнем прошлом усадебного комплекса, где-нибудь на солнечной полянке, среди живописных куртин пейзажного парка новые дома в «английском вкусе», более комфортабельные и в то же время более уютные и скромные, чем прежде (Авчурино Полторацких под Калугой). Предназначая обычно такие дома для летнего пребывания, хозяева усадеб нередко выбирали для них места, сохранявшие признаки «дикой» природы (Мара Боратынских Тамбовской губ.). Владельцы крупных поместий не удовлетворялись непритязательными формами коттеджей: они сооружали в «готическом» духе великолепные замки с башнями, увенчанными поясами зубцов, и окружали их парками, воспроизводящими виды «неукротимой», первозданной природы, с водопадами, нагромождениями скал, «непроходимыми» зарослями, кое-где прорезанными оврагами с журчащими на дне ручьями и перемежающимися с открытыми солнцу лужайками (Фалль А.Х.Бенкендорфа под Петербургом, архитектор А.И.Штакеншнейдер). В эти годы еще более усиливается воздействие романтизма на планировку усадебных парков, непременным признаком которых становятся меланхолические уголки с замшелыми руинами, «старинными» могилами, легкими, обвитыми зеленью беседками. Особое внимание отводилось сильным акцентам, предваряющим восприятие замкового комплекса в движении, в бесконечной смене живописных панорам, создающих иллюзию средневековья. Большое значение придавалось очертаниям подъездной аллеи, определявшей постепенное знакомство с этими панорамами по мере приближения к центральной части усадьбы. В таких условиях была логичной и перестройка в новых «готических» формах ранее возведенных усадебных сооружений, в которых сохранялась характерная для классицизма система взаимодействия осей симметрии, малоощутимая благодаря появлению вокруг этих зданий романтической архитектурно-парковой среды с ее новыми впечатляющими акцентами (подмосковное Марфино Паниных, архитектор М. Д. Быковский). Наряду с чувством современности, проявлявшимся в романтическом и вместе с тем вполне рациональном восприятии действительности, усадебной культуре второй четверти XIX в. было свойственно неосознанное следование традициям, сложившимся в предшествующие десятилетия. Это выражалось не только в сохранении устоев повседневного и культурного быта, но зримо сказывалось и на материальной среде усадьбы - ее архитектуре и садово-парковом искусстве. В очень многих случаях владельцы поместий, несмотря на утверждение в искусстве новых веяний, бережно сохраняли усадебный ансамбль, сложившийся в эпоху классицизма. По-видимому, в самой приверженности к произведениям архитектуры сравнительно недавнего прошлого, как и в тяготении к сохранению традиций в усадебном быте, проявлялись все те же романтические тенденции, которые в новом строительстве обусловливали обращение к неоготике. Классицистическая среда и традиционный быт старой дворянской усадьбы были взаимосвязаны, хотя благодаря живучести традиций в усадебной культуре образовался определенный дуализм современного и анахроничного. Объединяло их поэтическое восприятие художественного мира усадьбы - как настоящего, так и прошлого. Вместе с тем культурному быту таких усадеб были свойственны некоторая его театрализация (того же рода, что в эпоху классицизма), тяготение к различным видам художественного творчества, традиционно связанным с помещичьей культурой, новый, проникнутый уважением к художнику, тип меценатства (Качановка Тарновских Черниговской губ.). Во второй половине XIX в. в развитии русской усадебной культуры происходят значительные изменения. Большую роль в этом процессе сыграла реформа 1861 г., отменившая крепостное право и уничтожившая тем самым социальные и экономические устои, на которые опирался замкнутый и самодостаточный мир дворянской усадьбы. Помещикам пришлось в большинстве случаев отказаться от многочисленной дворни. Рост капиталистического производства свел на нет потребность в изготовлении предметов декоративно-прикладного искусства руками бывших крепостных. Получившие свободу крепостные архитекторы, художники, ремесленники в поисках заработка перебираются в город. В помещичьем хозяйстве стал привлекаться наемный труд. Однако все это произошло не в один момент, а растянулось на многие годы. Сформировавшийся в XVIII - начале XIX в. образ русской дворянской усадьбы не мерк в течение всего последующего ее существования - сначала как недосягаемый, оставшийся в далеком прошлом идеал, позднее - как объект попыток его возрождения в новом усадебном строительстве. Не угасали и настроения романтизма, оказавшиеся нерасторжимо связанными с окружающей и пронизывающей усадьбу природой. Вместе с тем в. усадебный мир интенсивно проникали новые тенденции, способствовавшие все большему его раскрытию, расширению просветительской деятельности помещиков, устраивавших в подопечных деревнях школы и больницы, ближе к концу века - народные дома и читальни, усилению связи с общественной и культурной жизнью провинциальных городов. Начальная стадия этого процесса падает на предреформенные годы, когда в середине XIX в. усадебная культура испытывала влияние свойственного всей русской культуре мышления историзма. Оно охватывало многие ее стороны, начиная с архитектуры. В пространственных решениях усадебных комплексов, вслед за городской архитектурой, в это время наблюдается обращение к различным историческим стилям. Впрочем, использование стилеобразующих форм прошлого в усадебном зодчестве разнилось от того пути, которым шла городская архитектура. В то время, как в городской застройке не только допускалось, но и считалось желательным соседство зданий, возведенных в разные эпохи, а также декорированных в различных стилях, в пределах единого усадебного ансамбля требования стилистического разнообразия были неуместны. Изменение стилистики отдельных зданий без аналогичной переделки декоративного убранства всего центрального ядра усадьбы предпринималось редко. Ценилась прежде всего целостность и выразительность архитектурного ансамбля. Отсюда проистекает и тяготение к традиционному построению ансамбля даже в тех случаях, когда новые стилистические требования побуждали к более свободной его композиции. Это не мешало, тем не менее, проникновению в усадебную архитектуру новых веяний, связанных с дальнейшим нарастанием роли рациональных факторов во внутренней планировке и композиции главных сооружений усадьбы. Задачи экономии, комфорта, соответствия художественного облика архитектурного сооружения климатическим условиям все более и более выступали на первый план. В садово-парковом искусстве историзм проявлялся в мемориальном осмыслении отдельных павильонов, скамеек, деревьев или их куртин, аллей и заросших уголков парка, связанных с памятью о людях, близких владельцам усадьбы, или исторических личностях. Внимание привлекают подлинные руины, воспринимаемые, в отличие от искусственных руин времен романтизма, как свидетели событий давних времен. Органично включилось в усадебную культуру порожденное историзмом музейное строительство, получившее в середине XIX в. широкое распространение в крупных городах России. Коллекционирование предметов искусства и старины, издавна бытовавшее в усадебной среде, отныне приобретает особый, просветительский оттенок. Крупные коллекции оформляются в музейные экспозиции, для осмотра которых в определенные дни допускается посторонняя публика. Среди таких усадеб, отличавшихся подчеркнутой музейной направленностью, большой известностью пользовался так называемый Порецкий музеум, основанный графом С.С.Уваровым в подмосковном Поречье. Постройка усадебного дома в этом имении явилась своеобразной приметой времени. В его проекте (архитектор Д.И.Жилярди) наряду с комфортабельными жилыми помещениями были предусмотрены экспозиционные залы, в планировке которых можно было встретить и новшества, лишь недавно появившиеся в музейном строительстве. Таким новшеством явилось, например, устройство большого застекленного фонаря в виде усеченного конуса над центральным залом музеума: падающие сверху потоки дневного света хорошо выявляли пластику установленных в зале античных статуй и оттеняли рельефы знаменитой Альтемпской урны - главного сокровища музея Уварова. Своеобразно преломилась музейная тема в природной усадебной среде того времени в связи с устройством в ряде поместий ботанических садов. По сравнению с более ранними усадебными ботаническими садами (Горенки Разумовских Московской губ., начало XIX в.), в них усиливается научный подход к подбору растений - в известной степени того же порядка, который лежал в основе формирования коллекций или комплектования библиотек. В том же Поречье музейные экспозиции как бы выплеснулись за стены дома: на прилегающей к нему террасе разместились скульптурные изваяния, а значительная часть ландшафтного парка являла собою обширное систематизированное собрание редких растений. В подлинный дендрарий был превращен ландшафтный парк в имении И.М.Скоропадского Тростянец Черниговской губ., разбитый к тому же на искусственном холмистом рельефе, в который была преобразована плоская степная, лишенная растительности территория усадьбы. Увлечение историей и развитие соответствующего мышления в середине XIX в. имело следствием возникновение интереса к старинным архитектурно-парковым ансамблям и наполняющим их произведениям искусства. Такой ансамбль начинает рассматриваться как ценная в историко-художественном отношении достопримечательность, достойная осмотра, и владельцы подобных усадеб охотно показывают их посторонней публике. Все это вместе взятое укрепляло традиционные начала в дальнейшем развитии усадебного искусства. В усадебной среде гораздо дольше, нежели в городской, сохранялись партиархальные обычаи. Усадьба обостряла в годы историзма ощущение связи прошлого с настоящим. Этому способствовали и ностальгические настроения в душевном состоянии человека середины XIX в. и последующего времени. Предметное наполнение господского дома, заветные места в парке, одушевленные памятью обитателей усадьбы, были существенны для связи разных поколений между собой. Огромной в формировании культурной жизни усадьбы была роль фамильных портретов. По наблюдению ученого, «обрастая легендами, они были главными источниками той мифологизации и времени, и пространства, которая оказывалась непременной частью самосознания усадебной культуры». Видную роль в развитии художественной культуры второй половины XIX в. сыграли сравнительно скромные усадьбы представителей творческой интеллигенции, которые как бы заступили в этой области русской провинциальной жизни место прежних дворянских усадебных культурных центров. Помимо насыщенной творческой атмосферы, отличавшей подобные усадьбы, им была свойственна активная просветительская деятельность, расширявшаяся с течением времени. Самосознание усадебной культуры углублялось, она все более принимала открытый характер, втягивая в свою орбиту население близлежащих сел, а нередко и соседнего города. Любопытно, что социальные перемены, затронувшие эти усадьбы, во многих случаях не помешали их владельцам занять охранные позиции по отношению к старой архитектурно-парковой среде, притом независимо от оснований, на которых покоилось владение имением - в качестве родового или приобретенного. Среди таких усадеб - Спасское-Лутовиново И.С.Тургенева, Ивановка А.И.Штакеншнейдера под Петербургом, Щелыково А.Н.Островского, Карабиха Н.А.Некрасова, Абрамцево при С.Т.Аксакове. Одним из таких небольших поместий в середине XIX в. стало Мураново, находившееся в этот период во владении литератора Н.В.Путяты. Наряду со Спасским-Лутовиновом и Абрамцевом, Мураново явилось одним из ранних литературных «гнезд», где в уютной обстановке и в общении с природой собирались близкие по профессиональным интересам и эстетическим взглядам люди, и где были созданы условия, благоприятствовавшие их творчеству. Качественно новым свойством Муранова было осознание его хозяевами мемориальной ценности усадьбы и ее роли как культурного центра в общем течении русской художественной культуры. Непосредственным его выражением явилось создание в мурановском доме ряда музейных комнат, посвященных выдающимся личностям - Е.А.Боратынскому и Ф.И.Тютчеву, Н.В.Гоголю, известному славянофилу и публицисту И.С.Аксакову. Собранные в этом доме несколькими родственными поколениями - Энгельгардтами, Боратынскими, Путятами и Тютчевыми реликвии и коллекции придавали ему музейный вид еще тогда, когда полнокровная и притом традиционная жизнь в Муранове была в разгаре. Усадебная культура второй половины XIX в. вписала и новые страницы в частное коллекционирование. Все больше внимания в нем начинает уделяться собиранию предметов искусства и старины, а также документальных материалов, связанных с историей своего народа (Качановка Тарновских Черниговской губ.; подмосковное Лукино Боде-Колычевых). Некоторые изменения в это время коснулись и усадебною меценатства. Оно стало более активным и деятельным, утратив прежний покровительственный оттенок и поставив художника, композитора, писателя на уровень друга дома и почетного гостя (Качановка при В.В.Тарновском-младшем, Дугино Мещериных под Москвой, Талашкино М.К.Тенишевой под Смоленском). Особое место не только в усадебной культуре, но и во всей русской художественной жизни последней трети XIX в. занимало Абрамцево. Его владелец, С.И.Мамонтов, представлял собою поистине новый тип просвещенного мецената, который приглашал в свое имение единодушных по своим взглядам художников, приверженцев прогрессивных направлений в искусстве. В Абрамцеве подолгу жили и в тесном контакте между собой и с хозяином усадьбы работали многие прославленные живописцы тех лет. Совместные выходы на этюды, занятия в гончарной мастерской, рисовальные вечера, домашние спектакли, поездки в поисках произведений народного творчества, - все это питало образовавшийся в Абрамцеве уникальный художественный мир. Воцарившееся здесь тяготение к многообразной коллективной работе особенно ярко проявилось в процессе проектирования и строительства Абрамцевской церкви (под руководством В.Д.Поленова и В.М.Васнецова). Абрамцево примечательно также своим интересом к народному искусству и стремлением привлечь к этому выдающемуся явлению русской художественной культуры внимание общества. Оно не остановилось при этом на одном лишь коллекционировании произведений народного творчества, но организовало под руководством Е.Г.Мамонтовой и Н.В.Поленовой ряд мастерских для крестьянских подростков с целью возрождения и развития самобытного искусства русского народа, особенно забытых женских ремесел. Достижения культурного мира Абрамцева впоследствии были подхвачены в Талашкине - и в плане меценатском, хотя здесь и не удалось достичь той же степени целостности кружка художников, какова была в Абрамцеве, и в плане развития народных художественных ремесел. Здесь также действовал домашний театр, для которого было возведено специальное здание с залом, оформленным по эскизам И.Я.Билибина. В последней трети XIX в. в России усиливается несколько приглушенное в предшествующие годы воздействие на усадебные архитектурно-парковые комплексы романтических настроений. В самом стремлении городского человека к природе, связи с которой все более утрачивались в эпоху быстро развивающегося капитализма, было заложено романтическое мировосприятие. Но подобные тенденции в усадебном строительстве этого времени проявлялись по-разному. Одним из проявлений новой волны романтизма было возобновление увлечения готикой, но в несколько ином качестве. В ряде крупных поместий возникают здания дворцового типа, вызывающие ассоциации с французскими замками эпохи Возрождения. Их архитектура, построенная на «игре» разновеликих архитектурных объемов, обогащенных многочисленными башенками, фронтонами, зубцами, дополненная изысканным партером регулярного сада, производила впечатление иллюстрации к сказкам Ш. Перро (Шаровка Кёнигов Харьковской губ.). Иной была трактовка средневековых мотивов в менее крупных имениях, где рациональные требования к загородному жилью преобладали над стремлением к романтическим образам, и простые очертания архитектурных масс скрашивались скупым убором, слегка намекавшим на тот или иной стиль далекого прошлого (Боброво Витгенштейнов и Трубецких Орловской губ.). Романтическими побуждениями было продиктовано также стремление к утверждению в русском зодчестве того времени, и особенно в усадебной архитектуре, национального стиля. Не последнюю роль при этом сыграли идеи народников, под влиянием которых возрос интерес к крестьянскому народному творчеству во всех его видах и возникла идея об использовании его самобытных мотивов в профессиональном искусстве. Хотя наиболее распространенным материалом для строительства усадебных господских домов в русском стиле было дерево, известны примеры кирпичных построек, удачно сочетавших свойственную романтизму асимметричную пространственную композицию с убранством, навеянным древнерусским зодчеством и мотивами народного творчества (Сосновка Черновых под Петербургом). В контексте романтического мироощущения, а также присущих второй половине XIX в. историко-научных тенденций воспринимается замысел подмосковной усадьбы Лукино М.Л.Боде. Эта усадьба была задумана ее владельцем как мемориальный ансамбль, посвященный памяти предков. Этой цели служили и древлехранилище с архивом боярского рода Колычевых и музеем, и фамильная портретная галерея, и обелиск с высеченными на нем именами представителей этого рода, погибших на службе Отечеству, и придел митрополита Филиппа в одной из усадебных церквей. Намерение создать обрамление, достойное памяти предков, стимулировало обращение в его архитектуре к образом допетровской Руси. По словам Ф.И.Буслаева, М.Л.Боде воздвиг здесь «свой собственный кремль со стенами и башнями», но благодаря обилию церквей (их было три) он напоминал «своими мистическими особенностями монастырскую обитель». Что касается деревянной усадебной архитектуры того времени, то ее развитие пошло по двум направлениям. Одно из них было связано с рациональной планировочной структурой строений, упрощением их форм, выявлением фактуры дерева как эстетически значимого архитектурного элемента (Власьево Ржевских Рязанской губ., ныне Московской обл.). Второе направление имело романтический характер и было основано на стилизации в русском стиле. Его основоположники, архитекторы В.А. Гартман и И.П. Ропет (Петров) были далеки в своих интересах от древних прототипов и, создавая новые художественные образы, черпали идеи в крестьянском прикладном искусстве. Их творчество воспринималось современниками как передовое и особенно поддерживалось В.В.Стасовым (ряд построек в Абрамцеве: Мастерская В.А.Гартмана, Баня-теремок И.П.Ропета, Избушка на курьих ножках В.М.Васнецова и др.; дом в Глубоком Псковской губ.; Теремок в Ольгине Новгородской губ.; пристройка к усадебному дому в Рюминой роще под Рязанью). В целом усадебная архитектура второй половины XIX столетия испытывала влияние всех стилистических течений, свойственных русскому зодчеству той поры. Органично вписывалась в нее эклектика западного толка, которая легко сопрягалась с традициями, сложившимися в эпоху классицизма. На каких бы прообразах ни зиждилось архитектурное убранство вновь возводимых или перестраиваемых усадебных сооружений, в них часто проступали черты, свойственные традиционным образам русской усадьбы - композиционные особенности, общее симметричное расположение архитектурных масс, система использования декоративного убранства. С другой стороны, может быть, именно богатство стилистических исканий и способствовало тому многообразию художественных образов, которое избавило усадебное зодчество от скучной монотонности (Быково под Москвой, бывшее Измайловых, в середине XIX в. - Воронцовых-Дашковых; подмосковное Спасское Смирновых, затем Гагариных). В последней трети XIX в. наметились новые тенденции в развитии усадебной культуры, связанные с переходом ряда дворянских поместий во владение представителей торгово-промышленных и финансовых слоев русского общества, а также с приближением некоторых форм усадебной культуры к дачной. Новые, образованные поколения купечества, занявшие к концу XIX в. твердые позиции в экономике и политике России, все более активно участвовали в ее культурной жизни. Они занимались финансированием издательств, театров, музеев, музыкальных и образовательных учреждений, коллекционированием произведений классического и современного искусства, меценатской деятельностью, материальной поддержкой литературных, художественных и научных обществ. Возрастание роли буржуазии в развитии русской культуры получило своеобразное преломление в усадебном мире, творимом на рубеже веков помещиками из купеческого сословия. В соответствии с укреплением своего социального самосознания они стремились идти в ногу с господствовавшими в искусстве и архитектуре течениями. Отсюда проистекает и проникновение в усадебное зодчество тех лет стиля модерн. Одним из ранних примеров новой купеческой усадьбы, устроенной на месте старинного имения, было Одинцово-Архангельское В.Е.Морозова (Московская губ., архитектор Ф.О.Шехтель). Главное здание созданного здесь в начале 1890-х годов большого усадебного комплекса отличалось асимметричной живописной композицией и богатым архитектурным убранством фасадов, выполненным в модном тогда «ренессансно-барочном» стиле, который в трактовке Шехтеля представлял собою «русский вариант перехода от эклектики к модерну». Свойственная модерну свободная лепка архитектурных масс способствовала взаимосвязи усадебных сооружений с природным окружением. В загородном строительстве модерн использовался во многих модификациях - в качестве скромного «деревянного» варианта этого стиля, смягченного мотивами народного зодчества (Козохово-Богородское Ярославской губ.); с динамичным построением архитектурных масс и сложным силуэтом, образованным башнями и высокими остроконечными кровлями (подмосковное Тарасково Глебовых), в так называемом неорусском стиле (Злынь Н.Г.Телегина Орловской губ.); упрощенного коттеджного типа (Американский дом в усадьбе Райки Н.И.Некрасова под Москвой, архитектор Л.Н.Кекушев; дача Носенкова в Иванькове, тоже под Москвой, архитектор Л.А.Веснин и художник В.А.Симов); с простой, функционально обоснованной композицией, построенной на сочетании прямоугольных объемов с лапидарными формами, предвещающими конструктивизм 1920-х годов (Дом художника Коровина в Крыму, архитектор И.А.Фомин; «Вилла художника» - там же, архитектор Л.М.Браиловский); с причудливыми криволинейными очертаниями, имитирующими живой организм, с использованием растительных форм и в интерьерах (дача Пфеффер в Сокольниках, Москва, архитектор А.У.Зеленко). Среди приведенных примеров не случайно, наряду с усадьбами, упоминаются дачи. В конце XIX - начале XX в. появляется некая разновидность усадьбы, которая занимает промежуточное положение между каноническим типом усадьбы и дачей. Собственно, современники называли это загородное, предназначенное только для летнего пребывания, жилье именно «дачей». Возможно, поводом для этого послужило также отсутствие при нем значительных земельных угодий, необходимых для производительного хозяйствования. Тем не менее, пространственные решения архитектурно-парковой среды такой «дачи» и бытовавший в ней культурный и повседневный уклад заставляют рассматривать ее в типологическом ряду усадеб. На рубеже XIX-XX вв. в русской архитектуре возникло новое течение - неоклассицизм. Оно появилось под влиянием журнала «Мир искусства» и сопричастного к нему общества художников, которые, отвергая в равной степени изживавшую себя эклектику и развивавшийся модерн, искали выход в обращении к русской архитектурной классике. Неоклассицизм сначала проявлялся как своеобразная ветвь модерна, но вскоре обозначился в виде самостоятельного стилистического направления, воспроизводившего в меру возможностей своего времени образы архитектуры русского классицизма второй половины XVIII - начала XIX в. Едва возникнув, неоклассицизм становится популярным в усадебном искусстве, создатели которого увидели в нем реальную основу для возрождения традиционной среды старинной дворянской усадьбы. Этому процессу немало содействовало и творчество многих художников, которое пронизывали ностальгические чувства по отношению к утерянному усадебному миру эпохи классицизма. Среди них выделялись такие живописцы, как В.Э.Борисов-Мусатов с его поэтическим представлением усадебного прошлого как прекрасного и призрачного «царства теней»; К.А.Сомов с его лиричным и слегка ироничным восприятием изящной стилистики эпохи барокко и раннего классицизма; И.Э.Грабарь с его ликующей радостью бытия, неразрывно связывающей прекрасные образы старинной усадебной архитектуры с живой, одухотворяющей их природой; С.Ю.Жуковский, с его жизнеутверждающими поэтическими видами садов и парков; С.И.Виноградов, воплощавший в живописи идею немеркнущей ценности старой усадьбы, продолжающей свое существование в современной жизненной среде, и многие, многие другие. Судьба русской дворянской усадьбы сложилась таким образом, что неоклассицизм, как бы возвращавший ее художественный образ к истокам помещичьей культуры, стал последним значительным явлением в ее истории. Первая мировая война приостановила строительство новых усадебных комплексов, а Октябрьская революция 1917 г. и последовавшая за ней гражданская война покончили с самим существованием усадебной культуры. Разгром и ограбление усадеб, пожары, использование отдельных сохранившихся в них сооружений под несвойственные им функции и их дальнейшее разрушение, вырубка парков, зарастание прудов - все это довершило падение некогда процветавших очагов русской культуры. Многие усадебные комплексы были уничтожены в годы Великой Отечественной войны, но не меньшее их число погибло и продолжает погибать и поныне. Лишь в самые последние годы, в связи с пробуждением интереса культурной общественности к великому историческому прошлому России и, в частности, к русской усадебной культуре, возникает некоторая надежда на возрождение хотя бы наиболее ценных в историческом и художественном отношении архитектурно-парковых комплексов. Автор статьи: Т.П. Каждан.