RARUS'S GALLERY

M. Loustaunau. Huit vues reprisentant les plus beaux sites des differents villages de Pargolova aux environs de St.Pelersbourg. Издание Энгельманна в Париже, 1833 г. [4] c.; [8] л. илл.; Альбом литографий. Гравировали на камне Ф.Куртен, В.Адам, Э.Остейн по оригиналу М. Лустано. Человеческие фигуры рисовал знаменитый французский художник и литограф В. Адам (1801-1866). В альбоме 8 листов литографий размером 42,2 х5 7,5 см.  Редкость по 105 каталогу Н.В. Соловьёва (№200)! Лустано, Лаврентий Иванович. (Loustaunau L.). Рисовальщик первой половины XIX в. В 1830-х гг. преподавал математику и черчение карт в Воспитательном доме в Санкт-Петербурге. Шуваловский парк в 15 вёрстах от Санкт-Петербурга. Входил в состав Парголовской мызы, подаренной графу П.И. Шувалову Императрицей Елизаветой Петровной в 1746 году. В 1820-х годах при графе Адольфе Полье (втором муже графини В.П. Шуваловой были проведены работы по перепланировке парка. В 1830-х годах по проекту архитектора А.П. Брюллова возведена в готическом стиле  церковь святых апостолов Петра и Павла. В 1850-х годах архитектор Г.Э. Боссе реконструировал старые постройки и выстроил новое трёхэтажное здание, так называемый Белый Дом. В 1912-1914 годах архитектор С.С. Кричинский построил большой дворец в неоклассическом виде, главный вход которого украсили фигуры лежащих львов работы скульптора А.Т. Матвеева. К достопримечательностям парка относится гора Парнас высотой 61 метр, насыпанная крепостными крестьянами в первой половине XVIII века, пруд «Шапка Наполеона» и склеп, где был похоронен граф А. Полье. Чрезвычайная редкость!

Шуваловский парк

Парк сам по себе хорош, тенист и совершенно запущен, что, между прочим, составляет чуть ли не лучшую его сторону.

Строки из путеводителя по окрестностям Петербурга конца ХIХ века, приведенные в эпиграфе, хорошо отражают историю и современность и ныне заброшенного парка в бывшем парголовском имении Шуваловых и Воронцовых-Дашковых, богатейших помещиков России, на протяжении почти двух столетий. Этот крупнейший дворцово-парковый ансамбль в северных окрестностях Санкт-Петербурга расположен на холмистой, сильно пересеченной, с перепадом высот более 60 метров и с существенно различными уровнями воды в его прудах и озерах местности. В ансамбле парка большую роль играют открытые пространства и широкие водные перспективы. В отличие от всемирно известных пригородов Петербурга — Петергофа, Стрельны, Пушкина, Павловска, Гатчины и других, расположенных в южном направлении от города, — северные окрестности Петербурга практически не исследованы и даже в дореволюционных путеводителях по столичным пригородам — Озеркам, Парголову, Лахте, Мурину и другим соседним с ними северным дачным местностям — в лучшем случае им посвящены одна-две строчки, а чаще — вообще ни слова. Так, путеводитель И.Пушкарева только сообщал, что «по очаровательному местоположению и превосходному устройству сада трудно найти ныне в окрестностях столицы столь приятное для гуляний и сельской жизни место, как Парголово».

До сих пор достоверно неизвестно, кто и когда положил начало освоению этой территории и созданию здесь усадьбы. Возможно, еще в шведский период, как следует из карты 1662 года, на которой вблизи современного Нижнего Суздальского озера, у речки Заманиловки, был указан населенный пункт под названием Кабилуя, здесь располагалась мыза шведского помещика. А после возвращения этих земель в ходе Северной войны Петр I подарил их своей дочери Елизавете — об этом сообщают путеводители XIX века. Помимо неизученности, обещающей много открытий, парк привлекает внимание исследователей еще и тем, что в нем в почти не искаженном перестройками виде сохранился возведенный в середине XVIII века дворец (точнее, один из дворцов), а также сохранившаяся почти в первозданном виде XVIII века регулярная планировка Нижнего парка и пейзажного Верхнего сада, созданная в 30-х годах XIX столетия на соседней, не освоенной прежде территории. А появившиеся в нем в конце ХIХ—начале ХХ века дачные постройки в стиле дачного модерна не только не исказили стилистической неповторимости парка, но и обогатили его новыми мотивами.

Первые упоминания о поселениях в этих местах относятся к 1500 году. Так в Переписной окладной книге Водской пятины Новгорода за 7008 (1500) год перечисляются многочисленные, правда, малонаселенные (по 2-3 двора) деревни. Поселение Паркола состояло из четырех деревень по два крестьянских дома в каждой, что было характерно для племени ижора, жившего на этих землях издавна (первое упоминание его в «Хронике Генриха Латвийского» относится к 1238 году, хотя северное племя «феннов» упоминал еще Геродот в V веке до.н.э.). В начале II тысячелетия здесь проходил Выборгский тракт — сухопутная часть исторически известного пути «из варяг в греки». Об этом свидетельствуют многочисленные римские и арабские монеты, находимые местными жителями на своих огородах. Название «Паркола» встречается на шведских и русских картах XVI–XVIII веков. В шведский период эта местность принадлежала королевскому наместнику Штейну фон Штейнхауху. Здесь, на берегу озера Паркола, на картах указан погост (так назывался в новгородских землях XV–XVII веков административный центр), а затем укрепленный шведский военный лагерь. В селении, стоявшем на старинной дороге из Ниеншанца, расположенного в устье Охты, в Выборг, помимо дворов местного ижорского населения имелась лютеранская кирха и постоялый двор. Победа в битве при Парколе (1703) в ходе начавшейся в 1700 году Северной войны открыла начало освоению этого края Россией.

К этому же событию приурочено и утверждение названия Парколы как Парголова, по народной этимологии происшедшего от ассоциации со словами «пар в голове», будто бы сказанных Петром Великим князю А.Д.Меншикову после празднования победы над шведами. Согласно путеводителям XIХ века, еще в конце этого столетия были хорошо видны холмы, тянувшиеся вдоль Выборгской дороги и называвшиеся «могилами шведов петровских времен». Упоминания о первых владельцах этой местности после Северной войны противоречивы. В путеводителе 1839 года первой владелицей Парголова называется Императрица Елизавета Петровна, будто бы повелевшая построить себе здесь «загородный дворец и развести огромный сад, чему и было положено начало». Среди местных жителей существуют предания об охотничьем домике императрицы, сохранившемся до наших дней. Достоверно неизвестно, когда эти земли, отвоеванные у шведов, перешли во владение Шуваловых.

По одним данным, это имение было пожаловано им Екатериной I, когда она 8 марта 1726 года подписала именной указ «о пожаловании выборгскому обер-коменданту Ивану Шувалову пустошей в Выборгской губернии». По другим источникам, парголовская мыза не вошла в состав пожалованных И.Шувалову земель, а ее получил спустя два десятилетия его сын Петр Шувалов. Их подарила ему Елизавета Петровна в 1746 году вместе с графским титулом «за заслуги, оказанные… при занятии ею родительского престола». Документально подтверждается лишь то, что этой территорией Шуваловы владели с 1746 года. Имение Шуваловых начиналось с Поклонной горы — самой высокой точки на севере Петербурга (42 м) — и тянулось вдоль Выборгского шоссе. После того как путник проезжал три соединенных между собой протоками озера, справа от дороги начинался парк имения. Для представления о его масштабах: общая площадь парка составляла около 200 га, что в два раза превышает площадь Нижнего парка Петродворца. В окружности парк имеет около четырех верст и создавался в несколько этапов: 1-й — 1746–1780 годы (при графах Петре Ивановиче и Андрее Петровиче Шуваловых), 2-й — 1820–1845 годы (при графине Варваре Петровне Шуваловой-Полье-Бутера и ее втором муже графе Адольфе Полье), 3-й — 1850–1865 годы (при ее сыне графе Андрее Павловиче Шувалове), 4-й — 1903–1917 годы (при дочери последнего — графине Елизавете Андреевне Воронцовой-Дашковой и ее сыне Александре Илларионовиче Воронцове-Дашкове). Первый владелец — Петр Иванович Шувалов (1711–1762), с 12-летнего возраста был взят ко двору Петра Великого и затем, в 1731 году, определен камер-юнкером ко двору цесаревны Елизаветы Петровны.

По восшествии ее на престол был пожалован в камергеры, а жена его Мавра Егоровна, подруга царевен Елизаветы Петровны и Анны Петровны с детства — в статс-дамы. Многое из того, что обсуждалось в Сенате за период с 1744 по 1761 год, было предложено Шуваловым, но наиболее известны проведенные им реформы второй половины 1750-х и начала 1760-х годов в артиллерии, называемые «шуваловскими». В.О.Ключевский, описывая деятельность «делового, всемогущего, даровитого и непутного генерал-фельдцейхмейстера императрицы Елизаветы Петровны гр. Петра Ивановича Шувалова», отмечал, что «…все самое дорогое и вкусное соединялось в его доме: он первый в России не только стал кушать ананасы, но и завел большую ананасовую оранжерею, экипаж его блистал золотом, и он первый завел целую упряжку дорогих английских лошадей, бриллиантовые пуговицы его кафтана были дороже, чем у гр. Разумовского… Этот роскошный министр имел более 400 тысяч тогдашних рублей дохода, ухитрился оставить после своей смерти долгов одной казне более миллиона рублей». Благоустройство Парголовской мызы продолжил его сын Андрей Петрович Шувалов (1743–1789) — второй владелец имения. Молодой граф рос при дворе вместе с графом А.Р.Воронцовым и графом А.С.Строгановым, наставником их был Пьер Ле Роа, в 1750 году покинувший для этого Академию наук. В 1756 году произведенный в поручики конной гвардии А.П.Шувалов в свите графа М.П.Бестужева-Рюмина был отправлен за границу. При восшествии на престол Екатерины II он избежал опалы, а в 1764 году вместе с молодой женой Екатериной Петровной, урожденной Салтыковой (1743–1816), совершил второе заграничное путешествие, во время которого познакомился с Вольтером и посетил его в Фернее. Вольтер в письме к графу М.Л.Воронцову лестно отозвался о своем госте, особенно «о милых стихах, которые он пишет на нашем языке».

К этому времени действительно относятся первые стихотворения Шувалова, среди них ода на смерть Ломоносова, напечатанная в 1765 году, и послание Вольтеру. Екатерина II пользовалась услугами А.П.Шувалова для исправления слога в своих французских письмах. После смерти А.П.Шувалова парголовское майоратное владение, вопреки традиции, перешло младшему сыну Павлу, а старшему Петру досталось более удаленное от столицы имение Вартемяки. При первых владельцах начались и работы в имении: в 1747 году по границам парголовского имения были поставлены межевые столбы, а в 1757 году был выкопан пруд и механик Нумер продолжил «строение машины», предположительно, для работы фонтанов. Представление об усадьбе того времени дает ее описание в «Санкт-Петербургских ведомостях» за 1757 год, которое почти дословно повторяет сведения, приведенные в рукописи А.Богданова «Историческое, географическое и топографическое описание Санкт-Петербурга.» В ней упоминается «Парголова мыза на Выборгской стороне в 15 верстах, Его графского сиятельства Петра Ивановича Шувалова, изрядно на красивом месте стоящая, при которой: а) великие два самородных озера, б) дом его графский на высоком мысу стоящий, и около оного мыса великие оранжереи устроены, в) внизу сад распространяется, г) церковь на высоком холме стоящая во имя Нерукотворного Образа, освященная в 1754 г. …» Эта церковь, освященная в присутствии Императрицы Елизаветы Петровны, стояла недалеко от парка, в селе Спасском, возникшем в середине XVIII века и также принадлежавшем Шуваловым. В 1791 году церковь сгорела от удара молнии. Через год недалеко от прежней и была построена новая, также деревянная, церковь. Ее постройка производилась по проекту Л. Руски под надзором управляющего парголовским имением Боде.

Именно эту церковь, изображенную на ряде акварельных видов Петербурга с Парнаса в Парголовском саду (так называли в ХIХ веке Шуваловский парк), упоминает А.С. Грибоедов в очерке, посвященном загородной поездке в Парголово 21 мая 1826 года: «…другого рода мысли и чувства возбуждает, несколько верст далее, влево от большой дороги, простота деревенского храма. Одинок, и построен на разложистом мысе, которого подножие омывает тихое озеро». Очевидно, при Андрее Петровиче, побывавшем в юности во Франции и Италии, где в середине XVIII века на смену регулярным паркам пришли пейзажные, близкие «дикой природе», в 1760-е годы были построены два одинаковых двухэтажных каменных дворца. Их облик запечатлен на нескольких рисунках 1780-х годов архитектором Дж.Кваренги, приехавшим в Россию по приглашению Екатерины II и, очевидно, часто бывавшим в доме своего друга и покровителя А.П.Шувалова; это первые по времени дошедшие до нас изображения Шуваловского дворца. На одном из них внешний вид детально прорисованного каменного строения точно повторяет симметричную часть современного Малого дворца в пять окон. Обработка фасадов дворца предельно сдержанна: профилированный поясок отделяет первый этаж от второго, широкий карниз венчает стены. Углы дворца выделены лопатками, а средняя часть акцентирована лучковым фронтоном. Дворец завершался четырехскатной крышей с мансардными окнами. Облик дворцов характерен для сооружений, возводимых в конце 1760-х — начале 1770-х годов. Один из этих дворцов — современный Малый дворец, сохранился практически без изменений, что представляет несомненную ценность, так как построек того времени дошло очень немного. У подножия холмов, где стоит дворец, раскинулась наиболее старая часть парка — Нижний парк, или, как его называли тогда, Сад. В XVIII веке территория парка была невелика и ограничивалась районом горы Парнас, «возведенной искусственной насыпью по повелению Императрицы Елизаветы Петровны», с лежащими у её подножия прудами и примыкавшей к ней с запада лощины с круглым прудом. Эта часть парка была разбита в регулярном стиле, господствовавшем в России в середине XVIII века. На наиболее раннем из дошедших до нас планов парголовской мызы 1770 года уже нанесен регулярный сад, от центральной площадки которого лучеобразно расходятся десять дорожек. Эти широкие аллеи-лучи, обсаженные липами, заканчиваются на вершинах холмов, окружающих лощину.

На одном из холмов стояла беседка, из которой открывался прекрасный вид на видневшийся вдали Финский залив. Круговая аллея зигзагообразно соединяла лучи-аллеи, образуя в плане многоугольник, что дало этому месту название «Звезда». Одна из лучеобразных дорожек доходит до вершины холма под названием «Парнас» (или «Старый Парнас»), у подножия которого, недалеко от пруда, находятся руины круглого каменного здания, обработанного колоннами дорического ордера. Это — колодец с водокачкой для дворца, который был оформлен в парковый павильон, называвшийся «Холодными банями». Он был сооружен, по-видимому, на месте старого здания-ротонды, указанного на плане 1770 года значительно позже, в 1912–1914 годах, архитектором С.С.Кричинским, перестраивавшим в то время Большой дворец. Еще одна дорожка-аллея оканчивалась на холме с названием «Новый Парнас», а расположенная между ними дорожка с широкой лестницей в виде террасообразного спуска вела к господскому дому. Оба Парнаса доминируют в ландшафте Нижнего парка. Когда они получили свое название, неизвестно. Можно предположить, что это случилось во второй половине XVIII века. Впечатление от парголовского парка с его холмами передают строки из письма императрицы Елизаветы Алексеевны (ее вместе с сестрой привезла в Россию графиня Екатерина Петровна Шувалова) матери Амалии Баденской летом 1809 года: «…вчера вечером совершила поездку в деревню, принадлежащую графине Шуваловой, где я не была уже несколько лет. Местоположение прекрасно, без сомнения, это одно из красивейших мест в окрестностях Петербурга; местность возвышенная, деревья красивые и старые… Никогда Парголово не казалось мне столь привлекательным, как вчера. Погода стояла чудесная, похоже, что она удержится, поэтому рассчитываю приехать сюда не один раз, лишь бы подальше от Каменного острова. Даже будучи такой старой (ей в 1809 году исполнилось 30 лет), я тем не менее вчера с удовольствием, должна признаться, делала то, что так радовало меня в детстве, а именно — лазила по горам, нарочно выбирая самые крутые откосы. Я вспомнила Гамбах, где был один холм, на который вскарабкивалась каждый вечер по самому опасному склону для того, чтобы увидеть горы Лотарингии и сказать себе, что я видела Францию, которую считала тогда чудесной страной». Расположенные у подножия Парнаса каскадные пруды имеют неправильные геометрические очертания. Верхний из них — маленький Треугольный пруд, скрыт в зарослях. Находящиеся ниже два пруда соединены протоками. Обширный нижний пруд, трапецеидальный по конфигурации с полукружием в южной части, соединяется двумя каналами с расположенными по его сторонам малыми прямоугольными прудами и носит название «Рубаха Наполеона». Выше него еще один пруд — меньших размеров, отдаленно напоминающий по своим очертаниям треуголку и имеющий название «Шапка Наполеона». Названия прудов, очевидно, появились при третьем владельце имения — Павле Андреевиче Шувалове (1776–1823), участнике войны с Наполеоном, сопровождавшем в качестве представителя одной из победивших держав — России, низложенного французского императора в изгнание на остров Эльбу.

По возвращении в Россию в 1816 году Павел Андреевич женился на княжне Варваре Петровне Шаховской (1796–1870) — правнучке известного богача барона Александра Григорьевича Строганова, получившей в наследство уральские заводы. Сам Строганов был женат на Марии Загряжской, сестре И.А.Загряжского — деда Н.Н.Гончаровой-Пушкиной, и с родственниками Гончаровой в парке было связано несколько мест. В начале 1830-х годов у Варвары Петровны проживала ее тетка — Екатерина Ивановна Загряжская, которую иногда навещали Пушкины, что и послужило основанием для предания о «пушкинской» скамье, на которой любил сидеть поэт. Двоюродному дяде Натальи Николаевны — Григорию Александровичу Строганову, который был посаженым отцом на ее свадьбе, в парке, недалеко от господского дома, принадлежал «баронский», или «Строганов» дом, сохранявшийся до конца 1860-х годов. Еще один дом, связанный с родственниками В.П.Шуваловой и Н.Н.Пушкиной — дача Шульца, выходца из Эстонии, приходившегося двоюродным братом матери Натальи Николаевны, находилась у подножия холмов, в долине речки Заманиловки, в те времена довольно полноводной. Это светло-желтое строение, позже называвшееся «Белая дача», изображено на нескольких рисунках А.Шмидта 1812 года, хранящихся в Русском музее, и на гравюре М.Лустано, исполненной в 1833 году. В начале 1820-х годов супруги решили благоустроить одичавший и разросшийся парк и возвести новый дом. Однако в декабре 1823 года граф умер, оставив двух малолетних сыновей: Андрея (1817–1876) и Петра (1819–1900). Варвара Петровна, овдовев, покинула Парголово и несколько лет провела в Швейцарии, на берегу Женевского озера, на своей вилле между Женевой и Лозанной, которая служила центром многочисленной русской колонии. В 1826 году она, страстно влюбившись, выходит замуж за швейцарского француза из Лозанны, получившего графство от французского короля, а затем вступившего в русское подданство под именем Адольфа Полье.

Полье прожил в России немногим более трех лет, но оставил свой след в ее истории. В 1829 году он получил придворную должность церемониймейстера двора, а в сентябре этого же года был награжден орденом Святой Анны 2-й степени». В «Русском биографическом словаре» о нем сообщается, что он был хорошим рисовальщиком и занимался минералогическими изысканиями, в частности открыл первое в России месторождение алмазов на принадлежавшем жене Бисерском прииске. Современники отмечали, что Полье «имел довольно обширные сведения в минералогии, в чем отдавал ему справедливость и сам знаменитый Гумбольдт, которому сопутствовал он… при обозревании гор Уральских». «Горный журнал», отмечая это событие, писал: «Алмазы открыты на Бисерском прииске при прибытии на завод графа Полье, который приказал промывать вторично грубые шлихи, остающиеся после промывки золотоносных песков. Бисерский чугуноплавильный и железоделательный завод, принадлежащий графине Полье, находится в Пермской губернии при реке Бисере, соединяющейся с Камой… Примечательнейший из приисков, ныне разрабатываемых, есть Адольфовский… Сей прииск открыт в 1829 году в мае месяце и находится близ устья Полуденки». Один из найденных алмазов Полье подарил А.Гумбольдту, и ныне он хранится в музее в Берлине. Путешествуя по Уралу, Адольф Полье, прекрасно рисовавший, сделал много «весьма хороших видов». К сожалению, ни набросков, ни альбомов с его рисунками пока не обнаружено. Именно графу Полье, столь недолго прожившему в Парголове, принадлежит инициатива устройства Шуваловского парка в современном состоянии. Он активно взялся за восстановление Парголовского имения и благоустройство парка. Для руководства парковыми работами был приглашен садовый мастер П.Эрлер — один из опытных специалистов, позднее работавший в Петергофе и оставивший заметный след в истории садово-паркового искусства. С именем Эйлера следует, по-видимому, связать существующую пейзажную планировку парка. Пейзажный парк был разбит не на месте регулярного, а к северу от старого парка, на гряде Парголовских холмов, и поэтому со временем получил название Верхнего. Здесь было несколько прудов и Чухонское озеро с островом посередине — доминанта в общей композиции парка. Однако реализовать до конца задуманные планы Полье не удалось — в марте 1830 года 35-летний граф скоропостижно скончался от чахотки. Его смерть привнесла в облик шуваловской усадьбы новые мотивы и настроения. Одержимая скорбью вдова решила превратить парк, благоустройством которого занимался ее супруг, в мемориал для увековечения его памяти, в романтический уголок скорби в готическом стиле, как раз вошедшем в моду в первые десятилетия ХIХ века в Европе, особенно в Англии. Мемориал включал склеп Адольфа, ведущую к нему от озера Адольфову аллею и церковь свв. апостолов Петра и Павла.

Центральным сооружением этого ансамбля был склеп, известный у современников как «могила Адольфа», он был сооружен недалеко от господского дома на берегу естественного пруда. Его фасадная стена в виде стрельчатой готической арки была облицована красным финляндским гранитом. По всему контуру арки, от земли до венчающего склеп креста, шел чугунный карниз, обрамленный рисунком из готических розеток. В склеп вели двустворчатые двери. У задней стены склепа, на постаменте из черного с желтыми прожилками мрамора, находилась беломраморная коленопреклоненная, с простертыми к могильной плите графа руками, аллегория скорби итальянской работы. Надгробную плиту графиня ежедневно убирала роскошными тропическими растениями и диковинными цветами. Густые посадки деревьев по всему холму, в который был встроен склеп, создавали впечатление, что над склепом раскинут густой шатер зелени, оттененный яркой пестротой роскошных цветов разбитого перед склепом цветника. Гирлянды плюща, каприфоли и коббеи, благоухание множества цветов создавали атмосферу мистической отчужденности. Впечатление, производимое на современников этим культом памяти по умершему графу, оставила в своих воспоминаниях М.Ф.Каменская, дочь известного скульптора Ф.Толстого, жившая в то время на даче в Парголове: «В то время… старый граф Шувалов уже умер и вдова его графиня Шувалова, рожденная княжна Шаховская, успела второй раз выйти замуж по страстной любви за графа Адольфа Полье и овдоветь второй раз. Этого второго мужа графиня обожала до того, что даже с мертвым не захотела расстаться и похоронила его тут же, около своей усадьбы, в прорытом в горе и отделанном на готический манер гроте. Весь грот, снаружи и внутри, был уставлен тропическими растениями. Плиту над телом покойного мужа графиня всякий день убирала своими руками богатейшими цветами. Но ей этого было мало: так как половину ночи она проводила в гроте, где было темно, ей хотелось украсить так могилу своего Адольфа, чтобы и ночью она поражала своею красотою. И вот графиня придумала для этого такой способ: она стала приказывать деревенским девчонкам и мальчишкам собирать для нее светящихся червячков и, говорят, платила за них по пятиалтынному за штуку... И поползет живая иллюминация, переливаясь фосфорическим светом, по пальмам, розам и лилиям! А графиня сидит в гроте далеко за полночь, любуется этой картиной, обливается горючими слезами и со своим Адольфом разговаривает… Наконец, видно, ей спать захочется; пойдет домой отдохнуть, а мальчишки и девчонки караулят ее, и как только она уйдет, шасть в грот! И давай собирать своих червяков в баночки и коробочки, а наутро новеньких немного добавят и опять продадут графине…» Автором склепа и композиционно с ним связанной церкви, построенной также в готическом стиле, является архитектор А.П.Брюллов, только что вернувшийся на родину из Италии, где он и познакомился с В.П.Шуваловой и ее вторым мужем А.Полье. Сохранился альбом с рисунками и акварелями архитектора, где среди набросков, относящихся в парголовскому периоду его деятельности, есть карандашный рисунок  с изображением графа и графини Полье, сидящих за столом, и две акварели с изображением графа Полье на смертном одре и видом только что построенного склепа над могилой графа. Еще перед возвращением на родину Брюллова его старший брат Федор писал ему в 1829 году: «В Петербурге входит в моду все готическое… В Петергофе маленький дворец выстроен для Императрицы Александры Федоровны в готическом вкусе, в Царском Селе — ферма. Теперь граф Потоцкий уже сделал готическую столовую и все мебели, и этому следуют уже все господа и рвутся за готическим… Следственно, ты можешь представить, на какой ноге gotique». Как видим, в своей первой постройке в России Брюллов послушно последовал новой архитектурной моде. Разрешение Синода на постройку храма было получено, хотя поначалу «средневековый» стиль церкви, не соответствующий «высочайше утвержденным проектам», вызвал некоторое смущение в среде духовного начальства. Однако строительный комитет, ведавший утверждением планов, во главе со старшим архитектором комитета А.Мельниковым «признал оригинальность и значительность проекта и он был с оговорками утвержден».

Следуя традиции русского культового зодчества, Брюллов поставил церковь на возвышенность — небольшой холм, открытый в сторону дворца и обсаженный кленами. В основе здания архитектор положил однонефную базилику с нерасчлененным внутренним пространством и одноалтарной абсидой, к которой с северо-запада и юго-востока примыкали восьмигранные башни, выступающие из объема здания пятью гранями. Закладка храма состоялась в 1831 году. Помощником зодчего в составлении рабочих чертежей и строительных работах был архитектор К.А.Бейне. В создании церкви принимали участие скульпторы Трискорни и Гальберг, позолотчик Баранов, лепщик Балин, живописец Рябков, художник Федор Брюллов, резчики по дереву Тарасов (его имя часто встречается при исполнении деревянной резьбы в Александринском театре, Елагине дворце и других работах К.Росси) и Осип Иванов. Стены здания были возведены из кирпича и облицованы тесаным известняком светло-желтого оттенка, добытым в каменоломнях деревни Черницы близ Гатчины. Восьмигранные башни по углам главного фасада, как и стены, были орнаментированы резьбой по камню и увенчаны металлическим парапетом сложного готического рисунка. Вершина колокольни вся ажурная из чугунного литья, шпиль и другие металлические наружные украшения были выбивными из красной меди. «Несмотря на свои готические формы — шпиль, стрельчатые арки, контрфорсы и витражи, церковь близка архитектуре русского классицизма, с которой ее роднит ясность и простота композиции, выразительные глади стен и сдержанность в применении скульптурного декора». При входе во внутреннее помещение в нишах входных пилонов (по обе стороны от входа) стояли не характерные для православных храмов статуи апостолов Петра и Павла работы С.И.Гальберга. Статуи, как и деревянный (ясеневый) иконостас, не дошли до нашего времени. Однако представление о внутреннем виде этой церкви и ее иконостасе, полностью восстановленных в настоящее время, дают две гравюры середины ХIХ века и сохранившаяся картина неизвестного художника, жившего на даче Амелиных в Кабаловке, у которых гостил приезжавший в Парголово И.Шишкин. Церковь строилась около 15 лет и была освящена в 1846 году. Одновременно с возведением церкви Брюллов, очевидно, перестроил и усадебный дворец. Вид этого дворца — «Замка графини Полье в Парголове», дошел до нас в гравюрах М. Лустоно и акварелях В.С.Садовникова. Об облике дворца свидетельствуют описания современников: «Пройдя версту, вы дойдете до барского дома. Архитектура его проста, благородна, без вычур и затей. Несколько древних прекрасных берез бросают на него живописную тень. На одной стороне — легкая, возвышенная галерея-палатка, на другой — отделенный решеткой садик. Здесь дорожки и аллеи бегут во все стороны по ковру газона, убранного там и сям живописно расположенными клумбами цветов». Основное здание дворца было двухэтажным на подвалах, в 11 окон по фасаду, с «вальмовой» (четырехскатной) кровлей и высоким бельведером, украшенным куполом и флагштоком. Центральная ось фасада подчеркивалась двухколонным портиком, завершенным лучковым фронтоном, сохранившимся от первоначального дворца XVIII века. Дом имел бельведер, который был далеко виден из-за верхушек густых деревьев. В рисунке оформленных классицистическими наличниками окон бельведера и второго этажа, а также баллюстрады бельведера и подзора навеса крыльца просматриваются готические элементы. С правой стороны к дому примыкала одноэтажная пристройка. У дворца были устроены искусственные террасы и разбит парадный партер. На первом этаже находилась домовая Скорбященская церковь, отделанная по проекту А.П.Брюллова в 1831–1834 годах. После смерти третьего мужа графини — неаполитанского посланника князя Бутера, в 1841 году Варвара Петровна окончательно уезжает за границу, и парголовским имением стал заниматься ее сын Андрей Павлович Шувалов (1817–1876) — личность с яркой биографией. Андрей был против третьего замужества матери и, по словам О.С.Павлищевой, сестры А.С.Пушкина, в знак протеста «уехал на Кавказ и поступил в армию». Однако существует предположение, что Шувалов отправился туда не добровольно, а был сослан Николаем I за какую-то неизвестную провинность. Об этом свидетельствует переписка его опекуна в малолетстве, М.М.Сперанского, с начальником Отдельного Кавказского корпуса бароном Г.А.Розеном. Юный граф начал службу 9 июля 1835 года подпрапорщиком в Грузинском гренадерском полку, но в том же году его перевели юнкером в Нижегородский драгунский полк. Он участвовал в боевых действиях против горцев, получил ранение и был награжден знаком отличия Военного ордена. Андрей Шувалов пробыл в ссылке три года и только весной 1838 года прибыл в Петербург. Вот как описывает Андрея Шувалова в этот период князь М.Б.Лобанов-Ростовский: «...гр. Андрей Павлович Шувалов, несколькими годами старше брата, храбро сражался на Кавказе, где получил солдатский Георгиевский крест и рану в грудь. Он был высокого роста и тонок; у него было красивое лицо, казавшееся несколько сонным, но вместе с тем плохо скрывавшее нервные движения, присущие его страстной натуре. При худощавом сложении у него были стальные мускулы и удивительная ловкость на всякого рода физические упражнения: он стрелял из пистолета, фехтовал, делал гимнастику, прыгал в длину и высоту как профессиональный артист, превосходно справлялся с самыми горячими английскими лошадьми. Он очень нравился женщинам, благодаря контрасту между его внешностью, казавшейся нежной и хрупкой, его низким и приятным голосом, с одной стороны, и необычайной силой, которую скрывала эта хрупкая оболочка — с другой. Он сам очень гордился этими своими достоинствами... У него был легкий и поверхностный ум с большой долей упрямства, которое он принимал за силу характера; он был хорошим товарищем и во всех отношениях истинным джентльменом». Сходство этого описания с обликом «Героя нашего времени» Печорина — не случайно. Еще на Кавказе произошло знакомство Андрея с Лермонтовым, служившим в том же полку. По мнению современников, Лермонтов придал Печорину некоторые черты и даже портретное сходство с Андреем Шуваловым. В столице Андрей Шувалов и Лермонтов вновь оказываются однополчанами и приятелями, вместе посещают салон Карамзиных, входят в так называемый Кружок шестнадцати. В 1842 году Шувалов после ранения вышел в отставку и через два года (1844) женился на дочери М.С.Воронцова Софье Михайловне (1825–1879, умерла в Швейцарии и похоронена на местном кладбище Сен-Мартен). С мая 1849 года он был назначен флигель-адъютантом Его Императорского Величества и в течение всей своей службы, до 1865 года (когда вышел в отставку в звании генерал-майора) получал весьма важные задания по высочайшим повелениям. В 1867 году А.П.Шувалову, возглавлявшему Санкт-Петербургское земское собрание, в действиях которого правительство «усмотрело дух мятежа и своеволия», было предписано в три дня выехать за границу. В 1850 году А.П.Шувалов начал перестройку Большого дворца, пострадавшего во время пожара (о пожаре имеются сведения в «Санкт-Петербургских губернских ведомостях»: «23 июля 1846 г. в Парголовском имении был пожар, который вскоре при содействии земской полиции был прекращен»). Производить перестройку было поручено архитектору Г.А.Боссе, ученику А.П.Брюллова, выполнившему во время своего ученичества серию проектов загородных домов, на обложке издания которых была изображена брюлловская церковь в Шуваловском парке. Выбор Боссе (1812–1894), по-видимому, был обусловлен тем, что еще в 1841 году он спроектировал виллу В.П.Бутера (последнего мужа Варвары Петровны) в Палермо, и ее черты повторяет построенный им в 1850-е годы дворец в Парголове. Этот дворец неоднократно упоминался в описаниях парка, относящихся к середине 1860-х годов: «На мызе два каменных господских дома. Один из них левее... построен по образцу дворца императрицы Александры Федоровны в Палермо. За ним церковь во имя Петра и Павла в готическом стиле из желтого камня... Другой господский дом (вправо от входа) имеет самую простую архитектуру. За ним цветник, оранжерея и пруд, по берегу которого ведет тропинка в березовую аллею, оканчивающуюся в деревне Заманиловке». Существуют выполненные Джованни Бианки две фотографии этого дворца Шуваловых. На них виден двухэтажный дворец с центральной частью в три этажа, фасады которого членятся поэтажно широким ионическим антаблементом. Высокие полуарочные окна со сложным обрамлением архивольтами, импостами, пилястрами и постаментами являются организующим ритмическим элементом архитектурной композиции. В решении первого этажа использован мотив террас со свободно стоящими каннелированными колонками ионического ордера, а в обработке стен — мотив пилястр того же ордера. Стены второго этажа декорированы пилястрами коринфского ордера, парными и одиночными. Объем и композиция дворца органически увязаны с естественным ландшафтом. Декоративные элементы — эркеры, балконы, увитые зеленью, фигурные кровли, венчающие разновеликие объемы, обилие стекла, вертикальных и стрельчатых форм составляли единую живописную композицию, придававшую постройке живописность и особую воздушность. В 1870 году через территорию шуваловского имения прошла Финляндская железная дорога и здесь, вблизи парголовских озер, летом стали снимать дачи петебуржские жители. Началась новая, дачная, эпоха шуваловского парка. Аренда участков на землях графов Шуваловых, производившаяся прежде от конторы управления имением, из-за активной застройки стала невыгодной. Поэтому в 1876 году, когда скончался Андрей Павлович, его наследники — сыновья Павел и Михаил и дочери Елизавета, Екатерина и Мария (их имена потом получили названия улиц, проложенных в застроенной местности), находясь в затруднительном финансовом положении, ходатайствовали о разрешении на продажу части своего майоратного имения. Разрешение было получено в 1877 году утверждением Александром II «Устава Товарищества на паях для устройства дачных помещений в Шувалове». По лесу были разбиты параллельные и поперечные просеки, и в начале 1880-х годов по берегам озер возникли первые дачи: между Первым и Вторым озерами — «Вилла Бельмонт», на соседней горе на берегу Второго озера — дача Г.С.Войницкого, имевшая 15 сдаваемых дачникам комнат, на Екатерининской (ныне Корякова) улице, и дача Зимина с резными балкончиками и верандами, частично нависающими над каналом, выходившая фасадом на Второе озеро и канал к Третьему (Суздальскому) озеру. Еще недавно можно было видеть следы каменной лестницы, некогда украшенной скульптурами львов и ведшей к озеру от «Виллы Бельмонт», принадлежавшей председателю Губернской санитарной комиссии и гласному Земских собраний врачу А.Н.Оппенгейму. Дача «Вилла Бельмонт» была сооружена на горе посреди великолепного сада, в стиле средневекового замка с зубчатыми крепостными стенами. Над центром ее возвышалась высокая башня-бельведер. Окруженная со всех сторон резными верандами, окрашенная в белый цвет, она резко выделялась на темном фоне соснового леса и служила украшением местности. Есть основания считать, что авторами проектов дач были архитекторы К.Рахау (построивший в 1870-е годы дачу Шварца по дороге к Шуваловскоу парку — сохранилась в перестроенном виде), М.Е.Месмахер (спроектировавший в 1870-е годы и построивший в 1902 году для своего брата Георгия Желтую дачу в Шуваловском парке, напротив Малого дворца), В.А.Шретер, А.В.Малов, В.А.Рейс, А.Д.Шиллинг, Д.Д.Соколов (возведший на Большой Озерной улице дачи адмиралов Андреева, Жандра и Панафидина), гражданский инженер К.И.Тихомиров (построивший также на Большой Озерной улице в конце 1880-х годов дачи для своего брата лейб-окулиста Н.И.Тихомирова и его соседа тайного советника В.Н.Тукмачева). Большинство деревянных дач, стоявших еще в начале 1990-х годов, сейчас исчезло. Сохранились лишь дача Г.А.Леснера, владельца машиностроительного и чугунолитейного заводов (ныне в ней расположен Дом юного туриста, Варваринская, д.14 (возможно, проект этого загородного особняка с башенкой и характерными для модерна асимметричными объемом и планом разработан известным мастером этого стиля — архитектором фон Гуком, строившим в это время по заказу Г.Леснера промышленные здания завода), флигель дачи композитора А.К.Глазунова (Варваринская, 2), построенной его отцом К.И.Глазуновым, известным книгоиздателем, полуразвалившаяся, но сохранившая даже резное убранство, дача по ул. Корякова (бывшая Екатерининская, 22), несколько дач на Большой Озерной и две дачи на Береговой ул., 2, возведенные в конце 1870-х годов при саде «Озерки», где с 1877 по 1900 год находился известный (не менее Павловского) Музыкальный вокзал, украшенный высокой башней-бельведером, откуда открывался прекрасный вид на окрестности, — первая работа впоследствии известного архитектора Л.Н.Бенуа. На Ивановской горке, расположенной между Вторым и Третьим озерами, возникла украшенная ажурной резьбой двухэтажная дача с высокой башенкой и застекленными верандами, в чертах которой четко прослеживаются черты нового тогда архитектурного стиля модерн. С использованием его элементов сооружены дачи замысловатых очертаний, увенчанные башнями с островерхими крышами или куполообразными кровлями, богато украшенные резьбой (дача Князева на Елизаветинской, д. 3, напротив нее дача Бочарникова, д. 4, дача Эйхе на Озерной, д. 3). В числе владельцев крупных дач были Э.К.Росси — врач лейб-гвардии Финляндского полка, сын известного архитектора (Варваринская, дома 5 и 7), М.Д.Черняев — генерал, командовавший (по приглашению сербского правительства) в период Балканской войны в 1875–1876 годах моравской армией, П.А.Авенариус — директор Невской пригородной конно-железной дороги и строитель Приморской железнодорожной линии на Сестрорецк, купец 1-й гильдии Г.Г.Елисеев, о даче которого здесь напоминает название Елисеевской улицы вблизи станции Озерки. Кстати, именно при строительстве особняков в стиле модерн вблизи шуваловских владений впервые были применены новые технические решения. На границе Шувалова—Озерков, на вершине Поклонной горы, в начале 1890-х годов архитектор Е.Л.Лебурде (1855–1895) построил первое в России железобетонное здание загородного особняка известного в Петербурге «лекаря тибетской медицины» Петра (Жамсарена) Бадмаева, обосновавшегося в столице с начала 1870-х годов. Архитектура двухэтажного особняка с островерхой надстройкой явно отражала стиль построек родины его владельца. Именно здесь, у Бадмаева, бывали министр двора барон Фредерикс, министр финансов С.Ю.Витте, Григорий Распутин и многие другие. Сюда к доктору-травнику приезжали лечиться не только из столицы, но и из других городов. В 1893 году на Поклонной горе П.Бадмаев построил школу для бурятских детей, в которой обучение велось по программе классической гимназии. В феврале 1917 года питерские рабочие разгромили и сожгли «клинику» Бадмаева. К 1900-м годам дачное строительство на территории шуваловского имения еще более активизировалось. К этому времени относится сооружение особняка Тильманса на берегу Нижнего (Третьего) озера по проекту архитектора З.Леви — строителя здания Сестрорецкого курорта в 1989–1900 годах. В разновеликих кровлях и высокой готической башенке дома Тильманса также ярко прослеживаются черты стиля модерн. Тогда же на берегу Верхнего озера, на части территории, занимаемой в середине ХIХ века усадьбой «Ясная Поляна», в 1910-е годы в стиле неоклассицизма был сооружен каменный двухэтажный особняк купца А.Е.Кудрявцева. Дачи возводились не только на территории имения, но и в самом Шуваловском парке. Это уже упоминавшиеся дачи Шварца и Г.Месмахера («Желтая дача»), дача архитектора Цоллинкофа, соседние с ней «Зеленая дача» (сохранилась до настоящего времени) и дача доктора Лемана, в которой с 1919 по 1930-е годы располагалась Парголовская экскурсионная станция — одна из шести станций, возникших в окрестностях Петрограда. Тогда же в самой графской усадьбе началось сооружение Конного двора и Большого дворца. Надо сказать, эта новая застройка хотя и нарушила первоначальное единство паркового ансамбля, но в то же время и внесла в него новые стилевые мотивы и более сложную гармонию, она стала неотъемлемой частью шуваловского ансамбля. В начале ХХ века хозяевами имения становятся Елизавета Андреевна Воронцова-Дашкова и ее младший сын Александр Илларионович (1881–1938). Последняя владелица Шуваловского парка, Елизавета Андреевна стала хозяйкой имения в 1903 году после смерти своих братьев светлейших князей Павла (1846–1885) и Михаила (1850–1903) Андреевичей Воронцовых графов Шуваловых, принявших после смерти дяди Семена Михайловича Воронцова, умершего бездетным, герб, титул и фамилию деда его по матери и также скончавшихся, не оставив наследников. Елизавета Андреевна Воронцова-Дашкова, урожденная графиня Шувалова (1845–1924) родилась в майоратном владении Шуваловых — Парголове. В 1867 году она вышла замуж за Иллариона Ивановича Воронцова-Дашкова. Свадьба Лили, как звали ее в семье, произошла перед отъездом ее отца А.П.Шувалова за границу (в Ниццу) на три года. Елизавета Андреевна — статс-дама, жена министра двора Александра III и царского наместника на Кавказе в 1905–1915 годах — властная, рачительная, всегда окруженная многочисленной родней, умело управляла майоратом. На месте, где до пожара находился старый усадебный дом, в 1912–1914 годах началось строительство нового дворца. Его проект был разработан известным архитектором того времени С.С.Кричинским (1874–1924), брат которого И.С.Кричинский был управляющим парголовским имением. Сооружаемый дворец Воронцовы-Дашковы, по воспоминаниям старожилов, собирались преподнести в дар царевичу Алексею. Во время работы в парке С.С.Кричинский служил главным архитектором Отдельного корпуса Пограничной стражи, а в начале 1920-х годов он предложил проект первого в России «города-сада», который собирался устроить в Парголове вблизи Шуваловского парка. Фасад и убранство нового дворца решены в неоклассическом стиле с элементами модерна. Величественное здание в два этажа было увенчано полусферическим куполом на барабане. Купол декорирован колоннадой из невысоких дорических колонн без баз. Тот же ордер использован и в декоративном оформлении фасадов. Центральная выступающая часть главного фасада украшенна портиком из шести мощных дорических колонн. Для цоколя дома, наружных лестниц, подъездов и террас применен серый финляндский гранит, для внутренних лестниц — вазалемский мраморовидный известняк и уральский мрамор. Модели для скульптурных украшений — лепных венков и декоративных фризов и фигуры львов из гранита на главном подъезде, были исполнены скульптором А.Т.Матвеевым. Интерьеры дворца, за исключением плафонов центрального и бокового куполов, выполненных в стиле модерн, были отделаны только в 1926 году, когда дворец отдали под дом отдыха пищевиков. Еще до строительства нового Большого дворца С.С.Кричинский проектировал и построил для Парголовской мызы Конный двор в скандинавском стиле из «дикого камня» (1907) и сторожку у въезда в усадьбу, а также перестроил Белый дом (Малый дворец), добавив к сохранившемуся с середины XVIII века основному объему с востока несколько помещений и полукруглую апсиду, вероятно, для церкви. С юго-западной стороны у Белого дома был разбит Собственный садик, обнесенный легкой решеткой, с цветами, фруктовыми деревьями и кустами смородины и крыжовника. На момент работ Кричинского в парке известный историк Петербурга Курбатов писал: «Сравнительно много сохранилось в шуваловском поместье около Парголова. На горе Парнас цел еще грот, спуск с горы устроен в виде террас, внизу раскинулся вырезной пруд, обсаженный вековыми елями. Беда в том, что… тот хорошо задуманный парк, к сожалению, заброшен владельцами. Недалеко в лесу находится ложноготическая церковь, построенная Брюлловым». В настоящее время грот цел, но перестроен под склад и медленно разрушается, дворцы, занимаемые с 1947 года Научно-исследовательским институтом токов высокой частоты им. проф. В.П.Вологдина, который поддерживал их в надлежащем виде более полустолетия, также находятся не в лучшем состоянии, церковь, закрытая в 1937 году и переоборудованная сначала под клуб, затем под санаторий и в 1950-е годы под лаборатории института, в 1990 году возвращена православной церкви, в ней более 10 лет проводился ремонт, и сейчас он практически завершен (восстановлен шпиль, медные украшения, заново по чертежам середины ХIХ века отделаны интерьеры). А сад по-прежнему заброшен — с чего мы и начали рассказ о Шуваловском парке… Автор статьи: Елена Александрова.