RARUS'S GALLERY

Тетради I-VI. 36 л. (по 6 листов в каждой) + фронтиспис. Размеры тетрадей - 30,2х47,6 см. Литографское заведение при Школе кантонистов, существовавшей в усадьбе. 1821-1824.  Крепостной архитектор Иван С. Семёнов и группа военных кантонистов: Г. Безуглов, С. Родионов, Красиков, Пётр Дымов, Михайлов, Агафонов, Бочкарёв, П. Колмаков, Г. Каношенкин, А.П. Павловский, С.М. Павловский и М.М. Зверев. В литографированных обложках (первые 5 тетрадей), вверху герб Аракчеева. Folio. На видовых литографиях изображён завораживающий современников ансамбль, созданный архитектором Ф.И. Демерцовым на высоком берегу реки Волхов. Последующие же ампирные изменения усадьбы, внесенные архитектором В.П. Стасовым, также запечатлены в графической серии. Она уникальна по объему и превосходит все известные серии архитектурных видов. Некоторые источники утверждают, что серия была издана тиражом всего в девятнадцать экземпляров. Уже в середине XIX века она считалась уникальной и в полном составе почти не встречалась.  А это значит, что до нас дошло очень мало оттисков. Вся графическая серия «Видов Грузина» представляет огромный интерес как один из первых опытов изображения провинциальной усадьбы, как образец ранней русской литографии и произведение художников — выходцев из народа.  Величайшая редкость и недостижимая мечта многих поколений коллекционеров!

Библиографические источники:

1. В.А. Верещагин «Русские иллюстрированные издания XVIII и XIX столетий. (1720-1870)». Библиографический опыт. СПБ., 1898, № 104. «Издание чрезвычайно редкое, которое в полном виде мне не попадалось!» (описано 36 листов + фронтиспис).

2. Обольянинов Н. «Каталог русских иллюстрированных изданий. 1725-1860». Спб., 1914, № 370 (ошибочно описано 40 листов).

3. Антикварная книжная торговля Соловьева Н.В. Каталог №105, Спб., 1910, «Редкие книги», Livres Rares, № 77 (описано 36 листов + фронтиспис).

4. Шибанов П.П. «Ищем купить. Our desiderata». Москва, «Международная книга», 1927, № 267 (описано 6 тетрадей в лит. обл.)

5. Смирнов–Сокольский Н. П. «Рассказы о книгах». Издание второе. Москва, 1960, с. 440 (ошибочно описано 6 тетрадей с 40 листами).

6. Собрание С.Л. Маркова. Санкт-Петербург, издательство «Глобус», 2007, с.с. 223-227 (описано 36 листов + фронтиспис).

У знаменитого петербургского коллекционера Сергея Леонидовича Маркова читаем:

«Виды села Грузина»

Из числа изданий, печатавшихся в вотчине Аракчеева в очень ограниченном количестве экземпляров и не попадавших на книжный рынок, есть такое, которое можно назвать великолепным по типографскому выполнению. Это редчайшие «Виды села Грузина». Всего вышло 36 видов и фронтиспис. Первые 30 видов напечатаны в виде пяти тетрадей, по шести листов в каждой, в желтых, украшенных с лица красиво орнаментированной рамкой литографированных обложках. В рамке под заглавием - герб Аракчеева. Виды рисованы крепостными художниками на камне и превосходно оттиснуты на белых листах черной краской.

Г. Каношенкин. Общий вид села Грузина с приезда от Санкт-Петербурга.

И. Семенов. Вид чугунного Храма в селе Грузине,

пожалованного Государем Императором Александром I в 1820-м году.

Последних шести листов я не видел в обложке. Эти листы - серо-голубоватой бумаги. Фронтиспис - гравированный. Н. П. Смирнов-Сокольский описывает это издание как «альбом из шести тетрадей, в которых помещено сорок литографий», не упоминая о фронтисписе (Рассказы о книгах. 1959. С. 440.) Это недоразумение. Здесь, вероятно, сосчитаны литографии, представляющие одинаковые виды, но рисованные разными художниками. Такие листы приложены и к моему экземпляру. Были оттиски коричневой краской, а также на бумагах разных цветов. Но никак не может быть в шести тетрадях, имеющих каждая по шести литографий (как обозначено полным наименованием на лицевых частях обложек первых пяти тетрадей), более тридцати шести листов. К литографиям должен быть приложен гравированный фронтиспис. Это полный комплект. Конечно, упомянутые оттиски на разных бумагах и другой краской, и особенно виды, исполненные разными художниками, дополняют и украшают это ценнейшее издание. Оно такой большой редкости, что дореволюционные библиографы не смогли сделать правильного научного описания. «Издание чрезвычайно редкое, которое в полном виде мне не попадалось», - пишет В. А. Верещагин (Русские иллюстрированные издания.. . СПб., 1898. С. 34). Н. А. Обольянинов (Каталог русских иллюстрированных изданий. М., 1914. № 370) приписывал этому изданию еще две литографии (под № 32 и 33): «Виды села Грузина с левой стороны реки Волхова» и «Вид деревянной водяной мельницы», которые не значатся на обложках тетрадей (ошибка, идущая, по-видимому, от 105-го каталога «редких книг» Н. Соловьева), и одну литографию (под № 36), никакого отношения к нему не имеющую и приложенную к моему экземпляру в современной раскраске с автографом Аракчеева. В 1924 году В. Я. Адарюков утверждал, что «ни в одном из наших музеев нет полного экземпляра «Видов села Грузина» (Книга в России. М., 1925. Ч.2. с. 406). Вот полный перечень листов моего экземпляра с наименованиями их, оттиснутыми на самих листах, и с приложенными дополнительно литографиями, относящимися к этому же изданию:

Чувствие облаготворенного. Село Грузино на реке Волхов. Гравированный фронтиспис. Размер доски 26,3 х 42,2 см.

Литографии тетради 1:

1. Общий вид Села Грузина с приезда от Санкт-Петербурга 1822 г. Рис<овал> на кам<не> Г... Каношенкин.

2. Вид Каменной Пристани на реке Волхове в селе Грузине. Рисовал на камне Архитектор Семенов 1821 года.

3. Вид Яхты в селе Грузине на реке Волхове. Рисовал на камне П. Колмаков. 1822 г.

4. Вид Площади с приезда от реки Волхова в селе Грузино. Рисовал на камне Архитектор Семенов 1821 года.

5. Вид Площади у Гошпиталя 1822 г. Р<исовал> на кам<не> Арх<итектор> Семенов.

6. Вид Площади у моста при въезде от Города Тихвина. Рисовал на камне Архитектор Семенов 1821 года.

Дополнительно вложены листы: 5 (лучший отт., 31 х 49,5); 5 (серая бумага), 6 (серая бумага).

Литографии тетради 2:

7. Вид Грузинского собора.

8. Вид Колокольни у Грузинского Собора внизу коей теплая Церковь. Ри<совал> на ка<мне> Архи<тектор> Семенов 1822-го.

9. Во внутренности Грузинского Собора, вид Петро-Павловского Придела. Р<исо-вал> на кам<не> Архи<тектор> И. Семенов 1822-го.

10. Во внутренности Грузинского Собора, вид Алексеевского Придела 1822-го г. Р<исовал> на кам<не> Я. Никифоров.

11. Вид чугунного Храма в селе Грузине, пожалованного государем императором Александром I в 1820-м году. Со стороны храма, обращенного к собору, во фризе карниза следующая надпись: царская награда подданному в 1820 году. Рисовал на камне Архи<тектор> И. Семенов в генваре 1821.

12. Изображение С-го Апостола Андрея Первозванного в Чугунном Храме. В Архитраве Храма с восточной стороны находится следующая надпись: Благословение Господне на страну сию от ныне и до века 1822 года. Р<исовал> на кам<не> Архитектор Семенов.

Дополнительно вложен лист 7 (серая бумага). Р<исовал> на кам<не> А<рхитектор> И. Семенов в 1823 году.

Литографии тетради 3:

13. Вид флигелей у каменного Дому в селе Грузине. Рисовал на камне Архитектор Семенов 1821 года.

14. Вид флигелей с террасой от оранжереи во фруктовом саду. Р<исовал> А<рхитек-тор> Семенов 1823-го.

15. Вид Грузинского каменного дома с приезда от Собора. Рисовал на камне Архитектор Семенов 1821-го года.

16. Вид каменного дома в саду. Р<исовал> А. П. Павловский в 1823 году.

17. Вид деревянного дома в саду. Рис<овал> на кам<не> А<рхитектор> И. Семенов в 1823.

18. Вид от прудов Грузинского деревянного дома с гротами. Р<исовал> на ка<мне> М. М. Зверев. 1823.

Дополнительно вложены листы: 14. Рис<овал> на кам<не> Кантонист Дымов. 1825; 15 (лучший отт., 31,2 х 50); 15 (желтая бумага); 16. Р<исовал> на кам<не> Кантонист Красиков 1825 года; 16 (серая бумага); 17 (серая бумага); 18. Рисовал на камне Архистек-тор> И. Семенов в 1822 (31,1 х 49,4).

Литографии тетради 4:

19. Вид Храма на острову, посвященного Генералу Мелисино. Во фризе карниза с передней стороны следующая надпись: Посвящен в память воспитавшему меня генералу Мелисино. Рисовал на камне Архитектор Семенов 1822-го.

20. Вид каменной в грузинском саду Пристани при большом пруде. Рисовал на камне У О. С. Родионов в 1822.

21. Вид Руины в Грузинском саду в память Князю Меншикову. Рисов<ал> на кам<не> У О. С. Родионов 1822-го.

22. Вид Бельведера с Колонадою в Грузинском саду Ри<совал> на ка<мне> У. О. Родионов. 1822.

23. Вид птичного Двора. Рисов<ал> на кам<не> У О. С. Родионов 1822-го.

24. Вид Луга в саду у Деревянного Дома. 1822 года. Р<исовал> Кантонист Бочкарев.

Дополнительно вложены листы: 21 (лучший отт., 30,8 X 49; 22 (серая бумага); 24 (серая бумага).

Литографии тетради 5:

25. Бюст Императора Павла I-го в саду. Рис<овал> на кам<не> Е. М. Павловский в 1823 г.

26. Сын в память родителю. Рисов<ал> на кам<не> У. О. С. Родионов 1822-го года.

27. Вид каменного моста на Тихвинской дороге из саду. Р<исовал> на кам<не> М. М. Зверев в 1823 году.

28. Вид висячего Моста в саду. Р<исовал> на кам<не> М. М. Зверев в 1823 году.

29. Вид чугунного Моста в саду. Р<исовал> на кам<не> А<рхитектор> И. Семенов в 1823.

30. Вид площади с приезда в село Грузино по Тихвинской дороге. Р<исовал> Ар<хи-тектор> Семенов в 1823 году.

Дополнительно вложены листы: 25 (серая бумага); 27 (отт. коричневой краской); 27 (серая бумага); 28. Р<исовал> на кам<не> Кантонист Агафонов в 1823 году; 28 (серая бумага); 30 (серая бумага.)

Листы без обложки.

31. Вид бывшей старой Церкви в Селе Грузине. И. Семенов в 1823 году.

32. Вид Грузинской полиции с каланчею. Р<исовал> И. Семенов. 1824.

33. Вид чугунной решетки на площади с приезда от реки Волхова в село Грузино. Рисовал И. Семенов.

34. Вид крестьянских домов в селе Грузине с приезда от реки Волхова. Р<исовал> И. Семенов.

35. Вид крестьянских домов в селе Грузине. Ри<совал> на кам<не> Архи<тектор> Иван Семенов в 1824 г.

36. Вид крестьянского Дома в селе Грузине. Р<исовал> И. Семенов.

На лицевых частях обложек издания, кроме общего заглавия «Виды села Грузина», напечатано:

Тетрадь 1, содержащая в себе:

1. Общий вид Села Грузина с приезда от Санкт-Петербурга.

2. Вид Каменной Пристани на реке Волхове.

3. Вид Яхты на реке Волхове.

4. Вид Площади с приезда от реки Волхова.

5. Вид Площади у Гошпиталя.

6. Вид Площади у моста при въезде от Города Тихвина.

Тетрадь 2, содержащая в себе:

7. Вид Собора во имя С-го Апостола Андрея Первозванного.

8. Вид Колокольни у Собора в низу коей теплая Церковь.

9. Во внутренности Собора, вид Петро-Павловского Придела.

10. Во внутренности Собора, вид Алексеевского Придела.

11. Вид Чугунного Храма.

12. Изображение С-го Апостола Андрея Первозванного в Чугунном Храме.

Тетрадь 3, содержащая в себе:

13. Вид флигелей у каменного Дому в селе Грузине.

14. Вид флигелей с террасой от оранжереи во фруктовом саду.

15. Вид Грузинского каменного дома с приезда от Собора.

16. Вид каменного дома в саду.

17. Вид деревянного дома в саду.

18. Вид от прудов Грузинского Деревянного Дома с гротами.

Тетрадь 4, содержащая в себе:

19. Вид на острову Храма посвященного Ген. Мелисино.

20. Вид каменной Пристани в саду при большом Пруде.

21. Вид Руины в саду в память Князю Меншикову.

22. Вид Бельведера с Колонадою в саду.

23. Вид птичного Двора.

24. Вид Луга в саду у Деревянного Дома.

Тетрадь 5, содержащая в себе:

25. Бюст Императора Павла I в саду.

26. Сын в память родителю.

27. Вид каменного моста на Тихвинской дороге из саду.

28. Вид висячего Моста в саду.

29. Вид чугунного Моста в саду.

30. Вид площади с приезда в село Грузино по Тихвинской дороге.

Размеры тетрадей - 30,2х47,6. К моему экземпляру приложена раскрашенная литография, изображающая памятник Александру I, поставленный перед собором в 1833 году. На ней - автограф Аракчеева: «Почтенному приятелю и сослуживцу Милостивому Государю Алексею Петровичу Его Высокоблагородию Зивковскому 19 ноября 1833 году. Село Грузино». Кроме того, приложен современный акварельный портрет Аракчеева (27,1 х 31). Прошло немногим более пятидесяти лет со времени выхода «Видов села Грузина», как в 1877 году можно было прочесть, что «Грузино покинутое глохнет и разрушается, красивые мостики и киоски исчезают, сад зарастает и дичает, чугунные решетки исчезли, а здания обращены в казармы» (Пчела. 1877. № 49. с. 803). Это было тогда. Во время Великой Отечественной войны Грузино, превращенное немцами в опорный пункт обороны, было разворовано и разрушено. Этот замечательный памятник русского ампирного искусства, ценнейший художественный ансамбль первой четверти XIX века, созданный великими трудами крепостных крестьян и солдат по проектам выдающихся архитекторов, украшенный скульпторами и живописцами, больше не существует. Перед войной здесь находился филиал ленинградского Музея революции. Бывшая вотчина всесильного временщика, известная мрачными картинами ее крепостного быта, имела громадное историческое значение. Поэтому всякая иконография Грузина, очень редкая, крайне интересна, высоко ценима и, конечно, имеет очень большое значение для изучения искусства и быта начала XIX века. Тем более драгоценны такие прелестные листы, как литографии «Видов села Грузина», выполненные непосредственно с натуры и являющиеся самыми ранними и наиболее верными свидетельствами былой красоты Грузинского ансамбля.

Если посмотреть на вид со стороны реки, открывавшийся на усадьбу, ещё до её перестройки В.П. Стасовым, то можно увидеть Главные сооружения усадьбы - двухэтажный, с портиком и бельведером, дворец и собор Андрея Первозванного. Их соединяла небольшая улица - «Невский проспект», по сторонам которой располагались по три симметричных флигеля. Справа от собора видны два одинаковых корпуса, в которых размещались больница и дом аптекаря. Вдоль набережной Волхова находились одинаковые одноэтажные деревянные оштукатуренные дома для старосты, крестьян и прислуги. В нижней части литографии, слева, изображены два одинаковых длинных корпуса, предназначенных для конюшен и каретного сарая, далее - постройки скотного двора, ниже, у самой воды, - баня и прачечная. Одной из важных частей усадебного ансамбля была пристань, располагавшаяся у подножия холма и представлявшая собой архитектурную композицию из спускавшейся к воде лестницы и двух небольших башен-павильонов. Справа на заднем плане видны аккуратные деревянные домики крестьянской слободы Полечки, замыкавшей усадебную панораму. По литографиям этой серии крепостными живописцами князя Н.Б. Юсупова в Архангельском было расписано 36 тарелок!

Аракчеев, Алексей Андреевич (1769-1834), граф (с 1799), генерал-майор. С 1808 г. - военный министр, с 1810 г.- председатель департамента военных дел Государственного совета. Граф А.А.Аракчеев был временщиком последнего десятилетия царствования императора Александра I. Занимался устройством военных поселений. После восшествия на престол императора Николая I был уволен от службы и почти безвыездно жил в имении Грузино. Грузино было пожаловано Павлом I А.А.Аракчееву в декабре 1796 г., который владел усадьбой до 1834 г. После смерти графа, не имевшего законных наследников, Грузино, как и все его состояние, по распоряжению Императора Николая I было передано по владение Новгородскому кадетскому корпусу. Прекрасный и оригинальный архитектурный ансамбль усадьбы был создан в 1797-1815 гг. архитектором Ф.П.Демерцовым, бывшим крепостным князя Т.Н.Трубецкого (получил вольную в 1783 г.). В 1816-1820 гг. усадьба капитально перестроена известным петербургским зодчим В.П.Стасовым, сделавшим ее более представительной и официальной, что существенно изменило первоначальный художественный облик усадьбы. Новое состояние русского общества после войны 1812 г., существенные эстетические изменения в русской культуре не могли не сказаться на облике усадеб. Художественные принципы последнего этапа русского классицизма - ампира - проявились не только в новых формах объемно-пространственного построения зданий, их декоре, но и в иных планировочных композициях усадебных ансамблей. Прежнее компактное, цельное, симметричное архитектурное ядро парадных и хозяйственных построек уже не было обязательным. Каждое здание усадьбы приобретает более крупный масштаб, становится самостоятельным архитектурным центром определенной части обширного пейзажного парка.

Памятниками культуры своего времени являются альбомы разносюжетных любительских рисунков, получивших большое распространение в дворянских семьях.  Таким образом, эти альбомы, помимо их художественной и познавательной ценности, дают важный материал для воссоздания образа жизни и забот просвещенного дворянства той эпохи. Поклонники новой стремительно осваиваемой печатной техники обратились и к изображению провинциальных городов и усадеб. К числу наиболее ранних следует отнести «Виды села Грузина» — знаменитого архитектурно-паркового ансамбля, созданного Ф.И. Демерцовым и В.П. Стасовым. Издание включало 40 эстампов, которые литографировались в 1821—1825 годах по заказу владельца Грузина графа А.А. Аракчеева в литографской мастерской, организованной им в своем имении при школе военных кантонистов. Художниками и литографами были крепостной архитектор И.С. Семенов и группа военных кантонистов. Отсутствие профессиональной подготовки у многих из них сказалось в слабости рисунка и неуверенности композиционного построения, но их работам присущи свежесть восприятия и стремление подчеркнуть созвучие архитектуры и пейзажа. Историко-культурная значимость этих литографических произведений несомненна уже потому, что в них запечатлен уничтоженный во время Второй мировой войны уникальный ансамбль русского поместного зодчества эпохи позднего классицизма, ведь  Грузино было почти полностью разрушено во время Великой Отечественной войны 1941-1945 гг.

В восьмидесяти километрах от Новгорода, на правом берегу Волхова, располагается старинное село Грузино — бывшая усадьба знаменитого графа А. А. Аракчеева. В смысле популярности Грузину повезло, вероятно, больше, чем какой-либо другой исторической усадьбе. Она неудержимо влекла к себе воображение беллетристов и много раз была упомянута в романах, повестях и рассказах. Памятники усадьбы неоднократно были описаны искусствоведами. Первым документальным свидетельством о Грузино, считают упоминание в писцовой книге Водской пятины в 1499—1500 году Андреевского Грузинского погоста Новгородского уезда. Согласно сведениям из Повести временных лет и литературного произведения агиографического жанра — жития апостола Андрея Первозванного возникновение Грузино было предвещано уже в первом веке распространения христианства. С названием Грузина связана легенда о том, что будто бы св. апостол Андрей Первозванный, по преданию, проповедовавший христианство в Новгородской земле, прибыв в здешние места, водрузил на высоком прибрежном холме крест, отчего-то место и стало называться «Друзино», а позже Грузино. Это, конечно, не более чем фантазия, равно как и другое часто встречающееся в источниках утверждение о том, что в этом месте в старину существовал перевоз через Волхов, где товары перегружались на плоты и доставгялись на другой берег. Отсюда якобы и пошло название Грузино — «грузить». Возможно, что название Грузино связано и со старинной вотчиной известного новгородского боярина Офонасия Груза, чье имя неоднократно встречается в летописях и документах XV века. От его прозвища «Груз» будто бы и произошло название села. Как бы то ни было, а с этимологией происхождения имени «Грузино» ясности все же нет. Грузинский погост Заонежской пятины Новгородской земли известен по письменным документам с XV века. Стоявшее на выгодном месте — на водном пути по Волхову, Грузино было богатым торговым селом, неизменно возрождавшимся после всевозможных смут и разорений. В XVI веке оно принадлежало новгородскому Деревяницкому монастырю.

В начале XVII века село было сожжено интервентами, но быстро оправилось. Спустя сто лет Петр I подарил Грузино светлейшему князю А. Д. Меншикову. С этого времени и начинается история Грузина собственно как усадьбы. В 1796 году Павел I пожаловал Грузино А. А. Аракчееву (1769 — 1834) — в то время генерал-квартирмейстеру, впоследствии графу, «всесильному временщику», как его называет наша историографическая традиция. С этих пор Грузино стало связываться с именем Аракчеева. Здесь, неподалеку от столицы и в непосредственной близости к любимому своему детищу — военным поселениям, — Аракчеев бывал подолгу, здесь он принимал Императоров Александра II и Николая I. ...Алексей Андреевич Аракчеев любил берёзы. По его приказу в Грузино и вдоль окрестных дорог высаживались березовые аллеи, и он собственноручно подвязывал молодые ветви. Еще граф любил березовый сок, о чем упоминает в своем дневнике: «Начал я сок березовый пить...» А из березовых ветвей делались розги — знаменитая «березовая каша», которой Россию, по словам Глеба Успенского, накормили досыта. Но про это предпочитают нынче не вспоминать: в моде все больше прянично-лубочные «доблесть», «святость», «сладость». Из нашего мрачного сегодня мы смотрим в хрустально-небесное вчера и вздыхаем: раньше-то вон как было! Вон она какой, Россия, была! Россия во все времена была всякой, но сладкой она не была никогда. И в подтверждение этому нашлось бы много миллионов свидетелей, если бы они, подобно владельцам русских усадеб, оставили бы свои дневники, записки и мемуары. А так их имена и судьбы упоминаются только в многочисленных уголовных делах «Об истязании...», «О мучительстве...», «Об убийстве...». В народе владельца Грузина графа А. А. Аракчеева считали антихристом. Сохранилось местное предание о том, как у одного крестьянина пропали деньги. Вора не нашли, но известие о покраже дошло до Аракчеева. Тот велел послать мужику такую же сумму денег, какую у него украли. Мужик вроде бы был рад, но вся его деревня восстала: не бери! Не бери, это антихрист приманивает! И отказался мужик от тех денег...

Выходец из нищей семьи отставного майора, родом из глухой провинции, А. А. Аракчеев с ранних лет твердо усвоил, что все блага в мире происходят не от Бога, а от начальства. Начальство стало его божеством. «Без лести предан», — таким был девиз, помещенный в его графском гербе (в графское достоинство Аракчеев был возведен в 1799 году). Кому предан? «Я всегда старался заслужить милость моих начальников», — отвечает сам Аракчеев. Ум, прилежание, искательство перед высшими, жестокость и беспардонность по отношению к низшим — это черты проявились в нем еще со времен учения в Шляхетском корпусе. Апологеты Аракчеева склонны усматривать в этих чертах признаки чего-то необычайного, хотя еще с незапамятных времен у нас на Руси для тех, кто выслуживается перед начальством и тиранит нижестоящих, существует краткое определение «холуй». Находясь с 1803 года на посту генерал-инспектора артиллерии, Аракчеев благодаря своим административным талантам и хорошему знанию артиллерийского дела, «самовластным беспредельным и строгостью, конечно, сделал много хорошего: восстановил дисциплину, сформировал заново можно сказать армию, расстроенную неудачами 1805 и 1807 годов, удовлетворил справедливые претензии, учредил запасы... преобразовал в 1809 году нашу артиллерию». В этот период Аракчеев вполне соответствовал своему месту и уровню администратора. Беда пришла в 1815 году: Аракчеев был непомерно возвышен. Впервые в истории России приказы временщика были объявлены равнозначными императорским. Новая роль явно не соответствовала масштабу личности Аракчеева. Его возненавидели — причем не только «вольнодумцы»-либералы, но и преданные стране и престолу люди, справедливо видевшие в Аракчееве раздувшийся мыльный пузырь, больше позорящий Россию, чем служащий на пользу ей. Если в столице Аракчеев имел многочисленную и самую разношерстную оппозицию, то, приезжая в Грузино, он мог отдохнуть душой — здесь, казалось, никто и пикнуть не смел, не то что нарушить заведенный порядок. Даже традиционные в Грузине расправы с крепостными имели «формальный», раз и навсегда утвержденный ритуал: во время экзекуции хор «красивых девиц» слаженно пел «Со святыми упокой». Святотатством это не считалось. Строгий порядок, форма во всем, экономия и строгое отношение к себе в своей скромной жизни, доходившее до мелочей, — эти гражданские добродетели Аракчеев неустанно воспитывал в своих крепостных. И беда тому, кто переступал эту четко обозначенную графом черту. За этим наблюдала любовница и домоправительница Аракчеева Настасья Шумская, холопка, как и Аракчеев, выбившаяся из грязи в князи — на своем, правда, уровне. Жестокие истязания, которым она много лет подвергала дворовых людей, подробно описаны в уголовном деле, материалы которого были опубликованы в 1871 году («Убийство любовницы графа Аракчеева Настасьи Шумской 10 сентября 1825 года. Рассказ по подлинному сенатскому делу». — «Русская старина», 1871, сентябрь, с. 262—294). «Тяжела была расправа Шумской с дворовыми в селе Грузине, — свидетельствуют документы. — Водили их, даже дворовых девушек, наказывать розгами и батогами раза по два в день; сажали, для смирения, в особое строение на дворе, что-то вроде домашней тюрьмы, известное под названием едикуль; а иногда, не довольствуясь зависевшими от нее исправительными мерами, Шумская докладывала о провинившихся графу, и тогда прогневавший Настасью Федоровну уже не ждал для себя никакого снисхождения». Не выдержав истязаний, утопился крепостной крестьянин Синицын, «исправлявший должность полицмейстера» — была среди аракчеевских дворовых и такая должность. Зарезался, истерзанный побоями, дворецкий Стромилов... 10 сентября 1825 года Настасью Шумскую дворовые убили — терпению пришел конец. В угоду Аракчееву власти во главе с губернатором буквально истребили все дворовое население Грузина (за это им впоследствии пришлось отвечать). А впереди еще была эпопея с восстаниями военных поселений, устроенных Аракчеевым... Современники оставили об Аракчееве самые негативные оценки. Для них он был одиозной личностью. Официальная историография осторожно придерживалась иных взглядов, напирая в основном на то, что он все же был «без лести предан». В советское время на Аракчеева для общего употребления навесили ярлык «всесильный временщик», но имя его старались не упоминать: девиз «без лести предан» стал для многих отечественных деятелей XX века главным жизненным смыслом, и нехорошо было осуждать предшественника. «В последнее время, — сообщает вышедшая в 1994 году энциклопедия «Отечественная история», — наметилась тенденция к рассмотрению деятельности Аракчеева на основе привлечения новых исторических данных, ведущая к изменению традиционной оценки Аракчеева». Что ж, пересмотр исторических оценок — вещь полезная, так как в исторической науке ничего незыблемого нет, и если появляются новые данные, то они должны быть непременно учтены. Только вот с «новыми данными» в отношении графа Аракчеева как раз беда: в основном-то привлекаются данные старые, дореволюционные, официзно-апологетические, да и сами «новые» оценки — из того же нафталинного сундука, плюс жизненная мудрость советских лет. Да, Аракчеев был отличным военным администратором — но дорос ли он до администратора всероссийского масштаба? Да, он внес большой вклад в создание самой современной для начала XIX века артиллерии — но разве артиллерия в итоге решила судьбу Отечественной войны 1812 года? Если мы признаем, что эти заслуги Аракчеева стоят выше сотен истерзанных и замученных по его приказу людей, то тогда в качестве следующего шага мы должны изменить «традиционную оценку» и в отношении Лаврентия Павловича Берия. Как известно, именно благодаря его административному таланту в Советском Союзе было создано ядерное оружие, ставшее важнейшим фактором в обеспечении обороноспособности страны — параллель, вполне уместная. Вопрос здесь только в одном — насколько ценна человеческая жизнь? Впрочем, на этот вопрос Алексей Андреевич Аракчеев уже, вероятно, дал ответ перед Господом. Кстати, перед ним и всем нам предстоит предстать, и — ответить на этот же вопрос... И не только на этот. А. А. Аракчеев умер в Грузине в 1834 году и был похоронен в построенном по его заказу Андреевском соборе. Ансамбль усадьбы Грузино в основном был создан на рубеже XVIII — XIX веков. Всесильный фаворит привлек для работ в Грузине лучших архитекторов и художников того времени. Здесь работали В. П. Стасов, Тома де Томон, Ф. И. Демерцев, И. П. Мартос, С. И. Гальберг, В. П. Екимов и другие. Особенно значительным был вклад архитектора Ф. И. Демерцева, руководившего работами в Грузине с 1797 по 1815 год, и сменившего его В. П. Стасова, по проектам которого усадьба строилась с 1815 по 1829 год. В результате был создан великолепный усадебный ансамбль, неизменно вызывавший у посетителей восхищение.

Я весь объехал белый свет, Зрел Лондон,

Лиссабон, Рим, Трою,

Дивился многому умом,

Но только в Грузине одном —

Был счастлив сердцем и душою,

И сожалел, что не Поэт!

писал о Грузине один из современников.

«Каменное здание дворца высматривает довольно хмуро, сурово и, точно старожил, таит в себе, как святыню, величие и славу свою, прошедшие безвозвратно и канувшие в Лету, —

писал в 1895 году посетивший Грузино А. Вышеславцев.

— Скромный наружный вид грузинского дома далеко не соответствует своей богатой внутренней обстановке. Разрушающее время во многом сделало перемену, но вид величия, блеска, строгого порядка, которые так любил граф, сохранился и, по-видимому, еще долго продержится без ремонта. На внутреннюю отделку дома Аракчеев средств не щадил, так как для этой цели, равно и в других случаях, в Грузино приглашались лучшие мастера, художники, инженеры и архитекторы».

Огромная усадьба своим парадным фасадом была развернута к берегу Волхова. В ее ансамбль входили дворец, парк с павильонами, Андреевский собор, конюшенный, скотный, птичий дворы, молочня, прачечные и кузницы, сараи, оранжереи, дом садовника, больница, дом лекаря и даже домашняя тюрьма. На берегу Волхова красовалась каменная пристань с двумя массивными башнями, увенчанными легкими восьмиколонными ротондами. Пристань строил в 1821 —1825 годах В. А. Стасов. Ее могучие башни перекликались со зданием Андреевского собора, колокольня которого была также возведена по проекту Стасова в 1820—1824 годах. Сам собор, выдержанный в строгих формах классицизма, построил в 1805 — 1806 годы архитектор Ф. И. Демерцев. В Андреевском соборе нашел свое вечное упокоение владелец Грузина. В соборе Аракчеевым была установлена памятная скульптура императора Павла I и памятник воинам, павшим в 1812—1814 годы. Настоящей сокровищницей была и ризница собора, где наряду с драгоценными крестами, облачениями, богослужебными сосудами хранилось рукописное Евангелие XVI столетия. Стены собора были облицованы белым мрамором. На его фоне выделялись висевшие в храме знамена ополчений 1812 году и трофейные французские знамена, отбитые у врага. Перед собором был установлен памятник Александру I работы скульптора С. И. Гальберга. Собор и дворец соединяла широкая аллея, так называемый Невский проспект. По ее сторонам стояло шесть служебных флигелей — по три с каждой стороны. В одном из флигелей при Аракчееве был устроен банк для крестьян, в другом жили крепостные музыканты. Дворец Аракчеева построен по проекту Ф. И. Демерцева. Двухэтажное здание с колоннами увенчивал круглый бельведер, с которого открывается вид на Волхов, окрестные луга и деревни. Отсюда, по преданию, Аракчеев ежедневно наблюдал за своим хозяйством и за тем, что делалось в имении. Над украшением интерьеров дворца работали Ф. И. Демерцев, итальянцы Скотти и Кампиони. В многочисленных комнатах были собраны произведения искусства русских и зарубежных мастеров. Особенно славились часы из золоченой бронзы, с музыкой, изготовленные в Париже Ледюром. Бронзовые фигуры на часах изображали самого Аракчеева в образе воина, склонившегося перед бюстом императора Александра I, которому Аракчеев был без лести предан в 1803 — 1825 годах. Ежедневно в 22.40 — время смерти Александра I — часы трижды играли вечную память покойному императору. В «царских» комнатах, где останавливался Александр I в дни своих приездов в Грузино, все вещи Императора сохранялись в полной неприкосновенности. К усадебному дому примыкал огромный пейзажный парк. Из Волхова в парк были проведены каналы, устроена сложная система прудов с островками и каскадов. На одном из островков в 1815 году был сооружен языческий храм-павильон, посвященный памяти П. И. Мелиссино — директора Шляхетского корпуса, которому А. А. Аракчеев был без лести предан в годы своего учения в корпусе. Через каналы были переброшены мостики. Аллеи парка украшали многочисленные бронзовые фигуры. Аллея от аллеи отделялась воротами-арками на чугунных столбах. По рисункам В. П. Стасова для парка в Грузине создавались многочисленные чугунные решетки, балюстрады, скамейки, фонари, вазы и другие произведения малых форм. Стасов был автором и небольшой чугунной часовни, в которой была установлена скульптура св. Андрея Первозванного, изваянная скульптором И. П. Мартосом. В парке стоял и другой памятник — грот «Руина», сооруженный в память о первом владельце Грузина А. Д. Меншикове. Под сводами грота стоял бюст А. Д. Меншикова. С Грузиным молва связывала множество легенд. Бытуют рассказы о потайных подземных ходах, скрытых сокровищах. Наиболее известна легенда о том, что в чугунных колоннах Грузинской колокольни Аракчеев скрыл документы необычайной государственной важности. Проверить это, увы, нельзя — колокольня, как и весь ансамбль усадьбы, погибла в годы войны. После смерти Аракчеева, по его завещанию, в усадьбе был устроен кадетский корпус. В 1866 году Грузино перешло в ведение Министерства государственных имуществ, и до начала XX века постройки усадьбы использовались для расквартирования войск. Это знаменитое поместье на Волхове еще до революции приобрело значение музея, широко посещаемого любителями истории, интересующимися личностью Аракчеева и его эпохой. В 1918 году в Грузине был открыт музей, который просуществовал до 1941 года. Во время Великой Отечественной войны знаменитая усадьба, оказавшись в зоне боевых действий в 1942 — 1943 годах, была полностью разрушена.

Архитектурный ансамбль усадьбы Грузино — произведение Ф. И. Демерцова

Посвящается памяти Владислава Михайловича Глинки

Усадьба Грузино находилась в 135 верстах от С.-Петербурга, в 80 — от Новгорода и в 12 — от Чудова. Она располагалась на дороге из Петербурга в Тихвин на правом берегу реки Волхова. В старину здесь существовал грузинский погост Заонежской пятины, принадлежащий Воскресенскому Деревяницкому монастырю. В 1705 году Петр I подарил грузинскую волость князю А. Меншикову, после опалы которого она была возвращена монастырю. Затем Грузино поступило в экономическое ведомство, и, наконец, 12 декабря 1796 года Павел I подарил имение Грузино А. А. Аракчееву. Для него за короткий срок и была создана Ф. И. Демерцовым усадьба с многочисленными постройками, памятниками, садами, парками и прудами. Значение русской усадьбы как памятника архитектуры, истории и культуры было понято уже на заре Советской власти, когда наиболее ценные из них в художественном и историческом отношении в 1918 году были взяты на государственную охрану. Но к этому времени сохранилась лишь малая часть существовавших ранее усадеб, о многих из которых до нас дошли лишь скудные сведения в архивах и мемуарах. Большая часть взятых на охрану государства усадеб была запущена и полуразрушена. Таким было и Грузино, ставшее историко-бытовым музеем. В 1920— 1930-е годы там были проведены большие работы по приведению в порядок этого уникального памятника архитектуры и садово-паркового искусства. Как и основная часть музеев-усадеб, Грузино находилось вдали от больших городов, в сельской местности и было краеведческим центром большого района северо-запада Новгородской области. Во время Великой Отечественной войны музей был разрушен до основания. В современных справочниках числится только «с. Грузино — место усадьбы Аракчеева (остатки парка)». Вот и все, что осталось от некогда прославленного архитектурного ансамбля. Памятник утрачен, но память о нем хранится в его экспонатах, спасенных сотрудниками музея, которые в июле 1941 года вывезли в Ленинград около пятисот единиц хранения, во время войны хранившихся в Петропавловской крепости, в Музее революции, филиалом которого было Грузино с 1934 года. После войны, в 1948 году, они поступили в Павловский дворец-музей, в Музее революции остались только негативы. В 1954 году большая часть экспонатов была передана Новгородскому историко-художественному музею, наиболее ценные изделия из фарфора, фаянса и бронзы — Эрмитажу, и лишь некоторые предметы декоративно-прикладного искусства и мебели остались в Павловске. Среди экспонатов музея-усадьбы было тридцать листов из серии литографий с видами Грузина. Их полный перечень был издан Н. Обольяниновым в 1914 году. Эта графическая серия была создана в 1821 —1824 годах и насчитывала сорок листов (???). В 1928 году тридцать листов, принадлежащих музею-усадьбе, были отсняты, и негативы с них хранятся в ленинградском отделении Института археологии АН СССР. При передаче экспонатов в 1954 году шесть листов серии перешли в Новгородский музей, тринадцать в Русский отдел Эрмитажа, судьба остальных одиннадцати неизвестна. Отдельные листы сейчас хранятся в Научно-исследовательском музее АХ СССР (восемь), в Русском музее (четыре), в Отделе эстампов ГПБ (два листа из основного списка и четыре дубля). Кроме того, только здесь сохранилась обложка, на которой вверху расположен герб Аракчеева, а ниже надпись: «Виды села Грузина. Тетрадь содержащая в себе...» Указатель к серии не был издан. Многие ошибочно принимают за него «Указатель в селе Грузине для любопытных посетителей», изданный в штабе военных поселений в 1821 году и содержащий в себе перечисление всех достопримечательностей Грузина, находившихся во дворце, соборе, деревянном доме, садах и парках. Уникальным является собрание «Видов Грузина», принадлежащее Музею архитектуры им. А. В. Щусева в Москве, которое состоит из тридцати литографий, раскрашенных от руки. Оно научно обработано и описано в каталоге музея «Города РСФСР в гравюрах и литографиях». Особый интерес представляют двадцать пять литографий, хранящихся в Отделе редкой книги библиотеки Эрмитажа. Их печать не черно-белая, как во всех других собраниях, а коричневая. Возможно, что такой экземпляр был сделан специально для перевода на тарелки. Тридцать шесть тарелок с видами Грузина были изготовлены на заводе Юсупова (Киевской межигорской фабрике). Три из них хранятся в Русском музее, другие в Эрмитаже.

Ф И. Демерцов

План центральной части усадьбы

1805. ОР ГПБ

В литературе можно встретить указание, что вся серия сделана крепостными Аракчеева, но это не так. Возглавлял работу над созданием литографий И. С. Семенов, который действительно был крепостным Аракчеева. Им исполнен двадцать один лист, остальные кантонистами: Бочкаревым — два, М. Зверевым — три, Каношенкиным — один, П. Колмаковым — один, Я. Никифоровым — один, А. Павловским — один, Е. Павловским — один, С. Родионовым — пять. Кроме того, в 1825 году было сделано несколько дублей: Семеновым — два, Безугловым — один, Агафоновым — один, П. Дымовым — четыре, Красиковым — один, Михайловым — один. Всего в работе участвовали один крепостной и тринадцать кантонистов. С 1805 года кантонистами стали называть солдатских детей. А солдат, хотя и находился с военным ведомством в аналогичных отношениях, как крепостной с хозяином, но из крепостного сословия уже выбывал. С 1818 года в Грузине стоял на постое батальон Перновского гренадерского полка, при котором находилась школа кантонистов из 150 мальчиков. Возможно, что наиболее даровитые из них и были привлечены к работе над серией литографий. Судьбу их проследить не удалось. Только относительно М. Зверева известно, что он в 1835 году иллюстрировал «Карманную дендрологию». Сам И. С. Семенов (?—1865) шесть лет, с 1811 по 1817 год, был воспитанником Академии художеств. За свои архитектурные работы он в 1816 году получил вторую, а в 1817 году первую серебряные медали. Но тогда же, в 1817 году, вышел указ об увольнении крепостных из Академии. Аракчеев не дал «вольной» талантливому юноше и вернул его в Грузино. Звания художника Семенов не получил, но уже через четыре года начал создание графической серии, благодаря которой его имя вошло в историю русского искусства.

Рукавишников

Генеральный план села Грузино

1. Собор Андрея Первозванного

2. Каменный дом с тротуарами

3. Деревянный дом в саду

4. Скотный двор

5. Оранжереи, теплицы, парники

6. Пристань

7. Крестьянские дворы 1815. ЦГИА

Из сорока листов серии (?) выпадают два, выполненные известным художником К. П. Беггровым. Первый был сделан им в 1818 году к статье П. Свиньина о Грузине, второй изображает памятник Александру I работы скульптора С. Гальберга, установленный перед собором лишь в 1833 году. Вся серия была издана тиражом всего в девятнадцать экземпляров. Уже в середине XIX века она считалась уникальной и в полном составе нигде не встречалась (?). Сегодня из всех выявленных литографий четырнадцать сохранились в единственном экземпляре, четырнадцать в двух, восемь в трех, три в четырех и один только в негативе. А это значит, что до нас дошло очень мало оттисков. Те листы, которые имеются в единственном числе, сегодня приобрели ценность рисунков. Вся графическая серия «Видов Грузина» представляет огромный интерес как один из первых опытов изображения провинциальной усадьбы, как образец ранней русской литографии и произведение художников — выходцев из народа.

К.П. Беггров. Вид села Грузино с левой стороны реки Волхова.

Ф. И. Демерцов

Усадебный дом. Главный фасад (внизу).

Садовый фасад.

1800. ОР ГПБ

Ф. И. Демерцов

Усадебный дом.

Продольный разрез 1800. ОР ГПБ

Разные по технике рисунка, светотеневой разработке, профессиональному уровню, все листы объединены стремлением к точной фиксации построек в окружающей природе. В литографиях образно и зримо представляется усадьба, различные ее уголки и постройки. Однако без рассказа о создателях усадьбы, истории формирования ансамбля литографии мертвы. Раскрыть истинную историю строительства, оживить виды помогли архивные документы, литературные источники и иконографический материал, представленный чертежами и фотографиями с натуры 1900—1930-х годов. В связи со строительством грузинской усадьбы в литературе назывались имена двух архитекторов — Федора Ивановича Демерцова и Василия Петровича Стасова. В. Курбатов считал, что «Аракчеев сумел выбрать для украшения своего жилища если не самых первых, то все-таки лучших зодчих». Имя В. П. Стасова известно широко. Его творчеству посвящено немало статей и книг, среди которых выделяется фундаментальный труд В. И. Пилявского. В этой монографии впервые в советском архитектуроведении раскрыто участие B. П. Стасова во втором строительном этапе усадьбы, связанном в основном с завершением ансамбля и изменением его характера. О Ф. И. Демерцове, истинном создателе усадебного комплекса, сегодня мало известно даже специалистам. Имя архитектора встречается в работах по истории русского искусства И. Грабаря, C. Кондакова, П. Петрова, И. Фомина.

Ф.И. Демерцов

Общий вид собора Андрея Первозванного, дома лекаря и больницы.

1804. ОР ГПБ.

Они называют семь работ Демерцова, из них в Петербурге: Второй кадетский корпус. Новый арсенал, церкви Знамения и Сергия Чудотворца, в Грузино собор и дворец и для Кронштадта — проект Андреевского собора. До наших дней без капитальных перестроек дошло только здание кадетского корпуса, Новый арсенал изменен основательно, церкви в Петербурге и постройки в Грузине не сохранились вообще, а проект для Кронштадта не был осуществлен. Исчезновение памятников архитектуры — живых свидетелей творчества Демерцова — стало главной причиной забвения его имени. Другой причиной явилась ограниченность и скудость сведений о нем. В среде специалистов высказывалось предположение, что Демерцов — иностранец. Основанием к этому послужила разнообразная интерпретация его фамилии в официальных документах. И. Фомин прямо писал о нем как об «обрусевшем англичанине, получившем в России вместо фамилии Темерс чисто русское имя». Многолетнее изучение архивов позволило нам восстановить биографию архитектора, выявить его постройки. Удалось установить важнейший факт его жизни — происхождение из крепостных. Возможность раскрыть жизненный путь и творческую деятельность Демерцова очень ценна, так как о талантливых русских крепостных архитекторах наши знания в основном ограничиваются фамилиями да упоминанием нескольких работ. Выбор Аракчеевым Демерцова был неслучаен и обусловлен их личным и давним знакомством. Более того, трудная судьба архитектора и его творческая деятельность волею судеб оказались неразрывно связаны с Аракчеевым. Двадцати лет от роду, I января 1782 года, Демерцов поступил на службу в Артиллерийский и инженерный шляхетский кадетский корпус сержантом для преподавания гражданской архитектуры в Солдатской роте. Трудно даже объяснить, каким образом в штат закрытого учебного заведения был принят крепостной. Князь Петр Никитич Трубецкой подписал Демерцову «вольную» только 1 ноября 1783 года. Постоянно повышаясь в чинах, Демерцов прослужил в кадетском корпусе четырнадцать лет. За это время он успел много построить, и в 1795 году ему было присвоено звание академика архитектуры. Демерцов представил собранию Академии художеств проекты зданий Артиллерийского и инженерного кадетского корпуса, церквей Знамения и Сергия Чудотворца, а также Строгановской дачи на Черной речке, строительство которой было начато по проекту Демерцова, а закончено с некоторыми изменениями и дополнениями А. Воронихиным. Так, в 1790-е годы, когда в Петербурге еще работали архитекторы старшего поколения представители строгого классицизма Ю. Фельтен, И. Старов, Дж. Кваренги, Н. Львов и Ф. Волков, молодой Ф. Демерцов заявил о себе первыми серьезными работами.

Ф.И. Демерцов

Собор Андрея Первозванного. План.

1800-1808. ОР ГПБ.

Почти одновременно с Демерцовым, а точнее, через год, в кадетский корпус был принят четырнадцатилетний Алексей Аракчеев, сын отставного майора из старинного, но обедневшего рода, приехавший в Петербург из Тверской губернии. При выпуске в 1787 году его оставляют в корпусе преподавателем математики и экзерсиции — обучению строю и приемам обращения с оружием. Аракчеев быстро продвигается в чинах и в 1790 году становится поручиком и командиром роты. Если Демерцов и Аракчеев не были знакомы в период кадетства последнего, то уж после того, как Аракчеев стал преподавателем, они, несомненно, познакомились. Сближению двух педагогов могло способствовать и покровительство обоим генерала П. И. Мелиссино, директора корпуса. На оклад преподавателей жить было трудно, и Мелиссино помогает Демерцову получением заказов на проекты, а Аракчеева он рекомендует графу Н. И. Салтыкову в качестве учителя математики для его детей. Когда в 1792 году Павлу Петровичу, тогда еще великому князю, понадобился расторопный и квалифицированный артиллерист, именно Салтыков выдвинул кандидатуру Аракчеева. Соблюдение воинской дисциплины, точное исполнение приказов, хорошее знание артиллерии уже тогда обратили на него внимание будущего императора.

И. С. Семенов

«Во внутренности грузинского собора». 1822.

Слева изображен «Памятник Павлу I» работы И. П. Мартоса. 1815. ГНИМА

С восшествием же Павла I на престол милости просто посыпались на Аракчеева. На следующий же день после смерти Екатерины II, 7 ноября 1796 года император назначает его С.-Петербургским комендантом, а в следующие дни жалует чинами генерал-майора, майора Преображенского полка, награждает орденами св. Анны I степени и св. Александра Невского. Наконец, 12 декабря царь дарит Аракчееву имение Грузино с двумя тысячами душ. В 1797 году Аракчееву жалуется баронское достоинство. Вскоре после этого, 18 марта того же года, он попадает в опалу. Но она длилась недолго, и уже 22 декабря Павел I вновь призвал его к себе, произвел в генерал-квартирмейстеры. Судьба любого выходца из крепостных и после освобождения в большой степени зависела от поддержки сильных мира сего, без чего в тех условиях продвижение бывшего крепостного было просто невозможно. Главный покровитель Демерцова князь П. Н. Трубецкой умер в 1791, а П. И. Мелиссино — в 1797 году. С этого времени покровителем Демерцова становится «коллега» по корпусу А. А. Аракчеев. 1799 год, последний год уходящего века, открыл новую страницу в жизни архитектора. Ему поручается перестройка старого пушечного двора в артиллерийский арсенал. В связи с этим он переводится в артиллерийскую экспедицию с чином коллежского асессора. Несомненно, что это могло произойти только благодаря поддержке Аракчеева, который с 4 января 1799 года становится командиром лейб-гвардии артиллерийского батальона и инспектором всей артиллерии. Но не успел Демерцов соорудить даже первое левое крыло арсенала, как 1 октября 1799 года «без лести преданный» императору Аракчеев подвергся новой опале. Он отстраняется от службы, уезжает в Грузино и живет там почти безвыездно до 1803 года. За эти четыре года отсутствия Аракчеева в столице у Демерцова по должности архитектора артиллерийского департамента была только одна значительная работа. В 1800 году родной Артиллерийский и инженерный кадетский корпус, готовивший специальные кадры, реорганизуется Павлом I в простой армейский и получает название Второго кадетского корпуса. В связи с этим Демерцов разрабатывает генеральный план территории, занимаемой корпусом, и составляет новые проекты его зданий. В эти же четыре года, с 1799 по 1803, Демерцов делает одну из крупнейших своих работ, но не по своему ведомству. Он руководит постройкой зданий Семеновского полка, офицерских и солдатских казарм и фурштатского двора по проектам Ф. Волкова, а госпиталя — по собственному плану. Затем на основе образцовых проектов Волкова Демерцов разрабатывает новые проекты казарм с госпиталем для Преображенского полка и осуществляет их строительство. В 1803 году указом от 14 мая Александр I восстановил Аракчеева в прежней должности инспектора всей артиллерии и командира лейб-гвардии артиллерийского батальона. Сразу же меняется и положение Демерцова. Он получает чин коллежского советника и из архитекторов седьмого класса переводится в более высокий шестой, что соответствовало чину полковника. Начинается и активная творческая деятельность Демерцова по занимаемой должности. С 1803 по 1807 год он полностью перестраивает Охтинский пороховой завод, самый крупный в Роооии по выделке пороха. Помимо технических сооружений: фабрик, пороховых погребов, сушилен, казарм, конюшен он строит еще два здания, существующих и поныне,— церковь Александра Невского и Александровские ворота. Работа Демерцова была высоко оценена, и, по представлению Аракчеева, в 1807 году он награждается орденом св. Владимира IV степени. Его получение было большой вехой на жизненном пути архитектора, так как этот орден давал право потомственного дворянства, что было немаловажно для него, выходца из крепостных.

Ф. И. Демерцов

Конный двор. Фасад к Волхову (вверху)

1805 1806. ОР ГПБ

Каменная оранжерея 1804-1807. ОР ГПБ

В 1803—1810-е годы Демерцов возводит на Литейной стороне много построек для артиллерийского департамента и целый комплекс для лейб-гвардии артиллерийского батальона. На углу Литейного проспекта и улицы Салтыкова-Щедрина он строит для командира батальона деревянный дом со службами, которым Аракчеев пользовался до конца своих дней. Следующей крупной работой этого времени была постройка Демерцовым Троицких провиантских магазинов в 1808 году. Они располагались на Петербургской стороне, между наплавным Троицким мостом и первым домиком Петра I. При проектировании в 1818 году Измайловских магазинов В. П. Стасову было прямо предписано делать их «по подражанию фасаде Троицких». Таким образом, память о снесенных в 1897 году Троицких магазинах сохранилась в Измайловских, стоящих на Обводном канале. Но только в Новом арсенале по-настоящему раскрылся талант Демерцова. В проекте, утвержденном в 1808 году, ему удалось создать произведение монументального характера, которое символизировало могущество России и соответствовало высокому уровню главных построек Петербурга этого времени. За эту работу в 1810 году Демерцов получил орден св. Анны II степени. Представление на него опять делал Аракчеев, с 1808 по 1810 год занимавший пост военного министра. Утилитарное сооружение, предназначенное для изготовления и хранения артиллерийских орудий, зодчий превратил в величественный архитектурный памятник, ставший вершиной в творчестве архитектора. Это понимали и современники. Известный журналист П. Свиньин писал в 1818 году:» «Одно из величайших зданий Северной столицы Новый арсенал».

Ф. И Демерцов

Летний деревянный домик. Фасады (вверху)

1799. ОР ГИБ

Павильон «Палатка с внутренним домиком». 1805. ОР ГПБ

Ф. И. Демерцов

Летняя катальная горка с башней-руиной

Фасад и план. 1808. ОР ГПБ Общий вид летнего деревянного домика, грота и террас. 1803.

ОР ГПБ

С 1799 по 1810 год Демерцов практически был архитектором не только артиллерийского департамента, но и самого Аракчеева. Именно в эти годы он строит его петербургский дом на Мойке и создает усадебный ансамбль в Грузине. Проекты Демерцова для Грузина собраны в альбоме, который хранится в Государственной публичной библиотеке им. М. Е. Салтыкова-Щедрина. Чертежи неподписанные, но сравнение их с многочисленными работами архитектора помогло узнать его руку в отношении большинства из них. Атрибуции чертежей помогли не только формальные признаки, но н сравнение грузинских построек с другими работами Демерцова, которое показало близость архитектурных образов, аналогичность приемов декорировки, объемного н пропорционального решения. Архитектурно-парковый комплекс, созданный Демерцовым в Грузине, запечатлен на подробном генеральном плане, который в 1815 году снял инженер Рукавишников. Планировка усадьбы предельно четкая и ясная. Она во многом обусловлена самой природой этого участка, представляющего собой холм конической конфигурации. На его плато расположились на одной оси, строго ориентированной на острый выступ мыса, основные постройки. Это, прежде всего, собор и дворец. Между ними расположились шесть служебных флигелей, по три с каждой стороны, образуя небольшую улицу, в шутку называемую «Невским проспектом». Около собора была организована обширная площадь, с запада и востока обсаженная деревьями. На склоне западной стороны стояла батарея с орудиями. Въезд на соборную площадь фланкировали два домика, предназначенные для больницы и лекаря. Аллеей, идущей от усадебного дома с востока на запад, Демерцов разделил весь участок на два сектора — пейзажный северный и застроенный южный. В южной части была четко выделена зона расположения хозяйственных построек. На более пологой западной стороне, спускающейся к Волхову, раскинулись конюшенный, скотный и птичий дворы, молочня, сараи, прачечная и кузница. Более крутой восточный склон позволял сделать за флигелями и соборной площадью зе-леные террасы, среди которых уютно расположились садовые сооружения: оранжереи, теплицы, парники и дом садовника. Такая планировка естественным образом отделяла главные постройки от служб, и в то же время они находились недалеко, можно сказать, под рукой. По косогору, охватывая соборную площадь с трех сторон, располагались дома для прислуги, грузинского головы и крестьян, составляя набережную Волхова. Здесь Демерцов организовал три площади: полукруглую по центральной оси эспланады и две квадратные, одна из которых шла по оси собора на восток и открывала дорогу на Тихвин. На углу этой площади и улицы, ведущей к набережной, Демерцов выстроил дом для приезжающих, первый этаж которого был каменным, второй деревянным. Позже его стали называть «швейцарским» домиком. Другая площадь была сформирована по дороге к пристани. По ее сторонам были выстроены две оранжереи. Местность у набережной Волхова была низменной и сырой, поэтому здесь Демерцов устроил два вала, обсаженных деревьями и идущих от площади по дуге. Планировка этой части, насыщенной строениями, показывает, как мастерски, логично использовал Демерцов рельеф местности, создав компактную и удобную схему расположения всех строений. Весь участок пересечен только прямыми, как стрела, линиями аллей, улиц, дорожек. Формы построек и площадей геометричны. В этом, несомненно, сказалась личность самого владельца, его неукоснительная и даже болезненная любовь к порядку, «ранжиру». Два листа грузинского альбома, выполненные самим Демерцовым, показывают, что эта планировка сложилась на самом раннем этапе работы. На одном из них более темным цветом выделены собор, усадебный дом и оранжереи у пристани, которые тогда еще строились. Другие строения этой части — шесть флигелей у дома, больница и дом лекаря — уже существовали. А так как последние были выстроены в 1804 году, то этот план можно датировать 1805 годом. Как видно при сравнении, планировка этой центральной части абсолютно точно соответствует плану 1815 года, как в отношении расположения, так и в отношении размеров. Другой лист относится к еще более раннему времени. Он показывает расположение церкви, каменного дома и восьми флигелей, планы которых разработаны очень детально и соответствуют осуществленным в натуре. Но больница и дом лекаря здесь находятся на расстоянии в три раза более близком, чем на планах 1805 и 1815 годов. Ввиду того что шесть флигелей у дома были выстроены в 1800 году, этот лист можно датировать 1799 годом. Таким образом, подтверждается предположение, что работы по планировке усадьбы начались в 1799 году и одновременно с проектированием отдельных сооружений. Яркое представление о расположении построек дает самый ранний «Вид села Грузина с левой стороны реки Волхова», исполненный К. П. Беггровым в 1818 году. На холме возвышаются две главные постройки — собор и усадебный дом, служебные корпуса, а по склонам раскинулись хозяйственные сооружения — оранжерея, бастион с пушками, конный двор, крестьянские дома. Судя по приходо-расходным книгам, строительство усадебного дома полным ходом шло уже в 1801 году. К 1806 году оно было в основном закончено. Двухэтажное каменное здание представляло собой центрическую композицию, квадратную в плане. Фасады были решены различно, в соответствии с их значимостью. Главным был фасад, обращенный к собору. Сдержанный и строгий, он отвечал времени и характеру петербургских построек. Садовый фасад был построен аналогично главному, но в его оформлении появилось окно палладианского типа, которое смягчило строгость декора. Боковые фасады были тождественны, лишь на западном, обращенном в сторону Волхова, был дополнительный подвальный этаж. Относительно интерьеров все мемуаристы отмечали, что по чисто царской роскоши и отделке дворец не имел себе подобных. Судя по описаниям, внутренняя планировка с течением времени изменений не претерпела. Среди чертежей Демерцова только три относятся к интерьерам. Первым помещением был вестибюль.

И. С. Семенов

Вид каменной пристани на реке Волхове в селе Грузине. 1821 ГНИМА

Прямо перед входом, между дверьми, был встроен, декорированный камин, а над ним помещено ложное полуциркульное окно веерной расстекловки. Два ряда карнизов образовывали фриз, в котором помещались круглые барельефы. Живописный плафон был оформлен по периметру лепными розеттами. Очевидцы же писали, что стены вестибюля были обработаны белым искусственным мрамором и расписаны арабесками, а фриз — фигурами, что подтверждают фотографии с натуры. Но в то же время по ним видно, что проект Демерцова был в основном осуществлен. Замена медальонов на живописный фриз и роспись стен была сделана в 1814 году. Документально известно, что в этом году живописец Дж.-Б. Скотти получил за роспись в каменном доме 1000 рублей и за бронзирование фриза 400 рублей. Эскизы Скотти не найдены, но сравнение фотографий с работами прославленного мастера вполне доказывают его авторство в отношении росписи вестибюля. С левой стороны вестибюля располагалась лестница. Она хорошо видна на продольном разрезе.

Г. Каношенкин

Общий вид села Грузина с приезда от Санкт-Петербурга. 1822. ГНИМА

Вход на нее был скромно оформлен двумя парами колонн тосканского ордера и скульптурами. Замена последних живописью Скотти сделала вестибюль более праздничным. Лестница вела во второй этаж, где находились парадные комнаты. Ее стены были украшены живописными панно, сделанными еще в 1808 году. Это подтверждается письмом домоправительницы Аракчеева А. Минкиной грузинскому голове от 5 мая 1808 года: «Перевесь из зала, где венецианское стекло, две шторы на лестницу, где живопись». Роспись стен лестницы была сделана по эскизам художника Воробьева, который, судя по хозяйственным документам, работал в Грузине в 1807—1808 годах. М. Н. Воробьев, будущий профессор и учитель многих русских художников-пейзажистов, окончил Академию художеств в 1809 году. Работы в Грузине являются наиболее ранними его произведениями, но эскизы к ним найти не удалось. Комнаты второго этажа были светлыми и походили на дворцовые. Самыми большими были расположенные по центральной оси дома столовая и зал, выходящий окнами в сад. Все стены комнат этого этажа были отделаны искусственным мрамором. Демерцов, как и многие архитекторы этого времени, любил контрастно сочетать в своих постройках строгий внешний облик с богатством отделки интерьеров. Особое пристрастие питал он к отделке искусственным мрамором, тонкому сочетанию его оттенков. Мраморные работы велись в 1807 году, что видно из письма Минкиной от 24 июля 1807 года: «Федор Иванович посылает гвозди, краску еще отдайте мраморщику кисти и камень для чищения мрамора». Очевидно, со временем отделка интерьеров потускнела или попортилась, и в 1813—1814 годах Аракчеев приглашает известного итальянского мастера Кампиони, который «за отделку в каменном доме комнат фальшивым мрамором и починку подоконников мраморных в гостиной» получает 2292 рубля. Все эти данные говорят о том, что интерьеры, которыми так восхищались современники, были сделаны по проектам Демерцова и лишь роспись Скотти появилась тогда, когда архитектор уже не работал в Грузине. За строительством дворца и других построек Демерцов смотрел лично, для чего приезжал в Грузино не только летом, но и зимой. Из Петербурга он все время посылал в усадьбу материалы для отделки дома и собора. Все это отражено в переписке Минкиной с грузинским головой. Комнаты нижнего этажа были намного скромнее интерьеров парадного этажа. В «царских» комнатах, где жил Александр I в дни своих приездов в Грузино, все вещи императора сохранялись в полной неприкосновенности. Там же в 1829 году были установлены знаменитые бронзовые часы, заказанные Аракчеевым в Париже. Они били один раз в сутки, в час смерти императора. Всего на усадебный дом, его строительство, обстановку, посуду, украшения Аракчеев за 1800—1830 годы истратил 582 358 рублей — огромную сумму. Для сравнения можно сказать, что дом на Мойке, проданный Аракчеевым вскоре после его постройки, стоил всего лишь 114 518 рублей. Вторым каменным сооружением усадьбы был собор Андрея Первозванного. Он был заложен 5 мая 1805 года, а освящен 20 сентября 1806 года. Судя по плану 1799 года, его проект был разработан уже тогда. Современники воспринимали собор как выдающийся памятник культового зодчества. В объемно-пространственной композиции Демерцов соединил элементы планировки двух своих петербургских храмов. Он был квадратный в плане, длиной и шириной 21,3 метра, с шестиколонными портиками на западной и восточной сторонах, двухсветный, увенчанный массивным куполом на высоком барабане и колокольней. Шестиколонные портики, два ряда окон и колокольня напоминают церковь Сергия Чудотворца. А центральный купол, план собора, рустованные ризалиты с северной и южной сторон тождественны церкви Знамения. Но все эти компоненты в проекте грузинского собора приведены в единство и способствуют созданию индивидуального образа. Интерьер собора отличался изысканностью архитектурных форм и пластичностью декора. Он был насыщен богатой церковной утварью, живописью, скульптурой. Собор имел три придела. Главный, во имя Андрея Первозванного, был несколько шире других. Его украшали царские серебряные двери и богатый иконостас, золочение которого было закончено 12 августа 1808 года. По обилию декора и красоте отделки он даже превосходил иконостас столичной церкви Знамения. Иконы писал известный художник А. Е. Егоров. Не менее богато был отделан придел Петра и Павла. Его иконостас был решен в форме ротонды из десяти колонн, обработанных «под мрамор», базы и капители которых были вызолочены. Между ними стояли фигуры святых. Иконы были написаны на мраморе, а потолок украшен росписью. Достопримечательностью третьего, Алексеевского придела был иконостас, составленный из старинных икон грузинской церкви, на месте которой был поставлен собор.

И. С. Семенов

Вид грузинского каменного дома

с приезда от собора. 1821. ОР ГЭ

В 1815 году в боковых приделах были установлены памятники: в Петропавловском — Павлу I, работы прославленного скульптора И. Мартоса, а в Алексеевской — офицерам полка имени Аракчеева, погибшим на полях сражений с Наполеоном. По литературным источникам, проект последнего был разработан Тома де Томоном, модель сделана скульптором Крыловым, а чеканные украшения — мастером П. Ажи п. Оба памятника установлены в местах, предусмотренных в проекте 1799 года для входов с севера и юга. В отдельном же плане собора они уже показаны, но нанесены более темной краской, а значит исправления были внесены после постройки собора. Памятник Павлу I запечатлен Демерцовым в прекрасно выполненной им акварели. Крупнейший и талантливейший мастер мемориальной темы, Мартос создал памятник в форме надгробия. Архитектурное оформление памятника было, очевидно, разработано скульптором совместно с Демерцовым. Почти в каждое свое надгробие Мартос вводил портрет, а здесь он внесен в общую архитектурную композицию и помещен в поле арки. Несколько ниже расположена радуга со знаками зодиака — весов, стрельца и овна, соответствующими месяцам рождения, вступления на престол и смерти Павла I. Пристенная композиция четко читается на беломраморном поле, а золотистый цвет пилястров согласуется с цветовым решением памятника. Аналогичное решение, как бы в виде рамы, было сделано Демерцовым и для памятника на южной стороне. Собор и усадебный дом, созданные в одном стиле, прекрасно гармонировали друг с другом. Поставленные на самом высоком месте, они были видны издалека, а с бельведера дома и колокольни открывались замечательные виды на все постройки, сады, парки, реки, дальние луга и деревни. Служебные и хозяйственные строения, сгруппированные вокруг них, составляли с ними единый ансамбль. Все они были деревянными, на каменных фундаментах и крыты тесом, но были оштукатурены и решены в каменных формах. Шесть флигелей между собором и домом были выстроены в 1800 году. Четыре из них были одинаковыми во внешнем оформлении и отличались лишь планировкой. Два центральных с каждой стороны были больше остальных по длине и имели мезонины, заканчивавшиеся башнями со шпилями. Благодаря флагам, которые поднимались на этих башнях, все население Грузина оповещалось о приезде гостей или самого Аракчеева. Сигналом этому служил подъем флага на башне в Чудове, специально построенной для этой цели Аракчеевым. Один из флигелей служил помещением банка, специально устроенного для крестьян, другой был жилищем музыкантов домашнего оркестра из крепостных. Въезд на эспланаду, где располагались основные постройки, был прекрасно задуман Демерцовым. Его фланкировали два одинаковых домика, решенные в виде маленьких греческих храмиков. В проезде между ними вписывался собор, а по бокам располагались входы на соборную площадь, оформленные каменными воротами и оградой. Их небольшой масштаб был предопределен соотношением главных и подчиненных сооружений. Особой заботой Аракчеева был конный двор. Он состоял из двух одинаковых корпусов, соединенных оградой и предназначенных для конюшни и каретника. Совершенно оригинально был решен скотный двор. В плане он представлял собой букву «Ф». Основной средний объем занимали службы, а по полукружиям располагались стойла. Отдельный план был составлен Демерцовым в 1800 году для делового двора. Здесь разместились птичий двор, молочня, мастерские, бани, сараи для сена, соломы и строительных материалов. По другую сторону эспланады, среди зеленых насаждений скрывались теплицы, парники, сараи и домик садовника. Ближе всех к дворцу располагалась каменная оранжерея со сплошным остеклением. Аракчеев, по примеру всех помещиков этого времени, разводил здесь апельсиновые, померанцевые и лавровые деревья. В этой оранжерее он устроил себе небольшой кабинет для занятий и хранил часть библиотеки. За господским домом раскинулась пейзажная часть усадьбы — парки, сады, озера, пруды, острова.

И. С. Семенов

Вид колокольни у грузинского собора, внизу коей теплая церковь.

1822. ГНИМА

Ее территория ограничивалась с севера еловой аллеей, с запада каналом, с востока слободой крестьян, а с юга — Тихвинской дорогой и усадебными строениями. Центром садово-парковой зоны стал маленький летний домик, построенный в 1800 году. На западной, более пологой стороне холма, прямо от этого домика спускался зеленый луг треугольной формы, который сливался с лугами на берегу Волхова. Он делил эту сторону на две части. Справа от него раскинулись огороды, примыкающие к деловому двору, и фруктовый сад, вплотную подходивший к липовой аллее. Здесь, среди зелени, рядом с летним скрывался китайский домик — единственная экзотическая постройка Демерцова в Грузине. Слева от лужайки был распланирован пейзажный парк с тенистыми извивающимися аллеями, дорожками и прудами. Недалеко от летнего домика стоял бюст Павла I, а за прудами, у северной границы парка, Демерцов построил две катальные летние горы, скаты которых шли навстречу друг другу. Круглая башня крайней из них завершалась бельведером, решенным в виде колоннады, несущей парапет с вазами. Сведения о ее постройке имеются в письме Минкиной от 12 августа 1808 года: «Для скамейки чугунной круглой сделать фундамент повыше, чтобы было пофасонистее. Край будет стоять на фундаменте, а середина пустая в которую насыплется земля, а для дорожки оставляйте места побольше, об оном переговори с Антоном он знает, где будет гора и какая скамейка». А через месяц она писала уже не грузинскому голове, а прямо садовнику: «О сделании горы я писала Никите Федоровичу и скамейке чугунной круглой послала рисунок». Это значит, что проект гор был сделан Демерцовым в 1808 году. Другая гора была решена в романтическом духе, в виде руинированной постройки. Полуразрушенные, как бы обвалившиеся стены башни и скатов создавали иллюзию подлинных развалин. Для усиления этого впечатления на стенах башни и скатов был высажен мелкий кустарник. В отличие от первой башни, здесь на верхнюю площадку вела не внутренняя, а наружная чугунная лестница, а внутри башни был устроен грот с бюстом бывшего вельможного владельца князя Меншикова. Дело в том, что сразу же после получения имения Аракчеев стал искать следы его усадьбы, но не нашел. Тогда он и решил создать искусную подделку под старину, имитирующую постройку, оставшуюся от начала XVIII века. Восточный, более крутой склон холма давал планировщикам большие возможности для фантазии. Демерцов не приминул этим воспользоваться и создал здесь один из основных компонентов дворцово-паркового ансамбля — террасы. Отсюда открывались живописнейшие виды, а сами террасы лучше всего смотрелись от прудов. Акварелированный чертеж-рисунок Демерцова, сделанный именно с этой точки зрения, дает яркое представление об этом прелестном уголке. Используя близкие мотивы в оформлении домика, грота и террас, Демерцов создал здесь в 1803 году маленький ансамбль, удивительно гармоничный и пластичный. Он прекрасно вписывался в парк и имел характер небольшой загородной виллы. На правой стороне от него был разбит фруктовый сад, а на левой — деревья различных пород были высажены уступами, что давало повод современникам сравнивать эту регулярную часть парка с «вавилонскими висячими садами». Садово-парковая зона этой стороны своими пологими спусками постепенно сливалась с искусственной водной системой. Вода подавалась из Волхова системой каналов, прорытых в низменной юго-восточной части. Через створ на Тихвинской дороге вода растекалась по сложной цепи каналов, прудов, омывая насыпные острова различной конфигурации. Архипелаг с прудами и островами начали рыть в 1802 году. К 1815 году было уже десять островов. Они соединялись деревянными мостами, а у двух из них были сделаны каменные пристани. На одном из островов в 1815 году был установлен павильон, посвященный памяти директора кадетского корпуса П. И. Мелиссино. Демерцов отослал чертеж еще 5 мая 1812 года, но из-за войны его осуществление затянулось до 1814 года, а лепные работы шли еще в 1815 году. В страховой описи 1818 года он числится как «деревянный храм крытый бумагой». Действительно, его архитектурное решение напоминает маленький прелестный храмик. К небольшому залу примыкала галерея, с трех сторон, окруженная колоннадой ионического ордера. Понижение поверхности позволило Демерцову создать высокий подиум и лестницы всходов, идущие прямо от воды. Павильон Мелиссино был наиболее совершенным парковым сооружением Грузина. Через створ по Тихвинской дороге в 1804 году был перекинут каменный мост длиной 21,3 и шириной 8,5 метра. Мост — оригинальное произведение Демерцова — выполнен в лучших традициях петербургских мостов. Строгость композиции, упругая линия арки, прекрасная ажурная чугунная решетка создают величавый и благородный облик. Второй каменный мостик, изображенный на чертеже, был также осуществлен и установлен в пейзажном парке над узким протоком, соединяющим пруды. Он скромнее тихвинского, но его крутой пролет, ограждение в виде простых реек, утвержденных в железных стойках, придавали ему элегантность. Среди чертежей Демерцова в грузинском альбоме есть павильон, представляющий из себя ротонду, вписанную в полукруг. Его решение явно навеяно архитектурой церкви Ильи Пророка на Пороховых, которую Демерцов перестраивал в 1804 году. Фасадное выражение ротонды имеет с ней прямую аналогию как в целом, так и в деталях. На плане 1815 года эта постройка не обозначена, и можно было думать, что она не была осуществлена. Но она четко указана на плане 1830-х годов и стоит на полуциркульной площади, организованной перед въездом в слободу от Тихвина, и названа «палаткою с внутренним домиком». Скорее всего, она служила местом отдыха приезжающих или гостиницей. Планировка всей садово-парковой зоны осуществлялась одновременно с проектированием центральной части и отличалась такой же рациональностью. Несомненно, что в ее разработке Демерцову помогал специалист-садовник. В архивных документах его имя не встречается, но в литературных источниках называется имя Иоганна Фридриха Еверта. Получив Грузино, Аракчеев решил создать не только великолепную усадьбу для себя, но и изменить быт своих крестьян, сделать образцовое хозяйство. Во всех селениях имения разбирались старые избы, строились новые по специально сделанным генеральным планам для каждой деревни. Крестьяне, помимо работы на полях, теперь строили дома, прокладывали шоссе, рыли каналы и пруды, чистили парк и сад. Уже в 1802 году на восточной окраине усадьбы, вдоль Тихвинской дороги, была выстроена большая крестьянская слобода, именовавшаяся Полечкой. Демерцов спроектировал деревянные дома на каменных фундаментах, каждый на две семьи, простой архитектуры казарменного типа. Их строй прерывался прямоугольной площадью, посредине которой он выстроил запасной хлебный магазин-склад зерна. Такой была усадьба в 1810 году, когда сюда впервые приехал Александр I. Грузино очень понравилось царю, и он издал по этому поводу рескрипт с благодарностью Аракчееву. За одиннадцать лет, с 1799 по 1810 год, Демерцов создал в Грузине оригинальный усадебный комплекс с многочисленными постройками, садами и парками. Его композиция отличалась цельностью, так как, используя рельеф местности, архитектор умело сочетал живописный и осевой принцип планировки. Все усадебные строения отличались многогранностью архитектурных решений при строгом следовании общим принципам. Они соответствовали уровню современной архитектуры начала XIX века, общественным запросам эпохи и всем потребностям барской усадьбы. На определенном этапе она отвечала вкусам владельца и уровню его престижа. Но после завершения усадебного комплекса в Грузине и окончания строительства Нового арсенала, то есть после 1810 года, обрывается творческий путь сорокавосьмилетнего архитектора. Он еще перестраивает экспедиционные дома, но серьезных работ нет. Более того, 24 апреля 1812 года Демерцов с должности архитектора переводится в начальники архива артиллерийского департамента.

Собор Андрея Первозванного, колокольня и памятник Александру I.

Фотография 1908 года

В 1814 году он подает прошение в Академию художеств на присвоение ему звания профессора. В своем обращении он пишет: «... имел случай производить разные частные и публичные здания, в числе сих последних второй кадетский корпус, Преображенский полк, два храма Знамения и Сергия Чудотворца и Новый арсенал». Он называет свои лучшие общественные постройки. Звание профессора ему было единогласно присуждено 19 сентября 1814 года, и оно стало свидетельством заслуг Демерцова в развитии русской архитектуры. В 1816 году Аракчеев оказывает Демерцову свою последнюю услугу. 25 мая он пишет министру финансов Гурьеву: «Е.И.В. всемилостивейше пожаловать изволил начальнику архива артиллерийского департамента коллежскому советнику Демерцову, лишившемуся зрения, по недостаточному его состоянию единовременно на вспомоществование две тысячи рублей ассигнациями». Зрение начало ухудшаться, очевидно, еще в 1810—1812 годах, и именно поэтому оборвалась творческая деятельность архитектора в пору наивысшего расцвета его дарования. После 1816 года имя Демерцова не встречается в списках департамента. Очевидно, он ушел в отставку. Умер архитектор 11 (23) апреля 1823 года. Его могила не указана в некрополях, но ввиду того, что его дети и домочадцы были похоронены на Волновом кладбище, можно предположить, что там же находилась и могила Демерцова.

И. С. Семенов

Вид площади у гошпиталя

1822. ГНИМА

Совсем иной была звезда Аракчеева, которая постепенно, но неуклонно вела его к власти. До Отечественной войны 1812 года он достиг поста военного министра. Все мемуаристы, как военные, так и штатские, признают, что на этом посту Аракчеев принес России определенную пользу: «самовластьем беспредельным и строгостью, конечно, сделал много хорошего: восстановил дисциплину, сформировал заново можно сказать армию, расстроенную неудачами 1805 и 1807 годов, удовлетворил справедливые претенции, учредил запасы», «должно отдать ему справедли-вость он преобразовал в 1809 году нашу артиллерию», что показала и Отечественная война 1812 года. Положение резко меняется в 1815 году, когда Александр I целиком доверяет управление государством Аракчееву. Впервые в истории России приказы «временщика были по силе равны царским». Особенно явно все отрицательные качества Аракчеева выявились тогда, когда император возложил на него в 1816 году проведение в жизнь своей идеи о военных поселениях. Именно в эти годы Аракчеев и снискал себе ненависть уже не отдельных людей, а всей России. Его непомерное возвышение сказалось и на облике Грузина. Сюда, на поклон к всесильному любимцу императора, приезжали высшие сановники, да и сам Александр с 1820 года наезжал сюда ежегодно и делал Аракчееву истинно царские подарки — яхты, буера, колоннады, люстры и прочее. Ансамбль, созданный Демерцовым в стиле строгой классики, стал казаться Аракчееву слишком скромным, не соответствующим его положению. Для повышения его репрезентативности Аракчеев пригласил ведущего архитектора этого времени Василия Петровича Стасова (1769—1848), который много строил в обеих столицах, Царском Селе и в провинции.

И. С. Семенов

Вид храма в селе Грузине

1821. ГНИМА

Стиль Стасова, тяготеющий к монументальности и даже суровости, очевидно, импонировал Аракчееву. С 1816 года он привлекает зодчего не только к преобразованию своей усадьбы, но и к строительству военных поселений, главой департамента которых был Аракчеев. Строительство по стасовским проектам осуществлял архитектор А. И. Минут. Он, как и Аракчеев, окончил Артиллерийский и инженерный кадетский корпус и в 1793 году был зачислен в артиллерийскую экспедицию архитекторским помощником. В 1803—1807 годах Демерцов привлек его в качестве помощника при перестройке им Охтинского порохового завода. После ухода Демерцова в начальники архива Минут занял его место архитектора артиллерийской экспедиции.

И. С. Семенов

Вид крестьянских домов в селе Грузине

с приезда от реки Волхова ГНИМА

Одновременно он сменил его и на неофициальном посту главного архитектора Грузина, обязанности которого он выполнял до 1827 года. После ухода Минута главным архитектором Грузина стал И. С. Семенов. Он не только осуществлял стасовские проекты, но делал собственные работы — садовые скамейки, беседки — прекрасные образцы чугунного литья. После смерти Аракчеева в 1835 году он выстроил в Грузине здание кадетского корпуса, но только в 1843 году он получил звание художника XIV класса, а в 1844 году и звание архитектора за проект дома полицейского управления. В 1859 году он стал профессором за проект кавалерийских казарм на 600 человек. Но память о себе Семенов оставил не столько архитектурными работами, сколько созданной под его руководством серией литографий, которые отразили облик Грузина уже со всеми перестройками, произведенными по проектам Стасова. Сравнение их с чертежами Демерцова позволит увидеть, как изменился ансамбль, созданный им в начале века. Уже в самой ранней литографии К. Беггрова, сделанной в 1818 году, изображена первая постройка Стасова — башни у пристани, сооруженные в 1816 году. Четырехгранные, несколько сужающиеся кверху, они были решены в монументальных формах и напоминали маяки или сторожевые башни. Завершались они обзорной площадкой — бельведером, как и одна из катальных гор Демерцова. Правда, Беггров изобразил их значительно более стройными и легкими, чем они были на самом деле. В натуре они были более приземисты и, как писал В. Курбатов, «тяжелы», что хорошо видно на литографии И, Семенова. В 1822 году художник Г. Каношенкин сделал «Общий вид села Грузина с приезда» с той же точки зрения, что и Беггров. А выбрана она была прекрасно — с нее открывался главный вид усадьбы. Такой ее видели все приезжающие в Грузино водным путем. Рисунок Каношенкина, более профессиональный, с точными пропорциональными масштабными соотношениями, дает яркое представление об изменениях, происшедших в облике усадьбы за четыре года. При сравнении сразу же бросается в глаза новая постройка — колокольня. Решенная в таких же монументальных формах, как и башни, она составляет с ними единый ансамбль. Внимательное изучение этой литографии показывает, что изменились вся застройка набережной, площади у пристани и даже архитектура башен над средними флигелями у дворца. Усадебный дом остался почти нетронутым, лишь на бельведере и пандусах балюстрада была заменена чугунными решетками да появились статуи у входа и фигуры львов у крайних флигелей. Начав с оформления пристани, Стасов затем занялся переустройством н центральной части — соборной площади. На месте батареи с орудиями он возвел колокольню, а на противоположной стороне колоннаду. Оба сооружения были поставлены по западно-восточной оси собора. Периметр площади был весьма невелик, протяженностью всего 75 метров. Перед Стасовым стояла трудная задача достройки ансамбля, центром которого был собор. Как же решил ее Стасов? В 1821 году первой была установлена колоннада — подарок императора. Прообразом ее стали Павильон трех граций в Павловске и собственная работа Стасова в Царском Селе — ворота «Любезным моим сослуживцам». В центре ее была поставлена статуя Андрея Первозванного работы Мартоса. Чугунная колоннада была установлена на высокий подиум, и с нее открывался прекрасный вид на восточную часть усадьбы, отчего ее тоже иногда называли бельведером. По своему архитектурному решению и материалу она — произведение своего времени, 1820-х годов. Выбранные Стасовым масштаб и пропорции способствовали деликатному введению ее в существующий ансамбль. Не споря с главными постройками, она стала лучшим архитектурным памятником усадьбы. Совсем иначе обстояло дело с колокольней. По правилам православной церкви она должна стоять на западной стороне. Но здесь для отдельно стоящей колокольни было так мало места, что для его увеличения пришлось выстроить высокий стилобат за периметром площади, на понижающейся части холма, на месте батареи с орудиями. На этот пьедестал Стасов водрузил колокольню, суровую по своим формам. Двадцать четыре дорические колонны несут тяжелый прямоугольник второго яруса с башней, так же суживающейся кверху, как и башни у пристани. Завершение в виде ротонды не облегчает общего впечатления массивности и устойчивости. В литографии колокольня изображена отдельно стоящей, и в таком виде она, несомненно, является выдающимся произведением архитектуры, в котором Стасов продолжал традиции А. Захарова. Однако введение ее в существующий уже ансамбль нарушило его. В русской архитектуре колокольня всегда играла подчиненную роль по отношению к храму. Стасов сместил акценты. Рядом с его колокольней собор стал казаться слишком скромным. Логичным следствием стасовского отношения к ансамблю стали установка им четырнадцати чугунных колонн вокруг барабана и повышение купола. Это привело к нарушению точно выверенных Демерцовым пропорций самого собора.

М. М. Зверев

Вид каменного моста

на Тихвинской дороге в саду 1823. ГНИМА

Авторы статьи о Грузине, написанной в 1908 году, справедливо отмечали, что «массивный коренастый купол шапкой сидит» на основном объеме. А произошло это только потому, что Стасов связывал архитектуру колокольни в ансамбле не с собором, а с построенными им же башнями у пристани. Снятие только одной колокольни, без каких-либо других изменений, облику собора нисколько не повредило. Это хорошо видно в литографии «Вид площади у гошпиталя». Более того, без колокольни купол стал читаться четче и рельефнее. Но новая организация площади Стасовым лишила ее единства и как бы разделила на две половины с четко читаемой линией раздела, по которой, как в строю, по росту, стоят колокольня, собор, колоннада. Изменение ансамбля соборной площади повлекло за собой и перестройку въездной площади. Стасов заменил четырехколонные портики домов лекаря и больницы шестиколонными, проходы с набережной оформил триумфальными арками, выложил плитами площадки перед домами, въезд на соборную площадь заградил чугунной решеткой. Общий вид площади стал, несомненно, представительнее, но потерял типично усадебный дух уюта, простоты, человечности. Еще большие изменения произошли на площади перед пристанью. В 1818 году Стасов вместо старых оранжерей построил два новых здания, одно, как и прежде, предназначалось под оранжереи, другое под гостиницу. По-новому он оформил грот с лодкой, соорудил подпорную стену, соединяющую корпуса. Несколько позже, в 1820-е годы, установил здесь фигуры львов, чугунную ограду и беседку «под орлами». На повороте площади к набережной в том же 1818 году Стасов перестроил угольный домик, снес старые дома по набережной и выстроил новые, близкие его образцовым домам. В результате набережная приобрела более привлекательный и благоустроенный вид. Площадь при въезде в усадьбу со стороны Тихвинской дороги также получила новое оформление. Переделки в «швейцарском домике» коснулись в основном интерьеров, во внешнем оформлении появились лишь некоторые дополнительные детали-замки в окнах, чугунная ограда на балконе. Всю площадь Стасов также оградил решеткой, а въезд на дамбу фланкировал четырьмя каменными столбами в виде пропилей, по два с каждой стороны. Они были сложены из плиты и завершались сильно вынесенным карнизом на кронштейнах. Их украшали чугунные арматуры, фасции и венки. Аналогичные столбы Стасов установил при въезде в деревню, на полуциркульной площади против демерцовской «палатки с внутренним домиком». На ночь эти ворота запирались. Мост на Тихвинской дороге, судя по литографии, переделкам не подвергался, только появились около него фонари, ворота и шлагбаумы. У каменной оранжереи, расположенной около дворца, были разбиты цветочные клумбы и поставлены солнечные часы. Высокие башни со шпилем над флигелями Стасов заменил башнями, близкими по архитектурному решению башням у пристани. Задние фасады этих домов, обращенные в сторону оранжереи, Стасов не переделывал, и они сохранили скромную демерцовскую обработку. Зато главные фасады этих флигелей претерпели значительные изменения. Входы в дома были оформлены пилястрами, окна — сандриками, а глухие торцовые стены, обращенные к собору, были превращены в декорацию с пилястрами, фронтоном, нишами с вазами, барельефами. Между собой флигеля соединялись чугунными оградами с фонарями. Все эти изменения внесли в архитектуру скромных служебных построек налет казенности. Перемены совершенно разительные произошли с самым очаровательным местом усадьбы — террасой у летнего домика. Замена балюстрады чугунными решетками, широкой лестницы всхода — узкой, забранной в стенки, полуциркульного проема подпорных стен — объемно выложенной квадрами аркой лишила ансамбль Демерцова присущей ему живописности, мягкости, романтичности. Уголок стал холодным и маловыразительным, что особенно убедительно видно при сравнении рисунка Демерцова с литографией. Некоторые изменения произошли и с самим летним домиком. Появилась чугунная ограда на балконе и вокруг площади перед домом. Китайский домик был так перестроен Стасовым, что уже не соответствовал своему названию. Пожалуй, лишь со стороны луга и пейзажного парка летний домик еще сохранил свой былой вид. К 1820-м годам мало изменились и катальные горы. Только около башии с бельведером появились ворота, ведущие в новый парк, раскинувшийся за еловой аллеей дальше к северу да разросшаяся зелень на искусственных развалинах придала им еще большее очарование и еще больше романтизировала эту часть парка. Посадки также очень разрослись и на острове Мелиссино и придали уединенному павильону, его благородной архитектуре еще большую привлекательность. В 1820-е годы между всеми островами были перекинуты чугунные мосты с ажурными решетками, строились новые пристани, а откосы островов облицовывались гранитом. В создании мостов, ферм, устоев и других конструкций очень плодотворным было содружество Стасова с архитектором И. Семеновым и инженером М. Кларком, под руководством которого велись все литейные работы для Грузина. Достопримечательностью Грузина стал и висячий мост. Как писал А. Вышеславцев в 1895 году: «Через каналы были перекинуты мостики, от которых теперь остались каменные устои, но висячий на цепях живой мостик еще уцелел и мы пробежали по нему два-три раза. Идти пешком нельзя, нужно иметь сноровку сохранять равновесие, а если потеряешь неминуемо упадешь». После смерти Александра I и отставки Аракчеев, живя почти безвыездно в имении, все больше и больше его украшает. Чугунных скамеек, диванов, оград, ворот, беседок, тумб, а также статуй появилось утомительно много. Ими были заполнены старый и новый парки, сады, острова, аллеи, дорожки, площади и площадки. Они ограждали всякую постройку, разъединяли зоны, препятствовали свободному общению с природой. Они нарушили главное в замысле Демер-цова слияние архитектурных сооружений с окружающей средой. После 1825 года Аракчеев большое внимание уделял и перестройке крестьянских домов как в грузинской слободе, так и в других деревнях имения. Сохранив основную планировку деревни Полечка, расположенной вдоль Тихвинской дороги, Стасов и Минут все дома перестроили по новым проектам. Хлебный магазин был снесен и новый выстроен ближе к реке, на новой площади за домами церковнослужителей. На месте старой площади в центре улицы в 1827 году Стасов выстроил свое самое грандиозное сооружение в Грузине — здание полиции с пожарной каланчой, масштаб которого скорее соответствовал городской застройке, чем деревенской улице. Серия литографий показала, что Стасов проделал значительную работу по изменению ансамбля Демерцова в сторону усиления его репрезентативности. Комплексную застройку он осуществил на набережной Волхова и в деревне Полечка. Задачу, поставленную перед ним Аракчеевым, он выполнил. Стасов изменил характер усадьбы, ее образно-эмоциональный строй. Но кардинально изменить сложившийся, капитально сделанный Демерцовым ансамбль центральной части он все же не мог. Именно Демерцов, используя природные условия местности, создал живописную планировку усадьбы, тесно связанную с особенностями усадебного хозяйства и характером русской природы. Однако благодаря известности Стасова, некоторому преувеличению его роли в создании грузинского ансамбля исследователями его творчества до сих пор оставалось в тени имя его главного создателя Федора Ивановича Демерцова. После смерти Аракчеева, последовавшей в 1834 году, в Грузине разместился кадетский корпус его имени. После 1845 года Грузино переходило к различным ведомствам, пока в 1866 году не стало подчиняться министерству государственных имуществ. С этого времени и до самой революции оно служило местом постоя для армии. Сохранившийся план усадьбы, снятый в 1908 году, показывает, что планировка и большая часть зданий еще сохранилась, но, как писали авторы статьи 1908 года, Грузино тогда уже «напоминало разрушенное кладбище». В советское время, когда в Грузине был организован историко-бытовой музей, все строения были отремонтированы, сооружены новые мосты, правда, уже деревянные, установлены на своих местах лежавшие в подвалах дворца статуи. В 1934 году здесь была развернута подготовленная В. М. Глинкой выставка «История военных поселений». Около 140 лет простояла расположенная в красивой пересеченной местности на берегу Волхова усадьба Грузино, созданная в начале XIX века архитекторами Ф. И. Демерцовым и В. П. Стасовым. В ее оформлении принимали участие замечательные художники и скульпторы — А. Егоров, М. Воробьев, Дж.-Б. Скотти, И. Мартос, С. Гальберг и архитекторы А. Минут и И. Семенов. Выдающийся памятник усадебной архитектуры русского классицизма во время войны был превращен в груды камня и исковерканного металла. Тем ценнее для нас все сохранившиеся исторические сведения о нем и иконографические материалы, которые помогли воссоздать подлинную историю строительства усадьбы на разных этапах ее существования. Совершенно особое значение приобрели сейчас литографии «Видов Грузина». Они стали документами, в которых запечатлен облик «самой замечательной из северных усадеб». Автор статьи: Н. В. Мурашова.