RARUS'S GALLERY

Заглавие статьи сразу может вызвать возражения. Обычно Соболь считается украинским печатником, так как он начал свою работу в 1628 году в Киеве «в дому митрополита киевского Иова Борецкого» и лишь с 1631 года в течение восьми лет печатал в трех различных пунктах Белоруссии. При углубленном изучении его деятельности обнаруживается много оригинального и с первого взгляда не вполне понятного; так, оказывается, что, кроме указанной в библиографии перепечатки Октоиха 1629 года (Кар. 345, 346; Унд. 323, 324), он по нескольку раз издал и другие свои книги (с выходом: Киев )— Лимонарь и Апостол. Эти перепечатки с одинаковыми выходными данными, постоянные переезды типографии, наконец, не вполне обычный выбор книг для печати привлекают внимание к деятельности Соболя. Подбор изданий заставляет вспомнить о деятельности других борцов за православие и русскую народность, которые выступали в XVI—XVII веках в белорусских и отчасти украинских типографиях.

Историки мало уделяли внимания деятельности Соболя, новейшим историкам оставалась почти неизвестной работа Ф. И. Жудро «История Могилевского братства» (Могилев-на-Днепре, 1890), где автор говорит о Соболе как о белорусе, лишь временно переселившемся в Киев, и не считает его украинцем, как более поздние историки. Титов говорит о Соболе как о киевском печатнике, упоминая его наряду с Вербицким и не обсуждая вопроса о его отношении к митрополиту Иову. В другой работе Титов на основании документов утверждает, что типография Соболя только находилась во дворе митрополита на Подоле и не имела никакого юридического отношения к митрополичьей кафедре. Отъезд Соболя в Белоруссию он объясняет воздействием архимандрита Лавры Петра Могилы, который не терпел конкуренции. Смирнов видит в Соболе украинского печатника и считает его лишь исполнителем воли митрополита. В своей «Истории Могилевского братства» Жудро приводит многочисленные документы их архивов Могилева, в которых постоянно упоминаются лица, носившие фамилию Соболь: Соболь Игнат Андреевич, бурмистр виленский в 1579—1580 годах; Соболь Филипп Андреевич, Соболь Войтах; Соболь Богдан — один из «начальников возмущения», вспыхнувшего при приближении к Могилеву Иосафата Кунцевича в 1618 году; инок Сильвестр Соболь, типограф из Киево-Печерской лавры — из списка братьев Могилевского братства при церкви Богоявления, записавшихся в братскую общину между 1634 и 1734 годами. Соболи Спиридон и Симеон Богдановичи подарили братству уволоку в обрубе Приспенском в 1766 году (иногда думают, что напечатан с ошибкой, вместо 1666). Мнение Жудро о белорусском происхождении Соболя подтверждается не только документами, а, главным образом, деятельностью Соболя после 1630 года, когда он, несмотря на трудные условия работы в Белоруссии, не возвратился в Киев, а остался в Могилеве, стал членом Могилевского братства, принял монашество и, как можно предполагать, пытался организовать братскую типографию и возобновить книгопечатание. Многое в его деятельности становится понятным, если признать его белорусом. Деятельность Могилевского братства в XVI веке протекала в сравнительно спокойных условиях: борьба с православием велась тогда больше на западе, была направлена против Виленского братства. В 1602 году Сигизмундом III была дана грамота на «учреждение» Могилевского братства, вернее, это было подтверждением его существования. До 1618 года братство пользовалось сравнительной свободой и самостоятельностью. Полоцкий епископ Гедеон Брольницкий (1601 —1618), которому подчинено было братство, не был убежденным униатом; он пользовался старым календарным стилем, разрешал своей пастве обращаться к юрисдикции константинопольского патриарха. Столкновения начались со времени вступления на полоцкое епископство ярого униата Иосафата Кунцевича. Жители Могилева 9 октября 1618 года не допустили въезда Кунцевича в город (как выше указано, одним из участников восстания был Богдан Соболь). Мятежников постановили казнить, с города взыскали штраф. Положение в Могилеве около 1620 года стало таким, каким оно было в Вильне в конце XVI — начале XVII века. Убийство Кунцевича в 1623 году витебскими горожанами усилило гонения. Поддержку православным оказало восстановление православного митрополичьего престола в Киеве, когда иерусалимский патриарх Феофан в 1622 году возвел в сан митрополита Иова Борецкого, и Киев сделался опорой православных. Есть смутное известие, что в 1616 году в Могилеве был издан Служебник. Если белорусские патриоты до 1618 года могли пытаться устроить свою типографию в Могилеве, то в 1620-х годах такое намерение было невозможно и естественно было устроить типографию под защитой митрополита в Киеве, где православные чувствовали себя более уверенно. Именно эти условия понудили Соболя переселиться в Киев, если он поставил себе задачей начать книгопечатание для своих соотечественников. До приезда Соболя в Киев там возникла частная типография Тимофея Александровича Вербицкого, который еще в 1623 году был работником лаврской типографии; в издании Бесед на послания И. Златоуста о нем сказано: «трудился в художестве типографирования майстер художества печатного» (об. л. стлб. 2199—3200). Нельзя предполагать, что Вербицкий продал свою типографию Соболю. Это кажется необоснованным: типографские материалы Соболя и Вербицкого совершенно различны, только одну дефектную доску, замечательную по своему происхождению, Соболь действительно получил от Вербицкого; это московская доска Ив. Федорова (Апостол. Москва, 1564. 2-й сч., л. 111, 1796; Октоих. Дермань. 1604. 2-й сч., л. 1; состояние 1-е. Альб. орнам. № 74), которую Вербицкий, вероятно, вывез из Острога или Дермани, куда он съездил в 1625 году. Отпечатки с нее в укороченном виде (состояние 2-е) находятся в обоих его Часословах 1625 и 1626 годов (Киев, 2-й сч., л. I). Изучение многочисленных отпечатков с этой доски в изданиях Соболя (состояния 3—8) помогло при установлении хронологической последовательности его изданий, имеющих ложные выходные сведения. До настоящего времени в библиографии были зарегистрированы пять киевских изданий Соболя: Лимонарь и Минея общая 1628 года, два издания Октоиха 1629 года и Апостол 1630 года. Недавно обнаружено еще одно киевское издание, шестое— Октоих 1628 года, единственный экземпляр которого хранится в ГИМ (Щап. 110). При описании киевских изданий Каратаев указал на варианты экземпляров Лимонаря 1628 и Октоиха 1629 года. Варианты Лимонаря он не счел настолько значительными, чтобы признать существование двух изданий; между тем тщательная сверка Лимонаря показала, что эти варианты могли получиться только при новом наборе, например, один и тот же звук изображен разными литерами, иногда изменено деление на строки, изменен текст, гравированные инициалы в одном случае в 14 мм, в другом — в 10 мм высоты, видна разница в наборном орнаменте. В первом издании Лимонаря звук 3 передан двумя буквами: зело и земля, а буква Д в большинстве случаев имеет длинные ножки. Во втором издании буква зело исчезает совсем, а Д имеет только короткие ножки. Варианты:

1) 1-й сч., л. 86 строка 7: Юлиан Арав — Юлиан Арапиний;

2) 2-й сч., л. 1а —набор и орнамент — различные;

3) 2-й сч., л. 16 и все следующие: колонтитулы прописными литерами — мелким шрифтом;

4) 2-й еч., л. 26 строка 7 — монастыр — монастырь;

5) 2-й сч., л. 58 строка 1 — вся бтыя/части — вся бтыя ча/;

6) 1-й сч., л. 6 на букву Д — названы 6 лиц — 7 лиц, на букву Е — названы 4 лица — 3 лица.

Рис. 1. Октоих 1628 года. Титульный лист, гравированный на меди.

Октоих 1629 года Каратаев разделил на 2 издания: в одном стихи разделены звездочками, в другом— крестиками. При этом библиографами не был поставлен вопрос о причине, побудившей печатника за один год дважды делать набор одного и того же издания. При сверке пяти экземпляров Октоиха, хранящихся в Отделе редкой книги ГБЛ, обнаружено еще одно издание, в котором стихи разделены обычными знаками препинания. Сверка восьми экземпляров Апостола дала не менее интересные результаты: пять экземпляров напечатаны с начала до конца одинаковым шрифтом, в котором постоянно употребляются литеры Д и З двух видов (Д — с короткими и длинными нижними штрихами, З — угловатое и закругленное); в трех остальных таким же шрифтом напечатана только средняя часть издания — тетради В—Т (лл. 9—80). Несомненно основным и в то же время первым изданием надо признать то, которое полностью напечатано одинаковым шрифтом, в нем перед началом текста гравюра в лист с изображением апостола Луки. Доска гравюры, очевидно, взята из лаврской типографии: на ней инициалы гравера ТТ, первоначально (в Беседах на деяния, Киев, 1624) на ней стояла дата 1624, счищенная в издании Апостола. В одном из пяти экземпляров первого издания гравюра помещена на обороте листа с оглавлением; в этом экземпляре нет листов с посвящением Стеткевичу, сказания Епифания и других глав, предшествующих тексту Апостола. В трех экземплярах, с допечатанными начальными и конечными листами, гравюра с изображением апостола Луки — малого формата (80x53 мм); чтобы придать ей более значительный вид, вокруг нее наборная рамка. При сверке начальных и конечных допечатанных листов обнаружено их тождество в двух экземплярах и отличие в третьем. Самое главное отличие — заключительные слова посвящения Стеткевичу: вместо слов «в Киеве... от P. X. 1630» здесь напечатано «Могилев... от P. X. 1638». Очевидно, экземпляр с датой посвящения 1638 должен быть признан последним изданием, а два других, с допечатанными листами и не имеющих посвящения — вторым изданием. Довольно трудно объяснить происхождение экземпляров с допечатанными листами. Несомненно, первое издание было закончено в Киеве, после чего Соболь, по приглашению Стеткевича, переехал в его имение, где находился Кутеинский монастырь. Можно допустить, что часть экземпляров была готова и сброшюрована, а часть оставалась еще в листах. Возможно, часть издания в листах при переезде погибла, и в Кутеине или Буйничах, а позже в Могилеве недостающие листы пришлось допечатывать. У всех вариантов, которые признаны отдельными изданиями, титульные листы имеют отличия и в наборе текста, и в орнаменте, гравированном и наборном. Таким образом, благодаря сверке выясняется, что изданий с указанием Киева, как места печати, было не шесть, а десять, причем сравнение по орнаменту с более поздними белорусскими изданиями показывает, что некоторые из них несомненно были напечатаны не в Киеве, а позже в Белоруссии. Для установления последовательности изданий, как всегда, приходится изучать отпечатки с одинаковых досок орнамента; большую помощь при этой работе оказывает сравнение отпечатков с доски Ив. Федорова, отпечатки с которой имеются во всех трех изданиях Апостола, в двух изданиях Октоиха и в кутеинском Часослове 1632 года.

Рис. 2. Отпечатки доски Ивана Федорова

в изданиях Спиридона Соболя. Состояния 3-5.

Состояний этой доски восемь. О 1-м и 2-м сказано выше; 3-е с небольшим дефектом в левой вертикали, обнаруживается в первом издании Апостола с выходом — Киев, 1630 на лл. 2-го сч. 153 и 168; к концу печатания на лл. 2-го сч. 185, 2116 и на л. 1-го сч. 4 доска с крупным дефектом: из верхней границы, левее среднего выступа, выпал значительный кусок — это 4-е состояние доски (начальные листы, предшествующие тексту, обыкновенно печатались позже всей книги). 5-е состояние видно в Кутеинском Часослове 1632 года на лл. 222, 64б, иногда на л. 123: с первого взгляда может показаться, что отпечатки в Часослове сделаны с свежей доски, но на самом деле здесь видна хорошо починенная доска: прорыв верхней границы закрыт двумя приклеенными линейками, но внутренний выпавший кусок не вставлен, и узор заставки изменился, слились белые части узора под вставленными линейками.

Рис. 2а. То же. Состояние 6-8.

Такие же отпечатки с починенной доски находятся во втором издании Апостола на лл. 2-го сч.: 153, 168, 178б, 185. На лл. 2-го сч. 211б и 1-го сч. 4 Апостола второго издания и на л. 123 некоторых экземпляров кутеинского Часослова 1632 года видна разрушенная починка: выпали вставленные линейки, выпала еще некоторая часть узора, прорыв в верхней границе расширился. Очевидно, второе издание Апостола печаталось в Кутеине одновременно с Часословом 1632 года частью с отпечатками доски в 5-м состоянии, частью с отпечатками в 6-м состоянии: починка разрушилась, и узор внутри заставки еще больше изменился, верхний выступ заставки поврежден и отделен от заставки. 6-е состояние доски видно также на лл. 98, 123, 148 в том издании Октоиха (Киев, 1629), в котором между стихами нет особых разделительных знаков и которое не упомянуто в библиографии. Это издание можно отнести к кутеинским или буйничским, датировать годами после 1632 и счесть вторым изданием. В третьем издании Апостола с датой 1638 под посвящением и указанием Могилева, как места, где написано посвящение, на лл. 1476, 164, 185 отпечатки сделаны с доски, на которой отпала верхняя половина среднего выступа — это 7-е состояние; на л. 1-го сч. 4, вероятно, напечатанном после всего издания, видна новая попытка починить доску: в разрыв верхней границы вклеена одна линейка, на этот раз небрежно, наискось — это состояние 8-е. С этой же починкой доска появляется в Октоихе (Кар. 346), с крестиками между стихами, на л. 148; очевидно, это издание Октоиха надо считать третьим и датировать 1638 годом или более поздним. Состояние других досок, употребленных в изданиях Соболя, например, покоеобразной заставки с изображением святых с черным узором по белому фону, соответствует состоянию изученной доски Ивана Федорова (ср. отпечатки на л. 201 в трех изданиях Апостола и на титульном листе третьего издания Октоиха). Определение последовательности двух изданий Лимонаря и датирование второго издания более затруднительно, чем сравнение изданий Октоиха и Апостола из-за отсутствия значительных гравюр: в обоих Лимонарях гравированный орнамент состоит только из мелких инициалов; дефекты такого орнамента трудно проследить. В одном издании Лимонаря инициалы имеют в вышину 14 мм, в другом — 10 мм; отпечатков с общих досок почти не встречается (за исключением инициала А в 14 мм). Для Октоиха 1628 года и первого издания с датой 1629 использованы более крупные инициалы; мелкие инициалы в 10 мм обнаружены в ранних белорусских изданиях: Букваре, Молитвослове 1631 года, Брашне духовном (Псалтыри с дополнительными главами). На этом основании следует отнести Лимонарь с более крупными инициалами к киевскому периоду, а с мелкими — к белорусскому. Этот второй Лимонарь можно лишь приблизительно датировать началом 1630-х годов. Не может не вызвать удивления выход из типографии Соболя за первый год его работы в Киеве трех изданий Октоиха, Лимонаря и Минеи общей; несомненно, им была заранее проделана большая подготовительная работа. О порядке выхода этих изданий можно лишь догадываться. Особый шрифт Октоиха 1628 года (10 стр.= 78 мм), который больше не повторялся в изданиях Соболя, рамка на титульном листе, отпечатанная с медной доски, употребленной здесь Соболем единственный раз, ясно ставят это издание особняком от прочих; может быть, его следует считать первым. Для Лимонаря и Минеи общей был отлит новый шрифт (10 стр.= 81 мм), который Соболь употреблял и в более поздних изданиях, хотя с некоторыми изменениями. Кроме того, на титульных листах Октоиха 1628 года и Лимонаря указано, что печатание происходило «во дворе митрополита киевского Иова Борецкого»; на титульном листе Минеи общей сказано более неопределенно: «издано типом благословенных церкви восточные отец з друкарни Соболя»; на титульных листах Октоиха 1629 года и Апостола 1630 года ни митрополит киевский, ни отцы восточной церкви не упоминаются. Может быть Соболь начал работу во дворе митрополита, но вскоре перенес свою типографию в другое помещение. Оказывал ли митрополит ему материальную поддержку при печатании первых работ — неизвестно; на основании выходных сведений этих изданий нельзя сделать определенного заключения. Как будет видно из дальнейшего, неимущий печатник всю жизнь должен был искать себе покровителя. Последний появился при печатании Апостола 1630 года. Как указано на титульном листе, Апостол напечатан «коштом и накладом пана Богдана Стеткевича, подкоморого Мстиславского». На обороте титульного листа помещен герб Стеткевича, дальше посвящение ему. В посвящении Соболь, кроме благодарности за помощь, высказывает желание, чтобы его покровитель помог ему перенести типографию в одно из его имений: «же бысь милостивыи пан тыи працы моей початки обачивши, зрозумети рачил яко снадне можеши в державе своей типографию розширити»; тогда можно будет напечатать много «знаменитших книг». Это пожелание Соболя осуществилось, вероятно, немедленно, так как в 1631 году им были уже напечатаны два кутеинские издания с полными выходными сведениями. Богдан Стеткевич принадлежал к числу крупных белорусских феодалов, по мере возможности поддерживавших православие; на землях, принадлежавших Стеткевичу и его родным, в разное время были основаны православные монастыри; Соболь работал сперва в одном из них, в Кутеинском, позже в Буйничском. Киевские издания Соболя все, кроме Лимонаря, предназначены для церковной службы. Очевидно, в Киеве печатать такие книги было безопасно. При повторении этих изданий в Белоруссии во избежание преследований были сохранены прежние выходные сведения. Как и другие руководители белорусских и отчасти украинских типографий в эпоху борьбы русских против польско-католического гнета, Соболь заботился не только о церковной службе, но и о духовном и умственном развитии отдельных лиц, стремился приучить своих сограждан к чтению, самостоятельному размышлению, а также к молитве наедине, ввиду постоянной угрозы закрытия церквей. Так, в Октоихе 1629 года помещено предисловие, в котором печатник советует каждому человеку приобрести «сию книжицу», чтобы самому знать, в какой час следует произносить ту или иную молитву. Такое же предисловие раньше было напечатано в дерманском Октоихе 1604 года. Вместе с виленскими и евьинскими печатниками Соболь проявлял большой интерес к византийской литературе; одним из первых его изданий был Лимонарь, вероятно пользовавшийся успехом у читателей. Лимонарь или Луг духовный — памятник византийской литературы VII века; его автором является Иоанн Мосх (умер в 619 г.). В рукописях Лимонарь уже давно был известен на Руси. Вероятно, для издания Соболя был сделан перевод с наиболее раннего издания Лимонаря 1624 года, напечатанного в Париже на латинском и греческом языках. Текст Лимонаря в издании Соболя точно совпадает по содержанию и по числу глав (219) с текстом Лимонаря у Миня в Patrologiae Cursus completus. Т. LXXXVII стлб. 2845—3116, перевод которого на русский язык сделан свящ. М.И. Хитровым. Из дальнейшего будет видно, что Соболь знал древние языки, но нельзя установить точно, был ли сделан перевод для его издания им самим или же другим лицом. Лимонарь состоит из рассказов благочестивого содержания; главным образом это эпизоды из жизни монахов. В некоторых рассказах, кроме монахов и старцев, действующими лицами являются миряне-рыбаки, скоморох, капитан корабля, грешница, благочестивый еретик. Ввиду этого разнообразия и известной светскости содержания, Лимонарь после Соболя не был напечатан ни в Москве, ни в Киеве, ни во Львове. Он только напоминает Киево-Печерский Патерик, где описана жизнь канонизованных святых, монахов Киево-Печерской лавры. Редактор киевского издания в предисловии считает нужным оправдать свой выбор. Он рекомендует Лимонарь, как книгу, весьма полезную для чтения и духовного совершенствования (пожитку духовному), которую ни в чем дурном нельзя заподозрить (неподозреная),— она принята вселенской церковью и одобрена высшими духовными авторитетами — 2-м Никейским собором, на котором она была прочитана, патриархом константинопольским Фотием, Иоанном Дамаскиным. В этих словах несомненно чувствуется неуверенность и желание редактора защитить свою книгу. Поэтому нельзя согласиться со Смирновым (стр. 267), который считает инициатором и редактором издания митрополита Киевского Иова Борецкого; скорее следует признать, что Лимонарь напечатан по инициативе печатника. Духовенство косо смотрело на Лимонарь, и его после Соболя перепечатали только старообрядцы в Клинцах в 1787 году в типографии Железникова и другой раз без выхода, судя по типографскому материалу, в Гродне около 1789 года. Типографское имущество Соболя, собранное им за время работы в Киеве и перевезенное в Белоруссию, состояло из двух шрифтов, несколько упрощенных (без двойных форм литер Д и З) по сравнению с киевскими, двенадцати досок заставок (не считая доски Ив. Федорова), около десяти досок крупных инициалов и нескольких десятков мелких, трех-четырех досок концовок, двух рамок для титульных листов, одной для Апостола и одной составной, для Минеи и Октоиха в 1629 году. Для последней выгравированы только боковые полосы в виде колонн, перед которыми помещены фигуры архангелов Михаила и Гавриила; вверху и внизу эти полосы объединены вставленными заставками и небольшими дощечками с гравированным узором; боковые полосы скопированы с медной доски рамки, которая была отпечатана на титульном листе Октоиха 1628 года. Гравюры на меди в книгах кирилловского шрифта появляются лишь во второй половине XVII века. Поэтому можно предположить, что доска этой рамки была заимствована Соболем из польской или иной заграничной типографии; русские слова, вошедшие в узор рамки, могли быть вырезаны по заказу Соболя на выпуклых частях доски. Эта доска печатником больше не употреблялась. Гравюр иллюстраций в киевских изданиях было всего три — Христос с серафимами в Октоихе 1628 года (л. 2916), Иоанн Дамаскин в Октоихе 1629 года с инициалами К Д, и евангелист Лука из Апостола 1630 года; доску последней гравюры, как уже сказано, Соболь вернул лаврской типографии; две первые употреблялись и в Белоруссии. О малозначительной гравюре Луки для белорусских изданий Апостола сказано выше. Гравюра — Христос, окруженный серафимами — из Октоиха 1628 года явилась образцом для киевского мастера, вырезавшего сходную гравюру для Лаврской типографии с подписью С Б, 1629 (в отделе Редких книг ГБЛ первый раз обнаружена в издании Парамифиа, 1634, стр. 112). Орнамент Соболя не имеет определенного стиля. Вследствие материальных затруднений ему, несомненно, приходилось пользоваться услугами разных мастеров. Часть досок киевских изданий московского характера, в стиле Ивана Федорова (например, Минея общая 3-й сч. л. 1 — ср. альб. № 61; 2-й сч. л. 166 — ср. № 66). Другие — несомненно

Рис. 3. Октоих 1628 г. Лист 283.

Ксилографическая заставка, окруженная наборными украшениями.

сходны с киевскими; например, заставка, в средине которой Воскресение Христово с инициалами ВРА (Ров. 1.126), очень напоминает гравюру того же наименования с датой и инициалом «1630 В» (Триодь цветная. Киев 1631, 2-й сч., стр. 289), многократно печатавшуюся в Киеве (с 1631 по 1706) и во Львове (Триодь цветная, 1642). Также, вероятно, киевскому мастеру принадлежит покоеобразная заставка с ликами святых, с черным узором по белому фону, с датой 1629. Наиболее оригинальны две небольшие заставки с густым черным фоном и узором, сделанным тонкими белыми линиями. Одна появилась в Октоихе 1628 года, другая — в первом издании Октоиха 1629 года; первая обычно употреблялась с добавлением наборного орнамента, вторая с добавлением небольших прямоугольных досок с подходящим узором. Может быть, вследствие недостатка гравированных украшений Соболь часто употреблял наборный орнамент; например, в Лимонаре нет гравированных заставок, все наборные. С самого начала работы Соболь бережно относился к доскам заставок. Чтобы внести в орнамент своих изданий разнообразие, Соболь иногда видоизменял заставки, так как не имел средств для изготовления новых. Так была исправлена заставка Минеи общей, у которой изменен верхний выступ (ср. лл. 9 и лл. 25, 72), заставка в Октоихе 1628 года (л. 26) была доделана дважды: на л. 486 добавлены белые точки, на л. 96 — звезды и, наконец, заставка Ивана Федорова, исправлявшаяся многократно. Если исправление первых двух было вызвано желанием улучшить орнамент без лишних расходов, то упорное употребление совершенно изношенной доски Ивана Федорова скорее следует объяснить почтением Соболя к памяти московского первопечатника; несмотря на стесненное материальное положение он употребил для белорусских изданий несколько новых досок (Апостол 1638 лл. 1-го сч.: 56; 2-й сч.: 214; Псалтырь 1637 — 2-й сч.: 31 нн.), и мог одной из них заменить, федоровскую. Несомненно, для экономии строки вязи в Апостоле над посланиями апостола Павла печатались с двух досок: к одной с именем апостола Павла, повторявшейся перед каждым посланием, добавлялась другая небольшая доска с именем тех, к кому обращено послание; иногда эти две доски явно не подходят друг к другу по высоте букв (например, перед Посланием к колосаям, солуняном) или по расстоянию между буквами (например, к Титу). Некоторую небрежность Соболя в отношении исправности текста, вероятно, следует объяснить также материальными причинами: в Апостоле на листе, где начинается послание апостола Петра, ошибочно отпечатана строка вязи с именем апостола Иакова. Еще во время печатания ошибка была замечена и исправлена, но листы с ошибкой не были уничтожены и иногда появляются в экземплярах, допечатанных в Белоруссии. Переехав в Кутеин в 1630 году, Соболь начал работать над Псалтырью с дополнительными главами (в библиографии это издание принято называть Брашно духовное. Унд. 335, Кар. 353). Единственный до сих пор известный экземпляр этого издания из собрания Лукашевича хранится в Отделе редкой книги РГБ (Каратаев упомянул о нем, но, по его словам, не видел его). Экземпляр дефектный, не имеет ни титульного листа, ни послесловия; текст начинается с л. 9 и прерывается на л. 237; название «Брашно духовное» нигде не напечатано. Издание содержит Псалтырь, Песни Моисеевы и др. и праздничные службы, напечатанные шрифтами Соболя. Кроме этих листов основного счета, в самом конце экземпляра, после вплетенных отрывков из других изданий,—листы с колонциферами 40—57, очевидно последнего счета этой Псалтыри или Брашна. Эти листы содержат части пасхалии; судя по шрифту, они напечатаны Соболем. На л. 41 в главе «о ключи пасхалийном» дата: «ныне же настоящего лета... 1630»; на обороте листа, на полях дата повторена. Эта дата указывает, что заключительная часть напечатана раньше всего издания. Были ли напечатаны Соболем те главы, которые в экземпляре Лукашевича представлены отрывками из других изданий, и было ли дано название Брашна духовного этому изданию — остается неизвестным; также неизвестно, работал ли Соболь один или вместе с кутеинскими монахами. Позже монахи в 1639 году в Кутеинском монастыре и в 1661 году в Иверском напечатали издание, названное ими Брашно духовное; такое название не встречается ни в рукописях, ни в других печатных изданиях. Зная стремление Соболя к новаторству, можно предположить, что именно ему принадлежит и оригинальное название издания, и по его мысли в Псалтырь с дополнительными главами включена глава «Плачи покаянные» святогорца Фикары, которая никогда не входила в состав Псалтырей. Эта глава напечатана в обоих изданиях Брашна 1639 и 1661 годов и, может быть, из-за этого добавления они вызвали осуждение московского духовенства. В предисловии к иверскому изданию 1661 года упомянуто о более раннем издании Брашна, которое монахи начали в Кутеинском монастыре «тиснением печатным издавати», но не окончили вследствие войны; может быть, эти слова следует отнести к кутеинскому изданию начала 1630-х годов (в 1632 г. началась война Москвы с Польшей). Издание 1639 года исключается, так как оно было закончено и войны в этом году не было. Весьма вероятно, что у Соболя даже в условиях мирного времени не хватило бы средств для печатания издания такого объема, как Брашно 1639 или 1661 года: понадобились бы большие запасы бумаги и мелких шрифтов. В орнаментике той части Брашна, которая была напечатана Соболем, привлекают внимание крупные инициалы с густым черным фоном и тонким рисунком, по большей части с изображением зверей и птиц.

Рис. 4. Инициалы из книги «Брашно духовное» (начало 1630-х годов).

(Слева направо: лист 79 об., лист 174 об., лист 205 об.). На чьи средства и чьими трудами были вырезаны эти инициалы — неизвестно; они не встречаются больше ни в каких изданиях, их доски, по-видимому, погибли. Между тем участие монахов Кутеинского монастыря в работе Соболя можно было бы доказать, найдя в нем отпечатки с досок монастырской типографии; к сожалению, таких досок удалось обнаружить только две — заставки (лл. 796, 157) и инициала Г (лл. 956, 186, 1886). Отпечатки с них находятся в Брашне 1639 года: заставки на л. 2-го сч. I, инициала Г — на лл. 111, 1116, 115 2-го сч. Может быть, обе доски были вырезаны для Соболя монахом гравером, а позже перешли в монастырскую типографию, которая начала работать уже после отъезда Соболя; в издании 1639 года имеется ряд инициалов, сходных по стилю с инициалом Г, вероятно, вырезанных тем же мастером, который работал для Соболя. В Кутеине, помимо незаконченного Брашна, Соболь напечатал три издания, главным образом, предназначенные для употребления не в церкви, а в частной жизни,— Букварь и Молитвослов в 1631 году и Часослов в 1632 году. Верный своей склонности к нововведениям, Соболь включил в состав Молитвослова «Покаянные плачи» святогорца Фикары, которые ему, должно быть, не удалось напечатать для Брашна. Интерес к византийской литературе в Белоруссии проявился не только у Соболя: впервые «Плачи» были напечатаны в виленской братской типографии в «Вертограде душевном» в 1620 году и впоследствии были перепечатаны несколько раз как приложение к изданию Диоптры: в Вильне и Евье в 1642 году, Кутеине в 1651 году, Могилеве в 1698 году. Как ни странно, имя Фикары отсутствует в афонском патерике, а также в справочных изданиях, так что время его жизни остается неизвестным. В Москве, Киеве, Львове «Плачи» Фикары не печатались. Как относился к новшествам Соболя его покровитель Стеткевич — неизвестно. В Кутеине Соболь, вероятно, получил от него некоторую помощь: для Молитвослова отлит новый мелкий шрифт (10 стр.= 54 мм). Во всех изданиях появляются многочисленные мелкие инициалы, которых не было в Киеве (около 10 мм высоты); кроме указанных оригинальных инициалов для Брашна, вырезано больше десятка крупных инициалов разного стиля для Часослова. Печатание Часослова, вероятно, происходило в обстановке не вполне покойной. Сравнение трех экземпляров Часослова, хранящихся в ГБЛ, обнаруживает, что не все издание было напечатано сразу: два экземпляра из трех были допечатаны через некоторое время; в них последние четыре тетради (лл. 117—132) набраны со значительными вариантами: иногда крупный шрифт заменен мелким, опечатки, сделанные в одном случае, исправлены в другом; особенно заметны варианты орнамента гравированного и наборного.

1-й вид:                                                                                       2-й вид

Л. 117 строка 16 безчисленая                                                    безчисленная

Л. 118 строка 1 Аминь-инициал А из крупного шрифта              из мелкого

Л. 119 строка 14 Лис                                                                        лис

Л. 120—концовка плетеная                                                  с лицом человека

Л. 123—заставка починенная                                                 починка сломана

Л. 123—строка 1 Воскресны                                                          Восресны

Л. 130 строка 19/жиждителя                                                         зиждителя

Л. 132—строка 5 Аггли                                                                     Аггла

Доска заставки Ивана Федорова, хорошо починенная для издания 1632 года, в допечатанной части издания на л. 123 — в изношенном виде, как во втором издании Апостола на лл. 2-го сч. 2116 и 1-го сч. 1 и во втором издании Октоиха (без крестиков и звездочек) на лл. 98, 123, 148. Так как во втором издании Апостола на лл. 2-го сч.: 168, 1786, 185 отпечатки с хорошо починенной доски, то, очевидно, что второе издание Апостола вышло прежде, чем были допечатаны недостающие листы Часослова. Второе издание Октоиха могло выйти раньше и позже них: все отпечатки с федоровской доски сделаны, когда починка уже была сломана. Где работал Соболь в 1633—1634 годах — в Кутеине или в Буйничах — неизвестно; возможно, война заставила его уехать из уединенной глухой местности ближе к Могилеву. Может быть, именно в эти годы он перепечатал свои киевские издания, для которых у него был шрифт и доски, только для допечатания Апостола недоставало гравюры апостола Луки, которую, как сказано выше, Соболь заменил другой, меньшего размера и весьма невысокого достоинства. В 1635 году война закончилась, и в этом же году вышла Псалтырь, напечатанная Соболем в Буйничах. Это — обычная Псалтырь без добавлений, на титульном листе упомянуто имя Стеткевича, но лишь как владельца «места новозаложенного» Буйничей. О его помощи при печатании Псалтыри не сказано; видимо, Стеткевич не оправдал надежд Соболя, может быть, он был против новшеств, которые Соболь вводил в свои издания. Нельзя объяснить такое отношение Стеткевича материальными причинами. Имеется достаточно указаний на то, что после войны Стеткевич был вполне состоятельным человеком и продолжал оказывать помощь православным церквам: в 1636 году он закончил постройку каменной церкви Богоявления в Могилеве, которая была заложена в 1619 году другим магнатом, Яковом Огинским; в 1637 году Стеткевич с женой записали братству Могилевскому плац (участок земли) в городе; существуют экземпляры киевского Евангелия учительного 1637 года с гербом и посвящением Богдану Стеткевичу — очевидно, он имел возможность оказывать покровительство даже киевской Лаврской типографии. Переехав в Могилев, Соболь начал работу над Букварем, вышедшим в 1636 году. При сравнении его с первым изданием 1631 года обнаруживается некоторая разница в содержании: в нем нет значительной части, посвященной грамматике; нет таблицы цифр; в литературной части в обоих характерный для западнорусских Букварей перечень совершенств, добродетелей, грехов; в издание 1636 года, кроме того, внесены символ веры Афанасия Александрийского и исповедание веры Амвросия Медио-ланского и Августина Гиппонского. Самая странная особенность второго Букваря — это гравюра перед текстом: в первом издании здесь находилась гравюра из Октоиха 1628 года — Христос с серафимами; может быть, доска ее была утрачена при переездах, и Соболь, не имея возможности заказать подходящую новую, заимствовал гравюру из польской типографии; на ней изображена в овале Божия Матерь, на ее коленях лежит снятый с креста Христос, вокруг латинская надпись: Ave que (quae) de cruce suscepisti ulnis Iesum — Радуйся, руками восприявшая Иисуса от креста. Заимствование досок из польских типографий московским православным должно было показаться явным отступничеством; живя среди католиков, Соболь не имел той нетерпимости, которая москвичам казалась обязательной. Для печатания следующего издания Псалтыри 1637 года Соболю удалось добиться материальной помощи от высокопоставленного лица. На титульном листе напечатано: «благословением и иждивением... Петра Могилы», митрополита киевского; Соболь называет себя его слугой —«з друкарни Спиридона Соболя, его слуги». Здесь же перечислены добавления к Псалтыри; они совпадают с теми, которые были напечатаны Соболем для кутеинской Псалтыри (или Брашна), начатой в 1630 году: «Псалтырь с песнями и псалмы, избранными на праздники гдни и стых божиих с пасхалиею». Плачи Фикары здесь не помещены. Для издания вырезаны новые доски — одна заставка и рамка для титульного листа. Однако Соболю, видимо, не хотелось ограничиться печатанием общеизвестных и одобренных церковных книг, и в 1638 году в его типографии, но без указания места издания был напечатан памятник византийской литературы «Тестамент царя Василия к своему сыну Льву», переведенный с греческого, как сказано в предисловии, Кириллом и Мефодием. Тестамент содержит наставление о добродетелях как общечеловеческих, так и необходимых государю. Раньше Соболя Тестамент был напечатан параллельно на двух языках, церковно-славяиском и украинском, в Остроге, в сборнике священника Дамиана 1607 года «Лекарство на оспалый умысл человечий»— (лл. 125—177). Может быть, по примеру Дамиана Соболь издал Тестамент также не отдельной книгой, а в виде первой статьи сборника. После Тестамента следует статья самого печатника: «Типографом избранное», где вкратце изложены события эпохи царей Василия и Льва. Тестамент и статья занимают 28 лл. Дальше идут добавления: 1. Геннадия патриарха Константинопольского. О вере (16 лл.). 2. Выбранные места из Нового Завета и Псалтыри (40 лл.), с отдельными заглавиями, например, перед Апостолом: «преизящная словеса или цветы от книг св. апостол». Последние 8 лл. занимает слово И. Златоуста «о том, что всуе мятется человек». Такое издание должно было ознакомить русского читателя с произведениями византийских писателей, а также с Новым Заветом, хотя бы в отрывках, выбранных по усмотрению печатника; этими отрывками Соболь хотел заменить отсутствовавшие в восточной Белоруссии издания Нового Завета. Вряд ли такой самостоятельный выбор мог понравиться духовенству, особенно московскому. Издания подобного рода больше нигде не встречаются. Самый Тестамент, без добавлений, только со статьей «Типографом избранное» впоследствии был перепечатан в Москве в 1660-х годах на Печатном дворе, в 1680 году — в Верхней типографии Симеона Полоцкого, в Петербурге — в 1718 году, в Киеве в 1680 году, с добавлением Слова о вере Геннадия. Тестамент — последнее издание Соболя, в котором явно отразились его вкусы и поставленные им цели. Как уже было сказано выше, в 1638 году Соболь допечатал третье издание Апостола (под посвящением указан Могилев и 1638 год) и в том же году или несколько позднее напечатал третье издание Октоиха. Обстановка в Могилеве, несколько смягчившаяся после смерти Сигизмунда III, все же не способствовала развитию книгопечатания для православных. Епископом полоцким был униат, Анастасий Селява; между могилевским епископом Сильвестром Коссовым и могилевским братством не было полного согласия; униаты зорко следили за православными, стараясь препятствовать их успехам. Напряженная обстановка заставляла православных вспоминать о Москве и возлагать надежды на ее помощь. Соболь, мечтавший о широкой просветительной деятельности, но совершенно незнакомый с умственной и духовной жизнью Москвы, видимо представил себе, что там ему откроется возможность приложить свои силы и осуществить свои планы. Хоть он и посвятил последнее издание Апостола Стеткевичу, но, вероятно, перестал надеяться на значительную помощь с его стороны. Сношения Соболя с Москвой начались с 1637 года. Несколько лет тому назад было высказано предположение, что у Соболя были взаимоотношения с одним из выдающихся московских печатников В. Ф. Бурцовым. Существование связи между ними было установлено сравнением их типографского материала: было обнаружено точное совпадение шрифта кутеинского Молитвослова 1631 года с шрифтом изданий Бурцова — Святцев 1639 года, Канонника 1641 и Требника 1642 годов. Кроме того, многое в орнаменте Бурцова напоминает орнамент Соболя: мелкие инициалы в четырехугольных рамках, обилие наборного орнамента, некоторые заставки, с тонким белым узором по черному фону — все эти черты сближают издания обоих печатников. Подражание орнаменту Соболя видно в книгах Бурцова, начиная с 1634 года; книги Соболя, может быть, были известны в Москве. В настоящее время знакомство Соболя с Бурцовым с 1637 года подтверждено документами, недавно опубликованными в издании «Русско-белорусские связи» (Минск, 1963, стр. 156—160). Документы обнаружены в Центральном Архиве Древних актов старшим научным сотрудником Р. В. Овчинниковым. В этих документах (№ 135—138) говорится о приезде Соболя в Москву. Первый документ — лист от  17 апреля 1639 года дорогобужского воеводы Я- И. Грымалы-Кременовского Вяземскому воеводе Ю. П. Буйносову-Ростовскому о пропуске С. М. Соболя в Москву. В листе говорится, что «Спиридон Миронович Соболь печатник книжной места Могилева, едет с книгами благочестивых восточных церквей; в землю... царя... в Вязьму». Дальше следует ходатайство, чтобы Вяземский воевода пропустил его из Вязьмы в Москву, так как кроме книг у него нет никакого товара, а «печать его и книги вже уведоме на Москве, в приказе его царского величества были показываны, и за пожалованьем великим его царского величества велено, за ведомом преосвященного патриарха Московского, те книги продавать ему явно». Кроме того, у Соболя есть дело, касающееся московского печатника Василия Бурцева: «Да и в другом деле едет своим, маючи там на Москве росправу с печатником его царского величества Васильем Бурцом». Следующий документ — челобитная царю самого Соболя. В ней он старается показать, какое высокое положение он занимает у себя на родине: «он ректор и надзиратель школ могилевских и киевских, ныне же, печатник писаний божественных и слуга... его милости, кир Петра Могилы... митрополита Киевского»... Сведения, данные Соболем дорогобужскому воеводе и сообщаемые им в челобитной, видимо, далеки от истины. Если живя в Могилеве, он мог еще заботиться об устройстве школы при братстве, то слова о заведывании школами в Киеве, где сам митрополит только что устроил академию, преобразованную из школы, были несомненно вымыслом, придуманным для поднятия своего престижа. Близость к Петру Могиле, которую Соболь мог бы подтвердить указанием на титульный лист Псалтыри 1637 года, в глазах москвичей не была для него хорошей рекомендацией. Могила боролся за православие, заботился о поднятии культурного уровня русского народа, но он прибегал к помощи ученых, получивших образование на Западе, а потому в Москве на него смотрели как на униата. В своем прошении царю Соболь указал, что он уже бывал в Москве: «Ино как был есьми в прошлом году (на самом деле в 1637 году) с посланники его королевской милости, бил есьми чолом царскому твоему величеству, што я привез в отчину твою на Москву мелкую печать троих писмен и Василью Бурцову продал и все мастерство тех печатей изъявих», т. е. доказал удобство этих шрифтов. На свое главное предложение — перевод греческих книг богоносных отцов на русский язык и преподавание греческого, латинского и польского языка детям — в тот приезд он не получил ответа и возвратился домой, так как его ждали дела по печатанию книг. «Ныне убо тебе, царю..., о сее извещаю яко прибыл есьми в отчину твою Вязьму, привез книг греческих и латинских, надобных к переводу и ко учению детей, отчасти руских же писаных и печатных, благостию христовою, печати моее, еще же слова литые троякие руские готовые сиречь: большие, середние и меньшие, привез есьми с собою». Соболь уверен, что царь поручит ему преподавание какого-нибудь языка, вопрос только — всех языков или одного? «Да как бы хотети царскому твоему величеству повелети ми учити, каковым языком потребнейшим или всеми». Кроме русских шрифтов, он привез и иностранные для печатания иностранных книг: «Те слова печатные, привезеные к печатем греческаго, латинскаго и немецкаго писмени приточны, штобы были ко изданию книг в отчине царского твоего величества двема, трема или четырма языкома». Особенно важным он считает издание «лексикона книги, в ней же толкования слов всяких тех языков по алфавите или по ряд  азбуки, скораго ради изобретения». Очевидно, Соболь был под впечатлением недавно (в 1627 году) изданного в Киеве лексикона Памвы Берынды: лексикон поможет научиться чужому языку, перевести и издать чужие книги. Такие заманчивые перспективы рисовал Соболь царю, не представляя себе, каково было в Москве того времени отношение ко всему латинскому и иностранному. Третий документ — отписка вяземского воеводы Буйносова-Ростовского: это донесение царю о приезде в Вязьму литовского книжного печатника, могилевца Спиридона Соболя; вместе с донесением посланы в Посольский приказ лист дорогобужского воеводы и челобитная Соболя. Четвертый документ от 21 апреля — расспросные речи московского типографщика В. Бурцова о С. М. Соболе. Бурцова вызвали в Посольский приказ для дачи показаний о его делах с Соболем: «знает ли он его и торг у него с ним какой бывал ли, и в Вязьму он и к Москве ему с книгами печатными и с словами с книжными с печатными быть велел ли?» Бурцов подтвердил, что он могилевца Спиридона Соболя знает, что он приезжал в Москву в 1637 году с литовскими посланниками, как купец. В предыдущий приезд Соболь дал о себе такие же сведения, как и в 1639 году: раньше он служил митрополиту Петру Могиле и в Киеве был школьный мастер; он знает иностранные языки и может переводить на русский язык. А он, Бурцов, купил у него «3 формы, в чом льют книжные печатные слова, трех статей». Кроме того. Бурцов высказал свою претензию к Соболю: Соболь вместе с товарищами, купецкими людьми, занял у него «в кабалу денег 25 рублев, да в закладе в 10 рублех положил 4 книги печатные... А ему было, Соболю, за те деньги и за книги выслать к нему, Василью, из Литвы формы бумажные многих статей. И тот де Соболь тех форм к нему не высылывал, и он, Василей, ту ево кабалу посылал в Литву с послы... чтоб у него те формы или деньги взяли»... Послы видели Соболя в Варшаве, но долга с него не получили (видимо, неудачи не лишили Соболя энергии и подвижности). Бурцов объяснил, каким образом он вышел из затруднения и надеется получить нужные ему формы помимо Соболя: в 1638 году он испросил у царя разрешение вывезти из-за моря бумажные снасти и мастеровых людей. Он сговорился с новгородским толмачом, чтобы тот устроил приезд на время в Москву бумажных мастеров, и толмач отправился за море «и государевы грамоты в Новгород и во Псков о том ему даны»... Ввиду не отданного Соболем долга, Бурцов отзывается о нем враждебно: «А тому де могилевцу Спиридону Соболю к Москве приезжати он не веливал, и слова книжные литые никакие ему не надобны, потому что послал для того за море». Служба у Петра Могилы, по мнению Бурцова, говорит не в пользу Соболя, так как Петр Могила, как он слышал, отпал от православной веры и «приступил к римской вере и ныне де он униат». Бурцов заканчивает свои показания просьбой, «чтоб государь пожаловал, велел на том литовском книжном печатнике на Спиридоне Соболе по кабале долг ево взяти». Постановление московского правительства от 22 апреля 1639 года (по склейкам и под текстом): отпустить могилевда Спиридона Соболя из Вязьмы в Литву, а к Москве не пускать, «чтоб в ево ученье и в книгах смуты не было... и от нево б, Спиридона, какая ересь не объявиласа». Так неудачно окончилась поездка Соболя в Москву. Из более позднего документа 1640 года, обнаруженного начальником ЦГАДА В. Н. Шумиловым (приказные дела старых лет. 1635 г., д. № 77, лл. 289—291), выясняется, чем кончились хлопоты Бурцова по поводу приезда в Москву мастеров бумажного дела: в 1639 году он за свой счет выписал из Пруссии мастера бумажного дела Андрея Фрума («для бумажных снастей на время искорму на моих проторех»). Этот мастер работал с Бурцовым в течение года «и в бумажных снастех учеников, русских людей научил». В настоящее время, т. е. в 1640 году, его услуги больше не нужны, и Бурцов ходатайствует перед царем об отправлении Андрея Фрума на родину. Проезжая грамота, данная Андрею Фруму, выразительно рисует отношение московских людей того времени к западным соседям: «И по нашему указу бумажной мастер Ондрей Фрум с Москвы отпущен. И как он в который город приедет, и воеводам нашим и диаком и всяким нашим приказным людям велеть его пропускать везде без всякого задержанья и зацепки. А как он приедет в нашу отчину в Великий Новгород, и боярину нашему и воеводе князю Ондрею Васильевичу Хилкову да диаком нашим Филипу Арцыбашеву да Якову Бутримову велеть его отпустить за рубеж, на которые места пригоже, а русских людей и московских немец и никаких иноземцев с ним за рубеж не отпускать. А будет он похочет ехати на Псков, и его из Новагорода велети отпустить во Псков»... «и сю наше проезжую грамоту в Новегороде или Пскове взяти у него назад». О дальнейшей судьбе Соболя можно догадываться по вышеприведенному известию Археографического сборника, где среди иноков, вступивших между 1634 и 1734 годами в Могилевское братство, упоминается инок Сильвестр Соболь, киевский типограф. Очевидно, неудачи заставили Соболя постричься в монахи. Как известно, Могилевское братство в середине XVII века ничего не выпускало из своей типографии. Обнаруженный в Упсале в Королевской библиотеке Букварь 1649 года, напечатанный в типографии братства,— единственное известное до сих пор издание братства. Букварь описан Барникотом и Симмонсом; Симмонс отметил полное совпадение этого издания с Букварем Соболя в 1636 году по содержанию и заглавию; некоторые мелкие гравированные инициалы также отпечатаны с досок Соболя; следует особенно отметить, что гравюра с латинской надписью заменена гравюрой с изображением апостола Луки, которую Соболь употреблял в своих белорусских изданиях Апостола. Вероятно, Соболь, пользуясь сохранившимся у него шрифтом и досками, напечатал Букварь 1649 года и выпустил его, как издание Могилевского братства. Дальнейших известий о судьбе Соболя не найдено.

ИЗДАНИЯ СПИРИДОНА СОБОЛЯ

Киев

1. Октоих. 1628. В библиографии не упоминается — ГИМ.

2. Лимонарь. 1628 1-е изд. Гравированные инициалы 14 мм высоты. Унд. 312. Кар. 321. Стр. 1, 76, Стр. II, 87. Род. I, 100. Свенц. 479 (экз. 649)— ГБЛ.

Примечание. Ни в одном из экземпляров нет послесловия, указанного у Каратаева в виде варианта.

3. Минея общая. 1628. Унд. 313. Кар. 329. Свенц. 640 — ГБЛ.

4. Октоих 1629 1-е изд. Со звездочками между стихами. Унд. 323. Кар. 345. Стр. III, 39. Род. I, 108.— ГБЛ.

5. Апостол 1630. Унд. 338. Кар. 367. Стр. I, 79. Стр. II, 94, Свенц. 22. Милов. 37.— ГБЛ.

Кутеин

6. Брашно духовное, (ок. 1631). Унд. 335. Кар. 353. Милов. (Чт.) 236,— ГБЛ.

7. Букварь сиречь начало учения детем начинающим чтению извыкати. 1631. Кар. 381. Свенц. 569-—Львовский Музей.

8. Молитвы повседневные 1631. Унд. 353. Као. 379. Милов. (Чт.) 237 — ГБЛ.

9. Часослов 1632. Унд. 357. Кар. 394. Род. I, 120. Милов. (Чт.) 239 — ГБЛ.

Кутеин или Буйничи

10. Лимонарь «Киев 1628». 2-е изд. (п. 1632). Гравированные инициалы 10 мм. высоты. Библиография — см. 1-е изд. Свенц. 479 (экз. 648)— ГБЛ.

Примечание. Послесловия, указанного Каратаевым, не обнаружено.

11. Апостол «Киев 1630» 2-е изд. (допеч. п. 1632).В библиографии не указано.— ГБЛ.

12. Октоих. «Киев 1629» 2-е изд. (п. 1632). Без разделительных знаков. В библиографии не указано.— ГБЛ.

Буйничи

13. Псалтирь 1635. Унд. 401. Кар. 425. Стр. II, 103. Милов. (Чт.) 255.— ГИМ. Могилев

14. Букварь языка славенска. 1636. Унд. 417. Кар. 437. Милов. (Чт.) 184.— ГИМ.

15. Псалтирь 1637. Унд. 434. Кар. 454 — ГПБ.

16. Тестамент царя Василия греческого к сыну Льву. 1638. Унд. 443. Кар. 470. Стр. III, 59. Милов. (Чт.) стр. 27 (относит к Буйничам).— ГИМ.

17. Апостол «Киев 1630». 3-е.изд. (допеч. не ранее 21.XII. 1638) Кар. стр. 460. Милов. (Чт.) 186 (в обоих случаях указан 1637 г.)— ГБЛ.

18. Октоих «Киев 1629». 3-е изд. (п. 1638). С крестиками между стихами. Кар. 346. Милов. 36,— ГБЛ.

19. Букварь языка славенска 1649. BS. 18.— Упсала, б-ка Университета.

Соболь, Спиридон Миронович (по другим данным Богданович; в монашестве — Сильвестр; около 1580—1590, Могилёв — 1645, Мултаны) — печатник, просветитель и литератор. Основанная им в 1630 году под Оршей Кутеинская типография стала центром белорусского кириллического книгопечатания. В титульном листе Октоиха (1628) впервые в восточнославянском книгопечатании применил гравюру на меди. Спиридон Соболь родился в городе Могилёве (ныне Беларусь). Происходил из мещан. Отец Соболя — Богдан Игнатьевич Соболь — был могилёвским бурмистром[1]. Соболь владел греческим и латинским языками. Учился в школе Могилёвского православного братства и в Киевской братской школе. Преподавал в Киевской братской школе (в период с 1626 по 1628 возглавлял её). Первая книга напечатана, вероятно, уже 1616 году в Могилёве. В дальнейшем Соболь направляется в Киев, где он, так же как и другой известный печатник Тимофей Вербицкий, получает помощь митрополита Иова Борецкого в открытии собственной частной типографии. С самим Вербицким Соболь активно сотрудничал. Вербицкий передал Соболю доску, использовавшуюся Иваном Фёдоровым в Москве ещё при издании Апостола 1564 года. В 1628—1630 печатал книги в доме митрополита Иова Борецкого, находившемся близ Воскресенской церкви на Подоле в Киеве. В Киеве Соболь напечатал пять изданий: Лимонарь Иоанна Мосха (1628), Октоих (1628), Минею общую (1628), Октоих (1629), Апостол (1630). Последняя книга издана «коштом и накладом пана Богдана Стеткевича, подкомория мстиславского», только что основавшего Кутеинский монастырь в имении своём Кутейне.

Апостол 1632 года.

Со своей типографией работал «во дворе» своего покровителя, очевидно, только до его смерти (1631). Дальнейшее печатание книг при монополии лавры, при влиятельном и энергичном её архимандрите, каким был Петр Могила, стало невозможным, и Соболь принял приглашение Богдана Стеткевича-Завирского перейти на работу к нему. Посетив в 1630 г. Киев, Богдан Стеткевич-Завирский, ближе ознакомившись с типографским делом, пригласил Спиридона Соболя создать и наладить работу типографии при Кутеинской лавре. Из Киева привёз Соболь в Кутейно и часть типографского оборудования: два шрифта вместе с несколькими десятками больших и малых инициалов, две рамки для титульных листов, тринадцать досок-заставок, одна из которых некогда принадлежала Ивану Федорову, три доски-концовки. Монахами и мастеровыми людьми Оршанщины было вскоре изготовлено остальное необходимое оборудование типографии. В 1631—1632 годах в кутеинской типографии Соболя изданы Букварь, Часослов, Молитовник. Позже Соболь взялся за переиздание своих киевских изданий: Апостола, Октоиха, Лимонаря, указывая на титульных страницах Киев, хотя печатались эти книги на территории современной Беларуси. Первой изданной в Кутейно книгой стало «Брашно Духовное» (1630 г.). В Кутеинском монастыре Спиридону Соболю, главной целью жизни которого была просветительская миссия, представилась возможность осуществить свою давнюю мечту, — создать книгу, которая бы служила делу пропаганды родного языка и была главным пособием для начинающих учиться. Такой книгой стал его знаменитый кутеинский «Букварь» (полное название «Букварь сиречь, начало учения детям, начинающим чтению извыкати»), первые экземпляры которого вышли в 1631 г. Объединив вокруг себя образованных монахов, взаимно обогатившись опытом в печатном деле и определив дальнейшее направление деятельности здешних просветителей, Спиридон Соболь покинул Кутейно. С 1632 г. игумен Иоиль (Труцевич) возглавил монастырскую типографию. Спустя некоторое время печатник перебирается в местечко Буйничи недалеко от Могилёва, где печатает 4 книги, в том числе «Псалтирь»(ок. 1635). В 1636 г. он переехал в Могилев. Здесь в могилёвской братской типографии вышли его издания 1636—1638 гг. В Кутеине и Могилёве он переиздал свои киевские издания с прежним выходом. В 1637 году он отправляется в Москву для того, чтобы вести просветительскую деятельность в самом сердце русских земель. В частности, Соболь желает осуществить в Москве переводы богословских книг с греческого языка, а самое главное, открыть в столице школу для преподавания детям греческого, латинского и польского языков. В 1637 посетил Москву, где продал В. Ф. Бурцову — Протопопову матрицы шрифтов. Однако, все московские начинания Соболя не завершились удачно. Официальные власти с крайним недоверием смотрели на «литовского печатника». В 1639 году Соболю не позволено было вновь въехать в Россию и оставили без всякого внимания все его новаторские предложения. Вернувшись в Киев, Спиридон Соболь постригся в монахи Киевского братского монастыря. В последние годы жизни был монахом Киево-Печерской лавры, вероятно, работал в лаврской типографии. Так же, как и у Т. Вербицкого, деятельность Соболя на последнем этапе жизни связана с просветительской миссией православной церкви в Валахии. Печатник умер в Мултанах в самый разгар своей там работы. Смерть помешала Соболю осуществить многие планы, так в частности он планировал открыть во Львове собственную типографию. В течение длительного времени оборудование и материалы Спиридона Соболя успешно применялись во многих украинских, белорусских, русских и румынских типографиях. Старший сын Спиридона Соболя Евтихий учился в Киевском коллегиуме. Младший сын Соболя Иван занялся в Москве переводческой деятельностью и переводил книги для Посольского приказа. Итогом его двадцатипятилетней деятельности стали около двадцати изданий. Первым киевским изданием С. Соболя был сборник легенд и рассказов из жизни пустынников под названием «Лимонарь, сиречь цветник» (1628). Тщательное изучение «Лимонаря» Соболя показало, что под этой датой Соболь, выпустил не одно, а два разные набором и украшениями издания, как это он сделал позже и со своим Октоихом 1629 г. 4 из 5 изданных в Киеве книг были церковные, «Лимонарь» же был памятником духовной литературы VII века. Судя по переводу этого сочинения, Соболь прекрасно знал греческий и латинский языки. Соболь считал, что выпуск «Лимонаря» будет крайне полезен для воспитания истинного христианского человека, его дальнейшего духовного самосовершенствования. В Октоихе 1628 году Соболь «впервые в практике кириллического книгопечатания ввёл гравюры на меди». Тщательность исполнения этих гравюр говорит о том, что они заранее долго изготавливались специально для данного издания. Кроме того, Соболь издал в Киеве ещё «Минею общую» (1628), и «Апостол» (1630). Это издание также имеет два варианта. Всего Соболь выпустил в Киеве семь изданий под видом четырёх.

Букварь С. Соболя 1636 года.

Спиридон Соболь «стремился приучить своих сограждан к чтению, самостоятельному размышлению, а также к молитве наедине». И главным трудом Соболя на этом поприще стал написанный им букварь. Букварь вышел двумя изданиями — 1634 года в Кутейно и 1636 года в Могилёве. Букварь продолжает традиции Ивана Фёдорова в деле начального обучения грамоте. К сожалению, буквари Соболя сохранились лишь в единичных экземплярах, хотя надо полагать, они выходили значительными тиражами. На оборотах титульных листов обоих букварей размещены прекрасно подобранные с композиционной точки зрения гравюры религиозного содержания. Причём, гравюра Букваря 1636 года имеет явно польское происхождение, что говорит о большой веротерпимости автора и отсутствии у него вся кого религиозного догматизма. Букварь также примечателен тем, что впервые в названии букварей упомянуто то, что он предназначен для обучения детей — «Букварь сиречь начало учения детям начинающим чтению извыкати». До этого момента все предыдущие азбуки и буквари специально не выделяли того, что они предназначены детям. Этот факт говорит о том, что Соболь прекрасно понимал, что обучение и воспитание человека надо начинать с самого детства. Буквари начинаются с «Азбуки языка славенского», то есть алфавита, далее идут слогосочетания, подробные понятия грамматических категорий. Соболь считал на примере братских школ, что ученики должны хорошо разбираться в поэзии и поэтому разместил в букварях сведения о первоначальном стихосложении. Для воспитания христианской морали он также тщательно подобрал тексты из Библии, церковные каноны, молитвы. Полиграфически буквари Соболя очень красиво оформлены, так как автор считал, что эстетическая привлекательность учебников значительно увеличит усваиваемость материалов. Буквари Соболя оказали значительное влияние на последующих авторов русских учебных пособий, в особенности на Симеона Полоцкого. Соболь употреблял в своих книгах значительное количество гравюр, красивые и крайне оригинальные заставки и инициалы с тонким рисунком и изображениями зверей и птиц. Доски для гравюр и заставок по заказу Соболя вырезали искуснейшие монастырские резчики. Кроме того, Соболь, часто не имея средств для приобретения новых досок, оригинально видоизменял уже существующие. Он также широко применял наборный литой орнамент. Шрифт печатника — чёткий выразительный полуустав, а сочетание чёрного и красного цветов доведено до настоящей гармонии. Соболь с огромным интересом следит за книгами, выходящими на Западе, в первую очередь в Польше, и часто творчески перенимает опыт иностранных мастеров. Кроме книг для церкви, Соболь печатал буквари, книги для домашней молитвы — «Молитвослов», «Часослов», книги для назидательного чтения, переведенные с греческого,— «Тестамент царя Василия греческого» и уже упомянутый «Лимонарь». Среди его изданий также «Брашно Духовное» (ок. 1631), и «Букварь» (1631 и 1636).

Память

Именем Спиридона Соболя в г. Могилёве названа типография: «УПКП Могилевская областная укрупненная типография имени Спиридона Соболя».

В Орше его именем названа улица.

На здании Свято-Духовской церкви Кутеинского монастыря в 1998 году установлена мемориальная доска Спиридону Соболю.

Фильм славянских первопечатниках можно посмотреть здесь.