RARUS'S GALLERY

На первом листе - название Трепѣснецъ. 408 л. 2°. Строк: 25. Шрифт: 83 мм. Издание датируется по бумаге (Гераклитов, 1926, с. 18). А.С. Зернова датировала издание ок. 1556 г. (1958, № 3). Печать: двумя красками в один прогон (тетради 1-10), в два прогона (тетради 11-43) и один-два (тетради 44-520. Набор: ломбарды и прописные буквы вынесены за наборную полосу и отпечатаны киноварью. Орнамент: инициалы, заставка, вязь. Известно 18 экземпляров и 1 фрагмент. Книга обладает высокой историко-культурной, научной, художественной, материальной ценностью; относится к числу книжных памятников национального значения. Чрезвычайная редкость!

 

 

 

Библиографические источники:

1. Гусева, № 54;

2. Строев, 1829, № 29;

3. Строев, 1836, № 13;

4. Ундольский, 1848, № 39;

5. Ундольский, 1871, № 37;

6. Каратаев, 1861, № 53;

7. Каратаев, 1878, № 59;

8. Каратаев, 1883, № 67;

9. Гераклитов, 1926, с. 5;

10. Зернова, 1947, с. 7-31, 87-89;

11.Протасьева, 1955, с. 11;

12. Протасьева, 1959, с. 158-161;

13. Зернова, 1958, с. 12;

14. Немировский, 1964, с. 174-192;

15. Лукьяненко, 1993, № 35.

ТРИОДЬ ПОСТНАЯ

Триодь постная — одно из любопытнейших безвыходных изданий. А. А. Сидоров называет его «загадочным». Эпитет этот во многих отношениях оправдан. Современные исследователи никак не могут договориться между собой в оценке отдельных аспектов истории Триоди постной. Особенно большие сомнения вызывает датировка издания. Т. Н. Протасьева считает Триодь первой московской печатной книгой. С этим мнением соглашается и М. Н. Тихомиров. Вместе с тем такой авторитет, как А. С. Зернова, считает, что до Триоди в Москве были изданы по крайней мере две печатные книги — среднешрифтное Четвероевангелие (по терминологии Зерновой, Евангелие первого шрифта) и Псалтырь. «Первая русская печатная книга» — титул чрезвычайно ответственный. Позже мы попытаемся объективно рассмотреть все «за» и «против», которые кладутся на чашу весов, когда речь заходит о Триоди постной.

История изучения и известные в настоящее время экземпляры. На страницы славяно-русской библиографии интересующее нас издание ввел в 1829 г. П. М. Строев. Описывая библиотеку Ф. А. Толстого, он помянул о безвыходной Триоди постной, принадлежавшей в свое время Боровицкому Духову монастырю. Библиограф ошибочно посчитал книгу несуществующим московским изданием 1592 г. Эта ошибка, идущая от Сопикова, впоследствии была исправлена И. П. Сахаровым. В 1836 г. тот же П. М. Строев зарегистрировал экземпляр безвыходной Триоди постной из собрания И. Н. Царского. Описание предельно лаконично: «Триодь постная, без выхода, в лист, 369 и 19 листов (счет их внизу). Издание, не известное библиографам, также южной типографии, начала XVI века...» Первый из упомянутых Строевым экземпляров ныне находится в Государственной Публичной библиотеке им. М. Е. Салтыкова-Щедрина, второй — в Государственном Историческом музее. Вслед за Строевым издание упоминает в 1848 г. В. М. Ундольский, описывая библиотеку А. И. Кастерина. В своем известном «Хронологическом указателе» тот же автор атрибутировал Триодь «южным типографиям». Первым исследователем Триоди постной, как и других анонимных изданий, был А. Е. Викторов. Он составил подробное и точное библиографическое описание книги, рассказал об известных ему экземплярах и провел поистине титаническую работу, сравнив текст безвыходной Триоди с одноименными изданиями, выпущенными в 1491 г. в Кракове Швайпольтом Фиолем и в 1589 г. в Москве Андроником Тимофеевым Невежей. Викторов впервые указал на московское происхождение безвыходной Триоди постной. А. Е. Викторов изучал экземпляр Воскресенского Новоиерусалимского монастыря. Кроме того, ему были известны описанный П. Строевым экземпляр из библиотеки И. Царского, перешедший к тому времени в собрание графа Орлова-Давыдова, а также экземпляры Московской Синодальной типографии, Московской духовной академии и Петербургской Публичной библиотеки. В 1876 г. Триодь постная из собрания Воскресенского Новоиерусалимского монастыря была кратко описана архимандритом Амфилохием. Он привел текст одной из вкладных записей экземпляра. В 1877 г. на страницах очередного «Отчета Московского Публичного и Румянцевского музеев» А. Е. Викторов описал экземпляр Триоди, обмененный им в Петербургской Публичной библиотеке (экземпляр А. И. Кастерина) на дублеты старопечатных изданий. Здесь Викторов еще раз подчеркнул, что «эта Триодь несомненно принадлежит к изданиям типографии московской». Два года спустя А. Е. Викторов регистрирует на страницах «Отчета» другой экземпляр Триоди постной, поступивший в музеи вместе с коллекцией старопечатных книг, полученных в обмен на дублеты из библиотеки Ярославского архиерейского дома. Девятый по счету экземпляр безвыходной Триоди описан в 1908 г. И. Свенцицким. Экземпляр этот приобретен для Церковного музея во Львове у московского букиниста Шибанова. Подробно исследовал издание в послереволюционные годы А. А. Гераклитов. Он описал экземпляр из собрания П. М. Мальцева, поступившего в Библиотеку Саратовского государственного университета. Гераклитов первым предпринял изучение шрифта Триоди в сравнении со шрифтом других безвыходных изданий. Обстоятельно изучена была бумага издания и выполнен тщательный палеографический анализ филиграней. Т. Н. Протасьевой известно семь экземпляров Триоди постной. Два из них — из собраний Щапова (ГИМ, Щап. 17) и Егорова (ЛБ, № 3912) — были зарегистрированы ею впервые. Из упомянутых нами 11 экземпляров мы можем указать местонахождение по крайней мере десяти. Неизвестно, где находится Триодь постная из собрания Воскресенского Новоиерусалимского монастыря — наиболее интересный для нас, как мы увидим из дальнейшего изложения, экземпляр. В Государственной библиотеке СССР им. В. И. Ленина сейчас хранятся четыре безвыходных Триоди. Это экземпляры Ярославского архиерейского дома (№ 3911), Московской духовной академии (№ 3914), собраний Егорова (№ 3912) и дублет Петербургской Публичной библиотеки (№ 3913). Экземпляр Публичной библиотеки и в Москве числился в дублетах. В таком качестве он фигурирует в «Списке дублетов», который сохранился в архиве А. Е. Викторова. Викторов ошибочно посчитал книгу Триодью цветной, и мы узнаем ее единственно по присвоенному ей инвентарному номеру (№ 1576), который и сегодня можно видеть на экслибрисе, наклеенном на оборотной стороне переплета. В Петербургскую Публичную библиотеку этот экземпляр попал из собрания А. И. Кастерина. В Государственном Историческом музее в настоящее время находятся два экземпляра Триоди постной — книги, поступившие из собраний И. Н. Царского (Цар. А. 13) и П. В. Щапова (Щап. 17). По одному экземпляру Триоди имеют Центральный государственный архив древних актов (экземпляр Московской Синодальной типографии) (ф. 1254, № 1019), Государственная Публичная библиотека им. М. Е. Салтыкова-Щедрина (экземпляр из собрания Толстого) (№ 160—1. 3. 8), Львовский государственный музей украинского искусства (№ 78/298) и Научная библиотека Саратовского государственного университета им. Н. Г. Чернышевского.

Вкладные. Старейшая вкладная запись на безвыходной Триоди постной относится к 1562 г.— она была сделана за два года до выхода в свет первопечатного Апостола. Это запись на экземпляре Воскресенского Новоиерусалимского монастыря — ее публиковали И. П. Каратаев, А. Е. Викторов, архим. Амфилохий и архим. Леонид, а в новое время М. Н. Тихомиров и Т. Н. Протасьева. Текст записи гласит: «Лета 7070-го дал книгу сию в дом чюдному Богоявленю старец Севастьян, митрополич ключник, по своей душе и по своих родителех на поминок». Л. А. Кавелин указал, что «чюдное Богоявление» — это церковь на подворье Троице-Сергиева монастыря в Московском Кремле, в конце XVI столетия преобразованного в Богоявленский монастырь. Старец Севастьян, первый владелец книги, стоял близко к митрополиту Макарию, ведал его хозяйством. Этот факт, по мнению М. Н. Тихомирова, позволяет предположить, что издание Триоди постной связано с митрополичьим двором. История экземпляра на этом не кончается. В 1661 г. Триодь была изъята из Богоявленского монастыря; известный реформатор, патриарх Никон, вложил ее в излюбленный им Воскресенский Новоиерусалимский монастырь. Об этом свидетельствует запись, которую мы воспроизводим по копии, снятой А. Е. Викторовым: «Лета 7169 года сию книгу положил в дом святого живоноснаго Воскресения Господа Бога и спаса наш (его) Icyca Христа Новаго Еросалима на Истре реке смиренный Никон божиею милостию патриарх. А (кто) возхощет ю усвоит яко Ахав сын Хормоев или утаит якоже Ананья и Сапфира, да отымет от него Господь Бог святую свою мать...»  Далее следует заклятие патриарха Никона. Следующая вкладная датируется 1594 г. Это запись на экземпляре из собрания Егорова. Сохранилась она плохо — на многих листах частично заклеена и вытерта: «Лета 7102 (дата повторена на двух листах: 1-м и 2-м) месяца марта в 4 день... положил... на свое здравие и по своих... родителех, а кто... сию книгу возмет из... никакими хитростьми... из церкви ее не вынести... а кто сию книгу из дома... а тому бог судит». На том же экземпляре есть и более поздняя запись, сделанная в 1612 г. Сохранилась она плохо. Запись гласит: «Лета 7121 году, месяца октября в 1 день... иконово: ряду, а взят за нее полтора... положил к великомученику Георгию... в Малоярославец на торговище... Притыньскому, а пели бы...» Имеется и третья запись, датированная 6 ноября 1612 г.125 Установить ее текст мы затрудняемся. В XVIII в. книга принадлежала пошехонскому купцу Федору Алексееву Пермякову, о чем свидетельствует запись на обороте последнего листа. В 1595 г. была написана вкладная на толстовском экземпляре Триоди. Гласит она следующее: «Лета 7104 году ноября в И день положил сию книгу Треодь постную к шествею святаго духа к Покрову святей богородицы и святаго блаженнаго Якова Боровицкого монастыря Курач Дметреевич Губкинин по своих родителей по отце по Дметрее и по жене своей Стефаниде». Книгохранитель монастыря также оставил свою запись: «Сия книга глаголемая Треодь поеная печатная Ново-Духовского монастыря и святаго праведнаго Иякова Боровцхкого чудотворца». В том же экземпляре — еще одна неоконченная запись, датированная 3 февраля 1651 г. Следующая запись XVI столетия — на экземпляре А. И. Кастерина, поступившем в ноябре 1874 г. в собрание Московского Публичного и Румянцевского музеев. Запись точно не датирована: «...Триодь постную дал в дом великаго чюдотворца Николы Стороженской монастырь на Ладожском озере царьствующаго града Москвы великия соборныя апостольския церкви пречистыя богородицы честнаго и славнаго ея Успения ключарь Федор Елеуферев сын Протопопов по своих родителех по отце своем благовещенском протопопе Елеуфери во иноцех Еуфимии и по брате своем Петре и по своих родителех в вечный поминок доколе мир вселенией стоит и святая обитель сия». Запись снова вводит нас в круг близкого к царю кремлевского духовенства, Мы уже познакомились с митрополичьим ключником Севастьяном, обладателем одного из экземпляров безвыходной Триоди постной. Теперь перед нами другой владелец — ключник Успенского собора в Московском Кремле — Федор Елеуферьев сын Протопопов. Можно предположить, что книга принадлежала еще его отцу — протопопу Благовещенского собора — домовой церкви московских царей. К концу XVI — началу XVII в. Т. Н. Протасьева относит недатированную запись на щаповском экземпляре. Сохранились лишь обрывки записи: «...Белегостицкий манастырь... келаре старъце при Исае и при свещенике Васия... им поминати родите...»  Здесь упоминается Белогостицкий монастырь Ярославской губернии, основанный в XV в. В самом начале XVII столетия была сделана первая запись на экземпляре, принадлежавшем Московской Синодальной типографии. Говорит она о продаже книги в июне 1611 г.: «...Треодь посную... Васильев сын продал, а дал полтретья рубли да и руку приложил лета 7119 году месяца июня в 3 день». Интересны сведения о цене книги. Географического указания, к сожалению, нет. Но оно содержится в следующей записи, датированной 1628 годом: «Лета 7137 году сентября в 10 день приложили сию книгу Треодь посную в дом пречистыя богородицы Казанския прихожане. А дано за нее полтора рубли. А подписал книгу сию положили сию книгу Треодь постную Березн... волости... Богдашко Матвеев сын Кожевников... Сава да Парфен Ермохины...» Та же церковь упоминается и в записи, датированной несколькими месяцами позже, а именно февралем 1629 г.: «Лета 7137 году февраля в 30 (так!) день куплена сия книга Треодь постная миром к церкви пречистой Богородицы Казанской при попе Богдане Иванове сыне, да при попе Клименте Иванове сыне. А дана сия книга Треодь полтора рубли. Да в сию книгу Треодь посную и цветную прикладу приложил Первой Деменьтев сын». Запись, по-видимому, была сделана самим попом Богданом. Он же увековечил на страницах книги следующее событие: «А собирал в сию книгу деньги поп Богдан Иванов сын Попов... по 3 деньги». Позднее (а может быть, и ранее) книга была дана в «Юревце поволском на посаде в дом Воскресения Христа бога нашего». На саратовском экземпляре — запись 13 марта 1642 г. о продаже книги «покровскими соборянами». Не датированную запись, относящуюся скорее всего к первой половине XVII в., находим в одном из экземпляров Государственной библиотеки СССР им В. И. Ленина. Она гласит: «Книга Триодь поеная Спаса Боголепного Преображения и святых чудотворцев благолепных князей Феодора, Давыда и Константина». В библиотеку Московского Публичного и Румянцевского музеев эта книга поступила из собрания Ярославского архиерейского дома. В связи с этим вполне вероятна справедливость предположения Т. Н. Протасьевой, что упоминаемый во владельческой записи «Спас Боголепного Преображения» — это Спасский монастырь в Ярославле. Запись XVII в. имеется и на львовском экземпляре: «Сия книга села Никольского церкви Николая Чудотворца четыредесять...»  Весьма интересна запись на экземпляре И. Н. Царского, относящаяся к концу XVII столетия. Она свидетельствует о том, что этот экземпляр находился в руках у Петра I: «Сия книга глаголемая Треоть худая и старая государю царю и великому князю Петру Алексеевичу». М. Н. Тихомиров, анализируя вкладные записи безвыходной Триоди постной, утверждал, что книга была распространена в средней полосе России. Мы не видим оснований для такого ограничения. Легко понять, что сохранение экземпляров с определенными вкладными в известной мере случайно. Кроме того, описанный нами экземпляр ЦГАДА уже в начале XVII столетия находился в Казанской епархии.

Общее описание. Опишем внешние признаки Триоди постной. Задача максимально облегчается, ибо общее описание издания давали А. Е. Викторов, И. П. Каратаев и Т. Н. Протасьева. Варианты набора, количество строк на полосе, листовая формула и высота шрифта указаны А. С. Зерновой 138. Вместе с тем остается ряд не изученных еще моментов: формат и пропорции набора, вязь, ломбарды, шрифты. Триодь постная отпечатана в лист. Формат полосы определить затрудняемся: все известные нам экземпляры, как и большинство других первопечатных изданий, сильно и неоднократно обрезаны. Тетради составлены из четырех односгибных листов. Каждая тетрадь, таким образом, содержит восемь листов, или 16 страниц. Есть исключения: две из 52 тетрадей имеют всего по четыре листа. Помета сигнатур кирилловскими цифрами начинается с 13-й и кончается 49-й тетрадью. Сигнатуры проставлены посередине нижнего поля на первой полосе каждой тетради. Проставлена в книге и нумерация листов, также кирилловскими цифрами. Она идет в два счета: сначала перенумерованы 396 листов, затем нумерация начинается снова с единицы и насчитывает 19 листов. В порядке листов сделана ошибка: числа с 320 по 329 пропущены и после листа 319 сразу же идет лист 330. Формат полосы набора: 220х111-122 мм. На полосе, как правило, 25 строк. Высота десяти строк 83 мм. Помета сигнатур, как уже отмечалось выше, начинается с 13-й и кончается 49-й тетрадью. Здесь нам придется внести небольшую поправку в сведения, сообщаемые всеми книгоописателями — от И. П. Каратаева до А. С. Зерновой. В нумерации сигнатур имеется пропуск — не пронумерована тетрадь 16-я, на первом листе которой проставлена лишь пагинация — 121. Есть еще одно важное обстоятельство, не замеченное ни одним из исследователей. Все недостающие сигнатуры, а именно 2-я — на л. 9, 3-я —на л. 17, 4-я —на л. 25, 5-я — на л. 33, 6-я — на л. 41, 7-я — на л. 49, 8-я —на л. 57, 9-я — на л. 65, 10-я —на л. 73, 11-я —на л. 81, 12-я — на л. 89 и, наконец, 16-я — на л. 121 — все эти сигнатуры проставлены от руки. Сделано это, несомненно, в самой типографии, еще до подборки и до брошюровки книги. Рукописные сигнатуры мы видели во всех известных нам экземплярах Триоди постной. Правда, на некоторых из листов сигнатуры обрезаны. Но это лишь доказывает тезис. Сигнатуры в типографии ставились очень низко и при переплетении книги обрезались. Так, в экземпляре ЛБ № 3913 сохранились сигнатуры 2, 6, 7, 8, 11, 12 и 16-я. На л. 73 видна лишь верхняя часть обрезанной сигнатуры 10. Допустим, что сигнатуры проставлены владельцами книг значительно позднее. Есть пример, полностью исключающий это предположение. В экземпляре Триоди постной, ранее принадлежавшем Московской Синодальной типографии, а ныне находящемся в Центральном государственном архиве древних актов, 5-я тетрадь (лл. 33—40) вплетена после 6-й (лл. 41—48). Между тем на 6-й тетради, которая в этом экземпляре является пятой по счету, стоит, как и следовало предполагать, сигнатура 6.

Состав. Триодью постной называется богослужебная книга, в которой собраны молитвословия, предназначенные для пения в церкви в подвижные праздники, предшествующие пасхе. Это так называемые приготовительные дни к великому посту и сам великий пост. Столетия богослужебной практики выработали непререкаемые каноны, которым свято следовала церковь. Каждый день был размечен и для каждого предназначались свои молитвословия. В разные дни великого поста отмечалась память всевозможных святых — великомученника Федора Тирона, Григория Паламы, Иоанна Лествичника, Андрея Критского и т. д. На все эти случаи жизни в Триоди постной были собраны молитвословия. Соответствующие чтения не изобретались, а брались преимущественно из Библии — из книг пророков Исаии, Иоиля, Захарии, из книги Бытия, из притч царя Соломона. В великорусском книгописании Триодь постная широко известна уже в XIV—XV вв. Были эти книги и ранее. Однако они постоянно использовались в церковной практике — изнашивались быстрее, чем капитальные и обычно хорошо оформленные Четвероевангелия и Апостолы. По традиции безвыходная Триодь постная открывается молитвословиями для чтения в неделю мытаря и фарисея. Это отражено в самом заглавии книги, исполненном вязью: «Трепеснець с богом починаем о мытари и фарисеи». Далее помещены чтения в неделю блудного сына (л. 5 об. и сл.) и т. д. В самый конец книги отнесен «Синоксарь сиречь събрания в нарочитыя триодю праздник...». Здесь помещены «синоксари» для тех же самых подвижных праздников, что и в основном тексте. В конце «Синоксаря» — «Житие и жизнь преподобныя матере нашея Марии Египетской, списано Софронием, патриархом Иерусалимским» (лл. 376 об.— 382). Житие со стародавних времен составляло непременную часть Триоди, ибо память святой отмечалась «стоянием» в четверг «пятой седмицы» великого поста. В Триодях помещали обычно и «повесть» о чудесах, «егда персы и варвары царьствующий град облегоша бранню». Такое название дано ей в поздней Триоди 1589 г. В нашем издании повесть включена в синоксарь пятой субботы великого поста. Завершает книгу справочный раздел: «Подобает ведати, когда поются троичны...»,— снабженный собственной пагинацией (лл. 1 —19). Первое печатное издание Триоди постной было выпущено около 1491 г. в Кракове Швайпольтом Фиолем. Московская безвыходная Триодь — второе издание. Третье было напечатано в 1561 г. в венецианской типографии Виченцо Вуковича Стефаном из Скутари. Четвертое вышло в конце 70-х гг. из типографии дьякона Кореси. Наконец, пятое (второе московское) напечатано в 1589 г. Андроником Тимофеевым Невежей. Знакомясь с узкошрифтным Четвероевангелием, мы видели, что всевозможные дополнительные разделы к евангельскому тексту зачастую подвергались перестановкам. То же в еще большей степени свойственно Триоди постной. В краковском издании все синоксари собраны вместе в конце книги. Так же размещены они и в безвыходной Триоди. Впоследствии Андроник Невежа разместил синоксари в середине канонов после шестой песни. Он следовал московской традиции, получившей отражение во многих списках. Тот же порядок удержался» в позднейших изданиях. По содержанию безвыходная Триодь сильно отличается от издания 1589 г. Нет здесь, в частности, так называемых «Марковых глав» или извлечений из церковного устава — инструкций священнику, как править службы. Во всех этих отношениях безвыходная Триодь постная близка к краковскому изданию 1491 г. Едва ли не оттуда пришел в нее и своеобразный знак препинания — «стишица»,— употребляемый вместо «большой точки». Отличительные особенности безвыходной Триоди и ее близость к краковскому изданию побудили многих исследователей посчитать издание не московским. Однако уже А. Е. Викторов в своей неопубликованной работе с непреложностью установил, что язык безвыходной Триоди близок к московскому изданию 1589 г. и весьма далек от краковского и венецианского изданий. Проведенное им текстологическое исследование авторитетно и точно; оно подкреплено наглядными примерами. Изучение текста позволило А. Е. Викторову сделать вывод: «...для издателей Постной Триоди 1589 г. служила образцом, а может быть, и оригиналом Постная Триодь не краковская, и не венецианская, и не рукописная, а именно печатная, изданная также в Москве прежде московского первопечатного Апостола». Вывод бесспорен в той его части, которая касается московского происхождения безвыходной Триоди. Он сомнителен, когда речь идет об использовании этой Триоди в качестве оригинала для издания 1589 г. Скорее всего у печатников анонимной типографии и у Андроника Тимофеева Невежи были в руках два списка книги, различные по редакции, но одного происхождения. Полиграфическое оформление текста безвыходной Триоди постной обнаруживает неопытность типографа. Колонтитулов, обычных в последующих изданиях, здесь нет. Поэтому отыскать нужный раздел труднее. Начало недельных чтений печатник выделяет киноварью, которой отпечатаны заголовки. Андроник Невежа в этом случае ставил заставки. Киноварью отпечатаны и заголовки чтений внутри разделов: «От пророчества Исаина чтения», «От притчеи чтение» и т. д. Неопытность типографа сказалась и в том, что он не выделяет заголовков отдельной строкой, чаще всего печатая его в подборку с последней фразой предыдущего чтения. В некоторых случаях заголовок помещен в самом конце страницы, а чтение начинается с другой (л. 85 об. и др.). Неопытность мы видим и в том, что киноварными ломбардами подчеркнуты первые строки не недельных разделов, а подчиненных им по структуре внутринедельных чтений.

Первое и второе издания. В процессе изготовления Триоди постной, после того как большая часть тиража уже была отпечатана, первопечатники сочли возможным и необходимым внести в текст книги ряд изменений. Варианты набора вообще зачастую встречаются в первопечатных изданиях. Однако в данном случае варианты настолько многочисленны и основательны, что представляется возможным говорить о двух изданиях книги. К великому сожалению, нам известны лишь экземпляры первого издания. Единственный экземпляр второго издания в свое время находился в Воскресенском Новоиерусалимском монастыре. Собрание монастыря поступило в Государственный Исторический музей. Однако интересующей нас книги в музее нет. А. Е. Викторов в 70-х гг. прошлого века снял факсимильную копию первой страницы Воскресенского экземпляра, предназначая ее для своего труда о безвыходных изданиях. Одновременно он отметил карандашом некоторые из разночтений в экземпляре Румянцевского музея. Таковы те скромные данные, которыми мы можем пользоваться, говоря о двух изданиях Триоди постной. Одним из важнейших усовершенствований, если судить по первому листу книги, было введение индексации на полях — по образцу узкошрифтного Четвероевангелия. Продолжено ли это нововведение и на остальных листах, мы не знаем. А. Е. Викторов не упоминает об этом. Из 15 строк первого листа перебраны 12. Ряд исправлений касался редакции текста. Так, в 13-й строке в словосочетании «и в сих воздыханиихъ» было поставлено другое слово — «стенаниихъ». Введены указания для священника о порядке чтений: в четвертой строке — «Первую, повторим», в восьмой — «Тот же». Чтобы внести дополнение в 8-й строке, пришлось перебрать 7—9-ю строки. Наборщик остроумно вышел из трудного положения. Он экономит место тем, что выносит над строкой окончания с «ером». «Ер» в этом случае пропадает. Вынесены окончания слов «насъ» в 7-й строке и «побеждаемъ» — в 9-й. Характерны исправления орфографического плана. В первом издании обычны, как и в узкошрифтном Четвероевангелии, окончания «ги», «ки», «хи» — «фарисеиски», «мытарьски». Второе издание принимает написание «фарисеискы», «мытарьскы», что отражает тенденцию к архаизации, которая особенно сильно проявилась впоследствии — в среднешрифтном Четвероевангелии. Более архаично и написание «Моусеи» (через ижицу) во втором издании вместо «Моисеи» — в первом (л. 8, строка 5). А. Е. Викторов отмечает, что значительные изменения текста имелись на лл. 1, 8, 154 и 159 второго издания. В экземпляре ЛB № 3913 разночтения отмечены на лл. 8, 8 об., 67, 69, 70 и некоторых других. Надо надеяться, что последующие изыскания откроют экземпляр второго издания. Только тогда мы сможем сколько-нибудь подробно судить о характере исправлений, предпринятых первопечатниками.

Бумага. Как и узкошрифтное Четвероевангелие, безвыходная Триодь постная напечатана на французской бумаге. Водяные знаки изучались А. А. Гераклитовым, А. С. Зерновой и Т. Н. Протасьевой. Были обнаружены следующие знаки:

1. Перчатка с короной над пальцами (Лихачев, № 2859, 2860; Брике, № 10942). 1551-1555 гг.

2. Перчатка с короной над пальцами и буквой «Р» на ладони (Лихачев, № 3450; Брике, № 11039). 1542-1564 гг.

3. Большая перчатка с короной над пальцами (Брике, № 11393). 1558 г.

4. Перчатка с короной над пальцами и рожком на ладони (Лихачев, № 3449; Тромонин, № 349, 350). 1564 г.

5. Перчатка со звездой над пальцами и с лилией на ладони (Тромонин, № 351, 688). 1564 г.

6. Сфера, увенчанная пятиконечной звездочкой (Брике, № 13996; Тромонин, № 646, 1318). 1531—1564 г.

7. Сфера, увенчанная шестиконечной звездой (Брике, № 13995; Тромонин, № 666). 1550—1564 гг.

8. Сфера с литерами «I» и «В» по сторонам и с лилией в навершии (Брике, № 14056; Тромонии, №790). 1548-1564 гг.

9. Рука, держащая сферу (Лихачев, № 1667; Брике, № 13994; Тромонин, № 1258). 1536—1553 гг.

10. Кувшин с одной ручкой и литерами «РВ» (Брике, № 12717, 12786). 1549-1556 гг.

11. Кувшин с двумя ручками, на поддоннике (Лихачев, № 1779; Тромонин, № 670). 1555—1567 гг.

12. Кувшин с двумя ручками, без поддонника (Брике, № 12903). 1553-1564 гг.

13. Кораблик (Брике, № 11973, 11974; Лихачев, № 1864, 1865, 3455, 3456, 3457; Тромонин, № 361, 362). 1552—1566 гг.

Сводка знаков, сделанная нами главным образом по данным А.С. Зерновой и Т.Н. Протасьевой, далеко не исчерпывающая. Так, А.С. Зернова указывает, что знак «перчатка» встречается в безвыходной Триоди постной в 15 вариантах. Исходя из показаний водяных знаков, А.А. Гераклитов датирует издание 1555—1556 гг., А.С. Зернова — около 1556 г. и Т.Н. Протасьева 1552—1553 гг. Мы уже говорили, что датировка по одним лишь филиграням более чем приблизительна. Это приходится повторить и в случае с Триодью постной. Так или иначе, выкладки А.А. Гераклитова и А.С. Зерновой представляются нам более справедливыми. Любопытно, что Т.Н. Протасьева, дающая для Триоди наиболее раннюю дату, не учитывает в своих расчетах показания поздних знаков, приведенных в нашем списке под № 4 и 5. Чрезвычайно интересно, что многие водяные знаки узкошрифтного Четвероевангелия и Триоди постной совпадают (в нашем списке № 1, 2, 5, 6, 7, 10, 11). Это лишнее доказательство в пользу того, что оба издания вышли из одной типографии, одно вскоре после другого.

Шрифты. Безвыходная Триодь постная отпечатана более мелким шрифтом, чем узкошрифтное Четвероевангелие (10 строк — 83 мм). Графика шрифта обладает некоторыми особенностями, подчеркнуть которые необходимо. Первая состоит в применении нескольких начертаний знака «о». Среди них «о» с точкой (в слове «око», например л. 156) и «о» с двумя точками (в слове «очи», лл. 63, 122 об., 283 и др.). А.С. Зернова считает это признаком архаичности шрифта, вспоминая издания Швайпольта Фиоля, где были такие же варианты. Мы не можем согласиться с этим. Известно немало рукописей московского происхождения, относящихся к XVI и даже к XVII вв., в которых имеются знаки «он» с одной и двумя точками. Буква «р» применена в безвыходной Триоди постной в двух вариантах. Первый из них — с длинным, опускающимся под строку штамбом — обычен для московского полуустава XV—XVI вв. Зато второй вариант — с короткой ножкой, не выходящей за пределы строки,— в московских рукописных книгах не встречается. Обе формы встречаются в пражских изданиях Скорины. Непривычная графика литеры «рцы» не понравилась в Москве. Перебирая текст книги для второго издания, наборщик Триоди везде заменяет второй вариант буквы первым (на л. 1 в строках 3, 5, 10). Своеобразная особенность шрифта Триоди постной — использование лигатуры «ау», над которой обычно ставится выносное «д» (в словах «радуются», «радующеся» — лл. 58, 243 и др.). Кроме буквы «р» в двух начертаниях имеются буквы «земля», «т», «ять», «фита», «омега», «у». По величине очка литеры Триоди постной могут быть сгруппированы следующим образом:

1) без выносных элементов; высота очка 3 мм;

2) с нижними выносными элементами; высота очка 4; 6; 7 мм;

3) с верхними выносными элементами; высота очка 4; 5; 6; 7 мм;

4) с нижними и верхними выносными элементами; высота очка 9 мм.

Выносные буквы (высота очка 2—3 мм), как правило, отлиты отдельно от литер. Любопытно применение двух форм выносного «т»: под титлом и без него. Архаическую форму под титлом находим, например, в слове «на утрени» (л. 95, строка 6). По сравнению с узкошрифтным Четвероевангелием, где применены одни лишь строчные буквы, в Триоди постной — великое обилие прописных. Можно выделить прописные буквы трех основных видов, причем в каждом из них имеются знаки одинаковых наименований. Первая группа: «черные» прописные, употреблявшиеся внутри строки после точек и «стишиц». Буквы эти хорошо держат линию шрифта со строчными знаками. Высота очка — около 4 мм. Вторая и третья группы: «красные» прописные, употребляемые для выделения абзацев, чтений и т. д. Вторая группа держит линию шрифта. Третья группа характеризуется тем, что знаки ее выходят за пределы как верхней, так и нижней линии шрифта. Высота очка прописных знаков этих групп 4,5—12 мм. Знаков препинания в Триоди также больше, чем в узкошрифтном Четвероевангелии. Новые знаки: двоеточие и «стишица». Широко применяет типограф Триоди постной всевозможные надстрочные знаки ударения и придыхания, отливая их отдельно от шрифтовых знаков. Мы видим, что ассортимент шрифтов у печатника Триоди богаче, чем у его предшественников. Это относится главным образом к прописным знакам, а также к ломбардам, которые, по сути дела, являются элементом орнаментики и подробно рассматриваются ниже.

Орнаментика. Орнаментальное убранство безвыходной Триоди постной небогато. Оно ограничивается единственной заставкой (л. 1 — Зерн. 6), под которой расположен узорный заголовок, выполненный вязью. Гравированных буквиц в книге нет. Столь скромное художественное убранство в рукописных Трподях не представляло ничего необычного. Однако печатные издания выполнены богаче. Особенно роскошно второе московское издание книги, выпущенное Андроником Тимофеевым Невежей в 1589 г., где 16 заставок и два инициала. Если обратиться к западным изданиям, то даже в скромной Триоди постной, выпущенной Стефаном Мариновичем в Венеции в 1561 г.,— две заставки и несколько гравированных инициалов. О заставке из безвыходной Триоди постной писали А. И. Некрасов и А. А. Сидоров. Первый отметил ее грубое исполнение, а также утверждал, что она исполнена «из немецких зубчатых трав, почти лишенных русской обработки». Впоследствии А. И. Некрасов еще раз подчеркнул зарубежный характер орнаментики: «Мы имеем дело с несомненной копировкой иноземного образца без особых его каких-либо осмысленных изменений». А. А. Сидоров, склоняясь к тому, что Триодь постная появилась после узкошрифтного и среднешрифтного Евангелий и Псалтыри, приписывает заставку второму по счету московскому граверу — первым он считает Васюка Никифорова. А. А. Сидоров отмечает, что заставка «выполнена на черном фоне, но не белым, а черным штрихом». Заставка представляет собой удлиненный прямоугольник (112х52 мм), контуры которого подчеркнуты рамочкой из двух параллельных белых линий. Сверху в центральной части прямоугольник увенчан узорным навершием (высота 18 мм), напоминающим луковицы церковных глав. Прямо под луковицей — изогнутый сучковатый ствол, обрубленный сверху. От ствола исходят две тонкие белые линии, изображающие ветви. Они идут влево и вправо, поднимаются вверх, затем снова направляются к центру. Ветви заканчиваются стилизованными бутонами, напоминающими чаши. Ветви обильно обрамлены причудливо изогнутыми, многолопастными листьями. Столь интенсивного черного цвета, как в нашей заставке, мы не находим ни в одной из заставок первопечатных изданий. Насыщенное цветовое пятно в верхней части полосы сразу привлекает внимание. Мы не можем согласиться с утверждением о «грубости» заставки. Проистекает оно из того прискорбного обстоятельства, что хороших и полных оттисков почти не сохранилось. В большинстве известных экземпляров Триоди постной первые листы с заставкой истрепаны и запачканы; недостающие части оттиска воспроизведены от руки тушью. Но мы можем назвать и один превосходно сохранившийся оттиск. Он оставляет незабываемое впечатление. Вопреки мнению А. И. Некрасова, видевшему в заставке Триоди постной исключительно зарубежные мотивы, можно указать отечественный прототип ее — гравированную на металле заставку Феодосия Изографа. Гравер Триоди еще неуверенно владеет резцом. Да и материал не позволил ему скопировать заставку Феодосия во всем ее композиционном богатстве. Сходство очевидно в сучковатом стволе, который, однако, не продолжен, как у Феодосия, а неестественно обрублен. Близки по конфигурации стилизованные бутоны, расположенные в обоих случаях симметрично относительно центральных вертикальных осей заставок. Впоследствии в московской старопечатной орнаментике — у Андроника Тимофеева Невежи — встречаются более близкие копии заставки Феодосия (Зерн. 112 и 179). Искусство Феодосия Изографа питало наших первопечатников — они постоянно обращались к его животворному источнику, черпали здесь отдельные мотивы, заимствовали композиционное построение и элементы орнаментальной разделки. Мы можем представить, как гравер положил перед собой заставку Феодосия и начал копировать ее. Он следовал металлографским приемам — там, где на заставке Феодосия была черная линия, вынимал штихелем борозду. Фон же оставил совершенно нетронутым. И вот результат. Ксилография, несомненно, выполнена в металлографской технике. Так проработана поверхность ствола, заштрихована верхняя часть бутонов. О том же говорят извивающиеся белые линии ветвей. Металлографскими приемами выполнены и рамки, ограничивающие изображение. Что же касается «черного» штриха, которым отделана поверхность листьев, то совершенно такой же штрих есть и на заставках узкошрифтного Четвероевангелия. В этом отношении техника первых безвыходных изданий аналогична. Сюжет же, как мы уже говорили, близок Андронику Тимофееву Невеже. Здесь опять-таки придется дать коррективы к высказанным в литературе утверждениям, что мотивы заставки Триоди постной позднее в старопечатной орнаментике не встречаются. Отметим, что очень плохой и, по-видимому, пробный оттиск заставки находится в рукописных «Пандектах» Никона Черногорца — это установлено Т. Н. Протасьевой. Там же есть оттиск еще одной заставки — в известных нам первопечатных изданиях такая заставка не встречается. О ней мы расскажем ниже.

Ломбарды. Скромность убранства Триоди и отсутствие гравированных буквиц в какой-то мере восполняется обилием ломбардов. Все они напечатаны киноварью и, как и прописные киноварные литеры, вынесены на корешковое поле. Этим нарушена левая линия набора. Высота очка всех ломбардов одинакова — около 28 мм. По росту они занимают примерно четыре строки. Репертуар их ограничен — 18 начертаний 13 различных наименований. Ломбард «В» имеется в трех вариантах, ломбарды «Б» и «Т» —в двух. Применение ломбардов строго регламентировано — ими начинаются отдельные песнопения. Чаще всего применены ломбарды «С» — 27 раз и «Т» (первый вариант) — 18 раз. С другой стороны, ломбарды «А» (л. 256), «В» (третий вариант — л. 343 об.), «Ж» (л. 240 об.), «М» (л. 235 об.) и «Т» (второй вариант — л. 376 об.) использованы всего лишь по одному разу. Отдельные буквы имеют несколько вариантов; это можно было бы объяснить тем, что одноименные ломбарды встречаются на полосах, которые печатались одновременно, например полосы 1-я и 8-я об., 2-я и 7-я об. и т. д. Однако такое объяснение уместно далеко не всегда. Так, например, второй вариант ломбарда «Т» появляется лишь на л. 376 об., в то время как первый вариант той же литеры был последний раз употреблен на л. 255. Вместе с тем три варианта ломбарда «В» — явное следствие весьма частого их употребления в разделе «Синоксарь». Укажем полистное применение каждого из трех вариантов ломбарда «В»: первый вариант — лл. 62 об., 350, 356, 360, 363 об., 370, 371 об., 393 об.; второй вариант — лл. 98, 148, 355, 358 об., 366, 367 об., 375, 392; третий вариант — л. 343 об. Графика ломбардов Триоди Постной своеобразна и, надо сказать, имеет мало общего с манерой, сложившейся в Московском государстве к концу XV столетия и свойственной как московским, так и новгородским рукописям. Характерны извилистые линии, исходящие из нижнего края литеры, причем одна из них закручивается кверху по спирали, а вторая круто идет вниз. Иногда можно наблюдать и третью кривую, идущую кверху. Такие ломбарды применялись и в рукописях: назовем Четвероевангелие новгородского письма из собрания архимандрита Амфилохия, знаменитое Четвероевангелие 1531 г. Исаака Бирева. В ломбардах Триоди постной извилистую линию, отходящую от ствола литеры вниз, нам привелось наблюдать лишь однажды — в ломбарде «Б» на л. 194 экземпляра Московской Синодальной типографии. При сравнении с другими экземплярами выяснилось, что эта линия искусно воспроизведена от руки. Штрихи ломбардов прямолинейны и строги. Некоторые из них напоминают вязь в изданиях Швайпольта Фиоля. Особенно близкие аналогии в них находит ломбард «В» (первый вариант) с закругленной верхней частью и пятиугольной нижней, причем обе части соединены прямой. Похож на фиолевские и ломбард «Ж» из Триоди постной (л. 235 об.).

Особенности полиграфической техники. С полиграфической точки зрения безвыходная Триодь постная во многом несовершенна. Это побуждает нас поставить ее непосредственно за узкошрифтным Четвероевангелием. Как и в этой книге, на полях Триоди можно найти немало оттисков пробельного материала. В дальнейшем отмарывание пробелов встречается исключительно редко. Изучая оттиски, можно установить, что кегль шрифта Триоди был равен 8 мм (20 пунктов). На этот кегль отливались базовые строчные литеры без нижних выносных элементов, а также шпации. Нами зарегистрировано применение шпаций толщиной от 1 до 6,5 мм. Марзаны отливались на кегль 5 мм и использовались для обкладки полосы. По высоте строчной литеры 3 мм приходилось на очко, 4 мм — на верхние заплечики и 1 мм — на нижние заплечики. Кроме базовых были и литеры другого кегля. Прежде всего это литеры с нижними выносными элементами. Кегль этих литер равен 12 мм. С другой стороны, все шрифтовые знаки (за исключением литер с верхними выносными элементами) отливались не только на базовый, но н на укороченный кегль, равный для литер без выносных элементов примерно 5 мм. Применение двух вариантов литер — обычных и укороченных — вытекало из своеобразнейшей техники набора, впервые принятой именно в безвыходной Триоди постной. Эта техника была московским изобретением — ранее мы нигде с ней не встречаемся. Она будет усвоена всеми московскими первопечатниками и их учениками, перейдет границы Московской Руси и станет обычным явлением в Литовской Руси и Румынии. Рассказывая об узкошрифтном Четвероевангелии, мы упоминали, что в этом издании линия нижних выносных элементов первой строки совпадала с линией верхних выносных элементов второй строки. В Триоди постной — другое. Здесь линия верхних выносных элементов второй строки заходит выше линии нижних выносных элементов первой строки. Условимся называть это явление «перекрещиванием строк». «Перекрещивание» позволило превосходно имитировать внешний облик полосы рукописной книги. По-видимому, именно к этому стремились первопечатники. В узкошрифтном Четвероевапгелии это не удалось. Печатники Триоди постной первыми удовлетворительно справились с задачей. Эффект достигался, во-первых, тем, что литеры отливались на основной и укороченный кегли, и, во-вторых, тем, что надстрочные знаки отливались отдельно от литер. Набирали строку, по-видимому, первоначально обычными литерами. Затем те литеры, над которыми должны были стоять надстрочные знаки, изымали из набора и заменяли укороченными, а в образовавшийся промежуток вставляли литеру с выносным элементом. Укороченные литеры ставились в строку сразу в тех местах, над которыми находились нижние выносные элементы предшествующей строки. Техника набора, как видим, значительно усложнилась. Во многих случаях приходилось специально подгонять литеры одну к другой, делать в них пазы и выемки. Наборная техника Триоди постной, впоследствии получившая широкое распространение, свидетельствует о самостоятельном освоении технических основ книгопечатания в Москве. Заимствовать где-либо эту технику московские первопечатники не могли. Ряд важных особенностей имеет и двухкрасочная печать Триоди постной. А. А. Сидоров первым указал, что листы Триоди печатались сначала тем же однопрокатным приемом, с которым мы познакомились при изучении узкошрифтного Четвероевангелия. Затем техника меняется — печать становится двухпрокатной. Но что самое интересное — и это также заметил А. А. Сидоров,—в конце книги техника снова становится прежней — однопрокатной. А. С. Зернова в своем известном исследовании «Начало книгопечатания в Москве и на Украине» говорит об изменении методов печатания «приблизительно» после десятой тетради, объясняя это тем, что «во время печатания книги произошла какая-то перемена: или мастера научились западному приему, или, вернее, среди них оказался мастер, знавший этот прием». О возвращении к прежней технике А. С. Зернова умалчивает, за что ее справедливо критиковал А. А. Сидоров. В другой работе А. А. Сидоров снова подчеркивает различие в техниках, причем сравнивает одну из них — двухпрокатную — с приемами Ивана Федорова. Вот, собственно, и все, что сказано по этому вопросу. Чтобы взвесить все «за» и «против» и прийти к какому-либо определенному выводу, необходимо обратиться к самому изданию. Однопрокатная двухкрасочная печать наблюдается в тетрадях 1—10-й Триоди постной. Тетради 11—43-я — почти три четверти книги — напечатаны двухпрокатным методом. В тетрадях 44—52-й мы вновь встречаемся с однопрокатной техникой. Когда мы будем знакомиться с широкошрифтными Четвероевангелиями и Псалтырью, мы увидим, что в них типографы применяли печать в два проката с одной формы с первичным оттискиванием красного текста. Техника эта пришла из старых славянских типографий Польши и Черногории, где ее широко использовали. Впоследствии она будет усвоена Иваном Федоровым, а от него перейдет к московским, белорусским и украинским типографам. В западноевропейской полиграфии едва ли не с первых шагов книгопечатания применялось первичное оттискивание черного текста и двухпрокатная печать с двух форм. Именно эту технику мы и встречаем в Триоди постной. Это подтверждают многие факты. Прежде всего на тех листах Триоди постной, которые отпечатаны двухпрокатным методом, мы нигде не найдем дублирования отдельных элементов «черных» литер киноварью, что характерно для двухпрокатной печати с одной формы. О печатании с двух форм говорят также многочисленные оттиски «красных» бабашек, занимавших пробельные участки второй из форм. И что наиболее интересно — оттиски эти сделаны поверх «черных» литер. Если бы печатание производилось с одной формы, мы никогда не смогли бы наблюдать ничего подобного. Ведь в общей форме вокруг «красных» литер находятся не бабашки или какой-либо другой пробельный материал, а «черные» литеры. Наконец, третье доказательство. Отпечатки краев «черных» литер, которые широко встречаются в Триоди постной, в свое время помогли нам определить размеры типографского материала. Ныне они будут непреложно свидетельствовать о своеобразном характере двухкрасочной печати. Отпечатки краев «черных» литер пересекают нижние выносные элементы «красных» литер. Это возможно лишь в том случае, если «красные» литеры печатались отдельно. Последовательность наложения отдельных красок в первопечатных изданиях установить нелегко. Все зависит от того, насколько велика кроющая способность краски. Как правило, черная краска обладает значительно большей кроющей способностью, чем киноварь. Поэтому почти во всех случаях наложения цветов друг на друга кажется, что «красное» находится под «черным». Анонимная Триодь постная в этом смысле составляет счастливое исключение. Нам удалось обнаружить в рассматриваемом издании несколько вполне очевидных примеров наложения красной краски поверх черной. Уже приходилось отмечать своеобразие и «необычность» Триоди постной в сравнении с другими московскими безвыходными изданиями XVI столетия. Это касалось шрифта, орнаментики, приемов набора и верстки, манеры ставить пагинацию и сигнатуры. Ныне приходится распространить тот же тезис «необычности» на методику двухкрасочной печати. В заключение отметим, что во многих случаях печатники Триоди постной забывали вторично пропустить лист с отпечатанным «черным» текстом через печатный станок. Неотпечатанный «красный» набор впоследствии вписывали от руки. Это, несомненно, делалось в самой типографии — во многих экземплярах издания, просмотренных нами, записи сделаны одним почерком. Нам не приходилось видеть ни одного экземпляра, в котором бы на месте пропущенной киновари оставалось пустое место. А. С. Зернова отмечает пропуски киновари на лл. 139, 140 . об., 171 и 174 об. Кроме того, во всех известных экземплярах Триоди постной пропущена и впоследствии вписана от руки прописная киноварная литера «веди» на л. 139 166. В дополнение к этим сведениям мы можем привести и другие случаи пропуска киновари: лл. 137, 144 об., 153, 153 об., 160, 160 об. ш, 139 и 142 об. 168 и т. д. Автор статьи: Е.Л. Немировский.