RARUS'S GALLERY

Так называемая широкошрифтная Псалтырь. 264 л. 2°. Строк: 14. Шрифт: 125 мм. Печать: двумя красками в два прогона. Кафизмы в Псалтыри выделены буквицами и колонтитулами. Инициалы спущены до уровня верхней линии строчного шрифта. Буквицы напечатаны черной краской. Номера псалмов напечатаны киноварью. Номера псалмов вынесены за наборную полосу. Псалмы выделены киноварными ломбардами. Предложения разделены красными и черными точками. Орнамент: инициалы, заставки, рамки на полях, вязь. Известно всего 5 экземпляров. Книга обладает высокой историко-культурной, научной, художественной, материальной ценностью; относится к числу книжных памятников национального значения. Чрезвычайная редкость!

Библиографические источники:

1. Гусева, № 33;

2. Каратаев, 1878, № 60;

3. Каратаев, 1883, № 68;

4. Зернова, 1947, с. 9, 14-17;

5. Зернова, 1958, с.14, № 6;

6. Протасьева, 1955, с. 14;

7. Протасьева, 1959, с. 177-180;

8. Немировский, 1964, с. 247-256:

9. Лукьяненко, 1993, № 52.

ШИРОКОШРИФТНАЯ ПСАЛТЫРЬ

Честь первого упоминания широкошрифтной Псалтыри в печати принадлежит А. Е. Викторову. В 1877 г. он описал на страницах очередного отчета Московского Публичного и Румянцевского музеев экземпляр, полученный музеями из Петербургской духовной академии в обмен на дублеты. Викторов указал количество листов и тетрадей, отметил наличие пагинации и сигнатур, установил, что Псалтырь «напечатана шрифтом, совершенно одинаковым с Евангелием — Унд. № 39» (т. е. с широкошрифтным Четвероевангелием). Отметил он также, что в Псалтыри «орнаменты (заставки и заглавные литеры), за исключением немногих, сходных с названным Евангелием, совершенно оригинального характера, каких не встречается ни в русских изданиях, ни в южно- и западнославянских». Отметил Викторов и схожесть филиграней в Псалтыри и московском Апостоле 1564 г. Указав все это, он, как ни странно, сделал следующий вывод: «...эта Псалтырь, как и сходное с ним по шрифту вышеназванное Евангелие,—издание виленское и так же, как это последнее, всего вероятнее относится к древнейшей эпохе виленской типографии, прежде виленского Евангелия 1575 года, а может быть, и прежде переселения в Литву московских книгопечатников». Впоследствии А. Е. Викторов изменил точку зрения н пришел к выводу о московском происхождении широкошрифтных Четвероевангелия и Псалтыри. Описание последнего издания он предполагал включить в свой большой труд о безвыходных изданиях — в таблицах, приложенных к статье, воспроизведены шрифты и орнаментика Псалтыри. Однако сделать это А. Е. Викторов не успел. Наряду с экземпляром Петербургской духовной академии А. Е. Викторову была известна широкошрифтная Псалтырь Петербургской Публичной библиотеки, поступившая туда из собрания М. П. Погодина. В 1878 г. И. П. Каратаев упомянул широкошрифтную Псалтырь на страницах своего известного указателя. Он, по-видимому, не видел самой книги, ибо описание предельно лаконично и повторяет описание Викторова. Каратаев упоминает лишь о тех двух экземплярах, что и Викторов. В специальной литературе широкошрифтной Псалтыри определенно не повезло. Если о безвыходных Четвероевангелиях и о Триоди постной достаточно много писали, то о Псалтыри молчат и Леонид Кавелин и А. А. Гераклитов. Несколько фраз посвятил орнаментике этого издания А. И. Некрасов. Однако он определенно смешивал среднешрифтную и широкошрифтную Псалтыри, дав в тексте ссылки сразу на два номера указателя Каратаева (№ 68 и 82). Не знают широкошрифтной Псалтыри и авторы сборника «Иван Федоров первопечатник», а также А. Д. Маневский. Подробное описание широкошрифтной Псалтыри было дано впервые лишь в трудах Т. Н. Протасьевой. Ей известно четыре экземпляра книги — экземпляр Государственного Исторического музея, входивший в собрание Щукина (ГИМ, Менып. 2559), и три экземпляра Государственной библиотеки СССР им В. И. Ленина (ЛБ, № 3414, 3415, 5996). Один из них — тот же самый, который в свое время был описан Викторовым, остальные зарегистрированы впервые. Остался неизвестным Т. Н. Протасьевой экземпляр Государственной Публичной библиотеки им. М. Е. Салтыкова-Щедрина, поступивший туда из собрания М. П. Погодина (ГПБ, № 4349-XVII. 116). Всего, таким образом, в настоящее время известны пять экземпляров широкошрифтной Псалтыри. Нам уже приходилось отмечать редкость первопечатных Псалтырей. Известные нам экземпляры широкошрифтной Псалтыри очень бедны вкладными и владельческими записями. В погодинском экземпляре — запись XVI столетия, которая точно не датирована и почти ничего не дает: «Иаков игумен дал в казну книгу Псалтырь». Последние два слова воспроизведены скорописью, остальные — типичным московским полууставом XVI в. Еще одна запись, воспроизведенная мелким полууставом XVII в., сохранилась неполностью: «Псалтырь сия книга душеполезна грешной душе...аса...»  Никаких выводов о датировке издания и его географическом распространении мы и здесь сделать не можем.

Общее описание. Широкошрифтная Псалтырь отпечатана в лист. Число строк на полосе 14. Издание имеет достаточно регулярную пагинацию, правда не без ошибок, и счет тетрадей. Колонцифры проставлены вверху справа. Это единственный случай в московском первопечаташш. Да и на Западе и у южных славян прием этот встречается редко. Вверху справа метил листы Франциск Скорина (в Апостоле 1525 г., в «Малой подорожной книжице» ок. 1522 г.), а также Примож Трубер (например, Новый завет 1563 г.). Колонцифра внизу (справа или слева) впоследствии станет обычной в московских и виленских изданиях. И напротив, вверху справа перемечены острожские издания Ивана Федорова. Пагинация проставлена в два счета. Первый из них кончается листом с пометой «124». С 77-го псалма идет второй счет, заканчивающийся листом с пометой «141». Надо сказать, что на этом книга, по-видимому, не кончалась. В пагинации, как уже упоминалось, имеются ошибки. В первом счете отсутствует лист 85, зато помета «89» повторена дважды. Во втором счете пропущены пометы «45», «50» и «120», лист с пометой «40» помещен между листами 49 и 51, помета «121» повторена дважды. Имеются и другие опечатки, например 78 вместо 77, помета, которую нельзя перевести в число,— «ркл» вместо «рл», то есть 130. Сигнатура тетрадей помечена внизу. Всего тетрадей 34. Каждая из них включает восемь листов, или 16 страниц, за исключением тетрадей 16-й и 34-й, в которых по четыре листа.

Состав и редакция. Подбор текстов в широкошрифтной Псалтыри такой же, как и в среднешрифтиом издании. Книга открывается молитвой «Разумно да будет како начати иноку особь пети псалтырь» (лл. 1—2). Этот текст, традиционный для Псалтырей, можно встретить уже в рукописи 1296 г.322 Далее следует «Таж молитва святей живоначалней Троицы начиная Псалтырь» (лл. 2—3). Основной раздел — песни царя Давида (лл. 4—124 об. 1-го счета и 1 —115 об. 2-го счета) —открывается большой заставкой и заголовком, исполненным вязью. Текст разделен на 20 кафизм и 150 псалмов. Кроме того, помещен еще один псалм, не входящий в общую нумерацию,— «Сей псалом особь писан Давыда и вне числа...» (л. 115—115 об.). Начало каждой кафизмы подчеркивается гравированным инициалом, иногда — цветком на полях (каф. 1 и 2), а также колонтитулом на верхнем поле. Колонтитул, как правило, печатается киноварью. Однако в двух случаях (лл. 13 и 28 об. 2-го счета) он по ошибке напечатан черным. В другом случае колонтитул ошибочно помещен не на верхнем, а на нижнем поле (каф. 12, л. 16 об. 2-го счета). Начало каждого псалма печатник подчеркивает киноварным ломбардом, а также ставит киноварью на боковом поле порядковый номер псалма. Далее — десять избранных библейских песен, открывающиеся песнью Моисея «во исходе» (лл. 116—138 об.). Начало раздела также подчеркнуто заставкой. Заголовки выделены киноварью, каждая песнь начинается ломбардом. Книгу завершает текст «По свершении же неколиких кафисм или всего псалтыря...» (лл. 138 об. —141). Раздела «Многомилостивое певаемо в праздники...», известного нам по прошлому изданию, здесь нет. Поэтому можно предположить, что издание широкошрифтной Псалтыри не было доведено до конца. Текст широкошрифтной Псалтыри, как установлено Г. И. Колядой, повторяет среднешрифтное издание. Исследователь сличил тексты псалмов 17—50 обоих изданий и обнаружил в них всего лишь одно разночтение. Нет сколько-нибудь существенных разночтений и между безвыходными Псалтырями и Острожской Библией Ивана Федорова.

Бумага. Водяные знаки бумаги широкошрифтной Псалтыри подробно изучены Т. Н. Протасьевой 324. Ею обнаружены следующие филиграни:

1. Перчатка с короной над пальцами и с литерой «Р» на ладони (Лихачев, № 3450; Брике, № 11039). 1542-1564 гг.

2. Перчатка с короной над пальцами (Лихачев, № 3453; Брике, № 10932, 10938). 1555-1564 гг.

3. Кувшин с двумя ручками (Лихачев, № 1779; Тромонин, № 670; Брике, № 12894, 12896, 12900, 12903, 12904). 1553-1564 гг.

4. Сфера с пятиконечной звездой в навершии (Тромонин, № 646, 1318; Брике, № 13996). 1531—1564 гг.

5. Сфера с лилией в навершии (Лихачев, № 3179, 3439, 3440). 1560-1564 гг.

6. Розетка (Лихачев, № 1894, 1908,1909). 1567 г.

Большинство знаков широкошрифтной Псалтыри совпадает со знаками широкошрифтного Четвероевангелия, а следовательно, и Апостола 1564 г. Многие из знаков («перчатка», «кувшин», «сфера») те же, что и в узкошрифтном Четвероевангелии. Можно думать, что отдельные листы книги напечатаны на бумаге, заготовленной еще в первые годы существования типографии. Стройности вывода мешает среднешрифтное Четвероевангелие, напечатанное на совершенно другой — немецкой — бумаге.

Орнаментика. В широкошрифтной Псалтыри всего три заставки, отпечатанные с трех досок, но зато обилие гравированных инициалов. Их 21 — одиннадцати различных рисунков. Познакомимся с орнаментикой заставок. Первая из них, которая открывает книгу (Зерн. 14 — л. 1 1-го счета), решена в том же ключе, что и малые заставки широкошрифтного Четвероевангелия. Основное содержание - арабеска, исполненная черным по белому. Форма — удлиненный приземистый прямоугольник. Пропорции его те же, что в малых заставках широкошрифтного Четвероевангелия. Единственное отличие - небольшое навершие в средней части. Ритм арабески таков же, как в заставке Зерн. 9. Однако он более насыщен и усложнен шестилопастными розетками, которые помещены в центре фигурных щитков, образованных переплетением тонких ремней. Следующая заставка (Зерн. 15 — л. 4 1-го счета) снова вводит нас в богатый мир настроений и образов, порожденных щедрой фантазией мастеров московской школы орнаменталистов. Первооснова орнаментальных мотивов заставки — гравированный на меди алфавит Израэля ван Мекенема. Познакомимся с двумя инициалами ван Мекенема. Первый из них — «I» — представляет собой квадрат, центральную часть которого занимает утолщающийся кверху и книзу штамб буквицы. Переплетение ветвей выходит за пределы инициала и образует четыре круга — по два с каждой стороны штамба. В кругах две стилизованные шишки и два плода — один похож на яблоко, второй — на грушу. Ветви, плоды и шишки обильно декорированы акантовыми листьями. Среднее поле второго инициала — «D» — заполнено сходным рисунком. Здесь в кругах помещены две шишки — нижняя напоминает кедровую, верхняя аналогична плоским треугольным шишкам ранних безвыходных Четвероевангелий. Впервые орнаментальные мотивы инициала «I» использованы на русской почве в 1531 г. в великолепном памятнике древнерусского книжного искусства — Четвероевангелии Исаака Бирева. Русский мастер делает из инициала заставку. Черно-белый квадрат он окружает радующим глаз сочетанием красок. Общая гамма удивительно декоративна. К буквице с обеих сторон примыкают удлиненные по вертикали овалы, в которых по голубому полю исполнен белилами характерный тонкотравный орнамент. Между овалами и рамкой — старопечатный вьюнок; листья его раскрашены. Металлографскую строгость инициала московский мастер оживил золотой разделкой ветвей, шишек и плодов. По сравнению с оригиналом наш художник повернул изображение на 180°. Сверху заставка декорирована несколькими линиями разделки, характерной для школы Феодосия, а также 13 узорными главками.

Аналогичную композицию находим в одной из заставок рукописи «Пандекты и Тактиков» Никона Черногорца, которую Иван Грозный дал вкладом в Троице-Сергиев монастырь. Изготовление книги совпало по времени с первыми опытами книгопечатания в Москве. По сравнению с заставкой из Четвероевангелия Исаака Бирева заставка «Пандектов» несколько расплылась вширь. Овалы превратились в четырехугольники со скругленными краями. Рисунок плодов по обе стороны штамба одинаков. Он повторяет центральную часть инициала «Д» из алфавита ван Мекенема, причем один раз — зеркально. Композиция оставлена прежней — она навеяна мотивами инициала «I». Две приметы сближают эту заставку с орнаментикой безвыходных изданий. Это, во-первых, виноградные листья, заполняющие голубые поля н заменившие тонкотравный орнамент. Это, во-вторых, килевидное навершие, форма которого находит аналогии в навершиях заставок широ-кошрнфтного Четвероевангелия. Вторая заставка «Пандектов и Тактикона» Никона Черногорца (л. 799 — Ух. 252) на первый взгляд повторяет уже знакомую нам композицию инициала «I». На самом деле это не так. Границы овальных полей с плодами и шишками здесь раздвинуты и обрамлены многолопастными остроконечными листьями, идущими из центра к периферии. Это удачная находка.

Она усиливает декоративность, делает заставку нарядной. Голубые поля с узорной тонкотравной пробелкой удачно дополняют ограниченный ломаной линией объем, образуя привычный прямоугольник. Сверху заставка украшена несколькими полосами традиционной разделки. Рамкой служит полоса тройных лепестков. Над заставкой — растительный вьюнок с бутонами и пятиконечными разноцветными розетками. О них нам придется вспомнить в связи с гравированными инициалами широкошрифтной Псалтыри. Композиционный вариант заставки из «Пандектов...» был использован гравером широкошрифтной Псалтыри. В этом легко убедиться. В заставке из Четвероевангелия Исаака Бирева грушевидный плод расположен справа вверху, в инициале «I» ван Мекенема — слева внизу, в первой заставке из «Пандектов...» его вообще нет, как и в буквице «D» ван Мекенема, во второй заставке из той же рукописи он помещен справа внизу. На том же месте мы находим его и в заставке широкошрифтной Псалтыри. Здесь же — многолопастные остроконечные листья, обрамляющие центральные поля с плодами и шишками. Гравер, конечно, не смог передать ксилографией тонкотравного орнамента, обрамляющего среднее поле. Он заменил его растительным мотивом с розетками, взятыми из навершия второй заставки «Пандектов...». Примерно в те же 50—60-е гг. была орнаментирована другая роскошная рукопись — Четвероевангелие, которое неизвестными нам судьбами попало в Закарпатье и ныне под наименованием «московское» хранится в Библиотеке Ужгородского государственного университета. Книга эта (или аналогичная ей), несомненно, была в руках первых московских типографов. О ее инициалах шла речь в связи со среднешрифтным Четвероевангелием. Теперь познакомимся с заставками. Три большие заставки рукописи — перед евангелиями от Марка, Луки и Иоанна — варьируют известные мотивы, восходящие к инициалам «I» и «D» гравированного алфавита ван Мекенема. Заставка перед евангелием от Иоанна полностью повторяет композицию заставки из Четвероевангелия Исаака Бирева. Заставка перед евангелием от Луки идентична по композиции первой заставке из «Пандектов и Тактикона» Никона Черногорца. Заставка перед евангелием от Марка аналогична второй заставке из той же книги, а следовательно, как мы уже знаем, и заставке широкошрифтной Псалтыри. На л. 8 ужгородского Четвероевангелия находим прототип и той заставки широкошрифтной Псалтыри, которая помещена на л. 116 2-го счета (Зерн. 16). Заставка Псалтыри своеобразна. Заполняющий ее растительный орнамент на первый взгляд хаотичен. Ритм перегружен и беспорядочен. Тем не менее заполненный буйной растительностью объем зрительно осязаем. Общее впечатление законченности хорошо подчеркнуто двумя полосами византийского вьюнка, ограничивающего заставку с боков. Такой вьюнок — частое явление в русской рукописной книге конца XV — начала XVI в.

Он обычно сопутствует нововизантийскому стилю книжной орнаментики. Заставка не имеет ни навершия, ни акротериев. Вместо навершия — узорная марка, изображающая ветку с цветком и сидящую на ветке, птицу. Та же марка (Зерн. 36) употреблена на одном из листов (л. 4 1-го счета) в качестве цветка на полях. Мотив ведет нас к «Орнаменту с шестью птицами» мастера ES, о котором шла речь выше. В Псалтыри есть и другой цветок (Зери. 37 — л. 13 1-го счета), который восходит к цветкам Уваровского Четвероевангелия, гравированным на металле Феодосием Изографом. Среди 11 рисунков гравированных буквиц широкошрифтиоп Псалтыри три инициала уже встречались в ранних безвыходных изданиях. Восемь досок вырезаны вновь. Они изображают буквицы «Б» (в двух состояниях — с черным и белым фоном), «Г», «И» (в двух пачертаииях), «Н», «Р», «Т» и «X». Инициалы вытянуты по вертикали. Тонкие штамбы буквиц обрамлены широколопастными листьями и пятилепестковыми розетками. Розетки эти — излюбленный мотив мастеров рукописной орнаментики. Прототип буквиц находим в рукописном Октоихе 1520—1530-х гг.  Любопытно отметить, что в этой же книге есть две заставки, впоследствии скопированные Андроником Тимофеевым Невежей. Инициалы широкошрифтиой Псалтыри более в первопечатных книгах не встречаются. Единственное исключение — буквица «Т», использованная в качестве концовки на л. 41 об. Октоиха, вышедшего в 1604 г. из Дерманской типографии на Волыни. Факт этот впервые установлен Г. И. Колядой. Оттиски в Псалтыри и Октоихе далеко не идентичны. Это заставило некоторых специалистов (А. С. Зернова, Т. Н. Каменева) утверждать, что отпечатки сделаны с двух различных досок. Мы склоняемся к тому, что доска в обоих случаях одна и та же. Отпечаток в Октоихе сделан явно с очень изношенной доски. Между тем мы не знаем ни одного случая более раннего использования той же концовки. Если принять, что гравюра была вырезана специально для Октоиха по образцу инициала из широкошрифтной Псалтыри, непонятно, чем объясняется изношенность доски. Некоторые из гравюр Октоиха — в превосходном состоянии. Предположим, что концовка отпечатана с той же самой доски, которая в Псалтыри фигурировала в качестве буквицы «твердо». Тогда небольшие отличия в рисунке, которые сводятся к исчезновению мелких деталей и огрублению линий, легко объясняются изношенностью доски. Вспомним, что все доски безвыходных изданий обладали низкой тиражеустойчивостью. Факт этот очень важен. Иван Федоров был в свое время «справцей» (управителем) Дерманского монастыря. В Дерманской типографии имелись и типографские материалы первопечатника. Гравированная доска, вырезанная для широкошрифтной Псалтыри, могла попасть на Волынь с Иваном Федоровым. А значит, первопечатник имел непосредственное отношение к безвыходным изданиям, работал в типографии, из которой они вышли. Это утверждение, как мы увидим ниже, можно подкрепить и другими фактами. Автор статьи: Е.Л. Немировский.