RARUS'S GALLERY

4°. [1 пустой л.], [1]—[3], [1л. с гравюрой], [1]—[292], [1 пустой л.] = 298 лл. Строк 16. Шрифт: 10 строк = 85 мм. Фолиации нет. Сигнатура кирилловскими цифрами на лицевой стороне первого и третьего (седьмого?) листа каждой тетради на нижнем поле справа. Каждая тетрадь пронумерована двумя последовательными числами (например, на 1-м листе — «3», на третьем — «4»). Иллюстрация: на оборотной стороне листа между л. [3] и л. 1 2-го счета (Царь Давид). Заставки: 5 оттисков с 4 досок. Инициалы: 20 оттисков с 11 досок. Двухкрасочная печать. В «Послесловии» рассказывается об устройстве типографии в Москве по повелению царя Ивана IV Васильевича и благословению митрополита Афанасия, об открытии типографии 8 марта 1868 года и печатании здесь первой книги Псалтыри. В конце «Послесловия» названы члены царской семьи: царь Иван IV Васильевич, его благородные чада – царевичи Иван и Федор; митрополит Кирилл. Заканчивается «Послесловие» сообщением о печатниках: тщанием и труды, Никифора Тарасиева, да Невежи Тимофеева. На сегодня известно всего 8 экземпляров! В РГБ – 3 экземпляра. Чрезвычайная редкость! Первое московское издание, выпущенное в Москве после отъезда за рубеж Ивана Федорова и Петра Мстиславца!

Библиографические источники:

1. Немировский Е.Л. Книги кирилловской печати 1551-1600. Москва, 2009, № 75

2. Зернова А.С. «Книги кирилловской печати, изданные в Москве в XVI-XVII веках. Сводный каталог. Москва, 1958. № 9

3. Каратаев И. «Хронологическая роспись славянских книг, напечатанных кирилловскими буквами. 1491-1730». Спб., 1861, № 58

4. Ундольский В.М. «Хронологический указатель славяно-русских книг церковной печати с 1491 по 1864-й год». Выпуск I-й. Москва, 1871, № 65

5. Каратаев И. «Описание славяно-русских книг, напечатанных кирилловскими буквами». Том первый. С 1491 по 1652 г.г., Спб., 1883, № 74

6. Сахаров И.П. Обозрение славяно-русской библиографии. Выпуск четвёртый. Хронологическая роспись славяно-русской библиографии. Издания, напечатанные кирилловскими и русскими буквами, с 1491до 1731 года. СПб, 1849, № 49

7. Строев П. «Описание старопечатных книг славянских, находящихся в библиотеке Царского», М., 1836, № 16

8. 400 лет русского книгопечатания. М., 1964, c.c. 45

9. Издания кириллической печати XV-XVI вв. (1491-1600). Каталог книг из собрания ГПБ. СПБ, 1993, № 57

10. Несомненный коммерческий интерес интерес у Титова А.А. Старопечатные книги по Каталогу А.И. Кастерина, с обозначением их цен. Ростов, 1905, № 16 ... 115 р.!

11. Гусева А.А. Издания кирилловского шрифта второй половины XVI века. Сводный каталог. Книга первая-вторая. Москва, 2003, № 42

«Псалтырь» 1568 года ничем по составу не отличается от первопечатной московской «Псалтыри» среднего шрифта. В лице Андроника Тимофеевича Невежи мы имеем чрезвычайно любопытного мастера, которому выпало на долю быть в течение более 30 лет носителем печатного искусства в России. Не такой крупный художник, как Иван Федоров, Андроник Невежа был первым русским гравером, подписывавшим свои работы. Он снабдил гравюрами ряд книг, выпущенных им в период с 1568 г. до первых лет XVII века. Его заставки и инициалы отличаются большим своеобразием. Ему принадлежат три крупные фигурные гравюры, которые должны быть нами разобраны. Первая — хорошо известна.

В 1568 г., за год до издания Федоровым и Мстиславцем Псалтыри в Заблудове, Андроник Невежа, вместе с Никифором Тарасиевым, имя которого поставлено на первом месте, но в русской книжной истории встречается только один этот раз, выпускает в Москве Псалтырь. Шрифт для этой книги, как установила А. С. Зернова, был использован тот же, которым за 4 года до того был напечатан Апостол, из чего следует, что типография Ивана Федорова сожжена не была. К этой Псалтыри, по формату небольшой, приложен фронтиспис, изображающий Давида за писанием в несколько необычном портике, со столбами прямоугольного сечения. В. В. Стасов по поводу этой архитектуры в своей рецензии на труд Ровинского в 1864 г. сделал беглое замечание, что она «имеет немало сходства с такой же архитектурой вокруг царя Давида на заглавном листе польского Псалтыря, напечатанного в Кракове в 1540 году».

Писавший в 1937 г , через 73 года после Стасова, А. И. Некрасов превращает это наблюдение, в нечто иное. «На фоне массивной ренессансной архитектуры, заимствованной, как утверждает Стасов, из краковской Псалтыри... представлен Давид». Такой «краковской Псалтыри 1540 г.», однако, вовсе нет! В авторитетнейшем труде по польской библиографии - в работе Эстрейхера — значатся две Псалтыри, изданные в Кракове в 1540 г.  Едем в Ягеллонскую библиотеку в Кракове. Одна из краковских Псалтырей 1540 г., изданная Виетором, на заглавном листе никакого Давида в окружении архитектуры не имеет; есть изображение Давида и Вирсавии на последней странице книги. Второе издание Псалтыри, выпущенное в Кракове в 1540 г. Н. Шарфенбергером, имеет на титуле архитектурную рамку, но в ней нет Давида! Это издание хранится и в РНБ. Сходство пилястров данной рамки, как и архитектуры, окружающей Давида и Вирсавию на виеторовской Псалтыри, с той, которая помещена на московской гравюре, весьма отдаленное. Ничуть не меньше сходства можно отметить с архитектурой вокруг Давида на гравюре титульного листа Псалтыри 1573 г., изданной в Кракове Яном Кохановским.

В Москве XVI века, конечно, могли быть известны польские книги; но нам важно установить не те или иные формальные совпадения. Нас должно интересовать принципиальное отношение русского мастера к проблемам польского искусства и национального наследия. У Андроника Невежи оно представляется совершенно не тем, каким было у Ивана Федорова. Гравюра с Лукой московского Апостола — смелое и своеобразное достижение. «Давид» Псалтыри 1568 г. совсем иной. Из просмотренных нами образов псалмопевца — заблудовского, виленского, московского — самым ранним является как раз московский. Автор московской гравюры мог знать только «Луку» из Апостола 1564 г., и «Давид» 1568 г. в какой-то мере конкурирует с ним. Образ Давида производит такое впечатление, будто он сознательно разработан по контрасту с образом Луки. Архитектура вокруг Давида — не триумфальная арка и не обрамление, но и не фон. Давид находится в окружении архитектуры, его из архитектуры извлечь нельзя, из чего, однако, отнюдь не следует, что художнику удалось здесь дать органический синтез фигуры и обступившей ее «сени». Могучие столбы портика подавляют фигуру, которая кажется как бы зажатой между ними. Фигура занимает одну пятую листа по ширине и примерно одну третью часть по высоте. Даже нимб вокруг головы Давида приходится .не в центре гравюры и ее архитектуры. Ни о какой идее прославления и увенчания героя аркой или даже конхой в связи с «Давидом» 1568 г. говорить нельзя. Образ измельчен. В этом, возможно, главное (и печальное) новшество Псалтыри. На краковской гравюре 1573 г. псалмопевец сидит в кресле (весьма схожем с тем, какое было использовано Иваном Федоровым в заблудовской Псалтыри), между столбами и колоннами, расчерченными под мрамор, как это сделано на гравюре с Давидом 1568 г.

Так же перспективно расчерчен пол. Есть возможность предположить, что мастер этой польской гравюры знал русскую. Образ писателя в «сени», между пилястрами, под плоским навесом, встречается и в итальянской поздней графике, но с решающим уже идейным различием. В отличие от триумфальной арки архитектура теперь не столько прославляет человека, сколько его сопровождает. Искусство утрачивает свое гуманистическое передовое мировоззрение, начинает выражать приближающуюся феодально-католическую реакцию. В гравюре Давида 1568 г. все же много интересного. «Сень» представлена более или менее перспективно (ошибок против точки схода — сколько угодно). Пол прочерчен ромбическим узором, в чем тоже можно видеть один из элементов перспективного компромисса. Мастера XVI века принимали перспективу как фиксацию различных точек зрения, не считались с уменьшением пропорций в отдалении, отвергали все, что имело бы отношение к иллюзорности. И у «Луки» 1564 г. и у «Давида» 1568 г. непропорционально большие головы. У «Луки» это мотивируется тем, что фигура взята сверху, у «Давида» — тем, что окруженная нимбом голова — важнейшая часть образа. У Давида крохотные ноги и уродливо нарисованные руки. Лучше удалось художнику лицо. Как изображение писателя «Давид» 1568 г. убедительнее заблудовского и, во всяком случае, проще виленского 1576 г. Одет он в царское одеяние, на голове его красуется плоская корона, сидит он на высоком табурете, подножие которого висит в воздухе, никак не согласованное ни с базами столбов, ни с рисунком пола. Образ — вполне русский, традиционный. Столбы украшены декоративными панелями, разделанными довольно бесформенными узорами, как бы воспроизводящими разводы мрамора. Такие орнаментированные столбы, пилястры, граненые колонны часто встречаются в русской архитектуре XV и XVI веков.

Среди орнаментальных мотивов более отчетливы только ветви колючего акантового растения по стенам справа и слева. Очень своеобразной особенностью, никогда больше не повторявшейся в нашем искусстве, является заполнение пустого верхнего левого угла дужками, напоминающими падающие листья. Внизу, около цоколей, пустоты также заполнены волнистыми штрихами, обозначающими почву. Гравюрная техника не очень искусна. Пересекающихся линий нет. Объемную форму линии не описывают. В композиции бросается в глаза, как все строится на плоскостях, пересекающихся под прямым углом. В гравюре нет никаких округленных объемов, кроме весьма условной фигуры самого Давида и суммарно трактованных баз столбов. Техническим новшеством является штриховка столбов с помощью линий, поочередно начинающихся то справа, то слева. Работа ножа и долотца не очень совершенна. Имеются и следы «гвоздя» — малые выемки белых точек из черного фона (в нижних цоколях). Орнамент внизу нарочито крупен и прост. Вся гравюра - произведение нового для нас мастера, в отношении техники начинающего с менее высокой ступени, нежели Иван Федоров и Петр Мстиславец. Для его стиля характерна подчеркнутая пространственность трактовки. Самая «сень» его гравюры занимает несравненно более значительное место, чем главная фигура, причем выполнена она с большим старанием. Массивные столбы портика, в глубине которого сидит Давид, подчеркивают не столько человечность образа, сколько его царственную пышность. Идея, лежащая в основе образа Давида, совсем иная, нежели та, которая руководила создателем Апостола 1564 г. Сравнительно некрупной, четко вырезанной гравюре нельзя отказать в декоративности. В кругу русских графических памятников XVI века она весьма своеобразна. В ней еще нет той стандартности приемов, которая типична для работ XVII века. «Давид» 1568 г. интересен, прежде всего, как некий опыт. Фигура традиционного автора Псалтыри легко сближается с фигурами царей нашей миниатюры. Последняя выработала тип сидящего под «сенью» мужчины, ноги которого стоят на скамейке; на голове его красуется трехлистная корона; цари на миниатюрах XVI века чаще всего изображаются спереди; но нередко миниатюристы прибегают и к трехчетвертному положению фигуры, к которому привыкли зрители нашей иконы. Существенно подчеркнуть, что образ гравюры Давида 1568 г. связан именно с иллюстрационной миниатюрой, а не с «выходными» листами, более импозантными и иконными. На «Давида» Псалтыри 1568 г. настолько похож, например, «Мамай» известной нашей Никоновской летописи (второго из томов библиотеки Академии Наук в Ленинграде), что хотелось бы рисунок «Давида» 1568 г. приписать той же школе, из которой вышла и миниатюра летописи. Время (третья четверть XVI века), и место возникновения (Москва, Кремль) совпадают и для рукописной и для печатной книги. Орнаментация «Давида» 1568 г. (в нижней части гравюры) напоминает упрощенную федоровскую (нижнюю часть рамки «Луки» 1564 г.), орнаментация боковых частей нова. Характер довольно широкого белого узора на заштрихованном фоне заставляет вспомнить о тканях: аксамитах, камке. Сочетание всего этого с перспективно трактованной архитектурой производит впечатление мало приятное. Псалтырь 1568 г. остается опытом; последующие издания найдут новые приемы для синтеза ксилографии с миниатюрой и, возможно, иконой. «Давид» 1568 г. такого синтеза не дает. Его печатники, Тарасиев и Невежа, в своем послесловии совсем не упоминают про Ивана Федорова и Петра Мстиславца. В описанной гравюре самая фигура Давида не имеет ничего общего с фигурой Луки Ивана Федорова, кроме поворота в три четверти. Архитектура, «сень» или портик, конечно, являет собой аналогию к арке на гравюре с Лукой. Мы представляем себе процесс создания «Давида» 1568 г. в следующем виде. Повиди-мому, Тарасиев и Невежа получили задание создать книгу, которая ничем не уступала бы работам покинувших Москву первоиздателей. Говорить о последних было неудобно. Мастера Псалтыри 1568 г. признавали, однако, метод Федорова —- Мстиславца правильным. Этот метод заключался в соединении русского образа канонизованного автора с классическим архитектурным обрамлением, переделанным на русский лад. Тот же метод налицо и в «Давиде». Но мастера Псалтыри 1568 г. прибегают к другому материалу, нежели создатели Апостола 1564 г. «Лука» в Апостоле был монументален и реалистичен, «Давид» 1568 г. взят из летописной миниатюры. Рамка «Луки» была триумфальной, просторной, сень «Давида» тесна. Арка «Луки» восходила к вполне конкретным ренессансным идеям и образам, сень «Давида», восходящая к аналогичным источникам, не может быть, однако, так точно связана с определенным памятником — гравюрой конкретной книги. В лице создателей Псалтыри 1568 г. мы имеем мастеров иного типа и склада, чем Иван Федоров и Петр Мстиславец. Их хочется характеризовать не столь как новаторов или только экспериментаторов, а как осторожных искателей компромиссов. Мы знаем их имена. На первом месте стоит Никифор Тарасиев, на втором — Андроник Тимофеевич Невежа. По аналогии с Апостолом можно было бы думать, что Тарасиев был скорее печатником, издателем-типографом, Невежа — гравером. Фигура Давида была выполнена, вероятно, по рисунку одного из миниатюристов царской мастерской, принимавшего участие в иллюстрировании Никоновской летописи, причем не исключена возможность, что сам Невежа был как раз работником этой мастерской. «Сказание» XVII века называет его учеником Федорова и Мстиславца. Анализ памятников подтверждает это положение. Если «Давид» нарочито не похож на «Луку» и если инициалы Псалтыри 1568 г. также оказываются совсем новыми, то заставки этой книги, несомненно, отправляются от чудесных заставок Апостола. Вместе с тем как раз здесь особенно наглядно вскрывается новый метод Псалтыри. Инициалы ее производят странно «натуралистическое» впечатление. Они состоят как бы из поленьев или сучков березы, выполнены белым и черным, без какой-либо штриховки. Они кажутся принадлежащими второй половине XIX века, когда были в ходу такие декоративно-изобразительные буквы. Заставки же характерны только для XVI столетия и для ближайшего окружения Федорова. Правда, первая заставка Псалтыри 1568 г. как бы стремится отстоять свою самостоятельность. Создавший ее мастер предпочитает движение листьев из углов к центру, а не из центра к углам, как Иван Федоров. В заставках дает о себе знать определенная индивидуальность мастера, которым был, конечно, Андроник Невежа. С его работами, в том числе подписными, мы вскоре встретимся в других изданиях. Весьма своеобразно его отношение к черному фону. В первых заставках Псалтыри 1568 г. фона много, но он не осмыслен как элемент целостного узора; он именно фон, и его можно будет потом срезать. Иван Федоров никогда не снимал фонов своих заставок. Невежа это делает чаще всех других мастеров нашей книги. В этом он напоминает деятелей первой, анонимной, типографии. С ней он, безусловно, как-то связан: к ней стоят весьма близко инициалы второго его издания.

Невежа, Андроник Тимофеевич — печатный мастер Московской типографии во второй половине ХVІ в. (1568—1602 гг.). Биографических сведений о нем не сохранилось; только из послесловий к напечатанным им книгам и можно извлечь кое-какие факты; официальные же документы о нем сгорели во время литовского разорения. Первой книгой, напечатанной Андроник Невежа вместе с Никифором Тарасиевым во вновь отстроенной по повелению царя Иоанна после пожара 1565—1566 гг., "штамбе", был Псалтырь (первопечатный), начатый 8-го марта и оконченный 20 декабря 1868 г. (4°, 292 л.). После этой Псалтыри, в течение 20 лет, неизвестно ни одной книги, изданной в Москве. Сам Невежа в это время по распоряжению Иоанна переселился в Александровскую Слободу и устроил там маленькую типографию, из которой вышла тоже только одна книга; Псалтырь 1577 г. (4°, 280 лл.). Такая малопроизводительность объясняется тем, что книгопечатание в то время еще не находило достаточной поддержки в обществе и типография была только царской книгопечатней. Только с 1589 г. деятельность Московского печатного двора возрастает вследствие усилившейся нужды в книгах в новопросвещенных землях и крайнего разногласия богослужебных рукописей. В течение 14-ти лет (1589—1602) Невежа продолжал заведовать типографским делом. За это время им были напечатаны следующие церковно-служебные книги: "Триодь постная с синаксари и Марковыми главами" 1589 г.; "Триодь цветоносная" 1591 г.; в 1594 г. — "Охтай" (осмигласник) в двух томах; в 1597 г. — Апостол в количестве 1500 экземпляров, с гравированным на дереве иконописным изображением ап. Луки; в 1598 г. вместе сыном Иванцем Невежею — Часовник; это же издание было повторено в 1601 г.; в 1600 г. — "Минея Общая"; в том же году — "Минея Общая" (2-е изд.); в 1602 г. — "Служебник"; в том же г. — "Псалтирь учебная" с гравированным изображением царя Давида. Из перечисленных книг первопечатными являются: Триоди цветная и постная, Октоих, Минея Общая 1600 г. и Служебник. Кроме этих книг, несомненно, напечатанных Андр. Невежей, следует отнести к его работе еще следующие: Псалтирь 1591 г., Триодь постная 1592 г., Триодь цветная 1594 г. Чиновник архиерейский священного служения 1600 г. и Евангелие, напечатанное после 1596 г. и относимое к числу работ Невежи "Сказание о воображении книг печатного дела", составл. в полов. XVII в. Это же Сказание называет Андроника Невежу учеником первопечатников Ивана Федорова и Петра Тимофеева. Действительно, внешняя сторона изданий может служить только подтверждением этого мнения: приемы работы, полууставная азбука, заставки, вязь, орнаментовка те же, что и в первопечатном Апостоле 1564 г. Все издания Н. очень удовлетворительные с внешней стороны, имеют однако много недостатков со стороны правильности текста, хотя правительство и заботилось ревностно, как видно из послесловий, "о исправлении книжном и в них о словеси истинном"; главной причиной неисправности текста было правление его по догадкам без сверки с греческим текстом. Кроме печатания, Невежа занимался еще и гравированием, как это видно из его подписи под изображением св. Луки в Апостоле 1597 г.; вероятно, ему же принадлежат и гравированные изображения царя Давида в псалтырях его печати.

Андроник Тимофеев, по прозвищу Невежа (2-я пол. XVI – нач. XVII в.) – московский типограф, автор послесловий к старопечатным книгам, гравер. «Сказание известно о воображении книг печатного дела» называет его «учеником» первопечатников Ивана Федорова и Петра Мстиславца: «...последи тех мастеров Иоанна и Петра ученик их Андроник Тимофеев сын, прозвище Невежа, с товарыщи начася мастер быти и царьским тем же повелением поведено ему книги печатати печатным воображением в царствующем граде Москве и раздавати по всем градовом во всей Росии Часовники и Псалтири, Апостолы и Евангелия, Триоди и Октаи и прочия божественныя книги» (Протасьева Т. Н., Щепкина М. В. Сказания о начале московского книгопечатания. Тексты и переводы // У истоков русского книгопечатания. М., 1959, с. 201). Биографических сведений об А. Т. не сохранилось. В течение своей жизни А. Т. последовательно работал в трех типографиях, причем две из них основал самостоятельно. Первую же создавал в Москве совместно с Никифором Тарасиевым в 1567–1568 гг., т. е. через два года после отъезда Ивана Федорова и Петра Мстиславца в Великое княжество Литовское. В послесловии к напечатанной здесь в 1568 г. Псалтири указаны имена печатников, причем имя А. Т. названо на втором месте (описание издания и фототипическое воспроизведение текста послесловия см.: Сводный каталог и описание старопечатных изданий кирилловского и глаголического шрифта. Вып. 19. Типография Никифора Тарасиева и Невежи Тимофеева / Сост. Ю. А. Лабынцев. М., 1984). Предположение о том, что упомянутый здесь «Невежа Тимофеев» и печатник А. Т. – разные лица (там же, с. 11), представляется недостаточно аргументированным. По наблюдениям А. С. Зерновой, в оформлении Псалтири 1568 г. прослеживаются черты преемственности с изданиями Ивана Федорова и анонимной типографии; оригинальные же алфавитные инициалы были вторично использованы А. Т. в Псалтири 1602 г. (Зернова. Орнаментика..., с. 14–15). Типография Никифора Тарасиева и А. Т. погибла в московском пожаре 1571 г. (Соловьев А. Государев Печатный двор и Синодальная типография в Москве. М., 1903, с. 13). Новая книгопечатня была создана по распоряжению царя Ивана Грозного в его резиденции – Александровой слободе (нынешний город Александров). А. Т. стоял во главе этой типографии. Известны два издания, напечатанные в «новом граде Слободе»: Псалтирь (1577) и Часовник (1577–1580). Орнамент Псалтири тесно связан с московским – и по стилю, и по общности досок. В инициалах – растительные гирлянды, как у Ивана Федорова. С именем А. Т. связано также возобновление книгопечатания в Москве после двадцатилетнего перерыва. В 1587 г. он приступил к устройству государственной типографии, в которой напечатал следующие книги: Триодь постная (1589), Триодь цветная (1591), Октоих (ч. 1 и 2 – 1594), Апостол (1597), Часовник (1598, 1601), Минея общая (1600 – два издания), Служебник (1602), Псалтирь (1602). Книговедческое описание изданий см.: Зернова А. С. Книги кирилловской печати, изданные в Москве в XVI–XVII вв.: Сводный каталог. М., 1958, с. 15–21. В послесловии к каждой из книг помещены выходные сведения, содержится традиционная просьба к читателям о снисхождении к труду печатников, а также указано имя главного типографа: «труди и тщанием мастера Андроника Тимофеева сына Невежи и прочих сработников». Свое имя и звание «мастер печатный» А. Т. вырезал на гравюре с изображением апостола Луки в издании Апостола 1597 г. На заставке из Триоди цветной 1591 г. встречаются инициалы «АН» в сочетании с буквами «ПМ» (ПАНМ), которые расшифровываются: «печатный мастер Андроник Невежа». А. Т. – первый русский гравер, подписывавший свои работы. Одним из сотрудников типографии был его сын Иван Андроников Невежин, впервые названный в послесловии к Часовнику 1598 г. Последний раз имя А. Т. встречается в Псалтири, вышедшей в ноябре 1602 г. В следующем московском издании – Триоди цветной, датированной апрелем 1603 г., – значится только имя его сына, под руководством которого типография работала до 1611 г. А. Т. продолжил после Ивана Федорова работу над созданием русской художественно оформленной печатной книги. Его издания украшены нарядными и сложными заставками, декорированной вязью, инициалами. Шрифт в книгах А. Т. четкий, крупный, выполненный по образцу федоровского. Печать в две краски – черная и красная. Восприняв многие художественно-технические особенности книгопечатания от Франциска Скорины и Ивана Федорова, отец и сын Невежи внесли некоторые новые черты в орнаментику своих изданий. Они применяли, например, в заставках штриховку в клетку, которая не встречается у Ивана Федорова. Орнамент большинства книг А. Т., как полагает А. С. Зернова, «с достаточной степенью вероятности можно считать вырезанным самим Андроником Невежей» (Зернова. Орнаментика..., с. 15). В своих изданиях А. Т. продолжал применять некоторые технические приемы, впервые появившиеся в последних изданиях анонимной московской типографии, как например двойную нумерацию (по тетрадям и по листам) и исправление опечаток. Одно из лучших изданий А. Т. – Апостол 1597 г., где на фронтисписе помещена декоративная гравюра. Это первая московская книга, в которой указан тираж: «А напечатано книг сих вкупе тысяча пятьдесят». В настоящее время библиографической редкостью являются невежинские издания Часовника: в единственном экземпляре известен «слободской» Часовник 1577 г. (ГБЛ), в двух – Часовник 1598 г. (ГБЛ, Одесская ГНБ), в трех – Часовник 1601 г. (БАН, ГПБ, ГБЛ). От остального тиража изданий А. Т. сохранились: Псалтирь 1568 г. – 8 экз., Псалтирь 1577 г. – 21 экз., Триодь постная – 39 экз., Триодь цветная – 31 экз., Октоих – 51 экз., Апостол – 26 экз., Минея общая (два издания) – 47 экз., Служебник – 83 экз., Псалтирь 1602 г. – 18 экз.

Никифор Тарасиев (2-я пол. XVI в.) – мастер книгопечатного дела, вероятно, один из авторов послесловия к Псалтири, выпущенной в Москве в 1568 г. В отличие от второго «друкаря» Псалтири – Невежи Тимофеева, чья издательская деятельность прослеживается вплоть до нач. XVII в. (если только согласиться с общепринятым отождествлением Невежи Тимофеева и Андроника Тимофеева Невежи; впрочем, в этом отождествлении усомнился последний исследователь Псалтири 1568 г. Ю. А. Лабынцев, а М. Н. Тихомиров считал Андроника сыном Невежи Тимофеева) и продукция которого представлена одиннадцатью книгами московской печати и двумя, выпущенными в Александровой слободе, единственная известная нам работа Н. Т. – это Псалтирь 1568 г. Никаких сведений о личности издателя не сохранилось. Поскольку в послесловии Н. Т. назван первым, думают, что он и возглавлял в 1568 г. типографию. Написанное в XVII в. «Сказание известно о воображении книг печатного дела» сообщает, что после Ивана Федорова и Петра Мстиславца «ученик их Андроник Тимофеев сын, прозвище Невежа, с товарыщи начася мастер быти» (Протасьева Т. Н., Щепкина М. В. Сказание о начале московского книгопечатания // У истоков русского книгопечатания. М., 1959. С. 201). По-видимому, в числе этих «товарищей» и был Н. Т. Преемственность Псалтири 1568 г. по отношению к изданиям Ивана Федорова подтверждается тем, что шрифт ее тождествен шрифту федоровских изданий, а заставки подражают работам первопечатника, хотя и оттиснуты с новых досок. Правда, имя Ивана Федорова, жившего к тому времени в Заблудове, в послесловии книги 1568 г. не упомянуто. Можно предположить, что Н. Т. и Невежа Тимофеев являются авторами послесловия к своему изданию – нового в древнерусской литературе жанра, канонизированного послесловиями Ивана Федорова. Некоторые устойчивые мотивы послесловия 1568 г., получившие развитие в последующей традиции, и прежде всего – создающие идеальный образ самодержца, отмечены в работе: Елеонская А. С. Русские старопечатные предисловия и послесловия второй половины XVI – первой половины XVII в.: (патриотические и панегирические темы) // Русская старопечатная литература (XVI – первая четверть XVIII в.): Тематика и стилистика предисловий и послесловий. М., 1981. С. 73, 85, 92. Послесловия к старопечатным книгам были важными государственными документами. В завершающем Псалтирь 1568 г. тексте это выразилось в том, что издатели вынуждены были совершить прямой подлог, заменив имя одного, митрополита именем другого. Суть дела в следующем. Именно в 1568 г. произошел окончательный разрыв между Иваном Грозным и митрополитом Филиппом. Поэтому на какой-то стадии подготовки книги (она начала печататься 8 марта) Н. Т. и Невежа Тимофеев, по-видимому, получили указание убрать из послесловия имя опального митрополита, и они, вопреки действительности, написали, что издание было предпринято «повелением благочестиваго царя и благословением святейшаго митрополита Афанасия всея Русии». В действительности же Афанасий покинул митрополию «за немощь велию» за два с лишним года до выхода книги (19 мая 1566 г.). После выхода этого издания печатание книг в Москве приостановилось и возобновилось только в 1589 году. Причины перерыва в книгопечатании раскрывают события того времени. С одной стороны, в это время заботы государственной власти были направлены на ведение войн с соседними государствами. С другой стороны, именно в эти годы происходила наиболее напряженная борьба центральной власти с боярством; борьба эта привела к организации опричнины (1565). В декабре 1564 года царь внезапно уехал из Москвы и обосновался в Александровой слободе; понятно, что вопросы типографского дела в тот период отошли на последнее место. Не стало также главного вдохновителя и покровителя книгопечатания митрополита Макария, умершего во время печатания «Апостола»; интересы его преемников были совсем другие. К тому же в 1571 г. Москва пострадала от пожара во время опустошительного набега крымского хана Девлет-Гирея. Печатный двор был уничтожен. Небольшая типография была устроена Иваном Грозным в Александровской слободе, его загородной резиденции – расположенной в 113 км от Москвы, где 31 января 1577 года мастер Андроник Тимофеев Невежа напечатал «Псалтирь». Неясно, является ли он тем же лицом, что и Невежа Тимофеев. А.С. Зернова идентифицирует его с Невежей Тимофеевым. М.Н. Тихомиров считает Невежу Тимофеева отцом Андроника.