RARUS'S GALLERY

... во славу всетворца Господа Бога и в честь пресвятой Девы Богородицы Марии и всех святых изобразил на дщицах ваянием имущим учитися отроком и отроковицам мужам и женам писати; под всяким же писменем ради любезного отрочатом учащимся предложены виды во удобное звание в складе: да что видит, сие и назовёт слогом писмене. Цельногравированное издание под неформальным названием «Лицевой букварь» Кариона Истомина, выгравированный на меди Леонтием Буниным. В начале «Букваря» помещен фронтиспис; на втором листе помещено заглавие, и дальше идёт обращение к «отрочатом учащымся», заканчивающееся на следующем листе. Далее следуют 38 таблиц самой азбуки (буква Ѳ и Ѡ, а также Y и S помещены на одном листе). После азбуки идет лист с молитвами «Благодарение Богу». В некоторых экземплярах «Букваря» вплетены в конце два листа, первый , начинающийся словами «Смиреннейщий отче и господин мой пречестнейший», и второй «Благодетель мой приятнейший и милостивый господин». Фронтиспис начинается стихами «Всетворцу Богу буди честь и славе». В нижней части листа под чертой приведено имя автора «Букваря» и дата: «Мироздания 7207 года (1699), лета Ѡ воплощения же Бога Слова 1692 месяца марта. Дата указывает год составления рукописного «Букваря». На верху листа заставка, на которой посередине изображён сидящий Христос, держащий книгу с надписью: «Аз премудрость вселих совет». Кругом стоят ученики, в руках у них свитки с надписями: «астрономия», «феология», «риторика», «философия», «грамматика»», «геометрия». По бокам листа гравированы цветы. На л.1 с заглавием «Букварь» наверху  выгравирована заставка – оба листа текста заглавия в гравированной рамке. Москва, Печатный двор, 1694. 44 лл. 2°. 235x365 мм. Первое издание. Величайшая редкость!

Библиографические источники:

1. Книжные сокровища ГБЛ. Выпуск 1. Книги кирилловской печати XV-XVIII веков. Каталог, Москва. 1979, № 45

2. Титов А.А. Старопечатные книги по Каталогу А.И. Кастерина, с обозначением их цен. Ростов, 1905, № 539 … 25 р.!!!

3. Пекарский П. Наука и литература при Петре Великом. Т. I-II. СПб, 1862, с.с. 172-173

4. От Азбуки Ивана Федорова до современного Букваря. Москва, 1974, с.с. 34-37

5. Каратаев И. «Хронологическая роспись славянских книг, напечатанных кирилловскими буквами. 1491-1730». Спб., 1861, № 1042

6.  Ундольский В.М. «Хронологический указатель славяно-русских книг церковной печати с 1491 по 1864-й год». Выпуск I-й. Москва, 1871, № 1164

7. 400 лет русского книгопечатания. Москва, 1964. с.с.63-65

8. Строев П. «Описание старопечатных книг славянских и российских, находящихся в библиотеке графа Ф. А. Толстова», М., 1829, № 181

9. Сопиков В.С. «Опыт российской библиографии», Часть I, Спб., 1904, № 168

Среди учебных книг XVI—XVIII вв. резко выделяется букварь, созданный одним из просвещеннейших людей XVII в., педагогом, поэтом и переводчиком Карионом Истоминым и гравером Оружейной палаты Леонтием Буниным. В нем нет ни молитв, ни назидательных наставлений. Нарушая традицию, воплощая принципы наглядного обучения, разработанные выдающимся чешским педагогом Яном Амосом Коменским, Карион Истомин попытался создать букварь, в котором бы занимательные и ясные для понимания рисунки, сопровождаемые стихами, помогали лучше усвоить азбуку. Первоначально, в 1692 и 1693 гг., Истомин создал два рукописных, исполненных красками и золотом «Лицевых букваря» для обучения детей Петра I. В марте 1692 г. Карион поднес «Лицевой букварь», рукописный, писанный красками и золотом, царице Наталье Кирилловне для обучения царевича Алексея Петровича.

В 1693 г. другой список был поднесен другой царице, Прасковье Федоровне. В 1694 г. Л. Бунин вырезал «Букварь» на меди, и издание было выпущено в свет в небольшом числе экземпляров. Это замечательная цельногравированная книга глубокой печати, не имевшая аналогий в прошлом. В статье «Букварь» Карион Истомин объясняет, что «под всяким же писменем ради любезнаго созерцания отрочатам учащымся предложены виды во удобнее звание в складе»; для букв «яко ъ и ь инии не начинают вещи названия, но припрягаются к другим писменем и тех слов всяк смотри в середине, или в конце речений». В конце Карион Истомин просит «А идеже в вещех и словах Букваря сего недосталость узрится, яко в перводелании, благоразомне, неосудне же изволь кождый в приличество исправити. Ибо в новости с трудом и иждивением собирася и издася». Все листы азбуки оформлены по одному типу: первое начертание буквы дано в виде изображения человеческих фигур, позы которых напоминают начертание буквы, затем дан ряд воспроизведений этой буквы — гравированных инициалов, печатных прописных и строчных, а также рукописных. Как сказано в заглавии, воспроизводятся не только русские буквы, но и латинские, греческие и польские. Произношение латинских букв разъясняется польским правописанием.

Ниже букв награвированы изображения одушевленных и неодушевленных предметов, названия которых начинаются с данной буквы. На букву А даны следующие рисунки: нагой человек «Адам», «Аналой», «Априлий месяц» (ветер, дующий из облаков, за которыми солнце), «агкира» — якорь, «аспид» — полузверь, получеловек; «алектор» — петух; «араната коза» — изображение, напоминающее обезьяну; «Афродита» и «Ареа планета» — звезды; «анфраз-камень»; раскрытая книга «Арифметика» интересна тем, что на ней изображены арабские цифры; даны надписи «Часть а (1) земли Асиа», «часть в (2) Африка», «г (3) Америка». В низу листа напечатаны стихи, где большое количество слов начинается на букву «а». Так же оформлены все последующие листы азбуки, каждая страница в гравированной рамке, рисунок которой варьируется. После листов азбуки идет лист в гравированной рамке, с заставкой наверху и молитвами, в низу которого надпись «Сей букварь счини Iеромонах Карион/Азнаменил ирезал Леонтий Бунин, 1694». Два последних листа без рамки с надписями «Смиреннейший отче» и «Благодетель мой». Нам кажется справедливым предположение о том, что они были предназначены для подношения: первый — лицам духовного звания и второй — лицам светским. Букварь Кариона Истомина представляет исключительное явление для своего времени, отличаясь от всех букварей по только XVII в., но и начала XVIII в. Указание в заглавном листе того, что он предназначен для отроков и отроковиц, объясняется отчасти тем, что рукописный экземпляр был преподнесен Картоном Истоминым вдове царя Ивана Алексеевича, царице Прасковье Федоровне, у которой было три дочери. «Букварь» интересен не только с точки зрения истории языка, но и изображениями предметов, отражающими представления того времени (гамаюн, единорог, ехидна). «Букварь» был составлен Картоном Истоминым в 1691 г. На «Букваре» имеется расхождение в обозначении года от сотворения мира и н. э. — март 7199 г. и 1692. Тарабрин и ряд других исследователей принимает за год написания «Букваря» 7199, т. е. 1691 г. Он же подробно описывает сохранившиеся рукописные экземпляры «Букваря», украшенные рисунками. Один из них был преподнесен царице Прасковье Федоровне, другой царице Наталии Кирилловне для внука.

Два рукописных экземпляра букваря хранятся в ГИМ. Время печатания «Букваря» вызывает разногласия; существует мнение, что в первый раз он был напечатан в 1692 г. Нам кажется, что оно ошибочно, — на самом «Букваре» есть указание, что Леонтий Бунин резал его в 1694 г.; кроме того, рукописный экземпляр был поднесен царице Прасковии Федоровне 14 октября 1693 г., следовательно, к этому времени «Букварь» не был еще отпечатан. Документальные сведения о печатании «Букваря» отсутствуют у Викторова в сведениях об Оружейной палате, где «Букварь» скорое всего должен был гравироваться. Карион Истомин был справщиком Печатного двора, и можно предположить, что гравировальные доски были переправлены туда, но и в материалах, опубликованных Браиловским в статье «Федор Поликарпович Поликарпов-Орлов», сведений о печатании «Букваря» нет. Рукописные пометы. В одном экземпляре РНБ почти все обороты листов заполнены записями на грузинском языке.

Преимущественно это русские слова, воспроизведенные в грузинской транскрипции; на одной странице арабские числа от 1 до 171 с грузинскими обозначениями; запись, что в 1727 г. умерла Екатерина I и па престол взошел Петр II; по-русски даны подписи — «сына имеретинского царя Арчиля Александра» и «книга Егора Чековиани». На страницах букваря даны изображения животных, птиц, орудий труда, предметов быта и т. д. А внизу помещены стихи, написанные Карионом Истоминым, облегчающие запоминание полученных сведений. Каждой букве отведена отдельная страница. Вверху дается лицевое изображение буквы в виде людей, стоящих в разных позах (отсюда название «Лицевой букварь»), затем та же буква изображается уставом и скорописью по-славянски. по-гречески, по-латыни, по-польски, ниже помещены изображения предметов и животных, названия которых начинаются с данной буквы, и предметов, в названиях которых она встречается. Создавая этот букварь и последующие педагогические произведения, Карион Истомин отстаивал передовые педагогические взгляды, стремился к распространению просвещения. Так, например, он призывал ранее Петра I: «учися ныне, прилежно учися... с рабами в летех равных», — и считал, что надо учиться читать не только церковные книги, но и «гражданские обычаи и дела нравные». Букварь предназначался не только для мальчиков, но и для девочек, что также свидетельствовало о прогрессивности автора.

Лицевой цельногравированный на медных досках букварь был не только пособием для овладения грамотой, но и первым русским иллюстрированным изданием для детей, где текст и рисунок органично слиты, где иллюстрация несет познавательную нагрузку. Занимательные и высокохудожественные рисунки должны были заинтересовать учащихся, привлечь их к изучению азбуки. По сравнению с азбуками того и последующего времени «Лицевой букварь» Кариона Истомина и Леонтия Бунина был книгой необычной, яркой, ломающей устоявшиеся представления об учебном пособии. Появление его удивительно, и трудно сказать, сколь успешно этот букварь использовался в педагогической практике, ибо для занятий по нему требовалась особая методика, в то время в школах Руси еще не известная. «Лицевой букварь» открывает новую страницу в нашей педагогике. Следует отметить, что «Лицевой букварь» переиздавался и в последующие времена.

Издание, дошедшее до нас в нескольких вариантах, относится к 1692—1694 гг. и является выдающимся по качеству как весьма интересного текста, так и превосходных гравюр. Но и оно выпадает из нашей основной книжной темы. Его текст гравирован; напечатан весь Букварь на листах с одной стороны. По существу, это вновь не книга, а собрание гравюр, «сюита эстампов», альбом для обучения грамоте, даже не учебник. Его значение для нас — в гравюрах Бунина, бывшего незаурядным художником. Нет оснований сомневаться, что его гравюры выполнены по его же рисункам. Исследование И. М. Тарабрина установило наличие большого количества рукописных вариантов лицевого Букваря; рисунки и гравюры Бунина только фиксируют лучше и точнее изображения вещей и фигур, имена которых начинаются с определенных букв алфавита,— изображения, встречающиеся и в рукописных вариантах Букваря. Они предложены и избраны автором текста, а анонимные рисовальщики рукописей и Леонтий Бунин, нарисовавший их лучше всех и вырезавший их весьма точно, не являются ответственными за странное соседство хотя бы Адама, алектора и аспида на странице, посвященной букве А, очков, осла, орла, овцы и множества еще иного — на странице буквы О; человека, червя, часов, челна, черемухи — на букву Ч. Но надо заметить, что самое расположение никак не согласуемых предметов, их декоративная скомпанованность являются заслугами уже художника, а не автора.

В иных случаях нельзя не заметить, что некоторые предметы и фигуры, например рыбы, выполнены прекрасно и явно с натуры. Рамки, окружающие страницы с изображениями и текстом под ними или же с одним текстом, гравированы изящно, в хороших традициях. Обрамление первого листа, например, напоминает и Григория Благушина и «цветки» на страницах: печатных книг начала XVII столетия.  Букварь-Истомина — Бунина — интереснейший памятник. Он любопытен для историка литературы, быта, «древнестей», а также и для историка искусства.  Но в нем нет специфичной «книжности». Его рисунки — не иллюстрации, не интерпретация содержания, не украшение листа, а простые педагогические примеры. Более «книжной» остается лишь первая страница, с иллюстративной символической заставкой. Сочетание ее с текстом — короткими строками вирш — декоративно и органично. Эта страница представляется естественным связующим звеном между заставками с фигурными в них изображениями и с теми, которые будут в ходу в XVIII веке,— вполне уже изобразительными.  Гравированный же на меди Букварь Истомина — Бунина уводит нас в будущее, но не к театру и лубочной «книжке-картинке», а к серьезному альбому гравюр, вроде таблиц елизаветинской «кунсткамеры» (в знаменитых «Палатах Академии Наук» 1741 г.). Его таблицы подчинены внешнему порядку чередования букв в алфавите, а не определяющему книгу внутреннему смыслу.

Карион Истомин (конец. 1640-х — 15 мая 1722) — иеромонах московского Чудова монастыря, писатель, придворный поэт, глава Московского печатного двора (4 марта 1698 — 15 ноября 1701). Происходил из Курска. Ученик и родственник Сильвестра (Медведева). С 1679 г. работал на Московском печатном дворе. Не позднее 1682 г. начал выполнять обязанности секретаря патриарха Иоакима. Сохранил эту должность при патриархе Адриане. В качестве патриаршего секретаря составлял слова на все важнейшие события политической жизни России: Крымские, Азовские походы, стрелецкое восстание 1698 г. и др. Известны его стихотворные приветствия царю Петру I и посвящения царевне Софье. Из других адресатов сочинений Кариона можно отметить царевича Алексея, цариц Наталью Кирилловну, Марфу Матвеевну, Прасковью Федоровну, Евдокию Федоровну, царевен Татьяну Михайловну и Наталью Алексеевну. Карион участвовал в воспитании царевича Алексея Петровича. Вскоре после смерти патриарха Адриана лишился места на печатном дворе. В 1712 г. по просьбе митрополита Новгородского Иова переведен в Новгород. О деятельности Кариона в Новгороде информации не сохранилось. Позднее он вернулся в Чудов монастырь. В литературе его долгое время смешивали с современником Карионом Заулонским, однако Р. К. Агаркова доказала, что это разные лица. Перу Кариона принадлежит иллюстрированный Букварь, ставший лучшим учебным пособием своего времени. Рукопись Букваря написана в 1691 г., а в 1692-м году Карион поднес по экземпляру этого букваря царице Наталии Кирилловне и царице Прасковье Федоровне. В 1694 г. сочинение издано на Печатном дворе с гравюрами Леонития Бунина. В 1695 г. для царевича Алексея Петровича написан Большой букварь, изданный в 1696 г в 20 экз. Единственным исследователем поэзии Кариона Истомина был И.П. Ерёмин. Читаем у него: Одновременно с С. Медведевым, в начале 80-х годов XVII в., выступил в качестве поэта его земляк и дальний родственник — Карион Истомин. Сын курского подьячего, Истомы Заулонского или Заболонского, Карион Истомин родился в конце 40-х годов XVII в. Около 1676 г. он принял монашество в одном из курских монастырей и вскоре по вызову С. Медведева переехал в Москву. Здесь он вначале поселился в Спасском монастыре вместе с С. Медведевым, под руководством которого начал изучать латинский язык, а затем перешел в Чудов монастырь, где поступил в число учеников патриаршей школы. Школа эта находилась в ведении «грекофилов», а Карион Истомин здесь получил возможность основательно изучить греческий язык. В 1679 г. Карион Истомин поступил на службу на Печатный двор, сперва в качестве рядового писца и чтеца, а с 1682 г. — в качестве книжного справщика. На Печатном дворе К. Истомин проработал 22 года. С 1698 по 1701 г. он занимал ответственную должность начальника Печатного двора; в 1701 г., в связи с реорганизацией Печатного двора, Карион Истомин, по указу Петра, сдал эту должность справщику Федору Поликарпову. Оставив службу на Печатном дворе, К. Истомин временно уехал в Новгород, куда его пригласил новгородский митрополит Иов для перевода книг с греческого и латинского языков и преподавания в организованной им в Новгороде школе. Умер Карион Истомин в Москве в 1717 г. Карион Истомин принадлежал к числу тех московских просветителей второй половины XVII в., которых один из второстепенных писателей того времени, иеродиакон Дамаскин, метко назвал «пестрыми». В вопросе о направлении высшего образования в Москве, просвещения вообще, «пестрые» занимали примирительную позицию между «западниками» и «грекофилами», уподобляясь, по образному выражению того же Дамаскина, трости, колеблемой ветром то в одну, то в другую сторону. Одним из «пестрых» был К. Истомин и как поэт. Искусству слагать стихи он учился сперва у Симеона Полоцкого и Сильвестра Медведева, а с 1685 г. — у братьев Лихудов. Как поэт он, следовательно, воспитывался под перекрестным влиянием двух традиций: украинского школьного «барокко» и новогреческой ученой поэзии. Первым по времени стихотворным произведением К. Истомина была целая книга приветственных стихов царевне Софье Алексеевне, поднесенная в 1681 г.; книга эта не дошла до нас. Через год, 12 ноября 1682 г., К. Истомин поднес царевне свой второй сборник стихотворений. Сборник состоит из небольшого вступления и шестнадцати стихотворений, составленных 11-сложными силлабическими стихами. По своему содержанию все эти стихотворения представляют собою просьбу об учреждении в Москве учебного заведения, в котором бы преподавались «свободные» науки; поэт здесь подробно говорит о значении просвещения, восхваляет ум Софьи, напоминает ей о заботах отца ее и брата образовать своих подданных и просит, чтобы она умолила братьев своих Иоанна и Петра утвердить в Москве полный курс «наук совершенных»:

Сотвори людем твою царску милость,

Покажи Россом многу добротливость,

Поставь трапезу мудрости словесну,

Тщанием твоим к жительству небесну...

Стихи К. Истомина были, видимо, благосклонно приняты царевной; во всяком случае, с 1682 г. К. Истомин стал систематически посвящать свой досуг поэзии. Поэтическое наследство К. Истомина очень велико. Писал К. Истомин в самых разнообразных жанрах; наряду со стихами приветственными, поздравительными, панегирическими, сохранились его стихотворные акафисты, молебны, молитвы, надписи к иконам, надгробные эпитафии. Поэт он был плодовитый. Кроме отдельных стихотворений, в рукописях хранятся целые сборники его стихов: «Книга Вразумление, стихотворными словесы состоящаяся...» (1683), сборник стихотворений в честь богородицы и святых под заглавием «Книга Стамна духоносная или Ведры...» (1690), стихотворная биография Иисуса Христа под заглавием «Едем си есть сладость прохлаждающая и вразумляющая человека зрением духовным...» (1693) и др. Из числа этих сборников по содержанию наиболее интересен первый, посвященный одиннадцатилетнему царю Петру Алексеевичу, — «Книга Вразумление». Сборник состоит из девяти стихотворений. Начинается «Книга Вразумление» стихотворным обращением к царю Петру Алексеевичу с обычным пожеланием здоровья и многолетия. Все девять стихотворений сборника по содержанию связаны между собою: все они представляют собою «вразумление» царю Петру, которое ему чинит устами автора сам бог. В первом стихотворении бог увещевает юного монарха вручить ему свое сердце, приять «мудрость света», чтобы быть полезным для людей; во втором — дает совет быть «помогателем в самодержавстве» брату Иоанну, в третьем — обещает дать Петру мудрость, плодами которой он впоследствии воспользуется; в четвертом — говорится, что Петр избран наследником «века ина», т. е. царствия небесного, к которому он должен себя приуготовить; в пятом — указывается на то, что вместе с братом Иоанном он поставлен царем, должен давать людям суд правый и «жити с мудростию добро»; в шестом — внушается, что он должен наставлять на путь правый своих подданных; в седьмом — что он должен учиться «с рабами в летех равными»; в восьмом — ему обещается награда от бога, если он будет любить его; в девятом, заключительном, — бог внушает Петру:

О царю Петре, прелюбезный сыне,

Российска царства преизрядный крине!

Матери твоей ты еси утеха,

Се аз ти даю в мудрости поспеха.

Учися ныне, прилежно учися

В младости твоей царь мудр просветися.

Пой предо мною, твоим богом, смело,

Явль суд и правду, гражданское дело.

Имаши мене тем добре почтити,

Матерь твою и всех веселити...

Стихом владел Карион Истомин неплохо. Он любил ставить себе технически трудные задачи в области стихосложения и обычно решал их удачно. Наиболее удавались ему «леонинские» стихи с рифмующимися полустишиями. Эти стихи он предпочитал всем другим. Вот пример, наглядно показывающий, как справлялся К. Истомин с «трудными» формами стиха:

Преславну чуду явльшуся всюду всяк присмотрися, богу дивися,

Како незримый всеми любимый Иисус Христос, в плоти днесь возрос...

Как поэт Карион Истомин еще ждет своего исследователя. Особо должны быть отмечены заслуги К. Истомина в деле пропаганды стихотворной культуры. Автор нескольких учебных руководств, К. Истомин охотно пользовался стихами как орудием популяризации тех или иных научных сведений. Показательны в этом отношении два его «лицевых» учебника: «Малый букварь», в 1694 г. выдержавший два издания, большой «Букварь», изданный в 1696 г., и «Полис, си есть Град царства небеснаго...», первая редакция которого была написана К. Истоминым тоже в 1694 г. В «Букваре» каждая буква сопровождается небольшим нравоучительным стихотворением, составленным с таким расчетом, чтобы в нем упоминались названия всех тех лицевых изображений, которыми украсил «Букварь» известный гравер Леонтий Бунин — «ради любезного созерцания отрочатом учащимся». Так, например, буква ж в «Букваре» К. Истомина сопровождается стихотворением, в котором упоминаются все приложенные к ней «образы»: жених, жена, жезл, житница, жолудь, журавль, жребий, жила, жаба...  «Полис» представляет собою род энциклопедии. В краткой стихотворной форме здесь дана характеристика наук или «школьных обучений», числом двенадцать, расположенных в таком порядке: грамматика, синтаксис, пиитика, риторика, диалектика, арифметика, геометрия, философия, астрология, теология, мусика, врачевство. За науками следует характеристика четырех времен года, четырех частей горизонта, четырех частей света (Европы, Азии, Африки и Америки). Заканчивается «Полис» описанием церковных таинств и благодарностью богу. «Полис», таким образом, по мысли К. Истомина, должен был служить для учащихся введением к сумме всех человеческих знаний, пропедевтическим курсом, излагающим систему всех наук. Вначале автор в двух вступительных стихах дает общее определение той или иной науки, а затем в пяти стихах, разделенных на два полустишия, сообщает более подробные сведения об этой науке, говорит о ее значении. Вот как характеризует К. Истомин в «Полисе» науку грамматики:

Грамматика учит знати

Глаголати и писати

Благо.

Грамматику, душе, слыши,

Обзри смыслом аз и буки,

Пиши слова добре складом,

Глагол писму та начало,

К Христу простри моление,

писмена в ней изучиши.

емли перо в твои руки.

веди строки в разум рядом.

дело сие богом стало,

дает он всем спасение.

К числу стихотворных произведений Кариона Истомина, также педагогического характера, относится его «Домострой». Адресованный в первой части к детям-школьникам, Домострой излагает правила поведения их, учит как относиться к старшим, предупреждая о наказании за нарушение правил. В дальнейшем Домострой говорит об обязанностях слуг и, наконец, снова возвращается к предписаниям детям, перечисляя даже дозволенные им игры. Домострой заканчивается краткой характеристикой задачи автора:

Наук изрядством Карион дети вся дарит,

в приятность иеромонах и старым говорит,

Истомин, чтоб благоумни все того смотрели,

науку и страх в должности имели.

Ударений кто дати не восхощет,

винный поклоны творя да не ропщет.

Душеспасенно всем обучение,

в домовом ратном деле строение.

Измлада бо кто сего научится,

разумна суща бити не годится.

В противность смысла людем война рати,

в бозе надежда безстрастием стати.

Когда К. Истомин составлял свой «Букварь», «Домострой» и «Полис», стихотворство уже успело занять прочное место в системе школьного обучения. Ряд стихотворных педагогических сочинений второй половины XVII в. был обращен непосредственно к учащимся. Рифмованные азбуковники, составленные, видимо, при участии учителей-украинцев, рисовали идеал благочестиво настроенного ученика:

Блажени иже во благом учении пребудут,

Таковии вся дни без печали пребудут.

Блажен иже во всем ненавидит долних,

И ищет всегда блаженных надежд горних,

Буди внимателен благому учению моему,

Да будет честь и хвала отцу твоему.

Буди высок в любомудрых науках,

Да не уничтожен будеши в безконечных муках...

Отроки вы благочестивые,

Отревайте нравы злочестивые,

Благочестиву родителю дети,

Лепо вам присно бдети,

Настоящему учению прилежно внимати,

Душею и сердцем бодрственно вникати...

Люте отроку непокорством к родителем содержиму

И всякими неподобными страстми одержиму,

Любы божия до конца такового оставляет

Зде и в будущем веце мученни озлобляет...

Азбуковники внушали детям, что учение — тяжелый труд, и грозили наказанием за «нерадение». Часть виршей (иногда переведенных), помещавшихся в школьных книгах, воспевала розгу как спасительное средство, наставляющее ленивцев:

Аще и мнози во училищи поучаются,

Мали же от них навыкновени являются,

Понеже леностнии и нерадивии обретаются,

Блаженному учению учитися приходят,

С нерадением же и невниманием учение проходят,

Того ради и не получив разума отходят...

Для таких нерадивых рекомендуется розга:

Розгою дух святый детище бити велит,

Розга убо ниже мало здравия вредит,

Розга разум во главу детем вгоняет,

Учит молитве и злых всех встягает...

Аще ли же без розги из млада возрастится,

Старости не достиг, удобь скончится...

Целуйте розгу, бич и жезл лобзайте,

Та суть безвинна [в наказании], тех не проклинайте.

Среди образцов силлабических стихов последней трети XVII в. следует отметить стихотворные надписи монаха Мардария Хоникова к миниатюрам Библии Пискатора (стр. 177), составление которых было закончено автором в 1679 г. Этот обширный труд (3824 строки) только в некоторой части представляет перевод соответствующих латинских стихов из латинского экземпляра. Даже имея латинский текст, Хоников свободно разъяснял в своих стихах содержание миниатюры, а нередко давал стихотворные надписи и к тем иллюстрациям, которые в латинской Библии таких надписей не имели. Хоников вполне владеет техникой силлабического стихосложения, как можно видеть, например, из такого образца 11-сложных виршей к иллюстрациям «Песни песней»:

Аз есмь цвет полный, жених возглашает,

Невесту же крин чистейший взывает.

Его же яблонь в древах нарицает,

Под его же сень витати желает,

Невеста, плодом его сладящися,

И вином любве зде веселящися

Школа явилась ближайшим проводником стихотворной культуры в широкие массы читателей. Стихотворное «Наказание от некоего отца к сыну своему», вирши Чудовского сборника, представляющие собой сентенции на слова «Соборника» 1647 г., и другие памятники этой «массовой» виршевой поэзии конца XVII в. — в техническом отношении весьма невысокого качества. Стих этих виршей неравносложный, напоминает опыты пионеров русской стихотворной культуры 20-годов XVII в. Этот неравносложный стих перешел и в XVIII век, привившись в демократических слоях послереформенного общества. Столкнувшись с родственной традицией сказочной рифмованной прибаутки, он сыграл свою роль в формировании стиха жарт, лубочных жанров и балаганного «раешника». Эта линия развития русской поэзии уже в XVII в. имела тенденцию к взаимодействию с народной лирикой. На столбцах архива Квашниных-Самариных было написано несколько песен в строку, без деления на стихи. Исследование этих записей установило, что все они, за исключением одной, сделаны не ранее 1681 г. московским дворянином Петром Андреевичем Квашниным, и представляют собою не запись народных песен, а попытку составить стихи в народно-песенном складе. Найденные записи являются черновой рукописью П. А. Квашнина. Некоторые составленные им стихи, а также эпитеты («печаль необъятная», «сердечная искра»), свидетельствуют о том, что автор был человек начитанный и, составляя «вирши» в народно-песенном складе, старался украсить их образами и формулами повествовательной литературы с ее «галантностью» и сентиментальностью.

Свет, моя милоя, дорогая,

Не дала мне на себе нагледетца,

На хорошой прекрасной лик насмотретца,

Пойду ли я в чисто поле гуляти,

Найду ли я мастера живописца

И велю списать образ ей на бумаге хорошей,

Прекрасной лик на персоне поставлю

[Я] во светлую светлицу.

Как взоидет на меня тоска и кручина,

Поиду ли я в светлую светлицу,

Спасову образу помолюся,

На персону мила другу насмотрюся, —

Убудет тоски моей и кручины...

Небезынтересные для выяснения вопроса о генезисе петровской любовной лирики, эти «вирши» П. А. Квашнина, наряду с «Повестью о Горе-Злочастии», любопытный пример тех возможностей, какие таила в себе русская поэзия XVII в. Это — первые побеги той тенденции, которая была реализована уже только в половине XVIII в. Тредьяковским, вернувшим русский стих к его национальным истокам.