Графика казанского авангарда. «Всадник». Графический альманах. №№ 1,2,3.
Графика: М. Андреевской, В. Вильковиской, А. Платуновой, И. Плещинского, Н. Шикалова, Д. Федорова, С. Федотова, К. Чеботарева и М. Меркушева. Авторские оттиски. Изданы в количестве 30/50–ти нумерованных экземпляров. 19, 13 и 15 планшей, соответственно. Все оттиски исполнены собственноручно авторами в Графической мастерской Казанских государственных художественных мастерских. Издание графического коллектива Казанских художественных мастерских. Обложка и марка издания гравюры на линолеуме И. Плещинского. Казань, 1920-1922. В мягких издательских обложках. Формат: 29х23, 21х20, 27х21 см. Уникальный комплектный экземпляр (всё, что выходило) очень хорошей сохранности. Музейный уровень!
«Всадник». Графический альманах. №1. Графика: М. Меркушева, И. Плещинского, Н. Шикалова, Д. Федорова. Авторские оттиски. Изданы в количестве 30-ти нумерованных экземпляров. Издание сброшюровано А. Бутиным. Текст печатан в 5-й Государственной типографии. Издание графического коллектива Казанских художественных мастерских. Обложка и марка издания гравюры на линолеуме И. Плещинского. Вступительная статья «Геройству будней» Н. Шикалова и И. Плещинского. Казань, 5-я Государственная типография, 1920. 4, [2], 19 plts. на отдельных листах, из коих 5- И. Плещинского (одна – офорт на цинке и 4- литографии), 5 – Н. Шикалова (3- гравюры на линолеуме, одна – офорт на цинке и одна – офорт акватинтой), 5 – Д.Федорова (гравюры на линолеуме) и 4 – Н. Меркушева (линолеум), и 4 наклеенных виньетки (линолеум) работы Н. Шикалова. В мягких издательских обложках. Формат: 29х23 см.
«Всадник». Графический альманах. №2. Графика: М. Андреевской, В. Вильковиской, А. Платуновой, И. Плещинского, Н. Шикалова, Д. Федорова, С. Федотова и К. Чеботарева. Авторские оттиски. Все оттиски исполнены собственноручно авторами в Графической мастерской Казанских государственных художественных мастерских. Изданы в количестве 50-ти нумерованных экземпляров. Издание графического коллектива Казанских художественных мастерских. Обложка и марка издания гравюры на линолеуме И. Плещинского. Вступительная статья секретаря коллектива П. Корнилова. Председатель коллектива К. Чеботарев. Казань, 1921. [2], 13 plts. на отдельных листах, из коих одна – М. Андреевской (гравюра на линолеуме), одна – В. Вильковиской (гравюра на дереве), одна – А. Платуновой (гравюра на линолеуме) , 3 – И. Плещинского (литография), одна – Н. Шикалова ( в технике мягкого лака), 2 – С. Федотова (литография) и 2 – К. Чеботарева (одна литография и одна гравюра на линолеуме) и 1 наклеенная на титул виньетка (марка издания) работы И. Плещинского. 2 пустых бланка в конце перед содержанием. В мягких издательских обложках. Формат: 21х20 см.
«Всадник». Графический альманах. №3. Графика: В. Вильковиской, А. Платуновой, Д. Федорова, с. Федотова и К. Чеботарева. Авторские оттиски. Изданы в количестве 50-ти нумерованных экземпляров. Издание графического коллектива Казанских художественных мастерских. Обложка и марка издания, наклеенная на титул, гравюры на линолеуме И. Плещинского. Вступительная статья секретаря коллектива П. Корнилова. Председатель коллектива К. Чеботарев. Казань, 1922. [2], [2], 15 plts. на отдельных листах, из коих 4- В. Вильковиской (гравюры на линолеуме), 3 – А. Платуновой (гравюры на ленолеуме), 2 – Д.Федорова (литография), 3 – С. Федотова (гравюры на линолеуме) и 3 – К. Чеботарева (сухая игла), и 2 наклеенных виньетки: заставка (гравюра на дереве) работы В. Вильковиской и концовка (гравюра на линолеуме) работы А. Платуновой. В мягких издательских обложках. Формат: 27х21 см.
Казанский авангард вышел из АРХУМАСа — Казанские архитектурно-художественные мастерские, которые существовали с 1918 по 1925 годы, однако они, как многие энергонасыщенные институции того времени, проявляли свой потенциал и после реформирования, до середины 1930-х. АРХУМАСу было на что опираться: Казанская художественная школа, открытая в 1895 году (первая в системе средних специальных художественных учебных заведений, подведомственных Академии художеств), Казанский университет (третий в России) и плеяда научных и художественных личностей (среди которых П. Дульский, Н. Фешин, П. Корнилов, И. Плещинский, П. Мансуров, К. Чеботарев, А. Платунова). В Казани, куда в 1908 году вернулся из Петербурга преподавать Николай Фешин, его доминирующее положение чувствовалось до 1922-го, времени отъезда художника-педагога в Америку.
На выставке показаны работы учеников виртуозного живописца, лучшие из которых (Николая Михайлова и Надежды Сапожниковой) остались свидетельством уважения авторов к привитой пластической культуре и альтернативой АХРРовскому реализму. Собственно, «фешинисты» были крайним станковым крылом АРХУМАСа, задачей которого провозглашалось производственное искусство. Ректор мастерских Федор Гаврилов в июле 1920-го программно поставил акцент на создании новых форм искусства, вызванных жизненными потребностями общества. Учебная работа сочеталась с производственной, город обеспечивался оформлением праздников, проектами по установке памятников и перепланировке парков, печатно-издательской и выставочной деятельностью.
Среди нереализованных конструктивистских идей стилем и натиском берет «Проект изменения памятника в честь взятия Казани в памятник основания ТССР«Анатолия Густова (1924). Проекты трибун Фаика Тагирова 1920-х годов сопоставимы с киосками Лисицкого, но прославил себя этот природный конструктивист как мастер шрифта, сумевший стилизовать арабскую вязь в акцидентные гарнитуры. Наиболее известным выпускником скульптурного факультета стал Владимир Кудряшев, продолживший образование во ВХУТЕМАСе и отмечавшийся столичной критикой. Беспредметная живопись преподавалась в мастерских Степана Федотова и Павла Мансурова. Пребывание последнего в Казани было недолгим, но обозначило позиции радикалов-абстракционистов, отношение к которым не смогли не выказать преподаватели мастерских. Так, выпускники художественной школы, пассионарии казанского авангарда, Константин Чеботарев и Александра Платунова начали свою работу в АРХУМАСе с того, что согласовали с руководством решение об ошибочности абстрактного искусства как самоцели и исключении его из программы мастерских. Федотов согласился с ними, и «влияние Мансурова было ампутировано». Все началось в далёком 1918 году, когда Казанская художественная школа была реорганизована в высшее учебное заведение с живописным, скульптурным, архитектурным и графическим факультетами и стала с гордостью носить новое звучное имя АРХУМАС (Казанские архитектурно-художественные мастерские). Преподаватели осваивали новаторские методы обучения, вырабатываемые совместно и параллельно с московским ВХУТЕМАСом. АРХУМАСу повезло и со специально построенным зданием, и с оснащением мастерских, и с оборудованием, и с обширной научной библиотекой, и с собственным учебным музеем. В АРХУМАСе наряду с такими признанными мастерами старшего поколения, как Николай Фешин, преподавали и художники новых направлений. Так что молодежь, наблюдая за работой своих учителей, могла получить и серьезную академическую школу, и следить за последними новациями в искусстве. Хотя казанские художники прошли общий для русского авангарда путь от модерна и импрессионизма к футуризму, экспрессионизму, абстракционизму и конструктивизму, они по своему развили столичные тенденции и создали такие уникальные феномены, как, например, татарская конструктивистская книга. На базе АРХУМАСа сформировалось немало радикальных художественных группировок. "Подсолнечник" (1918) сочетал эстетику модерна с авангардистскими направлениями. "ТатЛЕФ" (1923-1926) осуществлял идеи производственного искусства, "Декларация пяти" (1927) развивала "остовское" направление в живописи. "Всадник" (1920-1924) заявил о развитии гравюры как самостоятельного искусства, и выпускал ряд малотиражных изданий, снабженных авторскими оттисками гравюр, в которых видны экспрессионистские и абстракционистские увлечения участников. Казань в то время была третьей культурной столицей Советского государства. И там кипел котел различных течений живописи и графики, начиная от модерна, футуризма и экспрессионизма и кончая абстракционизмом и конструктивизмом. Казанские Архитектурно-художественные мастерские, основанные еще в 1895 году на базе Художественной Школы. В 1918 году они были реорганизованы в высшее учебное заведение с живописным, скульптурным, архитектурным и графическим факультетами, которое просуществовало в этом статусе до 1926 года. А с 1935 года – это Казанское художественное училище. В двадцатые АРХУМАС стал творческой лабораторией молодых казанских художников, где проводились самые смелые эксперименты в искусстве, а многие проекты делались параллельно с московским ВХУТЕМАСом.
Здесь творили радикальные художественные группировки: “Подсолнечник” – сочетавший эстетику модерна с авангардом, “Всадник” - группа графиков, заявившая о развитии гравюры, как самостоятельного искусства, ТатЛЕФ – проповедовавший идеи производственного искусства, “Декларация пяти” и многие другие. Лидерами казанских авангардистов были К. Чеботарев и его жена А. Платунова, и у нас можно увидеть немало их работ, которые прежде никогда не показывались в Москве. Наиболее мощным прорывом казанского авангарда тех лет стала графика. Свой творческий путь начинали здесь пионеры конструктивистского русского дизайна - А. Родченко и В. Степанова. А татарская конструктивистская книга и сегодня считается уникальным явлением в истории русской и советской полиграфии. В историю мирового искусства твёрдо вписано имя Н. Фешина, одновременно с ним работали тесно связанные с Казанской художественной школой Б. Пеньков и П. Радимов. Целая плеяда блестящих художников и преподавателей АРХУМАСа, среди которых, помимо Н. Фешина, были Г. Медведев, П. Беньков, И. Плещинский, П. Мансуров, Ф. Гаврилов, А. Рухлядев, Н. Шикалов и другие. В первую очередь, конечно, это Баки Урманче, который из АРХУМАСа поехал учиться в Москву во ВХУТЕМАС и обучался живописи у таких признанных мастеров как А. Шевченко, С. Герасимов.
Такой многогранный талант! Хотелось бы отметить Фаика Тагирова, который перевернул существовавшие представления об арабском шрифте. Он прекрасный книжный график, которого многие исследователи называют основоположником мусульманского конструктивизма. Этот термин появился довольно недавно, и под ним подразумевают эксперименты с арабской вязью, очень декоративной в своей основе, стремящейся к стилистике модерна. Фаик Шакирджанович предпринял рискованный шаг – опыты с арабской графикой, несмотря на то, что это могло вызвать недовольство схоластически настроенной татарской интеллигенции. Тем не менее, его творчество было оценено по достоинству. Резано-колотые шрифты Тагирова и его деликатную работу с конструкциями в виде арабской вязи заметили и москвичи. Известный искусствовед Яков Тугендхольд рекомендовал его работы на Всемирную выставку декоративных искусств в Париже в 1925 году. И наравне со многими корифеями графического искусства 25-летний Фаик участвовал в ней, и сразу приобрел славу и в Москве. Нельзя не вспомнить Мухаметши Каримова - очень своеобразного графика. Он был одним из тех представителей левого движения в искусстве, которые были вынуждены бежать из Казани в Москву в конце 20-х годов. Он пришелся ко двору Института Реставрации,- как вдумчивый, осторожный, настойчивый и терпеливый реставратор был замечен и поощряем Игорем Грабарем. И до конца своей жизни, до 80-х годов, был реставратором, причем высококлассным, и имел большую славу. В истории казанского искусства он остался прекрасным графиком. Очень скудны биографические данные еще об одном представителе казанского левого искусства – П. Байбарышеве, участнике группы “Всадник”, авторе гравюр, выполненных на грани беспредметного и орнаментального. О дальнейшей его судьбе мы тоже ничего не знаем. Многие представители казанского авангарда оставили неизгладимый след в истории нашего и мирового искусства.