RARUS'S GALLERY

Grand-Duc Nicolas Mikhailowitch. L’Imperatrice Elisabeth, epouse d’Alexandre I. Tome I-III. St.-Petersbourg, Manufacture des papiers de L’Etat, 1908-1909. В 3-х издательских красных коленкоровых переплетах с тиснением золотом и черной фольгой на крышках и корешке. Красные муаровые форзацы. Обрезы раскрашены красной краской. Экземпляр на толстой бумаге и на французском языке. Иллюстрации наклеены на толстую плотную бумагу. Формат: 27х20 см. Состояние хорошее.

Т. 1: XIII, 436 p.p., 29 plts., некоторые в цвете.

Т. 2: IX, 751 p.p., 33 plts., некоторые в цвете + d’un facsimile d’autographe.

Т. 3: VIII, 723 p.p., 27 plts, некоторые в цвете +2 facsimile d’autographes.

Николай Михайлович, великий князь (14 апреля 1859 — 24 января 1919). Внук Николая, сын Вел. Кн. Михаила Николаевича. Крупнейший землевладелец (на 1912 год имения Грушевское в 75 066 дес. и Боржомское в 69 513 дес.). Получил домашнее образование; выдержал экзамен за полный курс классической гимназии. Первый офицерский чин получил в 1875. С 1877 в чине штабс-капитана прикомандирован к переменному составу Кавказской учебной роты, с 1879 — ко 2-му Кавказскому стрелковому батальону. С 1881 в л.-гв. Гренадерском полку. В 1882-1885 учился в Николаевской академии Генерального штаба. С 1885 — в Кавалергардском Ее Величества полку. С 13 февраля 1892 председатель Русского географического общества. В 1897-1903 командующий Кавказской гренадерской дивизией. Генерал-адъютант (1903). После 1903 фактически оставил военную службу (состоя на ней формально; с 1913 — генерал от инфантерии), сосредоточившись на научной деятельности. Автор научных трудов по истории России начала XIX в:, инициатор издания серии некрополей (Московский некрополь. М., 1907-1908. Т.1-3; Петербургский некрополь. М., 1912-1913. Т.1-4; Русский провинциальный некрополь. М., 1914. Т.1). Председатель Русского исторического общества (с 18 января 1910). В 1915 по решению Совета Московского университета получил степень доктора русской истории honoris causa. В годы мировой войны — генерал-инспектор кавалерии. Разделял взгляды оппозиционного думского большинства на положение в стране. Как активный участник так называемой великокняжеской фронды 31 декабря 1916 получил приказание Николая II выехать в свое имение Грушевку, которое исполнил 1 января 1917. Возвратившись в столицу 1 марта, немедленно признал власть Временного правительства. После Октябрьской революции выслан в Вологду; 1 июля 1918 был арестован, перевезен в Петроград и содержался в Доме предварительного заключения. Расстрелян в «порядке красного террора» в качестве «ответа» на убийство в Германии Р. Люксембург и К. Либкнехта.

Великий князь Николай Михайлович — автор многих исторических трудов, посвященных эпохе Александра I и наполеоновских войн. Был председателем Русского Исторического общества, в 1915 году по решению Совета Московского университета получил степень доктора русской истории honoris causa. Возглавлял также Русское Географическое общество, Общество защиты и сохранения памятников искусства и старины, в 1913 году был избран почётным председателем Общества друзей Румянцевского музея. В 1909 году после смерти отца наследовал огромное состояние, в том числе имения Грушевское в 75 066 десятин и Боржомское в 69 513 десятин. Придерживался либеральных оппозиционных взглядов, за что получил в светских кругах прозвище Филипп Эгалите в честь видного деятеля французской революции, принца крови и родственника Людовика XVI. Прозвище оказалось провидческим — великий князь, как и Филипп Эгалите, разделил участь монарха и был казнён во время революции. Его младший брат великий князь Александр Михайлович в своих эмигрантских мемуарах писал: Нас называли «опасными радикалами»; первая часть прозвища «опасные» отражала досаду придворных кругов, вторая — «радикалы», быть может, и соответствовала истине, но зависела всецело от смысла, придаваемого этому слову, которым нередко злоупотребляют. Мой старший брат Николай Михайлович был несомненно самым «радикальным» и самым одаренным членом нашей семьи. Моя мать мечтала о его блестящей военной карьере, и, чтобы доставить ей удовольствие, мой брат Николай окончил военное училище с отличием. Однако истинное его призвание было в отвлеченных исторических изысканиях. Постепенно он отдалялся от связей с военным миром и проводил все свое время в исторических архивах С. Петербурга и Парижа. Его монументальная биография Императора Александра I, написанная после долгих лет собирания материалов и проверки дат, останется непревзойденной в исторической русской литературе. Книга, которая была переведена на французский язык, произвела сенсацию в среде французских наполеонистов, заставив их пересмотреть, исправить и даже пересоставить целый ряд исторических трактатов. Николаю Михайловичу было, по-видимому, определенно неприятно объяснять многое из того, что происходило в России, своим друзьям в Коллеж де Франс и в Палате депутатов. Не могу сказать, чтобы я был вполне согласен с его «офранцуженными» политическими симпатиями. Будучи горячим поклонником парламентарного строя и убежденным почитателем словесных дуэлей Клемансо — Жореса, он не хотел допустить того, что создание в России конституционного строя по образцу III французской республики закончилось бы полным провалом. Истина заключалась в том, что он родился не в той стране, где ему следовало бы родиться. Как активный участник так называемой «великокняжеской фронды» 31 декабря 1916 года, после убийства Распутина, получил приказание Николая II выехать в свое имение Грушевку, которое исполнил 1 января 1917. Возвратившись в столицу 1 марта 1917 года, немедленно признал власть Временного правительства. Довольно красивый и очень умный, он был прожженным интриганом. Он начал военную службу в конной гвардии, но ушел оттуда потому, что военные обязанности мешали ему посвятить все свое время историческим исследованиям, к которым он имел вкус и выдающиеся способности. Он всегда всех критиковал, но сам никогда ничего не делал. Он часто писал царю; по его письмам видно, что он умел доставить государю удовольствие и рассмешить его, но напрасно было бы искать в этих письмах какие-нибудь практические идеи. Когда царь уехал на фронт, Николай Михайлович остался в Петрограде. В клубе, где он всегда был в центре внимания, его язвительные высказывания, ниспровергавшие все, что можно, наносили большой вред самодержавию. Критика, исходящая из высших сфер, заражала своим ядом всех и разрушала моральный авторитет государя. Императрица ненавидела его до глубины души. Именно Николай Михайлович стал инициатором написания коллективного послания царю (сразу же после убийства Распутина), которое окончательно рассорило царя и его родственников. Николай Михайлович был несомненно самым «радикальным» и самым одаренным членом тогдашней императорской семьи. Мать мечтала о его блестящей военной карьере, и, чтобы доставить ей удовольствие, Николай окончил военное училище с отличием. Однако истинное его призвание было в отвлеченных исторических изысканиях. Он служил в Кавалергардском полку только вследствие его дружеских отношений с императрицей Марией Федоровной (моей тещей) и носил звание командира этого полка. По умственному развитию он был настолько выше своих товарищей-однополчан, что это лишало его всякого удовольствия от общения с ними. Постепенно он отдалился от связей с военным миром и проводил все свое время в исторических архивах С.-Петербурга и Парижа. Его монументальная биография Александра I, написанная после долгих лет собирания материалов и проверки дат, останется непревзойденной в исторической русской литературе. Ни один студент начала двадцатого столетия не мог не знать анализа событий и обозрения периода, описанного великим князем Николаем Михайловичем. Книга, которая была переведена на французский язык, произвела сенсацию в среде французских наполеонистов, заставив их пересмотреть, исправить и даже пересоставить целый ряд исторических трудов. Французская Академия избрала его своим членом — честь, которой почти никогда не удостаивались иностранцы, и его всегда осыпали приглашениями прочесть лекции во французских исторических обществах. Глубокие познания в области французской культуры и зрелое понимание западной цивилизации помогли ему завязать дружбу со многими выдающимися французскими писателями и учеными. В Париже он чувствовал себя как дома, хотя большинство парижан и удивлялось при виде того, что великий князь предпочитает держать путь в сторону Коллеж де Франс, а не по направлению Монмартра, и его скромная привычка жить в старом отеле «Вандом» заставляла метрдотелей и владельцев гостиниц высказывать опасения, что дела великого князя пошатнулись. Николаю Михайловичу было, по-видимому, определенно неприятно объяснять многое из того, что происходило в России, своим друзьям в Коллеж де Франс и в палате депутатов. Будучи горячим поклонником парламентского строя и убежденным почитателем словесных дуэлей Клемансо — Жореса, он не хотел допустить того, чтобы создание в России конституционного строя по образцу Третьей Французской республики закончилось полным провалом. Истина заключалась в том, что он родился не в той стране, где ему следовало бы родиться. В гвардии ему дали прозвище «Филипп Эгалитэ», но авторы этого прозвища не подозревали, что их царственный однополчанин шел в своем демократизме гораздо дальше, нежели брат французского короля, который мечтал воспользоваться революцией как трамплином для достижения собственных честолюбивых планов. К нему можно было бы легко применить пушкинскую эпиграмму, посвященную Чаадаеву:

Он вышней волею небес

Рожден в окопах службы царской;

Он в Риме был бы Брут, в Афинах Периклес,

А здесь он — офицер гусарский.

В ранней молодости он влюбился в принцессу Викторию Баденскую — дочь нашего дяди, великого герцога Баденского. Эта несчастная любовь разбила его сердце, так как православная церковь не допускала браков между двоюродными братом и сестрою. Она вышла замуж за будущего шведского короля Густава-Адольфа, он же остался всю жизнь холостяком и жил в своем обширном дворце, окруженный книгами, манускриптами и ботаническими коллекциями. Главные его труды:

1. «Русские портреты XVIII и XIX в.в.». Собрание портретов русских людей эпохи царствования императрицы Екатерины II, Павла I и Александра I. 1752-1825, исполненных гелиогравюрой и фототипией в Экспедиции заготовления государственных бумаг. Около 1000 изображений с краткими биографическими очерками на русском и французском языках. Спб., 1905-1909. Формат в большую четверку. 5 т.т. и Указатель. В 5-ти коленкоровых издательских папках-картонажах.

2. «Князья Долгорукие, сподвижники Императора Александра I в первые годы его царствования». Биографические очерки. С 12-ю портретами и 3-мя факсимиле рукописей. Издания 1-е и 2-е. Спб., 1902.

3. «Граф Павел Александрович Строганов». 1774-1817. Историческое исследование эпохи. С многочисленными портретами и иллюстрациями на отдельных листах. Спб., ЭЗГБ, 1913. В 3-х т.т.

4. «Дипломатические сношения России и Франции по донесениям послов императоров Александра и Наполеона. 1808 - 1812», т.т. I-VII . Спб., 1905 - 1908 – 1914.

5. «Император Александр I». Опыт исторического исследования. Текст и приложения, с 19 таблицами портретов и рисунков. Спб., 1912. 2 т.т., 4°. 580 + 754 с.с. ( 2-е изд. Пг., 1914, с 12 илл.).

6. «Императрица Елизавета Алексеевна, супруга Александра I». Спб., 1908-1909. 3 т.т.

7. «Переписка императора Александра I с его сестрой великой княжной Екатериной Павловной». С 8-ю рисунками и 2-мя факсимиле рукописей. Спб., 1910.

8. «Генерал-адъютанты императора Александра I». С 47 портретами, из которых 19 в красках. Спб., 1913. 4°. 186 с. Были экземпляры на слоновой бумаге.

9. «Донесения австрийского посланника Лебцельтерна 1816 - 1826». С 4-мя портретами. Текст на французском языке. Спб., 1913. 4°. 72+477 с.с.

10. «Письма высочайших особ к графине А.С. Протасовой». С 16-ю портретами и факсимиле. Спб., ЭЗГБ., 1913. 4°. 312 с.

11. «Луи де Сент-Обен». 39 портретов. 1808-1815. Фототипические воспроизведения, с биографическими очерками. Спб., 1904. Grand in 4°.

12. «Петербургский некрополь». 4 т.т., Спб., 1912-13.

13. «Московский некрополь». 3 т.т., Спб., 1907-1908.

14. «Провинциальный некрополь». М., 1914.

15. «Русский некрополь в Париже».

Гениальный русский поэт А. С. Пушкин посвятил Императрице Елизавете Алексеевне в 1818 году стихотворение «На лире скромной, благородной, земных богов я не хвалил».

На лире скромной, благородной

Земных богов я не хвалил

И силе в гордости свободной

Кадилом лести не кадил.

Свободу лишь учася славить,

Стихами жертвуя лишь ей,

Я не рожден царей забавить

Стыдливой музою моей.

Но, признаюсь, под Геликоном,

Где Касталийский ток шумел,

Я, вдохновенный Аполлоном,

Елисавету втайне пел.

Небесного земной свидетель,

Воспламененною душой

Я пел на троне добродетель

С ее приветною красой.

Любовь и тайная свобода

Внушали сердцу гимн простой,

И неподкупный голос мой

Был эхо русского народа.

13 (26) января 2007 года исполнилось 238 лет со дня рождения самой загадочной Императрицы Всероссийской, ныне почти забытой, Государыни Елизаветы Алексеевны (1779-1826), Августейшей супруги Императора Александра I Павловича (1777-1825), многострадальной державной матери своего горячо любимого Отечества — Великой России. Будущая Императрица — принцесса Луиза Мария Августа появилась на свет в г. Карлсруэ, в немецком Великогерцогском Доме Баден 13 (26) января 1779 года, и являлась третьей Августейшей дочерью маркграфа Династии Баден-Дурлах Карла Людвига (1755-1801) и принцессы герцогского Дома Гессен-Дармштадт Амалии (1754-1832). Августейшая мать Государыни Елизаветы Алексеевны приходилась старшей державной сестрой принцессе Вильгельмине Луизе, ставшей, по воле Божией и желанию Императрицы Екатерины II Алексеевны (1728-1796), первой Августейшей супругой наследника Цесаревича и Великого Князя Павла Петровича (1754-1801) Великой Княгиней Натальей Алексеевной (1755-1776). Таким образом, Государыня Елизавета Алексеевна по рождению приходилась державной племянницей Великой Княгине Наталье Алексеевне, которая к большому огорчению Императорской Фамилии, так и не стала Русской Императрицей. В этой удивительной родственной преемственности угадывался промысел Божий и знак предстоящей высокой миссии принцессы Луизы Марии Августы — быть избранной супругой Русского Государя. До 13 лет жизнь принцессы ничем не отличалась от обычного в то время образа жизни немецких принцесс из великого множества немецких Княжеств, герцогств и королевств. Но, в октябре 1792 года, по приглашению в прошлом такой же бедной немецкой принцессы, а ныне самой известной Самодержавной Императрицы Европы Государыни Екатерины II Великой, принцесса Луиза Мария Августа вместе с младшей державной сестрой 12-летней принцессой Фредерикой Вильгельминой Доротеей (1781-1826), ставшей в будущем державной супругой короля Швеции и Андреевского кавалера Густава IV Адольфа (1778-1837), прибыла в совершенно незнакомую ей бескрайнюю Россию, чтобы предстать пред взорами Августейшего внука Самодержицы Всероссийской Великого Князя Александра Павловича. Будущему Государю Всероссийскому шел тогда 15-й год от рождения. В честь столь радостного события — прибытия в Россию принцессы Луизы Марии Августы, Государыня Императрица Екатерина II Высочайше пожаловала ей 24 ноября (7 декабря) 1792 года орден Святой великомученицы Екатерины I-го класса. По свидетельству современницы — художницы-портретистки Л. Виже-Лебрен, — «ей было не более 16 лет; черты ее были тонки и правильны, а овал лица безупречен; прекрасный цвет лица не был ярок, его бледность гармонировала с выражением, кротость коего была чисто ангельской; ее пепельные волосы вились вокруг шеи и надо лбом. Она была одета в белую тунику, перехваченную на тонкой и стройной, как у нимфы, талии небрежно завязанным поясом …». В мае 1793 года принцесса Луиза приняла Святое Таинство Крещения, имя Елизавета Алексеевна и Высочайше пожалована была титулом Великой Княжны. По словам графини Варвары Николаевны Головиной (1766-1821), «принцесса Луиза соединяла вместе с невыразимой прелестью и грацией во всей фигуре замечательную для 14-летней девушки выдержку и умеренность. Ее тонкий ум с замечательной быстротой схватывал все, что могло служить к ее украшению…». Выбор Государыни Екатерины II, искавшей тогда державную невесту "своему Александру", как она обыкновенно называла любимого Августейшего внука, пал на старшую венценосную сестру, чей образ покорил Императрицу именно сильной стороной характера и умом. Принцесса Луиза, стройная, нежная, голубоглазая красавица, пленяла своей грацией и красотой. Была она прекрасно образована, знала историю и литературу. Спустя несколько месяцев, 28 сентября (11 октября) 1793 года состоялось Святое Таинство браковенчания 14-летней Великой Княжны Елизаветы Алексеевны и 16-летнего Великого Князя Александра Павловича. Теплая привязанность Великого Князя Александра к своей Августейшей супруге вскоре сменилась сдержанностью, многие видели в этом даже равнодушие, что вряд ли соответствовало действительности, поскольку Великий Князь, вскоре после свадьбы ставший наследником престола Всероссийского, всецело занят был государственными делами, которые в изобилии возлагал на него любящий и справедливый державный отец Император Павел I Петрович. Современники, замечавшие все происходящее во Дворе наследника престола, весьма фривольно толковали тот факт, что Августейшая супруга Цесаревича, питавшая к Александру Павловичу искреннее и глубокое чувство, вела замкнутый и скромный образ жизни, была чужда многих развлечений того времени, тяготилась исполнением светских Великокняжеских обязанностей, подолгу оставалась одна во время многочисленных поездок Великого Князя по России, а после Святого Коронования и Миропомазания на Царство Русское в многомесячных путешествиях за границу. Поведение Государыни искаженно понимали как оскорбление холодностью наследника престола, а потому считали, что она замкнулась в своей личной жизни и мало принимала участия в интересах Двора, блиставшего не столько своим истинным великолепием, сколько обилием Великокняжеских титулов. Августейших детей у Государя Императора Павла I Петровича (1754-1801) было более чем у кого-либо из Императоров Всероссийских до и после него. Все ждали от Великой Княгини Елизаветы Алексеевны долгожданного наследника престола и продолжения Династии по вновь установленному Августейшим свекром Закону о Престолонаследии. Но, после трагической гибели Государя Павла I Петровича, в чем не без основания многие в Императорской Фамилии видели вину старшего Августейшего сына Александра, Господь не давал Государыне Елизавете Алексеевне чадородия. Будучи очень набожной, Государыня Елизавета Алексеевна, как и ее Августейший супруг, видела в том наказание Божье и испытание, дарованное Господом посредством смирения и терпения. Однако о том надлежит рассказать подробнее. В дни после убиения масонами и царедворцами-иудами Государя Павла I Петровича Великая Княгиня, в одночасье ставшая Государыней Императрицей, поразила современников своим самообладанием, выдержкой, тактом, нравственной поддержкой венценосного супруга. Так, едва оправившись от преждевременной кончины полуторагодовалой дочери Марии, скончавшейся в 1800 году, Государыня, вместе со всей Россией, переживает самый тягостный год в своей жизни: в марте 1801 года разделяет Императрица вместе со всем Двором скорбную весть о кончине четвертого (17) марта 1801 года в Австрии Великой Княгини Александры Павловны (1783-1801) младшей Августейшей сестры своего венценосного супруга. Пройдет всего лишь девять дней, и она простится со своим Августейшим свекром, убиенным Государем Павлом I Петровичем, а по прошествии еще девяти месяцев, в декабре 1801 года, трагически погибнет ее Августейший отец — 46-летний маркграф Карл Людвиг Баден-Дурлах разобьется при падении из опрокинувшегося экипажа во время путешествия по Швеции, где он гостил у младшей Августейшей дочери королевы Фредерики. Все эти трагические события, сплетенные невидимой рукой в один столь краткий отрезок времени, безусловно, оставили свой след в душе самой молодой Императрицы Всероссийской Елизаветы Алексеевны. Духовно закалившись в один миг, Государыня все последующие испытания своей 57-летней мирской жизни пережила также мужественно, кротко и безропотно, как совершали оное благочестивые христианские сестры, жены и матери, много претерпевшие за свою любовь. Печать ранней грусти легла на ее образ исключительно по этой причине. Однако этого так и не смогли понять ее современники и подданные. В 1803 году, в возрасте 18 лет скончалась Августейшая младшая сестра венценосного супруга — Императора Александра I Павловича Великая Княгиня Елена Павловна (1784-1803). Пять лет спустя Императрица Елизавета Алексеевна переживет две тяжелейшие утраты: кончину на третьем году жизни второй и последней державной дочери Елизаветы (1806–1808) и самой младшей своей Августейшей сестры принцессы Марии (1782-1808), герцогини Брауншвейг. С этого года и до конца жизни Императорская чета, по воле Божьей, лишается последней надежды иметь наследников и испытать родительское счастье. Так, вторая и последняя в истории России Императрица с именем Елизавета вновь остается бездетной. «Непонятная и покинутая, Она ушла в себя, скрыла свои истинные чувства под непроницаемой бесстрастной оболочкой и как бы гордилась тем, что живет, как чужая, при Дворе своего супруга и остается в тени. Кроме того, презирая интригу, Она избегала, если не иметь, то, по крайней мере, высказывать свое мнение, делала вид, что ничем не интересуется и позволяет управлять собой, уступая во всем, и берегла только свое сердце». Так писал об Императрице Елизавете Алексеевне историк Альберт Вандаль (1853-1910). А, по словам Великого Князя Николая Михайловича (1859-1919), Императрица «ненавидела всякий этикет и церемонию, она любила жить просто и от этого получала полное удовлетворение». По истечении полугодового траура, во время которого Государыня ни на минуту не покидала Августейшего супруга, утешая его и восстанавливая поколебавшуюся в нем уверенность, в сентябре 1801 года, вместе с державным супругом Императором Александром I Павловичем Государыня была Коронована в Москве в Успенском соборе. Так, Господь возложил на 22-летную Елизавету Алексеевну не только Императорскую корону, бремя великой власти и ответственности, но и тяжелый Крест смирения, который она пронесла через всю свою жизнь. Отношения Императрицы Елизаветы Алексеевны со своей Августейшей свекровью Вдовствующей Императрицей Марией I Федоровной (1759-1828) не отличались взаимным теплом и состраданием. То были абсолютно разные Августейшие женщины, по-своему, великие христианские и боголюбивые супруги, но по-разному видящие окружающую действительность и свое место в ней. Более решительной в делах Императора Александра I была не только его Августейшая мать, но и честолюбивая венценосная сестра — Великая Княгиня Екатерина Павловна (1788-1819). Императрица Елизавета Алексеевна, в отличие от них, чувствовала себя непонятой в чрезвычайно эмоциональной Царской Семье, где борьба за влияние над Государем Александром I велась с переменным успехом всеми Августейшими родственниками. В этой обстановке трудно совладать державной супруге, тщетно ожидающей наследника и от того чувствующей на себе немые, а то и явные, упреки. В отличие от своих венценосных родственников в России, Императрица Елизавета Алексеевна совершенно отказалась от внешних почестей и блеска, посвящая все свое время делам благотворительности, столь милой ее сердцу. К тому побуждали ее и личные трагедии — потери близких людей, друзей и родственников. Государыня много читала, имела особенную склонность к изучению языков, обладала восхитительным голосом. Государыня имела и особый дар рассказчицы. Император Александр I Павлович часто говорил, что, не имея времени много читать, обязан он только Императрице сведениями обо всем, что появлялось любопытного в мире и в самой России. Отказавшись, как того требует христианская добродетель от внешних почестей и блеска, Императрица Елизавета Алексеевна уделяла много времени и внимания делам благотворительности, в чем находила искреннюю радость и утешение. После первых войн с Францией, особенно же с наступлением грозы 1812 годы, Елизавета Алексеевна, начиная с 1812 года, несмотря на прошение венценосного супруга, Государыня отказывалась брать миллион рублей, полагавшийся ей по титулу Императрицы Всероссийской, и довольствовалась 200 тысячами; но и из этих денег она на туалет и для себя собственно оставляла только 15 тысяч рублей в год, все же остальное употребляла на пособия нуждающимся. По словам графа Г.Г. Головкина, «ее можно было видеть, быстрыми шагами проходящую по набережным и по улицам столицы и появляющуюся на гуляньях в обыкновенной коляске четверней или даже пешком, в сопровождении лишь одной дамы и одного лакея ». В эту эпоху, под покровительством Государыни и при деятельном ее участии, возникло женское патриотическое общество. При отъезде Государя Императора Александра в армию, в начале 1813 года, Императрица Елизавета Алексеевна желала сопутствовать ему, но трудности похода заставили ее довольствоваться следованием за ним в некотором отдалении. В феврале 1814 года Государыня посещает родной г. Карлсруэ и навещает оставшихся в живых Августейшую мать и трех венценосных сестер–принцесс Амалию (1776-1823), Каролину (1776-1841) и Фридерику (1781-1826). В 1815 году Императрица Елизавета Алексеевна присутствовала в Вене во время конгресса, завершившего эпоху французских завоеваний Наполеона I (1759-1821). Возвратясь в Россию, Императрица Елизавета Алексеевна продолжала вести привычную для нее, уединенную, боголюбивую жизнь. Все высшее представительство и блеск Двора собрались и действовали вокруг Вдовствующей Императрицы Марии Федоровны, авторитет которой был непререкаем. Встречавшаяся с Императрицей Елизаветой Алексеевной в конце ее жизни графиня В. Шуазель-Гуфье отмечала: «В 45 лет Императрица Елизавета была среднего роста, хорошо сложена, в лице и стане видны следы прежней красоты; голос у Нее мягкий, проникающий в душу, улыбка меланхолическая, взор, полный ума, и что-то ангельское во всей фигуре говорили, что она принадлежит не этому свету ». Слабое здоровье Государыни Императрицы Елизаветы Алексеевны расстроилось тотчас после известия о кончине старшей Августейшей сестры — принцессы Амалии, жившей вне брака и детей в замке Брукзал у Августейшей матери. В 1825 году здоровье Императрицы ослабело до такой степени, что врачи предписали ей поездку в Италию, но Государыня всем сердцем хотела остаться и умереть в столь любимой ей России и отказалась уезжать. Вместо Италии избран был Таганрог. Государь Император отправился туда несколькими неделями раньше, чтобы приготовить помещение для болящей державной супруги. 23 сентября (6 октября) 1825 года Императрица прибыла в Таганрог, где здоровье ее несколько поправилось; здесь отношения между Августейшими супругами стали еще более сердечными, однако вскоре заболел Государь Император Александр I Павлович и 19 ноября (2 декабря) скончался на руках своей Августейшей супруги. По свидетельству современников это трагическое событие повергло Императрицу в отчаяние. Из-за болезни Государыня не смогла сопровождать траурную процессию в Санкт-Петербург, оставаясь в Таганроге до апреля 1826 года. Император Николай I Павлович (1796-1855) назначил второй Вдовствующей Императрице Елизавете Алексеевне один миллион рублей в год на содержание Двора, однако Государыня вновь ограничилась только тем, что следовало ей по закону: из остатка составился первоначальный фонд Комитета призрения гражданских чиновников. (То был второй случай в истории Династии, когда в России одновременно здравствовали три Императрицы, две из которых носили траур. В первом — события связаны были с восшествием на престол Царя Петра I Великого: до 1694 года Вдовствующие Царицы Наталия (Царь Алексей Михайлович), Марфа (Царь Феодор Алексеевич), Прасковья (Царь Иоанн V Алексеевич) и Евдокия (Августейшая супруга Петра I ) имели каждая свой Двор одновременно.) Между тем, силы Императрицы Елизаветы Алексеевны слабели день ото дня. Ранней весной она предприняла обратный путь. Императрица Мария Федоровна выехала ей навстречу, и обе Вдовствовавшие Императрицы должны были встретиться в Калуге. Дорогой болезнь 47-летней Государыни Елизаветы Алексеевны внезапно усилилась, и она принуждена была остановиться в Белеве (Тульской губернии), где Императрица Всероссийская тихо угасла четвертого (17) мая 1826 года. Государыня Елизавета Алексеевна не оставила никакого завещания: она всегда говорила, что не привезла с собой в Россию ничего и потому ничем распоряжаться не может. Только после кончины Императрицы узнали о многих раздававшихся ею негласных пенсиях и пособиях. Бриллианты Государыни, на 1 300 000 рублей ассигнациями, были куплены в Кабинет, и сумма эта обращена на Патриотический институт и дом трудолюбия (бывший Елизаветинский институт в Санкт-Петербурге), как заведения, ею основанные и пользовавшиеся особенной ее Монаршей заботливостью. В городе Белеве, в память Государыни, учрежден вдовий дом для призрения 24 человек из всех сословий, который просуществовал до бунта 1917 года. Многие считают, что Императрица Елизавета Алексеевна покинула мир и высший свет под именем Веры Александровны — «Молчальницы». Если это так, то прожила она много лет и скончалась шестого (19) мая 1861 года в Сырковом монастыре. При этом современниками отмечалась любопытная подробность: келья «Молчальницы» по внешнему виду являлась копией томской кельи старца Феодора Кузьмича, в котором многие признавали ушедшего из мира Императора Александра I Павловича. Место своего погребения монахиня, пребывавшая в молчании 25 лет, выбрала сама поблизости от могилы Александры Шубиной, которая была восприемницей Великой Княгини Елизаветы Алексеевны при ее переходе в Православие! Загадка кончины Императрицы по сей день не разгадана, но есть дополнительные, косвенные обстоятельства, подтверждающие такой, спасительный христианский итог ее земной жизни. Так, характер и мироустроение Елизаветы Алексеевны, а также ее бездетность и отчужденность от всего, что служит соблазном и гибелью для души, было отвергнуто Государыней, о чем говорили многочисленные свидетели — современники Императрицы. Что же касается болезни и странной кончины Государыни в столь малом возрасте — 47 лет, можно сказать следующее: Августейший дед Государыни, маркграф Карл Фридрих прожил 83 года, венценосная мать Императрицы — принцесса Амалия скончалась в 78 лет, старшая державная сестра Каролина в 65-ть лет, а отец Государыни маркграф Карл Людвиг в свои 55 лет и до самой трагической гибели пребывал в прекрасной физической форме, много путешествовал, что и стало причиной нелепой по человеческим меркам автокатастрофы, в которой он и погиб. Таким образом, долгожители в роду Императрицы были, и в их числе прямые Августейшие родственники. Сам Государь Император Александр I Павлович, как известно, отличался чрезвычайной набожностью, особенно в конце земной жизни. Имеются многочисленные свидетельства о паломничествах Императора и беседах его со старцами, что могло и самого Государя, и Августейшую супругу подвигнуть на такой духовной высоты подвиг. Вспомним, как говорили современники об Императрице: «Она принадлежит не этому свету… ». На этом можно было бы поставить точку, но была еще и другая сторона ее жизни, не менее загадочная и окутанная завесой слухов и недомолвок. Известно, что семейная жизнь красивой и умной женщины сложилась неудачно — Александр ей изменял, о его любви к женщинам ходили легенды (как писал Герцен, император любил всех, кроме своей жены), фаворитки сменялись при дворе одна за другой — разные придворные дамы, актриса Марго Жорж, оперная прима госпожа Шевалье, дочь банкира Жанетта Шеверин…. Холодное пренебрежение к супруге сделали жизнь императрицы одинокой и печальной. Многие страницы ее биографии долгое время оставались неизвестными даже для членов императорской фамилии, а образ ее жизни породил многие странные легенды. По одной из них после загадочного превращении императора Александра I в сибирского старца-отшельника Федора Кузьмича, императрица Елизавета Алексеевна стала простой монахиней Верой Молчальницей, умершей в новгородской глуши… Внук Николая I, великий князь Николай Михайлович, заинтересовавшись судьбой своей родственницы, долго изучал архивы, письма, дневники ее современников и в 1909 году опубликовал подробную трехтомную биографию императрицы. Из этой биографии по цензурным соображениям была изъята глава «Единственный роман императрицы», которая оказалась доступной значительно позднее. История любви Елизаветы стала известна благодаря случайностям - хотя после ее смерти все личные бумаги были сожжены по приказу вступившего на престол младшего брата Александра Николая I, некоторые строки этих документов были переписаны в дневник его женой императрицей Александрой Федоровной. Другая часть документов была случайно найдена в потайном ящичке бюро, купленном на аукционе уже в ХХ веке. Благодаря этому выяснилось, что в жизни императрицы было несколько тайных страниц. Одна из них была связана с именем Адама Чарторыйского, которого считали отцом ее первой дочери Марии, родившейся в 1799 году. Чарторыйский был долгие годы близким другом Александра и его семьи. Елизавета Алексеевна понравилась князю с первой же встречи, вскоре он начал за ней ухаживать. Елизавета, Александр и Чарторыйский не придавали значения досужим разговорам, однако убедить кого-либо из придворных в невинности этих отношений было сложно. Однако, по мнению большинства историков серьезного романа между Чарторыйским и императрицей не было, скорее это была теплая и искренняя дружба. Тем не менее, когда имя жены наследника престола начали окружать слухи, император Павел I хотел немедленно выслать Чарторыйского из столицы в один из провинциальных армейских полков. Графу Ростопчину удалось убедить царя, что такое решение лишь даст почву для сплетен и дело ограничилось назначением князя посланником к королю Сардинии… Другая, уже настоящая история, связана с именем Алексея Яковлевича Охотникова, в которого Елизавета действительно влюбилась через несколько лет после отъезда Чарторыйского. Алексей Охотников происходил из рода богатых воронежских помещиков. Он родился в 1780 году и в двадцать один год вступил в кавалергардский полк сначала эстандарт-юнкером, через четыре месяца Охотникова произвели в офицеры — корнетом, спустя всего два года — он стал поручиком и полковым казначеем, а в марте 1806 года - штабс-ротмистром. Молодой кавалергард был хорош собой, умен, остроумен, имел успех у женщин. Благодаря своему положению и связям Охотников был хорошо известен в свете, часто бывал на балах и приемах. «По нашему разумению, это кратковременное увлечение императрицы нисколько не умаляет ее симпатичного облика, — писал о любви императрицы историк и литератор великий князь Николай Михайлович. — Напротив того, увлечение это, столь страстное, более чем понятно. Ведь государыня была женщина и притом молодая, неопытная, выданная замуж 14 лет от роду: жизни она не знала и знать не могла. Оставленная мужем, она наглядно, чуть не ежедневно видела его измену и постоянно встречала предметы его любви... Было от чего впасть в отчаяние и раздражение. И как часто бывает в таких случаях, в это самое время подвернулся молодой кавалергард, который влюбленно смотрел на Елизавету». Молодые люди стали тайно встречаться — каждую ночь, когда не светила луна, Алексей взбирался (!) в окно на Каменном острове или же в Таврическом дворце, и они проводили вместе по два-три часа. Никто из придворных или сослуживцев Охотникова (кроме самых близких и заинтересованных лиц) не догадывался об этих отношениях. 3 ноября 1806 года у Елизаветы Алексеевны родилась вторая дочь, названная, как и мать, Лизой, но радости в императорской семье это не вызвало. Александр I не раз заявлял матери, вдовствующей императрице Марии Федоровне, и своим наиболее близким людям, что давно не имеет супружеских отношений с женой. Он признался, что во время крещения второй дочери он чувствовал себя весьма двусмысленно и что проявлял мало внимания к новорожденному ребенку, лишь испытывал огромное облегчение от мысли, что это была девочка, а не мальчик, который должен был бы стать наследником русского престола. По мнению многих историков о любовной интриге императрицы также знал младший брат Александра I — цесаревич Константин Павлович. Желая оградить брата от оскорбительных слухов, Константин решил положить конец этой истории. Однако Константин руководствовался не только защитой чести брата. Он сам был долго и безответно влюблен в Елизавету, которая отвергла все его ухаживания, отдав предпочтение «простому» офицеру … Поздно вечером 4 октября 1806 года, когда Охотников выходил из театра, к нему приблизился неизвестный и нанес смертельный удар кинжалом. Никакого следствия по этому делу заведено не было, лишь цесаревич Константин Павлович, командовавший войсками гвардии, распорядился выяснить, «действительно ли он к службе неспособен, а что по тому окажется, мне донести». Состояние больного ухудшалось, и врачи признались в своей беспомощности. Охотников с мужеством выслушал приговор и попросил бумагу и перо, чтобы написать последнее письмо своей возлюбленной. Прочитав его Елизавета Алексеевна была потрясена и решилась на поступок, свидетельствующий о ее мужестве — тайно в сопровождении только одной фрейлины она приехала в дом Охотникова, чтобы проститься с любимым. В биографии Елизаветы приводятся выдержки из записок гувернантки, жившей в доме Охотниковых: «Доктор вышел встретить ее, но быстрее молнии Елизавета уже оказалась у кровати больного. Ее рука погладила голову молодого человека, в то время как потоки слез окропили его лицо. Они оба заплакали, обрывочные слова сквозь рыдания были свидетельствами их общей муки. В последнем усилии молодой человек схватил ее руку и покрыл жгучими поцелуями, в то время как, склонившись над ним в порыве глубокого отчаяния, Елизавета видела лишь милые черты, искаженные страданием, мертвенную бледность, просвечивающую сквозь румянец от жара, и ужасную уверенность в том, что родное существо должно покинуть ее навсегда...». Почти два месяца раненый находился между жизнью и смертью, скончавшись в страшных мучениях 30 января 1807 года. Ему тогда было только 26 лет… Охотникова похоронили в Александро-Невской лавре на Лазаревском кладбище, а чуть больше чем через год умерла дочь Елизаветы Алексеевны Лиза. Дочь императрицы была предметом ее страстной любви и постоянным занятием, — писала в своих воспоминаниях графиня Головина. — Как только она вставала, она шла к своему ребенку и почти не расставалась с ним по целым дням… Но счастье продолжалось только восемнадцать месяцев. У княжны очень трудно резались зубы. Доктор Его Величества, не умел лечить ее, он стал давать ей укрепляющие средства, что только увеличило раздражение. С ней сделались судороги… и никакие средства не могли ее спасти». Елизавета до конца своих дней продолжала любить Алексея и время от времени тайно посещала его могилу. На свои деньги она поставила памятник возлюбленному в Некрополе Александро-Невской лавры, который можно видеть и сегодня — на нем изображена скорбящая фигура молодой женщины под сломанным молнией дубом… В дальнейшие годы Елизавета Алексеевна совершенно перестала обращать внимание на внешние почести и блеск дворцового этикета, посвящая все время благотворительности.  Французский посол в России Савари писал о Елизавете: «Она много занимается серьезными вещами, много читает, много рассуждает о наших выдающихся писателях, мало говорит и в общем производит впечатление обладательницы крайне холодного ума. За 14 лет пребывания царствующей императрицей здесь ее характер остался неизвестен даже тем, кто ее обычно видит... Это женщина, которую было бы легче покорить умом, чем сердцем. Никогда не было политических интриг при ее дворе, являющемся обиталищем обыкновенного частного лица. Я считаю императрицу Елизавету Алексеевну женщиной очень тонкой, с изощренным умом».