RARUS'S GALLERY

Traite d’amitie et de commerce, entre L’Empire de toutes les Russies et la Couronne de la Grande Bretagne, conclu a S. Petersbourg le 2. Dec. 1734. Санкт-Петербург, печатан при Императорской Академии Наук, 1735. [Кантемир, князь, Антиох [1709—1744] — Форбес, лорд, Георг] Трактат о дружбе и коммерции, между Российской империей и короной Великобританской, заключенный в Санктпетербурге декабря во 2-й день, 1734 года. Traite d’amitie et de commerce, entre L’Empire de toutes les Russies et la Couronne de la Grande Bretagne, conclu a S. Petersbourg le 2. Dec. 1734. Санкт-Петербург, печатан при Императорской Академии Наук, 1735, 24 стр. Заглавие и текст параллельно на русском и французском языках. В красной марокеновой папке начала XIX века сложной конструкции с двумя крышками. Отделка муаром, бархатом и аллегорической графикой XVIII века. Тиснение золотом на крышках, корешке и муаре. Сам трактат в мягких оригинальных обложках Marble своего времени с названием в декоративной рамке. Произведение переплетного искусства. Формат трактата: 32,0х23,5 см, папки — 34х25 см. Экземпляр из знаменитой библиотеки графа и Свелейшего Князя Варшавского Ивана Феодоровича Паскевича-Эриванского (1782-1856), генерал-фельдмаршала. В 1828 году возведен в графское, а в 1831 году — в княжеское достоинство за большие заслуги перед Российской короной. Литографированный ярлык, 4-х угольный, 34х28 мм с монограммой «П» под княжеской короной (середина XIX столетия). Конечно, необходимо сразу отметить словами великого русского библиографа Григория Николаевича Геннади, что все книги, изданные во время правления Императрицы Анны Иоанновны (1693-1740, являются безоговорочной редкостью! Трактат положил конец более чем 20-летней вражды двух великих государств. Имеет культурное и историческое значение. Величайшая редкость!

Библиография:

1. СК, №7330.

2. Сопиков, №11992.

Кантемир, князь, Антиох [1709—1744] — родился во Цареграде 10 сентября 1709 года от князя Димитрия Кантемира и Смарагды Кантакузены, дочери князя воложского, происшедшего от древних греческих императоров сего имени. В 1711 году, по заключении с турками мира, следовал он при отце своем за Петром Великим в Россию, и по прибытии пожалованы были князьями Российския империи. В 1722 году был он при отце своем в походе к Дербенту, и во все сие время младый Кантемир упражнялся в науках и в познании христианского закона. Смерть отца его хотя причинила ему печаль, но не истребила склонности к наукам. В 1724 году в новоучрежденной Петром Великим Санктпетербургской Академии наук выслушал порядочный курс вышних наук, в коих оказал чрезвычайные успехи. Математике учился он у славного Борнулия, физике у Бильфингера, истории у Бейера, нравоучительной философии у Гросса, а стихотворству у Ильинского. С разными учениями соединял он и чтение священного писания; ведая же, что в России всякий дворянин должен вступить в военную или в штатскую службу, чего ради и записался он лейб-гвардии в Преображенский полк и дослужился тут до обер-офицера. В 1731 году императрица Анна Иоанновна назначила его министром к Великобританскому Двору, куда он и отправился генваря 1 дня 1732 года чрез Немецкую землю и Голландию; и, сколько время ему дозволяло, ничего на пути не упустил, что могло только достойно быть столь наблюдательного ока. В Голландии запасся он хорошими книгами; и в то же время поручил он книгопродавцу в Гааге издать в печать «Описание Оттоманской империи», сочиненное отцом его. Слава о ученом человеке еще прежде его прибытия в Лондоне распространилась, а по приезде его в тот город скоро узнали все, что он и великий политик. Начало его негоциации, было весьма благополучно, потому что он в краткое время привел дела в такое состояние, как оба двора того желали. Время, остававшееся ему от министерских дел, употреблял на просвещение своего разума.

В 20-е годы XVIII века Англия оставалась одной из самых непримиримых противниц России в Европе. Британские власти опасались роста политического и военно-морского могущества России и «русской угрозы» Ганноверу – наследственному владению английского короля. Кроме того, Лондон боялся утратить посредническую роль во внешней торговле России и оказаться в зависимости от экспорта русских кораблестроительных материалов. Отсутствие нормальных дипломатических отношений, прерванных в 1720 г., и сокращение торговых оборотов наносили ущерб обеим сторонам и их экономическим интересам. С образованием в 1726 г. Венского и Ганноверского союзов противостояние в Европе значительно усилилось. Российские дипломаты справедливо отмечали антирусскую направленность Ганноверского договора, подчеркивая, как писал вице-канцлер А.И.Остерман, что он «против Цесаря (Австрии), а больше против нас прямо учинен». Англия стремилась ослабить, и небезуспешно, политические позиции России на Балтике и в североевропейских странах.

В результате, к англо-франко-прусской коалиции присоединились Голландия, Швеция и Дания. В этих условиях Россия проявила политическую прозорливость, сделав ставку на заинтересованность английских купцов в развитии торговых связей. Несмотря на появление английских эскадр в Балтийском море в 1726-1727 гг. Петербург декларацией от 20 апреля 1727 г. подтвердил свою позицию, изложенную еще в 1726 г., «о непрекращении торговли» с Англией. Декларацией, в частности, объявлялось, что «во время приходу эскадры королевского в-ва, великобританских военных кораблей в Балтийское море… весь великобританской народ и особливо отправляющих купечество в наш Российской Империум накрепко обнадежили, что несмотря на те к нам недружеские поступки, и хотя б от онаго против нас какие явные противности и неприятелства показаны были, великобританским купцам свободное отправление купечества в наш Империум, без всякаго повреждения и помешательства, не отменно от нас позволено и свободно останется. На протяжении 20-х годов XVIII в. вопрос о восстановлении дипломатических отношений между Россией и Англией поднимался неоднократно. Уже в 1727 г. в политике России отчетливо наметилась линия на постепенное сближение с Англией при сохранении и дальнейшем укреплении русско-австрийского союза. Эта тенденция нашла отражение в письмах А.И. Остермана послу во Франции Б.И. Куракину и уполномоченному на Суассонском конгрессе А.Г. Головкину. К лету 1727 г. в Лондоне, наконец, пришли к выводу о необходимости нормализовать двусторонние торговые связи. С этой целью в Петербург в 1728 г. был направлен английский консул Т. Вард и с ним секретарь К. Рондо, ставший впоследствии консулом Великобритании. Весной 1729 г. Рондо предложил петербургскому кабинету заключить контракт на поставку английских сукон в обмен на русские товары.

Выгодное предложение англичан было воспринято с одобрением: благодаря бартерной торговле из страны не происходило утечки звонкой монеты. Посреднические функции в примирении двух государств взяла на себя Франция. Кардинал Флери в беседах с русским послом Б.И. Куракиным неоднократно советовал уладить прежние разногласия с Англией, и, в частности, воспользоваться для этого предстоявшим восшествием на престол нового короля Георга II. Куракин, ссылаясь на французов, сообщал в реляциях в Петербург о желании Лондона возобновить дружественные отношения с Россией и намерении англичан назначить своего дипломатического представителя в Россию. Спустя три года в реляции полномочного министра в Париже А.Г. Головкина, сменившего там Б.И. Куракина, от 16 августа 1730 г. сообщалось, что посетивший его английский посол Вальполь сделал заявление о том, что его правительство «истинное намерение имеет добрую дружбу содержать и что ему удивительно, что между двором В.И.В. и Его возстановление прежней дружбы еще не учинено, разсуждая, что произшедшие несогласия были персональные; и тако оные собой окончились, и что он, Вальполь, никакой причины не видел, которая б могла препятствовать во взаимной обсылке министров, приводя притом, что между цесарским двором и аглинским давно уже министрами обослались. После распада Ганноверской лиги и образования в 1731 г. англо-австрийского союза политические обстоятельства существенным образом содействовали общности интересов обоих государств. Убедившись в твердом намерении Петербурга восстановить дипломатические отношения, лондонский кабинет принял решение назначить своим резидентом в России консула К.Рондо, успевшего зарекомендовать себя деятельным и способным дипломатом. По мнению Лондона, такое назначение должно было служить лучшим доказательством его искреннего желания «поддержать дружественныя отношения с Е.И.В.». В инструкциях Рондо от 31 августа 1731 г., подписанных королем Георгом, говорилось, что кредитив на звание резидента ему надлежало вручить лишь в том случае, если он убедится в намерении русского двора назначить своего представителя в Англию.

Главной же задачей было создание условий для заключения торгового трактата с Россией. На дипломатический пост в Лондон по протекции вице-канцлера А.И.Остермана был определен сын бывшего молдавского господаря, принадлежавший к высшей дворянской знати, 23-летний А.Д.Кантемир, человек весьма высокообразованный, в совершенстве владевший несколькими иностранными языками. По словам английского статс-секретаря лорда Каррингтона, он производил на всех самое благоприятное впечатление. инструкции Кантемиру от 27 декабря 1731 г. излагалась общеполитическая программа России и цели, которые правительство преследовало в отношениях с Англией. В ней, в частности, указывалось: «Понеже нынешние в Европе обретающиеся конъюнктуры и утверждение во оной публичной и всеобщей тишины требовать казались, чтоб от несколько времени запущенная между Российским и Аглинским дворами древняя корреспонденция и доброе согласие паки возобновлено и восстановлено было. К чему взаимными с обоих сторон изъяснениями доброе уже начало учинено. И для вящего того чрез обыкновенные пересылки поспешествования е.к.в. аглинской бывшего здесь доныне секретаря Рондоя при дворе е.в. резидентом своим акредитовал. Того ради е.в. за благо рассудила взаимно кого в таком же карактере х королю аглинскому отправить. И к тому его, кн. Антиоха Кантимира всемилостивейше назначить соизволила. Кантемиру рекомендовалось, «… дабы он при каких случающихся разговорах с тамошними министрами и по поданному от них самих разве поводу с надлежащей учтивостью доказать мог, что с стороны российской к такой студености (в русско-английских отношениях) никакой правильной причины не подано и что Россия несмотря на все прежние с великобританской стороны показанные противные поступки, однако ж, от пристойного возобновления дружбы между обоими государствами никогда отдалена не была. С удовлетворением отмечая установление в Европе мира и спокойствия, а также положительные изменения в политике Англии в деле улучшения отношений с Россией, петербургский кабинет выражал готовность повысить уровень дипломатических представителей в обеих странах до ранга министра. «И понеже все причины к ссорам и к помянутой холодности чрез воспоследовавшияся после того конъюнктуры и обстоятельства пресечены и аглинской же двор при разных случаях как чрез своих собственных, так и союзников наших министров совершенному примирению и возобновлению прежней корреспонденции согласность свою являл, и чрез последние в Вене заключенные трактаты нынешние в Европе дела с добрым успехом до генеральной пацификации доходят и римской цесарь яко ближайший наш союзник с аглинским двором в прежнее соединение и обязательство вступил, того ради и е.и.в. в разсуждение того не токмо помянутаго резидента Рондо принять, но и … ежели аглинской двор к тому прямое желание и намерение чрез присылку сюда отменного карактера министра действительно покажет, не несклонно будет и взаимно тако ж знатного карактера министра х королю аглинскому отправить не умедлит». Кантемиру поручалось заявить, что «Е.В. причину имеет уповать, что король аглинской для действительного оказания взаимнаго своего к вящему утверждению оной дружбы намерения, как он себя к тому всегда склонно объявлял, далее отлагать не изволит чрез отправление ко дворе е.и.в. отменнаго с знатным карактером министра. Такое общеполезное дело поспешествовать, яко же е.и.в. по присылке такого министра с своей стороны равнаго карактера особу Е.К.В. отправить. Стремясь упрочить международное положение России, Петербург придавал немаловажное значение принципу взаимности, соблюдению достоинства и поддержанию престижа своей страны как великой европейской державы, ни в чем не уступавшей Англии. Поэтому в инструкциях Кантемиру серьезное внимание обращалось на то, чтобы лондонский кабинет сам убедился в целесообразности и выгодности для него добрососедских и союзнических отношений с Россией, что мир в Европе нужен Англии и ее союзникам не меньше, чем России. Российскому резиденту рекомендовалось «искусно дать знать, коим образом собственные великобританскаго двора не меньше как здешние интересы при восстановлении и утверждении прежней конфиденции обращаются…, что они больше нашу дружбу с прилежанием искать причину имеют и сами, когда дела в Европе до генеральнаго согласия доходят, в таком ближайшем соединении с нами и союзниками нашими наиглавнейше интересованы».

А.Д. Кантемиру предписывалось также добиваться признания Англией императорского титула за русскими государями, что содействовало бы не только росту авторитета России, стремившейся занять надлежащее место в системе европейских государств, но и повышению ранга дипломатических представителей обеих стран. По пути в Англию, где более 10 лет не было русских представителей, А.Д. Кантемир останавливался в Берлине и Гааге и имел там обстоятельные беседы с опытными дипломатами П.И. Ягужинским и А.Г. Головкиным, которые оказали ему практическую помощь в деле налаживания в Лондоне дипломатической службы. 6 апреля вручил верительные грамоты, датированные 24 декабря 1731 г., в которых отмечалось, что после аккредитации английского резидента в Петербурге «тако и мы для взаимнаго засвидетельствования нашего к вам имеющего особливого эстима и совершенной дружбы умедлить не хотели… князя Антиоха Кантемира к В.К.В. в карактере нашего резидента отправить. И ему особливо повелели В.В. о нашем всегда охотном намерении и склонности к содержанию и к вящему еще сколько от нас зависит для общей обоих стран пользы утверждению доброго и постоянного с вами согласия наикрепчайше утвердить. Король Георг принял Кантемира в своем кабинете в присутствии статс-секретаря Карингтона. В ответ на переданное резидентом заверение, что русские государи «всегда желали видеть возобновление между Россиею и Великобританиею древнее согласие», король сказал, что он, со своей стороны, «не оставит все то, что такому доброму делу споспешествовать может. При первом же визите к статс-секретарю лорду Карингтону Кантемир передал ему пожелание Петербурга «видеть при своем дворе со стороны королевской знатнаго министра и высшаго характера, с кем бы можно было свободно трактовать и начатое дело к постоянному и благополучному концу привести…». Он заверил Карингтона, что после прибытия английского министра в Россию Петербург направит в Англию «к двору королевскому равнаго достоинства и карактера персону и, таким образом, разрушенная всенародно дружба по достоинству… торжественно возобновлена будет». При этом он напомнил, что «с самого начала реконцилиации двор аглицкой обещал первой послать к нашему двору посла. После достижения принципиальной договоренности о взаимном повышении уровня представительства решением Коллегии иностранных дел находившийся в Лондоне российский резидент был назначен полномочным министром. 17 июля 1732 г. для Кантемира были подготовлены новые верительные грамоты, которые он и вручил английскому правительству. А.Д. Кантемир провел в Англии в общей сложности шесть лет. Его информация, поступавшая в Петербург, отличалась широтой взглядов и содержала серьезный анализ внутренней и внешней политики лондонского кабинета и других европейских государств. В его реляциях нашли отражение важные политические события общеевропейского значения: борьба за польский престол, войны Франции с Австрией и России с Турцией и т.д. Они были написаны хорошим литературным языком и служили образцом дипломатического письма даже для таких опытных дипломатов, работавших после Кантемира в Англии, как И.А. Щербатов и С.К. Нарышкин. Позднее канцлер М.И. Воронцов советовал своему племяннику А.Р.Воронцову, получившему назначение в марте 1762 г. в Лондон в качестве полномочного министра, «старых времен дела, находящиеся в архиве, с прилежанием прочесть, а особливо реляции князя Кантемира, которые вам к руководству дел много способствовать будут. Сообщения Кантемира о внутреннем положении Англии, в том числе характеристики ее политических деятелей, взаимоотношений между правящей партией и только что складывавшейся оппозицией отличались тонкой наблюдательностью, правильностью оценок и беспристрастностью, что далеко не всегда было свойственно даже лучшим английским источникам того времени. Кантемир прилагал немалые усилия к тому, чтобы добиться признания Англией императорского титула за русскими государями Императорский титул за русскими государями был признан Англией только в 1742 году. Не все начинания удалось реализовать. Лондон по-прежнему не желал укрепления политического и военного могущества России, однако, неизменно проявлял заинтересованность в торговом договоре. В декабре 1734 г. договор о дружбе, взаимной торговле и навигации был подписан в Петербурге сроком на 15 лет. В целом А.Д. Кантемир, по свидетельству современников, «явил себя и великим политиком, успев в короткое время привести взаимныя сношения обеих держав в наилучшее состояние. Англия не только согласилась вспомоществовать России в возведении курфюрста саксонскаго на польский престол, но отправила еще в Петербург… полномочным министром лорда Георга Форбеса…», который «принял деятельное участие в соглашении аглицкаго двора к постановлению с российским 2 декабря 1734 г. договора на пятнадцать лет…» Вице-канцлер А.И. Остерман высоко ценил искусство А.Д. Кантемира «в делах дипломатических, приобретенное им уважение в просвещенной Европе. В отзывной грамоте от 18 апреля 1738 г. в связи с назначением Кантемира во Францию Коллегия иностранных дел, подводя итог его дипломатической деятельности в Англии, отмечала в письме королю, что он «прилежнейшее свое тщание к тому прилагал, чтобы своими поступками высокую апробацию себе заслужить, так и особливо в том должность свою по намерениям исполнять не преминул, чтоб в.в. при всех и всяких случаях об истинной и совершенной нашей к вам дружбе и высокопочитании… удостоверить… Никакого случая никогда не упустим наикрепчайшие обнадеживании повторять». Безвременная кончина на 36-м году оборвала 31 марта 1744 г. жизнь А.Д. Кантемира на посту полномочного министра во Франции. Сообщая об этом печальном событии в Петербург, его преемник и ученик Г. Гросс писал: «В.И.В. потеряли в князе Кантемире вернаго раба и весьма искуснаго ученаго и министра. Здесь таким обще все его почитали, и понеже к превосходным качествам ума присовокупил гораздо приятное обхождение со всеми людьми, а особливо с своими друзьями, обще же в городе и при дворе сожалеют о преждевременной его смерти».