RARUS'S GALLERY

Основы химии Д. Менделеева, профессора Императорского Спб. Университета. Ч.1-2. Спб., типография тов-ва «Общественная Польза», 1869-71.
Часть первая: 4[н.н.], III, 1[н.н.], 816 стр., 151 политипаж. Спб., 1869. Господин Никитин стенографически записал со слов автора почти всю первую часть сочинения. Большинство рисунков резал господин Удгоф. Корректуру держали г-да Дитлов, Богданович и Пестреченко. В первой части приведена так называемая малая таблица «Опыта системы элементов, основанной на их атомном весе и химическом сходстве» с 66 элементами!
Часть вторая: 4[н.н.], 1[н.н.], 951 с., 1[н.н.], 28 политипажей. Спб., 1871. Г-да Вериго, Маркузе, Кикин и Леонтьев стенографировали вторую часть сочинения. Рисунки резал г. Угдоф. Корректуру почти всего тома держал г. Демин. Во второй части приведены раскладная Естественная система элементов Д. Менделеева и Указатель элементов. Правда, количество элементов возросло до 96, 36 из которых вакантны (их будут находить и получать потом). В черных п/к переплетах того времени с тиснением золотом на корешках. Внизу тиснено владельческие А.Ш. Состояние хорошее. Формат: 18х12 см. На второй половинке первого форзаца автограф Д.И. Менделеева: «Уважаемому другу…автор».

Все знают о существовании Периодической системы и Периодического закона химических элементов, автором которых является великий русский ученый-химик Д.И. Менделеев. В 1867 году Менделеев занял кафедру неорганической(общей) химии Императорского Спб. университета в должности ординарного профессора.В 1868 году Менделеев приступил к работе над «Основами химии». Работая над этим курсом, он открыл периодический закон химических элементов. По преданию, 17 февраля 1869 года он после долгого чтения неожиданно заснул на своём диване в кабинете и ему приснилась переодическая система элементов ... Первый вариант таблицы химических элементов, выражавшей периодический закон, Дмитрий Иванович опубликовал в виде отдельного листка под названием «Опыт системы элементов, основанной на их атомном весе и химическом сходстве» и разослал этот листок в марте 1869 многим русским и иностранным химикам. Сообщение об открытом Менделеевым соотношении между свойствами элементов и их атомными весами было сделано 6(18) марта 1869 года на заседании Русского химического общества (Н.А. Меншуткиным от имени Менделеева) и опубликовано в «Журнале Русского химического общества» («Соотношение свойств с атомным весом элементов»), 1869. Летом 1871 года Дмитрий Иванович подытожил свои исследования, связанные с установлением периодического закона, в труде «Периодическая законность для химических элементов». В 1869 году ни один человек в мире не думал о клас­сификации химических элементов больше, чем Менделеев, и, пожалуй, ни один химик не знал о химических эле­ментах больше, чем он. Он знал, что сходство кристал­лических форм, проявляющееся при изоморфизме, не всегда достаточное основание для суждения о сходстве элементов. Он знал, что и удельные объемы тоже не дают ясного руководящего принципа для классификации. Он знал, что вообще изучение сцеплений, теплоемкостей, плотностей, показателей преломления, спектральных явле­ний еще не достигло уровня, который позволил бы поло­жить эти свойства в основу научной классификации эле­ментов. Но он знал и другое - то, что такая классифи­кация, такая система обязательно должна существовать. Ее угадывали, ее пытались расшифровать многие ученые, и Дмитрий Иванович, пристально следивший за работами в интересующей его области, не мог не знать об этих попытках. То, что некоторые элементы проявляют черты со­вершенно явного сходства, ни для одного химика тех лет не было секретом. Сходство между литием, натрием и ка­лием, между хлором, бромом и йодом или между каль­цием, стронцием и барием бросалось в глаза любому. И от внимания Дюма не ускользнули интересные соот­ношения атомных весов таких сходственных элементов. Так, атомный вес натрия равен полусумме весов соседст­вующих с ним лития и калия. То же самое можно сказать о стронции и его соседях кальции и барии. Больше того, Дюма обнаружил такие странные цифровые аналогии у сходственных элементов, которые воскрешали в памяти попытки пифагорейцев найти сущность мира в числах и их комбинациях. В самом деле, атомный вес лития ра­вен 7, натрия - 7 + (1 х16) = 23, калия - 7 + (2 х 16) = 39! В 1853 году английский химик Дж. Гладстон обратил внимание на то, что элементы с близкими атомными веса­ми сходны по химическим свойствам: таковы платина, ро­дий, иридий, осмий, палладий и рутений или железо, ко­бальт, никель. Спустя четыре года швед Ленсеп объедииил по химическому сходству несколько «триад»: руте­ний - родий - палладий; осмий - платина -  иридий; марганец - железо -  кобальт. Немец М. Петтенкофер отметил особое значение чисел 8 и 18, так как разности между атомными весами сходственных элементов оказы­вались нередко близкими 8 и 18 либо кратными им. Были сделаны даже попытки составить таблицы элементов. В библиотеке Менделеева сохранилась книга германского, химика Л. Гмелина, в которой в 1843 году была опубли­кована такая таблица. В 1857 году английский химик В. Одлинг предложил свой вариант. Но... «Все замеченные отношения в атомных весах анало­гов, - писал Дмитрий Иванович, - не привели, однако, по сих пор ни к одному логическому следствию, не полу­чили даже и права гражданства в науке по причине мно­гих недостатков. Во-первых, не явилось сколько то мне известно, ни одного обобщения, связывающего все извест­ные естественные группы в одно целое, и оттого выводы, сделанные для некоторых групп, страдали отрывочностью и не вели к каким-либо дальнейшим логическим заклю­чениям, представлялись необходимым и неожиданным явлением... Во-вторых, замечены были такие факты... где сходные элементы имели близкие атомные веса. В итоге, поэтому можно было только сказать, что сходство эле­ментов связано иногда с близостью атомных весов, а иногда с правильным возрастанием их величины. В-треть­их, между несходными элементами и не искали даже ка­ких-либо точных и простых соотношений в атомных весах...» В библиотеке Менделеева до сих пор хранится книга германского химика А. Штреккера «Теории и экспери­менты для определения атомных весов элементов», кото­рую Дмитрий Иванович привез из первой заграничной командировки. И читал он ее внимательно. Об этом свиде­тельствуют многочисленные пометки на полях, об этом сви­детельствует отмеченная Дмитрием Ивановичем фраза: «Вышевыставленные отношения между атомными веса­ми... химически сходственных элементов, конечно, едва ли могут быть приписаны случайности, но ныне мы долж­ны предоставить будущему отыскание закономерности, проглядывающей между указанными числами». Слова эти были написаны в 1859 году, а ровно десять лет спустя настало время открытия этой закономерности. «Меня неоднократно спрашивали,- вспоминает Менделеев, - на основании чего, исходя из какой мысли, найден был мною и упорно защищаем периодический за­кон?.. Моя личная мысль во все времена... останавлива­лась на том, что вещество, силу и дух мы бессильны понимать в их существе или в раздельности, что мы мо­жем их изучать в проявлениях, где они неизбежно сочетаны, и что в них, кроме присущей им вечности, есть свои - постижимые - общие самобытные признаки или свойства, которые и следует изучать на все лады. Посвя­тив свои силы изучению вещества, я вижу в нем два таких признака или свойства: массу, занимающую про­странство и проявляющуюся... яснее или реальнее всего в весе, и индивидуальность, выраженную в химических превращениях, а яснее всего в представлении о химиче­ских элементах. Когда думаешь о веществе... нельзя, для меня, избежать двух вопросов: сколько и какого дано вещества, чему и соответствуют понятия массы и хими­ческих элементов... Поэтому невольно зарождается мысль о том, что между массою и химическими элементами необходимо должна быть связь, а так как масса вещества... выражается окончательно в виде атомов, то надо искать функционального соответствия между индивидуальными свойствами элементов и их атомными весами... Вот я и стал подбирать, написав на отдельных карточках эле­менты с их атомными весами и коренными свойствами, сходные элементы и близкие атомные веса, что быстро и привело к тому заключению, что свойства элементов стоят в периодической зависимости от их атомного веса...» В этом описании все выглядит очень просто, но чтобы хоть отдаленно представить себе всю неимоверную труд­ность содеянного, надо уяснить, что кроется за несколько расплывчатым понятием «индивидуальность, выраженная в химических превращениях». В самом деле, атомный вес — понятная и легковыразимая в цифрах величина. Но как, в каких цифрах можно выразить способность элемента к химическим реакциям? Сейчас человек, знакомый с химией хотя бы в объ­еме средней школы, легко ответит на этот вопрос: способ­ность элемента давать те или иные типы химических со­единений определяется его валентностью. Но в наши дни сказать это только потому легко, что именно периоди­ческая система способствовала выработке современного представления о валентности. Как мы уже говорили, понятие о валентности (Менделеев называл его атомностью) ввел в химию Франкланд, заметивший, что атом того или иного элемента может связать определенное число ато­мов других элементов. Скажем, атом хлора может свя­зать один атом водорода, поэтому оба эти элемента одно­валентные. Кислород в молекуле воды связывает два атома одновалентного водорода, следовательно, кислород двухвалентен. В аммиаке на атом азота приходится три атома водорода, поэтому в этом соединении азот трехва­лентен. Наконец, в молекуле метана одни атом углерода удерживает четыре атома водорода. Четырехвалентность углерода подтверждается еще и тем, что в углекислом газе в полном соответствии с теорией валентности угле­родный атом удерживает два двухвалентных атома кис­лорода. Установление четырехвалентности углерода сыг­рало такую важную роль в становлении органической химии, разъяснило в этой науке такое множество запу­танных вопросов, что германский химик Кекуле (тот са­мый, который придумал бензольное кольцо) заявлял: валентность элемента так же постоянна, как и его атом­ный вес. Если бы это убеждение соответствовало действитель­ности, задача, стоящая перед Менделеевым, упростилась бы до крайности: ему нужно было бы просто сопоставить валентность элементов с их атомным весом. Но в том-то и заключалась вся сложность, что Кекуле хватил через край. Перехват этот, необходимый и важный для орга­нической химии, был очевиден всякому химику. Даже углерод и тот в молекуле угарного газа связывал лишь один атом кислорода и был, следовательно, не четырех-, а двухвалентным. Азот же давал целую гамму соедине­ний: М₂О, N0, М₂О₃, МО₂, N2O5, в которых он пребывал в одно-, двух-, трех-, четырех- и пятивалентном со­стояниях. Кроме того, было и еще одно странное обстоятельство: хлор, соединяющийся с одним атомом водорода, следует считать одновалентным элементом. Натрий, два атома которого соединяются с одним атомом двухвалентного кислорода, тоже следует считать одновалентным. Выхо­дит, в группу одновалентных, попадают элементы, не только не имеющие между собой ничего общего, но яв­ляющиеся прямо-таки химическими антиподами. Чтобы как-то отличать такие одинакововалентные, но малопохо­жие элементы, химики были вынуждены в каждом случае делать оговорку: одновалентный по водороду или од­новалентный по кислороду. Менделеев ясно понижал всю «шаткость учения об атомности элементов», но так же ясно он понимал и то, что атомность (то есть валентность) — ключ к класси­фикации. «Для характеристики элемента, кроме прочих данных, требуются два путем наблюдений опыта и сли­чений добываемых данных: знание атомного веса и зна­ние атомности». Вот когда пригодился Менделееву опыт работы над «Органической химией», вот когда пригоди­лась ему идея о ненасыщенных и насыщенных, предель­ных органических соединениях. По сути дела, прямая аналогия подсказала ему, что из всех значений валентности, которые может иметь данный элемент, характе­ристическим, тем, который надо класть в основу клас­сификации, следует считать наивысшую предельную ва­лентность. Что же касается вопроса о том, какой валентностью - по водороду или по кислороду -  руководствоваться, то ответ на него Менделеев нашел довольно легко. В то вре­мя как с водородом соединяются сравнительно немногие элементы, с кислородом соединяются практически все, поэтому формой именно кислородных соединений - окислов - должно руководствоваться при построении системы. Эти соображения отнюдь не беспочвенные до­гадки. Недавно в архиве ученого была обнаружена инте­реснейшая таблица, составленная Дмитрием Ивановичем в 1862 году, вскоре после издания «Органической химии». В этой таблице приведены все известные Менделееву кислородные соединения 25 элементов. И когда спустя семь лет Дмитрий Иванович приступил к завершающему этапу, эта таблица, несомненно, сослужила ему отличную службу. Раскладывая карточки, переставляя их, меняя места­ми, Дмитрий Иванович пристально всматривается в скупые сокращенные записки и цифры. Вот щелочные металлы - литий, натрий, калий, рубидий, цезий. Как ярко выражена в них «металличность»! Не та «металличность», под которой любой человек понимает характерный блеск, ковкость, высокую прочность и теплопроводность, но «Металличность» химическая. «Металличность», заставляю­щая эти мягкие легкоплавкие металлы быстро окисляться и даже гореть в воздухе, давая при этом прочные окислы. Соединяясь с водой, эти окислы образуют едкие щелочи, окрашивающие лакмус в синий цвет. Все они одновалентны по кислороду и дают удивительно правиль­ные изменения плотности, температуры плавления и ки­пения в зависимости от нарастания атомного веса. А вот антиподы щелочных металлов — галогены — фтор, хлор, бром, йод. Дмитрий Иванович может Аннь догадываться, что самый легкий из них — фтор, — по всей видимости, газ. Ибо в 1869 году еще никому не удалось выделить из соединений фтор — типичнейший и самый энергичный из всех неметаллов. За ним следует более тяжелый, хорошо изученный газ хлор, затем тем­но-бурая жидкость с резким запахом — бром, и кристал­лический с металлическим отблеском йод. Галогены тоже одновалентны, но одновалентны по водороду. С кислоро­дом же они дают ряд неустойчивых окислов, из которых предельный имеет формулу R2O7. Это значит: максималь­ная валентность галогенов по кислороду — 7. Раствор С1₂О7   в воде дает сильную хлорную кислоту, окрашиваю­щую лакмусовую бумагу в красный цвет. Наметанный глаз Менделеева выделяет еще некоторые группы элементов, не столь, правда, яркие, как щелочные металлы и галогены. Щелочноземельные металлы — кальций, стронций и барий, дающие окислы типа RО; сера, селен, теллур, образующие высший окисел типа RO3; азот и фосфор с выcшим окислом R2О5. Прослеживается, хотя и не явное, химическое сходство между углеродом и кремнием, дающими окислы типа RO2 и между алю­минием и бором, высший окисел которых R2Оз. Но даль­ше все спутывается, различия смазываются, индивидуаль­ности утрачиваются. И хотя существование отдельных групп, отдельных семейств можно было считать установ­ленным фактом, «связь групп была совершенно неясна: тут галоиды, тут щелочные металлы, тут металлы, подоб­ные цинку, — друг в друга они точно так же не превра­щаются, как одна семья в другую. Другими словами, неизвестно было, как эти семьи между собой связаны». В наши дни легко оказать: смысл периодического за­кона — установление зависимости между наивысшей ва­лентностью по кислороду и атомным весом элемента. Но тогда, сто с лишним лет назад, из нынешних 104 эле­ментов Менделееву были известны лишь 63; атомные веса десяти из них оказались заниженными в 1,5—2 раза; из 63 элементов лишь 17 соединялись с водородом, а выс­шие солеобразующие окислы многих элементов разлага­лись с такой быстротой, что были неизвестны, поэтому высшая валентность по кислороду у них оказывалась за­ниженной. Но самую большую трудность представляли элементы с промежуточными свойствами. Взять, к приме­ру, алюминий. По физическим свойствам — это металл, а по химическим — не поймешь что. Соединение его окисла с водой — странное вещество, не то слабая ще­лочь, не то слабая кислота. Все зависит от того, с чем оно реагирует. С сильной кислотой оно ведет себя как щелочь, а с сильной щелочью — как кислота. Глубокий знаток менделеевских работ по периодиче­скому закону академик Б. Кедров считает, что Дмитрий Иванович в своих изысканиях шел от хорошо известного к неизвестному, от явного к неявному. Сначала он вы­строил горизонтальный ряд щелочных металлов, так на­поминающий ему гомологические ряды органической химии.

Lf = 7; Na = 23; К = 39; Rb = 85,4; Cs=133.

Всматриваясь во второй ярко выраженный ряд — га­логены, — он обнаружил удивительную закономерность; каждый галоген легче близкого к нему по атомному весу щелочного металла на 4—6 единиц. Значит, ряд га­логенов можно поставить над рядом щелочных металлов:

F   Cl   Br   J

Li    Ns   К   Rb   Cs

Что дальше? Щелочноземельное металлы на 1—3 еди­ницы тяжелее щелочных, стало быть, их — вниз;

Р   С1   Вг   J

Li   Na   К   Rb   Cs

Cs  Sr   Ва

Атомный вес фтора — 19, ближе всего к нему примыкает кислород — 16. Не ясно ли, что над галогенами надо поставить семейство аналогов кислорода - серу, селен,  теллур?  Еще  выше  —   семейство  азота: фосфор, мышьяк, сурьму, висмут. Атомный вес    каждого    члена этого семейства на 1—2 единицы меньше, чем атомный вес элементов из семейства кислорода. По мере того как укладывается ряд за рядом, Менделеев все более и более, укрепляется в мысли, что он на правильном пути.  Валентность по кислороду от 7 у галогенов последовательно уменьшается при перемещении вверх. Для элементов из семейства кислорода она равна 6,    азота — 5,    углеро­да — 4. Следовательно, дальше должен идти трехвалент­ный бор. И точно: атомный вес бора на единицу меньше атомного веса предшествующего ему углерода... В феврале 1869 года Менделеев разослал многим хи­микам отпечатанный на отдельном листке «Опыт системы элементов, основанной на их атомном весе и химическом сходстве». А 6 марта делопроизводитель Русского хими­ческого общества Н. Меншуткин вместо отсутствовавшего Менделеева зачитал на заседании общества сообщение о предложенной Дмитрием Ивановичем классификации. Изучая  этот непривычный для современного  взгляда вертикальный вариант менделеевской таблицы, нетрудно убедиться  в  том,  что  он,   если  так  можно  выразиться, разомкнут, что к его жесткому костяку — поставленным рядом щелочным металлам и галогенам — сверху и снизу, примыкают ряды элементов с менее ярко выраженными переходными свойствами. Было в этом первом варианте и несколько неправильно расположенных элементов: так, ртуть попала в группу меди, уран и золото — в группу алюминия, таллий — в группу щелочных металлов, марганец — в одну группу с родием и платиной, а кобальт и никель заняли одно место. Вопросительные знаки, поставленные около символов некоторых элементов, свидетедьствуют о том, что сам Менделеев сомневался в пра­вильности определения атомных весов тория, теллура и золота и считал спорным положение в таблице эрбия, иттрия и индия. Но все эти неточности отнюдь не долж­ны умалить важности самого вывода: именно этот первый, несовершенный еще вариант привел Дмитрия Ивановича к открытию великого закона, побудившего его поставить четыре вопросительных знака там, где должны были стоять символы четырех элементов... Сопоставление элементов, расположенных в вертикаль­ных столбцах, навело Менделеева на мысль, что свойства их изменяются периодически по мере нарастания атомно­го веса. Это был принципиально новый и неожиданный вывод, так как от предшественников Менделеева, увле­кавшихся созерцанием линейного изменения свойств сход­ственных элементов в группах, ускользала эта периодич­ность, позволившая связать воедино все казавшиеся разрозненными группы. В «Основах химии», изданных в 1903 году, есть таблица, с помощью которой Дмитрий Иванович сделал периодичность свойств химических эле­ментов необычайно наглядной. В длинный столбец он выписал все известные к тому времени элементы, а спра­ва и слева поместил цифры, показывающие удельные объемы и температуры плавления, и формулы высших окислов и гидратов, причём, чем выше валентность, тем дальше от символа отстоит соответствующая формула. При беглом взгляде на эту таблицу сразу видишь, как периодически нарастают и убывают цифры, отражающие свойства элементов, по мере неуклонного увеличения атомного веса. В 1869 году неожиданные перерывы в этом плавном нарастании и убывании чисел доставили Менделееву не­мало затруднений. Укладывая один ряд за другим, Дмит­рий Иванович обнаружил, что в столбце, идущем вверх от рубидия, вслед за пятивалентным мышьяком идет двух­валентный цинк. Резкий перепад атомного веса — 10 еди­ниц вместо 3—5, и полное отсутствие сходства между . свойствами цинка и углерода, стоящего во главе этой группы, навели Дмитрия Ивановича на мысль: в перекре­стии пятого горизонтального ряда и третьего вертикаль­ного столбца должен находиться не открытый еще четы­рехвалентный элемент, напоминающий по свойствам угле­род и кремний. А поскольку цинк ничего общего не имел и с идущей далее группой бора и алюминия, Менделеев предположил, что науке еще неизвестен и один трехва­лентный элемент — аналог бора. Такие же соображения побудили   его  предположить      существование   еще  двух элементов с атомными весами 45 и 180. Понадобилась поистине изумительная химическая интуиция Менделеева, чтобы сделать столь смелые пред­положения, и понадобилась его поистине необъятная хи­мическая эрудиция, чтобы предсказать свойства не откры­тых еще элементов и исправить многие заблуждения, ка­сающиеся элементов малоизученных. Дмитрий Иванович не случайно назвал свою первую таблицу «опытом», этим он как бы подчеркивал ее незавершенность; но в ближай­ший же год он придал периодической системе элементов ту совершенную форму, которая, почти не изменившись, сохранилась до наших дней. «Разомкнутость» вертикального варианта, по-видимо­му, не соответствовала представлениям Менделеева о гар­монии. Он чувствовал, что из хаотической кучи деталей ему удалось сложить машину, но он ясно видел, как да­лека эта машина от совершенства. И он решил переконст­руировать таблицу, разорвать тот двойной ряд, который был ее костяком, и поместить щелочные металлы и гало­гены на противоположных концах таблицы. Тогда все остальные элементы окажутся как бы внутри конструк­ции и будут служить постепенным естественным перехо­дом от одной крайности к другой. И как часто бывает с гениальными творениями, формальная, казалось бы, пере­стройка вдруг открыла новые, ранее не подозреваемые и не угадываемые связи и сопоставления. К августу 1869 года Дмитрий Иванович составляет четыре новых наброска системы. Работая над ними, он выявил так называемые двойные сходственные отноше­ния между элементами, которые вначале он помещал в различные группы. Так вторая группа - группа щелочноземельных металлов - оказалась состоящей из двух подгрупп: первой - бериллий, магний, кальций, стронций и барий и второй - цинк, кадмий, ртуть. Далее, уяснение периодической зависимости позволило Менделееву исправить атомные веса 11 элементов и из­менить местоположение в системе 20 элементов! В итоге этой неистовой работы в 1871 году появилась знаменитая статья «Периодическая законность для химических эле­ментов» и тот классический вариант периодической си­стемы, который ныне украшает химические и физические лаборатории во всем мире. Сам Дмитрий Иванович очень гордился этой статьей. В старости он писал: «Это лучший свод моих взглядов и соображений о периодичности элементов и оригинал, по которому писалось потом так много про эту систему. Это причина главная моей научной известности — пото­му что многое оправдалось гораздо позднее». И действи­тельно, позднее многое оправдалось, но все это было позд­нее, а тогда... Сейчас с изумлением узнаешь, что большинство хи­миков восприняло периодическую систему лишь как удоб­ное учебное пособие для студентов. В цитированном пись­ме Зинину Дмитрий Иванович писал: «Если немцы не знают моих работ... я позабочусь о том, чтобы они зна­ли». Выполняя это обещание, он попросил своего това­рища химика Ф. Вредена перевести на немецкий язык его фундаментальную работу по периодическому зако­ну, и, получив 15 ноября 1871 года типографские оттиски, он разослал их многим иностранным химикам. Но, увы, не только компетентного суждения, но вообще никакого ответа не получил на свои письма Дмитрий Иванович. Ни от Ж. Дюма, ни от А. Вюрца, ни от С, Канниццаро, Ж. Мариньяка, В. Одлинга, Г. Роско, X. Бломстранда, А. Байера и других химиков. Дмитрий Иванович не мог понять, в чем дело. Он сно­ва и снова перелистывал свою статью и снова и снова убеждался в том, что она полна захватывающего интере­са. Разве не удивительно, что он, не производя никаких экспериментов и измерений и основываясь только на пе­риодическом законе, доказал, что считавшийся ранее трех­валентным бериллий в действительности двухвалентен? Разве не доказана правильность периодического закона тем, что, исходя из Него, Менделеев установил трехвалентность таллия, который раньше считался щелочным ме­таллом? Разве не убедительно то, что Менделеев, исходя из периодического закона, приписал малоисследованному индию валентность, равную трем, что спустя несколько месяцев было подтверждено измерениями теплоемкости индия, сделанными Бунзеном? И тем не менее это ни в чем не убедило «папашу Бунзена». Когда один из моло­дых учеников попытался привлечь его внимание к менде­леевской таблице, он только досадливо отмахнулся: «Да уйдите вы от меня с этими догадками. Такие правиль­ности вы найдете и между числами биржевого листка». А нравящееся самому Дмитрию Ивановичу исправление атомных весов урана и ряда других элементов, продиктованное периодической законностью, вызвало лишь упрек со стороны германского физика Лотара Мейера, которому, по странной иронии судьбы, впоследствии пытались при­писать приоритет в создании периодической системы. «Бы­ло бы поспешно, — писал он в «Либиховских анналах» о статьях Менделеева, — изменять доныне принятые атомные веса на основании столь непрочного исходного пункта». У Менделеева начинало создаваться впечатление, что эти люди слушают — и не слышат, смотрят — и не ви­дят. Не видят черным по белому написанных слов: «Си­стема элементов имеет значение не только педагогическое, не только облегчает изучение разнообразных фактов, при­водя их в порядок и связь, но имеет и чисто научное зна­чение, открывая аналогии и указывая чрез то новые пути для изучения элементов». Не видят, что «по сих пор мы не имели никаких поводов предсказывать свойства неиз­вестных элементов, даже не могли судить о недостатке или отсутствии тех или других из них... Только слепой случай и особая прозорливость и наблюдательность вели к откры­тию новых элементов. Теоретического интереса в откры­тии новых элементов вовсе почти не было, и оттого важ­нейшая область химии, а именно изучение элементов, до сих  пор  привлекала  к  себе   только  немногих  химиков. Закон периодичности открывает в этом последнем отно­шении новый путь, придавая особый, самостоятельный интерес даже таким элементам, как иттрий и эрбий, кото­рыми до сих пор, должно сознаться, интересовались толь­ко весьма немногие». Но больше всего поражало Менделеева равнодушие к тому, о чем сам он на склоне лет с гордостью писал: «Это был риск, но правильный и успешный». Убежденный в истинности периодического закона, он в разосланной многим химикам мира статье не только смело предсказал существование трех еще не открытых элементов, но и опи­сал самым подробнейшим образом их свойства. Увидев, что это изумительное открытие тоже не заинтересовало химиков, Дмитрий Иванович предпринял было попытку сделать все эти открытия сам. Он съездил за границу для закупки минералов, содержащих, как ему казалось, искомые элементы. Он затеял исследование редкоземель­ных элементов. Он поручил студенту Н. Бауэру изгото­вить металлический уран и измерить его теплоемкость. Но масса других научных тем и организационных дел нахлынула на него и легко отвлекла от работы, несвой­ственной складу его души. В начале 1870-х годов Дмит­рий Иванович занялся изучением упругости газов и предоставил времени и событиям испытывать и проверять периодическую систему элементов, в истинности которой сам он был совершенно уверен. «Писавши в 1871 году статью о приложении периоди­ческого закона к определению свойств еще не открытых элементов, я не думал, что доживу до оправдания этого следствия периодического закона, — вспоминал в одном из последних изданий «Основ химии» Менделеев, — но действительность ответила иначе. Описаны были мною три элемента: экабор, экаалюминий и экасилиций, и не прошло еще 20 лет, как я имел величайшую радость ви­деть все три открытыми...» И первым из трех был эка-алюминий — галлий. Потом открытия элементов посыпались, как из рога изобилия! В классическом труде «Основы химии», выдержавшем при жизни автора 8 изданий на русском языке и несколько изданий на многих иностранных языках, Менделеев впервые изложил неорганическую химию на основе периодического закона. Поэтому, естественно, первое издание «Основ химии» 1869-71 г.г. является желанным предметом для многих коллекционеров и библиофилов мира, собирающих научно-техническую и приоритетную тематику. Естественно, «Основы химии» вошли в знаменитые PMM, № 407 и DSB, volume IX, p.p. 286-295. Естественно, они присутствуют на аукционах Sotheby’s и Christie’s. Экземпляры с автографом автора крайне редки!