RARUS'S GALLERY

Изучение книги у нас в большинстве случаев ограничивается печатной продукцией. Обследуются типографии и издательства, прослеживается история создания отдельных книг или целых серий, связанных с деятельностью одного лица или временем и местом издания, составляются отраслевые и общие каталоги, изучаются шрифты и элементы украшения печатных книг и т. д. Все это следует приветствовать. В то же время нельзя не пожалеть о том, что в области рукописной книги такая работа почти не ведется. Произведения, представленные в рукописных книгах, изучаются, как и произведения, попавшие в печать. Однако, если в последнем случае исследовательская мысль не останавливается на этом и книга является объектом самостоятельного исследования,— изучение рукописной книги обычно не выходит за рамки анализа произведений, заключенных в нее, и в нашей науке очень редки работы, посвященные вопросам истории создания той или иной книги или группы их, вопросам изучения отдельных деятелей или «издательств», которые осуществляли «строение» этих книг, наконец, вопросам изучения той исторической обстановки, в которой появлялись эти «издательства» рукописных книг. А существующий разрыв между изучением произведений и изучением вопроса их бытования, т. е. прежде всего их распространения (и в количественном, и в качественном отношении), нередко приводит к искаженной оценке действительности. Вряд ли нужно говорить о значении русской рукописной книги до начала книгопечатания. Но рукописные книги продолжали создаваться и во второй половине XVI века, и в XVII веке, и в последующее время. Создавались потому, что печатная литература не могла удовлетворить потребностей многочисленных и разнообразных читателей. Больше того, именно рукописные книги и донесли до нас наиболее жизненную, наиболее важную для нас часть литературы — литературу светскую, так как почти вся русская печатная продукция XVI и XVII веков представляла собой издания церковно-богослужебного или богословско-нравоучительного характера. И в XVIII веке, когда гражданская печать завоевала уже прочное место в российской действительности, для литературы демократической в ней места не отводилось. Она вся оставалась в рукописях.

Москва: Посольский приказ, 1672.

268 л.; 101 лист акварельных рисунков.

Бумага; рукопись, скоропись. 36х25 см.

Переплет XVII в. работы Якова Элкуза:

доски, красный бархат, обрез золоченый с тиснением.

Экслибрисы князя Н.В. Репнина,

Императорской эрмитажной иностранной библиотеки,

бумажная наклейка отделения Средних веков и Возрождения Эрмитажа.

Пост. после 1917 в составе императорских библиотек;

ранее - в библиотеке князей Репниных.

Титулярник - справочная книга, содержащая перечень титулов русских и иностранных царствующих особ и политических деятелей, составлялись с конца XV века. В 1672 году так называемый Царский титулярник был изготовлен в трех экземплярах. Кроме обычного перечисления титулов он содержал краткие сведения по русской истории, портреты русских князей и царей, восточных и московских патриархов и иностранных государей, а также многочисленные изображения гербов и печатей. Над его оформлением работали иконописцы и золотописцы Оружейной палаты и Посольского приказа. Одним из владельцев этого экземпляра Титулярника был князь Николай Васильевич Репнин (1734-1801). В 1879 году Титулярник был подарен Императорскому Эрмитажу его правнуком, князем Василием Николаевичем Репниным-Волконским (1806-1880).

«В то время, как русский пиит прошлого столетия,— писал еще в конце XIX века известный исследователь русской литературы Н.С. Тихонравов,— сознательно отторгаясь от современной жизни и быта, «парил к верхам Парнасса», т. е. большею частью пресмыкался перед двором и знатью, рукописная литература среднего сословия вращалась среди современной действительности. В грубых архаических виршах и старинных литературных формах эта литература нередко затрагивала вопросы, которых не смела касаться подцензурная печатная литература. Озлобление крепостным правом и общественным положением крестьян выражалось не в одних крестьянских волнениях — нет! Холоп прошлого века чувствовал потребность высказаться в стихах!»

Пожалуй, с еще большим правом мы можем подчеркнуть значение рукописной литературы XIX века, когда рукописная книга несла в себе не только народную лирику и сатиру — творчество холопов,— но и вольнолюбивую, и тем более революционную мысль. Нельзя не учитывать этого. В настоящем сообщении речь идет о рукописных книгах XVII века (преимущественно второй его половины), история создания которых связана с Посольским приказом. Приказ этот занимал несколько особое положение в довольно сложной приказной системе Московского государства, системе, прочно связанной с практикой государственной жизни и государственного управления (См.: С.А. Белокуров. О Посольском приказе. М., 1906). Он возник раньше многих других и занимал более прочное положение, так как поручения по вопросам различного рода связей и взаимоотношений с государствами и их отдельными представителями-послами возникали на Руси с давних пор и возникали постоянно во все увеличивающихся размерах.Исстари деятельность по международным сношениям закреплялась за определенными членами Боярской думы. Специализировались, конечно, и дьяки. В конце XV века, например, таким дьяком был знаменитый еретик и писатель Федор Курицын, а в середине XVI века Иван Михайлович Висковатый, входивший в состав боярской комиссии, ведавший посольскими делами. И.М. Висковатый был первым посольским дьяком, к которому в 1549 г. перешла вся посольская переписка. Этот год и можно считать датой основания Посольского приказа. «Сношения с иностранными государствами, отправка русскихпосольств, прием посольств иноземных, все дела с торговыми иноземцами, находившимися в Русском государстве, и суд по их делам — таков круг основных вопросов Посольского приказа, разрешаемых, конечно, после обсуждения их в Боярской думе». Основные задачи, стоявшие перед Посольским приказом, требовали и определенного штата. Это прежде всего толмачи и переводчики самых разнообразных языков, это подьячие, от которых требовали сообразительности и хорошего почерка, так как им приходилось составлять толковые грамоты для посылки заграницу и соответствующим образом оформлять их. Для оформления грамот требовались и золотописцы (О золотописцах Посольского приказа см. специальную работу: 3.Е. Калишевич. Художественная мастерская Посольского приказа в XVII в. и роль золотописцев в ее создании и деятельности.— Русское государство в XVII в. Новые явления в социально-экономической, политической и культурной жизни. Сборник статей. М., 1961, стр. 392—411. 3. Е. Калишевич указывает, что первое упоминание о золотописцах Посольского приказа относится к 1612-13 г.: «в 7121 году взят в Посольской приказ золотописец Миня Быков». Там же, стр. 394). От Посольского дьяка (позднее думный дьяк и даже боярин), возглавлявшего приказ, требовалось также известное развитие, образование и широкий государственный образ мыслей. Не случайно во главе Посольского приказа стояли такие люди, как Андрей Щелкалов (1570—1594 гг.), Афанасий Грамотин (1601 —1611), A.Л. Ордин-Нащокин (1667—1671), А.С. Матвеев (1671 —1676), В.В. Голицын (1682—1689). Они понимали значение возглавляемого ими Приказа (пусть не всегда одинаково) и предъявляли высокие требования к своим подчиненным. В практической деятельности Посольского приказа к делам международных сношений примешивались всевозможные дела второстепенные, не всегда имевшие даже прямое отношение к деятельности приказа. Обычно, если надо было поручить кому-то то или иное дело, оно поручалось тому приказу, где могли с ним быстрее и лучше справиться, где во главе находился более деятельный руководитель, стоявший ближе к царю. Посольский приказ в этом отношении не был исключением, и ему давались самые различные поручения и, прежде всего, конечно, те, где нужно было знание иностранных языков или какие-то справки, связанные с другими государствами. При Артемоне Сергеевиче Матвееве в Посольском приказе, где в это время было более 20 подьячих и около 15 переводчиков, развернулась работа по «строению» книг, содержащих переводные и оригинальные тексты. Переписывались и оформлялись рукописные (а иногда и печатные) книги, и это делалось в таком масштабе, о котором раньше и не помышляли. Для этого периода деятельности Посольского приказа особенно характерно, что многие рукописи, изготовленные там, роскошно оформлялись целым штатом иконописцев, золотописцев, писцов. Более ста лет назад Археографическая комиссия опубликовала документы, свидетельствующие о том, что в 1670-х годах в Посольском приказе был «построен» ряд роскошных книг, «взнесенных в Верх», т. е. поднесенных царю и царевичам». Из этой публикации, а также из титулов и предисловий некоторых рукописных книг уже можно было сделать выводы, характеризующие Посольский приказ этого времени как своеобразный издательский центр, где велись большие и многочисленные работы по переводу, составлению и оформлению книг общекультурного значения, книг, не связанных с основной деятельностью и основными задачами Посольского приказа. Можно было предположить также, что документы, опубликованные в VI томе ДАИ, не исчерпывают материалов по этому вопросу. Однако на протяжении ста лет никаких специальных разысканий в этой области, кажется, не велось (См. Книги: А. И. Соболевский. Переводная литература Московской Руси XIV— XVII веков. Библиографические материалы. Спб., 1903. и предшествующая ей его же книга — Западное влияние на литературу Московской Руси XV—XVII вв. Спб., 1899 — преследуют другие дели и лишь в редких случаях отмечают участие работников Посольского приказа в тех или иных переводах), если не считать книг С.К. Богоявленского, опубликовавшего документы по истории русского театра XVII—XVIII веков (См. Московский театр при царях Алексее и Петре. Материалы, собранные С.К. Богоявленским. М., 1914), и 3. Е. Калишевич о золотописцах Посольского приказа, убедительно показавших, как много сведений о книгах и других культурных мероприятиях Посольского приказа можно получить в материалах архивов. Так, в фондах Центрального государственного архива древних актов (ЦГАДА) и прежде всего в фонде «Приказные дела старых лет» (ф. 141) выявляется немало документов, отмечающих работу Посольского приказа в этой области и называющих ряд лиц, причастных к «строению» рукописных книг. Сведения об этой деятельности Посольского приказа и числящихся при нем переводчиках и писцах разбросаны также на страницах многих рукописных книг. Особенно интенсивная работа над рукописными книгами началась в Посольском приказе с 1672 года. По инициативе и при постоянном участии и надзоре начальника Посольского приказа Артемона Сергеевича Матвеева здесь была создана целая серия роскошно оформленных книг, предназначенных для царского семейства,, но в действительности вышедших за рамки придворной литературы. Первой в этой серии была «Государственная книга», известная под кратким название «Титулярник». Из полного ее заголовка видно и ее содержание:

«Книга, а в ней собрание, откудупроизыде корень великих государей царей и великих князей росийских, и как в прошлых годех великие государи цари и великие князи росийские и блаженные памяти великий государь царь и великий князь Михаил Феодоровичь, всеа Велики я Росии самодержец, и сын его, великого государя, великий государь царь и великий князь Алексей Михайловичу всеа Великия, и Малыя, и Белыя Росии самодержец, писались в грамотах ко окрестным великим государем, християнским и к мусульманским, по нынешней 180 год, и какими печатми грамоты печатаны, и как к предком их государским, к великим государем царем и великим князем росийским и к великому государю царю и великому князю Михаилу Феодоровичу, всеа Великия Росии самодержцу, и к сыну его, государеву, к великому государю царю и великому князю Алексею Михайловичи}, всеа Великия, и Малыя, и Белыя Росии самодержцу, окрестные великие государи християнские и мусульманские имявованья и титла свои пишут, и каковы которого государя их государские персоны и гербы. Состроена сия книга повелением великого государя царя и великого князя Алексея Михайловича, всеаВеликия, и Малыя, и Белыя Росии самодержца, в нынешнем во 180-м году».

В справке Посольского приказа о «построенных книгах» содержание «Титулярника» раскрыто более обстоятельно:

«Великих князей и государей царей росийских корень откудыизыде, также великих князей и государей царей, и святейших Вселенских и Российских патриархов, и папы и цесаря Римских, и королей Гишпанского, Францужского, Аглинского, Датцкого, Полских, Свейского, и Грузинского царевича, и князей Флоренского, и Венецейского, и Оранского, и Курлянского, и курфистров Саксонского и Брандебурского, и шаха Персидского, и салтанаТурского, и ханов Китайского, Бухарского, Юргенского, Крымского — персоны и родословия, также Росийского государства и тех всех государей гербы в клеймах, и ссылки, у которых великих князей и государей Царей с которыми государи окрестными и мусульманскими в которых годех были и с которого году учали ссылки быть, и как к ним, великим князем и государем царем, так и от них, государей, чрез послы и посланники и гонцы писываню,— по 180 год» (См. Портреты, гербы и печати Большой государственной книги, 1672 г. Спб., 1903).

Собранные и определенным образом систематизированные обращения русских и иностранных правителей при дипломатических ссылках и посольствах составили важную для того времени книгу, служащую пособием в дипломатической работе. Для нас она интересна как исторический труд второй половины XVII века, читатель же того времени, познакомившись с «Титулярником», должен был проникнуться уважением к своему государству и правящим кругам, ведущим такую широкую политическую деятельность на международной арене. Великолепно оформленная книга должна была как бы подчеркнуть крепость позиций царствующего дома в годы еще не вполне затихшей крестьянской войны под предводительством Степана Разина (По свидетельству Д.Н. Альшица, исследование о тексте Титулярника готовил М.Д. Каган. См. Труды Государственной публичной библиотеки им. М.Е. Салтыкова-Щедрина (ГПБ), V (8). М., 1958, стр. 183). В «строении» книги принимала участие довольно большая группа людей. Из документов (главным образом — челобитных и справок к ним), сохранившихся в архивах, довольно точно устанавливается, какие именно мастера работали над книгой и в какое время. Иконописцы Иван Максимов и Дмитрий Львов в своей челобитной на имя царя Алексея Михайловича пишут:

«По твоему, великого государя, указу взяты мы, холопи твои, ко твоему государеву делу в Посолской приказ писать персони великих князей и великих государей царей росийских и всех окрестных и масульманских государей и князей и работали тебе, великому государю, у того дела февраля с 19-го числа майя по 21-е число, а твоего, великого государя, жалованья за тое нашу работишку ничего нам, холопем твоим, не дано. Милосердый государь..., пожалуй нас, холопей своих, для своего многолетного здравия и ради всемирные радости рождения сына своего, благоверного царевича... Петра Алексеевича..., за нашу работишку своим, великого государя, жалованьем, как тебе, великий государь, бог известит. Царь государь, смилуйся!»

Челобитная иконописцев подтверждается, как это полагалось, справкой приказа. В ней указывается:

«В нынешнем во 180-м году... зделана в Посолском приказе Государственная большая книга, а в той книге писаны персоны великих князей и великих государей царей росийских и персоны ж святейших Вселенских и Московских патриархов и папы Римского и всех окрестных христианских и мусульманских государей, и курфистров, и державцов. А писали те персоны иконописцы Иван Максимов да Дмитрей Львов февраля с 19 числа мая по 21-е число. А великого государя жалованья им за тое работу в приказ не дано и во время их работы поденного денежного и з дворца кормов не давано...»

Над книгой в то же самое время работали золотописцы Посольского приказа: Григорий Благушин, Федор Лопов и Матвей Андреев. В группе золотописцев, «строивших» Титулярник, работал также «человек» боярина князя Никиты Ивановича Одоевского Дмитрий Квачевский. В приказной справке подтверждается, что

«...в 180 году... сделана в Посолском приказе Государственная болшая книга, а в той книге писано Росийского великого царствия и всех окрестных государств, христианских и мусулманских, государственные гербы в клеймах и около государских персон клейма жъ золотом и серебром и розными красками. А писали те гербы и клейма золотописцы Григорей Благушин, Федор Лопов, Матвей Андреев февраля с 19 числа мая по 21 число; да им же придан был писма... Митка Квачевской, и был у той работы генваря с 13 числа апреля (так!) по 3 число. А как то дело почали они делать, и им дано великого государя жалованья в приказ на харчь: ГригорьюБлагушину 5 рублев, Федору и Матвею и боярскому человеку по 3 рубли человеку...»

Резолюция в конце справки гласит:

«180 июня в 5 день по указу великого государя околничейАртемонСергеевичь Матвеев приказал дать великого государя жалованья золотописцу Григорью Благушину с товарыщи за их работу: Григорью в приказ пятнадцать рублев да сукно лундышь, товарыщем его Матвею Андрееву да Федору Лопову по десяти рублев человеку, боярина князь Никиты Ивановича Одоевского человеку восмьрублев...»

В это же время была произведена оплата за работу над Титулярником и иконописцам: Иван Максимов получил «денег 15 рублев, сукно кармазин», Дмитрий Львов — «денег 10 рублей, сукно аглинское» («180 году июня в 6 день пожаловал великий государь...Посолского приказу золотописцов... да иконописцов Ивана Максимова, Дмитрия Львова...» ЦГАДА, ф. 141, 1672 г., № 123, л. 12). Писался Титулярник «на болшой александрийской бумаге», «в десть». Переплетал книгу «иноземец капитан Яганъко Эленкуз», которому в это время поручалось, видимо, переплетать все книги, предназначенные для царской библиотеки. Переплеталась книга «по обрезу в золоте, доски оболоченычервчатым бархатом, застежки и наугольники и средники серебряные золоченые прорезные, на верхних досках в срединах по орлу, перед персонами и перед гербы вклеивана тафта...»  Металлические части, украшающие переплет, делали мастера Серебряной палаты Данила Кузьмин «с товарыщи». Кто же готовил текст Титулярника? В челобитной переводчика Посольского приказа Спафария и подьячего того же приказа Петра Долгова, относящейся, надо полагать, к концу 1674 или к 1675 году, перечисляются книги, в «строении» которых они принимали участие. Среди них значится и Титулярник — книга «с вашими, великого государя, и окрестных великих государей и мусулманских с персоны и с государскими гербы».

Сам A.С. Матвеев, начальник Посольского приказа и организатор «строения» Титулярника, упоминает об этой книге в своей первой челобитной дарю Федору Алексеевичу из Пустозерского острога:

«А служа вам, великим государям, и желая вашеягосударския к себе милости, сделал книги с товарищи своими и с приказными людьми и с переводчики в Посольском приказе, какия не бывали... Первая книга — всех великих князей Московских и всея России самодержцев персоны, и титла, и печати, как они, великие государи, сами себя описывали; также и всех государей, християнских и бусурманских, которые имеют ссылки с вами, великим государем, персоны их, и титла, и печати...» (см. История о невинном заточении ближнего боярина Артемона Сергеевича Матвеева..., изд. Николаем Новиковым...Спб., 1776, стр. 34).

Таким образом, материалы архивов сохранили указания на всех «строителей» Титулярника. Перевод иностранных титулов и обращений и русский текст готовили переводчики Николай Спафарий и подьячий Петр Долгово; персоны (лица) писали иконописцы Иван Максимов (старший живописец) и Дмитрий Львов; гербы и клей мы писали золотописцы Григорий Благушин (старший золото-писец), Федор Лопов, Матвей Андреев и Дмитрий Квачевский; переплетал книгу иноземец Поган Эленкуз; серебряные позолоченные застежки, наугольники и средники делали мастера Серебряной палаты Данила Кузьмин «с товарыщи». Всего не менее 12 человек. Время изготовления книги определяется также довольно точно. С 19 февраля по 21 мая 1672 года работали над ней иконописцы и золотописцы (золотописец Дмитрий Квачевский даже с 13 января), а 6-го июня они были пожалованы за работу. Подготовка текста, возможно, началась раньше января—февраля 1672 года. Книга предназначалась «в Верх». Царю она, видимо, очень понравилась, однако он оставил ее в Посольском приказе, где книгу могли видеть иноземцы, где с нее могли делать списки. Слишком большой размер книги также не очень подходил для дворцовой библиотеки, основными читателями которой были царевичи. Царь приказывает сделать «в Верх» еще два экземпляра Титулярника того же содержания и так же украшенных, «о меньшего размера — «в полдесть». Те же мастера начинают усиленно работать над списками. К работе привлекаются даже новые лица. Увеличилась бригада иконописцев, готовивших, надо полагать, сразу два экземпляра книги. Бьют челом, читаем мы теперь,

«холопи твои, иконописцы Ивашко Максимов, Митка Львов, Макарко Потапов, Федка Юрьев. По твоему, великого государя, указу велено нам, холопем твоим, написать две Государственные книги великих государей царей Росийских и великих князей и христианских и бусурманских государей против прежние Государственные болшие книги; и мы, холопи твои, отлучася домов своих, работали тебе, великому государю, в Посолском приказе день и нощь, и те две Государственные книги написаны и поднесены тебе, великому государю...».

Золотописцы «Гришка Благушинстоварищи, три человеки» в своей челобитной также указывают на спешное изготовление двух списков Титулярника:

«В прошлом, государь, во 180 и в нынешнем во 181 годех по твоему, великого государя, указу, работали мы, холопи твои, днем и ночью, писали две Государственные книги непрестанно...»

Увеличилось и количество изображений, помещенных в каждом из двух дополнительных экземпляров Титулярника. Справка Посольского приказа подробно характеризует задание и работу мастеров:

«В прошлом во 180 году... написана в Посолской приказ Книга о описании великих князей и великих государей царей Росийских... И как та книга великому государю взнесена была в Верх, и великий государь указал той книге быть в Посолском приказе, а себе, великому государю, и сыну своему... Феодору Алексеевичю... указал сделать две книги таковы жъ и в прибавку написать персоны детей своих государских всех и полских королей с Стефана Абатура. И в те две книги государскии персоны писали иконописцы Иван Максимов, Дмитрей Лвов, Макар Потапов, Федка Юрьев, а написано всех персон во две книги 150 персон в 4 месяца; да в те ж книги писали золотописцы Григорей Благушин, Федор Лопов, Матвей Андреев около государских персон и гербов, писали клейма золотом, и серебром, и красками с чернью и с розными цветы, а написано в обе книги клеем и гербов 254...»

Резолюция на справке указывает размер оплаты за эти книги и в какой-то приближенной степени датирует окончание работ:

«181 февраля в 1 день... околничейАртемонСергеевичь Матвеев, слушав сей выписки, приказал: дать великого государя жалованья иконописном и золотописцом за их работу, дать против прежней дачи и о том послать памяти, а Макару (Потапову) и Федке (Юрьеву) по десять рублев человеку, да Ивану ж Максимову и золотописцу Григорью Благушину за их работу и за мастерство и для того, что писали две книги, дать перед прежнею дачею прибавку камки адамашки по шти аршин человеку».

За первый экземпляр Титулярника было пожаловано: иконописцам — Ивану Максимову 15 рублей и сукно кармазин, Дмитрию Львову 10 рублей и сукно - английское; золотописцам—Григорию Благушину—15 рублей и сукно лундыш, Федору Лопову и Матвею Андрееву по 10 рублей.3-го февраля жалование иконописцам было выдано. Окончание работ уточняется резолюцией к челобитной иконописцев:

«181 генвар я в 11 день. Выписать.»

Начало работы над книгами устанавливается по отдельной челобитной Дмитрия Квачевского, который участвовал в «строении» и этих двух экземпляров Титулярника — «писал к двум книгам золотом и серебром и розными красками клеймы, гербы и печати наскоро, день и ношно» и по -справке к его челобитной:

«В нынешнем во 181-м году... зделаны в Посольском приказе Государственные две книги... против того, как написана Государственная книга в прошлом во 180 году. А писали те гербы и клейма золотописцы Григорей Благушин, Федор Лопов, Матвей Андреев, да им же придан был для письма же... Митка Квачевской, и был у той работы августа в 22-го числа прошлого 180-го году декабря по 12 число нынешняго 181-го году, и того три месяца и 21 день».

Новые экземпляры Титулярника переплетал тот же «иноземец, капитан ЯганъкоЭленкуз»:

«Переплетал я, холоп твой, в Посолском приказе твои, великого государя, две книги з государскими гербы и персонами и на те книги золото, и клей, и доски, и иное что к тем книгам потребно покупал на свои деньги...»

В справке при челобитной указывается, что

«в нынешнем во 181-м году, зделаны в Посольском приказе две книги государственные в полдесть большой александрийской бумаги в поднос к нему, великому государю, да к сыну ево... Феодору Алексеевичю. А те книги переплетал по обрезу золотом иноземец капитан Яган Элквис, а золото, и доски, и клей, и нити клал он на те книги свое...» (Размер книг и бумага указываются также в справке к челобитной Спафария и Петра Долгово).

Доски переплетов, как и в первом экземпляре Титулярника, были

«оболоченычервчатым. бархатом, застежки, и наугольники, и средники серебряные золоченые, прорезные, на верхних досках в срединах по орлу, перед персонами и перед гербы вклеивана тафта... Писаны речи скорописью».

Металлические части переплета изготовили те же мастера Серебряной палаты Данила Кузьмин с товарищи, которым выдавались деньги «на позолоту науголииков, и средников, и застежек к книгам, что деланы вновь две книги с государскими гербы и персонами, четырнадцать золотых червонных, да на ртуть и на щети и на иные товары, которые им к золоченью потребны...»

Таким образом два экземпляра Титулярника, которые делались по образцу первого (с добавление «персон» царских детей и польских королей, начиная со Стефана Батория) и в строении которых участвовали те же мастера и еще два иконописца: Макар Потапов и Федор Юрьев, — строились в августе — декабре того же 1672 года.Сохранился документ, который указывает еще на одного живописца, якобы работавшего над Титулярником,— это справка по поводу челобитной живописца Богдана Салтанова. (О нем будет еще идти речь):

«А в прошлых во 180 и 181 годех,— читаем мы в справке,—...сделаны в Посолском приказе три Книги Государственные, одна в десть, а две в полдесть болшой александрийской бумаги; а писано в тех книгах великих князей и государей царей Росийских и окрестных християнских и мусулманских государей и их государственные гербы в клеймах; а. писали в тех книгах персоны иконописцы Иван Максимов, Сергей Рожков; а гербы и клейма золотописцы Григорей Благушин, Федор Лопов, Матвей Андреев, а от писма тех Государственных книг дано им великого государя жалованья: золотописцом—ГригорьюБлагушинуденег 30 рублев, 2 сукна лундыши, камка адамашка, Федоруи Матвею по 20 рублей да по сукну аглинскому человеку; иконописцом — Ивану денег 30 рублев, сукно кармазин, Сергею Рожкову денег 20 рублев, сукно лундыш...»

Сергей Рожков принимал участие в оформлении других книг (см. ниже), что и способствовало, вероятно, ошибке в справке, где должен быть указан Дмитрий Львов. Решить вопрос, ошибка ли это, могут искусствоведы, сопоставив манеру и стиль работы этих мастеров. Все три экземпляра Титулярника, о которых шла речь, сохранились до наших дней. Первый из них (в десть) хранится в ЦГАДА (Москва), один из последующих экземпляров (в полдесть) — в ГПБ (Ленинград), другой — в Государственном Эрмитаже (Ленинград). В экземпляре Публичной библиотеки вырезан портрет царевича Федора Алексеевича (после того, как он стал царем?), в экземпляре Эрмитажа утрачено несколько портретов. Текст Титулярника с пропусками (и ошибками) напечатан в «Древней Российской Вивлиофике». Археологическим институтом издана книга «Портреты, гербы и печати Большой государственной книги 1672 г.» Подробный перечень элементов художественного оформления и характеристика его даны А.И. Успенским. Из последних работ, дающих характеристику «персон» и художественного оформления указанных рукописей Титулярника, укажем на книгу Е.С. Овчинниковой и статью 3.Е. Калишевич.  В том же 1672 году начала писаться набело книга «Хрисмологион», текст которой — перевод и обработку его — готовили Николай Спафарий и Петр Долгово. На это указывается в их челобитной. Среди книг, «у строения» которых они были, значится «Хрисмологион на откровение сна Даниилом пророком Навоходоносору о четырех монархиах». В справке к челобитной книга характеризуется так:

«Книга Хрисмологион или Даниила пророка откровение на сон Навуходоносору и о четырех монархиах — писана на середяей александрийской бумаге книжным писмом, в десть, в лицах, лица на пергамине, переплетена по обрезу в золоте, доски поволочены сафьяном червчатым турским, застежки серебряные. Указал великий государь той книге быть в Посолском приказе. А переведена книга с греческой старой харатейной книги».

Беловой текст книги писал старец Маркел.

«По твоему, великого государя, указу пишу я новопреводную книгу Хрисмологион с эллиногреческаго языка на словенский книжным болшим письмом; а я готов,— добавляет он,— не толко на писмо, но и на перевод латинского и полского языка и на всякое твое, великого; государя, дело по силе моей верно безпрестанно служить…». Помета па обороте датирует челобитную: «180 июня в 11 день, выписать».

В «Росписи, сколко тетратей писано и с которого числа», значится, что «Маркел писал 2 книги Мусы по 8 тетратей в книге в полдесть, да Хрисмологион книги написано на середней александрийской 20 тетратей. Почал писать июня с 19 числа». Переплетал книгу тот же «иноземец капитан Яганка Элинкуга». Сказка «живописца Ивана Максимова, что надобно на Книгу о пророчестве Данилове» (в сказке за подписью Максимова помещен перечень всех красок и материалов, необходимых для оформления книги), свидетельствует в какой-то мере, что в строении этой книги Иван Максимов участвовал и как ее оформитель. Вопрос об участии Ивана Максимова в оформлении Хрисмологиона должен быть решен искусствоведами. На титульном листе этого роскошного экземпляра-подлинника значится:

«Хрисмологион, сиречь книга пророченнословная oт Пророчества Даниилова сказание сония Новуходоносброва, тоже о четырех монархиях вселенныя, и о ложном пророце Махмете и царствии его, потом предречение Лва, царя Премудраго, и иных о пленении Царяграда, и о турках, и что имат быти во грядущее время. Т ажео антихристе и о иных многих изрядных вещех; яже все на три особныя книги разделяются. От древнейшия харатейныя книги еллино-греческия преведена на словенский язык повелением... царя... Алексиа Михайловича... чрез Николаа Спафариа и не токмо» преведена, но и на вся главы различная и пространная толкования его многотрудным тщанием приложена. В царствующем и преименитом граде Москве, в лето от сотворения мира 7181-е, от воплощения же бога слова 1673-е месяца ианнуария в 25 день».

Таким образом, «строение» книги укладывается в отрезок времени июнь (14—19) 1672 г.—25 янв. 1673 г. Текст Хрисмологиона,. по крайней мере часть его, конечно, готовился Спафарием и Петром Долгово раньше. А.С. Матвеев, перечисляя в своей челобитной из Пустозерска книги, сделанные в Посольском приказе под его руководством, пишет:

«Четвертая книга в лицах и с речением, перевода Спатариева,. а письмо старца Маркела, что в Тиунской; а переводил книгу святейшагоМакария, патриарха Антиохийскаго».

А.И. Соболевский указывает, что греческий оригинал Хрисмологиона не «харатейная» книга, как пишет Спафарий, а произведение Паисия Лигарида:

Ошибка Артемона Матвеева вполне понятна: Макарий и Паисий были в Москве одновременно (они приехали на собор 1666 года), и он, Матвеев, ездил их встречать с тем, чтобы посвятить их в дело патриарха Никона и соответствующим образом настроить. В ссылке, откуда он пишет об этом через много лет, легко было спутать восточных иерархов. Следует отметить, что в 1672 году, когда митрополита Паисия выпроваживали из Москвы, все его книги было поручено принять Спафарию:

«180 мая в 24 день указал великий государь... отпустить с Москвы в Палестину Газе кого митрополита Паисия и с людми: его на Киев... А книги, которые он, митрополит, писал, и на Симоновском подворье хоромы, и сад его, и всякое строение приказать беречь Посолского приказу переводчику Миколаю Опотариюсу».

В указе Монастырскому приказу от 30 мая 1672 года предписывалось:

«и жить ему, Миколаю, на том подворье в его митрополичьих хоромах и переводить греческие и латинские книги и писать греческой, и словенской, и латинской лексикон».

Вполне возможно, что с этого времени Спафарий и начал работать над Хрисмологионом, из которого он успел перевести только первую часть (из трех). Возможно и то, что текст, с которого Спафарий переводил, был написан на пергамене и, следовательно, указание на «харатейную книгу» не является ошибкой. Хрисмологион, разошедшийся потом в большом количестве списков, знакомил читателей с древней историей. Автор (и переводчик) вводил в текст многочисленные рассуждения о монархиях и монархах и свои толкования подтверждал указаниями на античных авторов и цитатами из них.Содержание книги довольно обстоятельно раскрыто И. Н. Михайловским: Важнейшие труды Николая Спафария (1672—1677). Киев, 1897, стр. 1—13. В 1672 году тот же старец Маркел писал приготовленный Спафарием и Петром Долгово текст книги «О седми свободных учениях». В справке по поводу их челобитной значится

«книга на александрейской середней бумаге в полдесть Мусы или седм свободных учений, в лицах; писана книжным писмом, оболочена отласом червчатым, вместо застежек тесемки немецкие. Великому государю поднесена».

В выписи, связанной с челобитной писца, старца Маркела, значится:

«В прошлом во 180-м году великого государя жалованья давано Посолского приказу книгописцом старцу Маркелу июня с 14 числа по 5 алтын, августа со 8-го числа и с прежним по 2 гривны на день... И старец Маркел написал июня с 14-го числа прошлого 180-го году сентября по 15 число нынешнего 181-го году 2 книги Свободных наук в полдесть на александрийской середней бумаге...»

В приписке к выписи указывается, что память «о поденном корму старцу Маркелу» взял «переводчик Николай Спофариус», а «справил» документ Петр Долгово. В «Росписи, сколко тетратей писано и с которого числа»,— приписано (другой рукой):

«Маркел писал 2 книги Мусы по 8 тетратей в книге, в полдесть».

О двух книгах идет речь и в справке по поводу определенного Маркелу жалованья:

«Давано по 6 алтын по 4 деньги» за то, что «старец Маркел писал 2 книги Свободных наук на александрийской средней бумаге».

Не вполне ясен вопрос, готовились ли сразу два экземпляра книги с тем, чтобы по примеру Титулярника поднести их царю и царевичу, или в этих сведениях смешаны две книги «Мусы» и «Хрисмологион», писавшиеся в одно почти время. В справке к челобитной живописца Ивана Максимова, который оформлял книгу, сказано, что ему «давано в те месяцы, как он был у его, великого государя, дел и писал книги великих князей и государей... росийских... (т. е. Титулярник) и книгу Седмь свободных учений и иные — по 6 алтын по 4 деньги на день». Тут говорится об одной книге «Мус», но об одной же книге говорится и в отношении Титулярника, а мы уже знаем, что Титулярник был изготовлен в трех экземплярах и все три «строились» с участием Максимова. Таким образом, «Книга избранная вкратце о девятих мусах и о седмих свободных художествах (в 2-х экземплярах) «строилась» с 14 июня по 15 сентября 1672 года, не считая времени, когда готовился ее текст. В «строении» принимали участие Николай Спафарий и Петр Долгово, книгописец старец Маркел, живописец Иван Максимов и, судя по переплету рукописи из Патриаршего собрания (№ 527), тот же переплетчик, который переплетал и Титулярники, и Хрисмологион, т. е. Иоганн Элкузен. Книга о девяти музах и семи свободных художествах вводила читателя в новый круг понятий, и если Хрисмологион, расширяя и исторически и философски осмысляя библейские события, оставлял читателя в кругу библейских знакомых лиц и даже текстов, здесь читатель знакомился с античной мифологией, и главное, ему давался обзор наук и искусств, их смысл и значение, «ради каких вин» та или иная наука изучается.

«Июля с 6 числа (1672 года) из Посолского приказу дана писать Книга о избрании великого государя царя и великого князя Михаила Феодоровича всеа Росии»,— читаем мы в «Росписи» Посольского приказа,— а писана книга на александрейской бумаге болшой руки, в целой лист, мелким писмом, августа до 17 числа, и всей книги написано 9 тетратей; а на всякой день писано по два листа, окроме воскресных дней и великих праздников господних, и в том числе 31 лист порозжей».

В справке Посольского приказа книга аннотируется и по содержанию, и по оформлению:

«Книга, писана книжным писмом на александрийской бумаге, в десть, Избрание на превысочайший престол царский и венчание царским венцом великого государя царя и великого князя Михаила Феодоровича всеа Великия Росии и возведение на патриаршеский престол отца его государева великого государя святейшаго патриарха Филарета Никитича Московского и всеа Росии, в лицах; переплетена по обрезу в золоте, оболочена бархатом червчатым, застежки, и науголники, и средники серебряные золочены, прорезные; против лиц вклеена тафта. Великому государю поднесена».

Большая книга эта задумывалась как особенно роскошная: по своему содержанию она прямо относилась к недавней истории царствующего дома. Текст книги писал Иван Верещагин (с 6-го или 7-го июля до 17 августа —в выписи по поводу челобитной писца о поденном корме значится, что о» начал писать книгу с 7-го июля), оставляя чистые листы для миниатюр:

«...9 тетратей, на середней александрийской бумаге и в том числе порозжих 35 страниц оставлены на лица».

Писец, видимо, был приглашен специально на эту работу, так как был зачислен в подьячие Посольского приказа лишь с 16 сентября 1673 года. Ивану Максимову и живописцу Оружейной палаты Сергею Васильеву (Рожкову) было поручено составить сказку на потребный для оформления книги материал. Сказка эта за их подписями сохранилась:

«181 ноября в 8 день по указу великого государя... велено строить Книгу о избрании... царя... Михаила Феодоровича...; а по сказке иконописцов Ивана Максимова да Сергея Васильева надобно к строенью той книги: золота красного 1000 листов, серебра 500 листов, бакану виницейского четь фунта, яри виницейской фунт, киноварю фунт, сурику фунт, шингелю фунт, шафрану четь фунта, вохры фунт, белил фунт, умры четь фунта, голубцу фунт, шмелти полфунта, чернил два кувшина, камеди полфунта, черлени фунт, яиц 500, кистей 60».

На сказке живописцев резолюция:

«По сей росписи, буде без гого быть не мочно, со свидетельством, тому подьячему, кому приказано дело, велеть искупить и цену подвесть».

В соответствии с этим «Москотилного ряду у торгового человека у Ивана Мелентьева наторговано красок» на «14 рублев 9 алтын», а стоимость всех материалов с золотом и серебром определилась в «26 рублев 17 алтын 2 деньги», причем Матвеевым было приказано:

«все то купить, опричь золота, а... золото взять из Новгородцкого приказу золотые, а чтобы сделали из золотого по сто по двадцати листов. Да и на покупку всего того денги дать из Новгородцкого приказу».

Состав живописцев, «строивших» книгу, виден из их челобитной. Бьют челом царю

«иконописцы Ивашко Максимов, Сергушко Рожков, Анашка Евдокимов, Федка Юрьев. В нынешнем, государь, во 181-м году по твоему, великого государя, указу в Посолском приказе писали мы, холопи твои, Книгу о избрании... И та книга тебе, великому государю, поднесена, а за работишку нашу мы, холопи твои, твоим, великого государя, жалованьем не жалованы...»

В составе бригады живописцев здесь мы видим новых мастеров: Сергея Рожкова и Анания Евдокимова. Книга, действительно, во многом отличается от тех, о которых шла речь выше, что позволяет думать о значительной роли живописцев Сергея Рожкова и Анания Евдокимова. Оформление Книги о избрании царя Михаила Федоровича закончилось, надо полагать, в апреле 1673 года, когда согласно справке Посольского приказа тот же мастер-переплетчик и мастера Серебряной палаты были пожалованы за работу над книгой:

«181 апреля в 18 день пожаловал великий государь... капитана Ягана Элингуза да Серебреные полаты мастеров Поликарпа Федорова с товарыщи трех человек, велел им дать своего, великого государя, жалованья: капитану за переплет от дву книг, что он переплетал, О избрании... царя... Михаила Федоровича... да О сивиллах по обрезу в золоте, и за золото и за приклад пять рублев; Серебряной полаты мастером за дело и за позолоту, что они делали к Государственным четырем книгам науголники и средники и застежки прорезные, пять рублев же...»

Справка к челобитной Элинкуза подтверждает, что

«на те книги золото, и клей, и линты клал он свои и листы, на которых писаны лица, в корень вклеивал он же... А по скаске капитана Ягана Элингуза пошло на те книги золота 300 листов по рублю сто. Всего золота куплено на три рубля...»

Роскошная книга эта хранится в Московской Оружейной палате. (См. Н. Е. Миева. Изографы Оружейной палаты и их искусство украшения книги. Государственная Оружейная палата Московского Кремля. Сборник научных трудов по материалам Государственной Оружейной палаты. М., 1954, стр. 224—225). Подробное указание на элементы оформления и характеристика последнего даны А. И. Успенским. Обстоятельная характеристика ее «лиц» и оформления дана также Н.Е. Мневой. Кто же работал над составлением текста Книги о избрании? А.С. Матвеев в указанной выше челобитной из Пустозерска отмечает и эту книгу:

«Другая книга в лицах же с речением — Избрание и посылка на Кострому, и о прошении, и о приходе к Москве, и о венчании на царство Московское деда твоего государева блаженвыя памяти великаго государя царя и великого князя Михаила Феодоровича, всея России самодержца...»

В справке Посольского приказа, приложенной к челобитной Спафария и Петра Долгово, где перечисляются все книги роскошного «издания», подготовленные с их участием («А слагал те книги и сбирал из различных книг Посолского приказу еллино-греческого языку переводчик Николай Спафарий да подьячей Петр Долгово»), значится и «Книга, писана книжным писмом на александрийской бумаге, в десть: Избрание на превысочайший престол царский и венчание царским венцом... царя... Михаила Феодоровича... и возведение на патриаршеский престол отца его государева... Филарета Никитича..., в лицах; переплетена по обрезу в золоте, оболочена бархатом червчатым, застежки и науголники и средники серебряные золочены., прорезные, против лиц вклеена тафта. Великому государю поднесена». Однако в самой челобитной Спафария и Петра Долгово книга эта не указана. Чему же верить? Нам представляется, что составлением текста этой книги, основанного исключительно на русских материалах и не требующего участия переводчика, занимался один Петр Долгово, почему в челобитной, отмечающей совместные их работы, книга указана и не была. Содержание книги следует особо отметить. Это историческое произведение, основанное на документальном материале, излагающее исторические факты и в какой-то мере дающее им оценку. Издатели текста книги (Книга об избрании на царство великого государя, царя и великого князя Михаила Федоровича.Издана Комиссией печатания государственных грамот и договоров, состоящей при Московском главном архиве Министерства иностранных дел. М., 1856) указывают источники, которыми пользовались составители этого исторического сочинения, в основе своей повторяющего ранее составленную (не в Посольском ли тоже приказе?) повесть, и справедливо отмечают, что составители многое переработали и добавили своего. Возможно, что в составлении этой книги принимал непосредственное участие и сам А. С. Матвеев. Челобитные Матвеева из Пустозерска, куда он сослан был после смерти царя Алексея Михайловича, обвиненный в чернокнижии, показывают, что автор челобитных обладал незаурядным талантом и был очень начитанным и в исторической и в богословской литературе. Вот некоторые примеры литературной талантливости челобитчика.

«Кровь моя, как вода, пролита за вас государей, и вопию ко всесильному богу на тех, которые меня, холопа твоего, без всякия моея вины от милости твоей государевой отлучили и послан в заточение в Пустозерский острог, где гладом и тамошние жители тают и скончаваются, а мне, холопу твоему, глада ж ради прежде времени душа изврещи» (История о невинном заточении ближнего боярина Артемона Сергеевича Матвеева... Спб., 1776, стр. 67—68).

Здесь кроме выразительности слога, заметно, кажется, знакомство автора с сочинениями Андрея Курбского, с судьбой которого, может быть, сопоставлял Матвеев свою судьбу.

«Глад бо нас страшит смертию, а смерть страшит гладом». (Там же, стр. 133).

«Юность моя, великий государь, силу погубила, а старость покоя не обрете; люди в юности делают, чтоб старость без труда была, а нам противно — в юности сеяхом пшеницу, а седина наша пожинает волчец...» (Там же, стр. 135).

В челобитной патриарху Иоакиму:

«Ластовица, егда ослабеет и не может зноя мразна стерпети, бегает в сицевыя места, идеже теплый и тихий воздух дышет; тако и аз, не могий прочее сицева противна ветра дышущих человек понести, тамо прибегаю, иде же есть необуреваемая милость и тишина, сие есть к заступлению вашему» (Там же, стр. 211).

В челобитной к ближнему боярину кн. Юрию Алексеевичу Долгорукому.

"Се ищу заступника к... царю..., и несть предстателя; се ищу помощника, и несть помогающего; се ищу избавляющаго мя, и не обретаю и слова полезна; се ищу от сродных писания, как обычай ведати и от того себе отраду имети, и сего невижду; страхом побежденный ждах со мною скорбящаго, и не бяше, и утешающих не обретох. Ох! И люто, и нестерпимо". (Там же, стр. 288—289).

Возможно, правда, что эти челобитные составлялись от лица Матвеева или его духовником Василием Черновым, или учителем его сына Иваном Лаврентьевым Поборским — оба были в ссылке с А.С. Матвеевым,— но каждый из них мог принимать участие и в составлении Книги о избрании царя Михаила Федоровича. Книга о сивиллах, о которой упоминалось выше,— точное название ее: «Книга о сивиллах, колика быша и киимиимяны и о предречениих их»,— «строилась» в то же время. В челобитной Николая Спафария и Петра Долгово она указывается как одна из книг, текст которых был подготовлен ими, указывается она и в справке по поводу этой челобитной:

«Книга писана книжным писмом на александрийской бумаге, в полдесть: О сивиллах, в лицах, лица писаны на полотне из масла, переплетена по обрезу в золоте, оболочена отласом, вместо застежек тесемки немецкие». Писал книгу, как можно судить по выписи Посольского приказа, Иван Верещагин: «Иван Верещагин написал июля с 7 числа О избрании... да Книгу сивилл написал 3 тетратей на середней александрийской бумаге в полдесть».

Иллюстрации к книге писал живописец Оружейной палаты Богдан Салтанов (Иван Иевлев Салтанов). Вот его челобитная:

«Царю государю... бьет челом холоп твой иноземец Богдашко Салтанов. По твоему, великого государя, указу работал я, иноземец, писал двенадцать сивиллов. Точиво, и золото, и краски, и иной товар все я, иноземец, свое положил, а за ту, государь, мою работу ничего мне, иноземцу, не дано...»

«И против сего челобитья в Посолском приказе выписано: В прошлом во 181 году по указу великого государя... писал Оружейной полаты живописец Богдан Салтанов на полотне своем и своим серебром и красками 12 пророчиц сивилл, и те Сивиллы поднес великому государю околничей Артемон Сергеевичь Матвеев. Да в нынешнем во 182 году по указу ж великого государя писал он, живописец Богдан Салтанов, в книгу Василиэлогион персоны ассирийских, перских, греческих, римских царей и великороссийских великих князей и великих государей царей, всего 26 мест, на своем полотне, и своим золотом, и серебром, и красками; и за полотна, на чем 12 сивилл и 26 государских персон писал, и за золото, и за серебро, и за краски денег ему, Богдану, не заплачено и за работу живописного писма ничего не дано. А по сказке живописца Богдана Салтанова на 12 сивилл и на 26 персон государских полотна изошло, и золота, и серебра, и красок на живописное писмо пошло всего на 19 рублев, по полтине на место...».

Резолюция по челобитной (и справке) гласит:

«183 сентября в 21 день по указу великого государя околничей Артемон Сергеевичь Матвеев приказал ему за его работу дать великого государя жалованья в приказ соболей на тридцать рублев, камку добрую да сукно».

Время «строения» Книги о сивиллах уточняется указанной выше «Росписью» Посольского приказа «сколко тетратей писано и с которого числа»:

«Да августа с 22 числа (1672 года) дана из того ж (Посольского) приказу книга другая писать — О сивиллах; а писана книга на той же александрийской бумаге той же болшой руки, в половину листа, болшим писмом, сентября до 13 числа 6 тетратей; а на всякой день писано по 4 листа, окроме ж воскресных дней и праздников господьских; да в той же книге и в те же дни писано 3 заставицы золотом, с болшими началственными слотами».

Переплетал книгу, как мы видели, все тот же иноземец Элинкуз, указ на оплату которому: «181 апреля в 18 день» — также датирует время работы над книгой. Таким образом, книга «строилась» с 22 августа 1672 года до 18 апреля 1673 года.

Когда работали над текстом Спафарий и Петр Долгово, сказать трудно. Возможно, что литературная отделка текста шла перед самым письмом. Содержание книги и источники, которыми пользовался автор, указаны И.Н. Михайловским. Книга о сивиллах хранится ныне в Отделе рукописей ГБЛ в составе собрания Н. П. Румянцева. К этой же группе книг, о которой шла речь выше, принадлежит и Василиологион. Над текстом книги работали те же Спафарий и Петр Долгово. В их челобитной она значится как «История о мужественнейших в воинских ополчениях асирийских, перских, еврейских, греческих, римских царей, великих князей и великих государей царей росийских». В справке книга характеризуется так:

«Книга Василиологион, или сочисленье царей асирийских, перских, еврейских, греческих, римских и благочестиво-греческих, и великих князей и государей царей росийских, которые во всем свете были и ныне есть во бранех доблественнейшие и мужественнейшие; писана на александрийской болшой бумаге, в десть, книжным писмом, в лицах, лица писаны на полотне из масла, подложены тафтою, перед персоны вклеиваны тафты ж;переплетена по обрезу в золоте, оболочена бархатом червчатым; застежки, и науголники, и средники серебряные золочены резные. Великому государю поднесена сентября в 5 день нынешняго 183 году, и указал великий государь изготовить такие ж две книги вновь».

Писец был тот же, что и в Книге о сивиллах,— Иван Верещагин:

«В нынешнем, государь, во 181-м году — пишет он в челобитной— майя от 6-го числа по твоему, великого государя, указу дана мне из Посолского приказу книга Василиологион писать книжным писмом, и тое, государь, книгу пишу я, холоп твой, безпрестанно, а поденного корму мне твоего, великого государя, жалованья за мою работишку давать еще ничего не указано...»  Книга иллюстрирована миниатюрами на полотне, которые писал (см. выше) Богдан Салтанов, изготовивший для книги «26 государских персон».

В сентябре 1674 года его «жалуют» за эту работу:

«183 г. сентября в 30 день пожаловал великий государь... живописца Ивана Иевлева сына Салтанова, велел ему дать своего, великого государя, жалованья за ево работу в приказ из доходов Приказа Галицкой чети четыре аршина сукна лундышу да восмь аршин камки кармазину, а буде в покупке нет в казне, купить в ряду из доходов того же Приказу. Писал он в книги О Сивиллах да в Василиологион персоны на полотнах из масла».

Клейма и заставицы в книге выполнялись золотописцем Григорием Благушиным. Время «строения» книги Василиологион опять-таки уточняется указанием об ее переплете:

«183 году июня в 15 день по указу великого государя... приказал боярин Артемон Сергеевичь Матвеев отдать иноземцу Ягану Элкузе переплесть про обиход великого государя... да в болшую александрийскую бумагу книгу Василеолог... и того же числа по указу великого государя те книги иноземцу в переплет отданы. Июля ж в 30 день иноземец Яган Элкуз те книги переплел и в Посолской приказ принес, а сказал, что пошло на те книги сафьяну и золота и на достки бумаги серой толстой и всякого прикладу и ему взять от них за переплет за работу... за Василеолог 5 ж(е) рублев...»

Книга была поднесена царю Алексею Михайловичу 5 сентября 1674 г. и, как мы видели выше, он отдал такое же распоряжение, как и относительно Титулярника,— «построить» еще два экземпляра книги. Работа над ними началась тотчас же.

«В нынешнем во 183 году сентября в 8 день, по указу великого государя... в Посолском приказе околничей Артемон Сергеевичь Матвеев приказал строить две книги Василиологиона против прежней книги Василиологиона ж, какова к великому государю взнесена в Верх в нынешнем во 183 году, сентября в... день. А к строению той книги надобно купить: золота 300 листов, за сто листов по 30 алтын; киноварю 6 золотников, за золотник по 4 денги; ко меди 10 золотников, по 2 денги за золотник; орешков чернилных 50, за десяток по 4 денги; купоросу на 6 денег; две чернилницы болшие — 2 алтына, две раковины — 4 алтына; доска болшая гладилная,— 3 алтына 2 денги. Всего надобно на покупку 3 рубли 11 алтын».

10 сентября А. С. Матвеев, «слушав сей росписи, приказал на всее тое покупку дать денги...» 15 сентября отдано распоряжение Ивану Верещагину писать два последующих экземпляра книги:

«Царю государю... бьет челом холоп твой Приказу Володимерской чети подьячей Ивашко Верещагин. В нынешнем, государь, во 183 году сентября в 15 день по твоему, великого государя, указу в Посолском приказе велено мне, холопу твоему, писать две книги Василиологиона против прежней книги Василиологиона ж болшим книжным писмом, и ныне я, холоп твой, те книги пишу безпрестанно...»

Книга Василиологион излагает биографии ряда монархов, начиная с властителей Древнего Востока и кончая царем Алексеем Михайловичем. Нин, Семирамида, Навуходоносор, Давид, Соломон, Кир, Александр Македонский, Юлий Цезарь, Октавиан Август, Константин Великий, Феодосий Великий, Владимир Мономах, Александр Невский, Дмитрий Донской, Иван IV, Федор Иванович, Михаил Федорович и Алексей Михайлович — вот ряд, который строят составители книги, утверждая значение российских великих князей и царей. Несколько позже в Посольском приказе была начата работа еще над одной роскошно оформленной книгой, текст которой не приходилось готовить: он был известен уже давно. Это была «Александрия», т. е. переводная повесть о деяниях Александра Македонского, известная в этой (сербской) редакции на Руси с XV века. По оформлению она, пожалуй, больше всего приближается к Книге о избрании Михаила Федоровича. Писцом Александрии был назначен все тот же знакомый нам подьячий Иван Верещагин.

«Царю государю...,— пишет он в челобитной,— бьет челом холоп твой Новгородцкого приказу подьячей Ивашко Верещагин. По твоему, великого государя, указу пишу я, холоп твой, в Посолском приказе книгу Александрию книжным писмом, а твоего, государева, жалованья ничего за мою работишку мне не давано, а ныне приближается день Рожества Христова...»

«И против сего челобитья в Посолском приказе выписано. В нынешнем во 184-м году по указу... царя... Алексея Михайловича... велено в Посолской приказ написать книгу Александрию книжным писмом на середней александрийской бумаге ис Новгородцкого приказу подьячему Ивану Верещагину».

В приписке указывается, что «184-го декабря в 24 день... боярин Артемон Сергеевичь Матвеев» распорядился о выдаче писцу жалованья для праздника. Значит, в конце декабря 1675 года книга еще писалась. Иллюстрировали книгу мастера, имена которых зафиксированы в челобитных:

«Царю государю... бьют челом холопи твои, иконописцы Митка Иванов, Федко Юрьев, Ивашко Петров. Работаем мы, холопи твои, тебе, великому государю, со иконописцем Иваном Максимовым, пишем книгу Александрию в лицах на александрийской средней бумаге денно и нощно золотом, и серебром, и красками, а твоего, великого государя, жалованья, поденных кормовых денег, за сентябрь и за октябрь месяцы ничего не выдано...»

Следовательно, в работе над Александрией принимали участие иконописцы Дмитрий Иванов и Иван Петров, которые раньше не привлекались для оформления подобных книг. В справке, где приводятся работы, выполненные Иваном Максимовым, и выплаченное ему за них жалованье, указывается и эта книга:

«А в прошлом во 183-м году июля в 25 день велено ему ж Ивану Максимову стоварищи писать книгу Александрию в лицах, и ныне ту ж книгу он пишет. А великого государя жалованья дано ему на август месяц прошлого 183-го году из Галицкие чети по 5 алтын, товарыщем ево, которые и ныне с ним ту ж книгу пишут Дмитрею Иванову, Федору Юрьеву, Ивану Петрову — по гривне на день человеку. А в нынешнем во 184-м году сентября с 1-го числа великого государя жалованья им, Ивану Максимову, с товарыщи, поденного корму, не дано...»

В декабре 1675 года бригаде иконописцев выдают деньги на золото и свечи для «Александрии».

«По указу великого государя велено писать книга Александрия в лицах иконописцу Ивану Максимову с товарыщи, а на золото, и на серебро, и на краски тое книги для письма против ево росписи дано треть одиннацать рублев один алтын, и то золото, и серебро, и краски на ту книгу всей изошло, и ныне писать ему той книги нечем: золота, и серебра, и красок нет, да к тому ж делу надобно для ночного сиденья двести свечей сальных...»

Приписка:

«184 декабря в 7 день по указу великого государя боярин Артемон Сергеевичь Матвеев приказал иконописцу Ивану Максимову дать для письма той книги треть и... двести свечей...».

Роспись, о которой идет здесь речь, обнаружить пока не удалось, но существует другая — «Роспись, что надобно к государственной книге Александрии золота». В ней значится:

«На триста больших прописных слов да на шездесят на пять строк среднего уставу в-александрийскую тетрать средней бумаги и на заставицу с прописною строкою золота семь сот листов. Цена по осми гривен за сто».

Приписка другим почерком:

«184 году июля в 7 день по указу великого государя дать на строенье той книги шесть золотых из Новгородцкого приказу и велеть золота зделать стрелцу Ивашке Полетаю с роспискою, и послать о том в Новгородцкой приказ память...»

Сохранился и черновик записи об отпуске «сусального дела мастеру Ивану Полетаеву шесть золотых червонных» для листов к «заставицам» Александрии. Некоторое недоумение вызывает дата в приписке к росписи. Факт, что 7 июля 1676 года дается распоряжение о выдаче золота для Александрии, свидетельствует или о том, что «строение» книги очень затянулось, или о том, что здесь идет речь о повторных экземплярах Александрии, которые писались по примеру Титулярника и Василиологиона в нескольких экземплярах «против первого». Однако документов об этом обнаружить пока не удалось, задержка же со «строением» Александрии вполне объяснима. В ночь на 30 января 1676 года умер царь Алексей Михайлович. Началось новое царствование, новые люди стали у кормила правления. Деятельность Посольского приказа не могла не измениться, и только в июле могли вернуться к тому, чтобы окончить начатый труд. В рукописных фондах Библиотеки Академии наук СССР (БАН), в собрании Петра I, под номером 99 значится иллюстрированный список Александрии. М.Н. Мурзанова, которой принадлежит обзор этого собрания, пишет о нем: «Из литературных рукописей Собрания Петра I сохранилась лицевая рукопись XVII века.— Александрия сербской редакции, украшенная миниатюрами и заставкой-рамкой из цветов (с золотом и в красках) с двуглавым орлом посредине. Нарядность внешнего оформления рукописи, переплетенной в виде альбома и написанной крупным полууставом, подтверждает указание, имеющееся в рукописном дополнении к Каталогу академической библиотеки, составленному П.И. Соколовым в 1818 году, что это «Сказание о делах Александра Македонского...», поступившее из Кабинета, употреблялось для занятий Петра I в малолетстве при обучении его грамоте. Вполне вероятно, что именно эта Александрия была одной из первых лицевых «потешных» книг, которые писались для малолетнего царевича Петра Алексеевича иконописцами Оружейной палаты...» См. Исторический очерк и обзор фондов Рукописного отдела Библиотеки Академии наук, вып. I, XVIII век. М.— Л., 1956, стр. 102. В описи собрания Петра I под № 99 значится: «Александрия, сербской редакции, лицевая рукопись. Заглавие: «Сказание известно о рождении, о хождении, о велицей славе великого и славного и многоименитого, храброго царя Александра великия Македонии, о храбрости его и о хождении его от востока и до запада...» XVII в. (посл. четв). в лист... 400 лл. Полуустав крупный и четкий. 128 миниатюр...»  Нет сомнения, что это та самая рукописная книга «Александрия в лицах», о которой идет речь в изложенных документах и которая, следовательно, была изготовлена в Посольском приказе, а не в Оружейной палате.Анализ оформления рукописи живописцами и золотописцами, который должны проделать искусствоведы, окончательно решил бы этот вопрос. 3.Е. Калишевич указывает на «Александрию», оформленную, золотописцами в 1682 году. Возможно, что это уже другой экземпляр этого произведения. Укажем еще на одну роскошно оформленную и иллюстрированную рукопись, «построенную» в Посольском приказе. В выписке Посольского приказа значится:

«Готовится книга Родословная великих князей и государей царей Росийских, которые родословились со окрестными великими государи. Прислал к великому государю тое книгу из Вены цесаря Римского гербар Куреличь с маеором Павлом Менезиусом в прошлом во 182 году, на латинском языке».

Судя по тому, что справка приложена к перечню работ Спафарня и Петра Долгово, этот перевод сделан, вероятно, также ими. Распоряжение о «строении» книги дано 1 августа 1675 года:

«183 г. августа в 1 день указал великий государь написать свою, великого государя, родословную книгу, откуду их, великих государей, род произыде и с которыми окрестными великими государи родословились, с книги латинской творения Лаврентия Хурелича, гербодателя его цесарского величества Римского. И написав тое книгу добрым уставным писмом с золотом и сь его, великого государя, персоною и з заставицы и короны во всем против той латинской книги. Переплесть в бархат червчатый и зделать к ней его государственной орел, и науголники и застешки серебряные золочены, а что к тому строению надобно и о том посылать великого государя указы в Нов-городцкой приказ, а денги велеть давать из доходов Новые аптеки. Сесь великого государя указ сказал боярин Артемон Сергеевичь Матвеев. А по смете к той книге надобно на золото и на краски, чем писать короны,— рубль, на золото ж к его государской персоне — рубль, на прописку началных слов во всю книгу на золото — три рубли, бархату аршин червчатого шшицейского во что переплесть, на прикладки к государским персонам тафты 2 аршина, на орел и на уголники серебра 15 ефимков, на позолоту того орла и науголников 6 червонных золотых да на чемодан аршин сукна алого доброго».

Писцом книги на этот раз выступил подьячий Посольского приказа Лазарь Лазарев. «Велено мне, холопу твоему,— пишет он в челобитной на имя царя,— быть у твоего, великого государя, дел в Посолском приказе в молодых подьячишках и уставного писма в книгописцах...»

«И в Посолском приказе выписано. В прошлом во 183-м году в августе месяце по указу великого государя... велено быть в Посолском приказе в подьячих и в книгописцах Лазарю Лазареву. И дана ему Лазарю писать уставным писмом а в ыных местех и золотом прописывать Книга с латинского языка по словенску на средней александрийской бумаге, которая напечатана о сродстве великого государя его царского величества со окрестными великими государи христианскими...».

«184-го октября в 13 день пожаловал великий государь... Посолского приказу подьячего и книгописца Лазаря Лазарева, велел ему давать своего, великого государя, жалованья, поденного корму, сентября съ 1-го числа нынешнего 184-го году из доходов Галицкия чети по два алтына на день...».

Книгу переплетал Яган Элкузен, которому по его челобитной за переплет «Родословной книги» «в бархат и по обрезу золотом» было указано «184-го октября в 25 день» дать 3 рубли.Металлические части переплета, несомненно, делали мастера Серебряной палаты (Поликарп Федоров с товарыщи). Книга эта — полное название ее: «Родословие пресветлейших и вельможнейших великих московских князей и прочая и всеа России непобедимейших монархов особым тщанием и радением розных печатных и рукописных ауторов и из оных веры достойных памят-ствования собранное Лаврентием Хуреличем, священного цесарского и королевского величества Леополда 1-го советником и священного Римского государства героалдом 1673-то» дошла до нас. А.И. Соболевский, который пользовался этим экземпляром, хранившимся ранее в Архиве Министерства иностранных дел под № 26, и позднейшим списком из собрания Н.П. Румянцева № 499, указывает, что «перевод, буквальный, не отличается достоинствами. Латинский оригинал не был напечатан». «Собственные имена русские сильно искажены: Вицеслав вместо Вячеслав, Разослав вместо Ростислав и т. п.». Кроме перечня русских князей и царей в родословии указаны и родственные связи их с иностранными государями («с которыми окрестными великими государи родословились»). Книга украшена портретом царя Алексея Михайловича, русскими гербами и богатым орнаментом. Исполнителей художественного оформления искусствоведам легко установить при сличении рукописей. В 1676 и 1682 годах в Посольском приказе были «построены» еще две богато украшенные книги: Чин венчания на царство царя. Федора Алексеевича и Чин венчания царей Ивана и Петра Алексеевичей, о которых говорит челобитная подьячего Максима Алексеева:

«Великим государем царем... Иоанну Алексеевичу, Петру  Алексеевичу и великой государыне... Софии Алексеевне... бьет челом холоп ваш, вашего Государственного Посолского приказу подьячей Максимко Алексеев. В прошлом во 190-м году, когда изволили вы, великие государи, венчатися царским венцем и диадимою, и тому вашему, великих государей, всему чину и действу чиновной подлинной список учинен в вашем Государственном Посолском приказе, а у того дела по вашему, великих государей, указу работал я, холоп ваш, а вашего, великих государей, жалованья за ту мою работишку ничего не дано, а как в прошлом во 184-м году брат ваш... Феодор Алексеевичь... венчался царским венцем и диадимою ж, а того чину и действа учиненного ж списка был и работал, будучи тогда подьячим, Прокофей Возницын, и ему за ту ево работу дано вашего государского жалованья в приказ. Милосердые великие государи, пожалуйте меня, холопа своего, за ту мою работишку своим, великих государей, жалованьем, как вам, великим государям, господь бог по сердцу положит. Великие государи, смилуйтеся».

В справках по поводу челобитной указывается, что «Чиновной список учинен в их Государственном Посолском приказе и в совершенство приведен и переплетен во 194 году...», что Возницын получил за работу в прежнее время «сукна кармазину 5 аршин да отласу 10 аршин». В резолюции предлагается и Максиму Алексееву заплатить столько же. В Отделе рукописей Государственной библиотеки СССР им. В. И. Ленина хранятся оба Чина, причем Чин венчания на царство Федора Алексеевича в двух экземплярах: в четверку и в лист. Первый из них, писанный полууставом, и «строил» Прокофий Возницын, что устанавливается из сравнения почерков этой рукописи с лицевым евангелием 1678 года, писанным Возницыным — хранится в Оружейной палате Московского Кремля. Второй экземпляр писан тем же почерком (скорописью), что и Чин венчания царей Ивана и Петра, и, следовательно, писан подьячим Посольского приказа Максимом Алексеевым, вероятно, после Чина вечания Ивана и Петра, т. е. не ранее 1682 года. Обе рукописи, писанные Алексеевым, содержат портреты царей и орнаментированы. В первом экземпляре Чина венчания царя Федора портрет Федора не вписан— для него оставлено место. Содержание роскошно оформленных рукописных «изданий» Посольского приказа в большей своей части носит исторический характер. Однако ими этог раздел литературы, выпускаемый Посольским приказом, не ограничивается. Из них исторического содержания отметим еще: Польскую хронику (Стрыковского?), по поводу которой сохранилась запись:

«181 (1672) г. ноября в 22 день по указу великого государя... приказал околничей Артемон Серге-евичь Матвеев дать за переплет полские книги Кроника Новомещанские слободы Микифорку Иванову пятнатцать алтын из Галитцкие чети с роспискою».

В 1676 году, «августа в 8 день по указу великого государя дьяки думной Ларион Иванов с товарыщи приказал отдать иноземцу Ягану Элкузену в переплет книгу в полдесть александрийской бумаги, а в ней написан Чин, как всех государств послы и с посланники ко окрестным и мусулманским государем приказывать поклон. Другую книжицу в полдесть пищей бумаги, а в ней список с Книжицы Юрья Сербенина. А велено ему те книги переплесть: в которой писан Чин, в червчатой саф(ь)ян, на досках травки золотом, ленты толковые; а в котором список с Книжицы Юрья Сербенина, и тое в червчатой отлас с ленты толковыми ж(е).... И августа же в 19 день две книжицы, в которых писан Чин и Юрья Серберина (так!) с Книжицы список ис Посолского приказу к великому государю в Верх взнес думной дьяк Ларион Иванов...»  Обе книги чрезвычайно интересны и сами по себе, и тем, что готовились в Посольском приказе, и тем, что готовились в Верх. В библиотеке царя Федора Алексеевича значились и «Слово Юрия Сербянина на царское венчание», и книги о дипломатических церемониях («Вопросительная — о здравии иностранных государей» и «Отпустительная с поклоном»). Приветствие «на счастливое его государское венчание червя Юрки Сербянина благоприветствование...» находится в Собрании Петра I (БАН), № 5. В Посольском приказе, как это ни покажется странным, готовился и оформлялся Торговый устав 1667 г., обстоятельную статью скотором написал А.И. Андреев ш. Устав был составлен «на основании челобитной «всех московских гостей и черных слобод и розных городов лутчих и середних торговых людей» в Посольском приказе... при ближайшем участии А. Л. Ордина-Натокина». Там же был составлен и краткий «Устав о торговле», переданный 24 апреля того же года представителю голландских и гамбургских купцов. Собранные 7 мая 1667 года в Посольском приказе торговые люди, «подлинные статьи и с тех статей для ведома заморским иноземном ведать устав учинили и приписьми рук совершили...» (В конце устава подписи 75 торговых людей, случайно в это время оказавшихся в Москве) 133. В 1676 году Торговый устав переплетался:

«В нынешнем во 185 году сентября в 15 день по указу великого государя... думной дьяк Ларион Иванов с товарыщи приказали подлинной Новой торговой устав за руками Московсково государства гостей и лутчих торговых людей переплесть в немецкой переплет, на досках травки золотом. И того же числа тот Торговой устав в переплет отдан иноземцу Ягану Элкузе. И сентября же в 25 день тот Торговой устав в Посолской приказ переплел в серую немецкую кожу, на досках травки и круги золотом, ленты шелковые шолтого (так!) цвету, а сказал, что к тому Уставу кожи, и золота, и лентов, и бумаги на доски и всякого книжного прикладу издержал на свои денги на 30 алтын...»

Укажем еще на участие Посольского приказа в покупке книг исторического содержания, о чем свидетельствует расходная запись в «Счетном списке... денежной казне Устюжского приказу» 1695 года:

«Июня в 5 день по указу великих государей Государственного Посадского приказу за пометою дьяка Ивана Волкова книжного ряду торговому человеку Якиму Дмитриеву за книгу, именуемую Гранограф или Летописец, которая куплена у него по имянному их, великих государей, указу, взнесена в Верх и подана з хоромы к... царевичю... Алексею Петровичю... Дано по договору 13 рублев».

Как известно, в XVII веке в правительственных кругах Москвы пользовались уже «курантами». Эти конспективные (точнее — выборочные) переводы иностранных известий изготовлялись, как правило, переводчиками и писцами Посольского приказа. Например, переводы «с писменых вестей» из Варшавы в 1652 году, «с вестовых печатных листов, каковы прислал от Архангельского города окольничей и воевода Борис Иванович Пушкин» — вести с Элвы реки и др. 136.См. также указанные А. И. Соболевским сведения из курантов о вечном жиде и конце мира («Сей лист на Москве, в Посольском приказе, тогда его и списали»). Переводчик Леонтий Гросс в челобитной 1694 года указывает, что, кроме «книжной работы», «дела и куранты, которые в те месяцы были, он, Леонтей, в Государственном Посолском приказе с своею братьею переводил же». В последние годы жизни царя Алексея Михайловича (1672— 1675) в Посольском приказе создавалась другая группа книг, связанная с деятельностью Придворного театра. Как известно, первое представление этого театра состоялось 17 октября 1672 года в подмосковном дворцовом селе Преображенском в специально для этого построенной «Комедийной хоромине». Шла пьеса «Артаксерксово действо» поставленная по специальному царскому указу от 4 июня 1672 года, которым предписывалось «иноземцу... Ягану Годфриду учиеити камедию, а на камедии действовати из Библии книгу Есфирь». Русский текст инсценированного библейского сюжета — основным автором пьесы был житель Немецкой слободы пастор Иоганн Готфрид Грегори — готовился с помощью работников Посольского приказа, где был изготовлен и великолепный экземпляр пьесы, предназначенный, надо полагать, для самого царя Алексея Михайловича. Книга эта была оформлена не позднее осени 1674 года. В подготовке последующих пьес: «Темир-Аксаково действо», «Адамово действо», «Иосифово действо», «Георгиева комедия», «Комедия Юдифина» — Посольский приказ принимал активное участие. Документы полностью подтверждают это.

* * *

Довольно значительная группа рукописных книг, подготовленных Посольским приказом во второй половине XVII века, была посвящена вопросам обучения детей царского дома (преимущественно, конечно, царевичей, мальчиков), а затем и вопросам науки вообще. Случаи «строения» книг типа Космографии, переведенной Иваном Дорном и Богданом Лыковым в 1637 году, во второй половине XVII века становятся явлениями, гораздо более частыми. Учебным книгам предшествуют книги потешные. Большая (и менее серьезная) часть их готовилась не в Посольском приказе, а в царских мастерских и в Оружейной палате. Можно указать примеры изготовления таких книг:

1673 год. «Мая 15-го костромским иконописцам Василью Осипову, Василью Кузмину, Артемью Тимофееву, Аксену Ионину, Климу Осипову, ярославцу Борису Иванову государева жалованья кормовых денег мая с 10 числа мая ж по 13 число, всего на три дни, против указу его, великого государя, и прежних дач по 2 алтына и 2 денги человеку на день... в те дни писали они, иконописцы, в набережных хоромах к... царевичю... Петру Алексеевичу потешную книгу». «Мая 16-го переплетчику Васке Иванову от переплету дву книг потешных корму 10 денег; та книга потешная писаны в хоромы к... царевичу... Петру Алексеевичу».

1675 год. «Генваря 8-го иконописцу Тимофею Рязанцу на 6 золотников шафрану по 8 денег за золотник, итого 10 алтын, на 50 свечь сальных 4 алтына, на 7 золотников яри виницейской по 6 денег за золотник да на белила русския 6 денег, на 20 яиц 2 алтына, всего 24 алтына. Велено ему писать книгу потешную в четверть листа в хоромы к... царевичу... Петру Алексеевичу. Приказала книгу писать боярыня Матрена Васильевна Блохина».

1676 год. «Июня 2-го иконописцу Никифору Бовыкину на 10-ть золотников шафрану самаго добраго по цене по 2 алтына за золотник, итого 20 а., на 50-ть яиц свежих да на десяток кистей 5 а. Всего 25 алтын. Писал он книгу потешную в хоромы к... царевичу... Петру Алексеевичу. Приказывала писать боярыня Матрена Романовна Леонтьева».

«Июня 20-го иконописцу Федору Матвееву на 100 листов золота листоваго сусальнаго государевы казенныя меры по цене 30 алтын. Велено ему написать в хоромы к... царевичу... Петру Алексеевичу потешную книгу».

1679 год. «Декабря 13-го Оружейные палаты живописнаго дела мастеру Карпу Иванову на краски, и на золото, и на лист александрийской 20 алтын. Теми краски и золотом писал он на том александрийском листу двенадцать месяцев и беги небесные, против того, как в столовой в подволоках написано; тот лист писал он в хоромы к... царевичу... Петру Алексеевичу... Тот лист принял в хоромы боярин Родион Матвеевич Стрешнево».

1680 год. «Января 15-го Оружейные палаты жалованному иконописцу Тимофею Рязанцеву на шафран 3 алтына 2 деньги, тем шафраном писал он росцвечивал потешныя тетради в хоромы к... царевичу... Петру Алексеевичу. Те тетради приказал писать боярин Родион Матвеевич Стрешнев».

Можно указать еще на потешные книги, «взнесенные» в хоромы царице Наталии Кириловве, где написаны «девицы, и птицы, и бабы разными переводы» и др. Записи эти, идущие наряду с указаниями расходов на изготовление игрушек и частую починку их — царевич Петр с игрушками расправлялся быстро — наряду с записями о жаловании кормилице Петра Ненилке Ярофеевой, мамкам и женскому персоналу, ухаживающему за царевичами, свидетельствуют и об отношении кподобного рода потешным книгам и тетрадям, как к некоторой разновидности игрушек. В Посольском приказе таких книг не изготовляли. Здесь уже «строили» книги для более зрелого (школьного, как бы мы сказали теперь) возраста.

«В нынешнем во 181-м году,— читаем мы в выписи Посольского приказа,— по указу великого государя отданы были ис Посолского приказу иноземцу Яну Элинукузику 5 книг для переплету, которые готовлены в поднос... царевичу... Федору Алексеевичу..., что взяты из Атекарского приказу о животных, и парящих, и ползущих и строениях полатных и садовых и о иных домовых зданиях...».

Может быть об этих же книгах сообщает другая выпись:

«181 мая в 23 день по указу великого государя... околничей Артемон Сергеевичь Матвеев приказал купить на оболочку книг немецких, которые в переплете ноднесть... царевичю...Феодору Алексеевичи)... из доходов Новгородцкого приказу, сафьянов два червчатых да два жолтых, чтобы были не толсты и не сьищеваты, чисты». Помета на выписи: «Мая в 7 день таков же великого государя указ послать в Новгородцкой же приказ, а велено дать Новомещанской слободы мещанину Андрею Минину за пол-10 аршин кружива толкового с золотом, немецкого дела, 28 алтын 2 денги, пол-3 алтына за аршин. Взяты те кружива на завязки к 5 книгам, которые готовят в Верх».

В 1692 году с (этой?) «фряской» книги в Посольском приказе было составлено три: Книга скотов и зверей, Книга птиц и Книга рыб и гадов.

«А писали те животные с фряской книги и красками цветили Государственного Посольского приказу золотописцы Матвей Андреев с товарыщи».

Среди книг, отданных в переплет «иноземцу Ягану Энкузе» в 1674 году «июля да августа месяцов в розных числех», значится «Книга, а в ней написаны на потеху... царевичю... Петру Алексеевичи) воины на конех, и звери, и птицы, и иные всякие звериные вещи.».

«А те все книги...,— читаем мы в приписке,— принял у него, Ягана, окольничей Артемон Сергеевичь Матвеев».

В этом же году осенью «строятся» три «учительные книги», о чем мы узнаем из челобитной живописцев:

«Царю государю... Алексею Михайловичи)... бьют челом холопи твои, иконописцы Ивашко Максимов, Макарко Потапов, Митька Иванов, Федька Юрьев, Ивашко Парфеньев. По твоему, великого государя, указу работали мы, холопи твои, в нынешнем во 183 году, писали октябрь месяц с прилежанием, а в том месяце написали благоверным государем царевичем три учительные книги золотом, и серебром, и красками...».

В росписи, которую «сказал» по этому делу живописец Иван Максимов, значится:

«В нынешнем де во 183-м году по указу великого государя писали иконописцы государям царевичам три учительныя книги октябрь месяц со всяким прилежанием денно и ношно бес прогулов: жалованный мастер Иван Максимов, большой статьи — Макар Потапов, средние статьи — Федор Юрьев, Дмитрей Иванов, Иван Парфеньев». В декабре 1674 года Яган Элкузе подклеивал карты «четырех частей света, в которых описаны все окрестные и мусулмадские государства», а в начале 1675 года он же делал «3 нагалища деревянные на карты, в которых описаны все четыре части света».

В декабре же 1674 года тот же переплетчик переплетал «Лексикон полского и латинского языку». Конечно, и карты, и Лексикон могли служить нуждам Посольского приказа, но вполне возможно, что они использовались и в учебных целях. Среди девяти книг, отданных по приказу А.С. Матвеева «183 году (1675) июня в 15 день» «иноземцу Ягану Элкузе переплесть про обиход великого государя», значится: «Книга, а в ней написаны в лицех всех немецких государств каменных строеней чертежи» и «Библея немецкая в лицах» (Имеется в виду, надо полагать, Библия Пискатора, возможно, издания 1674 года).

«И того ж числа по указу великого государя те книги иноземцу в переплет отданы. Июля ж в 30 день иноземец Яган Элкуз те книги переплел и в Посолской приказ принес...».

За работу было уплачено: «за книгу, в которой переплетены чертежи немецким строеньем,— 2 рубли, за Библею 5 рублев». Лицевая библия тоже, вероятно, использовалась в учебных и отчасти в развлекательных целях. В 1675 году тот же «иноземец» переплетал еще «чертежи Галанской земле», которые «ис Посольского приказу взял боярин Артемон Сергеевичь Матвеев». Из тринадцати книг, отданных в переплет в 1676 году «марта в 15 день да апреля в 5-м числех», были «6 книг в полдесть, 4 книги в четверть листа писаны в полдестевых» и в этих «малых книжицах персоны и всякому немецкому строению чертежи... а велено ему (Ягану Элкузу) те книги, в которых писаны чертежи и персоны переплесть: 6 книг в серую немецкую кожу, 2 в красной сафьян, 2 в зеленый сафьян, по образу и по доскам травки золотом, и завяски лентов толковых...».

В 1679 году в Посольском приказе переводилась Книга о луне, о чем мы узнаем из справки, «выписанной например» по поводу других более поздних переводов.

«В прошлом во 187 году по указу блаженныя памяти великого государя... Феодора Алексеевича... дано его, великого государя, жалованья Государственного Посолского приказу полского и латинского языка переводчику Степану Чижинскому за перевод латинской книги о луне в приказ: сукно лундыш, камки кармазин, денег 10 рублев».

В библиотеке царя Федора Алексеевича среди многочисленных книг священного писания, богословских и богослужебных, а также книг и светского содержания находилась «Книга о луне и о всех планетах небесных». Эта книга после смерти даря Федора была «принята» для царевича Петра его дядькой Т. Н. Стрешневым. В 1682 году в «Докладе» Посольского приказа значится:

«В нынешнем во 190-м году марта в 4 день по указу великого государя... Феодора Алексеевича... снесена изего государевы мастерские полаты в Посолской приказ книга Козмография и отдана переплесть иноземцу полполковнику Ягану Элгузу в новую кожу и в доски з золотом. И марта в 13 день тое книгу иноземец Яган Эгуз переплел и принес в Посолской приказ...»

В 1685 году была переведена Книга огнестрельного художества. В позднейшей записи «например» значится:

«В прошлом во 194 году по указу великих государей перевели и написали с немецкого языка на словенской Книгу огнестрельного художества переводчик Леонтей Грос, Иван Тяшкогорской, Юрьи Гивнер, Табис Мейснер; а набело переписывали подьячие Михайло Родостамов, Алексей Васильев, Михайло Волков, Никифор Иванов; а чертежи писали золотописцы Федор Юрьев, Федор Лопов, Матвей Андреев.И за тое их работу великих государей жалованья в приказ дано: переводчиком Леонтью Гросу, Ивану Тяшгорскому по 10 аршин атласу, Юрью Гивнеру, Табису Мейснеру по 5 аршин сукна кармазину; золотописцом — Федору Юрьеву сукно кармазин, Федору Лопову, Матвею Андрееву по сукну аглинскому; подьячему Михайлу Родостамову сукно кармазин; Алексею Васильеву с товарищи по сукну аглинскому человеку мерою по 5 аршин».

Вдугой справке «например» указаны сведения несколько иные, хотя ясно, что речь идет о той же книге:

«Во 194-м году дано их, великих государей, жалованья за перевод Огнестрелной книги переводчиком 4-м человеком в приказ: ему ж Леонтью Гросу (справка по поводу его работы) сукно кармазин, камка, денег 5 рублев; достальным 3-м человеком: Ивану Тяшкогорскому, Юрью Гивнеру, Товису Майснеру по сукну аглинскому да по отласу».

В Отделе рукописной книги БАИ хранится перевод изданной в Страсбурге книги. На титульном листе рукописи значится:

«Художества огненныя и разные воинския орудия, ко всяким городовым приступам и ко обороне приличныя. Издателем Иосифом Бойлотом Лангрини изобретенные. С француского переведены на немецкой язык Яганом Бранцием. Печатано в Страсбурхе 1603 году. По числу российского счета 7111 году. А по указу... царя... Петра Алексеевича... переведено с француского и с немецкого языка на руской язык 7193 году».

Рукопись с рисунками, она была найдена (наряду с другими) в 30-х годах XVIII века в сундуке кабинет-секретаря А.В. Макарова после обвинения его во взяточничестве и утайке секретных бумаг. Можно предполагать, что именно об этой книге идет речь в приведенных выше документах. Об этом свидетельствует сходство заглавий книги в документах и рукописи, время ее выхода и участие переводчиков французского (Иван Тяшкогорский) и немецкого (Леонтий Гросс, Юрий Гивнер) языков. Интересно указание, что перевод сверялся и с французским текстом. Вскоре после этого в Посольском приказе переводилась и писалась другая книга, о которой, как и о многих других, узнаем из челобитной переводчиков и мастеров:

«Великим государем... Иоанну Алексеевичю, Петру Алексеевичю и великой государыне... Софии Алексеевне... Бьют челом холопи ваши, вашего Государственного Посолского приказу переводчик Ивашко Тяшкогорской да золотописцы Федька да Ивашко Лоповы да подьячей Никишко Иванов. В прошлом, государи, во 196 году (1688 г.), августа в 18 день, по Вашему, великих государей, указу перевел я, Ивашко, Книгу о триугольномерии и о землемерии со французского на словенский язык, а мы, Федько да Ивашко в тое книгу писали чертежи вновь, а я, Никишко, тое книгу писал на словенский язык набело на александреской бумаге в четверть мелким письмом с великою трудностию и с поспешением, и та, государи, книга взята к вам, великим государем, в Верх, а за тое книгу нам, холопям вашим, против прежняго ничего не дано. Милосердые великие государи..., пожалуйте нас, холопей своих, затое нашу многую и трудную работишку в приказ, чем вак, великим государем, об нас бог известит...».

Справка Посольского приказа по поводу челобитной несколько уточняет ход работы:

«...велено, говорится в справке, в Государственном Посолском приказе со французского языка перевесть на словенской язык Книгу о триуголномерии и о землемерии и с личных чертежей вновь чертежи написать. И та книга переведена, и чертежные листы вновь написаны. Переводил тое книгу Государственного Посолского приказу переводчик Иван Тяшкогорской, а набело переписывал добрым писмом и меж речей цыфирные и латинские слова писал подьячей Никифор Иванов, а чертежные листы писали золотописцы Федор да Иван Лоповы...».

Резолюция по поводу этой челобитной гласит:

«197 генваря в 7 день по указу великих государей дать их, великих государей, жалованья за их работу в приказ: переводчику атласу десятьаршин, подьячему сукна кармазину пять аршин ис Посолского приказу».В справке, выписанной «например» по другому поводу, значится, что за эту работу Иван Тяшкогорский получил «отлас да денег 5 рублев».

Отдельно от других почему-то подал челобитную еще один участник этой работы — Михаил Волков.

«...Бьет челом холоп ваш вашего Государственного Посольского приказу подьячей Мишка Волков. Работал я, холоп ваш, вам, великим государям, писал книгу к вам, великим государям, в Верх о триугломерии и затое мою книжную работишку вашим государским жалованьем ничего не пожалован, а преж сего моей братьи давано вашего государского жалованья за письмо таких же книг по сукну...».

По резолюции того же дня («197 г. генваря в 7 день») приказано дать «ему за эту работу... сукно кармазина пять аршин против Никиты Иванова». Возможно, что Михаил Волков писал второй экземпляр Книги о триугольномерии. Из справки о переплете Космографии узнаем, что в 1691 году делался новый список ее.

«199 г. майя в 4 день по указу великих государей... переплетал в Государственном Посолском приказе переплетчик Власко Ерофеев книги Козмографии: в доски оболок телятиною, по обрезу местами золотом и красками крапинами. Одна, которую для списка с ней прислал в Государственной Посолской приказ боярин Лев Кириловичь Нарышкин, а другая с той книги ново писанная. А за переплет и за приклад к тем книгам дать ему Власку сорок алтын из Новгородцкого приказу из четвертных доходов».

Писцы Посольского приказа оформили Космографию «в лучшее письменное изображение — искусным и художественным в писании начертанием». В этом же 1691 году переписана была поднесенная (в ноябре) царю «Книга о мельничном строении с фигурными о том мельничном строении образцовыми листами». «Украшал Книгу золотыми каемками и писал чертежи в нее Карп Золотарев со товарищи. В «Счетном списке... денежныя казны Новгороцкьго приказу...» за 1692 год значится расход за переплет еще одной книги:

«Ноября в 22 день по указу великих государей из Посолского приказу за приписыо дьяка Алексея Никитина за дело Книги морскаго плавания, которая писана в Посолском приказе и облачена в красной сафьян, по обрезу золотом, завяски лентовые зеленые з золотом, за работу и за приклад и золото переплетчику Власке Иванову. Вероятно, тот же переплетчик, о котором шла речь выше и который писался то по отчеству, то по фамилии (Иванов сын Ерофеев). 26 алтын 4 денги».

Ниже запись, которая подтверждает работу над этой книгой:

«Ноября в 29 день... жалованья Посолского приказу подъячему Михаилу Родостамову за работу, что он писал пять книжиц, в том числе... Книгу морскаго плавания в полдесть, уставным писмом, которые книги поданы им, великим государем, в хоромы, в приказ для его скудости 10 рублев».

В январе 1693 года («201 году генваря в 24 день») была «снесена от них, великих государей, с Верху в Государственной Посолской приказ книга учителвая на галанском языке: Описания о ху-дожных огнедеяниях, и отдана та книга переводить з галанского языка на словенское речение Государственного Посолского приказу переводчику Леонтью Гросу. И он, Леонтей, по тому их, великих государей, указу тое книгу з галанского языка на словенское речение перевел и словенским речением написал той книги в полдесть своею рукою 68 тетратей...»

«...В 202-м году декабря в 20 день та новопереводная учителная огнехудожная книга взнесена и подана к ним, великим государям, в Верх на Потешной двор. Взносил тое книгу из Государственного Посолского приказу дьяк Андрей Виниюс...». Книга, как видим из этой справки, выписанной по поводу челобитной переводчика Леонтия Гросса, готовилась 11 месяцев. (Тот же Леонтий Гросс переводил «и их, великих государей, дела в куранты, которые в те месяцы были»).

В Описи рукописных книг Собрания Петра I (второй части), хранящегося в Отделе рукописной книги БАН, значится (под № 11) эта книга (конца XVII века в четвертку, писана скорописью). Она озаглавлена «Огнестрелное художество, или художные огнедеяния, купно со творением и со употреблением преизрядных огненных дел, приключимых младым пушкарем и иным охотником во время войны водою и сухим путем через Д.М. в Амстердаме у Балтуса Бокгол-та лета 1676. Переводил с галандского языка на словенский... Посолского приказу переводчик Леонтей Грос. Лета от создания мира 7202 году». На этом же листе приписано: «Сии литеры «Д.М.» значат добротворца сея книги имя Дамёс, а мыслете — прозвание, а какое, того не написано». Рукопись снабжена рукописными и гравированными чертежами. М.Н. Мурзанова — автор обзора Собрания Петра I — указывает, что рисунок и чертежи рукописи совпадают с печатным изданием Книги (сличение производилось с роттердамским изданием 1672 года): «Pyrotechnia of konstige Vuurwerken... door D.M.). А.И. Соболевский указывает, что в Московском архиве Министерства иностранных дел он видел «черновые тетради разных почерков к. XVII — нач. XVIII в., по-видимому, переводчиков Посольского приказа, без начала и конца. Здесь, между прочим: Глава 23. Како запальныя трубки изображати, чтобы бомба, елико возможно, при низпадении вдруг разсыпалась (л. 77). Глава 2. Како свертки ракетные делать, набивать... (л. 106 об.)» «Этот текст, предполагает исследователь, не имеет ли какого-нибудь отношения к «Огненным художествам?» — имея в виду книгу, о которой говорилось выше. В действительности, эти тетради содержат, вероятно, текст не «Огненных художеств», а «Огнестрельных художеств» перевода Леонтия Гросса. В сентябре 1694 года («203 г. сентября в 8 день») выплачивается «за переплет двух книг пушкарского и гранатного и огнестрелного художества с чертежами и за золото, и за линты переплетчику Власу Иванову три рубли шестнатцать алтын четыре денги... Выписки о том за пометою дьяка Андрея Виниюса в Посолском приказе».

В 1695 году («203 г. июня в 8 день») «по указу великих государей... велено Посолского приказу переводчиком Семену Лаврецкому с товарыщи перевесть розных языков огнестрелных и геоместрийских шесть книг, а к писму тех книг куплена четвертная скляница чернил добрых. И за те чернила дать Посолского приказа золотописцу Матвею Андрееву полтина. Да куплена чернилница оловянная в Посолской приказ...».

В следующей записи, возможно, идет речь об этих книгах:

«7204 (1695) г. октября в 17 день по указу великих государей... в Государственном Посолском приказе переведены с латинского, и с цесарского, и с аглинского языков на словенской язык три книги: одна мафематического учения, а другая огнестрельная, третия о воинских делех. И те книги розданы писать Посолского, и Новгороцкого, и Устюжского, и Княжества Смоленского, и Галицкого приказов подьячим, и для того письма взято для вечерового сиденья в свечном ряду у торгового человека у Ивашки Сидорова двести свечь салных двойных добрых...».

Работа этой осенью в Посольском приказе шла усиленная, что видно и из расходных записей:

«204 г. ноября в 30 день., куплено в Государственной Посолской приказ в нынешнем в двести четвертом году сентября с перваго числа октября по первое число свечь салных маковых и одиноких на избной расход два пуда свешного ряду у торгового человека у Васки Киприянова...».

В январе 1696 года («204 г. генваря в 20 день») «по указу великих государей... переплетены в Государственной Посолской приказ приказные донского повытья две книги в десть да третья книга в полдесть — История о Французском государстве, а по договору за товар на дело переплетчику Власу Иванову дати рубль...».

Через месяц — «204 г. февраля в 25 день... переплетены новопреведенныя две книги в десть: одна с немецкого языка, имянуемая Огнестрелнаго художества пушечнаго снаряда, другая з галанского языка, имянуемая Марсовы дела, да два календара в полдесть. А за дело, и за кожи, и за золото, и за линты переплетчику Власу Дорофееву дать два рубли четырнатцать алтын четыре денги...».

В конце этого же года («7205 г. декабрь в 31 день») «переплетены в Государственной Посолской приказ две книги: одна Огнестрелная в серую кожу, по обрезу золотом, другая Донского повы-тья... а за те книги: за работу, за переплет и за кожи — по договору дать переплетчику Власу Иванову денег рубль...»

Эта Огнестрельная книга «строилась», как и многие другие, в спешном порядке. Вот запись об этом:

«205 г. октября в 5 день по указу великого государя... Петра Алексеевича... купить в Государственной Посолской приказ подьячим ко Огнестрельной книге, которую велено по имянному его, великого государя, указу писать и денно, и ночно, да к чертежному делу, которой чертеж велено писать в Посолской же приказ подьячему Ивану Фаворову двести свечь двойных добрых...»

Другая запись говорит уже о двух Огнестрельных книгах, которые писались в это время:

«7205 г. октября в 10 день... взято к писму в Государственной Посолской приказ дву Огнестрелных книг уставных чернил добрых скляница четвертная Посолского приказу у золотописца у Матвея Андреева, а за те чернила дать ему денег полтина...».

В конце того же 1696 года срочно делалась и другая книга:

«7205 г. декабря в 1 день по указу великого государя... взято в Государственной Посолской приказ для писма Козмографии, которая роздана писать Новгородцкого, Володимерского, Галицкого, Устюжского, княжества Смоленского подьячим, свечь салных двойных четыре ста в свечном ряду у торгового человека у Васки Купреянова...».

Наконец, можно указать еще на календари, которые также переводились и писались в Посольском приказе. Ряд календарей отмечается в описаниях рукописей:

«Новой и старой календарь течений небесных, домовитым для севбы и для прививков, больным для исправления здравия, здравым для творения дел великих, ловчим ловления ради зверя зело надобен. На лето господне 1689...» — Краковское издание Мартина-Станислава Славковича, переведенное переводчиком Посольского приказа Семеном Лаврецким.— Список хранился в библиотеке Архангельской духовной семинарии (А.Е. Викторов. Описи рукописных собраний в книгохранилищах северной России. Спб., 1890, стр. 45).

«Ягана Гендрика Фохта, короля Свейского математика, Календарь домашний и лекарственный, такожде о войне и миру, на нынешний 1690-й год после Рождества Христова, и вместо провещания— Действо коронования короля аглинского. Переводил Государственного Посолскаго приказу переводчик Юрья Гивнер».

«Иоанна-Гендрика Фохта, королевства Свейского математика, различных гисторий календарь на 1691 г....»

Перевод с немецкого языка Петра Шафирова. Список из Собрания Петра Первого.

«Королевства Свейского математика Гендрика Фохта Христианский и планет алмавах от Рождества Христова на 1692-й год, в котором такожде описание жития святаго Антония. Тут же и прибавка о комете, яже явилась в 1576-м году, и что на тое последовано в применении веры и кровавых боев. Печатан в Амбурке...» — Перевод 1692 года Ивана Тяшкогорского. Список БАН, 16.17.15 с полистною записью владельца Исая Петровича Шафирова. «Календарь о малобываемых вещах Ягана-Гендрика Фохта.... на 1695 лето...» и «Исторический календарь... Фохта... на 1696 лето» — оба в переводе с немецкого языка того же Петра Шафирова. В Каталоге книг П.Г. Демидова под № 680 указываются календари Фохта на 1676, 1693 и 1694 годы в переводе «с цесарского языка» иноземца Ивана Якимова. Ряд календарей указывается и А.И. Соболевским, и в «Исторических очерках» БАН без обозначения имен переводчиков. Можно с полной уверенностью говорить, что они также переводились переводчиками Посольского приказа. В подтверждение этого укажем еще на один документ, касающийся календарей, выпущенных Посольским приказом:

«1700 г. марта в 9 день по указу великого государя... дати за товар и за переплет переплетчику Власу Ерофееву, что он переплетал в Посолской приказ книги пять календарей в красной бумаге по два алтына по две денги за книгу...»

Подобных переводов естественнонаучного и учебно-исторического содержания в начале XVIII века готовилось в Посольском приказе, конечно, еще больше. В качестве примера можно указать ка деятельность переводчика Шиллинга:

«В Государственном Посольском приказе выписано в прошлом 1702 году по указу великого государя... взят в Государственной Посольской приказ латинского и немецкого языков в переводчики Венедикт Шилинг. И работает он в Посольском приказе тех языков в переводех всяких книг и писем, а великого государя жалованья по окладу и кормовых ему с придачами 170 рублев. Да он же, Венедикт, перевел... Книгу Еуропских государств и княжеств гистарическое генеалогийское просвещение в поколенных таблицах, Книгу на цесарском языке — нынешнее Московского государства пребывание, Книгу фортификацейную Ардусера, Книгу морскую от вице-адмирала Крейца, Книгу судебную о законе и правах французских. Всего 5 книг. А ныне переводит Книгу гисторическую и родословную о государех всего света с чертежами. Да он же переводит по присылке в Розряде и в Военном приказе свейския письма; да он же переводит Куранты, потому что кроме ево в Посольском приказе свейского языка переводчика нет».

Приписка: «1708 г. ноября в 20 день... годовой оклад учинить 190 рублев».

* * *

Нет сомнения, что и в самом Посольском приказе, и в кругу его сотрудников составлялись, переводились, переписывались также и литературные тексты. М.Д. Каган, например, считает, что «несомненно был связан с Посольским приказом» автор «Повести о двух посольствах» — публицистического произведения начала XVII века о посольстве князя Захария Сугорского в «Цысарскую землю» в 1576 году. К этому же кругу М. Д. Каган относит вымышленную переписку Ивана IV с турецким султаном — сатирическое произведение первой четверти XVII века, а затем русскую версию «Переписки Чигиринских казаков с турецким султаном» и цикл вымышленных грамот турецкого султана к европейским государям (вторая половина XVII века), напоминающих статьи Курантов и являющихся острыми публицистическими произведениями. В 1674 году переводчиком Посольского приказа Андреем Андреевичем Виниусом был переведен сборник басен:

«Зрелище жития человеча, в нем же изъяснени суть дивны беседы животных со истинными к тому приличными повестьми в научение всякого чина и сана человеком. Ныне новопреведённо из немецкого языка всем во общую ползу трудолюбием А.А.С.В. (Андрея Андреева сына Виниуса) в царствующем великом граде Москве в лето от воплощения бога слова 1674 г.»

В «Предисловии» к сборнику обстоятельно рассказывается, что значат «притчи сия» и почему в них идет речь о животных:

«Яка зря на безсловесныя, достоит нам житие и нравы злобныя исправляти, ибо не многия ли видим свирепейших лвов и медведей, ины же нечистейших свиней, овых же неблагодарнейших псов, иных же гордейших павлин. Не подобает ли таковым сих срамлятися. Не применяют ли таковии подобообразие божие в подобие безсловесных... Сего ради во общую ползу, а наипаче младым отроком, во дверь сего многомятежнаго жития вступающим, сии притчи в научение во всякие случаи составих и якоже на зрелище предложих, и да никто же многим чтением отягчится, кииждо притчи кратчайшим толкованием оныя изьясних. Сие же прочитая, внемли изряднейшая, яко пчела избирай, да в сердце твоем мед премудрости собереши, иже во вся ходимыя горести житиа твоего растворити можеши и труды моя в ползу себе употребиши и имя притом воспомянеши».

Для характеристики того, какой литературный материал давался московскому читающему обществу в этом сборнике «притч» и что могли почерпнуть ив него «младые отроки, во дверь... многомятежного жития вступающие», приведем одну басню со всем поясняющим ее текстом:

«О коне и вознице.

Некоему коню, впряжёну в тяжкий воз и хотя минута блатину, ввалися в ню, возница же много трудився, а воза своего не извлече. Како ты немилостив сы, видиши мя труждающася о извлечении воза твоего, ты же не престаёши бита мя? Он же сияслышав лютейши нача бити его. Сия повесть являет, яко горе тем рабом, над ними же мучитель господствует, иже люди своя к тяжкой работе принуждает, еще же и биет. Сице сотвори Тиверии кесарь Римский над единем от рабов своих, зане некогда сему прилучившу в пути пред кесарем ехати и в блативе увязе, кесарь же разгневася, рече ему — Изыди скоро отсюду, аще же не изыдеши, люте бити тя повелю и в блатине оставити. О сем пишет Светонии.»

В 1675 году в Посольском приказе переводится Великое зерцало— сборник нравоучительных новелл, весьма популярный во второй половине XVII и в XVIII веке. Об этом переводе свидетельствуют следующие записи:

«Пяти человекомь переводчиком дать по 100 свечь, которые переводят Книгу Звердадло: Семену Лаврецкому 1 доля, Григорию-Колчицкому — 3-я доля, Ивану Гуданскому 4-я доля, Гавриле Дорофеевичу 2-я доля, Ивану Васютинокому 5 доля ему».

Приписка: 184 (1675) ноября,в 5 день велеть им то число свечь для переводов им купить из доходов Новые обтеки и послать о том великого государя указ в Новгородцкой приказ. Там же черновая запись:

«Того же числа ноября в 5 день указал великий государь Посолского приказу переводчиком: Семену Лаврецкому, Григорью Калчицкому, Ивану Гуданскому, Гаврилу Дорофееву, Ивану Васятинюкому— переводити ту книгу с польского на словенской язык, книгу Великое зерцало, а для ночного сиденья дать им по 100 свеч сальных из Новгородцкого от доходов Новой абтеки».

Один из списков Великого зерцала полной редакции, роскошно оформленный, хранится в Отделе рукописей ГБЛ, ф. 178, № 5470. Характер его оформления заставляет предполагать, что он выполнен мастерами Посольского приказа. В Посольском приказе «издавалась» и переводная литература, относящаяся к серии,занимательных рыцарских романов. В качестве примера можно указать на рыцарский роман под названием «История благоприятна о благородной и прекрасной Мелюзине. С немецкаго языка на полской переведена Мартыном Пенником в Кракове в друкарне лета от Рожества Христова 1671. С полскаго же на словенский на Москве переведеся преводником Иваном Руданским в лето 7185-е». Иван Гуданский (в списке — Руданский, что является, вероятно, ошибкой писца)переводчик польского (и латинского) языка, переводил, как мы видели, в Посольском приказе «Великое Зерцало». Сюжет романа в каких-то чертах близок к русской сказке (Meлюзина заколдована: по субботам она становится чем-то вроде русалки с хвостом-хоботом). В произведении много приключений и предсказаний. А.С. Орлов, характеризуя известный (и в своем роде знаменитый) переводной роман «Петр — златые ключи», указывает, что его, как и многие другие, вероятно, переводили «толмачи Посольского приказа». Книга эта, «писанная уставом, добрым мастерством», упоминается - в 1693 году в числе книг царевича Алексея Петровича. Не нужно думать, что Посольский приказ занимался только книгами светского назначения. Благодаря близости к царю руководителей приказа приходилось уделять внимание и книгам богослужебным и богословским. Тем более, что царь Федор Алексеевич был очень склонен к подобного рода литературе, любил ее и его отец Алексей Михайлович, который, возможно, является даже автором  - особого сказания об Успении богородицы (С.А. Белокуров. Из духовной жизни Московского общества XVII в. М., 1902. 1) Сказание об Успении пресвятой богородицы, правленное царем Алексеем Михайловичем, стр. 1—28). Следует особо отметить оформление этих книг. B ноябре 1649 года типографский знаменщик Григорий Абрамов и золотописец Посольского приказа Григорий Благушин расписывали два экземпляра печатной книги Служба и житие Саввы чудотворца (1649 год) для царя и его семьи. Летом 1654 года, после того как царь потребовал прислать в Вязьму «иконников: Степана Резанца, Федора Козла, Симеона Федорова, Андрея Гомелина, Ивана Володимерова, Ивана Ледемьева», а затем «лета 7162 июня в 12 день» прислал указ в Оружейную палату боярину и оружейничему Григорию Гавриловичу Пушкину «зделати евангелистов - басменных на тритцать на деветь книг с медеными застешки резных и чеканных белых и золоченых на тритцать на одну книгу..., а велено те евангелисты делать наспех государевым серебреным мастерам Приказу серебряного и золотого дела и Оружейные палаты и Серебреных рядов мастеровым людем...».

Посольский приказ включился в это срочное дело, и уже 16 июня было «взято в Посолской приказ Барашские слободы тяглеца у Макарка Иванова на 16 евангелистов застежек резных с петли..., евангелистов «басемных на 11 евангелиев... И те застежки и евангелисты отнесены в Оружейной приказ...».В 1674 году «июля да августа месяцов в розных числех» известный по многим уже документам иноземец Яган Энкуз (Элкузе) переплетал ряд книг, в том числе «двои Ирмосы в красной софьян, по обрезу и на коже по сторомам и в средине золочены».— «А те все книги... принял у него, Ягана, околничей Артемон Сергеевичь Матвеев». В 1675 году («во 183-м году») «генваря да февраля в розвых числех по указу великого государя отдано было иноземцу Ягану Элкузе в переплет» 8 книг, из которых «3 Обиходы». Книги были взяты в Посольский приказ А.С. Матвеевым.

В этом же 1675 году «февраля в 13 день по указу великого государя... боярин Артемом Сергеевичь Матвеев приказал "переплесть три книжицы в четверть столица: одну вь сафьян красной, а две в зеленую персицкую кожу на кантычки, да певчих в полдесть три книги да две маленкие книжицы, а в них писаны Великоденской канун к красной же сафьян, но доскам и по обрезу все золотом. И того же числа отданы те книги переплетать иноземцу Ягану Элгузу. И марта к 20-му числу переплел юн три книжицы, что на кантычку, а марта ж к 30-му числу две книжицы, что Великоденные кануны, а апреля к 10-му числу три книги в полдесть певчие. А сказал, что на те переплеты золота и сафьяну, и лентов, и всякого прикладу, и на доски бумаги александрейские пошло на 5 рублев, да ему за работу взять 2 рубли. Всего за приклад и за работу 7 рублев".

«183 (1675) г. мая в 11 день по указу великого государя и по приказу боярина Артемша Сергеевича Матвеева Посолского приказу переводчик Андрей Виниус купил про ево, великого государя, обиход у иноземца у Кондратья Нордермана книгу Библию печатную в лицах болшие руки в цену за десять рублев».

Другой экземпляр (и другое «издание?) печатной библии в лицах было взято в те же дни:

«183 г. мая в 17 день по указу великого государя и по приказу... Матвеева взята у Дмитрея Алмазова про его, великого государя, обиход книга Библия печатная немецкая в лицах, в тетратях. Цена той книги воем рублев...».

Вероятно, этот второй экземпляр («в тетратях») отдан был в переплет:

«183 (1675) году июня в 15 день по указу великого государя... приказал боярин Артемон Сергеевичь Матвеев отдать иноземцу Ягану Элкузе переплесть про обиход великого государя... Библею немецкую в лицах..., да 4 книги певчие в полдесть... июля же в 30 день иноземец Яган Элкуз те книги переплел и в Посольской приказ принес, а сказал, что пошло на те книги сафьяну, и золота, и на достки бумаги серой толстой и всякого прикладу, и ему взять от них за переплет за работу... за Библею 5 рублев... за 4 певчие книги по рублю за книгу...».

Переплеталась Библия в лицах и в 1677 году. В августе 1677 года в Посольском приказе началось «строение» роскошного евангелия на александрийской бумаге средних размеров «добрым уставным письмом в лицах». В работе участвовала большая группа иконописцев: Иван Максимов, Сергей Рожков, Павел Никитин, Федор Евтихиев, Федор Юрьев,— на помощь к которым были вызваны мастера из Костромы (семь человек во главе с Гурием Никитиным) и Ярославля (Семен Колмогор, Василий Ананьин и другие). Золотописец Григорий Благушин писал «линейки золотом, серебром и чернью, прописные слова и божьи прописные строки», а Михаил Андреев и Федор Лопав «писали каймы» у евангелистов и их прообразов, Михаил же Андреев писал заставки. 30 марта 1678 года это лицевое евангелие с 1200 миниатюрами было поднесено царю.

На самой книге имеется надпись с указанием, что евангелие было передано в дворцовую церковь:

«Сие святое евангелие построено повелением великого государя... Феодора Алексеевича... в Соборную церковь Спаса Нерукотворенного образа, что у него, великого государя, в Верху, в лето 7186-го марта 31 дня».

В документах архива Московской Оружейной палаты значится, что в апреле 1678 года «в Верх» было «построено» евангелие и в «строении» его участвовали золотописец Посольского приказа Григорий Благушин и подьячий Прокофий Возницын, за что первый получил тафту, а второй суино полукармазин да тафту. Сравнение почерка, которым писан Чин венчания на царство царя Федора Алексеевича с почерком лицевого евангелия 1678 года 237 свидетельствует, как будто, что писцом евангелия был Возницын. Книга, заключенная в великолепный оклад, сделанный мастерами Золотой палаты и алмазного дела, является едва ли не самой роскошной из всех рукописных книг, «изданных» Посольским приказом. Хранится она в Оружейной палате (№ 10185). С 23 апреля по 11 августа 1678 года в Посольском приказе писалось, (видимо, еще одно евангелие. Золотописцы Федор Лопов и Матвей Андреев писали для него «заставицы с фигуры, и строки прописные, и фряжские слова, и около евангелистов и прообразованных клейма и каймы золотом и серебром с чернью и цветами, и около письма линейки». Вероятно, об этой работе идет речь в записи, по которой в октябре того же 1678 года «пожаловал великий государь... Посадского приказу золотописцов Матвея Андреева, Федора Лопова: велел им дать своего, великого государя, жалованья за работу, что они писали к святому Евангелию заставицы и слова и около евангелистов клеймы, по сукну аглинскому человеку...». В 1682 году выполняется еще работа. О ней записано:

«В нынешнем во 190-м году марта в 30 день снес с Верху в Посолской приказ Приказу мастерские полаты подьячей Михайло Тарасов книгу в полдесть печати Киевской Новой завет да книжку в полдесть писмяную писаны Жития святых отец. А сказал он, Михайло, что указал великий государь те книги переплесть немецким переплетом в белую кожу з золотом и с линты. И те книги отданы ис Посол-ского приказу для переплету иноземцу Ягапу Энгузину. И апреля в 5 день те книги переплетены по обрезу и стороны з золотом и с листы красными в белую кожу и отданы в Приказ мастерские полаты...».

3.Е. Калишевич сообщает, что в мае 1683 года иконописцам во главе с Дмитрием Терентьевым было указано в печатном евангелии написать золотом вновь евангелистов, а золотописцам Михаилу Андрееву, Федору Лопову и Федору Юрьеву «письмо, и главы, и зачала, и заставицы, и каймы, и клейма прикрыть золотом же и краски... около всех листов сделать линейки золотые и прикрыть чернью». Этими же золотописцами в декабре 1683 года, в мае — сентябре 1684 года было расписано еще два печатных евангелия.

Пример работы над печатным изданием может быть указан и еще:

«194 (1685) года сентября в 25 день по указу великих государей... дати Государственного Посолского приказу золотолисцом: Федору Лопову, Матвею Андрееву, Федору Юрьеву на дело червонных золотых в сусалное дело и на серебро, и на краски, что велено им золотописцом в печатном Еуангелии, которое снесено от них, великих государей, с Верху в Государственной Посолской приказ написати вновь еуангелисты и прообразованныя, а по печати заставицы и фигуры и слова фряские прикрыть все золотом, и серебром, и красками,— к прежней даче к десяти рублям вприбытку пять рублев...».

«7201 (1692).го октября в 16 день по указу великих государей... взяты в Книжном ряду два часословца малыя Киевской печати в переплетах в комнату... царевича... Алексея Петровича... для науки иво государской, а по договору дати за те книги торговому человеку Дмитрею Александрову рубль шесть алтын четыре денги. Да в Посольском приказе написаны две книжицы в малую тетратку: Молитвы у трения да вечерния, а на прописку к тем книгам изошло золота на полтину да к переплету куплено отласу да линтов и вызолочены по обрезу золотом...».

«Ноября в 29 день... (выдано) великих государей жалованья Посолского приказу подьячему Михаилу Родостамову за работу, что он писал пять книжиц, в том числе двои молитвы утренние, двои молитвы на сон грядущим, два акафиста: Иисусу и богородице — в малые тетрати..., которые книги поданы им... великим государем, в хоромы...». 30 ноября уплачено за переплет этих книг — «переплетены в две книги в сафьян красной по обрезу золотом, завяски зеленые линтовые...».

В 1694 году «по указу великих государей... в Посолском приказе к книге, «мянуемой Чюдеса Иоанна Богослова о гусаре, на приклад к переплету куплено аршин атласу красного да два аршина линтов широких да четыре листа бумаги волнистой. И та книга переплетена в доски и подана к великим государям в хоромы в 202-м году в июле, а за (приклад к переплету той юниги довелось дать Посолского приказу золотописцу Карпу Золотареву 31 алтын 4 денги...».

В 1696 году золотописцам Дмитрию Квачевскому и Ивану Лопову было велено написать книгу «Афонская гора» в лицах. А.И. Соболевским отмечены также «Беседа милости с истиной» и «Пентатевхум», переведенные и составленные, как о» утверждает, переводчиком Посольского приказа Андреем Христофоровичем Белобоцким. Однако А.X. Горфункель доказывает, что А.X. Белобоцкий не состоял в штате Посольского приказа.

* * *

Часть документальных записей о «построенных» в Посольском приказе рукописных книгах не дает ясного представления, о какой книге идет речь. Тут нужны дополнительные разыскания. Так, например, в «Росписи государеву золоту, что дано... золотописцу Грише Благушину на государевы (посольские грамоты золота со 158-го году по нынешней no 159 год» значится: «...того же золота дано сорок листов ростворя Панфилу Белянинову на книгу Радость государскую...». Вероятно, это книга, посвященная какому-то семейному торжеству царя Алексея Михайловича. Может быть, это был Чин его первого бракосочетания—документы о втором его браке прямо употребляют это выражение.

«В нынешнем во 179 году генваря в 22 день — значится в грамоте Кузнецкому воеводе Миките Борисовичу Доможирову от 23 янв. 1671 г.— изволили мы, великий государь, сочетатися законному браку, а понять дщерь Кирила Полуехтовича Нарышкина Наталию Кириловну — И как к тебе ся наша, великого государя, грамота придет, и ты б велел собрать перед себя столников, и стряпчих, и дворян, и жилцов, и всяких чинов служилых и жилецких людей и нашу, великого государя, радость им сказать...»

«171 (1662) г. октябрь в 13 день великий государь... пожаловал Посолского приказу золотописца Григорья Благушина за многую иво работу, что он в Приказе серебреных дел прописывал золотом две книги Символ (?), которые снесены отвеликие государыни царицы... Марьи Ильиничны с Верху, велел ему дать свое, великого государя, жалованье четыре аршина сукна кармозину доброво...».

«180 (1672) майя в 30 день» Николаю Спафарию было приказано жить на Симоновском подворье в хоромах Паисия, митрополита Газекого, «и переводить греческие и латинские книги и писать греческой, и словенской и латинской лексикон».

Очень важно отметить еще одно сочинение, связанное с Посольским приказом, о котором сохранилась следующая запись:

«184 (1675) г., декабря в 7 день по указу великого государя... отданы из Посолокого приказу в переплет четыре книги в полдесть и в том числе одна александрийской болшой бумаги, а три пищей бумаги. А велено ему две книги переплееть в зеленую персидцкую кожу, а третью в красной сафьян, а четвертую в серую немецкую кожу, на досках травки золотом.Писаны в них Римския бытия. И декабря в 28 день те книги иноземец переплел, а сказал, что на софьян, и на кожу, и на золото, и на серебро, и на толковые линты, и на приклад пошло ево денег три рубли да ему доведетца взять ,за работу тритцать алтын. И ему, Ягану, за переплет также и всякой приклад сполна против ево скаюки дать Деньги, о том великий государь как укажет».

Приписка об оплате датирована «184 декабря в 31 день». Весьма вероятно, что речь здесь идет об известном сборнике «Римские деяния», русский перевод которого с польского издания 1663 года относят к 1660-м — 1670-м годам.

«Издательская» деятельность Посольского приказа не ограничивается, конечно, указанными выше рукописными Книгами и работами. Многие и многие произведения письменности XVII века могут быть связаны с ним предположительно, с разной степенью вероятности участия этого Приказа в их создании и оформлении. Если обратиться только к книге А.И. Соболевского: Переводная литература Московской Руси XIV—XVII веков (Спб., 1903), на которую мы не раз ссылались, то можно сказать, что большая часть приведенных там переводных произведений XVII века (за исключением внесенных в наш обзор в качестве продукции Посольского приказа) могла быть переведена (и оформлена) в Посольском приказе. Вот некоторые из них:

«Лексикон латинский з Калепина преложенный на славенский, от создания мира 7150 (1642 г.)».

А.И. Соболевский пишет по поводу него: «Судя по дате, принадлежит не Епифанию Славинецкому, а одному из переводчиков Посольского приказа».

История польского короля Владислава IV, соч. Горчина, перевод книги: Gorczyn. Pamiеc о cnotach Wladyslawa IV. Krakow, 1648. «Черновые столбцы, в числе 83, писанные очень небрежной скорописью, не вполне хорошо сохранившиеся, без начала, находятся в библиотеке Московского архива Министерства иностранных дел № 197— ... язык русский, с полонизмами».

«Лексикон языков польского и славенского скорого ради изобретения и уразумения... Написася в царствующем граде Москве..., лета от воплощения Сыва божия 1670...».

История завоевания Китая татарами, соч. Мартиниуса («Книга, а в ней повесть, как в нынешнем веце богдойские татаровя одолели и завладели мало не все Китайское царство. Зде же и обычай их, татаров, описуется» —список XVII в. ГПБ, собрания М. П. Погодина, № 1716—или «Книжица историею особною приведенная, како богданские татаре под владение свое покорили все царство Китайское. Такожде и о обычаях сих татаров богдойских описуется сице» — список XVII в. Книга представляет собой перевод приложения к VI тому Атласа Блеу, которое издавалось в середине XVII в. и отдельным изданием под тем же названием:

«De bello tartarico historia, in qua quo pacto tartari hac nostra aetate Sinicum imperium invaserint ac fere totum occuparint narratur eorumque mores breviter describuntur».

Из текста очевидно, что перевод сделан в 1677 году. И.Н. Михайловский включает этот перевод в число работ Снафария. А.И. Соболевский справедливо добавляет:

«Хотя связь его (этого перевода) с приписываемым Спафарию описанием Китая и с посольством Спафария в Китай не подлежит сомнению, тем не менее в виду его чистого русского языка мы считать его принадлежащим одному Спафарию не находим возможным».

«Летописания Матфея Стриковскаго от начала мира трудолюбием отцев и многих летописателей написана и во свет дана, прежде на польском языке, таже написася славеноки лета от сотворения мира 7196, от Рожества же бога слова 1688-го».

«Причины гибели царств» («Описание вин, ими же к погибели и к разорению всякая царства приходят...» — Списки XVII в.).

Из рукописей другого характера укажем еще как на пример на книгу, которая могла оформляться мастерами Посольского приказа — «Книга нотная, писанная в Москве три царе Феодоре Алексеевиче в его, государевых, палатах и его, государственными, рабы Потапком Максимовым и Андрейком Михайловым в лето 7188 месяца июля в 5 день от спасительного же воплощения бога слова 1680 года месяца июля в 5 день, индикта 3». Рукописная книга эта (Ирмологий на линейных квадратных нотах), хранившаяся в Государственном древлехранилище, роскошно оформлена и иллюстрирована миниатюрой Иоанна Дамаскина. Некоторые рукописи из Собрания Петра I, хранящегося в Рукописном отделе БАН, также могут быть предположительно отнесены к тем, которые «строились» в Посольском приказе. Много рукописных книг, изготовленных в Посольском приказе (и не учтенных еще нами), имеют указания об этом на титульных листах, в предисловиях и заключениях. Нет сомнения, что при детальном просмотре рукописей с этой точки зрения (даже только в основных древлехранилищах Москвы и Ленинграда) выявится еще немало книг, связанных с культурно-просветительной деятельностью Подольского приказа. В качестве примера можно указать на рукописную книгу из собрания Ф. А. Толстого «О Конской езде» — перевод Стахия Гадзаловокого (1685 год). Гадзаловский (точнее Гащзалонский) был в Посольском приказе переводчиком польского и латинского языков. Не выявленные еще архивные документы: челобитные переводчиков, писцов, золотописцев, живописцев, переплетчиков и прочих мастеров-оформителей книг, выписи и записи по ним и т. д.— также должны значительно увеличить количество книг, «изданных» в Посольском приказе. Необходимо только заняться выявлением этих документов. Принадлежность той или иной рукописной книги к этому издательскому центру должна устанавливаться и путем сличения почерков и художественного оформления рукописи с теми, в которых участие мастеров Посольского приказа точно (и документально) установлено.

* * *

В работе над рукописными книгами, «изданными» в Посольском приказе, принимало участие, как можно было заметить, большое число сотрудников Приказа: авторов и составителей, переводчиков, писцов, золотописцев, живописцев, переплетчиков и чеканщиков.

Остановимся на некоторых именах, чья малоизвестная судьба может дать некоторое представление об этих деятелях книжного мира, об условиях их работы, жизни и взаимоотношениях. В 1637 году в Посольском приказе была переведена Космография Герарда Меркатора. Один из переводчиков ее, Богдан Лыков, пишет в своей челобитной:

«Царю государю и великому князю Михаилу Феодоровичу всеа Руси. Бьет челом холоп твой Богдашко Лыков. По твоему государеву указу велено мне, холопу твоему, быть у твоего государева дела с Иваном Дорном у переводу книги латынские полные Козмографии, и я, холоп твой,, у твоего государева дела сижу безпрестакно, а твоего государева жалованья за мною, холопом твоим, поместейца и вотчинки нет ни одной чети, и питатца мне, будучи у твоего государева дела, нечим. Милосердый государь, царь и великий князь Михайло Федорович всеа Русии, пожалуй меня, холопа своего, вели, государь, мне указать свое государево жалованье, кормчим, будучи у твоего государева дела, питатца, как тебе, праведному государю, бог известит. Царь государь, смилуйся, пожалуй!».

На обороте листа запись (другим почерком):

«145 марта в 29 день государь пожаловал ему для того дела давать своего государева жалования, поденного корму, по два алтына на (день)...»

О том, что Богдан Лыков вместе с Иваном Дорном переводили в 1637 году Космографию, известно давно. Еще Евгений Болховитинов отмечал:

«Лыков Богдан, переводчик Посольского приказа... в 1637 году с товарищем Иваном Дорном перевел с латинского языка славную в XVI веке книгу Козмографию Герарда Меркатора, коей переводные списки находятся в Патриаршей Московской и других библиотеках».

В работах последних лет, посвященных русскому переводу Космографии Меркатора, автор их, С.М. Глускина, отмечает еще, что Богдан Лыков был наряжен послом в Царьград.(С.М. Глускина. Космография Богдана Лыкова 1637 г. Автореферат кандидатской диссертации. Л., 1949; ее же. «Космография» 1637 года как русская переработка текста «Атласа» Меркатора. Географический сборник Географического общества Союза ССР, № 3. История географических знаний и географических открытий. М.— Л., 1954, стр. 79—92).Новые черты биографии Богдана Лыкова мы находим в его челобитных, дополнивших то, что было сказано в приведенной выше. В одной из них значится:

«Бьет челом холоп твой Богдашко Лыков. Отец мой служил тебе, государю, по Мещоску по выбору, а иные родители мои шел служи тебе государю по Москве, а я, холоп твой, взят в полон в Литву мо... (молодым?) и в полону живот свой мучил шестнатцать лет и вышедчи не полону по твоей государьской милости написан в жит(ь)е, а твоего, государева, жалованья, поместейца и вотчинки, за мною, холопом твоим, нет ни одной чети. А умею я, холоп твой, руской и польской грамоте, также отчасти и латышской разумею. И ньше по твоему государеву указу перевожу книгу латынскую Козмографию с Иваном Дорном на рускую речь. И образец того переводу в Посолской приказ принесен. Милосердый государь..., пожалуй меня, холопа своего для моего бесприютного безпомощства, вели, государь, мне быть у своего государева дела в Посольском приказе в переводчиках, чтоб мне, холопу твоему, без поместейца и без вотчины, не у дела будучи, волочась меж двор, в конец не погинуть. Царь государь, смилуйся пожалуй!».

На обороте челобитной запись (другой рукой):

«145 апреля в 5 день государь пожаловал Богдана Лыкова, велел ему в Посолском приказе в польских и в латынских перевотчиках».

Итак, сын дворянина, служившего по выборам в Мещевске, сам служилый человек, попал в плен в 1621 году (?) во времена затянувшейся борьбы с польско-шведской интервенцией. Там он овладел польским языком и там же, надо полагать, стал «отчасти и латынской разуметь». Вернувшись из плена, Лыков был записан в «жильцы», но никакого поместья или «вотчинки» не получил. Затем был привлечен к переводу Космографии. Только после образца перевода он был зачислен в штат Посольского приказа, что до некоторой степени обеспечило ему существование, разумеется, на первое время довольное скромное. Следующая челобитная Лыкова вносит еще одну черту в биографию переводчика. Челобитная и приписка на ней не датированы, поэтому нельзя утверждать, что эта челобитная была написана после той, где Лыков просит о зачислении его в штат Посольского приказа, однако, судя по содержанию документов, это было именно так.

«...По твоему государеву указу, пишет он, перевожу я, холоп твой, книгу латынскую Козмографию с Иваном Дорном. И тот Иван Дорн стоит на Новгородцком подворье, а я, холоп твой, стою за Тверскими вороты, в Гольной слободе, и мне, холопу твоему, к тому Ивану Дорну для твоего государева дела бродить рано и позно далеко и пристрашно. Милосердый государь... пожалуй меня, холопа своего, вели, государь, мне в Китае городе отвесть дворик, чтоб твоему государеву делу в моей далней бродни мешкоты не было. Царь государь, смилуйся, пожалуй!».

На челобитную последовал положительный ответ (на обороте челобитной, другим почерком):

«Государь пожаловал, велел ему для того дела дать... в Китае городе подворье».

Содержание документа и резолюция заставляют сделать вывод, что, во-первых, с делом перевода Космографии опешили, считали его важным, во-вторых, что работа Лыкова была оценена и, в-третьих, что он все же играл не первую скрипку, а помогал Ивану Дорну, во всяком случае,в глазах организаторов этого дела. Решение вопроса о переводе Космографии Меркатора так, как это сделала С.М. Глускина, назвавшая даже Космографию именем Богдана Лыкова, требует, следовательно, более осторожного вывода. Несколько преувеличена ею, кажется, и роль Богдана Лыкова как посла. В приказных делах старых лет имеется запись:

«Во 149-м году посыланы в Царь город к турскому Ибрагим Салтану з государевыми грамотами польского и латышского языку переводчик Богдан Лыков да греческой толмачь и Афонасей Буколов...»,— но все же запись эта говорит, что Богдан Лыков к тому времени (1640-41 годы) завоевал достаточное доверие и достаточный авторитет.

Об этом же свидетельствуют и записи о выдаче ему жалованья. По «выписке, учиненной в Посольском приказе о выдаче розных чинов людям хлебного жалованья»,— выпись не имеет начала и датируется приблизительно 1644— 1645 годами — значится:

«Переводчику Богдану Лыкову государева жалованья вперед на 153 год по окладу ево 50 рубле да ему ж подмоги 100 рублев до 40 соболей ценою в 50 рублев без денег».

В 1647-48 годах в подобной выписи значится Богдан Лыков, переводчик польского языка, которому выплачивается 30 рублев и, кроме того, 3 алтына 2 деньги в день. Кроме русских переводчиков, получивших тем или иным способом и с разной степенью совершенства знания иностранных языков, чему примером может служить Богдан Лыков,— в Посольском приказе была и другая категория переводчиков, переводчиков-иностранцев. Об одном из них мы только что упоминали — это Иван Дорн. Больше сведений удалось выявить нам о переводчике латинского и цесарского языков Леонтии Гроссе, который работал в Посольском приказе около 25 лет. Начало его переводческой деятельности относится к 1669 году, о чем свидетельствует оправка к его челобитной по поводу дачи жалования:

«В нынешнем 177-м году марта в 3 день по государеву... указу велено быти в Посолском приказе латынокого и цесарского языку в переводчиках иноземцу новокрещену Леонтью Гросу...».

Сохранилось дело о даче ему двора. В 1686 году Леонтий Гросс вместе с Иваном Тяжкогорским и помощниками Юрием Гивнером и Табисом Мейснером переводит «с немецкого языка на словенской Книгу огнестрельного художества», за что получает 10 аршин атласу, а по другим сведениям — по справке к его же челобитной — емудано«сукнокармазин, камка, денег 5 рублев». В 1689 году у него оклад 100 рублей + 30 четвертей ржи и 30 четвертей овса и поденный корм по 15 алтын 2 денги.

В 1694 году Леонтий Гросс пишет челобитную:

«Великим государем... бьет челом холоп ваш, вашего Государственного Посольского приказу переводчик Левко Грос. По вашему, великих государей, указу переводил я, холоп ваш, Книгу учителную описания о художных огнедеяниях и перевод с тое со всее книги писал овоею рукою с великою трудностию, потому что человеченко я старой и болной, а тот галанокой язык мне не природной, однако ж в том работал вам, великим государем, со всем усердием, и та книга совершена и вам, великим государем, поднесена. Милосердные великие государи..., пожалуйте меня, холопа своего, для своего государокого многолетного здравия за тое мою многую трудную работишку своим, великих государей, жалованьем в приказ чем вам, великим государем, о мне бог известит. Великие государи смилуйтеся!».

В 1693 году была «снесена» «с Верху в Государственной Посольской приказ Книга учителная на галэнском языке — Описания о художных огнедеявиях, и отдана та книга переводить з галанского языка на словенское речение... Леонтью Гросу. И он, Леонтей,... тое книгу з галанского языка на словенское речение перевел и словенским речением написал той книги в полдесть своею рукой 68 тетратей. И их, великих государей, дела и куранты, которые в те месяцы были, он, Леонтей, в Государственном Посольском при казе с своею братьею переводил же, кроме той книжной работы а их, великих государей, жалованья за перевод той книжной работы ему, Леонтью, в приказ ничего не дано... (приводится текст челобитной Гросса)». Книга была «взнесена и подана к ним, великим государям, в Верх на Потешной двор».

Вскоре Леонтий Гросс умер. В «Счетном списке... денежной казне прошлого 203 году по записке Володимерского приказу подьячего Семена Никитина» среди других расходов значится: «Сентября в 18 день по указу великих государей ис Посольского приказу за прометою думного дьяка Бмельяна Игнатьевича Украинцова их, великих государей, жалованья Государственного Посольского приказу переводчику Леонтью Гросу для ево скудости и за многую ево к ним, великим государем, службу на погребение ево 20 рублев».

И далее —7 октября «...жалованья умершаго переводчика Леонтьевым детем Гроса за приказную работу отца их, заслуженное на 203 год по расчету из годового окладу из поденного корму всего 13 рублев 24 алтына пол 3 денги».

24 ноября 1694 года на место Леонтия Гросса был назначен другой переводчик:

«...Велено быть в Государственном Посолском приказе латинского, немецкого и галанского языков в переводчиках умершаго переводчика на Леонтьево место Гроса иноземцу Петру Вульфу, а великих государей жалованья учинено ему поденного корму по 6 алтын по 4 денги на день ноября з 20 числа 203 года...».

О том, как попадали иногда иностранцы в переводчики Посольского приказа, свидетельствуют документы, связанные с иноземцем Иваном Фанделиным.

«Бьет челом, значится в его челобитной 1647 года, иноземец Дацкие земли Ивашко Адамов сын Фандендев. Ехал я, иноземец, в Российское государство для торговаго промыслу и живу, государь, здесь на Москве болши десяти лет. А ныне, государь, у твоего государева дела в Посолском приказе латынского да итальянского языка переводчиков нету, а я, иноземец, умею латынскому, итальянскому, францужскому, цесарскому, галанскому, дацкому и свейскому языкам и грамотам достаточно умею, и только твое царьское милостивое изволенье, и я, иноземец, хочю тебе, государю, служить век свой верою и .правдою до скончанья живота своего... вели, государь, мне быть у своего государева дела в Посолском приказе в переводчиках и пожалуй меня, иноземца, своим царыским жалованьем помесным и денежным окладом и месячным кормом, как тебе, милосердому государю, обо мне бог известит, чтоб мне, будучи у твоего государева дела, з женишкою и з детишками было чем прокормитца и перед своею братьею иноземцы в позоре не быть.А как, государь, судом божим мне смерть случитца, а женишка моя и детишка похотят ехать в свою землю или лучитца мне детишек своих для науку послать в ыные земли, и ты, государь, пожалуй меня, иноземца, чтоб женишке и детишкам моим ехать было поволено».

«Во 155 (1647) году указал государь... взяти вПосольской приказ в латинские переводчики Дацкие земли иноземца Ивана Фонделина и... велено ему давать государева жалованья корму июля с 10 числа по 2 гривны на день».

В 1662 г. января 21 переводчик Иван Адамов умер. Здесь, как мы видим, переводчик-иноземец бросил торговое дело, чтобы поступить в переводчики. Почему он захотел им стать? Возможно, что к этому он принужден был неудачами в торговом деле, но не исключена возможность и того, что работа в Посольском приказе была более выгодна и интересна для него. Отметим еще двух переводчиков Посольского приказа, биографии которых интересны потому, что оба они принимали активное участие в деятельности Московского придворного театра. Первый из них Гивнер, Юрий Михайлович, переводчик цесарского, латинского и свейского языков.В 1669 году отмечено, что он «поместным окладом не верстан» и получает жалование «55 рублев, поденного по 8 алтын». В 1673 году «апреля в 7 день на Светлой неделе» Гивнер был вместе с пастором Грегори и «экомедиантами» «Артаксерксова действа» «великого государя у руки и им сказано его, великого государя, жалования, встола место, корм и литье». В докладе он назван «учитель Юрья Михайлов». 1675 года января 25 он (George Hiifner) получил деньги на расходы по «строению Темир-Аксаковой камедии из доходов приказу Галицкие чети» и производит закупку реквизита для этого спектакля. В феврале 1675 года «комедийной мастер Юрья Михайлов сын Гибнер» бил челом начальнику Посольского приказа боярину А.С. Матвееву:

«велено ему учить в Немецкой слободе комедийному малых робят», для чего следует, по мнению челобитчика, снять, вместо испорченного здания на дворе Грегори, «в Немецкой слободе двор торгового иноземца Винанта Андреева».

В 1675 году осенью Юрий Гипнер (!) подает роспись, что «надобно ко 6 камедиам к прежнему платью в прибавку на платье ж» и сказку, «что надобно... х камидейному ж делу к прежней росписи в прибавку». В этом же году «велено давать его, великого государя, жалованья за ученье робят комедийного действа иноземцу Юрью Гибнеру по 3 рубли на месяц да хлеба по 6 четыи ржи, овса потому жь да по пуду соли на год...».

В 1686 году Гивнер вместе с другими переводчиками Посольского приказа переводит Книгу огнестрельного художества, за что получает 5 аршин сукна кармазину, а по другим сведениям «сукно аглинекое да отлас». В 1689 году у него оклад 65 рублей и поденный корм по 9 алтын на день. Ему принадлежит также перевод календаря:

«Ягана Гевдрика Фохта... Календарь домашний и лекарственный, такожде о войне и миру, на нынешний 1690-й год...».

Переводы Гивнера могут свидетельствовать о степени знания им русского языка. Второй участник театрального дела и переводчик Посольского приказа — Чиж и некий Степан, переводчик польского и латинского языков. В 1676 году он участник (и постановщик) двух комедий:

«184 г., генваря в 15 день по указу... боярин Артемом Сергеевичь Матвеевприказал дву камедей: первой а Давыде з Галиядом, другой а Бахусе с Венусом — камидиантом зделать платье и что к тем камидиам надобно по скаске тех камедей учителя Степана Чижинского, как к тем камедиам пристойно...».

В 1679 (?) году Чижияскийпереводит с латинского языка Книгу о луне, за что получает «сукно лундыш, камки кармазин, денег 10 рублей». В 1689 году у него оклад 72 рубля и 25 четвертей ржи и 25 четвертей овса и поденный корм по 10 алтын в день. В 1695 году поденный корм Чижинскому устанавливается «по одиянатцати алтын по четыре денги» и он как переводчик стоит по оплате на третьем месте после Опафария и Семена Лаврецкого. Интересна и поучительна судьба книгописца Ивана Верещагина. В 1672 году (с 6 июля до 17 августа) он пишет Книгу о избрании царя Михаила Федоровича на александрийской бумаге большой руки в целый лист мелким письмом.

«В нынешнем, государь, во 180-м году июля с 6 числа,— пишет он в челобитной,— по твоему, великого государя, указу дана мне из Посолского приказу книга писать книжным писмом, и ныне я, холоп твой, тое книгу пишу безпрестанно, а корму мне твоего, великого государя, жалования указано давать только по два алтына на день и того, государь, корму мне, будучи у такого твоего, великого государя, дела на день не доставает...».

На обороте приписка:

«180 г. августа в 22 день по указу великого государя велено ему за его работу давать великого государя жалованья, поденного корму, и с прежним но гривне и велеть ему ту книгу писать без лености со прилежанием».

В том же 1672 году с 22 августа по 13 сентября Верещагин пишет Книгу о сивиллах. С 6 мая 1673 года он работает над книгой Василиологион и опять просит жалованья «за работишку». Видимо, тяжелые материальные условия, неопределенность положения — он еще не был зачислен в штат Посольского приказа — и непосильное «прилежание», которого требовало от него начальство, заставили Верещагина бежать. Об этом мы узнаем из указа галицкому воеводе князю Федору Семеновичу Шаховскому.

«Ведомо нам, великому государю, учинилось, читаем мы в указе, что Ивашко Верещагин без нашего, великого государя, указу сьехал в Галичь и живет у тебя. И для него, Ивашка, послан изьезду Посольского приказу толмачь Григорей Иванов, а велено ему привесть ево... на ево подводах. И как к тебе ся наша, великого государя, грамота придет, а толмачь Григорей Иванов в Галичь приедет,и ты б на Ивашке Верещагине велел доправить езд, а доправя, отдал толмачю и прислал ево к нам, великому государю, на ево, Ивашкиных, подводах скован, с тем толмачем. А которого числа ево, Ивашка, с толмачем из Галича отпустишь, о том к нам, великому государю, отписал, а отписку велел подать и толмачю Ивашка Верещагин объявить в Посольском приказе окольничему нашему Артемовну Сергеевичу Матвееву да дьяком нашим... Писан на Москве лета 7181-го июля в 13 день».

Опять Верещагин посажен за письмо. Он просит зачислить его в Посольский приказ подьячим:

«Пожалуй меня, холопа своего, вели, государь, мне быть у своего государева дела в Посолском приказе подьячих...».

16 сентября 1673 года он был зачислен в штат Посольского приказа. И опять пишутся слезные челобитные о выдаче задерживаемого жалованья:

«Велено мне, холопу твоему, быть в Посолском приказе в подьячих и книжное письмо по-прежнему же писать, а твоего, великого государя, жалованья... не указано».

Вскоре Верещагина переводят в штат Приказа Володимерской чети. В это время (с 15 сентября 1674 года) он пишет «в Посолском приказе... две книги Василиолошона против прежней книги Василиологиона ж болшим книжным писмом...». В 1675 году он пишет «книгу Александрию книжным письмом», будучи в это время уже подьячим Новгородского приказа. По поводу живописцев Посольского приказа остановимся лишь на фактах биографии жалованного иконописца и ученика Симона Ушакова — Ивана Максимова, дополняющих сведения о нем, собранные в словаре А.И. Успенского. В 1672 году, еще будучи в штате Пушкарского приказа, он был взят «к государеву делу» в Посольский приказ, где с 19 февраля по 21 мая пишет «персоны» в первый экземпляр «Титулярника», а затем и в последующих двух экземплярах этой книги. Возможно, что он работал и на дому со обоими учениками. Об этом свидетельствует одна из его челобитных.

«По твоему, государеву, указу,— пишет Максимов,— даются мне твои, великого государя, многия дела ис Посолюкого приказу и из иных приказов на дом, а в нынешнем, государь, во 180 году, июня в 7 день, приехал ко мне на двор объездной Тимофей Васильев сын Реткин и, отбив у избы окна, влезли в ызбу, домашних моих учали бить и женишку мою и детишокмоих бранили всякою скаредною бранью, а меня, холопа твоего, искали по всемхоромам и по чюланом, хотели бить, и впредь грозятца. И взяли, у меня на вьзьеждей двор ученика, а опрашивает с меня, холопа твоего, людей в караулы дневные и ношныя, а я, холоп твой, человеченко одинокой, естьли м,не караулить, дела твои государевы все станут. А в той же, государь, улицы з боярских и с подьячих дворов караулы не спрашивает и огня не вынимает. Милосердый государь... пожалуй меня, холопа своего, не вели, государь, тому объездному с меня, холопа своего, для ради своих государь-ских многих дел людей в дневныя и в нощныя караулы спрашивать), двора моиво ведать. И вели, государь, того моего человека с объезжего двора освободить...».

Резолюция по поводу этой челобитной гласит:

«Указал великий государь... иконописца Ивана Максимова ученика иво Ивашка Парфеньива, которого взяли з двора иво объезжей Тимофей Реткин, свободить, и впредь с него, Ивана, караулов дневных и нощных не спрашивать)...».

В 1672 году Максимов составляет сказку по поводу «строения» книги Хрисмологион и, вероятно, участвует в ее оформлении, оформляет Книгу «Мусы или седм свободных учений», в 1672— 1673 годах Книгу о избрании царя Михаила Федоровича, в 1674 году — три книги учительные, в 1675 году — Александрию. В штат Посольского приказа Иван Максимов был зачислен осенью 1673 года, что видно из челобитной Максимова и резолюции к ней:

«...По твоему, великого государя, указу,— пишет он,— ззят я, холоп твой, из Пушкарского приказу в Посолской приказ для твоих, великого государя, дел, и ведать меня, холопа твоего, велено в Посолском приказе, а твоего, великого государя, годового денежного и хлебного жалованья мне, холопу твоему, не учинено...»

Резолюция на выписи по этой челобитной гласит:

«182 ноября в 25 день по указу великого государя околничей Артемон Сергеевич Матвеев, слушав сей выписки, приказал: иконописцу Ивану Максимову учинить великого государя жалованья оклад денег сорок рублев и за хлеб и давать с нынешнего 182 году...».

В 1677 году Ивана Максимова потребовали назад в Пушкарский приказ, о чем сохранилась память:

«...В прошлом во 182-м году декабря в 19 день по указу блаженныя памяти... царя... Алексея Михайловича... взят в Посолской приказ из Пушкарского приказу писати в государственных книгах (в Титулярниках) персоны... да в Книге ж (о избрании царя Михаила Федоровича) писати лица... Иван Максимов. И в нынешнем во 185-м году марта в 12 день в Посолской приказ из Пушкарского приказу великого государя в указе... написано, чтоб по его, великого государя, указу того иконописца Ивана Максимова прислать в Пушкарской приказ— к тебе, боярину, ко князю Василью Васильевичи) Голицыну,... и ис Посольского приказу иконописец Иван Максимов в Пушкарской приказ... послан с сею памятью, а великого государя жалования оклад ему в Посолюком приказе учинен денежной и за хлеб сорок рублев и на прошлые на 182-й и на 183-й и на 184-й года выдан сполна, да ему ж давано поденного корму в те дни, в которые дни писал во 182-.м и 183-м годех по шти алтын по четыре денги, а во 184-м году по пяти алтын на день, а в которые дни не писал, и в те дни корму не давано, а на нынешней на 185-й год по окладу ему денег и за хлеб ничего не дано и поденного корму не давано».

Память подписана Петром Долгово. Среди «строителей» книг Посольского приказа особое место занимает Петр Долгово, сотрудничавший со Спафарием. Он не значится в переводчиках, а между тем почти все документы о переводах Спафария указывают и на его участие в этих работax. Он не отмечается как писец Посольского приказа, но можно предполагать, что подьячий Петр Долгово он бладал прекрасным почерком (об этом свидетельствует его подпись на ряде документов ЦГАДА и сходные по начертанию с ней тексты некоторых документов) и участвовал в написании некоторых книг — «Артаксерксова действа», например. Петр Долгово стоял, видимо, также близко к делопроизводству по изготовлению и оформлению книг. Выпись о pa6oтax писцов: старца Маркела и Ивана Верещагина— «справлена» им, Петром Долгово. Оправка о работе золотописцев Ивана Максимова и др. составлена им же. Выпись по поводу челобитной Ивана Максимова о жаловании «справил» опять Петр Долгово. «Писал Петр Долгово» и справку по поводу жалования живописцу Ивану Иевлеву Салтанову и др. О Петре Долгово сохранились (из известных нам) следующие сведения:

В 1664 году он участвовал в посольстве к польскому королю. В 1672 году он «ищет» с должников 10 рублей:

«Лета 7180 мая в 31 день... память Посолского приказу приставу Козме Свашевскому. Доправить ему исцова иску Посолского приказу подьячего Петра Долгово на Фоме Иванове сыне Бибикове денег десять рублев, а доправя сведома окольничего Артемона Сергеевича Матвеева да дьяков...»

Сохранилось также Дело по челобитью подьячего Посольского приказа Петра Долгово на вологженина Ивана Сурина в неотданных по кабале в товарных деньгах 400 рублях. В деле — челобитная (автограф) Петра Долговои указание на заявление Семена Сурина о том, что кабала «воровская», т. е. поддельная (решения в деле нет). О передвижении Петра Долгово по службе (в связи с работой над текстами книг?) сохранился документ, косвенно указывающий на него:

«Во 181-м (1672) году ноября в 9 день по указу великого государя... велено быть в Посолском приказе подьячего на Емельянове месте Украинцева в старых подьячих Борису Михайлову, а он Емельян переведен на Петрово место Долгово, и ему Борису подьячей же Василей Бабинин отдал ево Емельянова, и своего сиденья столп покумных дел, каков выше сего наклеен не закреплен, да наличных товаров...» (следует описок товаров).

Из документа видно, что Емельян Украинцев, старый подьячий, а впоследствии знаменитый дьяк Посольского приказа переведен на место Петра Долгово, который, следовательно, был «старым подьячим» и, видимо, опытным и авторитетным сотрудником Приказа, когда включился в работу по «строению книг». На работы, выполненные Петром Долгово вместе с Николаем Спафарием, указывается в их челобитной. «Переводчик Миколайко Спафарий да подьячей Петрушка Долгово» пишут в ней:

«По твоему, великого государя, указу в Посолском приказе построены три книги с вашими, великого государя, и окрестных великих государей и мусулманских с персоны и с государскими гербы да книги ж О седми свободных учениях, да О сивиллях, да Хрисмологион на откровение сна Даниилом пророком Навоходоносору о четырех монархиях, да История о мужественнейших в воинских ополчениях асирийских, перских, еврейских, греческих, римских царей, великих князей и великих государей царей росийских. А у того, государь, строения были мы, холши твои, а твоим, великого государя, жалованьем, мы, холопи твои, не пожалованы...».

В справке по поводу их челобитной указано:

«А слагал те книги и сбирал из различных книг Посольского приказу еллино — греческого языку переводчик Николай Спафарий да подьячий Петр Долгово».

В 1674 году «октября в 25 день пожаловал великий государь... велел им дать своего, великого государя, жалования за приказную их работу и за книжное строение сто рублев денег...», в получении которых оба они и расписались «и ис того числа сорок рублев Петрушка Долгово...»

Петр Долгово принимал также участие в составлении книги Избрание царя Михаила Федоровича (видимо, уже без Спафария). Вполне вероятно, что он был основным составителем этого текста. Много сделал в той области, которой посвящена наша статья, переводчик Посольского приказа Николай Спафарий, (разносторонне образованный человек и большой труженик, автор и переводчик нескольких книг, участник и историограф посольства в Китай. О нем есть специальные работы и многочисленные упоминания в исторических курсах и статьях. Однако этот интересный и необыкновенно деятельный главный переводчик Посольского приказа ждет еще своего биографа и исследователя его трудов.

* * *

Представленный в сообщении документальный материал (хотя и далеко не исчерпывающий) свидетельствует о большой «издательской» работе Посольского приказа во второй половине XVII века. Книжная продукция, выпускаемая им—в значительной своей части светского содержания,— конкурировала с продукцией Московского печатного двора, где издавались книги преимущественно богослужебного и богословско-нравоучительного содержания. Эта просветительская деятельность Посольского приказа была значительным явлением в области русской культуры. Даже те книги, которые «строились» в «поднос» царю и его семейству, переписывались и распространялись (в более простом оформлении) во множестве списков. Архивные документы сохранили для нас и имена многих «строителей» рукописных книг. Имена эти должны занять в истории русской культуры по праву принадлежащее им место.