RARUS'S GALLERY

Монтюле Эдуард «Путешествие в Англию и Россию в 1821, 1822 и 1823 годах». т.т. I, II и атлас (29 h/c planches à la manière noire. К атласу приложен титул и перечень литографий. Здесь же издатель пишет, что надписи под литографиями также гравированы). Paris, de l’imprimerie de Rignoux, 1825. Размер 34,5х26,0 см. (по листу). В п/к переплете эпохи с тиснением золотом на корешке. Формат: 38х29 см. Запрещенное при Императоре Николае I издание! Редкость по 105-му каталогу Н.В. Соловьева!

Библиография:
1. Антикварная книжная торговля Соловьева Н.В. Каталог №105, Спб., 1910, «Редкие книги», Livres Rares, №329. «Редкое издание!» — 35 рублей!
2. Императорская Публичная библиотека. Каталог коллекции Russica. Произведения и документы на иностранных языках, имеющие отношение к России. Т. I-II. Спб., 1873, №1395.
3. Чертков А.Д. «Всеобщая библиотека России». Каталог книг для изучения нашего отечества во всех отношениях и подробностях». Москва, 1863, №2895 — только итальянское издание 1827 года!
4. «Общий алфавитный список книгам на французском языке, запрещенным иностранною цензурою с 1815 по 1853 год включительно». Спб., 1855.

До издания этой книги Эдуард де Монтюле прославился изданием книг «A voyage to North America and the West Indies» (London, 1821) и «Voyage en Amerique en Sicile et en Egypte» (Paris, 1821) с великолепными литографированными атласами по рисункам самого Монтюле. К путешествию по Англии и России Монтюле написал и путевые записки в 3-х частях, напечатанные во французском издании в 2-х томах, а в итальянском в 3-х. Путешествие по России начинается во II-й части с 3-й главы, стр. 170 и продолжается до конца III-й части. Французский художник-любитель, литератор и путешественник побывал только в Санкт-Петербурге и Москве и возвратился во Францию через Краков и Варшаву. В атласе, приложенном к путешествию, семь листов, литографированных самим Монтюле, а также А. Леруа и Брока, гравированных П. Леграном, относятся к Москве:
Pl. 15. «Un Couvent de Moscou». (Московский монастырь), «Ed. Montulé del. — Lith. de Langlumé — Alp. Leroy lith.». Coбop Новодевичьего монастыря из под арки главного входа.
Pl. 19. «Château de Petrovskoi / où séjourna quelque temps Napoléon». (Петровский замок, в котором провел некоторое время Наполеон). «Ed. Montulé del. — Lith. de Langlumé — Brocas lith».
Pl. 20. «Moscou vu de la route de Kalouga» (Москва вид с Калужской дороги). «Dessiné par Ed. de Montulé — Gravé par Paul Legrand». Вид на Москву с Воробьевых гор в сторону Кремля. Акватинта.
Pl. 21. «Vue du Kremlin». (Вид Кремля). «Dess. par Ed. de Montulé — Imp. & Lith. de Langlumé — Lith. par Brocas». Вид с Каменного моста.
Pl. 22 «Vue intérieur du Kremlin». (Внутренний вид Кремля). «Dess. par Ed. de Montulé — Imp. Lith. de Langlumé — Lith. par Brocas». Вид от церкви Константина и Елены на соборы; слева Тайницкие ворота.
Pl. 23 «Vue du Monument et la Porte Sainte». (Вид памятника и святых ворот). «dess par Ed. de Montulé — Imp. Lith. de Langlumé — Lith. par Brocas». Слева памятник Минину и Пожарскому, справа Спасские ворота.
Pl. 24. «Vue d'une autre porte du Kremlin. / Près du Manège». (Вид других Кремлевских ворот у Манежа). «Ed. de Montulé del. — Alp. Leroy lith. — Lith. de Langlumé». Троицкие ворота; манеж — справа.
Эпоха Александровского царствования — время, когда Россия играла ведущую роль на международной арене. Наиболее напряженными были отношения с Францией. Начало века было ознаменовано чередой войн и союзов с Наполеоном, в результате которых Франция окончательно утратила лидерство, как в европейской политике, так и самостоятельность во внутренних делах, тогда как звезда Александра I, напротив, поднялась на небывалую высоту.
Внешнеполитические перипетии обусловили интенсивность и драматичный характер взаимодействия между двумя странами в этот период. Кроме того, Французская революция конца XVIII века вызвала к жизни националистические настроения, а приход к власти Наполеона усилил их, что незамедлительно сказалось на отношении к России. Империя Александра представлялась в начале XIX столетия на Европейском континенте единственной державой способной противостоять вершителю судеб Европы Наполеону Бонапарту, она являла собой конечный предел честолюбивых стремлений завоевателя, она была его сладкой мечтой и его страшным кошмаром… Роковая судьба гениального полководца, похоронившего свою славу в глубоких снегах холодной России, еще более вознесла державу Александра в глазах всего мира, и придала ей, наравне с Англией, красивую роль стран-избавительниц Европы от ига нового тирана.( именно, эти две страны и решает посетить в 1821-23 годах Эдуард де Монтюле: страны, которые победили его страну в еще недавние наполеоновские войны). Изучение этого периода на материале французских сочинений позволяет проследить, как отразились изменения в отношениях двух стран на представлениях французов о России. Издания о России на иностранных языках, вышедшие за границей, так называемый отдел Rossica, чрезвычайно обширен и имеет громадное значение для истории русской жизни, истории культуры в России и изучения ее древностей. Вдвойне интересны иллюстрированные в то время издания, несущие еще и видовую информацию о жизни наших предшественников. Эпоха царствования Императора Александра I наиболее богата на такие издания. В рассматриваемый период Россию посетили множество французов, представителей различных социальных слоев, разного рода занятий. Все они прибыли в Россию с разными целями, которые во многом определили сферу их интересов и избирательность восприятия. Здесь были путешественники (Ж. де Сталь, Э. Дюпре де Сен-Мор, О. де Лагард, Э. Монтюле, А. Курвиль, Ж.-Ф. Гамба), лица, осуществлявшие в России какую-либо профессиональную деятельность (Жан-Мари Шопен, Дюкре де Пасенан, А. Домерг, Бретон де ла Мартинье, граф Карл Чарльз де Рехберг, Мишель Дамам-Дематре), а также французы, попавшие на территорию России в ходе военных действий (А. Бретон, О. Белей, Монтравель, П.-Л. Родерер, Р. Фор, Мерсье, Д. ла Флиз, Д. Фюзейе). Не стоит сбрасывать со щитов последнюю группу авторов: сочинения военнопленных. Подход военнопленных к описанию увиденного отличается рядом особенностей, связанных с обстоятельствами пребывания авторов на неприятельской территории: их правовым положением, психологическим состоянием и бытовыми трудностями. Наблюдения этой категории авторов очень критичны, в описаниях преобладают негативные оценки и стереотипные суждения. Сочинения путешественников, напротив, отличает благожелательный тон повествования, отсутствие резких оценок и обидных сравнений. Большинство из них посвящены описанию конкретного события — пребывания автора в России и хронологически охватывают именно этот период. По ходу движения, в зависимости от цели поездки, круга собственных интересов и желания донести как можно больше полезной информации до читателя, авторы обращали внимание на природу страны, ее ресурсы, степень заселенности территорий, занятия местных жителей, развитие инфраструктуры. Из разрозненных впечатлений можно получить представление об экономическом благополучии российских губерний, их историко-культурном наследии, воссоздать образ типичного провинциального города. Французы также уделили много внимания вопросам общественно-политического устройства Российской империи, особенностям его функционирования на «местном» уровне. Сделанные наблюдения служили основанием для авторских умозаключений о степени развития цивилизации на отдельных территориях и в стране в целом. При этом, безусловно, основными критериями выносимых оценок служили реалии французской жизни, сложившиеся в области общественно-политических, экономических и культурных отношений. Мемуаристы смотрели на российскую действительность через призму усвоенных идеалов Просвещения и завоеваний Французской революции, ставивших превыше всего свободу, благосостояние и счастье людей и внесших глубокие изменения в представления европейцев об окружающем мире и о самих себе. Неотъемлемой частью образа России становилась ее природа. Отмечая отличие окружавшего ландшафта от привычных пейзажей, французы, как правило, оценивали его внешнюю привлекательность. Выдвигая основным критерием прекрасного пестроту и разнообразие, французы не находили русскую природу красивой. Главной характеристикой русской природы становилось навевавшее тоску однообразие. Лишь немногие путешественники находили в русских пейзажах нечто достойное восхищения. На фоне общей монотонной картины выделялся Крым, где французы нашли все, что соответствовало их представлению о красивой природе: неоднородный ландшафт, «роскошную» растительность, яркие краски, солнце. Очарование Крыма заметно усиливало то, что он напоминал французам южные провинции их родины и долгое время был управляем их соотечественником. Хозяйственное развитие территорий вызывало немалый интерес иностранцев. Наблюдения в этой области давали возможность составить представление о том, на каком уровне развития находилась Россия, какие неиспользованные возможности она в себе заключала, и какой мощью обладала бы эта страна, в случае, если бы последние были реализованы. Обозревая бескрайние российские просторы, французы признавали наличие значительных природных богатств и широких возможностей для человеческой деятельности, которые, однако, использовались далеко не в полной мере и не рационально. Одним из препятствий к более эффективному развитию экономики и цивилизации, в целом, французы называли недостаточную заселенность российских пространств и большую разреженность населения, что затрудняло обмен опытом и развитие конкуренции — необходимых условий прогресса. «Этим обширным землям не хватает лишь рук и поощрения, чтобы стать великолепным краем. Ни в одном уголке земли люди не могут с большей легкостью найти то, что им необходимо для жизни», - восклицал один из авторов. Представление о крепостном праве и деспотизме было неотъемлемой частью образа России. Для французов социально-политическое устройство государства было основным критерием, по которому определяли степень варварства или, напротив, цивилизованности страны. Многое явления в российской жизни подтверждали представления авторов о пагубном влиянии деспотизма и крепостного права на все сферы экономической, социальной и нравственной жизни общества. Существование этих институтов французы считали основными факторами, обусловившими бытовое устройство жизни и особенности характера русского человека, и оказавшими на них пагубное воздействие. В свете вышесказанного, образ жизни русского народа предстает со страниц мемуаров вполне в духе укоренившихся представлений о его дикости и нецивилизованности. В русской действительности французы нашли множество подтверждений мысли Просветителей о том, что рабство дурно по самой своей природе. Оно отняло у простого народа возможность самостоятельно строить и улучшать свою жизнь. Это стало причиной того, что крестьянин влачил жалкое, примитивное существование, ассоциировавшееся у европейцев с первобытными временами. Во время пребывания в стране основное внимание французов было сосредоточено на том, чем жили представители основных российских сословий: дворянства и крестьянства. Мало сведений сообщается о жизни других социальных групп. Что касается третьего сословия, то тезис об его отсутствии в России, выдвинутый Монтескье и подтвержденный Екатериной II в своем «Наказе», оставался общим местом для всех иностранцев, писавших о России . Если быть точным, авторы, касавшиеся этой темы в своих сочинениях, вели речь о том, что средний класс в России только зарождается, пока же его представители слишком малочисленны. Таким образом, существовавшее в первой четверти XIX в. разделение дворянской и традиционной культур нашло свое отражение во французских сочинениях. Обстоятельства, в которых проходило общение, складывались по-разному, что не могло не сказаться на впечатлениях наблюдателей, их отношении к увиденному. Те, кто с самого начала был обласкан вниманием благородного общества и наблюдал за тяготами простого народа из окна экипажа, был, как правило, менее критичен в своих оценках, чем те, кто с головой окунулся в суровую действительность. Оказавшись в провинции, французские авторы не могли не обратить внимания на жизнь крестьянского сословия. Интерес, проявленный к этой части населения Российской империи, был вызван разными причинами. Одними двигало простое любопытство путешественника, желание собственными глазами посмотреть на необычную жизнь другого народа. Другие были охвачены стремлением найти здесь подтверждение философским концепциям предшествующего столетия. Много подробностей и любопытных сведений о буднях простого народа сообщают военнопленные, которые в силу обстоятельств военного времени и своего статуса, вынуждены были провести большую или меньшую часть своего пребывания в России в непривычных для себя суровых условиях крестьянской жизни. Несмотря на обрывочность многих сведений, с их помощью можно воспроизвести более или менее полную картину жизни крестьян первой четверти XIX века. Существовал определенный набор сюжетов, которых коснулись в своих рассказах практически все французы - это дом, еда, баня, одежда. Все описания призваны проиллюстрировать крайнюю примитивность быта — то, что отмечали многие из наблюдателей. Французы делают достаточно много подробных этнографических наблюдений об укладе жизни русского народа. Сформировавшиеся под влиянием природно-климатических и экономических факторов на протяжении многих веков условия жизни и система хозяйства русского крестьянина, к которой он привык и перестал замечать относительность их удобства и комфорта, вызывали у французов ассоциации с первобытными временами. Сообщая разнообразные подробности о повседневной жизни простого народа, французы подчеркивали ее крайнюю примитивность, что, с одной стороны, подтверждало стереотип о диком народе в далекой стране с суровым климатом, а с другой — служило наглядным подтверждением пагубного влияния на экономику и развитие личности крепостных отношений. То, как жили русские крестьяне в полной мере соответствовало представлению о состоянии хозяйства в деспотическом государстве, где ничего не исправляют, ничего не улучшают, где дома строятся лишь на время жизни их владельца, где все запущено . Немногие авторы, однако, попытались увидеть в привычках и укладе жизни русского крестьянина проявление национального колорита и самобытности. Приехав в Россию, все рассматриваемые нами авторы, завели знакомства в местном дворянском обществе. Воспоминания, о которых идет речь в данной работе, предоставляют богатый материал для изучения повседневной жизни русских дворян. В отличие от французов, живших в столицах и общавшихся, в основном, с представителями высшей знати, авторы, оказавшиеся в провинции, получили возможность наблюдать за жизнью различных слоев господствующего сословия, преимущественно в поместье, хотя встречаются заметки и о бытовании в городе. Усадьба, или городской дом, являлись средоточием традиций повседневного существования, которые наиболее полно характеризовали хозяев, особенности их мировосприятия. Русские дворяне, по мнению французов, проводили свою жизнь в полнейшем безделье. Cвободные от каких-либо занятий, имея массу свободного времени, они не задумывались о собственном культурном развитии. Единственное, что их заботило — это поиск развлечений. Важное место в жизни дворянской семьи, по замечанию иностранцев, занимала встреча гостей. Из французских заметок можно почерпнуть довольно много сведений о том, из чего складывался хороший прием. Авторы пишут о церемонии встречи гостей, сервировке стола, особенностях подаваемых блюд и напитков, развлечениях. Достаточно много внимания уделили французы гастрономическим пристрастиям русских, поскольку в них ярко отразились национальные вкусы и привычки народа. Наряду с национальными особенностями, общение с русскими людьми позволило французам отметить и значительное влияние французской культуры в дворянской среде, проявившееся в моде, языке, увлеченности французской литературой, которую мемуаристы объясняли тем, что русские пока еще не доросли до создания собственных литературных произведений и научных трудов. Благоприятное впечатление получили французы от общения с представителями русской аристократии, жившими в провинции, стремившимися к духовному совершенствованию. Однако, несмотря на признание за русскими некоторых талантов, в мемуарах явно прослеживается снисходительное отношение к подражательности русской культуры. Иностранцы были склонны расценивать образ жизни русского дворянства как похвальное стремление приблизиться к европейской цивилизованности и, тем самым, разрушить представление о себе, как о варварах. Путешественникам льстило, что за образец была взята французская культура. Размышляя о русском национальном характере, отмечая в нем определенные достоинства и потенциал, большинство авторов признают, что положительные качества русских не получают своего полного развития и затеняются такими пороками, свойственными и рабам и их владельцам как лень-праздность, пьянство-невоздержанность, невежество. Голоса отдельных путешественников, стремящихся обратить внимание на положительные качества русского человека: гостеприимство и милосердие, веру в бога и отвагу, теряются в общем хоре. Французы убеждены, что в условиях деспотического государства невозможно становление развитой личности. В архиве Министерства иностранных дел Франции хранится текст, датированный12/24 октября 1825 г. и носящий название «Доклад о состоянии цензуры в России, о причинах и результатах ее действия» (Rapport sur l’état et l’exercice de la censure en Russie, considérée dans ses causes et dans ses résultats). Автор его, Мари-Мельхиор-Жозеф-Теодоз де Лагрене (1800–1862), служил во французском посольстве в Петербурге на протяжении целого ряда лет: в 1823–1825 годах. Он был здесь третьим секретарем, затем, после пребывания на дипломатической службе в Константинополе и Мадриде, вернулся в Россию в 1828 г. в качестве второго секретаря посольства, в 1831 г. стал первым секретарем и оставался в Петербурге до сентября 1834 г., когда был переведен в качестве главы французской миссии в Дармштадт. В начале 1830-х гг. Лагрене имел среди французских дипломатов прочную репутацию специалиста по русским делам и не случайно посол Франции маршал Мортье, герцог Тревизский, прибывший в Петербург в апреле 1832 г., очень хотел, чтобы Лагрене оставили при посольстве, и настоятельно просил об этом тогдашнего министра иностранных дел Себастиани. Записка о цензуре показывает, что Лагрене уже в 1825 г. обладал немалыми познаниями относительно положения дел в России. Записка эта весьма информативна и содержит ряд малоизвестных деталей, которые позволяют уточнить представления о функционировании цензуры в александровское время; при этом сопоставление этих малоизвестных сведений с русскими архивными источниками позволяет судить о незаурядной осведомленности французского дипломата. В самом начале записки Лагрене объявляет о, говоря современным языком, социологическом характере своих изысканий. Причину своего внимания к цензурной политике российского правительства он объясняет тем, что в Империи, где общественное мнение, стесняемое восточными установлениями, не имеет не только органа, который бы его выражал, но и вообще какого бы то ни было способа себя обнаружить, в империи, где газеты содержат одни лишь торговые сводки да отзвуки ничтожных европейских слухов, уловить направление и дух мнений, господствующих в обществе, весьма затруднительно. Между тем настроения эти бесспорно существуют, и правительство, имеющее в своем распоряжении деятельную полицию и опирающееся на помощь строгой администрации, внимательно всматривается в любые мелочи, способные их выдать. Определив, в чем заключается опасность, правительство избирает способы эту опасность уничтожить, а наблюдатель, исследуя эти способы, сумеет, возможно, постичь и сущность настроений, господствующих в российском обществе. Раз уж в этой неподвижной и безмолвной империи ни о чем нельзя судить ни по делам, ни по словам, следует присматриваться к тем средствам, которые правительство пускает в ход, дабы запретить подданным говорить и действовать, и по средствам этим угадывать, что именно совершается в стране. Лагрене иллюстрирует эти общие положения конкретными перечнями запрещенных французских книг, как то: «Лондон в 1819 году», «История казаков» Лезюра, «Наполеон и Великая армия» Сегюра, «Полное собрание сочинений» лорда Байрона, «Путешествие в Англию и Россию в 1821, 1822 и 1823 годах»» Эдуарда Монтюле, «История Французской революции» Тьера и Бодена, «О религиозной свободе» Бенуа и многие другие, причем за редкими исключениями все книги, названные им в числе запрещенных, в самом деле присутствуют в «Общем алфавитном списке книгам на французском языке, запрещенным иностранною ценсурою с 1815 по 1853 год включительно» (Спб., 1855); неточности Лагрене допускает лишь в названиях некоторых книг. В течение длительного периода времени передовая Франция рассматривала Россию как источник реакции, что нашло отражение в литературе тех лет и заслонило от французов подлинную Россию, ее народ и национальную культуру. Лишь в 20-х гг. XIX в. положение начинает меняться, благодаря сочинениям баронессы де Сталь, Дюпре де Сен-Мора и Эдуарда де Монтюле, которые стремились развеять предубеждения французов против России. Но это им не удалось. В 1853-55 годах уже в страшно-кровопролитной Восточной (Крымской) войне противники встретились вновь, только теперь они поменялись ролями победителя и побежденного…