RARUS'S GALLERY

Оставим пока в стороне обсуждение «научных методов» иконоведов. Даже с чисто коммерческой стороны эта мистификация невероятна. Многие мировые музеи периодически продают ненужные им предметы через аукционы. И профессиональные антиквары прекрасно знают, что, если, к примеру, музей Метрополитен в Нью-Йорке избавляется от чего-либо, то, значит, «мировым шедевром» этот предмет быть не может. Кто осмелится оспаривать в данном случае мнение известных ученых — сотрудников этого музея? Поэтому цены на такие «списанные» шедевры значительно ниже расхожих цен на адекватные памятники. Но когда советские музеи «списывают» эти иконы и советские торговцы запрашивают явно смехотворные цены, то, трезвые прежде, западные бизнесмены вкупе с русскими эмигрантами буквально «вне себя» от радости. Признаюсь, что в случае с продажей Джорджу Ханну его коллекции я с удивлением должен констатировать предельную честность советских купцов. Согласно законам и практике любой торговли, такая честность даже шокирует, потрясает, если смотреть на это событие нормальными, не одурманенными глазами. Советы спрашивали копейки за предметы, выглядевшие в глазах профана «мировыми шедеврами», — и все участники этой операции знали, что покупатель ничего не смыслит в товаре. Вот почему я потрясен. Ну, скажем, ажиотаж от покупки задарма был давно, полстолетия назад. Сегодня же мы живем в более «прожженное» время. На Луну ведь летаем и обратно? Однако нормальные люди в обыденной жизни вдруг трансформируются в каких-то мистиков, когда начинаются рассуждения о «русских делах». Примеров удивительной трансформации разумных людей в мистиков мы, русские эмигранты, наблюдаем достаточно, читая западные газеты на тему Восток-Запад. Воистину, Россия, Торгсин и фальшивки «у всех на виду и не поняты»... Вот так же и история с этими фальшивками. Когда я рассказывал о своих подозрениях экспертам Кристи в Лондоне, то, помнится, мне, смеясь, отвечали — кому выгодно делать фальшивки, продавая их за такую смехотворную сумму? Низкая цена стала в данном случае аргументом против меня. И никому не пришло в голову задуматься, кому выгодно продавать «мировые шедевры» по ценам ниже стоимости самого дерева? И такое, оказывается, бывает в наше «просвещенное время», и я услышал это от английских торговцев, имеющих репутацию и опыт торговли памятниками искусства свыше 200 лет. Можно дискутировать о негативных или позитивных сторонах советской торговли предметами искусства, однако идиотизмом было бы предполагать, что советские купцы были заинтересованы продать шедевры себе в убыток — и «назло капитализму». Как видим, предамериканская история этой коллекции совсем не «скрыта в тумане», а предельно ясна и открыта. И ни в одной советской или досоветской книге не воспроизведены эти «прославленные шедевры». И важнейший в мире музей русской иконописи — Третьяковская Галерея осудила и продала эти предметы за копейки. Величие коллекции началось только после пересечения Атлантического океана. Кстати, первоначальная реакция на мое разоблачение у американцев была негативной еще и из чувства национального престижа. Вот, дескать, опять будут говорить, что еще один американский глупый миллионер попался и жуликоватые, просвещенные европейцы «всучили» ему гнилой товарец. Однако реалии этой истории несколько отличаются от распространенной схемы движения памятников искусств между Европой и Америкой. Можно понять доверчивость или безразличие (а кто знает правду вообще?) американского покупателя, вложившего в эту коллекцию копейки, да еще и в период, когда никто на Западе не разбирался в такой «русской экзотике». Но вот спустя 50 лет, благодаря мистификации, наш американский бизнесмен сумел уговорить всех «знатоков» выложить уже три миллиона долларов за товар, обошедшийся ему менее чем в тысячу долларов. И, как известно, большинство «товара» пошло в Европу — этим самым «просвещенным» европейцам конца XX столетия. Вот это уже по-американски и называется «сделать деньги». Кто же безумный в этой истории? С большим интересом я пытался выяснить: а что знал и думал сам владелец этой коллекции о ее реальной стоимости? Например, согласно подробному перечню «эпохальных событий» в истории этой коллекции, перечисленных в каталоге Кристи, бросается в глаза следующий факт. Начиная с 1939 года и вплоть до 1966 года, коллекцию широко показывали публике во многих музеях по Америке и даже в Европе. С 1966 года, по словам Кристи, Джордж Ханн ушел от всех своих дел, связанных с авиапромышленностью, и целиком посвятил себя углубленному изучению русской иконописи. Была построена даже специальная библиотека по иконописи. Наконец в 1972 году он вместе со своей долголетней приятельницей Тамарой Тальбот Раис впервые посетил Советский Союз. Цель путешествия была направленной — ознакомиться с коллекциями икон в русских музеях. После своего возвращения в Америку Джордж Ханн наглухо закрыл двери своего музея от публики. Отказал он и мне в посещении его в 1975 г. Случайно ли сокрытие коллекции совпало с его посещением русских музеев? Не интересовался ли он, в каком качестве его иконы фигурировали в архивах Торгсина и Третьяковки? Не узнал ли он, что обладает «второй Третьяковкой»? Удивительно, что никто из тех, кто восхищался, публиковал или платил деньги за эти шедевры, не хотел прямо читать факты, записанные в истории этой коллекции. Кстати, никто не обратил внимание, что после возвращения из СССР Джордж Ханн «переделал» многие иконы из своих шедевров. Были счищены «подозрительные» синие фоны — знак XVIII века, а не XV-гo, другие, «слишком свежие» по краскам, были «затерты», «замазаны» и так далее... Чтобы увидеть эти необъяснимые перемены внешнего вида, достаточно сравнить каталог Кристи 1980 г. с предыдущими публикациями и описаниями первого каталога 1944 г. Последний любопытный аргумент возник в самый момент продажи коллекции в 1980 году нашего столетия. Незадолго перед публичной продажей в американском городе Нью-Йорке, Кристи попыталась «сделать дело» с Советским Союзом. Президент этой международной компании полетел в Москву, предлагать советским купить всю коллекцию целиком «обратно на Родину». Результат этой поездки открыто рассказывался всем участникам аукциона, и все «понимающе» смеялись, слушая. Советский ответ был таков: «Так как эти иконы прошли усиленную реставрацию еще в России перед продажей и потом в Америке при Д. Ханне, то их оригинальность сомнительна». Если бы у слышавших этот ответ был здравый разум, то вывод был бы однозначен: чего же более... Так и на мои первые заявления о сомнительности этих шедевров многие «понимающе» улыбались. Дескать, как это все понятно. Занимал человек какую-то позицию в Москве, потом, приехав в эмиграцию, обнаружил, что тут его не только никто не знает, но и не нуждаются даже. А эмигрант видит по телевизору, что люди на Западе из кожи лезут вон, чтобы прославиться. Кто-то прыгает с небоскреба, второй — стреляет в президента, лишь бы его имя на мгновение попало в газеты. И бедный эмигрант «придумал план» — заявлюка я, что все кругом фальшивое... Будь что будет, но на час хотя бы прославлюсь. Так и покачивали вокруг меня головами умудренные жизнью и знаниями бизнесмены, увлекающиеся мистикой русских икон. В наш век скептицизма настоящие сенсации воспринимаются человеческой психикой с большим усилием. Особенно если что-то необычное исходит только от одного человека, опровергает полустолетнюю традицию, а главное — человек-то сомнительный. Неизвестно откуда взялся, и неизвестно вообще, есть ли какая серьезная наука в этой по-прежнему дикой окраине цивилизации России, ставшей СССР? А вот первый автор каталога был камер-юнкер, директор, пускай музея бабочек, но директор. Президент Кристи — английский герцог. Да и все мы, современные западные бизнесмены и профессора, не лыком же шиты! Один из уважаемых американских миллионеров и коллекционеров, знающий русский язык и бывавший неоднократно в СССР, спокойно отвечал мне: не может быть коллекция фальшивой, поскольку Д. Ханн был миллионер и мог купить себе любые оригинальные шедевры и лучших экспертов. Второй довод, уже «исторический»: ну, кому нужно было делать в старой России фальшивые иконы, если сами русские никогда своих икон не ценили? Древности-то возами свозились на московские рынки — и все «Рублевские»! Это Запад начал ценить русскую икону и даже «спасать» от рук варваров — русских аборигенов. И, наконец, неужели вы уверены в том, что вам удастся одному опорочить всю западную науку? Остальные мои оппоненты были настроены более радикально: говорите-говорите, Кристи вам быстро заткнет рот судом. Вы еще не знаете силы настоящего большого бизнеса. Вот и образовалась вокруг меня пустота гораздо более зловещая, чем в последние мои времена жизни в СССР перед эмиграцией. Даже далекие от икон американские профессора испугались знакомства с таким «ужасным» человеком. И когда я выиграл судебное дело, то с иронией в душе слышал поздравления от бывших приятелей. Всегда они начинались одними и теми же словами: «Ну, наконец, с вами не опасно быть знакомым...» Я понимал или понял достаточно быстро, что воспринимать мои аргументы людям мешают чисто психологические проблемы. Поэтому я постарался помочь читателям моей книги безболезненнее преодолеть шок первого впечатления. Я написал специальную главу о том, как возникал и развивался миф о величии этой коллекции. Показал на примерах научную подготовленность предыдущих западных ученых — то есть не только их явную некомпетентность в русских иконах, но даже незнакомство с международными методами музейной экспертизы любых памятников искусства. Трагикомизм всей истории заключается и в том, что ни один из иконопочитателей никогда не работал ни в одном западном музее, ни в одной западной лаборатории вообще. Если для изучения или высказывания «своего мнения» в сфере искусства любой другой нации требования западной науки достаточно суровы: нужно много лет посвятить обучению в университетах, а затем практической работе в музеях и лабораториях, — то о русских иконах вполне достаточно писать «с легкостью мыслей необыкновенною». Вот и произвели на «научный свет» эти писатели свой главный аргумент против моей экспертизы: а русские иконы вообще недоступны познанию западных скептических ученых! Тетерятников высказывает одно мнение, а вот мистер Смит думает иначе — и получается, как в футболе, счет 1:1. Поэтому в моей книге нет никакой мистики, вообще сюжет икон почти не обсуждается, почти не говорится о религиозном значении икон. И это всех шокирует. Как же вы, русский, а изучаете дерево, краски, кракелюры, вместо того, чтобы «молиться в экстазе»?! Поэтому некоторые здравомыслящие американские ученые, ознакомившись с аргументами моей книги и задумавшись над тем, почему никто раньше не обращал внимание на такие явные материальные следы фальши, сегодня поражены тем, что, разоблачив фальшивые иконы, я обращаю внимание на то, что, оказывается, русская икона — такое же серьезное дело, как и остальные памятники искусства в мире. Один американский историк России в сердцах даже воскликнул: «Эта мистификация — дело рук старых русских эмигрантов. Это они меня учили в американском университете: не трогай своими неправославными руками эти святые иконы!» Кстати, в этой реакции есть доля истины. Всем известны случаи, когда некоторые западные торговцы иконами даже переходят в православие, чтобы «познать иконы глубже». Никто почему-то не хочет идти в западные университеты и изучать историю мирового искусства и технику интернациональной экспертизы. Получается что-то вроде увлечения буддизмом, столь распространенного среди уличных хиппи. Объяснив читателям на примерах, что мои предшественники были некомпетентны вообще в анализе памятников древних культур, я ответил на недоумение: «Почему до Тетерятникова никто никогда не усомнился в этих шедеврах?» Придется ответить также и на вопрос: «Почему именно Тетерятников первым заметил, и с первого же мгновения, то, чего никто не видел в течение полустолетия?» Дело объясняется просто, и тут нет никакой сверхъестественности. И никакой я не «гений человечества». Просто, в силу исторической случайности, я оказался первым эмигрантом из России, который вырос и воспитался в атмосфере русской музейной науки, среди оригинальных древних памятников. Короче, я просто первый профессионал-эксперт, поглядевший на эти шедевры. Вот почему с первого же мгновения я почувствовал, что в этих «русских древностях» — нерусский дух. Так начались мои первые сомнения. Остальные аргументы уже чисто технического порядка и элементарны для международных методов экспертизы. Кстати, я сознательно оперировал только фактами, доступными любому профессиональному эксперту без специальных знаний иконописи. В этом подходе есть элемент действительного новшества, ибо и в России и в СССР никогда не было такой науки — экспертиза иконописи. Очутившись на Западе, я был вынужден «изобрести» научную экспертизу икон, чтобы быть понятым во всем мире. По моему мнению, никакой «мистической русской души» не существует. Мы нормальная нация, а, следовательно, и все, что мы сделали и делаем, должно быть доступно оценке с международных позиций, в том числе и с позиций законов мировой культуры. Вот по этим-то законам, «вторая Третьяковка» — непременно «фальшивая Третьяковка». Поэтому большое место в моей книге уделено сопоставлению явлений русской истории с аналогичными событиями во всемирной истории. Пришлось убеждать читателей в таком «откровении», что Россия рубежа XX века была не «совсем дикой страной», в ко- торой, вследствии отсталости, все продукты должны быть натуральны и без синтетики. Что миф о «загадочной душе» русского народа был выдуман полурусскими интеллигентами, но не всей нацией и в слишком особый период русской истории — так его и называют — «Серебряный век». Значит, он — ненормальный. Привожу примеры, что периодически в истории каждой нации возникают «серебряные и серебристые века» — так итальянский Ренессанс родился как подражание — фальсификация древности и лишь впоследствии развился в самостоятельное движение. Русский Ренессанс был насильственно оборван еще на серебристом этапе — не успел стать ни полноценно «серебряным», ни, тем более, перерасти в «золото». Вот эта продукция полурусского серебряного века и поступила на Запад. Запад с восторгом воспринял эту «русскую клюкву» как древних выразителей мистической русской души. Глава моей книги называется: «Влияние русского Ренессанса и Декаданса на иконы двадцатого столетия». Небольшой парадокс — в течение всей книги я доказываю, что эти иконы — фальшивки, но вот на последних страницах неожиданно почему с первого же мгновения я почувствовал, что в этих «русских древностях» — нерусский дух. Так начались мои первые сомнения. Остальные аргументы уже чисто технического порядка и элементарны для международных методов экспертизы. Кстати, я сознательно оперировал только фактами, доступными любому профессиональному эксперту без специальных знаний иконописи. В этом подходе есть элемент действительного новшества, ибо и в России и в СССР никогда не было такой науки — экспертиза иконописи. Очутившись на Западе, я был вынужден «изобрести» научную экспертизу икон, чтобы быть понятым во всем мире. По моему мнению, никакой «мистической русской души» не существует. Мы нормальная нация, а следовательно, и все, что мы сделали и делаем, должно быть доступно оценке с международных позиций, в том числе и с позиций законов мировой культуры. Вот по этим-то законам, «вторая Третьяковка» — непременно «фальшивая Третьяковка». Поэтому большое место в моей книге уделено сопоставлению явлений русской истории с аналогичными событиями во всемирной истории. Пришлось убеждать читателей в таком «откровении», что Россия рубежа XX века была не «совсем дикой страной», в ко- торой, вследствии отсталости, все продукты должны быть натуральны и без синтетики. Что миф о «загадочной душе» русского народа был выдуман полурусскими интеллигентами, но не всей нацией и в слишком особый период русской истории — так его и называют — «Серебряный век». Значит, он — ненормальный. Привожу примеры, что периодически в истории каждой нации возникают «серебряные и серебристые века» — так итальянский Ренессанс родился как подражание — фальсификация древности и лишь впоследствии развился в самостоятельное движение. Русский Ренессанс был насильственно оборван еще на серебристом этапе — не успел стать ни полноценно «серебряным», ни, тем более, перерасти в «золото». Вот эта продукция полурусского серебряного века и поступила на Запад. Запад с восторгом воспринял эту «русскую клюкву» как древних выразителей мистической русской души. Глава моей книги называется: «Влияние русского Ренессанса и Декаданса на иконы двадцатого столетия». Небольшой парадокс — в течение всей книги я доказываю, что эти иконы — фальшивки, но вот на последних страницах неожиданно атеистом, издевался над невнимательностью верующего. Значит, данный предмет и не сделан в качестве иконы. А наоборот! На другой «святыне» из коллекции Джорджа Ханна, св. Николай благословляет молящихся рукою с ШЕСТЬЮ пальцами. Вспомним опять старинные христианские легенды, где говорится, что ког да Антихрист явится в мир, то он будет рядиться в одежды святых. И что его можно распознать лишь по специальным дьявольским знакам — в том числе и по шестипалой руке. Получается, что вне зависимости от целей художника, результат этого «творчества» — явно антихристианский, издевательский над чувствами верующих. Переместившись на Запад, такие ухмылки серебристых атеистов-интеллигентов стали тысячами размножаться в качестве «правильных православных икон» многими, даже церковными издательствами. Особенно успешна деятельность западногерманского «Иконного Музея» Реклингхаузен, регулярно снабжающего любителей «прекрасного и церковного» своими «Иконными Календарями». Как я уже отмечал, именно деятельность этого музея больше всего способствовала распространению славы этих фальшивок на европейском континенте. Здесь же эти иконы и были экспонированы публике, и именно этому музею принадлежат права на издание и размножение этих шедевров «в полную краску». Остается добавить, что даже «христиански правильные» фальшивки не могут быть религиозными иконами в силу того, что их создатели меньше всего думали о Христе. Вспомним, что настоящие иконнописцы начинали свою работу над иконами долгим молением. Фальшивщики же создавали свои лжеиконы с ухмылкой, «под водку», или с варварским гоготанием. Нередко вносилась даже антинагурал ьная бессмыслица или шуточное циркачество. Так, архангелы на двух лжеиконах держат свои посохи оттопыренным мизинцем. Святые лекари — Косьма и Демьян — вместо естественного для человека способа держания трубочки двумя пальцами задают нам загадку, употребляя только один. Значит, трубочки с лекарством должны быть приклеены клеем к пальцам? Традиционная архитектура часто заменена на кубистического вида «пейзажи», имитирующие не иконную традицию — нет, а модернистские декорации дягилевского «Балета Рюсс». Древний традиционный верующий иконописец создавал образ святого или священного события. Фальсификатор или серебристый имитатор старательно копировал только «старину», «трещины», «грязь столетий» — не более. Противоположные цели должны были привести и к другим результатам, даже и в случае внешнего подобия и без явных антихристианских ошибок. Где уж тут думать о «чистоте риз» или даже о «воздержании от общения с женщинами» на период иконописания — а ведь так должен работать истинный православный иконописец! Вернувшись к «земной» истории этих лжеикон, остается проследить их шаги от кисти серебряной интеллигенции до прилавка советского Торгсина. Все произошло очень просто. Пришедшие к власти большевики конфисковали «все дореволюционное», в том числе и частные, и государственные коллекции. Когда пришла идея продать за валюту, то к отбору вещей были привлечены лучшие русские ученые, оставшиеся на русской территории, — Игорь Грабарь, Лихачев, Анисимов, Остроухов и другие. Да и сами «творцы» из тех, кто уцелел, вынуждены были податься на кормежку в государственные музеи и реставрационные мастерские. Следовательно, лучшие знатоки древних и фальшивых икон были собраны вместе и вместе решали, какая икона есть что! Вот и продавали оригиналы по цене оригиналов, фальшивки по цене фальшивок. Как говорится, вся история проще пареной репы... «Непростота» началась лишь после прибытия этих «шедевров» на Запад. Иконы встретили здесь два взаимопомогающие мистификации явления. Во-первых, на Западе в те времена не было и не могло быть ни одного серьезного специалиста по русским иконам. Вспомним, что научная реставрация икон началась и в самой России только с 1920-х годов. Второй фактор был иного рода. Когда началась распродажа русского добра, то западные бизнесмены в ажиотаже стали скупать, боясь упустить возможность поживиться скупкой краденого. Все мировые газеты того времени пестрели заголовками, что большевики распродают «всю Россию», и, конечно, все мировое вороньё быстро слетелось. Многие осознавали неэтичность своих действий — писали же газеты, что это «покрытые кровыо ценности», но... стеснялись, а покупали. В такой нервной обстановке полуморальных сделок прожженные западные дельцы забыли о тысячелетних законах торговли, когда товар красен ценою. Вопреки всем финансовым аксиомам, было потеряно чувство разницы между ценою в миллион и ценою в копейку. Вспомним, Меллон, купивший ряд шедевров из Эрмитажа, был вынужден отдать неслыханные в те времена деньги. Торговались советские купцы жестоко, цены рынка прекрасно знали и даже покупателей выбирали разборчиво, еще и с политическим прицелом. Вот и заставили американского любителя прекрасного выложить несколько миллионов. Многие западные антиквары тогда говорили — да я бы ему достал точно такой же товар в пять раз дешевле. Однако многие тогда с радостью бросились в эти щекотавшие нервы операции. Какое-то проклятие над этими окровавленными памятниками искусств все-таки висело. Меллон, обобранный на миллионы, должен был много лет скрывать свою покупку, не осмеливаясь поделиться радостью коллекционера с другими любителями. И, наконец, американское налоговое ведомство заставило его отдать все свои — и эти и другие — шедевры в американскую казну. Ну, а что было с Джорджем Ханном? Еще проще. Вытянув «все жилы» из Меллона и торгуясь за каждую копейку до миллионов, те же самые купцы вдруг добровольно предлагают никому не известному американцу «шедевры иконописи», запрашивая смехотворно мало. Меньше чем за расхожие иконы, продаваемые Торгсином повсеместно во всех столицах мира. Даже без специальных эмоциональных комментариев ясно —- Джордж Ханн получил только то, что должен быть получить. Никакой мистики, как известно, марксизм не проповедует, особенно по отношению к американским капиталистам. Таким образом, реальные факты зарождения этой американской коллекции «мировых шедевров» откровенно жестоки. Лучшие в мире специалисты по русским иконам продали за копейки очевидные для них фальшивки. По другую сторону Атлантического океана нашлись люди, неизвестно почему решившие, что они «лучше знают», что такое торговля и что такое русские иконы. Можно предположить, как долго смеялись тогда интернациональные любители русской экзотики, уверяя себя самих и друг дружку, что Третьяковская Галерея «такая дура», что продала чистое золото по цене простых кирпичей... Однако, несмотря на комизм многих аспектов этой истории, все-таки здесь гораздо больше трагедии. Особенно относительно западной оценки памятников русской культуры. Если Меллон, покупая предметы западноевропейского искусства из Эрмитажа, хоть и переплатил и перенервничал, то все-таки он подошел к этому серьезному делу очень серьезно. Прежде чем он выложил денежки, в Советскую Россию были посланы несколько западных экспертов, перепроверить еще и еще раз подлинность каждого памятника. И это несмотря на то, что все, казалось, было ясно. Ибо эти шедевры были всем давно известны, много раз публиковались самыми ведущими учеными мира, наконец, они сами были созданы в Западной Европе и сравнительно недавно переехали в Россию. Короче — их происхождение и достоинства были известны всем. Но, и справедливо, осторожность никогда не мешает. Из России эрмитажные шедевры были доставлены в Берлин, лучшие мировые эксперты их опять проверили, заново все было реставрировано, и, несмотря на нетерпение коллекционера поскорее увидеть новые поступления в коллекцию, Меллон распорядился, чтобы эти памятники проверило и время и широкая публика. Никто не был оповещен об истинном хозяине и самой операции, картины несколько лег провисели в европейских музеях и лишь затем были, наконец, доставлены счастливому ценителю в Америку. Таково отношение Запада к своим собственным памятникам. А вот памятники русской культуры были полуслучайно куплены за гроши, никакой экспертизы никто никогда не делал, и без серьезных размышлений все до одного были объявлены «шедеврами». Вместо научного музейного исследования, «иконная экспертиза» проходила весело, под звон бокалов с шампанским и водкой и под хруст бутербродов с русской черной икрой. Так же весело и «с икрой» современные «знатоки иконописания» расстались со своими денежками на аукционе 1980 г. в Нью-Йорке. Меллон, купив всем давно уже известные шедевры из Эрмитажа, не пожалел затратить еще миллион на повторную и тройную проверку. Джордж Ханн, купив за гроши никому неизвестные предметы, обошелся услугами специалиста по бабочкам. Такова разница в отношениях к неизвестному русскому и «родному» европейскому искусству. Поэтому и финал двух историй должен быть противоположен. Шедевры из Эрмитажа стали ядром Национальной Галереи Америки, а вог какая судьба ждет вскорости эти фальшивые лжеиконы? Остается объяснить роль некоторых главных действующих лиц всей мистификации. Джорджу Ханну на судьбу нужно жаловаться меньше всех. Заплатив копейки, он всю жизнь наслаждался славой обладателя лучшей коллекции русских икон во всем западном полушарии. Кажется, он единственный из всей окружающей его компании имел более или менее трезвую голову и, по-видимому, был единственным, кто хотя бы частично догадывался об истинном значении и его коллекции, и всей шумихи вокруг нее восхищенных дилетантов. Вряд ли его действия были неразумны и тогда, когда он переделывал внешний облик икон, и когда он отказывался их демонстрировать. Вот и «сделал» большие деньги на простофилях. Даже мое разоблачение пошло посмертно ему на пользу. После прижизненной славы великого коллекционера в историю он войдет как организатор Ханновщины — самой продолжительной и успешной мистификации во всей истории мировой культуры. И самой выгодной мистификации, ибо никто еще никогда не смог организовать продажу целой коллекции фальшивок за три миллиона долларов. Да еще и с такой шумихой. Это настоящий мировой рекорд. Повезло и мне, автору этой книги-разоблачения. Каждый эксперт-профессионал мечтает в течение всей жизни найти хотя бы маленькую, но серьезную ошибку предыдущих исследователей. Мне же судьба послала шанс разоблачения еще невиданной в истории человечества полувековой мистификации. «Нормальные» фальшивки обычно раскрываются довольно скоро, и уж, во всяком случае, восхищение подделками еще никогда не принимало формы такой всеобщей мистификации и открытого публичного ажиотажа. Сенсационность, то есть громкая неожиданность моего открытия была сюрпризом прежде всего для меня самого. Если публика была шокирована, в основном, моей смелостью по отношению к полустолетнему восхищению и к опасности судебного преследования, то я был буквально обескуражен этой невольной и непредвиденной сенсационностью первооткрывателя. Неужели никто никогда не видел таких ясных и откровенных следов нерусскости, фальшивости и анти-христианства на этих «святых предметах»? Каждый человек в своих детских грезах мечтает видеть себя таким рыцарем-одиночкой, бесстрашно и, главное, в одиночестве. Остается объяснить роль некоторых главных действующих лиц всей мистификации. Джорджу Ханну на судьбу нужно жаловаться меньше всех. Заплатив копейки, он всю жизнь наслаждался славой обладателя лучшей коллекции русских икон во всем западном полушарии. Кажется, он единственный из всей окружающей его компании имел более или менее трезвую голову и, по-видимому, был единственным, кто хотя бы частично догадывался об истинном значении и его коллекции, и всей шумихи вокруг нее восхищенных дилетантов. Вряд ли его действия были неразумны и тогда, когда он переделывал внешний облик икон, и когда он отказывался их демонстрировать. Вот и «сделал» большие деньги на простофилях. Даже мое разоблачение пошло посмертно ему на пользу. После прижизненной славы великого коллекционера в историю он войдет как организатор Ханновщины — самой продолжительной и успешной мистификации во всей истории мировой культуры. И самой выгодной мистификации, ибо никто еще никогда не смог организовать продажу целой коллекции фальшивок за три миллиона долларов. Да еще и с такой шумихой. Это настоящий мировой рекорд. Повезло и мне, автору этой книги-разоблачения. Каждый эксперт-профессионал мечтает в течение всей жизни найти хотя бы маленькую, но серьезную ошибку предыдущих исследователей. Мне же судьба послала шанс разоблачения еще невиданной в истории человечества полувековой мистификации. «Нормальные» фальшивки обычно раскрываются довольно скоро, и уж, во всяком случае, восхищение подделками еще никогда не принимало формы такой всеобщей мистификации и открытого публичного ажиотажа. Сенсационность, то есть громкая неожиданность моего открытия была сюрпризом прежде всего для меня самого. Если публика была шокирована, в основном, моей смелостью по отношению к полустолетнему восхищению и к опасности судебного преследования, то я был буквально обескуражен этой невольной и непредвиденной сенсационностью первооткрывателя. Неужели никто никогда не видел таких ясных и откровенных следов нерусскости, фальшивости и анги- христианства на этих «святых предметах»? Каждый человек в своих детских грезах мечтает видеть себя таким рыцарем-одиночкой, бесстрашно и, главное, в одиночестве сражающимся за ему одному открывшуюся Правду. Однако когда такая мечта осуществляется неожиданно в окружении взрослой реальной жизни, то положение одиночки угнетает. Мое озарение, действительно, произошло одиноко, неожиданно и основывалось на реальных непреложных фактах, увиденных мною при встрече с этими фальшивыми древностями, факты были настолько непреложны, что, с профессиональной точки зрения, были вполне достаточны. Но поскольку выводы из профессиональных деталей экспертизы воспринимались и публикой и мною как остро сенсационные, то для более безболезненного осмысления этой истории я стал искать оправдания моему открытию в исторических аспектах этой мистификации. Изучал с пристрастием высказывания и действия каждого персонажа, в поисках своих сообщников, может быть, единомышленников. Так мною была выяснена некомпетентность автора первого каталога — А. Авинова, странные действия хозяина коллекции. Бездумное отношение Запада вообще к русскому искусству. И, в конце концов, я нашел уже подлинных единомышленников, которые еще гораздо ранее меня пришли точно к таким же научным выводам о действительном значении этих «шедевров». Только тогда я, сознаюсь, и успокоился окончательно. Только тогда я и поверил полностью, что все мои наблюдения и заключения абсолютны. Мое страстное желание найти единомышленников вполне объяснимо и с точки зрения принципов науки. Во-первых, потому, что условия моего исследования были весьма ограничены и даже жестоки. Мне ведь не разрешали применения никаких инструментов, кроме моих глаз. От меня были скрыты все архивные данные. Я не мог свободно путешествовать, посещая Третьяковскую Галерею, выставку Кристи и г. Питтсбург столько раз и на столько времени, сколько требуется нормальному ученому для обыкновенной научной работы. Наконец, в своей книге я не мог сделать ни одного предположительного, априорного высказывания, ибо знал, что мои противники будут судить меня за каждое такое «предположение» настоящим, а не «научным» судом. Вот почему найти единомышленника было для меня крайне важно, и, лишь найдя его, я мог с уверенностью опубликовать свою книгу, пускай пока не исчерпывающую по деталям экспертизы, однако истинную в "' своих главных догадках. Я задумался, могла ли случайно возникнуть такая коллекция концентрированных фальшивок. Мог ли Джордж Ханн быть таким уникальным знатоком иконописи, чтобы соединить в своем доме такое количество фальшивок? Очевидно, нет. Значит, эту коллекцию кто-то собрал для него. Следовательно, кому-то и до меня было ясно, что представляю! собой эти предметы. Происхождение коллекции — ее продал советский Торгсин в 1935-36 г. Становится понятным, исходя из ничтожной цены, что для советских торговцев никакой загадки это собрание не представляло. Значит, решение о поддельности этих предметов было вынесено ведущими русскими учеными того времени, во главе с создателем музейного изучения русской иконописи — Игорем Эммануиловичем Грабарем. Никто в мире, кроме работников Научной Реставрационной Мастерской в Москве, не обладал в те годы реальными знаниями древнерусской иконы. Высокий научный уровень русских исследователей того времени был тогда же высоко оценен мировой музейной наукой. Вспомним, как триумфально воспринимались и доклады и статьи И. Грабаря научной общественностью Западной Европы и Америки. В помощь И. Грабарю, в этой экспертизе участвовали и лучшие дореволюционные реставраторы, многие из них сами «промышляли» когда-то фальсификациями, импровизациями или многое слышали о таковых. Да и проблема фальсификаций икон широко обсуждалась и в русском дореволюционном обществе и стала одной из забот новосозданных Государственных мастерских. Для русских ученых начала XX века существование фальшивых икон было общеизвестным фактом. Даже на съезде Русских Архитекторов, незадолго до революции, обсуждался доклад о том, что «недобро- совестные реставраторы делают фальшивые иконы и продают их иностранцам». Воистину. Россия Серебрянного века была «не дикой» страной... Все революционеры всех эпох, как только «награбят награбленное», то незамедлительно пытаются продать его за рубеж своей страны. Так французские якобинцы распродали многие дворцы в XVIII веке, и теперь за рубежами Франции больше предметов французского искусства, чем на ее территории. Деятельность Торгсина была достаточно масштабной. Знаменитый Арманд Хаммер обеспечил «русским товаром» всю Америку. Торговля есть торговля, и любой старый ржавый русский гвоздь стал носить этикетку «коронные царские драгоценности». Зная бесчисленные виды шарлатанства с русскими «царскими» предметами жуликов всего мира, признаюсь, я удивлен, почему Торгсин торговал с такою честностью — фальшивки шли за копейки. Это за океаном они уже стали «Рублевскими» и «Третьяковскими». Зная политическую обстановку Советской России того времени, можно было бы предположить, что «культурные выдвиженцы» могли и настоящие древние иконы продать. Я так и думал до эмиграции, что продали. И, лишь увидев Ханновщину, я понял великую тайну... Но тайна ли это, если она была продана за такой «мизер»? Нет сомнения, что на фоне разгулявшегося тогда воинствующего атеизма никаких икон никаким комиссариатам жалеть не могло прийти в голову. Единственными, кто мог жалеть и, главное, понимать религиозное искусство, были уцелевшие остатки еще настоящей русской интеллигенции. Только они и могли оценить и отделить фальшивые иконы от настоящих. Поэтому я должен разделить честь своего разоблачения с этими русскими учеными. Значит, это «мы с Игорем Грабарем» писали мою книгу. Рассказ о разоблачении фальшивой американской коллекции можно было бы и закончить этим признанием, что «все вернулось на круги своя». Перед нами в конце XX века раскрылась истина, известная многим в начале XX века. С точки зрения истории искусств, фальшивки есть непременная, но сравнительно маловажная досадная случайность. Примерно такие реплики я услышал от моих коллег из СССР, когда до них дошли вести о моем открытии. Действительно, фальшивые ценности сопутствуют шедеврам в культуре каждой нации, и их разоблачение обычно свидетельствует только о профессиональном успехе того или иного эксперта. Я, конечно, удовлетворен своим научным достижением, Джордж Ханн посмертно удовлетворен вдвойне: заработал три миллиона и дал имя Ханновщине — полувековой мистификации. Обычно после очередного разоблачения публика и наука быстро теряют интерес к разгаданным загадкам. Однако наша история представляет собою исключение. Надо только задуматься. Оригинальные памятники древней русской культуры спрятаны далеко, в труднодоступных русско-советских музеях. Остальной мир их практически никогда не видел. Русскоязычные публикации слишком экзотичны для остальных людей на земле. И вот перед глазами восторженного человечества уже полустолетие раскачивается своими ветвями грандиозная «русская клюква», ничего не имеющая общего с истинными плодами русской культуры и нации. И западное, просвещенное человечество наивно приняло эту «деревянную матрешку» за живую русскую душу. Тысячелетнее искусство многомиллионной страны оказалось подменено полушутливыми подделками полурусских-полусеребряных интеллигентов нашего столетия. Репродукции Ханновщины заполонили все полки западных университетов и библиотек и музеев. Западные профаны даже на аукционах платят за фальшивки цены в пять раз выше, чем за оригинальные древние иконы. В таком солидном издании, как «Новая Католическая Энциклопедия», искусство всего православия представлено подделками из Питтсбурга, которые и не являются иконами вовсе. Глаз западного любителя искусств отравлен лжекрасогою лжеикон. Для истинных знаний требуется истинное образование, однако оказалось, что на Западе по отношению к русской культуре последние полстолетия прошли как лженаука. Появление западной лженауки о «мистике русских икон» — явление чисто психологическое, базирующееся на почти средневековом ощущении «непонятности» этой непонятной России. Сыграли свою роль и политические события нашего столетия, вызвавшие изолированность русских ученых от западноевропейских собратьев. Вспомним, что серьезное музейное изучение русских икон началось лишь с 1920-х годов нашего столетия и продолжается ныне в уже ставших советскими русских музеях. Западная мистификация основана прежде всего на незнании и заведомом недоверии к не знаемому ими развитию истории изучения иконописи. Никто из иконолюбов Запада никогда не видел даже большинства русских древних памятников, поэтому и не был в состоянии отличить золото от шелухи. Признаюсь, иногда нескромно думаю, что вечная Россия не случайно послала меня и всех нас, русских эмигрантов, в иммиграцию — разоблачить мистификацию русской нации, русской истории. Поэтому истинная сенсационность моей истории заключается в том, что я осознал, насколько мы, эмигранты, нужны самой России вне ее территории. Нужны и Западу, ибо мистификация, фальсификация даже частички мировой культуры унижает всю мировую цивилизацию. Коллекция лжеикон Джорджа Ханна, как самая прославленная на Западе, представляет нам и пример потрясающих заблуждений одной части человечества относительно другой части. В далекое средневековье европейцы верили, что в «далеких странах» живут люди «с песьими головами» и китайцы «на одно лицо». Сегодня музейный специалист, приехавший из атеистической страны, с ужасом обнаружил, что на Свободном, Христианском Западе местные руссолюбы молятся «кресту с другой стороны» и кладут поклоны перед Шестипалым. Цивилизация, сумевшая точно подсчитать количество всех ямок на далекой Луне, «не захотела читать» четкой русской надписи в руках Спасителя, изображенного на предметах Ханновщины: «Не на лице судите...»

ВОПРОСЫ К КОЛЛЕКЦИИ ДЖОРДЖА ХАННА

1. Почему многие «уникумы» из Питтсбурга являются точными копиями всем известных шедевров из самого главного русского музея — Третьяковской Галереи в Москве?

2. Почему эти «средневековые памятники» выглядят такими свежими и чистыми, что резко отличаются по внешнему виду от древностей любых культур в любом мировом музее?

3. Почему краски на многих иконах идентичны, несмотря на то, что их происхождение должно быть из разных городов, различных эпох и различных художественных школ?

4. Почему многие предметы имеют следы искусственного старения?

5. Почему «следы времени» на многих иконах одинаковые?

6. Почему «патина древности» легко соскабливается ногтем или послюнявленным пальцем?

7. Почему «патина древности» по цвету, составу и технике нанесения идентична сразу на многих иконах? Неужели кто-то черпал «патину» из одного ведра?

8. Почему слишком многие изображения на этих «уникальных картинах» живо напоминают нам книжные репродукции самых популярных икон из русских коллекций рубежа XX столетия?

9. Почему многие иконы, атрибутированные в качестве памятников 15-16 столетий, нарисованы на досках от икон конца 18-19 веков?

10. Почему эти «музейные и всемирные шедевры» стали знамениты только после прибытия в Америку и не были известны русским ученым еще в России?

11. Почему мы ничего не знаем о компетентности авторов первого и последнего каталогов в области истории искусств, музейной работы или реставрационной практики?

12. Почему эти русские древности никогда не были анализированы теми же методами экспертизы, которые применяются во всех мировых музеях, по отношению к предметам любой страны и любого времени?

13. Почему Третьяковская Галерея продала эти «шедевры» за копейки?

Фальшивки из коллекции Джорджа Ханна заместили оригинальные древние русские иконы и дискредитировали русскую культуру в многочисленных западных публикациях, включая:

Andrey Avinoff, Russian Icons and Objects of Ecclesiastical and Decorative Arts from the Collection of George R. Hann, Carnegie Institute, Pittsburgh, 1944.

Christie, Manson & Woods International Inc. (Christie's), The George R. Hann Collection, Part One, Russian Icons, Ecclesiastical and Secular Works of Art, Embroidery, Silver, Porcelain and Malachite, Auction catalogue, April 17th and 18th, 1980, New York. New Catholic Encyclopedia, McGraw Hill, 1967.

Vladimir Lossky and Leonid Ouspensky, The Meaning of Icons, Boston Book and Art Shop, Boston, 1952 (also eds. 1952, 1962, 1981). Nicholas V. Riasanovsky, A History of Russia, Oxford University Press, 1963.

T. Froncek, ed., Intro. J. Billington, Consult. F. Starr, The Horizon Book of the Arts of Russia, The Horizon Magazine, American Heritage Pub. Co. Inc., New York, 1970.

Cyril G. E. Bunt, A History of Russian Art, The Studio, London-New York, 1946.

Tamara Talbot Rice, A Concise History of Russian Art, Praeger Pub., New York -Washington, 1963.

Tamara Talbot Rice, Russian Icons, Spring Books, London, 1963. Robert Wallace, et al., Rise of Russia, Great Ages of Man Series, Time Inc., New York, 1967.