RARUS'S GALLERY

Полное название каталога: Собрание редких и ценных изданий из библиотеки Максима Якимовича Синицына. Л., 1930. Антикварный каталог Акционерного о-ва «Международная книга». Choix de Beaux livres provenant de la bibliotheque de M. S… «Mejdounarodnaya kniga», section des livres anciens, Leningrad, 1930. Le present catalogue de beaux livres contient une partie de la grande bibliotheque du collectionneur M. S. . . ., achetee par la «Mejdounarodnaya Kniga». Ce choix d'editions rares illustrees russes et etrangeres se fait remarquer par la beaute de ses reliures ancien-nes et modernes. Ces dernieres offrent les meilleurs specimens de deux maitres-relieurs russes reputes de la fin du XIX et du commencement du XX ss. — E. Rau et A. Schnell.

Настоящий каталог редких и ценных изданий представляет собою часть большой библиотеки Синицына, приобретенной «Международной Книгой». Данное собрание, заключающее в себе редкие русские и иностранные иллюстрированные издания, выделяется красотою своих переплетов, как старых, так и новых. Последние — лучшие образцы работ лучших петербургских переплетчиков конца XIX и начала XX в.в. Всего описано только 105 экземпляров книг из некогда грандиозного собрания, погибшего от пожара и наводнения. Поражает и сама тематика коллекции: коронации, села, великолепная Rossica (кстати, она в обилии присутствует и в нашем каталоге) и иллюстрированные гравюрами роскошные издания! Итак, в 1930 году «Международная книга» купила остатки книг большой и ценной библиотеки, принадлежавшей некогда известному петербургскому библиофилу потомственному староверу поморского согласия Максиму Якимовичу Синицыну. Как мы уже отметили, эта библиотека славилась своеобразием и роскошью переплетов. Часть ее сгорела в городе Режице, часть погибла во время большого наводнения в Ленинграде в 1924 году. Остатки библиотеки состояли из редкостных иллюстрированных изданий на русском и иностранных языках в кожаных иполукожаных переплетах; встречались книги в цветном сафьяне и марокене, с золототиснеными украшениями. Обращали на себя внимание замечательные образцы художественных переплетов известных петербургских переплетчиков XIX и начала XX века: Ю. Мейера, Э. Роу, А. Шнеля, В. Нильсона и др. Например, экземпляр книги Стасова «Славянский и восточный орнамент по рукописям древнего и нового времени» был заключен в исключительный по красоте переплет вишневого марокена с богатыми мозаичными восточными орнаментами, состоящими из инкрустаций синего, оранжевого, красного, зеленого и голубого марокена. Нельзя отвести взора от этого тонкого произведения художественно-переплетного искусства. «Международной книгой» был издан специальный каталог с описанием этого уникального собрания книг под названием «Собрание редких и ценных изданий из библиотеки Синицына» (Л., 1930). Сообщение о библиотеке М.Е. Синицына всколыхнуло книжный мир и привлекло внимание представителей иностранных антикварных фирм: Бера во Франкфурте-на-Майне, Гирземана в Лейпциге, Гашета в Париже и других букинистов Европы. Так случилось, что почти все книги из этого каталога были проданы европейским ценителям антикварной книги. Несколько лет назад в Москву вернулся экземпляр из библиотеки Максима Екимовича «Русские портреты 18-го и 19-го столетий. Издание Великого Князя Николая Михайловича» в 5-ти т.т. В цельнокожаных переплетах работы Э. Ро (E. Rau). Тройной золотой обрез. Форзацы муаровой бумаги. Недавно вернулся в Москву замечательный экземпляр из библиотеки Синицына Meyer J., Schultz C. «Vues pittoresques des palais et jardins imperiaux aux environs de St. Petersbourg. Dessinees d’apres nature par J. Meyer et lithographiees par Schultz». St. Petersbourg, Velten, Impr. Par Lemercier a Paris, [около 1845]. «Живописные виды императорских дворцов и садов в окрестностях Санкт-Петербурга. По рисункам И.Я. Мейера, гравировал К.К. Шульц». Как формировалось знаменитое собрание изысканных переплетов? Возьмем, к примеру, Петра Александровича Ефремова (1830-1907), — известнейшего русского библиографа, который был заведующим всеми сберегательными кассами и составил себе замечательнейшую и огромную библиотеку и богатое собрание рисунков и портретов, после его смерти распроданных в разные руки. Известно, что часть библиотеки досталась и М.Я. Синицыну. Собрание рисунков, гравюр и литографий, принадлежавшее Ефремову, было так велико и богато редкостями, что не скоро можно составить ему подобное, и очень жаль, что оно рассеялось по частям при распродаже листового ефремовского собрания в 1904 году. При вторичном переезде из Москвы в Петербург, не имея возможности внести в квартиру свою библиотеку и собрание листов, Петр Александрович был вынужден продать последние антиквару Фельтену. С горя он хотел продать и всю библиотеку. К счастью, книг своих Петр Александрович все-таки не продал. Но уж близок был конец жизни... Детей, которым можно было оставить библиотеку, у Ефремова не было. Его вдова предложила все это громадное, бесценное собрание Пушкинскому дому за весьма умеренную сумму. Но у Пушкинского дома не было денег; все хлопоты были безрезультатны. Не оказалось средств для приобретения коллекции, которая стала бы украшением любого научного учреждения! И тогда А.О.Ефремова предложила все уже знакомому ей антиквару и издателю Фельтену, который, конечно, ухватился за это предложение и нажил на этом огромные деньги. По некоторым источникам, проверить которые трудно, библиотека в момент покупки ее Фельтеном насчитывала 32 тысячи названий (а томов, естественно, гораздо больше). Он уплатил за все 26 тысяч рублей (по полтине за том). Уже после этого Пушкинский дом получил какую-то сумму и выкупил у Фельтена часть библиотеки Ефремова, причем по цене гораздо более высокой, чем та, которую запросила вдова библиофила. Сколько же все-таки книг было у Ефремова? В докладе известного петербургского библиографа и библиофила Рогожина «О сохранении от гибели наших частных библиотек» сказано, что «лишь незначительная часть библиотеки П.А. Ефремова была приобретена для Пушкинского дома, а большая часть была за очень дешевую цену распродана покупщиком разным букинистам и от них разбрелась по рукам частных лиц; таким образом, громадный труд покойного П.А. Ефремова, в продолжение пятидесяти лет неустанно собиравшего свою библиотеку с редким знанием и любовью, пропал совершенно даром». Несколько иные сведения приводит весьма хорошо информированный Ф.Г. Шилов. Описывая библиотеку Д.П. Бурылина, находившуюся в Иваново-Вознесенске и после революции перешедшую к городу, он пишет, что «к Бурылину поступила большая часть в количественном отношении библиотеки П.А.Ефремова, которую он приобрел у антиквара Фельтена». Таким образом, получается, что Пушкинский дом приобрел лишь меньшую часть коллекции Ефремова, а приобрел он ни много, ни мало — 24 тысячи томов; какова же была вся библиотека! Что же было им куплено? Во-первых, — рукописи (но не все). Затем коллекция альманахов XIX века, многие из которых были библиографической редкостью. Были куплены журналы первой половины XIX века, собрания сочинений русских писателей, сочинения по библиографии и истории русской литературы. Естественно, что были приобретены и прижизненные издания произведений русских писателей. Вот это и составило «часть» в 24 тысячи томов. Очень жаль, что Пушкинский дом вовсе не приобрел легендарных ефремовских конволютов. То ли уже денег не хватило, то ли не разобрались в необычайной исторической ценности этих «изданий». Так получилось, что М.Я. Синицын все-таки отхватил часть «ефремовского пирога». Книги Синицын приобретал и у М.П. Мельникова, и у В.И. Клочкова, особенно же много книг и рисунков купил у Фельтена из ефремовской библиотеки и чуть ли не всю жизнь жалел, что не купил всего собрания Ефремова, обвиняя в этом Клочкова. Клочков умел привлекать к себе таких крупных клиентов в области антикварно-книжной торговли, как Синицын, Синягин, Александров, Соловьев. Он их ловко общипывал, хотя и казался человеком благодушным. Когда Фельтен распродавал библиотеку Ефремова, Синицын строил Фельтену дом на Васильевском острове. Фельтен был так много должен Синицыну, что сам предложил в счет долга взять у него все ефремовское собрание. Синицын решил посоветоваться с опытным человеком и обратился к Клочкову. Клочков всячески стал его отговаривать, убеждая, что лучше он, Клочков, купит ефремовское собрание и отдаст Синицыну самые ценные, отборные вещи: тогда, мол, Синицыну не придется сбывать ненужные ему экземпляры. Тот внял совету, решив кое-что еще отобрать для себя у Фельтена. Но Клочков поступил совсем не так, как обещал: купив библиотеку Ефремова, он многие ценные издания распределил между другими клиентами, ориентируясь на их тематику. Правда, и сам Фельтен был не очень-то расположен именно книгами расплатиться с Синицыным, потому что был так много должен за постройку, что пришлось бы отдать все ефремовское собрание. Но все-таки собрание могло достаться Синицыну, и он долго не мог простить себе, что послушался чужого совета. И все же у Синицына было очень много вещей из ефремовского собрания. К нему попало, между прочим, все собрание сказок, представлявшее огромную ценность, и другие редкости. Отчасти было хорошо, что Синицын не купил всего собрания Ефремова: утратило бы свой облик его, синицынское собрание, а Синицын имел своей целью собирать все, что относится к нашей родине, в том числе и раздел Rossica. В его собрании были книги всех русских классиков, при этом в первоизданиях, все русские альманахи, русские иллюстрированные издания, книги с описанием путешествий по России, книги по русской истории, мемуары, записки, дневники, журналы, комплекты «Русского архива», «Русской старины», «Исторического вестника», все русские сказки, собрание которых было единственным в России. Было и бесконечное собрание книжных курьезов, вроде брошюры К. Д. Каржавина «Описание вши» и брошюрки Фишера «Описание курицы, имеющей в профиле фигуру человека».
Несколько слов о владельце знаменитой библиотеки : Синицин Максим Екимович (или Якимович; 1864-1934) — видный библиофил, ценитель и собиратель русского искусства, старообрядец поморского согласия. Родился в г. Режице (ныне — г. Резекне, Латвия), в семье печника. Печником стал и сын, едва ему минуло четырнадцать лет. Он оказался трудолюбивым и способным и вскоре по чертежам какой-то новой печи сложил печь лучше, чем сделали это все другие мастера. Освоив профессию каменщика, Максим Якимович стал интересоваться проблемами всего строительства зданий. Впоследствии, в 90-х годах, став уже крупным подрядчиком, преимущественно на железных дорогах, Синицын перенес свою деятельность в Царское Село, а еще позднее — в Петербург и Москву. В Москве он построил Почтамт на Мясницкой ул., в Петербурге — дом Купеческого банка на Невском и музей МПС на Садовой, 50 (ныне — Музей железнодорожного транспорта). С 1890 г. стал собирать иконы и предметы церковной старины. Древние иконы новгородского письма украшали иконостас его домашней моленной на Вокзальной ул. По его заказу ученик Репина, художник К.А. Вещилов написал картину «Протопоп Аввакум». Ну, а в 1892 году появился новый книжный собиратель — М.Я. Синицын. Приобретал он очень скромно, вначале даже стеснялся заходить к крупным букинистам. Но затем купил как-то в Пскове на базаре связку книг старинных сказок и с тех пор сделался библиофилом. Человек он был совершенно необразованный, очень стеснялся этого, и все же собирательство стало целью его жизни. Синицын богател, росло и его собрание. Он уже не довольствовался переплетами для своих книг работы известных в то время переплетчиков Ариничева и Ляндреса, а стал заказывать только роскошные переплеты у знаменитых и дорогих переплетчиков Ро и Шнеля. Нередко он платил по 100 и даже по 200 рублей за один переплет, так как очень любил красоту. С 1901 г. Синицын принял активное участие в делах Режицкой кладбищенской общины, а в 1906 г. стал ее председателем. В 1914 г. в связи с военными событиями переехал в Петроград. В 1915 г. издал свой обширный труд (655 стр.) «В защиту старой веры. Старообрядческий вопрос в освещении периодической печати 1905-1910 гг.». О годах жизни при советской власти почти ничего не известно. Умер в год убийства С.М. Кирова. Погребен на Волковом кладбище. На востоке Латвии, на перекрестке многих транспортых путей и дорог расположен город Резекне, бывшая Режица. Путь многих наших предков спасавших Старую Веру и уходивших от гонений на Западлежал через Режицу. Многие из них обосновались в этом славном городе, создав сильную и крепкую старообрядческую общину. Среди праздников церковного календаря есть такие, которые для каждого прихода имеют особое значение. В частности, для Резекненской кладбищенской общины это день Святителя Николая Чудотворца, который является храмовым и отмечается 19 декабря. В этот день при стечении прихожан и приглашённых гостей проходят подобающие службы и совершается крёстный ход. Оглянемся назад и уделим немного внимания памяти тех, кто стоял у истоков общины. Созданию общины предшествовало выполнение трёх основных условий: Во-первых, это наличие достаточного количества последователей старообрядчества. Не вдаваясь в подробности, следует отметить, что основная масса старообрядческого населения появилась в Латгалии на рубеже семнадцатого и восемнадцатого веков. К началу прошлого столетия оформились основные регионы обитания и довольно большое количество старообрядцев осело в Резекненском уезде. По известным на сегодня данным, уже в середине прошлого столетия за южной окраиной «старого города», на выгонной земле появилось старообрядческое кладбище и при нём храм в виде «убогой хатки». Во-вторых, это наличие юридической базы. С середины семнадцатого столетия и вплоть до 80-х годов прошлого столетия старообрядчество подвергалось основательной дискриминации. Не разрешалось строить храмы, совершать требы, создавать общины и т.д. В 1883 году появился закон, разрешавший иметь общинное имущество, необходимое для содержания молелен и клира; приобретать движимое и недвижимое имущество. Затем следуют манифесты 1903 и 1905 годов, провозгласившие терпимость в делах веры, разрешившие строительство новых и ремонт старых храмов, и т.д. Кстати, именно последний манифест вместо оскорбительных «раскольников» ввёл в официальный оборот наименование «старообрядцы». В-третьих были необходимы денежные средства. «Старообрядцы трезвы, расторопны, трудолюбивы...» — писал в середине прошлого столетия белорусский историк Без-Корнилович. Благодаря этим качествам из старообрядческой среды вышло немало высококвалифицированных мастеровых, подрядчиков, купцов, которые к концу прошлого столетия нажили значительные капиталы. Именно они, а точнее — пожертвованные ими деньги, и явились финансовой базой для строительства храма и создания общины. Храм был построен в 1895 году, при нём создана богадельня, в 1906 году пристроена колокольня. Юридический статус община обрела в 1907 году. В храме сохранился специально изготовленный в Санкт-Петербурге 1200-страничный фолиант. Заглавный лист гласит «Члены Режицкой старообрядческой кладбищенской общины старопоморского согласия, их взносы и пожертвования в пользу общины». Более чем на двухстах страницах записаны имена прихожан и отмечен их финансовый вклад. Запись велась с 1906 года, поэтому здесь в полной мере не отражён тот огромный вклад в создание общины, что внёс Иван Петрович Синицын, скоропостижно скончавшийся в том же году. А это и организаторская деятельность, и приобретение совместно с нашим М.Е. Синицыным большого колокола стоимостью 6715 рублей 62 копейки, и пожертвование 44 крупных икон, составлявших чуть ли не половину убранства храма. По его духовному завещанию община получила 2-этажный каменный дом. Значительные суммы жертвовались на богадельню. И не случайно въезд туда украшала большая мраморная доска с его именем, кстати, сохранившаяся на складе и по сей день. Однако если имя И.П. Синицына сегодняшнему прихожанину ещё о чём-то говорит, то о прочих жертвователях он вряд ли имеет представление. Первый председатель общины, потомственный почётный гражданин Максим Екимович Синицын кроме упомянутого колокола в течение 1907-1910 годов подарил общине 4636,48 рублей. Потомственный почётный гражданин Конон Агапович Морозов — 632,85 рублей, Санкт-Петербургский купец Евдоким Фёдорович Астратов — 465 рублей, Трифон Степанович Синицын — 280 рублей, Макарий Антонович Трубицын — 100 рублей, а также совместно с потомственным почётным гражданином Леонтием Ефимовичем Воробьёвым подарил малый колокол, да по духовному завещанию каменные постройки с землёй стоимостью 19800 рублей, Иерофей Егорович Мурашёв — 163 рубля, Зеновий Артемьевич Синицын — 223 рубля, Иван Ефимович Воробьёв — 144 рубля, Зеновий Афанасьевич Кузнецов — 240 рублей, личный почётный гражданин Иван Лазаревич Богданов — 134 рубля, Василий Григорьевич Толстопятов — 136 рублей. и т.д. Для того, чтобы можно было представить реальную величину пожертвований, приведу некоторые цены в Резекне по состоянию на 1906 год. Так, фунт: ржаного хлеба стоил 2 копейки, мяса лучшего сорта — 12 копеек, сахара — 17 копеек. Заработная плата прислуги мужского пола — 6-12 рублей, женского пола — 2-5 рублей в месяц; чёрнорабочего мужского пола — 50-75 копеек, женского — 20-50 копеек в день. Вот такие они старообрядцы. Из поколений в поколение передается библиофильский анекдот, одним из участников которого является Максим Синицын и знаменитый петербургский книгопродавец-антикварий М.П. Мельников, который хотя и имел много антикварных книг, но плохо в них разбирался, и любители часто выуживали у него за бесценок весьма редкие книги. Так вот, Максим Павлович Мельников купил остатки библиотеки известного критика, издателя журнала «Телескоп» Н. И. Надеждина. Надеждин был автором редчайшего «Исследования о скопческой ереси», напечатанного в 1845 году в количестве 25 экземпляров не для продажи для членов комиссии, учрежденной по поводу злоупотреблений этой секты. В книге этой были собраны сведения о скопчестве, преимущественно из документов Министерства внутренних дел, и цветные рисунки, изображающие принадлежности, обстановку скопческих радений и портреты главных сектантов. В библиотеке оказалось 7 экземпляров этой книги, и Мельников уступил Синицыну все 7 экземпляров за 140 рублей, то есть по 20 рублей за экземпляр, а по тому времени каждый экземпляр стоил около полутораста рублей! Но если Мельников плохо разбирался в антикварных книгах, то действительный член Кружка любителей русских изящных изданий (с ноября 1909 года) в них разбирался как никто другой! У владельца шикарной библиотеки имелось два сюжетных экслибриса. Один- цинкография работы А.А. Синцова(1901), другой был выполнен по рисунку С.С. Соломко(гравировал М.В. Рундальцев). Часто встречающейся отличительной владельческой особенностью книг этого великолепного собрания является также тиснение суперэкслибриса "М.Синицынъ" мелкими буквами внизу корешка и на внутренней стороне передней крышки иногда оттиснуто в синей рамке: «Максим Якимович Синицын». В конце XIX- начале XX в. во всех областях культурной жизни России наблюдалась сильная активность и широкая демократизация. Появилась новая социальная прослойка населения, стремившаяся получить образование и приобщиться к культуре, которая перестала быть привилегией немногих. Резко обозначились две противоположные тенденции: с одной стороны, шло стремительное развитие массовой культуры, с другой, — велась пропаганда многими деятелями «высокого вкуса», элитарной культуры. На фоне технического и технологического прогресса — в том числе в книжном деле — возродился интерес к старине, к высоким образцам прошлого, который нашел яркое выражение в развитии библиофильства, антикварной книжной торговли. В Европе, а затем и в России стали появляться библиофильские организации, целью которых было объединение любителей книги и пропаганда книжного искусства. В русле этого процесса и был основан петербургский Кружок любителей русских изящных изданий (1903-1917) — первая в России официальная библиофильская организация, появлению которой предшествовало возникновение целого ряда аналогичных библиофильских обществ во Франции, Германии и Великобритании. Дальнейшая библиофильская жизнь нашего «почетного строителя» М.Я. Синицына также будет связана с аналогичной организацией, потому что такие «денежные» люди, как он и купец Н.К. Синягин, были востребованы, именно, как капиталисты. Идея создания Кружка возникла осенью 1902 г. Инициатором объединения, а затем и бессменным председателем КЛРИИ был В.А. Верещагин (1859-1931) — видный петербургский библиофил, знаток русской иллюстрированной книги, автор библиографического труда «Русские иллюстрированные издания XVIII и XIX столетий (1720-1870)» (Спб.,1898), ставшего эстетической программой для собирателей новой формации. Впоследствии Верещагин писал: «В один из осенних вечеров 1903 года собралось нас несколько любителей... Были с нами М.А. Остроградский, Е.Н. Тевяшов, П.Е. Рейнбот — все трое тонкие знатоки и собиратели, И.И. Леман, хозяин большой словолитни и просвещенный коллекционер, и П.П. Вейнер, впоследствии издатель «Старых годов». Перелистывая шедевры французского книгопечатания XVIII века, которыми так богато было собрание И.В. Ратькова, мы в разговоре коснулись, между прочим, вопроса о необычайной, по сравнению с французами, скудости русской книжной иллюстрации, о причинах такой скудости и о желательности принятия мер к поднятию ее в качественном и количественном отношениях». Как способ реализовать эту мысль В.А. Верещагин и предложил организовать Кружок. Казначаем вновь народившейся организации, как всегда водится на Руси, назначили человека из видных купцов — Синягина Николая Козьмича (1874-1912). В ноябре 1902 г. в журнале «Антиквар» появилось сообщение о создании новой организации (с предполагаемым названием «Кружок любителей русской книги»), а переписка В.А. Верещагина с художником А.Н. Бенуа свидетельствует о том, что не позднее февраля 1903 г. члены будущего Кружка уже обсуждали вопрос о подготовке первого издания — «Медного всадника» А.С. Пушина, иллюстрации к которому должен был исполнить один из лучших мастеров художественного объединения «Мир искусства». Тем не менее официальной датой основания Кружка следует считать 15 октября 1903 г., когда был утвержден его Устав. 12 декабря того же года было проведено первое официальное заседание КЛРИИ (впоследствии именно в этот день члены Кружка отмечали очередные годовщины и юбилеи). Последнее зафиксированное в протоколе заседание состоялось 13 февраля 1917 г. Деятельность организации была прекращена по целому ряду причин, прежде всего, в связи с событиями Февральской и Октябрьской революций 1917 г. и последовавшим затем политическим и общественным переустройством страны. Многие члены Кружка оказались в эмиграции, другие подверглись преследованиям со стороны новой власти. Так, в июне 1918 г. вместе с другими членами Дома Романовых были казнены великий князь Константин Константинович и юный внук Александра II — князь В.П. Палей. Покинули Россию В.А. Верещагин, граф Б.Г. Берг, князь С.М. Волконский, Р.Р. Голике, граф М.Н. Граббе, И.А. Меликов, князья А.В. и С.В. Оболенские, граф Д.И. Толстой и др. А.В. Кривошеин стал одним из руководителей белого движения. Многих из тех, кто остался в России, также постигла тяжелая участь: по ложному обвинению в контрреволюционной деятельности был арестован и расстрелян П.П. Вейнер, сослан П.Е. Рейнбот и т.д. Ядро Кружка составили двенадцать учредителей: сам В.А. Верещагин; владелец лучшей петербургской типографии и уникального музея печатного дела Р.Р. Голике; обладатель собрания редчайших инкунабул, эльзевиров, альдов и иллюстрированных изданий ХVII-ХVIII вв. П.Д. Кедров; крупный петербургский антиквар и библиофил В.И. Клочков; собиратель русской книги XVIII-XIX вв. С.Н. Крейтон; библиофил и знаток иностранной и русской книги и гравюры М.А. Остроградский; владелец богатейшего собрания французских иллюстрированных изданий XVIII в. И.В. Ратьков-Рожнов; пушкинист и член Пушкинского Лицейского общества, собравший прекрасную коллекцию книг и гравюр, посвященную поэту, П.Е. Рейнбот; видный библиофил, владевший большим собранием книг и гравюр, в том числе посвященных войне 1812 года Н.К. Синягин; владелец лучшего столичного антикварного магазина и издатель журналов «Антиквар» и «Русский библиофил» Н.В. Соловьев; обладатель обширного собрания иллюстрированных изданий, гравюр и литографий русских мастеров Е.Н. Тевяшов; владелец выдающегося по своим масштабам книжного собрания, ставшего основой для Славянского отдела Библиотеки Конгресса США, Г.В. Юдин. Позже в состав КЛРИИ вошли другие видные библиофилы и коллекционеры, библиографы и искусствоведы, издатели и типографы: В.Я. Адарюков, Ф.Г. Беренштам, П.П. Вейнер, граф М.Н. Граббе, А.С. Ермолов, граф В.П. Зубов, С.Н. Казнаков, П.Д. Кедров, Н.Н. Климковский, Б.М. Колюбакин, В.П. Кочубей, П.В. Кухарский, С.Ф. Левшин, И.И. Леман, Е.Г. Лисенков, Н.М. Лисовский, Н.П. Лихачев, П.П. Марсеру, И.А. Меликов, Ю.А. Нелидов, князь С.В. Оболенский, И.Д. Орлов, А.А. Половцов, А.А. Сивере, М.Я. Синицын, Б.Г. Скамони, Л.К. Стефанский, А.А. Трубников, А.К. Фаберже, Е.Г. Швартц и др. Структура организации была следующей: делами управляло Общее собрание, а также Комитет, во главе которого находился председатель В.А. Верещагин. Обязанностью Комитета было распоряжение капиталом и имуществом КЛРИИ, руководство издательской, выставочной и аукционной деятельностью. Контроль над Комитетом и проверку ежегодных кассовых отчетов казначея осуществляла специально избираемая Ревизионная комиссия. Начиная с 1910 г. Кружок провел шесть самостоятельных выставок: «Степан Филиппович Галактионов и его произведения» (31 марта — 30 апреля 1910 г.), «Русская женщина в гравюрах и литографиях» (28 февраля — 31 марта 1911 г.), «Русская жизнь в эпоху Отечественной войны» (4 апреля — 2 мая 1912 г.), «Три века русской придворной жизни» (22 марта — 19 апреля 1913 г.), «Русская и иностранная книга» (25 февраля — 28 марта 1914 г.), «Английские и французские гравюры XVIII века» (9 января — 8 февраля 1916 г.). Организацией экспозиций занималась специально избираемая Комиссия. Выставки, за исключением последней, носили «камерный» характер — они разворачивались в собственном помещении КЛРИИ и были доступны для посещения три раза в неделю, в вечернее время. Гостям рассылались специальные приглашения. К открытию каждой выставки Кружок издавал изящный каталог и приглашал представителей столичной прессы. Большинство экспонатов предоставляли из своих собраний члены КЛРИИ П.Д. Кедров, И.И. Леман, М.А. Остроградский, П.Е. Рейнбот, М.Я. Синицын, Н.К. Синягин и др., а также не состоявшие в Кружке коллекционеры и библиофилы — В.Н. Аргутинский-Долгоруков, С.С. Боткин, Е.Е. Рейтерн и др. Сначала выставки предназначались для узкого круга коллекционеров, затем — для широкой публики. Каждая из них становилась событием в культурной жизни Петербурга. КЛРИИ выставлял преимущественно книги, гравюры и литографии. Экспозиции, составляемые на основе личных собраний членов Кружка и сопровождаемые изящно изданными каталогами, находили живой отклик в столичных газетах и журналах. Особый интерес для библиофилов и общественности России представляла единственная сугубо книжная выставка «Русская и иностранная книга» (1914), приуроченная к 10-летию КЛРИИ. Экспозиция, в которой было немало раритетов, состояла исключительно из книг, принадлежавших членам Кружка. Она охватывала период с XV по XIX в. и состояла из шести отделов, а именно: «Русские книги», «Рукописи, иностранные книги XV-XVII века» (куда вошел и манускрипт XIV столетия), «Иностранные книги XVIII века», «Иностранные книги XIX века», «Книжная иллюстрация», «Переплет и книжный знак». На обозрение было выставлено 306 рукописных и печатных книг (преимущественно французских и русских изданий ХVIII-ХIХ вв.), не считая отдельных листов иллюстраций, а также 150 редких образцов переплетов и 250 экслибрисов. Большой успех у публики имела самая масштабная выставка «Английские и французские гравюры XVIII века», организованная Кружком в военное время (1916) в залах Академии художеств под патронажем ее Президента, великой княгини Марии Павловны. На открытии экспозиции присутствовал весь свет столицы, включая иностранных послов и членов Дома Романовых, и все коллекционеры. Большой иллюстрированный каталог выставки и краткий каталог были распроданы в первые дни. В экспозиции было выставлено 560 наиболее редких и ценных гравюр английской и французской школ XVIII в. из собраний членов КЛРИИ, библиотеки Академии художеств и Эрмитажа. Следует отметить, что на вернисажах Кружка выставлялись, главным образом, графические произведения, и только одна экспозиция была полностью посвящена книге. Уникальная по хронологическому охвату, масштабам и ценности экспонатов, она была признана одной из лучших библиофильских выставок не только собирателями того времени, но и современными библиофилами. Выставка «Русская и иностранная книга» ознаменовала качественно новый этап выставочной деятельности первого русского библиофильского общества, удачные опыты которого заложили основы для дальнейшего развития этого направления. Удачной была небольшая, но интересная экспозиция женских портретов (1911). КЛРИИ запланировал проведение аналогичной выставки на 1917 г. К сожалению, этой идее так и не суждено было воплотиться. Весной-летом 1914 г. КЛРИИ удостоился высокой чести представлять современную российскую книжную продукцию на мировом уровне. Собственные издания Кружка, а также оригинальные рисунки Д.Н. Кардовского и М.В. Добужинского к «Невскому проспекту» и «Казначейше» экспонировались в Русском отделе Международной выставки печатного дела и графики, что означало признание их достижением современных российских полиграфических технологий и художественного мастерства. Заслугой КЛРИИ во многом была и организация других экспозиций Показательного отдела, в частности, исторической выставки, на которой демонстрировалось немало книг из собраний членов Кружка и его собственной библиотеки, а так же выставки современной книжной графики. Главной целью Кружка было «издание произведений известных русских писателей и поэтов в возможно изящном и роскошном виде, с иллюстрациями, исполненными лучшими русскими художниками и граверами», и тем самым «содействовать развитию художественной стороны в издаваемых в России произведениях печатного и графического искусства и способствовать сближению собирателей означенных произведений...». В общей сложности за годы своей деятельности (1903-1917) Кружок выпустил в свет более ста изданий, в том числе книжные (литературно-художественные, искусствоведческие и др.) и листовые (листовки, открытки, плакаты и т.п.). Почти все они по совокупности признаков относятся к библиофильским изданиям: имеют ограниченный тираж (от 65 до 750 экземпляров), часть которого (или весь) — именная, нумерованная или со специальными вкладками, отличающими их от остальной части тиража; напечатаны на высокосортной бумаге: верже, мелованной, веленевой, японской, ватманской, рисовой; иллюстрации воспроизведены в технике гравюры на меди или литографии, а также фотомеханическими способами (фототипия, автотипия, гелиогравюра и др.). У книжных изданий края блока чаще всего не обрезались (это является непременным атрибутом настоящего библиофильского издания). Книги выходили только в обложках, что предполагало их замену индивидуальным владельческим переплетом. Иллюстрации для литературно-художественных изданий заказывались лучшим русским художникам специально или публиковались впервые, а формы их затем уничтожались. Все листовые издания Кружка печатались в типографии «Сириус». В зависимости от назначения тираж колебался от 30 до 500 экз. Некоторые из них выходили на роскошной бумаге, в изящном оформлении М.В. Добужинского и А.Н. Лео или с воспроизведениями старинных гравюр, и, по сути, являлись акцидентной продукцией. За исключением художественного плаката к последней выставке Кружка, листовые издания не поступали в продажу, а предназначались для бесплатной рассылки и распространения. В Кружке сложилась определенная практика распространения книжной продукции. Издания, посвященные деятельности организации, распределяли бесплатно между ее членами. Аукционные каталоги распространяли по почте или через книжные магазины (в частности, антикварный магазин В.И. Клочкова). После выхода очередного издания «особые» экземпляры расходились среди членов КЛРИИ бесплатно или по сниженной цене, обычные поступали в продажу по цене от 2 до 35 руб., причем часть тиража Кружок реализовывал через антикварные магазины Н.В. Соловьева и В.И. Клочкова, а остальное — через редакцию журнала «Старые годы» со значительной скидкой. Кружок использовал и рекламу, помещая в газетах и журналах объявления о выходе новой книги, рассылал ее экземпляры в книжные магазины в качестве образцов и представителям прессы для рецензирования. К началу 1917 г. деятельность Кружка продолжала активно развиваться. Его члены занимались подготовкой пятого выпуска «Материалов» и организацией крупной выставки «Русская женщина в портрете», которую предполагалось развернуть в залах Академии художеств весной 1917 г. В феврале 1917 г. в Обществе поощрения художеств планировалось провести большой публичный аукцион «в пользу фронта». Кроме того, Кружок предполагал расширить свою деятельность: обсуждался вопрос об устройстве собственной переплетной мастерской. 15 января 1917 г. Кружок торжественно отпраздновал десятилетний юбилей журнала «Старые годы», основанного им, и в работе которого его члены принимали самое активное участие. В этот день редактору-издателю журнала П.П. Вейнеру (исполнявшему в Кружке обязанности секретаря) был поднесен специально выпущенный к памятной дате поздравительный адрес. Эта небольшая брошюра стала самым поздним изданием Кружка. Последнее заседание Кружка, зафиксированное в протоколе, состоялось 13 февраля 1917 г. Спустя десять дней в России началась Февральская революция и политические события вынудили многих его членов отодвинуть участие в работе организации на задний план. Активизация библиофильства в России была связана не только с соответствующими веяниями европейской моды на коллекционирование изящной книги, но и с формированием нового состава отечественных любителей книги. «Наряду с людьми старого барского уклада, людьми науки, литературы и государственными деятелями, все чаще и чаще начинаем встречать представителей старых купеческих фамилий Москвы и Петрограда, страстно прикованных к собиранию старой книги. Таковы в Петербурге: Бурцев, Синицын, Малышев, В. Яковлев, покойный Александров, Синягин и др.», — в 1914 году писал библиофил и публицист И.И. Лазаревский. Он же свидетельствовал: на рынок было выброшено множество старинных дворянских библиотек, затем книги перекочевали в шкафы «новых собирателей, не менее любящих книгу и дорожащих ею, нежели их прежние владельцы». И, наконец, еще одно его наблюдение: «Ценность старой книги сильно поднялась и по другим причинам; самый тип собирателя ныне коренным образом изменился; нет уже прежних любителей книги, которые рылись, со страстью и терпением, на развалах Сухаревой башни или на «толкучем» рынке Апраксина двора или Александровского рынка в Петербурге. Вымерли и поставщики этого товара — букинисты-самоучки, порой даже неграмотные или совсем малограмотные, «по нюху» узнававшие книгу. На смену им пришли образованные люди — такие, как В.И. Клочков и Н.В. Соловьев». В этом обилии имен и фамилий не затерялась фамилия заслуженного строителя обеих столиц, большого знатока и любителя русской антикварной книги Максима Якимовича Синицына. Любой современный библиофил прекрасно знает, что если на внутренней стороне передней крышки оттиснуто в синей рамке: «Максим Якимович Синицын», то это в своем роде редкая, особая книга и ее обязательно надо продавать значительно дороже – ведь вкус у ее хозяина был отменный: и по подбору репертуара библиотеки, и по переплетной составляющей, да и состояние экземпляра всегда было безукоризненным — ведь рядом с этим старовером всегда были корифеи книжного собирательства, да и деньги на отменный переплет всегда водились. Похоронен М.Я. Синицын на Волковом кладбище в Санкт-Петербурге. Синицын был настоящим русским самородком!  P.S. Сам каталог находится на следующей странице.