RARUS'S GALLERY

Сопроводительная статья к репринтному воспроизведению библиографического указателя «Редкие русские книги и летучие издания XVIII века», составленного Ю. Битовтом. Москва, «Книга», 1989.

При лампе наклонясь над каталогом,
Вникать в названья неизвестных книг;
Следить за именами; слог за слогом
Впивать слова чужого языка;
Угадывать великое в немногом;
Воссоздавать поэтов и века
По кратким повторительным пометам:
«Без титула», «в сафьяне» и «редка»...
В. Брюсов (Терцины к спискам книг)

Редкая книга, книжная редкость — это короткое определение вызывает у знатоков книги в чем-то схожие ассоциации, и в то же время можно с уверенностью утверждать, что каждый библиофил имеет свое представление о редкости книги. Это подтверждается и в публикациях собирателей книг прошлого (Г.Н. Геннади (1), Н.В. Губерти (2), И.М. Остроглазов (3), В.А. Верещагин (4), Д.В. Ульянинский (5) и др.). И.М. Остроглазов рассказывал: «Составляя свою библиотеку, я имел случай пересмотреть не одну тысячу книг, прочесть не одну сотню антикварных каталогов, обозреть, кроме наших публичных библиотек, и многие частные библиотеки, составленные с любовью и знанием. Думаю, что этим многолетним путем получил я возможность составить надлежащее понятие о наших книжных редкостях, помимо даже указаний прежних библиографов» (3). Автор готов признать эти слова почти столетней давности своими (точнее не скажешь!). И на этом основании рассмотреть понятие книжной редкости со своей точки зрения. Но прежде кратко остановимся на определениях, данных Геннади и Ульянинским — крупнейшими авторитетами для многих любителей старой книги. По Геннади, важнейшей характеристикой редкости книги было достоверно известное малое количество экземпляров данной книги. Такую книгу он называл «безусловной редкостью». К «условной редкости» он относил книгу, которую трудно найти: «Собственно редкою книгой можно назвать всякую книгу, которую трудно добыть» (1). Перевод понятия редкости только на количественный аспект — это несомненное упрощение, естественно доведенное до крайности среди книжников так называемого «геннадиевского толка», собирателей книжных диковинок, никому не нужных оттисков и т.п. Несомненно, сам Геннади, как очень крупный библиограф, собиратель (и любитель) книги, европейски образованный человек, «книжную редкость» понимал более широко (хотя бы и интуитивно). Но психология человека такова, что можно самого себя загнать в узкую колею и никогда из нее не выбраться. Возможно, страсть к редким книгам, которую Геннади описывал (надо думать, с себя) — «собирателю таких книг приятна мысль, что книжная редкость принадлежит именно ему, и очень мало, и даже совсем нет таких же избранников, как он» (1),— и повлияла на формирование понятия «редкости»?

Д.В. Ульянинский говорил, что «в книжной редкости надо различать: категорию, класс или степень и ценность. Для отнесения той или другой книги к известной категории есть достаточно точные признаки, обусловливающие причину редкости, но для класса и ценности нет никаких общих положений, причем нет и взаимного соотношения между этими факторами, так что всякая редкость вполне, так сказать, индивидуальна по ее классу и ценности» (5). Категории редкости (по Ульянинскому) — это, собственно, не категории, а причины, по которым книга является редкой количественно (мало сохранившихся экземпляров книги). Степень (класс) редкости книги Ульянинский определял так: «Я лично нахожу очень удобными определения: редка, очень редка, редчайшая, но не для характеристики или деления редкости по таким группам, а как самостоятельный признак степени или класса редкости» (5). Таким образом, степень (класс) редкости, по Ульянинскому,— это просто количественная оценка (в трехбалльной шкале) «встречаемости» книги (исходя из оценки количества существующих экземпляров). Введением понятия «ценности книги» Ульянинский существенно дополняет портрет книжной редкости. Вот что он вкладывал в это понятие: «Говоря о ценности антикварных книг, надо иметь в виду, что при установлении цены огромную роль играет сохранность экземпляра и его девственный вид ... Точно так же повышает цену бывшая принадлежность продаваемого экземпляра какому-нибудь знаменитому лицу, с его exlibris’ом или в особенности с его собственноручными пометками, благодаря чему экземпляры самых обыкновенных книг обращаются в ценные редкости, равно как и экземпляры с автографами знаменитых авторов или издателей»» (5). Д.В. Ульянинский, кроме выше данного определения книжной редкости, наметил еще и привилегированный круг книг, за которыми признается право попадать в «книжные редкости», по его словам:«...наша библиофильская практика не признает и среди книг, существующих в малом числе экземпляров, за редкости все сочинения по части математики и входящих в ее цикл прикладных наук, техники, медицины и естествознания. Библиофилы ищут обычно свои редкости среди сочинений, имеющих не профессионально-специальный характер, а трактующих о вопросах общеинтересных: философски-богословских, исторических, географических, юридических, литературных и художественных» (5).

В чем-то, может, и прав почтенный библиограф, но прав как-то усредненно. Ведь есть книги и Книги! Его утверждение полностью неприложимо, например, к изданиям петровского времени, большая часть которых как раз «по части математики...»; какой библиофил не признал бы за редкость, причем величайшую, «Геометрию славенски землемерие...» 1708 года... О редкой книге в советское время писалось немного (тому, наверное, есть свои причины). Каких-либо каталогов редкой книги не было издано вовсе.

В очерке «О редкой книге» А.И. Малеин писал: «Редкой может быть признана та книга, которая существует в абсолютно малом числе экземпляров и имеет научное значение» (6). С этим определением полемизирует на страницах «Альманаха библиофила» 1929 года Н.Ю. Ульянинский, отстаивая только количественный («геннадиевский») подход: «Прямое значение слова редкий противоположно слову частый. Таким образом, в слове редкий заключается признак количества. Привнесение сюда признака ценности есть уже суживающая частность, позволяющая из категории редких по числу предметов отделить предметы, пригодные для данного времени или для данной цели. Признак редкости есть понятие объективное, всегда неизменное и устойчивое, признак же пригодности и ценности — понятие неустойчивое, субъективное и, стало быть, имеющее временной характер» (7). Как видим, ничего не добавлено к сказанному Геннади и Ульянинским. Ничего не добавил к этому и А.И. Маркушевич в «Альманахе библиофила» за 1973 год в статье «О книжных редкостях» (8). В свете вышесказанного видно, что определить понятие «редкая книга» непросто. Но думается, что новая попытка такого определения не бесполезна, если она даст какое-то подобие инструмента к пониманию книжной редкости.

Прежде всего, очевидно, что понятие «редкая книга» (в широком смысле) не является «одномерным» понятием, то есть все книги, которые, с точки зрения библиофила, можно отнести к редкостям, нельзя выстроить в одну линию по степени редкости, где на правом ее фланге будут наиболее редкие, а на левом — менее. Понятие «книжная редкость» давно переросло свой корень (как количественный), и если и близко к нему, то только по «потребительской редкости», то есть по тому, насколько трудно конкретную «редкость» из разряда desiderata перевести в разряд наличествующих в данном собрании.

Какие же свойства (признаки) присущи обобщенной «книжной редкости»?

Диалектически они должны распадаться на два противоположных класса: класс общекнижных признаков, то есть признаков издания (класс «К»), и класс индивидуальных (уникальных) признаков (класс «И»); причем в каждой книге представлены оба класса — такова диалектика. Выделим внутри каждого указанного класса по возможности независимые между собой признаки.

Класс «К»                               Класс «И»

1. Культурная значимость        1. Сохранность экземпляра

2. Фактическая редкость          2. Особенности экземпляра

3. Функциональность               3. Характеристика переплета

4. Эстетичность

5. Графическая значимость

6. Коллекционное значение

Культурная значимость. Наиболее высокий ранг по этому признаку должен быть, очевидно, у книг-памятников. Для русских книг, это прежде всего славянские первопечатные издания (XV-XVI вв.), все издания петровского времени (первые книги гражданской печати), затем книги-вехи, как, например, «Опыт исторического словаря о российских писателях» Н.И. Новикова 1772 года (9), давший точку отсчета всем последующим словарям российских писателей и историкам русской литературы, или «История государства Российского» Н.М. Карамзина 1816-1818 годов — издание, занесенное в золотые скрижали нашей культуры. Сюда же следует отнести прижизненные издания классиков отечественной литературы. Яркой иллюстрацией к оценке последних может служить высказывание замечательного знатока русской культуры В. В. Розанова о пушкинских изданиях, о «чтении» Пушкина: «Голос нужно слушать и в чтении. Поэтому не всякий «читающий Пушкина» имеет что-нибудь общее с Пушкиным, а лишь кто вслушивается в голос говорящего Пушкина, угадывая интонацию, какая была у живого. Кто «живого Пушкина не слушает» в перелистываемых страницах, тот как бы все равно и не читает его, а читает кого-то взамен его, уравнительного с ним, «такого же образования и таланта как он, и писавшего на те же темы»,— но не самого его. Отсюда так чужды и глухи «академические» издания Пушкина, заваленные горою «примечаний», а Венгерова (10) — еще аляповатых картин и всякого ученого базара. На Пушкина точно высыпали сор из ящика: и он весь пыльный, сорный, загроможденный. Исчезла — в самом виде и внешней форме издания — главная черта его образа и души: изумительная краткость во всем и простота. И конечно, лучшие издания и даже единственные, которые можно держать в руке без отвращения,— старые издания его, на толстоватой бумаге, каждое стихотворение с новой страницы — изд. Жуковского (11). Или — отдельные при жизни напечатанные стихотворения. Или — его стихи и драматические отрывки в «Северных Цветах». У меня есть «Борис Годунов» 1831 года, и 2 книжки «Северных Цветов» с Пушкиным; и — издание Жуковского. Лет через 30 эти издания будут цениться как золотые, а мастера будут абсолютно повторять (конечно, без цензурных современных урезок) бумагу, шрифты, расположение произведений, орфографию, формат и переплеты.

В таком издании мы можем достигнуть как бы слушания Пушкина...» (12)

Фактическая редкость издания — это признак малого количества существующих экземпляров данной книги. Фактически редки:

1) книги старинные; для русских книг гражданской печати — это все книги, изданные в XVIII веке и частью в XIX веке (во всяком случае, до 30-х годов прошлого столетия). Объяснять все причины их редкости вряд ли стоит, но потрясения XX века сказались пагубно на практически всем дореволюционном книжном фонде (в меньшей степени на изданиях классиков конца XIX — начала XX века); книги XVIII века, большинство из которых были редки в конце XIX века, несомненно еще более редки в конце нашего XX века;

2) книги, о которых есть документальные данные об уничтожении большей части тиража издания вследствие правительственных постановлений, стихийных бедствий, прихоти автора и т.п.;

3) книги, напечатанные в малом числе экземпляров: к таковым можно отнести и те, издание (официальное) которых не состоялось по какой-либо причине и уцелели лишь несколько пробных экземпляров, а также книги, отпечатанные в небольшом числе с отличительными особенностями по отношению к обычной книге данного издания (другая

бумага, увеличенное количество иллюстраций или приложений, тип или колорит иллюстраций и т.п.).

Функциональность. Под функциональностью подразумевается сохранение «потребительского» значения книги, то есть ее способность служения первоначальной цели — научной, эстетической, справочной и т.п., причем это значение может сохраняться при наличии других изданий данной книги; последнее несомненно относится к прижизненным изданиям классиков, а также к изданиям, имеющим статус «почти рукописи», то есть первоисточника. Таковы, например, «История» В.Н. Татищева (13), в которой обширно цитируются в дальнейшем утраченные летописи; «Слово о полку Игореве» 1800 года (14), рукопись которого утрачена, «Бекетовское» издание сочинений Г. Фонвизина 1830 года (15), так как большая часть авторских рукописей, находившихся у П. Бекетова, погибла.

Эстетичность. Под эстетичностью понимается характеристика издательского оформления, дающая книге статус произведения книжного искусства. Книжные шедевры созданы с помощью чудесного сочетания великолепного шрифта, бумаги, графических средств, переплета.

Графическая значимость — это самостоятельная особенность иллюстрированных изданий — наличие в книге гравюр или литографий чем-либо знаменитых (по имени художника, гравера, либо по изображенным местностям или предметам). В этом случае «вес» ценности (и редкости) книги увеличивается постольку, поскольку выходит за пределы круга собирателей книг круг претендентов на это издание. Многие оттиски (гравюры, литографии) из этих изданий и сами издания попадают в собрания изобразительные (гравюр, литографий, тематические музейные и т.п.).

Коллекционное значение как признак характерно для изданий, объединенных каким-либо общим для ряда книг признаком, представляющим особую привлекательность для собирателя-коллекционера. Яркий пример такого признака — миниатюрность издания. Один лишь этот признак делает книгу вожделенной (практически независимо от содержания) для немалого числа поклонников «малой формы». Другие примеры: принадлежность книги к «альдам» или «эльзевирам», к русским изданиям петровского времени (1682-1725), Анны Иоанновны (1730-1740), Елизаветы Петровны (1741-1761) и т.п.

Сохранность («девственность») экземпляра как признак меньше других требует пояснений. При описании, ранжировании экземпляра книги по этому признаку обычно указывают степень сохранности («девственности») относительно идеального экземпляра идеальной сохранности. Для оценки сохранности часто употребляется четырехбалльная система — отличная, хорошая, удовлетворительная и плохая сохранность. В этом же признаке учитывается полнота экземпляра, то есть наличие в экземпляре всех элементов издания, зафиксированных библиографически по выходе книги в свет (всех страниц, иллюстраций и т.п.).

Особенности экземпляра — это присущие данному экземпляру отличительные приметы, которые делают его уникальным. В основном это: наличие автографов известных лиц, примечательных владельческих знаков, либо данных о принадлежности книги известной библиотеке, наличие иллюстраций, раскрашенных от руки их автором (при отсутствии такой раскраски в других экземплярах), и т.п.

Характеристика переплета. Если экземпляр издания переплетен в художественный, чем-либо замечательный переплет, то это должно быть отражено как его индивидуальная особенность. Переплеты книг, сделанные знаменитыми мастерами переплетного искусства, являются одним из важнейших атрибутов уникальности экземпляров (кстати, и сами предметами коллекционирования). Прежде всего, это переплеты работы французских мастеров (всегда задававших тон в переплетном деле), зачастую из марокканского сафьяна («марокена»}. К французской школе переплета можно отнести и известных петербургских переплетчиков второй половины XIX века: Петерсона, Ро, Шнеля.

Итак, что можно сказать о возможности количественной (сравнительной) оценки «редкости»? Прежде всего, каждый из шести указанных признаков издания может быть оценен экспертно (в балльной шкале). Далее, на основании этих оценок и «взвешивания» (также экспертно) каждого из шести признаков можно создать обобщенную оценку «редкости» методами так называемого многомерного шкалирования. Самое «тонкое» при этом — экспертные оценки. Несомненно, подобная работа по оценке редкости книг — это удел клубов знатоков антикварной книги, библиофилов. Вот как описывает известный библиофил В. Воинов выставку русской и иностранной книги, организованную Кружком любителей русских изящных изданий в 1914 году: «Из изданий конца XVII века укажу, во-первых... на редкий экземпляр первого издания басен Лафонтена 1685 г. с офортами Romaen de Hooge, выпущенного в свет при жизни автора; во-вторых, на «Мегсure Galant» 1693 г. ...— замечательный своим переплетом с гербом Louis de Bourbon, comte de Toulouse, и, в-третьих, на «Еcole des amants ou l,art de bien aimer» 1700 г.— экземпляр, принадлежавший маркизе Помпадур и имеющий на переплете ее герб... Другой большой и примечательный отдел выставки — русские книги XVIII и XIX веков. Здесь имеются редчайшие экземпляры, к которым прежде всего следует отнести издания петровского времени: «Арифметику» Магницкого (1703 г.) и «Феатрон или позор исторический» (1721 г.) и царствования Елизаветы: «Палаты С.-Петербургской Императорской Академии Наук, библиотеки и кунсткамеры» 1741 г., в лист, ...; экземпляр принадлежал графу К.Г. Разумовскому, но, как это видно из надписи, попал к букинистам в Париже, где и куплен кем-то в 1814 г.; книга украшена великолепным переплетом красного сафьяна с вензелем императрицы Елизаветы на лицевой стороне и двуглавым орлом — на задней (переплет аналогичен издательскому переплету «Коронации Елизаветы» 1744 года). Большую редкость представляют такие, например, книги, как «Ябеда» В. Капниста,— издание, посвященное императору Павлу I: оно было конфисковано и уничтожено в количестве 1211 экземпляров...,— или «Басни» Крылова, изд. 1843 г.; на вклеенном в эту книгу листе напечатано: «Басни И.А. Крылова. Приношение на память об Иване Андреевиче. По его желанию. Спб., 1844, 9 ноября 3/4 8 ч. утра»; экземпляр этот из числа раздававшихся по воле автора, лицам, присутствовавшим на его похоронах» (16).

Попробуем описать в соответствии с изложенными выше принципами определения «книжной редкости» два издания XVIII века:

Туманский Ф.О. Полное описание деяний Е. В. Государя Императора Петра Великого. Сочиненное Феодором Туманским. Во граде св. Петра: Книгопечатня Шнора, 1788. Ч. 1. LVI, [2], 282, [8] стр.: ил.; 11 л. ил. Гравированный заглавный лист, 11 гравюр на отдельных листах (10 портретов), гравированные виньетки (6) в тексте. Данная книга (вышла только первая часть) — общепризнанная большая редкость. Геннади писал о ней: «Туманский, издавая Записки о Петре I, хотел вместе с тем, извлечь из них историю его царствования, но предприятие это ограничилось первым томом. Сужу о редкости этой книги потому, что долго искал ее и с трудом нашел полный экземпляр со всеми портретами (за 15 р.)» (1).

Рассмотрим признаки этого издания. 1) Культурная значимость данной книги невысока, то есть она не является «вехой» либо «памятником» в смысле, изложенном выше. 2) Фактическая редкость. Книга редка по библиографическим данным как «старинное» издание, приблизительную оценку числа существующих полных экземпляров (в том числе в библиотеках и музеях) не проводили, но с большой вероятностью правильной оценки это количество не превышает 30-50 экземпляров. 3) Функциональное значение книги невысоко ввиду наличия множества трудов о Петре I и периоде его царствования. Но в то же время для изучения состояния культурной атмосферы конца XVIII века, оценки исторического знания XVIII века книга интересна. 4) Эстетичность книги для конца XVIII века (в России) высока; она напечатана на прекрасной белой бумаге верже высокой плотности, отличным легко читаемым и красивым шрифтом, в тексте шесть хорошо исполненных гравированных сюжетных виньеток. 5) Графическая значимость книги чрезвычайно высокая. В ней дано 10 гравированных портретов исторических лиц на отдельных листах. 6) Коллекционное значение книги также высокое. Она входит в круг коллекционирования русских иллюстрированных изданий, книг о Петре I, русской иконографии и, конечно, в число «документированных редкостей», которые (увы) являются предметом собирания за одно это качество.

Новиков Н.И. Опыт исторического словаря о российских писателях: Из разных печатных и рукописных книг, сообщенных известий и словесных преданий собрал Николай Новиков. Спб.: [тип. Акад. наук]. 1772. [13], 264 стр.

1) Культурное значение книги очень высоко. Книга является «вехой» в отечественной истории литературы, первым словарем писателей, в котором собраны сведения о более чем 300 русских литераторах. 2) Фактическая редкость книги, документально и библиографически подтвержденная, известна давно. Отпечатана книга в количестве 606 экземпляров, из которых в полном виде в настоящее время вряд ли сохранилось больше 150. 3) Функциональное значение книги высокое. «Словарь» был трижды переиздан: в 1867 году (600 экз.), в 1951 году и в 1987 году (факсимильно). 4) Эстетичность. Памятником книжного искусства «Словарь» Новикова не является, хотя для своего времени полиграфически книга «сработана» хорошо. 5) Графического значения книга не имеет. 6) Коллекционное значение книга представляет для собраний по библиографии русской литературы, биографических собраний, собраний так называемых «новиковских» изданий, а также собраний «редкостей». Подробный анализ и синтез в процессе оценки степени «редкости» представляется достойным внимания и, вероятно, полезным при формировании структуры такого непростого понятия, как «книжная редкость». Меняется ли оценка конкретных книжных редкостей со временем? Несомненно. Если меняется какой-либо признак издания, то и оценка меняется в ту или другую сторону. Несмотря на то, что с течением времени редкие книги становятся еще более редкими, спрос на них может уменьшаться. Это происходит при изменении признаков функциональности и коллекционности. Так, в прошлом веке и в начале нынешнего было немало библиофилов-коллекционеров мистической (масонской) литературы XVIII- начала XIX в. А в наше, «рационалистическое», время собирателей этой литературы немного. Вследствие таких причин на прилавках антикварных магазинов можно встретить известные книжные редкости, которые долго ждут своего покупателя. Стойкий интерес (по признаку функциональности) сохраняется к антикварным книгам по истории городов и местностей, к литературе по истории и этнографии различных народов России, описаниям путешествий. Рассмотрим одну из таких книг.

[Чулков М.Д.] Словарь русских суеверий. Спб., тип. Шнора. 1782. [10], 271, [1] стр. 8°. Большая редкость.

Вот что писал об этом «Словаре» А.Н. Пыпин: «Книга эта замечательна как первая чисто этнографическая попытка своего времени» (17). Вполне естественно, что культурная значимость «Словаря» М.Д. Чулкова как первого этнографического издания незыблема и высока. Но эта книга не утратила своего прямого функционального значения и сегодня. Михаил Дмитриевич Чулков (ок. 1742-1793) —замечательный литератор XVIII в., автор множества сочинений по этнографии, по истории российской торговли и коммерции, художественных сочинений, в том числе редчайшего романа «Пригожая повариха» (Спб., 1770), издатель сатирических журналов «И то, и сио» (Спб., 1769) и «Парнасский щепетильник» (Спб., 1770). Все издания М.Д. Чулкова являются первоклассными, труднонаходимыми редкостями. «Словарь русских суеверий» уже через четыре года был переиздан под названием «Абевега русских суеверий, идолопоклоннических жертвоприношений, свадебных простонародных обрядов, колдовства, шаманства и проч., сочиненная М. Ч.» (М., 1786). Книга эта также очень редка. В «Словаре» по алфавиту расположены различные статьи, например: «Аграфенин день», «Адамова голова», «Дажбог», «Домовой», «Солнце играет» и т.п. Наиболее содержательны и значительны по объему следующие статьи: «Брак» (описание свадебных обрядов у разных народов России), «Вера» (о религиозных культах «камчадалов», «калмыков», «черемисов», «вотяков», «лопарей»), «Грехов очищение» (обряды очищения у разных народов), «История» (выдержки «суеверных повествований» из Никоновой летописи), «Могилы» (о погребальных обрядах), «Родины» (обряды при родах). При анализе понятия «книжная редкость» нельзя обойти вопрос ценности книжной редкости в прямом, т. е. стоимостном смысле. Какова должна быть цена редкой книги? Мировая практика давно ответила на этот вопрос. Цену на «редкость» нельзя устанавливать, можно только приблизительно оценить ее нижнюю границу. Наиболее важна в оценке редких книг сегодня аукционная практика. Но, к сожалению, остается актуальным высказывание большого знатока редкой книги, издателя «Русского библиофила» Н.В. Соловьева: «Вообще цены на книги на нынешнем (русском) антикварном рынке совершенно произвольны и создаются исключительно под влиянием аппетитов книгопродавца или степени увлечения покупателя. Отсутствие книжных аукционов отнимает в настоящее время всякую возможность хотя какой-нибудь условной таксации редкой книги. Жалобы на несоразмерное и несправедливое повышение цен на случайные книги за последние годы совершенно справедливы» (18). В наше время есть и другое препятствие для объективной экспертной оценки книжных редкостей. Это совершенно неоправданное включение редких книг в каталоги-прейскуранты (19). Как можно ценить единичные (и даже уникальные) экземпляры наравне с массовыми изданиями?! Каковы критерии оценки? Так, например, в каталог-прейскурант по Всеобщей истории включено множество Петровских изданий! Некоторые из них известны только в единичных экземплярах. Например, Пекарскому книга «Краткое описание о войнах, из книг Цезариевых...» (М., 1711) была известна в 4 экземплярах, а книга «История о разорении последнем святого града Иерусалима...» (М., 1713) — в двух экземплярах (20). И таких примеров множество. Что служит «точкой отсчета» при проставлении цен на эти уникальные издания наряду с оцениванием достаточно «рядовых» книг? Поистине, это сила некомпетентности! Нет ничего проще, чем переписать каталог лучшего книгохранилища страны и вслепую оценить наобум! В каталоги-прейскуранты включено много замечательных книжных редкостей, требующих сугубо индивидуальной оценки. Таковы «Опыт исторического Словаря о российских писателях» (Спб., 1772) Н.И. Новикова, «Словарь русских суеверий» (Спб., 1782) М.Д. Чулкова, «Описание земли Камчатки...» (Спб., 1755) С.П. Крашенинникова и другие. А установленные на них цены — не для прейскурантов! Необходимо пересмотреть практику составления подобных «каталогов-прейскурантов». Без экспертов — знатоков русской книги подобные «каталоги» составлять нельзя, а имеющиеся несообразности оценки в каталогах следует исправить, так как практическое применение таковых «каталогов-прейскурантов» к редкой русской книге дискредитирует и дезориентирует всю отечественную книжную торговлю. XVIII век в русской истории богат событиями, и его значение особо в развитии русской культуры. С начала XVIII века, со времени введения Петром I гражданского шрифта, ведет и особый отсчет история русской печатной книги. Поэтому по традиции в библиографии книг гражданской печати XVIII века книги, изданные в петровское время, выделяются в особый раздел, они являются своеобразными «инкунабулами» гражданской печати. В настоящее время они все очень редки, и по «культурной значимости» (в плане вышесказанного) их позиция незыблемо высока. Известный библиограф и собиратель книг петровского времени А. В. Петров так сказал об этих книгах: «Мало уцелело книг от времени Петра: сколько их истлело в подвалах, заливавшихся во время наводнений, сколько поколений крыс возрасло, питался печатной бумагой, столь ценимой юркими четвероногими гастрономами, сколько книг истрепано, уничтожено, продано на бумажные фабрики, сгорело в пожарах... Эти книги интересны и по содержанию, но их, как проницательно заметил г. В. Розанов по поводу изданий Ломоносова, следует не только читать, но и целовать» (21). Книги XVIII века по праву выделяются в истории русской книжности. Они как вехи отмечали путь, пройденный отечественными первопроходцами в науке и литературе. В книге XVIII века отражен тот рост интеллектуального потенциала, который в итоге стал основой блестящих достижений нашей культуры в XIX веке. Но чем дальше уходит от нас «осьмнадцатый» век, наши знания о нем все более упрощаются, становятся «вторичными»; а изначальные, из книг-современников,— все более труднодоступными. Необходимы, несомненно, хорошие библиографические издания по книге XVIII столетия, как проводники в незнакомой местности, труды аналогичные изданному Губерти (2). Если нет новых, капитальных трудов по книге XVIII столетия, то, конечно, надо переиздавать старые, тем более, что в большинстве своем старые библиографические книги являются «библиографическими редкостями». Задачу библиографического гида-справочника по редкой книге XVIII столетия в значительной степени выполняет книга, составленная Ю. Битовтом: «Редкие русские книги и летучие издания XVIII века», в которой собраны сведения о редких книгах на основании трудов известных русских библиографов и собирателей: Г.Н. Геннади, Н.В. Губерти, И.М. Остроглазова, В.А. Верещагина, Д.В. Ульянинского и др., а также печатных книгопродавческих каталогов известных антикваров-букинистов.

Юрий Юлианович Битовт не был большим знатоком редкой книги, не было у него и собрания книг, но он был трудолюбивейшим библиографом-компилятором, составил обширную картотеку различных библиографий и выпустил ряд библиографических указателей, диапазон области приложения которых удивляет: здесь и «Граф Л. Толстой в литературе и искусстве» (М., 1903), и «Книга о книгах. Толковый указатель книг для самообразования по всем отраслям знания» (М., 1907). Главным его трудом было составление «Российской библиографии» — сводного каталога книг, изданных в России с 1708 года. Было закончено два первых тома (неопубликованных) и подготовлен материал для следующих двух томов, а все издание должно было состоять из 15-20 томов. Юрий Юлианович Битовт — выдающийся библиограф, деятельный член Московского библиографического кружка при Московском университете. Именно он был среди тех библиографов, которые придавали большое значение разработке унифицированной методики библиографического описания, и одним из первых на практике стал подходить к составлению библиографических описаний с научных позиций, превращая эту отрасль из области любительства и увлечения в специальную научную дисциплину. Ю. Битовт описал знаменитую библиотеку купца и выдающегося коллекционера Константина Макаровича Соловьева, составил практические руководства по библиографическому описанию книг. Каталог Ю. Битовта «Редкие русские книги и летучие издания XVIII века» один из основополагающих справочников по российской библиографии, изданных до революции. Он пользуется неизменным авторитетом среди библиофилов, коллекционеров и заслуженным почтением среди профессиональных библиографов. Значительно уступая «Сводному каталогу русской книги XVIII века» по полноте и методике библиографического описания, книга содержит колоссальное количество ценных практических сведений, основанных на знании антикварного книжного рынка России конца XIX- начала ХХ века. Каталог позволяет оценить степень редкости представленных в нем книг, дает информацию о магазинах, в которых продавались те или иные редкости, и позволяет составить представление о ценах на них. Именно Ю.Битовт подходил к установлению редкости той или иной книги, исходя из четкого критерия встречаемости ее в продаже и наличия в крупнейших собраниях. Среди дореволюционных библиографических изданий, посвященных русской гражданской книге XVIII века каталог Ю. Битовта был наиболее полным (в него вошли более 3000 описаний книжных редкостей) и ценным с научной точки зрения. Как и все издания по библиографии, книга Ю. Битовта вышла небольшим тиражом и скоро перестала появляться в свободной продаже. Последняя напечатанная библиографическая работа Битовта — «Каталог библиотеки Константина Соловьева» (М., 1914), изданный в количестве 50 экз. (25 — подносных и 25 — по 50 рублей). Это издание Д.В. Ульянинский отметил остро критической рецензией (22), где высказал, что «всякий толковый библиофил, ознакомившись с этим творением небезызвестного по своим претенциозным библиографическим выступлениям г. Битовта вряд ли согласится заплатить за него и десятую часть». В рецензии Ульянинский справедливо упрекал Битовта за неосведомленность в очевидных библиографических сведениях (в частности, на примере изданий «Путешествия из Петербурга в Москву» А.Н. Радищева) и резюмировал замечания весьма резко: «Если это действительно оставалось г. Битовту неизвестным, то какой же он тогда библиограф? А если он намеренно об этом умолчал, то тем еще хуже». Ю.Ю. Битовта, конечно, можно считать библиографом, но он не был библиофилом, не был знатоком книги. Битовт был библиографом ради библиографии. Это естественно ставит его в полную зависимость от авторитетов (источников сведений) и не дает возможности иметь свою точку зрения на предмет описания (во всяком случае, правильную). Такой вывод подтверждается и в его «Редких русских книгах XVIII века»: как только появляется что-либо «от автора» в описании какой-либо книги, так сразу невпопад. Например: С. 53, №257-261, «Книга устав морской...» (Спб., 1720). Эту книгу, как считают, написал Петр I. Известно несколько видов этого издания с различными выходными данными (нумерация страниц, число приложений). Эти экземпляры подробно описаны в библиографиях книг петровского времени. Но отсюда совершенно не следует вывод, который сделал Битовт: «Это первое издание Устава морского печаталось очевидно в громадном количестве экземпляров и теперь попадается не редко». Как раз — обратное, все издания «Устава» крайне редки. А первое — в особенности. В известной библиотеке А.В. Петрова, в коллекции книг петровского времени, был только один экземпляр «Устава», хотя известно, что А.В. Петров держал при возможности дублеты (тем более различные по выходным данным). Да и цена П. Шибанова (15 рублей) не для «частой» книги. Но, как бы то ни было, лучшего справочника нет и в ближайшее время, очевидно, не будет. К сегодняшнему дню полностью подходят слова В.А. Верещагина: «...всякое библиографическое изыскание, требующее вообще громадной затраты труда и времени, сопряжено у нас еще и с совершенно своеобразными трудностями. Дело в том, что благодаря исключительной бедности в библиографических журналах и работах, отсутствию подробных каталогов и книжных аукционов, почти поголовному невежеству наших букинистов... и недостатку любителей... добывание самых ничтожных материалов всегда влечет за собой значительную, а иногда и совершенно напрасную потерю времени» (4). В книге Битовта указаны основные библиографические источники использованных сведений о редкой книге, даны отсылки по каждой позиции. После 1905 года (времени выхода книги Битовта) вышел ряд библиографических трудов, которые могут служить источником дополнительной информации по книге XVIII века. Это «Сводный каталог русской книги гражданской печати XVIII века, 1725-1800» (М., 1962-1967. Т. 1-5), «Материалы для библиографии русских иллюстрированных изданий» (Спб., 1908-1910. Вып. 1-4), Н.А. Обольянинов «Каталог русских иллюстрированных изданий (1725-1860)» (М., 1914-1915. Т.1-2), А.В. Петров «Библиотека А.В. Петрова. Собрание книг, изданных в царствование Петра Великого» (Спб.. 1913), «Библиотека Д.В. Ульянинского. Библиографическое описание» (М., 1912-1915. Т.1-3), Н.П. Смирнов-Сокольский «Моя библиотека. Библиографическое описание» (М., 1969. Т.1-2).

ПРИМЕЧАНИЯ:

1. Геннади Г.Н. Русские книжные редкости: Библиографический список русских редких книг. Спб., 1872

2. Губерти Н.В. Материалы для русской библиографии: Хронолог, обозрение редких и замечатальных русских книг XVIII столетия, напечатанных в России гражданским шрифтом. 1725-1800. М., О-во истории и древностей российских при Московском университете, 1878-1891. Вып. 1-3.

3. Остроглазов И.М. Книжные редкости И.М. Остроглазова. (Из «Рус. Архива», 1892 г.). Москва, в Университетской тип., 1892.

4. Верещагин В.А. Русские иллюстрированные издания XVIII и XIX столетий (1720-1870). Библиографический опыт. Спб., тип. В. Киршбаума. 1898.

5. Ульянинский Д.В. Среди книг и их друзей. Москва, М. Я. Параделов, 1903. Ч.1.

6. Малеин А.И., Флеер М.Г. О редкой книге. Москва-Пг., ГИЗ, 1923, стр. 26

7. Ульянинский Н.Ю. О библиофилии: (Факты и мысли), «Альманах библиофила». Ленинград, 1929, стр. 20.

8. Маркушевич А.И. О книжных редкостях, «Альманах библиофила». Москва, 1973.

9. Новиков Н.И. Опыт исторического словаря о российских писателях. Спб., 1772.

10. Пушкин А.С. Собрание сочинений. Спб., Брокгауз-Ефрон, 1907-1915. Т.1-6 (Б-ка великих писателей. Под ред. С.А. Венгерова).

11. Пушкин А.С. Сочинения Александра Пушкина. Спб., 1838-1841. Т. 1-11.

12. Розанов В.В. Опавшие листья. Короб первый. Спб.. 1913.

13. Татищев В.Н. История российская с самых древнейших времен. Спб., 1768-1784. Кн. 1-4, М., 1848. Кн. 5.

14. Ироическая песнь о походе на половцев удельного князя Новагорода-Северского Игоря Святославича. М., Сенатская тип., 1800.

15. Фонвизин Д.И. Полное собрание сочинений. М., 1830. Ч. 1-4.

16. Воинов Вс. Выставка «Русская и иностранная книга». Старые годы. 1914. №4, стр. 37-43.

17. Пыпин А.Н. История русской этнографии. Спб., 1890. Т.1, стр. 69.

18. Соловьев Н.В. Цена на книги и книжная торговля. Старые годы. 1908. №1.

19. Научная и справочная литература — искусство. Каталог-прейскурант на покупку и продажу букинистических и антикварных книг. М., 1977. Художественная литература. Каталог-прейскурант на покупку и продажу букинистических и антикварных книг. М., 1977. Всеобщая история. Каталог-прейскурант букинистической книги. М., 1978-1981. Ч.1-2.

20. Пекарский П.П. Наука и литература в России при Петре Великом. Спб., 1862. Т.1-2.

21. Петров А.В. Библиотека А.В. Петрова. Собрание книг, изданных в царствование Петра Великого. Русский библиофил. 1914. №2, стр. 32-34.

22. Ульянинский Д.В. Каталог библиотеки Константина Макаровича Соловьева. «Библиографические Известия» 1914. №1-2.