RARUS'S GALLERY

Несколько слов об авторе: Книжно-букинистическое дело до революции было у нас поставлено кустарно, люди культурные занимались этим делом редко; обычно книжники выходили из среды мальчиков — учеников книжных лавок, без всякого образования, можно сказать полуграмотных. Образованных книжников было очень мало: П.П. и Л.П. Шибановы, И.Г. Мартынов, Э.К. Гартье, Н.Г. Киммель, К.Н. Бегичев, А.И. Долинин-Иванский, В.Г. Готье, Л.Ф. Мелин, Н.В. Соловьев, В.И. Клочков, А.С. Молчанов и П.А. Картавов. Причем, большая часть просвещенных книготорговцев приходилась на провинцию. Картавов Петр Алексеевич (1873-1941) имел пристрастие к собирательству с юных лет. Его отец был человек состоятельный, содержал увеселительные сады «Ливадия», «Аркадия» и другие, но Картавов после смерти отца ликвидировал дело и жил на капитал и доходы от прав на пьесы и оперетты, которые его отец покупал в собственность. Собирательство Картавова было весьма разнообразным. Сначала он стал собирать все издания Вольтера и все, что напечатано о Вольтере в России, задумав издать книгу «Вольтер в России». Кроме того, он собирал библиографию, и подбор справочников у него был великолепным. Затем он решил издавать журнал «Весельчак». На этом он порядочно потерял и на некоторое время излечился от издательской мании. Картавов начал собирать почтовые марки и собрал их очень много, собирал экслибрисы и книжные ярлыки. Однажды Картавов купил у макулатурщиков архив Соляной конторы, дела со времен Петра Великого до начала XIX столетия. Этот архив он разбирал в течение многих лет. В нем оказались замечательные материалы и главным образом автографы. Это определило новую линию в собирательстве Картавова. Половина прибылей от соли шла на расходы царского двора, поэтому документы о многих церемониях двора попали в архив Соляной конторы. Например, документы о расходах на похороны Петра I, расписки царевича Алексея Петровича, архитектора Растрелли, Разумовского и много других. Между прочим, были обнаружены два письма М.В. Ломоносова, писавшего в соляные варницы, чтобы ему прислали сведения о количестве залегаемой в глубину и ширину соли. На первый запрос ему долго не отвечали, и Ломоносов в следующем письме повторил свою просьбу, сопроводив ее крепким ругательством. Помимо ценных автографов Картавов собрал несколько комплектов бумажных водяных знаков, систематизировал их, и таким образом это явилось продолжением труда Н.П. Лихачева «Бумажные водяные знаки» (1899-1900). О бумажных знаках он выпустил небольшую книжку «Исторические сведения о гербовой бумаге в России», напечатанную только в 100 экземплярах. Петр Алексеевич когда-то приобрел архив Лисенкова, в котором были оригиналы первых литературных произведений Некрасова, Шевченко и ряда других писателей. Кое-что он попробовал издать, например, два выпуска библиографических записок «Литературный архив» и два выпуска «Библиографических известий о редких книгах». Гораздо интереснее последнее перед 1905 годом отдельное издание «Путешествия», напечатанное петербургским книгопродавцем и издателем ряда собственных библиографичесих работ П.А. Картавовым. Соблазненный, по-видимому, удачами Суворина и Бурцева, которым цензура разрешила перепечатку «Путешествия», П.А. Картавов решил «рискнуть» и в 1903 году в Петербурге напечатал это сочинение Радищева в количестве 2900 экземпляров. Затея была чисто коммерческой. Издатель предполагал выпустить книгу в продажу по цене 20 рублей за экземпляр на веленевой бумаге и по 10 рублей - на обыкновенной. П.А. Картавов не учел, что цензура великолепно понимала разницу между изданиями, напечатанными в количестве ста экземпляров и предназначенными для узкого круга, и изданием, рассчитанным уже на массового читателя, которого царское правительство в 1903 году, в канун русской революции 1905 года, особенно оберегало от взрывного действия сочинений Радищева. Весь тираж картавовского издания был немедленно арестован в типографии. Представление комитету министров по поводу этого издания, сделанное министром внутренних дел Вячеславом Константиновичем Плеве выглядело следующим образом: «Вредный характер этого сочинения, объясненный комитету министров в записке министра внутренних дел (Тимашева) от 21 апреля 1873 года сохранился и в представленном ныне издании его. И здесь, как и в издании 1872 года (ефремовском) особенное внимание обращает на себя помещенная в статье «Тверь» ода «Вольность». В статье «Выдропуск» автор трактует о необходимости уничтожения придворных чинов, осуждает царей... Автор отрицательно относится к существующему у нас монархическому строю, подрывает авторитет и право власти светской и духовной и даже осуждает деятельность вселенских соборов». По этому представлению комитет министров 10 июня 1903 года вынес решение о полном запрещении и уничтожении книги. 8 июля 1903 года весь тираж ее (2860 экземпляров) был перемолот в бумажную массу в типографии петербургского градоначальника. Оставленные для Управления по делам печати сорок экземпляров издания Картавова, по-видимому, все, что от него уцелело. На антикварном рынке «картавовский Радищев» считается более редким, чем ефремовский, хотя в тех немногих случаях, когда он попадался, расценивался значительно дешевле. Это было последнее перед революцией 1905 года издание «Путешествия из Петербурга в Москву», уничтоженное по постановлению царской цензуры. По существу, получается, что издание Картавова чуть ли не более редкое, чем первое издание. В это же время Петр Алексеевич пытается наладить выпуск книгопродавческих каталогов: « Аукцион книг из собрания П.А. Картавова». Каталог 1-3. Спб., 1905-1906 г.г. В погоне за автографами Картавов не знал меры. В начале революции на собрании, на котором выступал В. И. Ленин, в тот момент, когда Владимир Ильич закончил свою речь возгласом «Да здравствует социалистическая революция!». Картавов вбежал на сцену с открытым альбомом и попросил Владимира Ильича:

— Будьте добры, напишите мне последние слова Вашей речи.

И Ленин написал. Под конец жизни Картавов поступил в Книжный фонд только для того, чтобы иметь возможность рыться каждый день в огромном количестве макулатуры. Там же он собрал единственную в СССР коллекцию обложек и громадное количество книжных ярлыков и экслибрисов. Собрание «Вольтер в России» он, когда уже стал слаб и часто прихварывал, продавал их в одно из хранилищ в Москве.

О редких книгах. Да не подумает кто-либо, что «Библиографические известия о редких книгах» — есть нечто целое, законченное. Совсем нет; это, просто, ряд сведений, возможно правильных, для справок о книжных редкостях, с указанием кем они отмечены таковыми или подробно описаны — сведения составленные исключительно по тем пособиям, которые имеются в моей небольшой библиотеке. По определению почтенного Григория Николаевича Геннади (1826-1880), редки следуюшия книги:

1) первопечатные.

2) старопечатные.

3) изданные в царствование Петра Великого.

4) масонские.

5) мистические.

6) летучие листки, афиши, объявления, программы, мелкие брошюры, старинные театральные пьесы, стихотворения и речи на разные случаи, описания торжеств, оттиски журнальных и газетных статей

7) поименованные редкими у Сопикова.

8) изданные в царствование Екатерины I.

9) »                    »              » Анны Иоанновны.

10) »                   »              » Иоанна Антоновича.

11) книги печатанные в «кочевых типографиях».

12) «Геометрия славенски землемерие издадеся новотипографским тиснением». М. 1708, с чертежами.

13) «Канон вопиющий во грехах души», Кременчуг, 12° (№76 — Геннади)

14) печатанные в Амстердаме.

15) »           » малом числе экземпляров.

16) некоторые сочинения А.В. Висковатова, по военной истории.

17) официальные записки, дела и т.п.

18) исследование Надеждина о скопцах (№186).

19) доклад В. Даля о скопцах.

20) постановления по расколу (№201).

21) письма Самарина о Риге (№191).

22) несколько книг о цензуре (№204-5-6-7-15)

23) «Для немногих». Пять месяцев на Волыни. Острожская летопись 1867. Спб. 8°

24) книга напечатанная к юбилею гр. М.А. Корфа, в 2-х экземплярах. (№245).

25) издания гр. А. Растопчина: 1) сочинение и переписка его отца и 2) каталог его библиотеки.

26) издания графа И. Потоцкого.

27)            » Сестренцевича Богуша.

28)            » гр. С. С. Уварова.

29)            » де-Бри.

30)            » А. Оленина.

31)            » кн. М. А. Оболенского.

32)            » А. Д. Черткова.

33)            » К. М. Бороздина (родословия). (№178).

34) стихотворения Жуковского «Для немногих». «Fur Wenige», 1818 г. (№129).

35) 4-й том собрания сочинений Жуковского, печатанный в 1848 г. в Карлсруе, в 8° д. л. с широкими полями, на тонкой, светло-синей бумаге, прерывающийся на 408 стр. Это издание сгорело по напечатании.

36) Musei Imperialis Petropolitani. Vol. I et II. Petrop. 1742. 8°. Это издание сгорело в 1747 г.

37) St. Petersburg am Ende serines ersten Jahrhun-derts, von Reimers. 2 Th. St. Pet. 1805.

38) издание «Душеньки» Богдановича, П. Бекетова, 1811 г. (№117).

39) ода Ломоносова, посвященная Иоанну Антоновичу.

40) Балтазара Грациана, Придворный человек.

41) книги уничтоженные по цензурным или административным распоряжениям, отобранные из книжных лавок, или истребленные.

42) книги истребленные самими авторами.

43) Ганц Кюхельгартен, идиллия в стихах В. Алова (Н. Гоголя). 1827. 8°. (№150).

44) экземпляры книг не редких, но отличающиеся какими либо особенностями; например, печатанные с особенной роскошью, на пергаменте, шелку, цветной бумаге, особенным шрифтом, с гравюрами первых оттисков, с особенными приложениями, с широкими полям.

45) Соч. Озерова, 2 ч., 5-ое изд. Спб. 1828 г. в тип. Глазунова и его иждивением, напечатано на веленевой бумаге, с широкими полями.

46) целые и хорошо сохранившиеся экземпляры книг, которые были изменены, или уменьшены несколькими страницами, или вышли под другим названием

47) 4-й том — Опыта Российской Библиографии В. Сопикова, со страницей (250) из Радищева.

48) Апостол, печатанный при Лжедимитрии в 1606 году, с выходным листом

49) редки, относительно, сочинения многотомные, большие и ценные.

50) сборники и обширные издания, вышедшие отдельными частями, печатанными в разных местах и в разное время

51) Sammlung Russ. Geschichte, Muller.

52) Магазин Бишинга.

53) Русская Вивлиофика.

54) Туманского, Записки о Петре Великом. (№62).

55) XXXIX т. Российского Театра — полный (т.е. с «Вадимом»), (№84).

56) архитектурные сочинения.

57) описания музеев и галерей.

58) роскошные издания с картинами.

59) сочинения по части естественных наук.

60) »              »            » палеографии.

61) »              »            » археологии.

62) »              »            » путешествий.

63) словари и энциклопедии.

64) Древности Государства Российского.

65) книги, которые «зачитываются».

66) издания, выходящие листками и тетрадями.

67) «Живописная Россия, или историко-статистическая Панорама Государства Российского, составленная при содействии некоторых отечественных литераторов В. Филимоновым». Тетрадь I. Новгород. №1. Спб. Издание книгопродавца А.И. Моргенрота, 1837. 4°. в тип. Гинца, 14 стр.

68) «Театральный альбом», изд. А.Ч. Спб. 1842, с литографированными портретами артистов петербургских театров и нотами.

69) «Журнал гитарный на 1810 год» В. Алферьева (Соп. 3790).

70) «Журнал для фортопиано на 1811 год», изд. Ф. Нерлиха (Соп. 3897).

71) «Журнал отечественной музыки», Д. Кашина. Москва. 1806 (Соп. 3800).

72) «Журнал карикатур на 1808 год». Спб. 4°. (Соп. 3893) (№108.).

73) Московские и Петербургские ведомости, времени Петра Великого, в полном составе их издания.

74) книги, печатанные в провинциальных городах, в особенности, в отдаленных.

75) издания ученых обществ и академий, особенно, если они выходят в ограниченном числе.

76) каталоги частных библиотек.

77) описания частных музеев, галерей и домов.

78) книги, напечатанные в типографиях частных людей.

79) издания помещика Н. Струйского, печатанные в Рузаевке.

80) раскольничьи книги, печатанные в селе Клинцах, Почаеве и др. местах.

81) странные и забавные книги, с странными заглавиями.

82) переплетенные знаменитыми переплетчиками.

83) принадлежавшие знаменитым лицам.

84) книги, поименованные в отчетах Императорской Публичной Библиотеки

85) «Московские Ученые Ведомости», 1805-1806.

86) «Московский Вестник», 1809.

87) Телескоп, ч. XXXIV, 1836, (философическия письма к г-же ***, письмо первое, Чаадаева).

88) Экономическая, ученая, нравоучительная, историческая и увеселительная библиотека, изданная Панкратием Сумароковым в 12 частях, Тобольск. 1793-1794. 8°. (Соп. 2222).

89) «Военный журнал, на 1808 и 1809 годы», изд. Петр Рахманов и Алексей Вельяминов всего 24 книжки, с фигурами. Спб. 4. (Соп. 3778, Редкий.).

90) «Журнал для милых, на 1804 г.», изд. молодые люди. М. 12°. (Соп. 3792. 4 р.).

91) «Журнал изящных искусств, на 1807 год». Изд. проф. Буле, с фигурами. М. (Соп. 3798).

92) «Журнал о земледелии для Российской Империи, сочиненный на французском языке, графом де-Клермонтом Тоннер»; перевел Михайло Бородавкин. 12 кн. Спб. 1799 8°. (Соп. 3799. 6 р.).

93) «Журнал новостей, извлеченный из разных периодических сочинений, на 1805 год». Изд. Людовика Ронка, 5 ч. М. 8°. (Сон. 3803).

94) «Модное издание, или Библиотека для дамскаго туалета», с 12 грав. фигур. изобр. дамские уборы. 1779. 8°. (Сопиков 3821. 5 р.).

95) «Парнасский Мотылек», дамский журнал, на 1808 год. М. 12°. (Соп. 3833).

«Редкости, которые удалось мне видеть» (перепечатано из сочинений Акима Николаевича Нахимова, изданных в Харькове, в 1814 году и теперь довольно редких):

Я видел, как скупец мешок схвативши злата,

На помощь к ближнему несчастному спешил,

С чувствительной душой обнял его как брата,

И слезы горести в минуту осушил.

***

Я видел Дервиша (Турецкий то монах),

Который одержал победу над страстями:

Стал кроток, совестен, смирен, воздержен, благ,

И грешный мир презрел не словом, но делами.

***

Я видел мудреца, кой истину любил:

Она ему всего была дороже в свете,

В беседе и делах ее имел в предмете:

Он жил так как писал, и так писал как жил.

***

Я видел счастия достойнаго любимца —

Прекрасен, молод он, богат и знатен был;

Но в добродетели всю роскошь находил:

Забава для него утешить несчастливца.

***

Я видел, как один почтенный Секретарь

Оправил правого не взявши ни алтына:

Так долг велит, он мнил: мне платит совесть, Царь,

И вот награда мне бесценна и едина.

***

Я видел модника, который для покроя

Терял имение и не имел покоя;

Но вдруг познал, что ум дороже, чем кафтан,

И выключил себя из списка обезьян.

***

Я видел женщину во цвете нежных лет,

Которой ветхий муж прелестен — сединами;

Но на челе его еще рог не растет:

Она верна ему: о чудо меж женами!

***

Я видел, как один заезжий к нам мясник

Остался мясником, хотя мог быть Учитель;

Родясь во Франции, Парижский бывший житель,

Конечно, площадной — французский знал язык.

***

Я видел как лжецы неправдой возгнушались,

Завистники чужим блаженством восхищались,

Придворный пред Царем душою не кривил,

И сильный слабого не грабил, не душил.

***

Я видел торжество наук, достоинств, чести,

Позор невежества, изгнанье подлой лести

В семействах тишину и счастие везде:

Я видел все сие, и видел все... во сне!!!

О собирании редкостей. Библиофилы. Что такое библиографическая редкость; какое значение имеет она к науке и жизни? Является ли необходимым ее сохранение? Книгособирание создало, главным образом, три типа любителей:

1) Библиоманов — т.е. аристократов-библиофилов, собирающих какие угодно произведения печати, но только чтобы означенные произведения были безукоризненной сохранности. Книги не были разрезаны, или если переплетены, то в дорогостоящий переплет, и отмечены как редкость в каталоге какого-нибудь книгопродавца и т.п. Покупая raritet, он обращает внимание, чтобы он был чист, не был совсем обрезан и главное, чтобы дорого стоил. До внутреннего содержания его, ему нет дела: все равно читать «разное старье» он не будет, а книга будет стоять на полке до поры, пока наследники не продадут ее за гроши какому-нибудь книготорговцу.

2) Второй тип — библиотафы, т.е. лица платящие большие деньги за редкости для того только, чтобы известная редкость была бы только у них, но не занимающиеся книгоописанием лично, и не дающие другим лицам воспользоваться принадлежащими им редкостями для научного их описания и исследования. Называя библиоманов психопатами, этот тип смело можно назвать Гаспарами библиофилии.

3) Третий тип — библиограф, является демократом книголюбия. Не бросая баснословных денег за книги, он, однако, мало-по-малу, не торопясь, спасает от гибели редкие произведения печати, сознательно основывая свои предположения о редкости предмета по внутреннему содержанию или по исполнению, для чего он должен иметь известное чутье и художественный вкус, появляющиеся по мере частого и близкого знакомства с данными предметами. Истый библиограф, имеющий многолетнюю книжную практику, должен с одного взгляда определить как редкость книги, так и ее значение в свое время и в настоящее. Главная заслуга этого типа, есть его общительность и бескорыстное желание принести пользу усидчивым, физически неблагодарным для здоровья, трудом, лицам занимающимся наукой. Библиографы, действительно, являются чернорабочими литературы, их труд не бросается в глаза роскошью издания, даже, порою, у них бывает нечего читать, между тем польза, приносимая ими, не мала. Честный библиофил-библиограф, должен направлять выбор книг читателем-публикой. Он, собственно, должен являться цензором народной нравственности и двигателем умственного развития своего народа. Поэтому все, что он выпускает из под своего пера, он должен выпускать осторожно, обдуманно. Библиограф (группировщик литературы) по родословию приходится близким родственником, а по чувству— должен быть другом критика, по профессии оценщика произведений ума человеческого. Как тот, так и другой должны быть честны. На их обязанности лежат предостерегать народ не пить ядовитых напитков, налитых в красивые сосуды.

Ценность книг. — Что стоит эта книга, — спросил я В.И. Клочкова, держа в руках прелестный экземпляр «Путешествие из Петербурга в Москву» соч. А.Н. Радищева.

— Не много, ни мало — 1200 рублей,— отвечал Василий Иванович. И действительно, этот экземпляр был продан за 1000 рублей, графу М. Толстому, в Одессе. Но почему же так дорого она была оценена и заплачена покупателем? Это любопытно, и потому я считаю не безъинтересным сообщить кое-что в хронологическом порядке. Покойный В. С. Сопиков в своем «Опыте» удостоверил, что «оной книги выпущено не более 50 экз.». Книгу стали искать, но на складах нигде не нашли, так как в 1790 году, она была вся уничтожена по именному указу Императрицы Екатерины II. В 1868 году запрещение на нее было снято, и новые издания ее были подвергнуты правилам современной цензуры, которая находила появление ее преждевременным (через сто-то лет!), вследствие чего новых изданий ее в России не появлялось (издание Н. Шигина, 1868 г., неполное, а П.А. Ефремова, полное собрание сочинений Радищева, 1872 г. — уничтожено). Цена оригинального издания 1790 г. дошла до 250 рублей. В 80-х годах А.С. Суворину было разрешено напечатать ее в количестве 100 нум. экз., для каковой цели покойным П.В. Щаповым был предоставлен имевшийся у него экз. «Путешествия» с условием, что ничего не будет утеряно и не запачкано. И вот, в «Русских Ведомостях» 1897 года появляется предложение 1500 рублей за вполне сохранившийся экз. «Путешествия». Вскоре появилось в продаже новое издание «Путешествия» без пропусков, и было быстро распродано. В 1896 году, на задней обложке каталога антикварной книжной торговли В. И. Клочкова (Спб., Литейный пр., №55), вышедшего в сентябре «предлагается величайшая библиографическая редкость в красном сафьяновом переплете с золотым обрезом за 1200 рублей». Как ни редка была книга, но объявленная цена многих заставила сходить «хоть глазком взглянуть» на такую драгоценность. О ней была даже помещена статейка г. Baeta в «Петербургском Листке». Из слов г. К* (владельца книги в то время) явствовало, что всех экземпляров этой книги известно семь:

1) в Императорской Публичной Библиотеке.

2) в Румянцевском Музее в Москве (бывший Черткова?).

3) у г. Юдина, в Красноярске (приобретен у П. Шибанова).

4) у г. Рогожина, в Москве.

5) у г. Щапова (где теперь этот экземпляр?).

6) у г. Носова, в Москве (сгорел).

7) у Клочкова (продан Гр. Толстому).

Неупомянутые экземпляры:

8) И. Остроглазова, в Москве.

9) А. Бурцева в Спб. (?).

10) г. Юзефовича в Киеве (продан г. А. Суворину, а им передан П. В. Щапову; в Историческом Музее в Москве).

11) где теперь экз. библиотеки Н.П. Дурова?

Но мы отвлеклись немного от главной цели, вернемся.

Ценность редкой книги зависит:

а ) — от степени необходимости ищущему ее лицу;

б) — от сохранности экземпляра,

в) — от влияния цензурных условий при появлении ее в свет.

г) — от интереса или научности ее содержания.

д) — от распространения ее в публике, например, книги, требуемые часто, но появление нового издания, которых является пока невозможным, составляют первую степень редких книг, так называемые распроданные издания.

е) — указания на ее редкость различными библиофилами.

Ненормальное возвышение цен их происходит, главным образом, от закупки библиоманами первых двух степеней. Книгопродавцу же является безразличным, кому ни продать, лишь бы побольше взять. Ну и берут, зная болезнь богатого чудака покупателя. А люди дела, по большей частью не располагающие карманами полными денег, рассуждающие в большинстве, что обогащение одних ведет к обеднению других, и в силу этого не стремящиеся и не имеющие возможности наживать, должны розыскивать их в различных библиотеках! А сколько времени проходит на бесполезные, зачастую, поиски, особенно, если книга редка по §§ 41-му, 42-му, 46-му, 58-му, описанным в начале этой статьи и т.п. Необходима также добросовестность книгопродавца, необходимо, чтобы букинисты-антиквары проверяли заранее полноту продаваемых ими экземпляров, а не пользовались неопытностью покупателя. Следовало бы гг. букинистам заносить в списки все проходящие чрез их руки книги, и списки эти предоставлять в распоряжение Императорской Публичной библиотеки.

Букинисты. Покупая в течение последних десяти лет различные редкости, я всегда отмечал на книгах, у кого таковые приобретены и за какую цену. Вследствие чего заявляю мое простое, русское спасибо книжникам Афанасию Афанасьевичу Астапову в Москве, Илье Ивановичу Базлову в Петербурге, Максиму Павловичу Мельникову — тоже, и фирме Н. Киммель в Риге. Покупаемые у них экземпляры были реже чем у других, а цены чрезвычайно добросовестны. О специальных антикварных книжных торговлях: Павла Петровича Шибанова и В.Г. Готье (владелец Ф.И. Тастевен) в Москве — я не упоминаю, так как цены их известны по издаваемым ими каталогам, покупки же мои у них пока были незначительны. Очень любезно относится к нам уважаемый Василий Иванович Клочков, возможно содействующий как расширению моей библиотеки, так равно и не отказывавший в доставлении на дом ценных изданий для сравнений и изучений. Более подробную заметку о добросовестности приемов, употребляемых различными букинистами, а также приблизительный способ расценки книг, я надеюсь сообщить в следующем выпуске, если таковому суждено будет появиться. [Немного о букинистах Франции на набережных Сены из современной книги Alfred Fierro, Histoire et Dictionnaire de Paris, éd. Robert Laffont, Paris, 1996, чтобы до конца понять, что это за люди. Французское жаргонное словечко «bouquin» произошло от фламандского «boeckin» («небольшая книжка») и поначалу имело презрительный оттенок – «старая, потрепанная книга». В «Коммерческом словаре» Савари, изданном в 1723 году, про букинистов сказано: «Бедные книготорговцы, не имеющие средств, чтобы открыть книжную лавку или продавать новые книги, и выставляющие старые книги на Новом мосту, вдоль набережных и еще в других местах города». Первые уличные букинисты появились в Париже в XVI веке. Они раскладывали свой товар на лотках либо прямо на тротуаре. Некоторые уличные букинисты ходили по городу с деревянным ящиком или лотком, сплетенным из ивовых прутьев, который можно было с помощью ремня повесить на шею. Боясь, как бы эти продавцы не торговали запрещенными книгами, политическими и религиозными брошюрами и прочей «нелегальщиной», городские власти устраивали облавы на них (нередко по доносу владельцев книжных лавок). Королевский указ от 27 июня 1577 года приравнивал уличных книгонош к ворам и скупщикам краденого. Были попытки законодательного регулирования уличной книготорговли. Так, постановлением парижского Дворца юстиции, изданным в апреле 1579 года, запрещалось «кому бы то ни было в городе продавать и носить на лотке киги». Исключение было сделано для двенадцати книгонош, которым разрешалось торговать книгами (но только объединившись в пары) в точно определенных местах: возле моста Сен-Мишель, перед городскими часами (они находятся на фасаде Дворца юстиции), перед Мельничным мостом и на рынке Паллю возле собора Нотр-Дам. Судя по всему, кроме этих «легитимных» книгонош было немало «нелегалов». С открытием Нового моста все они устремились в этот квартал, создавая конкуренцию книжным лавкам. Так, в 1614 году было сообщено о книготорговце Пьере Дулёре, заключившим с городом контракт об аренде места на углу Нового моста и набережной Межиссери. С 1618 года уличные торговцы должны были носить медную бляху с надписью «книгоноша». Не один раз власти устраивали гонения на уличных кноготорговцев. Эдиктом от 30 января 1619 года Новый мост и соседние улицы отводились исключительно книжным лавкам. Постановление от 29 января 1628 года предписывало размещать книжные лавки рядом с часовней Сент-Ив на рю Сен-Жак. Но судя по всему, книжные лавки переехали туда не надолго, т.к. во время Фронды именно на Новом мосту можно было купить политические памфлеты и «мазаринады». Запреты на деятельность уличных книготорговцев датируются идругими годами: 1649, 1673, 1686, 1697, 1717, 1721, 1740, 1749, 1755, 1756 ит.д., что говорит о том, что эти запреты не выполнялись. В 1732 году, согласно подсчетам специалистов, в Париже было примерно 120 букинистов. Во время Революции число их увеличилось. Себастьян Мерсье замечает в своем «Новом Париже»: «Поребрики набережных покрыты книгами». Деятельность букинистов регламентировалась ордонансом от 31 октября 1822 года. В дополнение к нему был издан и другой ордонанс, который оставался в силе более века. В 1834 году Альфонс Карр писал: «На набережных, бульварах, возле Лувра и на примыкающих к нему улицах насчитывается более 200 букинистов». Работы префекта Османна по реконструкции Парижа создали было угрозу профессии букиниста, однако декрет от 10 октября 1857 года взял их под защиту. Первая перепись букинистов была проведена в 1857 году. Всего тогда было зарегистрировано 68 букинистов: два на острове Сите, одиннадцать — на правом берегу, остальные — на левом берегу, причем тридцать пять букинистов (больше половины) сконцентрировались на набережных Конти, Малакэ и Вольтер. Каждый букинист имел право на десять метров парапета. В 1891 году букинистам было разрешено постоянно держать ящики на парапетах. До этого букинисты каждый вечер увозили их в специальных повозках. В 1892 году Октав Юзанн насчитал 156 букинистов и 1636 принадлежащих им ящиков. В 1904 году была создана профсоюзая палата букинистов, в настоящее время на парижских набережных торгуют примерно 250 букинистов. О них написано много книг, самая известная из них — «Букинисты на набережных Парижа» Луи Лануазеле (1956)].

Сохранение книг. Как сохранять книги: можно ли их разрезать и переплетать? По моему мнению, книги должны быть выпускаемы в продажу уже переплетенными издателями. Но в виду того, что в силу разных обстоятельств и объяснений, книги появляются в свет только сброшюрованными, а иногда даже только сфальцованными, я стою за переплет книг, купившими их. Иногда, в виду чрезвычайной редкости и если книга не подвергается частому обращению в руках, следует заказывать для них папки с шелковым шнурком посредине, или футляры в форме переплета, смотря по толщине книги. У нас не существует, к сожалению, руководства для изящного исполнения работ переплетчиками, которое в виду почти сплошной их несообразительности, являлось бы прямо необходимым. В нем, между прочим, должно быть означено: «Человек, принимающий в переплет книгу, должен сообразить, какую папку поставить, какой бумагой ее оклеить, какую кожу поставить на корешок и каким размером шрифта, как и что оттиснуть на корешке. Обложки необходимо сохранять и вклеивать».

Обмен между собирателями. Один человек не располагает ни достаточным количеством времени, ни капиталами, при всем своем труде собрать, по возможности, все относящееся к наследуемому им периоду или лицу. Поэтому, необходимо единение, между библиофилами, так как каждый в отдельности все равно не в состоянии собрать полную коллекцию по всем отделам. Каждому свое! Всякий благоразумный библиофил должен собирать произведения печати, по ранее определенному плану и для известных целей. То, что ему является бесполезным, хотя бы оно было очень редко, он должен предоставлять другому в обмен на интересующия и исследуемые им издания, или же переуступать за плату. Общение необходимо! Если бы все делалось сообща, сколько бы времени и денег многие не тратили зря! Сколько бы новых, совершенно неизвестных изданий получилось бы к исследованиям библиографов! Гг. книголюбцам, не мешало бы подумать об этом, а также об устройстве своей переплетной, типографии и журнала. Об устройстве общей библиотеки еще рано и думать.

Нестыковки в русских библиографических источниках. Как оказалось, довольно распространенное явление (по тиражу, количеству иллюстраций, году печатанья, авторству, редкости и т.д. и т.п.) и является серьезной проблемой. Для примера, возьмем известную книгу графини А.Д. Блудовой «Для немногих. Пять месяцев на Волыни. Острожская летопись 1867 года». Спб., 1868. На обороте: Дозволено Цензурой, С. Петербург, Января 27-го дня 1868 года. В типографии Второго Отделения Собственной Е.И.В. Канцелярии. 8°, 234 +XIV. Приложение: 41 + I.

Библиография:

1. Геннади, с. 9.

2. Березин-Ширяев, 91 г., с. 150.

3. Бурцев, Описание, №138 или Обстоятельное библиографическое описание редких и замечательных книг, 1901, т.I, №303.

Книга написана и издана графиней А.Д. Блудовой в форме дневника, начиная с 22-го мая 1867 г. в Варшаве, и кончая 14 января 1868 года в Остроге. Разделена на 1). 32 №№2). В «Приложениях» — 26 №№ и 3) непронумерованных заметок — 3. Каждый № имеет свою особую нумерацию страниц. У меня имеются два экземпляра этой книги: 1) Корректурные листы, подписанные графиней А. Блудовой (приобретен у И.И. Базлова в Спб.) и 2) выпускной экземпляр книги, с картиной изображающей Братскую Церковь Св. Кирилла и Мефодия, при училище Графа Блудова в г. Остроге (подарен г. А.Е. Б.). Сколько экземпляров вышло из печати этой книги? На корректурных листах имеются следующие пометки (см. Сравнительную таблицу I). Судя по тому, что разрешение печатать находится на каждом номере и в разном количестве экземпляров, что все издание печаталось не на цельных листах бумаги, можно заключить, что издание выходило выпусками, а сброшюровано было полных экземпляров, во всяком случае не более 60! Это — по моим экземплярам. Г.Н. Геннади в своем труде «Русские книжные редкости» на странице 9-й пишет: «В 1868 году напечатана в небольшом количестве брошюра «Для немногих. Пять месяцев на Волыни. Острожская летопись 1867. Спб., 8°, где пожелавший остаться неизвестным автор, рассказывает действия благотворительного братства» … Более Геннади ничего не сообщает. У Березина–Ширяева, в его «Обзоре книг — 1896 г.», на с.с. 150-151, описан следующий экземпляр: «Книжка состоит из 14 нумеров: № такой-то, столько-то страниц (см. мою сравнительную таблицу I). Брошюра весьма редкая; она напечатана в самом малом количестве экземпляров и в продажу не поступала». Что это такое? Другое издание этой книги или опечатки? В описываемой книге, по моим экземплярам, страниц 234 + XIV + 41 + I (римские цифры означают пустые, ненумерованные страницы), а по экземпляру Березина-Ширяева, всего 106 с. Любопытно бы, разъяснить эту разницу, так как содержание выходных листов одинаково. В Вышедшем недавно «Описании редких российских книг» г. Бурцева А.Е., в 1-й части, на с. 355 и далее значится: №138, Для немногих. Пять месяцев на Волыни. Острожская летопись, 1867 г. С.-Петербург, в типографии Второго отделения собственной Е.И.В. Канцелярии. 1868 года, в 8 д.л., с рисунками. «Автор этой весьма редкой книжки (для немногих), пожелавший остаться неизвестным (взято напрокат у Геннади, но чаще берут у Сопикова), он подробно описывает свою поездку из С.-Петербурга в Острог и обратно, которая продолжалась с 25 мая по 19 октября; в ней описывается о Св. Кирилловском-Мефодиевском братстве в Остроге и училищ при нем графа Блудова; описывая свои путевые впечатления, автор касается и некоторых исторических событий этого края, а также и современных происшествий, совершившихся в царствование Императора Александра Второго. Книга напечатана была в количестве 40 экземпляров и в продажу не поступала. См. у Геннади «Кн. Редкости», с. 9, у Якова Березина-Ширяева, с. 151, 1897 г. Автором книжки для немногих показана графиня А.Д. Блудова. Куплен мною экземпляр для немногих за 20 рублей. Чтобы дать некоторое понятие о сей редкой книге, прилагаю выписку. (См. с.2). 26-го Мая 1867 г. «Острог (Волынский)». Затем помещена статья за №3, 26-го мая 1867 года. Острог Волынский. Причем здесь: (См. с. 2), и слово: «Волынский», заключено в скобки? Между тем, какие рисунки, и сколько страниц в книге, составитель «Описания» не поясняет. Из каких источников составитель заявляет, что «книга напечатана была в количестве 40 экземпляров» ..? Было бы весьма интересно знать это. К этому можно добавить следующее: все это, как говорится, приписки без последствий … Гораздо, существеннее, бьют книгопродавцев некомпетентность или халатность сочинителя при описывании количества иллюстраций. Возьмем, к примеру, Обольянинов Н. «Каталог русских иллюстрированных изданий. 1725-1860». т. II, Спб., 1914, №2406 «Путешествие флота капитана Сарычева по северо-восточной части Сибири», Спб., 1802, где автор указывает количество иллюстраций в атласе 52, описывая экземпляр Публичной библиотеки. При этом не учитывается тот факт, что в продажу из типографии атлас поступил, по каким-то причинам, с количеством иллюстраций 51 (без одной из меркаторских карт) и в 99% случаев получается для книгопродавца, что он некомплектный, а это, естественно, чревато снижением цены. Та же неразбериха у Обольянинова и с атласом Крузенштерна, №1385, где он описывает 109 листов и 3 листа дуплетных. Прекрасно известно, что листов должно быть 110, но и это не о чем не говорит. Потому что любому практику известно, что из типографии он выходил с абсолютно непредсказуемым количеством иллюстраций: от 105 до 111. Так, где же пресловутая ответственность сочинителя и его скурпулезное исследование материала?