RARUS'S GALLERY

Панорама Москвы от Каменного моста до Швивой горки;  к низу его приклеивается обыкновенно полоса с видами 8-ми московских монастырей. Московский Кремль изображен в период подготовки укреплений у Кремлевских стен по Москве реке. Эта гравюра-гигант, резанная (с травлением; на 16 досках, — один из изумительнейших памятников Петровской эпохи — известна в трех полных экземплярах (Эрмитаж, Музей истории Архитектуры и Музей изобразительных искусств им. А. С. Пушкина ). В РГБ хранятся оттиски с четырех подлинных досок, представляющих центральную часть без облаков и без монастырей. Четыре центральных листа представляют собой панораму города, четыре верхние листа— облака и заголовок в картуше, а на восьми нижних листах изображено восемь монастырей, окружающих Москву. На панораме крупным планом изображен Каменный мост со стрельницей на правом и башней с шестью воротами на левом берегу реки. Левее Каменного моста видна Алексеевская угловая башня Белого города, вправо — Кремль, Китай-город и Швивая горка. Под стенами Кремля — штабели бревен, которые, как указывает В. Макаров, были заготовлены для постройки перед Кремлем дополнительных укреплений против предполагаемого нападения шведов. (Чуть чаще попадается перепечатка этой панорамы из Ровинский Д.А. Две фотолитографии из «Материалов для русской иконографии» Вып. 1-12. Санкт-Петербург, 1884-1891).

1-й лист: Picart, Peter и граверы Московской Оружейной палаты [«Россейская столица Москва. Caesarea moscoviae metropolis Moscoa». Панорама Москвы от Каменного моста до Швивой горки]. Москва, 1707-1708. Без подписи. Печаталась с 8-ми досок: на четырех больших листах – вид города, на четырех полулистах – «облака» и барочные  парные картуши с изображением российского герба с лентой, на которой выгравировано название: «Россейская столица Москва. Caesarea moscoviae metropolis Moscoa», и которую несут одиннадцать купидонов. Этот превосходный вид продавался Пикаром в Казенной книжной лавке (Пекарский. Наука и Литера­тура при Петре I, II. 681).Формат листа: 256х83 см. Формат изображения: 242х71 см.

2-й лист: 8 видов московских монастырей. Сведений об их исполне­нии пока не удалось найти в делах Оружейной палаты. Общая длина восьми гравюр с изображе­ниями монастырей Девичьего, Донского, Спаса-Симонова, Воскресенского, Андреевского, Данилов­ского, Спаса-Нового и Покровского совпадает с длиной вышеописанного листа. Ясно, что они задуманы для подклейки к нему. Однако в 1715 г. они продавались в книжной лавке при Санктпетербургской типографии отдельно, не­зависимо от панорамных видов. Формат склейки: 256 х 83 см.

Библиографические источники:

1. Алексеева М.А. «Гравюра петровского времени». Ленинград, «Искусство», 1990, с.с. 55-62

2. Гравюра петровского времени. Каталог выставки. Ленинград, 1971

3. Клепиков С.А. «Москва в гравюрах и литографиях». (Опыт библиографии печатных альбомов и серий). Труды Государственной библиотеки СССР им. В.И. Ленина. Москва, 1958. Т.2, с.с. 11-194.

4. Макаров В.К. «Русская светская гравюра первой четверти XVIII –го века». Аннотированный сводный каталог. ГПБ., Ленинград, 1973, 367 с.

5. Ровинский Д.А. «Подробный словарь русских граверов XVI-XIX веков». Том II. Санкт-  Петербург, 1895, с.с. 768-780

6. Ровинский Д.А. « Материалы для русской иконографии». Вып. 1-12. (см. Вып. 10). Санкт-Петербург, Экспедиция заготовления Государственных  бумаг, 1884-1891.

Пикар, Питер (Рiсагt) (1668—1737), голландец, па­сынок  А.Шхонебека.  Учился  и  работал  в Амстердаме. В 1702 году приехал в Москву. После смерти А.Шхонебека руководил гравировальной мастерской Оружейной палаты. В 1708 году переведен в гравировальную мастерскую  Московского  печатного двора,   в 1714 году — в Санкт-Петербургскую типографию. После ее упразднения в 1727 году получал пенсию от Синода. Подписывался:   РР.,   Пикартъ,   Пикардъ,   Пикторъ;   амстердамский гравер на меди резцом и крепкой водкой. Из дел Оружейной палаты видно, что «в 1702 году февраля в 26-е число, по указу Великого Государя и по доношению Адреяна Шхонебека выехал к Москве из Амстердама пасынок его Андреянов, Петр Пикард для помоществования ему в его работы делах, и великого государя жалованья определено (ему) на год по 500 ефимков и для житья двор». В описях он значится часто Риардом (Пикардом)... грыдоровального и рисовального дела мастером. 6 марта 1703 года Пикар послан с учеником своим П. Буниным в Шлиссельбург «для грыдорования всяких прилучий его Великого Государя дел»; в 1702 г. был у него еще ученик Егор Воробьев. В 1708 г. Пикар печатал карты Финских берегов и гравировал фигуры для Кэгорновой большой фортификации. Шхонебек умер в 1704 г., а в декабре 1707 г. Пикар просил поместить его на место умершего Шхонебека, должность которого он уже исполнял «близь трех лет». «Милости просит нижеподписанный раб твой, грыдорованной мастер. Работает он Тебе Государю после умершего своего вотчима Андриана Скойбека в вышепомянутом художестве близ три года, твою бы государеву милость к нему бы была, и пожалован в умершего места вотчима моего жалованьем и расходом, которые ему прежде помянутому Адриану были... Вели, государь, мне выдать жалованье и расход, как вышеименованное вотчима моего было; потому: жалованье, которое мне ныне выдаетца с женою и с детьми, пропитатися не могу. Дек. 1707 г.» (Викторов. Описание Оружейной палаты, стр. 484).

По указу Петра из-под Смоленска велено быть Пикару на печатном дворе, вместе с учениками его Иваном Зубовым и Васильем Томиловым вследствие чего с 1708 г. Пикар значится при Московской типографии грыдорованного дела мастером, с жалованьем по 325 руб. в год; при нем подмастер Иван Зубов (жалованья 40 р.) и Петр Бунин (жал. 25 р. 18 алт.). Здесь Пикар завален был гравированием досок к разным книгам. В письмах Мусина-Пушкина к Петру встречаются по этому предмету многие указания; так, в конце 1708 года Петр писал к Мусину-Пушкину: «къ двумъ Боргздорорфовымъ книгамъ (какъ крепости брать) чертежи вырезать Пикарду, напечатать и книги те с оными чертежами переплесть и прислать... понеже чертежей въ оных книгах не много, которые он, Пикард, может скоро вырезать». 23 августа 1708 г. Мусин-Пушкин писал Петру про латинскую (Римплерову) книгу: «а въ той книге фигуръ больше 300 не малыхъ, а Пикторъ, чаю, и в полгода не сделает». 27 декабря 1708 г. Мусин-Пушкин жаловался Петру, что «мескота (в печатании книг) чинится от Пикарта, понеже один он, а учеников два человека и те плохи, но я определил одного человека непрестанно над ними смотрети, чтоб не гуляли». В 1709 г., 18 января, Мусин-Пушкин писал, что «в Римплеровой книге нечистота в фигурах у Пикарта учинилась от поспешения. И я ему приказал, чтоб хотя и не скоро, только бы тщательно и чисто делал.

Геометрическую книгу скоро напечатаем, но для фигур продолжится, понеже Пикарт фигуры вновь делает по препорции кумплементальной книжки меньше старых фигур». 25 сентября 1709 тот же Мусин-Пушкин писал, что «во флаговую книгу фигуры у Пикарта еще не поспели, числом их есть не малое всех 190, а как поспеют, пришлю к тебе, Государю». Под ведением Московской типографии Пикар находился до 1714 года; из работ его за это время (1708—1714) более других замечательны: битва гр. Апраксина с Ватрангом и торжественное вшествие русских войск в Москву после Полтавской баталии. — В это же время выгравированы под его руководством и им самим рисунки к архитектуре Виниолы (изд. 1712 г.). В 1714 году Пикар выслан в Петербург, в тамошнюю вновь заведенную типографию еще в 1711 году, где и назначен старшим гравером. При нем работали Алексей Зубов (называвшийся тоже старшим мастером), А. Ростовцев и И. Мякишев. В С.-Петербургской типографии Пикар пробыл до самого закрытия ее, т. е. до 1727 года. В эти тридцать лет он награвировал множество досок для книг; под его руководством изданы целые гравированные на меди коллекции, как-то: Кунсты садовые в 1718 г. и Кунсты корабельные 1719 г. Кроме того, Пикар награвировал в 1715 году огромный вид Москвы с монастырями и проспект русского флота при Котлине-острове, а в 1717 году огромный портрет Петра с баталиями.

В это время Пикар работал и для других ведомств; так, в 1722 году городовая канцелярия, во исполнение собственноручного указа царя, требовала Пикара: «срисовать Петергоф и Стрельну, огороды и парки каждой, также и каждую фонтанку, и прочие хорошие места в преспективе, как французские и римские чертятся, и велеть Пикарду, чтоб делал печатные доски». Но Синод не отпустил Пикара, потому что он еще не кончил в то время чертежей к Ифике и карты Азии, заказанных тоже по царскому указу. В 1725 году Синод требовал с Артиллерийской конторы 323 руб. денег для уплаты Пикару с его учениками за резание на меди 180 чертежей. Контора отказалась платить за тем, что книги помянутые еще не напечатаны. В 1727 году, с упразднением Санкт-Петербургской типографии, уволен был и Пикар. При этом в том же 1727 году Пикар подавал императору Петру II просьбу о продолжении ему жалованья на будущее время, причем объяснял: «Блаженные и вечнодостойные памяти их Императорским Величествам, Вашего Императорского Величества Государю деду и Государыне бабке, а ныне вашему Императорскому Величеству служу я, нижайший, с юности своей уже близко сорока лет, в тое службу принять я самим блаженные и вечнодостойные памяти его Императорским Величеством в Голландии, понеже до меня отец мой Его Императорскому Величеству служил. И в бытность моего служения, бывал я с Его Императорским Величеством во многих походах, причем многие труды и убытки восприял, и престарел и одряхлел, что ныне уже целый год в великой болезни пребываю!..» 7 ноября 1727 года было постановлено в Синоде, «чтоб оному Пикарду по окладу его давать на про-питание по смерть его треть, понеже он пришел в сущую старость и за имеющеюся в нем обдержимою через два года жестокою чахоточною болезнью ничего не работает, а за многую его работу и за учение русских учеников своему художеству давать бы из окладного его трактаменту на пропитание треть». Но это постановление не было приведено в исполнение и в 1732 году, так как и тогда Пикар все еще подавал просьбы о жалованье. После 1732 года сведений о нем уже не встречается (Пекарский, II. 651). Пикар, точно так же как и Шхонебек, сильно травил свои доски крепкой водкой; гравировал неряшливо и рисовал крайне плохо, а рисунки свои копировал с Ромейна де Хогхе и других современных ему голландцев. Образовал из русских учеников таких же плохих мастеров, каким был сам.

Огромный вид панорамы Москвы, на 8 досках (с облаками); к низу его приклеивается обыкновенно полоса с 8 монастырями. Самый вид Москвы состоит из 4 больших листов; к нему приклеены облака с картушью, из четырех полулистов. Четыре доски, составляющие один вид Москвы (без облаков), сохраняются в Главном штабе. И.М. Снегирев в Памятниках Московских древностей описывает этот замечательный эстамп в следующих выражениях: «особенно важен и любопытен чертеж Москвы, тщательно гравированный на четырех склеенных листах, длиной 3 аршина и две четверти без дюйма, а шириною 1 аршин и 10 вершков. Сверху надпись в облаках, окруженная ангелами и осененная императорскою короной с двуглавым под нею гербом: «Россейская столица Москва. Caesarea moscoviae metropolis Moscoa». С правой стороны на облаках юноша в цесарской одежде, одною рукою, со скипетром, опирающийся на глобус, а в другой держащий развитую хартию, на коей видны весы правосудия. Ангелы парящие осеняют его императорскою короною и сыплют на него разные дары из рога изобилия; его окружают: Минерва, Цибела в башенной короне, Клио и другие аллегорические фигуры; позади Клио два ангела держат гербы Киевский и Новгородский; у ног юноши, как у Юпитера, орел с распростертыми крылами. Солнце прямо ударяет лучами своими ему в грудь, украшенную крестом. В облаках парят ангелы с гербами Российского государства. С левой стороны в облаках римско-католический епископ, осеняемый Духом святым в виде голубя и окруженный ангелами и херувимами, одною рукой держит два ключа, а другою благословляет корону, подносимую ему двумя ангелами; над ним трубит Слава, пред ним жена на облаках, в царственной одежде и короне со всевидящим оком на голове, с мечом в одной руке, а в другой с изображением какого-то лица и скрижали, на коей начертано: «Moscoa»; она оперлась на глобус. У подножия ее парит орел. Над нею ангел держит императорскую корону. Москва во всем громадном величии и разнообразии представлена с южной ее стороны. По обрывистому берегу Москвы-реки, заваленному лесом, видна еще другая стена, местами обвалившаяся; за нею под навесом, в один скат у стены стоят пушки: это арсенал. На хребте Кремлевских гор трехэтажный сад, примыкающий к старому дворцу двухъярусному. Подле него Оружейная палата с круглою стрельницею, заслоняющая Благовещенский собор; от нее тянутся по горе здания Приказов, впоследствии Коллегий, между коими у верхних Тайнинских ворот Черниговский собор пятиглавый. Из-за верхнего сада выказываются Сретенский собор на сенях, Гербовая башня и крыши несуществующих ныне зданий. По неровному скату горы от Приказов идет забор к подольной церкви Св. Константина и Елены, окруженной дворами. На второй башне от угловой Свибловской виден крест: здесь была церковь Петра Митрополита на городе. От угловой Водовзводной башни Кремля простирается по берегу до каменного моста зубчатая стена Белого города. С одного конца моста стрельница с воротами проезжими, а с другого башня с шестью воротами, над которыми были каменные палаты, где содержались колодники по корчемным делам. За этою башней видна угловая стрельница или Алексеевская башня Белого города с зубчатою стеною. На мосту стоят палаты и лавки; у быков его мельницы. На реке от Москворецких водяных ворот живой мост; на ней лодки и род катера с парусом. Стены Китай-города примыкают к самому Кремлю со своими бойницами и воротами.

Из-за стен выставляется громадная и пестрая масса разных зданий, стоящих на его пригорках и горах: церкви с колокольнями, хоромы с вышками, палаты и дворцы, где каменное строение еще перемешано было с деревянным, огромные палаты каменные с избами и лачугами. От Китайской стены по берегу Москвы-реки, где были Васильевские сады, а прежде того Васильевский лужок, тянутся деревянные домики о двухскатных кровлях с заборами; по краям берега городьба из плетня. Это часть Белого города. На Швивой горке, кроме церкви, возвышаются две палаты трехэтажные с вышками. В нижней полосе помещены монастыри загородные, окружающие Москву: Андроньев, Спас Новый, Спас Симонов, Девичий, Андрея Стратилата (Андреевский в пленицах), Донский, Даниловский, Покровский и Воскресенский; по каймам в клеймах двуглавые орлы» (Снегирев. Памяти. Московской древности, стр. 107). Описание это сделано Снегиревым по экземпляру Московского архива иностранных дел. В нашем экземпляре к виду приклеены другие «облака» (верхняя полоса, состоящая из четырех листов), — на них, в средине, изображено одиннадцать купидонов, поддерживающих длинную ленту, с надписью: «Российская столица Москва. Caesarea moscoviae metropolis Moscoa». Точно такой же верх приложен к нашему экземпляру вида Москвы, снятого с Воробьевых гор и гравированного Бликландтом.

Полные, старые, экземпляры этого вида находятся, кроме Московского архива иностранных дел, в Св. Синоде и в моем собрании; виды одних восьми монастырей есть у Н. Забелина. Этот превосходный вид награвирован до 1715 г. и продавался Пикаром в Казенной книжной лавке (Пекарский. Наука и Литература при Петре I, II. 681). Весь вид, с восстановлением недостающих досок посредством фотолитографии, помещен в X томе Материалов для Русской Иконографии Д.А. Ровинского; при этом четыре оригинальных доски были выварены и отчищены и оказались в отличном состоянии, так что сделанные с них отпечатки вышли гораздо чище и сильнее старинных отпечатков времени Петра I. В Русских Граверах, изд. 1870 г., этот вид ошибочно приписан Бликландту. В древние времена низкая пойма левого берега Москвы-реки часто затоплялась весенними половодьями. В особенности страдала от сырости территория, находившаяся напротив Кремля и оттого получившая соответствующее название – Болото. В XV веке эта территория уже была частично заселена, но в пожар 1493 года целиком выгорела. После этого здесь был разбит Государев сад, в середине XVII века на его территории выстроена сохранившаяся до сих пор церковь святой Софии. Возможно, существовали еще какие-то «государевы» строения – по планам известны две крупных постройки со стороны Балчуга, имеются сведения, что в кладке хозяйственных корпусов во дворе дома 22 еще недавно виднелись большемерные кирпичи. Сад просуществовал до 1701 года, но в конце XVII века его территория постепенно начала застраиваться жилыми дворами. Плотность этой застройки до сих пор оставалась неизвестной, некоторые исследователи полагали, что сад занимал почти всю территорию от Живого до Каменного моста. В 1705 году у въезда на Каменный мост был построен Суконный двор, одно из наиболее выдающихся архитектурных сооружений Москвы петровского времени (снесен в 1937 году). А история соседнего с ним домовладения документально прослеживается лишь с 1756 года, когда оно принадлежало «Новолинского пехотного полка Подпоручику Гаврилу Дивову в 11 команде в приходе церкви Николая Чудотворца, что в Берсеневке». На протяжении XVIII – XIX веков дом дважды расширялся пристройками со стороны набережной, в результате получив весьма выразительный эклектичный фасад с эркером и широким балконом-галереей. По бокам ее были полукруглые ниши для статуй, здесь же до последнего времени сохранялась оранжерея со стеклянной крышею. Но в середине 1990-х отселенный дом (числившийся вновь выявленным памятником архитектуры) капитально сгорел и превратился в коробку стен, заваленную обгоревшими перекрытиями. Внешний осмотр руин показывал, что в основе они сохраняют постройку, более старую, нежели документально подтвержденная середина XVIII века. На заднем фасаде дома виднелся поребрик, а на торцевой стене и внутри подворотни – заложенные арки из большемерного кирпича. При проведении натурных исследований под штукатуркой были обнаружены изящнейшие белокаменные наличники. Удалось найти остатки трех белокаменных «нарышкинских» фронтонов, а также нескольких дверных проемов и сводов. Однако самой неожиданной находкой было Красное крыльцо, для Москвы - исключительная редкость. Внутри стены пристройки XVIII века были обнаружены два мощных восьмигранных столба, великолепно сохранявших профилировку, капители и основания арки между ними. На торцевой стене были видны отпечатки примыкавших к ней ступеней. Таким образом, оказалось, что внутри позднего дома целиком сохранялись жилые палаты 1690х годов. Не исключено, что они могли быть одним из мест, откуда англичанин Пикар в 1707 году рисовал свою знаменитую панораму Москвы. Памятник имел ряд уникальных особенностей, не имеющих аналогов среди его известных ровесников. Например, в левой части были обнаружены остатки крайне странного второго крыльца, буквально втиснутого в объем дома. Вход на него был через одноэтажную пристройку со стороны парадного двора. Очевидно, это было связано с тем, что дом стоял на совершенно необычном для того времени, длинном и узком участке, перегораживая его поперек (здесь становится ясно, что на рубеже 17-18 столетий западнее Государева сада уже находился квартал, плотно застроенный богатыми жилыми усадьбами). Въезд на задний двор осуществлялся через проулок между домом и Суконным двором, а второе крыльцо могло использоваться для прохода с переднего двора на галерею вдоль заднего фасада (который остался неисследованным), и через нее – на хозяйственный двор.