RARUS'S GALLERY

Собрание неизданных стихотворений А. Фета. Вып. 1-4. Москва, типография А. Гатцука и др., 1883-1891.

[Вып. 1]: тип. А. Гатцука, 1883, 224, IV стр.

Вып. 2: тип. М. Волчанинова, 1885, 57 стр.

Вып. 3: тип. Э. Лисснера и Ю. Романа, 1888, VIII, 70, II стр.

Вып. 4. тип. А. Мамонтова, 1891. 70, II стр.

В красном марокеновом «великокняжеском» составном ц/к переплете эпохи с тиснением золотом на крышках и корешке в стиле А. Шнель (тонкие глубокие шнуры на корешке и ярко-выраженное тиснение названия особыми шрифтами). Тройной золотой обрез. Форзацы  — белая муаровая бумага. На верхней крышке в левом углу большая царская корона. На переднем форзаце в левом верхнем углу наклеен экслибрис Великого Князя Павла Александровича (1860-1919). Ярлык, литографированный, размером 60х41 мм. Исполнен в конце XIX века. В орнаментальной рамке крестообразный вензель из четырех «П», между которыми расположены четыре Императорские короны; внизу надпись: «Шкаф… Полка … № …» Под рамкой справа надпись: «Лит. Евстафьева». Подносной экземпляр на толстой особой бумаге с автографом автора Великому Князю Павлу Александровичу и его жене Великой Княгине Александре Георгиевне, принцессе греческой. Автограф в память о дне бракосочетания Августейших особ: «Их Императорским Высочествам Великому Князю Павлу Александровичу и Великой Княгине Александре Георгиевне от старого певца, которому выпал счастливый жребий приветствовать Августейшую чету в Их радостный день Их бракосочетания. Москва, Плющиха, 25 ноября 1890». В конце наш великий поэт немного запутался в предлогах, и мы набрались смелости поправить Его. Формат: 23,5х18,5 см. Превосходный экземпляр музейного уровня, а появление такого экземпляра на книжном рынке — целое событие!

Библиографическое описание:

1. Книги и рукописи в собрании М.С. Лесмана. Аннотированный каталог. Москва, 1989, №2341 — с автографом автора Вадиму Романову.

2. Библиотека русской поэзии И.Н. Розанова. Библиографическое описание. Москва, 1975, №1701.

3. The Kilgour collection of Russian literature 1750-1920.Harvard-Cambrige, 1959, №№1071-1073 (нет 3-го выпуска!).

4. Мезиер А.В. Русская словесность с XI по XIX столетия включительно. Спб., 1899, №№19323-19326.

Сияла ночь. Луной был полон сад; лежали

Лучи у наших ног в гостиной без огней.

Рояль был весь раскрыт и струны в нем дрожали,

Как и сердца у нас за песнею твоей.

Ты пела до зари, в слезах изнемогая,

Что ты одна любовь, что нет любви иной,

И так хотелось жить, чтоб, звука не роняя,

Тебя любить, обнять и плакать над тобой.

И много лет прошло томительных и скучных.

И вот в тиши ночной твой голос слышу вновь,

И веет как тогда во вздохах этих звучных,

Что ты одна вся жизнь, что ты одна любовь.

Что нет обид судьбы и сердца жгучей муки,

А жизни нет конца, и цели нет иной,

Как только веровать в рыдающие звуки.

Тебя любить, обнять и плакать над тобой.

В сентябре 1820 г. сорокачетырехлетний русский помещик Афанасий Неофитович Шеншин, приехавший в Германию на лечение и поселившийся в городе Дармштадте в доме высокопоставленного чиновника Беккера, увез его замужнюю ожидавшую ребенка двадцатидвухлетнюю дочь Шарлотту Фет в Россию, в свое имение в Орловской губернии. Шеншин окрестил родившегося вскоре после приезда ребенка как своего законного сына и даже дал ему свое имя — Афанасий. Совершить эту подделку влиятельному прихожанину помог приходской священник. Мальчик рос в имении приемного отца, считаясь и сам себя считая его старшим сыном. В тринадцать лет Афанасия отдали в немецкий пансион в го-родке Верро (сейчас эстонский город Выру). Через год произошло событие, изменившее всю его жизнь. Мальчик получил от отца письмо, в котором говорилось, что отныне Афанасий должен носить фамилию матери Фёт (Фетом он стал позже: в типографии, где печатался журнал с его стихами, наборщик забыл поставить точки над «е»). Оказывается, церковные власти обнаружили подлог: мальчик родился раньше, чем А. Н. Шеншин обвенчался с его матерью. И вот он не дворянин, а разночинец, не старший наследник родовой вотчины, а незаконнорожденный и даже не русский,— отныне он должен был в документах подписываться: «К сему иностранец Афанасий Фет руку приложил». В 1837 г. отец повез его в Москву — готовиться к поступлению в университет. Фет блестяще сдал экзамены, став студентом словесного отделения. Покидая многолюдную аудиторию, он искал уединения, и в заветной тетради появлялись стихи. Когда эту тетрадь показали Гоголю, тот отозвался о Фете как о несомненном даровании. Юноша решил на взятые взаймы триста рублей издать поэтический сборник. В нем преобладали подражательные произведения, но очень скоро Фет стал другим — самобытным, оригинальным поэтом. Журналы охотно печатали его стихи. Стремление вернуть дворянское звание и фамилию «Шеншин» стало своего рода навязчивой идеей, страстью, определившей весь его жизненный путь. Он решает после окончания университета пойти на военную службу: чин офицера давал возможность вернуть принадлежность к дворянству. В 1844 г. умирает от рака его мать. Никто не знает, когда Фет понял, что она является носительницей наследственной психической болезни, а значит, что и ему грозит сумасшествие. Он решил покончить с собой при первых признаках безумия. Фет скрывал от всех, какие мучительные думы терзали его. Самый близкий друг его студенческих лет Аполлон Григорьев вспоминал: «Я не видал человека, которого так бы душила тоска, за которого бы я более боялся самоубийства». Тогда же скоропостижно умер дядя Фета, близкий и дорогой ему человек, обещавший оставить племяннику довольно большой капитал. Наследство загадочным образом исчезло. В глубокой старости на вопрос «Самая тяжелая минута в вашей жизни?» Фет ответил: «Когда узнал, что все мое достояние расхищено». В 1845 г. выпускник филологического отделения Московского университета надевает солдатскую шинель, обрекая себя на тяготы провинциальной армейской жизни. Он скрывает от товарищей по службе — картежников, кутил — свое увлечение поэзией. В канун получения им первого офицерского чина вышел указ: лишь звание майора обеспечивает дворянство. И опять годы скучной службы, муштры... В период службы в Херсонской губернии Фет познакомился с Марией Лазич, образованной, умной, обаятельной девушкой. Искренняя в каждом жесте и слове, любящая поэзию и высоко це-нившая его стихи, Мария полюбила поэта. Полюбил ее и он, впрочем далеко не так беззаветно. Мария была бедна. Не мог же он, армейский офицер, связать свою жизнь с бесприданницей! Это значило бы навсегда обречь себя и семью на прозябание в про-винциальных гарнизонах. Все это Фет красноречиво и убедительно объяснил девушке. Вскоре после разрыва их отношений Мария трагически погибла — сгорела заживо, случайно обронив на легкое платье спичку. С 1853 г. Фет служил в гвардии, недалеко от Петербурга. Он завязал знакомство с редакцией журнала «Современник». 50-е годы стали для поэта временем признания его таланта. Н. А. Некрасов писал в «Современнике»: «Смело можем сказать, что человек, понимающий поэзию и охотно открывающий душу свою ее ощущениям, ни в одном русском авторе, после Пушкина, не почерпнет столько поэтического наслаждения, сколько доставит ему г. Фет». Фет получил чин ротмистра, за которым следовал желанный чин майора. Но «ценз» на дворянское звание подняли еще выше: нужно было дослужиться до полковника, чтобы стать дворянином. И Фет решает подать в отставку. В 1857 г. он женится на М. П. Боткиной, дочери крупного чаеторговца и сестре критика В. П. Боткина, некрасивой девушке «не первой молодости».

Брак по расчету соответствовал жизненному плану, о котором Фет, не надеясь снова встретить любовь, писал другу после смерти Лазич: «Ищу хозяйку, с которой буду жить, не понимая друг друга...» К концу 50-х гг. всеобщее увлечение поэзией сменилось охлаждением к ней. Все громче звучали голоса тех, кто отвергал «чистое художество» ради практической пользы. Когда Фет опубликовал статью, в которой утверждал, что искусству не пристало придерживаться каких-либо направлений, оно должно служить чистой красоте, он погубил свою репутацию в глазах демократической публики. В 1860 г. он приобрел на деньги жены невзрачную деревеньку — насмешливый Тургенев назвал ее «кукишем на пустыре». За семнадцать лет упорных трудов Фет сделал свое владение образцовым, завел мельницу, конный завод. В 1862 г. были опубликованы его статьи о «земледельческом деле». Корыстно-помещичий характер этих статей вызвал негодование даже среди тех, кто раньше восхищался прелестью его стихов. Вышедшее в 1863 г. двухтомное собрание сочинений было встречено градом насмешек, оскорблений, пародий. Фет фактически на двадцать лет уходит из литературы. Среди соседей-помещиков он становится все более уважаемым человеком. В течение одиннадцати лет Фет был мировым судьей. Оказывал помощь голодающим. То, чего не удалось добиться исправному служаке-кавалеристу и замечательному поэту, удалось энергичному, жесткому, преуспевающему помещику: указом царя в 1873 г. ему были возвращены фамилия «Шеншин» и дворянское звание. В 1877 г., продав Степановку, он покупает в Курской губернии богатое имение Воробьевку. Большой каменный дом, парк столетних дубов на восемнадцати десятинах, в теплице — олеандры и кипарисы. Фет осуществил свой идеал: «Жить в прочной каменной усадьбе, совершенно опрятной, над водой, окруженной значительной растительностью. Иметь простой, но вкусный и опрятный стол». Зимой он жил в собственном особняке в Москве. Но покоя и удовлетворения не было. Фет был подвержен приступам тоски, раздражения, отчаяния. Возможно, сказывалась наследственность по материнской линии. Его мечтой становится получение придворного звания камергера. Благодаря дружбе с великим князем Константином Константиновичем он добивается и этого. В 70-е гг. Фет возвращается к литературным занятиям, которые заполняли досуг обеспеченного бездетного человека. Он перевел почти всю древнеримскую поэзию, за что был избран членом-корреспондентом Академии наук. Переводил французских, немецких, восточных авторов. Начиная с 1883 г. Фет выпускал сборники стихотворений под общим названием «Вечерние огни». В 1890 г., семидесятилетним стариком, он писал: «Покуда на груди земной Хотя с трудом дышать я буду, Весь трепет жизни молодой Мне будет внятен отовсюду». В росинке он мог разглядеть «весь солнца лик», в душевных движениях человека — «все мировозданье». Поэт был убежден, что человек носит в своей груди «огонь сильней и ярче всей вселен-ной», который «ни времени не знает, ни пространства». Это давало ему силы, бесстрашно глядя в лицо смерти, писать:

Я в жизни обмирал и чувство это знаю,

Где мукам всем конец и сладок томный хмель,

Вот почему я вас без страха ожидаю,

Ночь безрассветная и вечная постель!

Пусть головы моей рука твоя коснется,

И ты сотрешь меня со списка бытия,

Но пред моим судом, покуда сердце бьется,

Мы силы равные, и торжествую я.

Для большинства его современников было загадкой поразительное сосуществование в одном человеке двух начал. С одной стороны, Фет был корыстолюбивым помещиком, тщеславным царедворцем, с другой — одним из тончайших русских лириков, чья поэзия, по мнению Чайковского, близка к музыке. Полонский писал Фету: «...внутри тебя сидит другой, никому неведомый и нам, грешным, невидимый человек, окруженный сиянием, с глазами из лазури и звезд, и окрыленный! Ты состарился, а он молод. Ты все отрицаешь, а он верит! Ты презираешь жизнь, а он, коленопреклоненный, зарыдать готов перед одним из ее воплощений...». 21 ноября 1892 г. Фет, дождавшись отъезда жены, продиктовал секретарю адресованную близким записку: «Не понимаю сознательного приумножения неизбежных страданий. Добровольно иду к неизбежному». Подписавшись и поставив дату, он взял со стола стилет для разрезания бумаги, но секретарь вырвала кинжал из его рук. Фет бросился за ножом — упал и умер от разрыва сердца. Свое поэтическое кредо поэт выразил в нескольких словах: «Кто не в состоянии броситься с седьмого этажа вниз головой с непоколебимой верой в то, что он воспарит по воздуху, тот не лирик». Творчество Фета связано с усадебно-дворянским миром, ему присуща узость кругозора, равнодушие к общественному злу его времени, но в нем нет прямых реакционных тенденций, свойственных Фету-публицисту (если не считать нескольких стихотворений на случай). Жизнеутверждающая лирика Фета пленяет своей искренностью, свежестью, решительно отличаясь от искусственной, упадочной лирики импрессионистов и символистов. Лучшее в наследстве Фета - это лирика любви и природы, тонких и благородных человеческих чувствований, воплощенных в исключительно богатой и музыкальной поэтической форме. Издания стихов: Лирический пантеон [Автор обозначен: А. Ф.], М., 1840; Стихотворения, М., 1850; Стихотворения, Спб., 1856; Стихотворения. Ч.1-2, М., 1863; Вечерние огни. Вып. 1-4, М., 1883, 1885, 1888, 1891; Лирические стихотворения. Ч.1-2, Спб., 1894.

Романов, Павел Александрович (21.9.1860, Царское Село — 30.1.1919, Петроград, Великий Князь, генерал от кавалерии (14.4.1913), генерал-адъютант (1897-1902, вторично с 1905). Младший (шестой) сын Александра II и Марии Александровны, дядя Николая II. Командовал лейб-гвардии Гусарским полком, затем лейб-гвардии Конным полком (1890-1896), Гвардейским корпусом (1898-1902), генерал-адъютант (1897), генерал от кавалерии (1913). Почетный председатель Русского общества охраны народного здоровья и покровитель коннозаводских учреждений в России. Первым браком был женат на Александре Георгиевне, принцессе греческой, которая умерла в 1891 г., а вторым — на Ольге Валериановне, урожденной Карнович (в первом браке — фон Пистолькорс; в 1905 г. от баварского короля получила титул графини Гогенфельзен). Брак был заключен против воли императора, Великий князь был уволен со всех должностей и лишен званий. Жил во Франции. В 1914 г. ему было разрешено вернуться в Россию. В 1915 г. супруга Павла Александровича и его дети получили титул князей Палей. Вместе с Владимиром Палей, своим сыном от этого морганатического брака, Павел Александрович был расстрелян в Петропавловской крепости 29 января 1919 г. Захоронен там же в общей могиле.