RARUS'S GALLERY

С портретом А.Н. Афанасьева, гравированного на стали A. Weger в Лейпциге. Издание второе, вновь пересмотренное, К. Солдатенкова. Москва, типография Грачева, 1873.

Кн. I: XVI, 536 стр., 1 л. портр.

Кн. II: 572 стр.

Кн. III: 558 стр., 1 илл.

Кн. IV: 570 стр., многочисленные илл. — политипажи в тексте.

В симпатичных п/к переплетах эпохи с тиснением золотом на корешках. Формат: 22х14 см. Экземпляр из библиотеки М. Николенко. Редкость в таком виде!

Библиографическое описание:

1. Бурцев А.Е. «Обстоятельное библиографическое описание редких и замечательных книг». Спб., 1901, т. III, №1001.

2. Научная и справочная литература. Искусство. Каталог-прейскурант на покупку и продажу букинистических и антикварных книг.Издание второе, переработанное. Москва, 1989, №1285, 100 рублей!

3. Международная книга. Антикварный каталог №43. Фольклор (народный быт, легенды, сказки, песни). Folklore. Москва, 1934, №21.

Афанасьев, Александр Николаевич (11(23).VII.1826, г. Богучары Воронежской губернии - 23.IX.(5.X).1871, Москва) — историк литературы и фольклора, из дворян. Детство прошло в г. Бобров Воронежской губернии, где отец долгое время был стряпчим. До 1844 года учился в Воронежской гимназии. Окончил юридический факультет Московского университета (1848), слушал лекции П.Г. Редкина, С.П. Шевырева, О.М. Бодянского, Т.Н. Грановского, К.Д. Кавелина. В университете сложились демократические убеждения Афанасьева. Пробная лекция о влиянии самодержавия на уголовное право в XVI и XVII веках, прочитанная 21 сентября 1849 года в присутствии Министра народного просвещения С.С. Уварова, вызвала, как писал Афанасьев отцу, «несколько замечаний со стороны Министра, с которыми, однако, я не догодался тотчас же согласиться. Шевырев с собратией нашли в ней то, чего в ней не было и быть не могло». В результате Афанасьева сочли не подходящим для исследования истории древне-русского права. Недолго он преподавал в пансионе Эннеса русскую историю и словесность. В 1849-62 служил в Московском главном архиве Министерства иностранных дел, уволен за связи с А.И. Герценом; последние годы жизни — секретарь в Московской городской думе, а затем в мировом съезде. В 1858-59 издавал журнал «Библиографические записки». Первые работы Афанасьева, начавшего печататься еще на студенческой скамье (в «Современнике» и «Отечественных записках»), были посвящены русской истории, которой он живо интересовался и позднее, хотя главный его вклад в науку — разработка русской литературы XVII века и прежде всего разыскания по этнографии и фольклору.

Первый печатный труд Афанасьева —«Государственное хозяйство при Петре Великом» («Современник», 1847, №№ 6-7). Во 2-й половине 50-х — нач. 60-х годов Афанасьев опубликовал ряд работ в области истории русской литературы и журналистики, преимущественно в редактировавшемся им журнале «Библиографические записки». Наиболее значима в этот период его работа «Русские сатирические журналы. 1769-1774 г.г. Эпизод из истории русской литературы прошлого столетия» (Москва, 1859). Из трудов Афанасьева в области фольклора и этнографии наиболее известны изданный им знаменитый свод «Народные русские сказки» (1855-63 в восьми выпусках), дополненный вышедшими анонимно в Женеве «Русскими заветными сказками» (1872) — по словам самого Афанасьева, это его «заслуга в русской литературе», запрещенный цензурой по протесту обер-прокурора Синода графа А.П. Толстого сборник «Народные русские легенды» (1859) и капитальное трехтомное исследование «Поэтические воззрения славян на природу» (1865-69), где концепция ученого получила законченное выражение. Афанасьев относится к школе так называемых «младших мифологов», возникновение мифов он связывал с историей языка вообще, считая их порождением языковой метафорики и возводя большую часть мифологических представлений к отдаленному времени ариев; восприняв «метеорологическую» теорию А. Куна и В. Шварца, ученый полагал, что в основе мифов лежит обожествление природных сил. Согласно Афанасьеву, на дохристианских сказаниях основаны все жанры фольклора, так что задача исследователя сводится к тому, чтобы в процессе сравнительного изучения конкретных произведений вскрыть этот мифологический субстрат. Хотя некоторые крайности теории Афанасьева, его стремление возвести к мифологии даже детали памятников народного творчества вызывали возражения и у его последователей (А.А. Котляревский), богатый фактический материал, собранный исследователем, и его конкретные наблюдения сохраняют свое значение и поныне. В числе других источников для своих мифологических разысканий Афанасьев использовал и «Слово о полку Игореве», попутно предлагая интерпретацию некоторых его образов. Верный своей теории, ученый объясняет выражение «Дажь-Божь внук» мифом о происхождении человеческого рода от солнца (Даждь-Бог — солнечное божество), а обращение Ярославны «Светлое и тресветлое слънце» связывает с языческим поклонением дневному светилу; стрелы, которыми веют «ветри, Стрибожи внуци», он понимает как молнии из дождевой тучи (Стрибог — бог грозы), «ярый тур» в смысле «храбрый воитель» (Всеволод — «буй туръ» и «яръ туръ») первоначально, по Афанасьеву, означало — светлый, весенний, плодотворящий бык бога-громовика; неоднократно вспоминаемый в «Слове».

Троян рассматривается как воплощение ночного мрака и туманов и отождествляется с божеством, известным у поморян под именем Триглава (против этого отождествления протестовал Котляревский, настаивавший, что Триглав — только название идола). Лада, объясняет далее Афанасьев, у древних славян считалась покровительницей любви и браков, откуда в народных песнях в значении «любимого друга, любовника» (ср. в «Слове» —«милыхъ ладъ»); ветры народная фантазия представляла существами крылатыми, поэтому ветер в заклятиях Ярославны мечет «стрелкы» «на своею нетрудною крилцю»; а упоминаемый в «Слове» Велес («Велесовь внуче») в качестве «скотьего бога» повелевал, по Афанасьеву, небесными мифическими стадами. Афанасьев толкует и некоторые эпитеты «Слова»: «старый» («старый Владимірь») является синонимом «великий»; «вещий» означает не только «мудрый», но и «знающий чары» (Всеслав Полоцкий, наделенный «вещей душой», способен к оборотничеству), «синий» (в выражении «синіи млъніи») было древнейшим определением молнии, блеск ее отождествлялся с перебегающими по красным углям очага синими огоньками. Имя Бояна производится от глагола «баять», следовательно, Боян — певец и вместе чародей (согласно Афанасьеву, предшественник сочинителя «Слова» совмещал функции певца, слагателя песен и музыканта). С июля по октябрь 1860 года Афанасьев находился за границей (Германия, Англия, Франция, Швейцария и Италия). Его письма этой поры полны живых характеристик общественно-политической жизни Западной Европы (национально-освободительное движение в Италии и пр.). Здесь же он завязал связи с русской революционной эмиграцией и передал им для печатанья рукопись сборника «Русские заветные сказки», опубликованные в Женеве в 1872 году без имени составителя. Среди сказок сборника немало антибарских и антипоповских. После встречи в марте 1862 года с нелегально приехавшим в Россию В.И. Кельсиевым, интересовавшимся расколом, в ноябре того же года у Афанасьева был произведен обыск и он был привлечен к следствию по делу «О лицах, обвиняемых в сношениях с лондонскими пропагандистами» и уволен со службы с запрещением служить в государственных учреждениях. Последние десять лет жизни Афанасьева — время жестоких бедствий, лишений и болезни (туберкулез). С большим трудом в 1865 году он получил место помощника секретаря Московской городской думы. В 1867 году перешел на должность Секретаря съезда мировых судей 2-го округа Москвы, имел намерение баллотироваться в мировые судьи, но незадолго до смерти отказался от этой мысли. Большой историко-литературный интерес представляют его неопубликованные дневниковые записи (с конца 40-х годов до конца 1862 года) — история общественных настроений, связанных с готовившейся реформой 1861 года и цензурных гонений на прогрессивную печать и деятелей революционных движений тех лет. Имя его в XX веке практически было предано забвению. Дети не читали его умные сказки…