RARUS'S GALLERY

Серия первая. Берлин, Русское творчество, 1922. 84 с., ил. В иллюстративной издательской обложке. 21,6х14,4 см.

Пуни, Иван (Жан) Альбертович (1892-1956) - русский художник - авангардист (супрематист, кубист), график, сценограф и скульптор. Иван родился на семейной даче в посёлке Куоккала на Карельском перешейке в музыкальной семье. В то время этот поселок находился на территории княжества Финляндского, входившего в состав Российской империи, а ныне – это поселок Репино в Санкт-Петербурге. Один из художественных критиков в статье, посвящённой позднему периоду творчества И.А. Пуни, писал:

«Могло казаться, что Пуни намеренно стремился оставаться художником для художников, настолько мало готов он был считаться со зрителем... Однако ещё при жизни он был признан «мастером», и в той табели о рангах, которую составляют устроители парижских художественных аукционов и которая затем принимается едва ли не во всём мире, ему было отведено весьма почтенное место».

А между тем, на путь художника Иван Пуни вступил вопреки семейной традиции: родители мальчика были выходцами из Италии. Его дед по отцовской линии— известный композитор Цезарь Пуни (1802-1870), писавший музыку к балетам и вошедший в историю русской музыки. Отец – Альберт Пуни — виолончелист Мариинского театра. Отец будущего художника принял православие с именем Андрей. Поэтому часть его детей были Альбертовичи, а другие – уже Андреевичи. По понятным причинам, Иван вполне мог рассчитывать на карьеру музыканта. Детство мальчик провел в Куоккале. О жизни в этом знаменитом месте, где жили и бывали деятели русской культуры, очень ярко написал в своих воспоминаниях Дмитрий Сергеевич Лихачев. Написал он и о семействе Пуни. Кстати, Лихачев замечает, что «сейчас принято ставить ударение на последнем слоге фамилии Пуни, но семья эта была итальянской, а не французской». Еще из воспоминаний Лихачева мы узнаем, что дача Пуни была на самом берегу против Куоккальской бухты. Хозяин дачи Альберт Пуни был не только музыкантом в театре, но и владельцем большого доходного дома на углу Гатчинской улицы и Большого проспекта на Петроградской стороне. Альберта Пуни автор воспоминаний описывает, как «необыкновенно темпераментного старика, вечного заводилу различных споров, в которых он всегда и вполне искренне выступал как отчаянный русский патриот».

«В поселке ходили друг к другу в гости, - продолжает Лихачев. – создавали благотворительные сборы, детские сады на общественных началах. На даче у Пуни большими компаниями катались на гигантских шагах, делали на них "звездочку", при которой "закрученный" другими катающийся взлетал очень высоко - почти вровень с макушкой столба. Пожилые играли в саду в винт и преферанс, неторопливо беседовали».

Вспоминает академик и о том, что зять Пуни - Штерн - управляющий его доходным домом был немцем, но в начале первой мировой войны переменил фамилию на Астров и тоже принял православие. Жену Штерна - Марию Альбертовну Пуни (сестру Ивана), Лихачев описывает, как красивую черноглазую итальянку, носившую на щиколотке ноги золотую браслетку. Альберт Пуни, заметив тягу сына к рисованию, все же счел разумным избрать для него карьеру архитектора. Начальное художественное образование Иван получил дома. Когда стало ясно, что идти проторенной дорогой юноша не желает, отец захотел видеть сына офицером, и тот должен был поступить в одно из военных училищ Петербурга. Но и блеск мундира мало привлекал молодого человека. В 1899 году Иван поступил в школу Карла Мая, но проучился там всего лишь год. В школе Иван дружил с будущим авиаконструктором Виктором Кербером (Корвиным) (1894–1970), поскольку дачи их родителей находились рядом.

Для справки: Петербургская частная немецкая мужская школа Карла Мая — учебное заведение, основанное в сентябре 1856 года талантливым педагогом-практиком Карлом Ивановичем Маем (1820—1895). Школа, получившая в 1861 году официальное название «Реальное училище на степени гимназии», была создана по инициативе нескольких немецких семейств, стремившихся дать детям среднее образование, носившее более прикладной характер, чем в казённых учебных заведениях того времени. Девизом школы было изречение основоположника современной педагогики Яна Амоса Коменского «Сперва любить — потом учить».

В школе учились целые поколения Рерихов, Римских-Корсаковых, Семёновых-Тян-Шанских и Бенуа. Известно, что 25 членов клана Бенуа учились в Школе Мая. Более 30 её выпускников были избраны действительными членами или членами-корреспондентами Академии наук и Академии художеств. Неизвестна причина, почему мальчика забрали из школы Мая, но в 1900 году Иван поступил в Императорское Николаевское военное училище, где проучился восемь лет. Все годы учебы в училище Пуни брал частные уроки рисования у жившего в Куоккале И. Е. Репина, дружившего с семьей Пуни. Поэтому по окончании военного училища Пуни не стал офицером, он решил стать художником. В 1909 году Иван открыл собственную мастерскую в петербургском доходном доме отца.

Вчерашний офицер в 1910 году отправился в Париж, где в течение года посещал различные монпарнасские художественные школы. В его ранних работах чувствуется тяготение к декоративным цветам, которые он почерпнул из картин французов Боннара, Вюйара и Матисса, с творчеством которых познакомился в Париже. В течение двух лет юноша учится в парижской Академии Родольфа Жюлиана, параллельно посещает занятия в других художественных Академиях, например – Коларосси. Иван познакомился с жившими тогда в Париже Н. Тарховым и Ю. Анненковым, художниками разных направлений, но оказавшими каждый по-своему влияние на поиски Пуни собственного стиля. На лето Иван непременно приезжал в Куоккалу, где писал портреты, пейзажи и интерьеры. По возвращении в Петербург, сблизился с В.В. Маяковским, Д.Д. Бурлюком, В.В. Хлебниковым, К.С. Малевичем, М.Ф. Ларионовым. В Петербурге Пуни познакомился с одним из лидеров русского авангарда, художником Николаем Ивановичем Кульбиным (1867-1917). Надо отметить, что Кульбин был не только художником, но и музыкантом, теоретиком, меценатом, философом и одним из организаторов первых художественных объединений и выставок нового искусства в России. Кульбин высоко оценил работы молодого художника и привлек его к участию в выставках объединения «Союз молодежи». Мастерская Ивана Пуни стала одним из центров левого искусства. «Кажущаяся кротость Пуни не мешала тому, что он всегда с каменным упорством шёл напрямик по той дороге, которую избрал», - писал о нём мемуарист, а потому именно «скромнейший» Пуни явился издателем и оформителем скандального сборника футуристов «Рыкающий Парнас», уничтоженного цензурой «за кощунство и порнографию». В начале 1912 года Иван совершил небольшое путешествие по Италии и вернулся в Петербург, где навсегда примкнул, «попал в объятия» русских авангардистов. В это же время Пуни познакомился и со своей будущей женой – художником-авангардистом, дизайнером и поэтессой Ксенией Богуславской. В 1913 году художник женился, и в свадебное путешествие молодожены отправились в Париж, где Пуни увлекся кубизмом и даже выставлял свои работы в Салоне Независимых в 1914 году. Вернувшись на родину, Пуни и Богуславская стали активно сотрудничать с представителями самого радикального крыла молодых новаторов живописи и литературы, сыграв не только творческую, но и активную организационную роль во всем авангардистском движении. Квартира в доходном доме отца на Гатчинской улице, где Иван с женой жили с 1913 по 1915 год, была местом встреч художников и поэтов, своеобразным штабом движения. Именно он организовал нашумевшие футуристические выставки «Трамвай В» и «Ноль десять», над которыми «гоготала вся благонамеренная печать, ещё не подготовленная к такого рода проявлениям новаторства», и он же, совместно с женой - художницей K.Л. Богуславской, написал один из программных документов русского авангарда - манифест, декларирующий освобождение картины от смыслового содержания. На этой же выставке впервые появились произведения супрематизма, и Малевич в своем Манифесте обосновал идеи созданного им направления. Кстати, соавтором "Манифеста супрематизма" Казимира Малевича выступила Ксения Богуславская. Увидев холсты Малевича, Пуни сразу стал страстным приверженцем этого направления, хотя и оставался в его русле не слишком долго. Как пишут искусствоведы, «в отличие от эпатажной запальчивости и агрессивности произведений Малевича, работы Пуни проникнуты настроением легкой игры, тонкой иронии, свободной манипуляции парадоксальными сопоставлениями и даже некоторым оттенком лиризма». Бенедикт Лившиц вспоминал:

«…Это была петербургская разновидность дома Экстер, только богемнее. У Пуни бывали мы все: Хлебников, Маяковский, Бурлюк, Матюшин, Северянин. Остроумная, полная энергии, внешне обаятельная Ксана Пуни очень скоро сумела оказаться центром, к которому тяготели влачившие довольно неуютное существование будетляне.…».

В 1914 году Пуни выполнил эскиз обложки футуристического альманаха "Футуристы. Рыкающий Парнас", в котором были собраны программные тексты и довольно вызывающие рисунки лидеров авангарда. Стоит заметить, что этот сборник был запрещён цензурой, а тираж изъят.

Иван Пуни. Современная живопись. Посвящается памяти В. Хлебникова.  Берлин: Изд-во Френкель, 1923. 36 с., ил.: 24 л. ил. 31,5 х 24,1 см. В издательской иллюстрированной обложке.

В 1915—1916 годах Иван Пуни был членом творческого союза художников-авангардистов «Супремус», создателем которого был Малевич. В январе 1916 года Пуни вместе с Малевичем провел конференцию по современному искусству в зале Тенишевского училища в Петрограде. Вместе с другими художниками-супрематистами он также сотрудничал с кооперативами декоративно-прикладного искусства в деревнях Вербовка и Скопцы.

Во время первой мировой войны художник активно иллюстрировал детские книги и работал в редакции журнала "Нива". В 1915 году в Галерее «Арт-бюро» Надежды Добычиной была выставлена графическая серия индийских рисунков Пуни. В середине 1910-х годов Пуни создал произведения, соединяющие форму картины и выходящего в реальное пространство объекта, составленного из простых бытовых предметов. Эти работы получили название «скульпто-живописных конструкций». Как отмечают историки, работы Пуни 1910-х – начала 1920-х годов можно подразделить на несколько достаточно самостоятельных групп, каждая из которых относится к определенному направлению авангарда. Художник разрабатывал принципы кубофутуризма и супрематизма, явился одним из создателей направления, получившего название «леттризм» - когда в систему пластических элементов включались буквы, слова или текст, которые иногда становились основой изображения. Осенью 1916 года Пуни был призван в армию, но Февральская революция вернула его в средоточие художественной жизни: он стал учредителем союза «Свобода искусству», членом Временного комитета уполномоченных Союза деятелей искусств. После Октябрьской революции в 1917 году, Пуни вернулся в Куоккале. Анатолий Луначарский был другом художника и сторонником художников-авангардистов, поэтому он вовлек Пуни, как и многих других представителей русского авангарда, в русло общественной и педагогической деятельности. Иван Пуни преподавал в Петроградских художественных мастерских, участвовал в праздничном оформлении улиц города к 1-й годовщине революции, сотрудничал в газете «Искусство Коммуны», исполнил проект печати Совнаркома. В 1918 году художник принимал участие в создании плакатов и настенных росписей для празднования 1 мая и в праздничном оформлении Петрограда к первой годовщине революции. Пуни стал одним из учредителей союза "Свобода искусству" в 1917 году, профессором Государственных свободных художественных мастерских (ГСХМ) в Петрограде в 1918 году, работал на Государственном фарфором заводе, выполнил проект печати для Совнаркома. По приглашению М.З. Шагала поехал в Витебск и несколько месяцев работал там, в Коллегии по делам искусств. Но уже осенью супруги возвратились в Петроград, испытав разочарование в революционных перспективах, Иван и Ксения решили покинуть Россию. Политическая ситуация в конце 1919 года в столице была нестабильна, по всей стране шла гражданская война. Пуни по льду Финского залива незаконно пересекли границу, направляясь в имение отца в Куоккале, которая в 1919 году уже находилась на территории получившей независимость Финляндии. Воспользовавшись греческим происхождением Ксении Богуславской, супруги получили визу на въезд в Грецию, но по пути осенью 1920 года остановились в Берлине, где и прожили в течение трех лет (1920-1923). Таким образом, в 27 лет художник эмигрировал из России, чтобы больше сюда не возвратиться.

Берлинский период жизни Пуни отмечен насыщенной организационной деятельностью и успехами. Художник принял активное участие в создании «Дома искусств», где встречались деятели русской культуры, участвовал в организации Союза русских художников, сотрудничал с «Ноябрьской группой», объединившей авангардистов разных направлений. В Берлине Пуни работал над оформлением книг, делал иллюстрации для газет, эскизы театральных костюмов для постановок русских театров-кабаре «Синяя птица» и «Карусель», писал статьи в прессе. В этот период Пуни подписывался на французский манер - Pougny, хотя в итальянском написании (вспомним о корнях художника!) правильнее было бы подписываться - Pugni. Впрочем, позже свои картины художник стал подписывать Ivan Puni. В 1921 году художник провел персональную выставку в галерее Херварта Вальдена «Der Sturm». Экспозиция носила ретроспективный характер и представляла почти все периоды творчества художника. Каталог насчитывал 215 живописных и графических работ. Некоторые из них Пуни удалось привезти с собой из Петрограда. Остальные были созданы в короткий срок, предшествующий проведению выставки в Берлине. Особой выразительностью и своеобразием обладал экспозиционный дизайн выставки, полностью осуществленный самим Пуни. Фасад галереи и интерьер залов были оформлены в духе остроумной игры и аттракциона. В концепции выставки можно было увидеть преддверие целостной инсталляции, выражающей единую идею, а в сопровождающих ее театрализованных акциях со статистами, одетыми «в буквы» – элементы перформанса. В 1923 году в Берлине состоялась еще одна выставка художника. В этом же году художник написал и выпустил книгу «Современная живопись», в которой пересмотрел свое отношение к авангарду и подверг резкой критике русское беспредметное искусство и свое в частности, определяя его как "беспредметное конструирование", "триста тысяч комбинаций из одного круга и пары квадратов". С тех пор Пуни пишет кубофутуристические работы, композиции и этюды все реже, былой конструктивизм и игра угловатых деталей уходят в прошлое. В творчестве художника станут доминировать пейзажи и натюрморты, наполненные скрытым движением, сконцентрированной динамикой, вписанной в статическую оболочку, и особой энергетикой, на грани экспрессионистской.

В 1924 году Пуни и Богуславская переезжают из Берлина в Париж. Супруги общаются и дружат с художниками современных направлений – Фернаном Леже, Альбером Марке, Джино Северини. Начался более чем 30-летний и самый плодотворный период творчества художника, на протяжении которого он создал более 1200 произведений. Именно там Пуни достиг вершины своей известности: более тридцати лет он почти ежегодно выставлялся в знаменитых салонах - Тюильри, осеннем салоне Независимых; его персональные выставки проходили в лучших парижских галереях; его работы покупали крупнейшие музеи Европы и США. В 1933 году Пуни стал членом секции художников Союза деятелей русского искусства во Франции. После первых трудных лет, когда приходилось отводить время заказным работам, наступили годы признания мастера, омраченные лишь периодом немецкой оккупации. В это время супруги Пуни переселились из Парижа на юг Франции. За годы, проведенные во Франции, художник принял участие во множестве групповых и провел 9 персональных выставок в Париже (1925,1928, 1933, 1937, 1943, 1947, 1950, 1953, 1956). С успехом прошли его персональные выставки в галереях Нью-Йорка (1949, 1952), Лондона (1950), Вены, Токио и Рима. Пуни принял участие в Международной выставке в Брюсселе (1928) и выставке Современного французского искусства в Москве (1928). В 1946 году художник с женой получили долгожданное французское гражданство, через пару лет Пуни стал кавалером ордена Почетного Легиона.

Пройдя через увлечение кубизмом, конструктивизмом, дадаизмом, Пуни уже в середине 1920-х пришёл к фигуративной живописи в мягкой импрессионистической манере, в духе французов Пьера Боннара и Эдуарда Вюйяра. В целой серии работ Пуни позднего периода историки находят элементы сюжетного подражания Анри Матиссу, который часто писал виды своих любимых мест французской Ривьеры. Как отмечают искусствоведы, «рисунок отошел на второй план, уступив место цветовому аккорду, мажорность сочетаний красочных пятен передавала присущее художнику в эти годы любование натурой». Они же пишут, что «наряду с яркими натюрмортами и видами Парижа встречались произведения, в настроении которых преобладала печальная созерцательность, поскольку, несмотря на постоянное общение со своими коллегами, друзьями, выходцами из России, к концу жизни художник чувствовал себя внутренне одиноким, лишенным по-настоящему дружеских связей». Иван Альбертович Пуни умер в своей парижской мастерской на улице Нотр-Дам-де-Шан 28 декабря 1956 года. Похоронен на кладбище Монпарнас. После смерти творчество Пуни на некоторое время ушло из поля зрения историков искусства, к имени художника вернулись в 1970-х годах, когда возник интерес к искусству авангарда. Сегодня произведения Пуни экспонируются в коллекциях известных музеев мира, среди которых Третьяковская галерея, Русский музей в Санкт-Петербурге, Музей современного искусства в Нью-Йорке, галерея Тейт в Лондоне. За рубежом о художнике написаны многочисленные статьи и монографии.

В истории живописи Пуни представлен в двух ипостасях: с одной стороны, разрушителя устоев академического искусства, стоящего в авангарде новых видов и жанров современного искусства, с другой — декоратора на грани пуантилизма, развивающего принципы французской школы живописи. Хотя историки считают, что наиболее интересным с точки зрения искусства периодом в творчестве Пуни был именно «российский» период, когда художник работал в стиле кубофутуризма. Именно произведения этого периода принесли Пуни репутацию художника мирового значения. Итальянец по крови, француз по паспорту, человек мира по судьбе, кругу общения и взглядам на искусство, Пуни и в эмиграции осознавал себя русским художником. Несмотря на многолетнее увлечение беспредметной живописью, русские темы, русские сюжеты, русские образы всегда занимали важное место в его творчестве.

Мастерская Пуни –

это музей наоборот...

Вещи, оставшиеся на своих местах...

Серые и белые фотографии, холсты,

портреты на стенах –

всё несёт на себе цвета Пуни –

цвета радостного взгляда на мир,

смешанные с удивлением перед

тайнами жизни...

Литератор Александр Бахрах, общавшийся с Пуни на протяжении многих лет, писал:

«Вспоминаю его последнее обиталище недалеко от Люксембургского сада, где он жил, как улитка, забравшаяся в свою раковину. Ателье было сплошь заставлено подрамниками и неоконченными холстами. Да ещё коллекцией сломанных скрипок и контрабасов, бывших излюбленными сюжетами натюрмортов Пуни. Но работал он в нём подолгу, не отрываясь, часами сидел за низеньким столиком, уставленным банками с кистями всевозможных размеров, и затем отдыхал в полуразвалившемся кресле, рассматривая сделанное им. Там он и умер в самом конце 1956 года».