RARUS'S GALLERY

Посвящаю С.П. Ремизовой-Довгелло. Берлин. Русское творчество. 1922. Иллюстрации и обложка резаны на дереве В. Масютиным. 80 с., илл. В мягкой иллюстративной издательской обложке. 18,5х24,5 см. Очень большая редкость. Издание нет в РГБ. Отсутствует в каталоге А. Савина (хотя у него было 44 книги А. Ремизова).

Книга вышла в Берлине в 1922 году. О том, кто такой обезьяний царь Асыка и почему на обложке книги нарисовано именно такое существо с двумя хвостами, рассказать, к сожалению, нет возможности – это заняло бы слишком много места, но о самой книге не сказать нельзя. Книга включает пять сказок, четыре из которых входили в первую книгу Ремизова «Посолонь», опубликованную в 1907 году, а пятая тоже была написана еще в России и входила в более поздние сборники. Возможно, поэтому критические отзывы на книгу были немногочисленными (достоверно известно лишь о трех из них) – «Сказки» воспринимались как переиздание давно известной «Посолони». Но один из этих отзывов Ольги Елисеевны Колбасиной-Черновой, вышедший 3 сентября 1922 года в берлинской газете «Голос России», стоит привести полностью:

«Передо мной книга «Сказок обезьяньего царя Асыки». Они были изданы когда-то в России. Издание все разошлось, и, казалось, канули в вечность эти чудесные, неповторимые сказки. Но вот они снова воскресли, на этот раз за границей, где они особенно незаменимы и ценны. Вспоминалась мне по этому поводу история одной русской девочки. Она родилась и росла за границей. Маленькая, лицо круглое и волосы, как лен, ну совсем русская деревенская девочка. А вот пришлось – ни березок, ни грибов не видела, ни в русском лесу не была. Живет на вилле, на пляж ходит, с лопаточкой в полосатом купальном костюме. Грустили родные, – ну как вырастет чужая совсем – заграничная? Что тогда? – И вдруг пришли из далекой милой России сказки «Посолонь», из самой России присланы, ее духом вспоены, ее солнцем пригреты, ее ветрами овеяны. Слушала девочка, серые глазки широко раскрывала, и вдруг прозвенело: «Да это же, мама, про меня написано, это я Зайка беленькая, это я заплетаю свою белую коску». И что тут пошло. Вилла заграничная превратилась в башенку Зайкину, и все в ней пошло по-новому. Россия пришла за границу. Сестрички уже не сестрички, а белки-мохнатки. И нет уже папиных и маминых друзей скучных, не Иван Иваныч, а «Чучело-Чумичело», «мышиной мазью голову мажет». Не Борис – спорщик с газетой, а «Гадкий Зародыш» со смеху покатывается. Не старая итальянка – Чечилия зелень приносит – это злая Буроба с мешком приходит. И не папа, а Кучерище по вечерам игрушки ест, и Артамошка с Епифашкой тут же вертятся, немытые, нечесаные, страшно взглянуть, и все налетают, наскакивают, спорят со всеми. Ну да уж – они всегда такие, Артамошка с Епифашкой – известно. Прошло несколько лет. Подросла девочка, да так и осталась Зайкой, и когда в Россию попала, своя там была, ведь все же свое там, родное, знакомое. Леса исхожены, когда Зайкин бисерный кошелек искала, все-то тропинки ведомы. И даже двенадцать разбойников, черных и страшных, уже виданы. Знает из сказки девочка: есть слова такие заветные, никакие разбойники с ними не страшны. Скажи только и раскроется дверь подземелья. Только сказать надо умеючи. И ждет Зайка, знает: слово заветное сказано будет…  И вот, когда снова попали в руки мои эти сказки в новом издании, уже заграничном, вспомнила я, как превратилась заграничная девочка в Зайку беленькую, русскую. Перелистываю страницы хорошо изданной книги, и вспоминаю, как сказки эти спасли на чужбине душу русской девочки.  И как радостно, что снова появились они, сколько чудесного пробудят они в душах детей, растущих вдали от Родины. О наших русских чудесах расскажут они, единственных и неповторяемых для нас – только у нас в России возможных».

Масютин, Василий Николаевич (1884–1955) – выдающийся, глубоко оригинальный художник, гравер, теоретик искусства и писатель.  Он также был и философом - мыслителем, выразившим свои идеи о человеческом грехе через графику и не случайно был прозван современниками «русский Гойя» - «сон разума рождает чудовищ». Родился в Риге 29 января (10 февраля) 1884 в семье генерала Н.К. Масютина. Окончил Киевский кадетский корпус и Михайловское артиллерийское училище в Петербурге. Выйдя в запас в звании подпоручика (1907), в 1908–1914 занимался в Московском училище живописи, ваяния и зодчества, где главным его наставником был С.В. Иванов, под чьим руководством он изучил технику офорта. Специальные предметы в училище вели такие выдающиеся художники, как В.А. Серов, К.А. Коровин, А.М. Васнецов и другие. Был членом «Союза русских художников» (с 1914). Два года (1914–1916) провел на фронтах Первой мировой войны. В марте 1917 участвовал в работе Комиссии по охране памятников искусства и старины. Вошел в Профессиональный союз художников-граверов (Сограв) и в Совет управления Румянцевским музеем. В 1918 стал профессором ГСХМ. В 1917–1918 создал офорты, посвященные войне и революции («В Буковине», «Победители», «1917-й год», «Манифестация» и др.), и новую серию офортов «Семь смертных грехов». В 1919–1920 написал фантастические романы «Царевна Нефрет» и «Дни творения», сопроводил их ксилографиями. Исполнил иллюстрации к книгам «Дон Жуан» Э.Т.А. Гофмана и «Иван в раю» А.В. Луначарского, циклы гравюр «Вино, карты и женщины» и «В городе», ксилографический портрет А.С. Пушкина. Участвовал в 24-й выставке МТХ (1918), 4-й Государственной выставке картин (М., 1918/1919) и других выставках. В декабре 1920 провел персональную выставку в Гравюрном кабинете Румянцевского музея.

Развивая традицию символизма, – в обход элегической историчности и самодовлеющего эстетизма «Мира искусства», – тяготел к мрачным и пугающим темам. Главной сферой творческих интересов будущего мастера стал офорт. Эта сложнейшая, прихотливая техника не пользовалась популярностью в Москве. Поэтому В.Н. Масютину пришлось осваивать ее самостоятельно, практически в одиночку. Графическая манера художника, столь необычная для России, сложилась под влиянием лучших работ европейских мастеров. Обращением к современной западной гравюре объясняются образы и сюжеты первых графических циклов В.Н. Масютина. Их героями становились фантасмагорические и демонические существа, персонифицирующие силы зла, животные инстинкты, человеческие слабости и заблуждения. Трудно сказать, почему у художника возник такой пристальный и устойчивый интерес к феномену греха, но именно вариации этой темы постоянно занимали его воображение. Офортная сюита «Семь смертных грехов» поражает своей сложностью и фантастичностью образов, в ней ясно выступают все типические черты и склонности В.Н. Масютина как художника. В своих кошмарно-фантастических видениях он выражает мысль о власти рока и чудовищно-стихийных явлений над людьми. Кажется, художник хочет показать нам, как силы, исконно заложенные в человеческой природе, влекут их к пропасти греха, как над ними тяготеет проклятие порока и делает их слабыми и ничтожными игрушками в руках судьбы, не знающей ни жалости, ни справедливости. Эти мысли отмечены и глубиной, и творческой оригинальностью формы. Художник выражает их в сложных комбинациях остроумно выбранных символов, в произвольном нереальном сочетании разнородных форм, из которых состоят его чудовища. Его первые офорты – это сложные шарады. Творчество В.Н. Масютина занимает особое место в истории русского искусства. Слишком самобытен его творческий путь, слишком самостоятелен, как в технике гравюры, так и в литературной, мировоззренческой основе творчества. В своем творчестве тяготел к символизму с элементами гротеска, мистики, сюрреализма. В 1920 г., приняв латвийское гражданство, эмигрировал. С 1921 г. осел в Берлине, где сотрудничал с издательствами «Геликон», «Нева», «Русское творчество». В 1921-1928 годах создал иллюстрации к книгам А.С. Пушкина «Медный всадник», «Руслан и Людмила», «Повести Белкина» (все три – изд. 1922), «Бахчисарайский фонтан» (изд. 1923), «Золотой петушок»; «Анчар»; «Борис Годунов» (изд. 1924), «Пиковая дама» (изд. 1928); М.Ю. Лермонтова «Герой нашего времени» (изд. 1922); А.С. Грибоедова «Горе от ума» (изд. 1923); Н.В. Гоголя «Нос» (изд. 1922); Ф.М. Достоевского «Старец Зосима» (изд. 1922); А.А. Блока «Двенадцать» (1921); «Упырь» А.К. Толстого; «Сборник рассказов» А.П. Чехова; «Петербургская повесть» Б.А. Пильняка; «Сказки обезьяннего царя Асыки» А.М. Ремизова. В 1923 переиздал серию офортов «Семь смертных грехов».

Выступал и как теоретик. В 1922–1923 опубликовал в Берлине свои книги «Гравюра и литография» и «Томас Бьюик: художник-гравер. Опыт характеристики мастерства гравюры и критический обзор», планировал выпустить серию популярных монографий о других выдающихся мастерах графики – А. Тулуз-Лотреке, Ф. Брэнгвине, П. Дюпоне, Т. Бьюике. Выпустил на немецком языке роман «Два из одного» («Der Doppelmensch», München, 1925; переиздание на украинском языке: «Два з одного», Львов, 1936). Участвовал в выставках русского искусства в Гааге (1924), Нью-Йорке (1924), Берлине (1929, 1930), Париже (галерея d’Alignan, 1931), Праге (1930), Градец Кралове и Брно (1931–1932), в ежегодных выставках Общества берлинских художников (Verein Berliner Kunstler). После отъезда за границу работы продолжали появляться на графических выставках в СССР, а в 1928 в Ленинграде в Обществе поощрения художеств состоялась персональная выставка. В 1930–1940-е занимался прикладной графикой, исполнял обложки, торговые марки, этикетки, афиши, рекламные плакаты. Публиковал в журнале «Gebrauchsgraphic» офорты и статьи (о художниках А.И. Кравченко, Н.В. Пузыревском, А. Юнкерсе, о народном творчестве, о графике советских бумажных денег). Исполнил сюиту ксилографий «Басни Эзопа» (1938). Писал маслом портреты и натюрморты, исполнял скульптуру из дерева и глины. Стилистика его работ поражала разнообразием: от лубка до конструктивизма, экспрессионизма или изящного мирискуснического рисунка, а сами иллюстрации – сложностью композиционного построения, насыщенного символами и аллегориями. В Германии, помимо книжного дизайна, рисовал торговые марки, этикетки, театральные и рекламные плакаты. Оформил спектакли труппы М.А. Чехова «Дворец пробуждается» по мотивам русских сказок (Париж, 1931), «Двенадцатая ночь», «Дон Кихот», в 1930–1940-е гг. создавал сценографию для итальянско-немецкой кинокомпании «UFA». Стал членом почетного Комитета Общества друзей Чехова. Начал заниматься скульптурой. Летом 1945 был арестован советскими оккупационными властями по подозрению в связях с украинскими националистами и провел более года в лагере Заксенхаузен. После подобной «проверки на лояльность» получил крупные официальные заказы, исполнив к концу 1940-х годов памятник М.И. Глинке на берлинском Русском кладбище и скульптурный декор нового здания советского посольства. Эти произведения вполне вписались в программу соцреализма. Умер Василий Масютин в Берлине 25 ноября 1955.