RARUS'S GALLERY

Печатано в Москве, в  типографии А. Евреинова в 1846 году. 24 стр. 16°. 13.5х10 см. В печатной обложке, на задней стороне которой напечатано: «Продается в Москве, в книжной лавке И. Г. Кольчугина, на Никольской ул. Цена 20 к. серебром».

Библиографическое описание:

1. Безусловная редкость по Н.П.Смирнову-Сокольскому: Моя библиотека, Т.1, М., 1969, №1353,

2. Н.Б., № 628

3. П. Картавов: Библиографические известия о редких книгах, №2, СПБ, 1898, с.111

4. А.И. Бурцев: Обстоятельное библиографическое описание редких и замечательных книг, том VII, СПБ., 1901, № 2220 и т.д.

Маленькая брошюра неизвестного автора, написанная языком «райка». Начинается словами:

«Вались, народ, от Яузских ворот!-

Народ как волна и шапка полна».

Или:

«Что честный люд повесил головушку на правую сторонушку?

Послушайте-ка как дядя лясы точит, да людей морочит.

Так-то други сердечные, тараканы запечные!

Наша матушка Москва бьет родимая с носка, уж город так город!

От заставы до заставы пройдешь, не раз вздохнешь:

народ затейной,что ни шаг, то съестной, да питейной,

есть где вздохнуть, есть где мощной тряхнуть!»

Через неделю после ее появления брошюра усердно отбиралась полицией, как пасквиль на властей города, и уничтожалась (была сожжена). Уже тогда цена за нее поднялась до 10 рублей. Москвичи тотчас же растолковали себе, что «Турусы» содержат будто бы намеки на городского голову Шестова, на полицеймейстера Верещагина, на обер-полицейместера Лужина и др. Правда, в нехитром содержании «райка» усмотреть это довольно трудно, но что-то все-таки просматривается. При речи о райках, очень естественно, рождается вопрос, почему же москвичи не возьмутся все разом за разные фиглярства, не вступят в компанию со скоморохами, не выдумают каких-нибудь нелепых представлений? Ответ будет решительный и ясный: «Это дело тальянцев и немцев: они облизьяну  выдумали, блох обучили плясать, тараканов прусачных бегать наперегонки и в салки играть, лошадь часы узнавать, собак муштруют, свинок морских, словно невидаль какую,  показывают, шарманкой да волынкой кормятся»; а русский человек, как ни беспечен, совестится быть дармоедом, приобретать хлеб подобными средствами, считает недостойным себя пуститься в комедиянство. Пошутить, сделаться на время паяцом, он (почти всегда из мастеровых) не прочь: только уж всякое слово будет у него с закорючкой и с загогулиной, и, простоплетный с виду, он станет казать кукиш хоть из кармана, если нельзя показать прямо. Но это полузанятие идет у него между делом: в свободное время почему ж не позабавить почтенную публику, потешиться самому, да и деньгу притом зашибить. А на завтра, в будни, просим прощенья, по улицам не станем ходить, сядем за работу и будем работать до седьмого поту. «Ух!» — гаркает лихач извозчик, кружась по улицам, да потом и распоется:
Как едут наши купчики
К Макарью торговать,
Приказчики-голубчики
Попить да погулять...
«Извозчик! Что возьмешь ко Всем воротам?» — «Да кое же это место, батюшка?» — спрашивает ванька, теряясь в недоумениях о неслыханном названии: Тверские ворота он знает, к Покровским барыньку вчера возил, у Красных земляк живет, Никольские есть — а Все-то где? «Да вы  натолкуйте, где ехать?» — молвит он, приготовляясь слушать объяснение дороги. «А вот,—отвечает наемщик,—сперва  ступай ты на Арбат, с Арбата на Арбатец, отсюда в переулок Безыменный, из Безыменного в Безумный, здесь своротишь в Пустую улицу, потом повернешь в Золотую, а тут и пойдет прямая дорога ко Всем воротам. Понял, что ли?» Поймет ванька, что подсмеиваются над ним, ругнет зубоскала прямиковым словом на три буквы; а между тем время-то ушло, глядишь, среди баляс и седока упустил. В IV книге «Русской старины» за 1890г. брошюра эта целиком перепечатана, с коротким предисловием, в котором подчеркивается необыкновенная ее редкость.