RARUS'S GALLERY

Издатель С.Н. Тройницкий. Типография "Сириус", декабрь 1915. 30 с. с ил.  14 ил.  Тираж 50 экз. В мягкой издательской обложке. 24x16,5 см. Автор раскрасил всего несколько экземпляров, не более 10. Библиофильский, раскрашенный Нарбутом, экземпляр. Величайшая редкость!

 

 

 

 

Раскраска гербов дело очень и очень серьезное ... Известно, что в геральдике допустимы лишь два металла - золото и серебро и пять основных цветов (финифтей) - красный, голубой, зеленый, пурпуровый и черный. При необходимости выдержать однообразный тон в целой серии гербов, было важно, вместе с тем, подобрать такие краски, всевозможные соединения коих давали бы всегда художественные сочетания. Следует еще отметить и то, что при этом Нарбуту впервые, после почти столетнего перерыва удалось восстановить забытый способ применения чистого («твореного») золота и серебра на бумаге, дававший старинным иллюминованным актам такой исключительный эффект.

В.К. Лукомский и Г.И. Нарбут были хорошо и довольно близко знакомы, чему, оказывается, почти не мешала полная противоположность их характеров. В их контактах сухость и педантизм ученого едва ли не компенсировались веселостью и общительностью графика. Их объединяло общее дело, и этим делом была геральдика, в которой профессиональные познания одного сочетались с художественным вкусом и мастерством другого. Результаты, следствия их общения сейчас перед нами. Их общекультурная ценность очень велика. Познакомились они в Петербурге, когда Нарбут в ноябре 1911 г. поселился у брата геральдиста - акварелиста и художественного критика (в то время еще студента петербургской Академии художеств) Г.К. Лукомского. В его «маленькой, но уютной квартире в первом этаже 22-й линии Васильевского острова» Г.И. Нарбут, по его свидетельству, прожил три или четыре месяца (вероятно, до марта-апреля). Сам Г.К. Лукомский утверждал впоследствии: «У меня он прошел курс «архитектурного образования», конечно, краткий и весьма своеобразный». В воспоминаниях же В.К. Лукомского, сохранившихся в архиве А.Ф. Коростина, говорится, что в это время он заинтересовал Г.И. Нарбута геральдикой. Воспоминания Г.К. Лукомского нуждаются в уточнениях и во всяком случае в комментариях. Он, например, пишет:

«В его квартире на Александровском проспекте мы виделись реже. Здесь он увлеченно работал над силуэтами. Потом он выполнил огромную работу по иллюстрированию «Георгиевского Статута»; здесь его близость с моим братом-историком и геральдикой была крайне полезна. Он узнал благодаря брату прелесть геральдических зверей, трав и полей, корон и щитодержателей. Полюбил, увлекся и, став художником гербового отделения, немало иллюстрировал книг брата».

Как известно, Капитул орденов заказал Г.И. Нарбуту исполнение «Георгиевского статута» в мае 1914 г. Работу нужно было исполнить к 1 октября того же года. Однако в 1914 г. «узнать прелесть геральдических зверей» Г.И. Нарбут не мог, поскольку, к примеру, свой первый геральдический книжный знак - для издателя военных журналов генерала Д.Н. Дубенского - исполнил еще в 1910 г. Он использовал геральдические мотивы в обложке к книге А. Франса «Рассказы Жака Турнеброша» (1908), в иллюстрациях к сказке «Деревянный орел» (1909), акварели «Орган» (1910) и других произведениях. Кроме того, Капитул мог заказать такую ответственную работу только художнику, который уже давно и хорошо себя зарекомендовал как геральдист. Интерес к геральдике возник у Г.И. Нарбута очень рано. Сохранилось его письмо, 18-летнего гимназиста, к знатоку истории украинского левобережного дворянства П.Я. Дорошенко от 2 октября 1904 г. «Не могу ли я что-либо узнать о роде «Нарбут»? Нет ли у Вас герба этого рода и нельзя ли я (так) его срисовать? За это буду Вам очень благодарен». В том же году Община св. Евгении выпустила первое печатное произведение Г.И. Нарбута, и это была открытка «Герб города Москвы». Пусть даже в ней нет ничего геральдического, и, как вспоминали близкие ему люди, Нарбут впоследствии стыдился этой незрелой своей работы, - для историков она приобретает ценность документа, датирующего возникновение интереса художника к данной области. Говоря о геральдических трудах Нарбута, нельзя также упустить из виду его многолетнюю близкую дружбу с искусствоведом и геральдистом С.Н. Тройницким, издававшим в 1913-1914 гг. журнал «Гербовед», щедро оформленный нашим замечательным мастером. Как можно заключить из воспоминаний С.Н. Тройницкого, еще не опубликованных, они познакомились примерно в 1910 г. - вероятно, на одном из «четвергов» Александра Бенуа, на Адмиралтейском канале в Петербурге. Важной заслугой В.К. Лукомского является то, что он оставил первый и единственный обзор деятельности Нарбута в области геральдики. Публикуемая ниже статья имеет довольно сложную историю. Сам В.К. Лукомский рассказывает:

«Статья о Нарбуте как геральдическом художнике первоначально написана была в 1922 г. для сборника в память его изд. журналом «Среди коллекционеров», а затем, когда издательство это ликвидировалось, передана была в Харьковское Художественное издательство, где статья эта набиралась дважды: первый раз на русском языке и вторично в переводе на украинский язык (в 1925 г.)».

На оригинале машинописи имеется издательская пометка с датой 11 марта 1925 г. В 1926 г. в Киеве состоялась выставка произведений Нарбута, к которой были приурочены выпуск художественно исполненного каталога, специально посвященного мастеру номера журнала «Бiблiологiчнi Bicтi», а также несколько заседаний комиссии искусства книги, существовавшей при Украинском научном институте книговедения (УНIК). Институт обратился к ряду лиц с просьбой о разрешении огласить на этих заседаниях их материалы из печатавшегося тогда в Государственном издательстве Украины сборника. Такая просьба была послана и В.К. Лукомскому. Его ответ гласил:

«На письмо от 28 сентября за N 945 имею честь уведомить Украiнський Науковий Iнститут Книгознавства, что со своей стороны охотно предоставляю Институту право использовать мою статью о «Нарбуте, как геральдическом художнике» для прочтения в заседании Koмicii Мистецтва книги. Профессор В. Лукомский».

В прессе промелькнуло сообщение об ожидавшемся приезде В.К. Лукомского и С.Н. Тройницкого в Киев, однако поездка не состоялась. Воспоминания были прочитаны 21 января 1927 г. на четвертом, публичном заседании комиссии искусства книги института под председательством искусствоведа Н.Е. Макаренко, на котором присутствовало около 60 человек. С течением времени план нарбутовского сборника по разным причинам менялся. Редколлегия, в состав которой входили такие замечательные специалисты, как Ф.Л. Эрнст, Я.И. Стешенко, А.И. Середа и др., вносила некоторые уточнения в тексты. Сохранилось письмо В.К. Лукомского к Ф.Л. Эрнсту от 19 октября 1928 г., в котором он поясняет свою оценку исполненного Нарбутом герба Украины, данную в статье:

«Впервые из письма Василия Митрофановича (Базилевича. - С.Б.) узнал о Вашем желании получить от меня разъяснение к статье моей о Нарбуте. Пытаюсь сделать это кратко, прилагая проект вставки в конце статьи в указанном месте. Если это не удовлетворит, прошу Вас указать, что именно нужно».

Второе письмо Лукомского к Эрнсту датируется 16 сентября 1929 г.:

«Сегодня получил Ваш перевод 25-и рубл.(ей), как часть гонорара за мою статью в «Нарбутовский Сборник». Сердечно благодарю за внимание и прошу корректуру статьи переслать мне, так как, хотя я и не знаю украинского языка досконально, но читаю свободно и разобраться в переводе смогу, б.(ыть) м.(ожет), и замечу что-либо по существу». В своем «Комментарии» В.К. Лукомский повествует о дальнейшем ходе событий:

«Корректуру первого набора я продержал лично и своевременно выслал в Издательство, второй набор я видел уже в сверстанном виде в сигнальном экземпляре издания, выполненного очень художественно. Однако выпуск издания по каким-то причинам не состоялся и известны лишь единичные экземпляры его. Все же статья была опубликована в печати, и поэтому я считаю этот материал использованным, 31.1.40 г. Лукомский».

При всей решительности последнего заявления автора его формулировка («использованным») слишком нечетка. К тому же в собственноручной «Хронике моей жизни» он сам причисляет эту статью к «рукописным трудам». Знакомим сейчас впервые геральдическую общественность с работой В.К. Лукомского по машинописи, хранящейся в архиве Ф.Л. Эрнста.

В.К. Лукомский

Нарбут как геральдический художник

Геральдику как науку Нарбут едва ли знал. История герба как история происхождения родовых знаков, пожалуй, даже не интересовала его; но герб как живописное сочетание определенных и вместе с тем богатых по форме геральдических элементов привлекал его творческое внимание издавна. Мне вспоминаются те частые вечера совместной работы, когда Георгий Иванович Нарбут жил в 1910 году с моим братом вместе, как, бывало, жадно допытывался он об источниках старинных и художественных гербов. Живо помню его восторг, когда позднее он познакомился с ценнейшими первоисточниками русского геральдического художества, хранившимися в Гербовом Отделении Сената. И тут Нарбут «гербяку» (как он ласкательно называл герб) полюбил до увлечения, до мании. Его фантазию привлекало в гербе все. Многообразные формы щита: треугольные, круглые, овальные, квадратные и квадратные с выступами, барочные, - итальянские, в богатых картушах - французские и вырезные - немецкие. Шлемы - шлемы совсем примитивные, точно опрокинутый горшок, лишь с прорезями для глаз; с удлиненною маскою - копьевые; шлемы с забралами, прутьями и решетками самых затейливых положений. А короны? - целая коллекция сказочных головных уборов королей и принцев, герцогов и князей, графов и маркизов, баронов и духовных лиц; от простого металлического обода до совершенных ювелирных изделий, усыпанных жемчугом и всякого рода драгоценными каменьями; разнообразию корон по эпохам, странам и рангам нет конца. Выше, над шлемом, возникают «нашлемники» - развеваются красочные страусовые и павлиньи перья, прыгают легендарные звери, взлетают птицы, грозно потрясают мечами закованные в латы руки бойцов. Со шлема и вокруг щита опускается «намет» - род мантии, вырезанной затейливым рисунком разнообразнейших стилей. И здесь опять бесконечный простор художественным исканиям в области причудливейших извивов и орнаментальных форм. По сторонам щита - щитодержатели: от «диких людей» лишь с дубовыми венками на бедрах и изукрашенных в пестрые одеяния воинов всех времен и народов до золотистых с человеческими лицами львов, огнедышащих драконов, ярых грифов и загадочных единорогов. Внизу герба развеваются ленты с девизами - странными изречениями и призывами, далекими отзвуками, теперь непонятными, благородных движений человеческой души. Но этим, конечно, не исчерпывается сокровищница геральдики и все богатства ее в щите. Здесь - «бездна возможностей»: бесконечно число сочетаний всяких узорных сечений и геральдических фигур в плоскости щита; именно здесь, - где может быть использовано неимоверное количество комбинаций самых простейших предметов обыденного вида, где существует более ста видов рыцарского креста и где беличий мех изображается голубыми шапочками; где все полно чарующей тайны и навсегда останется непонятным тому, кто не проник в этот волшебный мир. Вот этот мир и пленил Нарбута. И стал Нарбут грезить гербами. Рисует он иллюстрацию к какой-нибудь сказке; рисует все по сюжету, и где-нибудь на стене остается неиспользованным свободное место; «голым» кажется оно ему - вот он герб туда и «посадит». Нужно ему сделать обложку или фронтиспис, он не ограничится одною рамкою и чеканными буквами, но в середину, в гущу сложной композиции всякой арматуры, поместит и герб «нарочитый» или «измышленный». А то и свой герб «Тромбы» (три охотничьих рога, соединенных наподобие звезды) куда-нибудь да пристроит средь живописных руин. И уж так полюбил он свой герб, что даже на силуэтном своем портрете поместил его в центре своей головы; вот он «Narbutissimus» - всем Нарбутам с Нарбутовки Нарбут». К форме герба присматривался он зорко и лишь во внутренней композиции проскальзывала иногда «геральдическая ошибка». Перечислить все случаи использования Нарбутом геральдического мотива и вкрапления последнего в ту или иную его художественную работу, конечно, нет возможности, но нельзя не отметить высшего завершения достигнутого им в этом смысле - в серии аллегорических иллюстраций к Европейской войне 1914-1917 гг. Вся сюита из 12 акварелей (возможно, впрочем, что их было больше) была на выставке в Русском музее 1922 года, а в свое время некоторые из них воспроизведены были на обложках журнала «Лукоморье». Здесь среди удивительного по красочности пейзажа и изобилия всякого рода аксессуаров ожили геральдические фигуры государственных гербов воюющих держав и вступают в страшный, кровавый бой или символизируют отдельные исторические моменты великих событий. С геральдической точки зрения надо признать применение этого материала очень удачным, осмысленным и исключительно выигрышно использованным для всей композиции. Кроме этого рода работ, где гербы использованы как благодарный материал для разрешения композиционных и живописных задач, Нарбутом исполнено было несколько специальных работ в области геральдики, выдержанных в соответственном стиле. При этом едва ли возможно признать за таковую геральдическую работу первый опыт Нарбута в этом направлении - рисунок «герба города Москвы» (воспроизведенный на открытке изд. Общ.(ины) св. Евгении), датированый 1904 г., но исполненный им скорее в иконописной манере и, во всяком случае, без наличия всех признаков герба. Первая, вполне геральдическая работа, в которой принял участие Нарбут, было издание «Малороссийского Гербовника», начатого составлением еще в 1911 г. Здесь им были исполнены, кроме общего украшения книги: «Черниговский герб, герб гетмана графа Кирилла Разумовского (по современному рисунку) и 159 рисунков самобытных украинских гербов, извлеченных составителями «Гербовника» из разных архивных и музейных источников и перерисованных Нарбутом в однообразный выработанный им картуш. С 1913 г. Нарбут принял участие в качестве художника в журнале «Гербовед», издававшемся в течение двух лет. И тут им дано не только прекрасное художественное лицо журналу с его импозантными заставками, но и выполнены в копиях несколько красочных рисунков со старинных гербов и серия из 45 «дипломных гербов, не вошедших в Общий Гербовник». Последние хотя и выполнены в стиле Екатерининского времени, но со значительными искажениями оригиналов, о чем приходится пожалеть, относя это, впрочем, не к художнику, а к редакции журнала. Особым оттиском из того же журнала является издание «Гербы командира и офицеров брига Меркурия», где даны 5 рисунков Нарбута в виде контуров с пожалованных героям гербов, и опять, к сожалению, с досадными отступлениями от подлинников. К этой же категории работ для «Гербоведа» надо отнесть и шуточный «Реестръ шести знатнымъ особамъ героическiй юрналъ Гербоведъ шестого октября девятьсотъ двенадцатаго года учредившимъ, съ показанiемъ герба и способностей каждаго», отпечатанный издателем «Гербоведа» в количестве 8 экземпляров. Тут помещены в картушах типа «Малороссийского Гербовника», отпечатанных с клише, рисованные Нарбутом и раскрашенные от руки гербы шести участников журнала. Перечисляю их по моему экземпляру:

1. В.К. Лукомского;

2. барона А.Е. Фелькерзама;

3. В.Я. Чемберса;

4. Егора Ивановича Нарбута («мазепинецъ, полку Черниговскаго Глуховской сотни старшинскiй сынъ и гербовъ и эмблематъ живописецъ»);

5. С.Н. Тройницкого и 6. О.А. Шарлеманя.

Следующей работой Нарбута было изготовление для Капитула орденов нового «Георгиевского Статута», титульный лист которого, изукрашенный гербами, должен быть причислен к серии геральдических работ его. Местонахождение этого документа ныне неизвестно. Печатной работой Нарбута появилась брошюра под заглавием «Гербы гетмановъ Малороссiи» (Петроград, 1915 г.), изданная в 50 экземплярах, где даны 14 рисунков гербов с однородными украшениями вокруг щита, хотя и эффектно сделанными, но напрасно ко всем случаям примененными, что свидетельствовало, конечно, о несколько поверхностном отношении к самой сути геральдического труда. Совсем неудачны и описания гербов. Внешняя сторона самого издания не оставляет однако желать ничего лучшего. В мае 1915 г. Нарбут приглашен был на службу в Гербовое Отделение Сената «для улучшения художественной стороны актов, выдаваемых Департаментом Герольдии». Следует пояснить, что работы этого рода, изготовляемые до сего времени художниками Гербового Отделения (А.А. Серебряковым, В.Я. Зотовым и А.А. Голубцовым), хотя и отмечены большими техническими достоинствами, но, в сущности говоря, не давая ничего нового, слепо копировали образцы, преподанные вкусами эпохи Александра II и проводником их - художником, работавшим в Гербовом Отделении, со дня его учреждения в 1857 г., А. А. Фаддеевым. Обновление и освежение вымученных орнаментаций и засохших акантов стало настоятельною потребностью для дальнейшего развития геральдического творчества. Лучшего выполнителя этих заданий, чем Нарбут, нельзя было найти. Невзирая на обычные затруднения бюрократической рутины, не допускавшей определения Нарбута, как не имеющего никакого чина, на должность VIII класса, его удалось-таки определить «канцелярским чиновником канцелярии Правительствующего Сената с откомандированием к исполнению обязанностей художника Гербового Отделения» без всякого штатного вознаграждения. В этой скромной роли, в течение 1915 и 1916 годов, Г.И. Нарбут, по преподанным специальным указаниям, но с предоставлением ему полной свободы в области композиции исполнил ряд следующих заданий:

1) составил проект «титульного листа» для дворянских дипломов с удачным расположением гербов на рамке, покрытой императорскою мантиею, а также рисунок рамки к последующим листам диплома;

2) скомпоновал «образцовый рисунок дворянского герба, в лист «Гербовника»»;

3) исполнил контурный рисунок устанавливаемого типа дворянского герба к предстоящей XXI-ой части (3-ей серии) «Общего Гербовника» (как бланк), в 2 вариантах и 2 рисунка типов гербов: для возведенных в дворянство и получивших это достоинство по ордену св. Георгия, заслуженному в Европейскую войну;

4) нарисовал гербовый ex-libris для библиотеки Гербового Отделения, с которого и был отпечатан книжный знак, а подлинный рисунок затем расцвечен и находится в Гербовом Музее;

5) дал таблицу образцовых красок. Известно, что в геральдике допустимы лишь два металла - золото и серебро и пять основных цветов (финифтей) - красный, голубой, зеленый, пурпуровый и черный. При необходимости выдержать однообразный тон в целой серии гербов, изготовляемых для очередной части «Гербовника», было важно, вместе с тем, подобрать такие краски, всевозможные соединения коих давали бы всегда художественные сочетания. Следует еще отметить и то, что при этом Нарбуту впервые, после почти столетнего перерыва удалось восстановить забытый способ применения чистого («твореного») золота и серебра, дававший старинным иллюминованным актам такой исключительный эффект.

Все эти задания выполнил Нарбут блестяще и, несмотря на то, что в силу политических событий 1917 г. работы Нарбута как художника Гербового Отделения на этом и закончились, однако на кратковременную последующую деятельность Гербового учреждения, образцы эти оказали превосходное влияние. По созданному им типу герба выполнено было 60 рисунков гербов, которые составили особое «Собрание гербов, утвержденных Правительствующим Сенатом» уже во время Революции с 1 июня до 22 ноября 1917 года. Тогда же заготовлены были и два дворянских диплома, подписанные в день 25 октября того же года и оставшиеся после Октябрьской революции без приложения государственной печати, а потому и оставленные на хранении в Гербовом Музее. Из числа более мелких и многочисленных работ Нарбута, близких к геральдике, следует еще упомянуть исполненные им гербовые экслибрисы для Д.Н. Дубенского, В.К. Лукомского, О.Е. Значко-Яворской, рожденной Бернацкой, барона Н.Н. Врангеля, П.Я. Дорошенко и А.Н. Римского-Корсакова, а также рисунок гербовой печати С.Н. Тройницкого. Этим однако геральдические работы Нарбута не исчерпываются. Переехав в конце 1917 г. в Киев, он принимает здесь ближайшее участие в художественной жизни Украины и привлекается к герботворчеству. В отмену утвержденного государственного герба с «Рюриковым родовым знаком» (известным по монетам св. Владимира), Нарбут выступает с новым проектом, изображающим в восьмиугольном щите картуша «козака з рушницею» (ружьем) - по старой запорожской печати, наверху какового картуша, в нашлемнике помещает знак св. Владимира. Мотивировка последнего, данная в подробной статье, опубликованной Нарбутом в сотрудничестве с известным генеалогом В.Л. Модзалевским, и сама композиция герба, к сожалению, не только не могут быть признаны удачными, но скорее противоречат элементарным запросам исторического чутья и геральдического вкуса. Мы разумеем здесь едва ли уместное изображение в рисунке герба - нашлемника, обычно не принятого в государственных гербах, да еще в виде Рюрикова - (династического) знака, во всяком случае не связываемого ни по духу, ни по стилю с фигурой «козака з рушницею». Невольно напрашивается сравнение со столь же неудачною композициею государственной печати Временного Правительства, исполненной по персональному заказу министра иностранных дел Милюкова художником И.Я. Билибиным, где под «обесчещенным» двуглавым орлом изображено здание Таврического дворца Государственной Думы. Других геральдических работ Нарбута на Украине, кроме кредитных билетов и марок с тем же знаком св. Владимира мне не известно, но и эта последняя, неудачная как самостоятельный опыт «сочинения» герба, не менее прекрасна в графическом отношении. И можно с уверенностью сказать, что и в области геральдического художества Нарбут мог бы стать вполне «мастером» в лучшем смысле этого слова, мог бы создать свой ярко выраженный стиль и оставить по себе хорошую школу.