RARUS'S GALLERY

Спб., Кружок любителей русских изящных изданий, т-во Р. Голике и А. Вильборг, 1912. [4], 92, [2] с., 1 л. фронт. (портр.), 13 л. ил. Тираж 400 экз. В издательской обложке. 23х15,8 см. На плотной бумаге, с чёрно-белыми иллюстрациями в тексте и на отдельных листах. На передней части обложки орнаментальная рамка, название книги, портрет императора Александра I.  Цена 3 р. 50 коп. Большая редкость в хорошем виде!

 

 

 

Издание "Кружка любителей русских изящных изданий", приуроченное к столетнему юбилею Отечественной войны 1812 года, представляет собой каталог графических произведений. Открывает книгу исторический очерк В.А. Верещагина "Русская жизнь в эпоху Отечественной войны». Василий Андреевич Верещагин (1859—1931) - библиограф и историк искусства, действительный статский советник и камергер Двора Его Императорского Величества, гофмаршал, член Совета Академии художеств. В. А. Верещагин был основателем и редактором журналов «Старые годы» и «Русский библиофил», был организатором и бессменным руководителем Кружка любителей русских изящных изданий.

Время Отечественной войны 1812 года и нескольких десятилетий после потрясения от нашествия  французов, как это часто бывает в переломные эпохи, глубоко затронуло все сферы жизни российского общества. Время «славы и восторга», невиданного национального подъема и национальной гордости порождало противоречивые личности и влияло на повседневную жизнь всех сословий. Настроение было патриотическое. Оно ярко выражалось и словами модного в те дни "польского", которым открывались все тогдашние балы:

"Гром победы раздавайся,
Веселися храбрый Росс,
Звучной славой украшайся,
Магомета ты потрес."

Тогда меры воздействия на общество, по сравнению с нынешним временем, были ничтожны. Газеты не имели широкого распространения, их было мало и они политическими вопросами почти не занимались. Народ осведомлялся манифестами, читаемыми священниками с амвона, да тем, что скажет ему помещик, что донесет до него стоустая народная молва. Образованное общество было монолитно. Оно крепко было спаяно вековыми традициями. Волноваться могло крестьянство, находившееся в крепостном состоянии. Оно и волновалось недавно — при Екатерине Великой, во время Пугачевского бунта, но оно сдерживалось дворянством, жившим в самой толпе крестьян, по своим поместьям и внушавшим крестьянам те или другие идеи. Крестьяне, почти поголовно неграмотные, жили жизнью и интересами помещиков. Кроме помещиков, были служилые люди — за малым исключением то же дворянство, купцы и мещане-ремесленники. Если мы прибавим к этому духовенство, то мы увидим, что, несмотря на незначительность средств воздействия на общество, их было совершенно достаточно, ибо всему тон задавало дворянство, глубоко проникшее в народ, и от его настроения зависело настроение всего общества. Рабочих масс не было. Пролетариата не было. Были нищие; были убогие; но все эти люди не имели под собою силы. На дворянство оказывали влияние — непосредственная его близость ко двору и к Государю, часто объезжавшему губернии, литература, театр, но главное - семейное воспитание и традиции рода. Семья в ту пору была крепка. Дворянская семья тысячью уз была связана с деревней. Крепостные слуги, няни, выезды в поле, на работы, игры с крестьянскими детьми — все это соединяло барина с мужиком. Дворяне и крестьяне могли быть враждебными друг другу, но они в то же время не были чужими друг другу. Они постоянно сталкивались друг с другом. В церкви, на праздниках, на семейных торжествах, на охотах.

Барин и мужик были вместе. Отношения между ними были простые. В бесподобном описании псовой охоты Ростовых в "Войне и Мире" гр. Толстого мы читаем из жизни взятый случай, как неприличным словом обложил своего барина, помещика, графа, старика Ростова его крепостной, доезжачий Данила, за то что граф упустил, протравил волка. “...На длинной спине бурой, почерневшей от пота лошади комочком, валясь вперед, сидел Данила без шапки, с седыми встрепанными волосами над красным, потным лицом.

— Улю-люлю, улюлю!..- кричал он. Когда он увидал графа, в глазах его сверкнула молния.

— Ж...! — крикнул он, грозясь поднятым арапником на графа.

— Про... ли волка-то!.. Охотники! — и, как бы не удостаивая сконфуженного, испуганного графа дальнейшим разговором, он со всей злобой, приготовленной на графа, ударил по ввалившимся мокрым бокам бурого мерина и понесся за гончими. Граф, как наказанный, стоял, оглядываясь и стараясь улыбкой вызвать в Семене сожаление к своему положению...

После охоты — граф Илья Андреич тоже подъехал и потрогал волка.

— О материщий какой, — сказал он.

-Матерый, а? — спросил он у Данилы, стоявшего подле него.

— Матерый, ваше сиятельство, — отвечал Данила, поспешно снимая шапку.

Граф вспомнил своего прозеванного волка и свое столкновение с Данилой.

— Однако, брат, ты сердит, — сказал граф.

Данила ничего не сказал и только застенчиво улыбнулся детски кроткой и приятной улыбкой...

При таких отношениях было естественно, что в трудные времена жизни государства народ искал совета у помещиков, бывших при нем, и народное мнение являлось мнением помещиков. Помещик образование получал, за малым исключением, дома. Священник, дьячок или приезжий на каникулы бурсак — семинарист, философ или богослов, обучение псалтырю и часослову, Российской грамоте, потом для немногих пансион или гимназия и очень редко университет, - вот образовательный ценз тогдашнего дворянства. В науках преобладал патриотизм. В близком прошлом был блестящий век Екатерины — Суворов, Румянцев и Орлов — победы и завоевания. В более глубоком прошлом Елисавета и Петр — победы и завоевания. Было чем гордиться. Россия раздвигалась на запад и восток, новые невиданные по красоте и богатству страны склонялись под власть короны Российской. Андреевский флаг реял на кораблях Российских в Средиземном море, Атлантическом и Великом океанах. Отечественная война 1812 года и память об этом событии повлияла и на другие типичные предметы в быту и повседневной жизни российского общества. В предметах стиля ампир невероятно популярной стала фигура коня – верного боевого соратника в войне 1812 года.

В музее А.С. Пушкина находятся каминные часы с конем. Печи стало модным украшать изразцами с военными на конях. Такие изразцы сохранились в ампирном особняке Г.А. Палибина в Москве. На  бронзовых чернильных приборах появилась военная атрибутика – стоящий или сидящий солдат. На чернильницах в послевоенное десятилетие появились изображения казаков и улан. В повседневном быту весьма популярны стали колокольчик для вызова прислуги,  ручкой которого служила фигура Наполеона. Бронзовые фигурки Наполеона и Жозефины  на постаментах служили ручками для печатей. Все эти забавные предметы напоминали обитателям жилища о минувшей эпохе. После Отечественной войны 1812 года обязательной стороной мужского повседневного быта стало курение табака. Для этой цели служили кисеты, украшенные бисером. Один из них выполнен женой генерала А.И. Рудзевича, отличившегося в заграничных походах русской армии в 1813-15 годах. На одной стороне кисета вышит пеший казак, на другой – несущийся на коне. В музее усадьбе Останкино хранится кисет, на лицевой стороне которого вышиты скачущий на белом коне  гусар и над ним надпись:

«Спешу в кругу быть удальцов,

Стремя к бокалу мысли пылки,

За чье ж здоровье бить бутылки?

Коня, красавиц и усов!».

На оборотной стороне данного кисета исполнен натюрморт: чаша для пунша, бокалы, свеча, трубка, игральные карты – предметы, отвлекающие от бытовых неурядиц походной жизни. В мужских кабинетах послевоенного времени всегда делали стойку для курительных трубок, подставка для чубуков с янтарными мундштуками и фарфоровыми трубками. После 1812 года на таких трубках появились изображения Александра I и генералов - героев войны 1812 года. На золотых и серебряных табакерках изображались картины сражений, портреты героев, жанровые военные сцены, памятники воинской доблести, виды Москвы и Петербурга. В Историческом музее в Москве хранится восьмигранная табакерка мастера И. В. Кейбеля. В  крышку табакерки вставлена закрытая стеклом миниатюра на слоновой кости с портретом М.И. Кутузова. Другой вариант находится в музее А.С. Пушкина – круглая лакированная табакерка из папье-маше с бронзовым портретом М.И. Кутузова посередине. На дне ее находится бумажная наклейка со стихом:

И счастье, как табак, со смертными играет!

Иного веселит, другой – до слез чихает.

Жизнь наша так как сон: родясь, все умирают.

Счастлив, кого табак – не слезы пробуждают.

В повседневном столовом обиходе, пожалуй, более всего проявились отголоски Отечественной войны 1812 года. Героическая тема нашла свое отражение в хрустальных изделиях с молочными медальонами, в которых помещали портреты героев войны. Исполнителями портретов были живописец Императорского фарфорового завода П. Рокштуль и мастер Бахметевского завода А. Вершинин. В Государственном Эрмитаже хранятся позолоченный чайный и кофейный сервизы с портретами героев войны 1812 года. Ваза с портретом П.Х. Витгенштейна из молочного стекла, отделанная золочением и гризайлью, выполнена на Императорском фарфоровом заводе. Типичным предметом сервировки стола 1820х годов была стопа или бокал с портретом М.И. Кутузова или М.И. Платова из стекла с гранением полихромной росписью и позолотой. Портрет сопровождала надпись: «Тот жив, бессмертен тот, Отечество кто спас».

Герой войны 1812 года, дослужившийся усердной службой в действующей армии до полковника, граф Ф.И. Толстой стал знаменитым дуэлянтом послевоенного времени. Это неудивительно, если вспомнить, что победоносная кампания 1812-15 годов особенно способствовала расцвету русских дуэлей. Дворяне вернулись из Европы с привычкой хладнокровно стоять под пулями, умением постоять за себя и виртуозно владеть оружием. В этом характере отразилась вся мощь и необузданность русского человека, иначе граф Ф.И. Толстой не оказался бы на совершавшем кругосветное плавание корабле «Надежда» под командованием И.Ф. Крузенштерна, не преодолел бы двухлетнее пребывание среди аборигенов Алеутских островов и не вернулся бы по суше через Сибирь в Петербург. За это путешествие и получил прозвище Американец. Другой представитель рода граф Ф.П. Толстой – русский   медальер, скульптор и график, получил признание  на Родине и в Европе за серию медальонов, посвященных героическим событиям Отечественной войны 1812 года. Он писал: «Я русский и горжусь сим именем. Желая участвовать в славе соотечественников, желая разделить ее, я дерзнул на предприятие, которое затруднило бы и величайшего художника изобразить в медалях знаменитейшие события 1812, 1813, 1814 годов». В этом скромном человеке  с огромной силой проявился патриотический дух, иначе бы почти 20 лет не трудился бы он над 21 медальонами. В бело — голубых барельефах представала вся эпопея войны 1812 года: мужество в сражениях на полях России, народный подвиг, победы русского оружия в Европе. В облике защитника Отечества органично слились античный идеал доблестного воина и  твердость ратного духа русских богатырей. Шлем и кольчуга – предметы славянского воинства придали русскому воину в барельефах Толстого облик богатыря Древней Руси. Девиз барельефа «Бой при Малом Ярославце»: «Чей меч не сокрушится о скалу народной твердости!». Миниатюрные барельефы удивительно передали величественность подвига в войне 1812 года. Белый рельеф на голубом фоне в духе веджвудского фарфора сделало медальоны изысканно красивыми, они быстро заполнили интерьеры дворянских особняков, навсегда оставив память о минувшем. Вряд ли в русском декоративно - прикладном искусстве  убранства дворянских домов тогда было что-либо популярнее, чем толстовские медальоны. Медальоны стали воспроизводить в бронзе, гипсе, фарфоре. Николай I наградил художника за создание медальонов золотой табакеркой с бриллиантами. Еще одним героем времени был архитектор К.И. Росси, по проекту которого была создана в 1827 году военная галерея 1812 года в Зимнем дворце. В зал вели три двери, по их сторонам находилось 12 медальонов из лепных лавровых венков, где золотом были начертаны названия мест славных побед русских войск. На торжественной церемонии открытия галереи  присутствовали ветераны, награжденные медалями за подвиги в Отечественной войне 1812 года. Тот же самый К. Росси являлся одним из создателей стиля ампир в домашнем быту дворянских особняков послевоенного времени.

Стиль ампир, основанный на использовании художественных образов роскоши и богатства Римской империи, приобрел в России национальную окраску под влиянием победы над Наполеоном. В Государственном Русском музее хранится диван, сделанный по проекту К. Росси из красного дерева. Диван украшен золочеными орнаментами- шлемами и щитом на фоне перекрещенного оружия, горном, венками, орлом,  ликторскими связками (пучками прутьев с топориками как знаками власти, носимыми в Древнем Риме ликторами за высшими должностными лицами). Появление подобного предмета в обстановке навеяно военными событиями войны 1812 года. Категории долга и римских гражданских добродетелей приобретали в ампире героико- патриотическое звучание. В период Отечественной войны 1812 года возросшее национальное самосознание привело к сопоставлению античного героизма и самопожертвования с доблестями национальных героев. Культ воинской доблести делали популярными такие мотивы декора интерьеров и мебели, как колчан со стрелами, щиты и шлемы, орел и крылатые богини. На стенах появился военизированный орнамент. Крылатые Виктории поддерживали канделябры, поднимали вазы и мраморные доски каминов. Опорами диванов, столов и кресел служили львы, химеры, орлы, грифоны и лебеди. Кровати на подиумах имели шатры, напоминающие походные палатки полководцев. Лидирующим материалом ампира стала золоченая и патинированная бронза, а самым прославленным мастером по бронзе стал Пьер Филипп Томир. Подобно толстовским медальонам, самой распространенной бронзовой фигурной группой в интерьере стала композиция «Минин и Пожарский». В Государственном Эрмитаже хранятся знаменитые часы «Минин и Пожарский» П.Ф. Томира по гравюре с рисунка И.П. Мартоса, выполненные по заказу Н.Н. Демидова, и парные канделябры со скрещенными знаменами. Фигуры русских защитников Отечества в виде настольной скульптуры и часов, дополняющиеся подсвечниками и канделябрами с военными трофеями на постаментах, напоминали дворянину того времени о подвигах 1812 года. Памятник Минину и Пожарскому в послевоенную эпоху настолько был популярен, что его стали делать в виде надглазурной росписи на тарелках.

В 1830х годах кроме портретов героев на столовой посуде стали повторять толстовские медальоны. Типичным примером является бокал из бесцветного стекла, с эмалью и гравировкой, на котором воспроизведен медальон «Бегство Наполеона за Неман». В Царском Селе хранится ваза «Вступление Александра I в Париж 14 марта 1814 года» в форме амфоры с ручками в виде крылатых богинь и золоченым военизированным орнаментом – алагерками. В Историческом музее сохранился чайно-кофейный сервиз  из фарфора с надглазурной полихромной росписью, выполненный на заводе Гарднера. На белом фоне кофейника, чайника и молочника представлены конные и пешие схватки с французами, на сахарнице и чашках – карикатурные изображения, высмеивающие французов, или сцены уничтожения врагов партизанами. Символом послевоенной эпохи стал знаменитый «Сервиз с изображением российских костюмов» или просто «Русский». С 1824 года  сервиз стали называть «Гурьевский» в честь его заказчика Д.А. Гурьева, который управлял Кабинетом его Императорского величества. Он выполнен в красно- коричневых тонах с золоченым орнаментом. Сюжетные композиции С.С. Пименова в виде сцен из русской жизни и видов Москвы и Петербурга украсили 540 предметов сервиза. В 1820х годах появились тарелки с изображениями народностей и социальных типов России, выполненные лучшими художниками Императорского фарфорового завода – Д.Ж. Моро, Ж.Ф. Свебахом. Сюжеты этих тарелок являлись отголоском пробудившегося народного самосознания и народного духа, что было вызвано событиями Отечественной войны. В повседневном быту  несколько десятилетий после войны использовали так называемые «военные» тарелки. На «военных» тарелках времени правления Александра I в орнамент по краю предмета включали гербы и перевитое венками оружие. В центре тарелок из музея- усадьбы Архангельское изображены батальные сцены и эпизоды военного быта – проводы на войну, русский и француз, на привале. Военная тематика была настолько плодотворна, что в каждое новое царствование возобновлялся выпуск подобных тарелок.

В Государственном Эрмитаже хранятся «военные» тарелки времени Николая I. Одна —  с изображением гренадеров (1829), другая – с изображением унтер-офицера на коне и трубача Уланского полка (1831), третья – с изображением двух барабанщиков в галерее 1812 года,   четвертая – с изображением офицера и солдата 7 эскадрона лейб-гвардии Черноморской казачьей сотни (1834), пятая – с изображением солдат и офицеров 4 Пехотного корпуса и 10 пехотной дивизии (1838), шестая – с изображением четырех кавалеристов на фоне пейзажа (1844), седьмая – с изображением саперов в траншее (1841). По краю тарелок – золоченый военизированный орнамент по красному или темно-синему фону.  Эти тарелки производились отдельно от сервизов и употреблялись за десертом на придворных и частных парадных обедах и банкетах. Война 1812 года не могла пройти мимо служителей Мельпомены. Москва оставалась театральной столицей даже во время пребывания в ней Наполеона. Представления французской труппы давали на Большой Никиткой улице в домашнем театре Позднякова, о котором А.С. Грибоедов писал: «На лбу написано – театр и маскарад». За время пребывания Наполеона в Москве было дано 11 представлений на русском и французском языках. До войны 1812 года французские спектакли пользовались большим успехом у зрителей. Во время войны оставшиеся в Москве театралы своеобразно выражали протест против выступлений французских актеров: затыкали уши, ставали с кресел, ходили по залу. С открытием кампании французские спектакли в Петербурге перестали посещать зрители, поэтому труппа была распущена. Ненависть к французским актерам дошла до того, что на улицах стало небезопасным даже говорить по-французски. Так, вице-директор театров князь Тюфякин однажды в воскресенье был на службе в Казанском соборе, увидал  кого-то из знакомых, подошел к нему и заговорил по-французски. Это едва не стоило ему жизни. Толпа стала теснить собеседников  с целью расправы, только квартальный спал ситуацию, «арестовав» Тюфякина и отделив чиновника от преследовавшей его толпы. Отечественная война 1812 года ознаменовалась необыкновенным подъемом национального чувства и отразилась на репертуаре русской сцены, который приноравливался к событиям времени. В Петербурге особым успехом пользовались представление «Князь Пожарский» Крюковского. Р.М. Зотов свидетельствует: «Когда сделалось известным, что Москва занята французами, то стих Пожарского «Россия не в Москве,- среди сынов она, Которых верна грудь, усердьем к ней полна» порождал всегда невообразимый восторг».  В 1813 году в Петербурге с успехом шли оперы и драматические спектакли, которые «уносили» зрителя в далекие времена Руси и несли патриотический шлейф. К ним относились трагедия «Дмитрий Донской» Озерова и интермедия «Масленица» А.Н. Титова с хорами и плясками. В 1814 году возобновили представления в Москве в доме С.С. Апраксина в Знаменском переулке у Арбатских ворот. Московский театр открылся оперой «Старинные святки» А.Ф. Малиновского. В 1814 году в театре был устроен маскарад, где перед зрителями предстали замечательные маски, представлявшие французских офицеров в истасканных мундирах, с соломенными эполетами и шитьем из мочалки. Исподнее платье было одна половина из парчи, а другая из холста. Они танцевали карикатурно, без музыки, при барабанном бое. Дамы на маскарад являлись в роскошных русских сарафанах и в унизанных жемчугом кокошниках. После пожара 1815 года московский театр был перенесен в дом Пашкова на Моховой улице. В репертуаре послевоенных лет зрители могли видеть героические оперы, веселые комедии, высмеивающие французов, патриотические балеты, наиболее известным из которых являлся «Новая героика или женщина казак» о корнете Н. Дуровой. На русских народных танцах были построены балетные дивертисменты композиторов А.Н. Титова и С.И. Давыдова «Масленица», «Свадебный сговор», «Семик или гулянье в Марьиной Роще», «Игрища на святках». Весьма популярны были дивертисменты  «Торжество победы» С.И. Давыдова, «Казак и прусский волонтер в Германии» Т.В. Жучковского, водевиль «Крестьяне или встреча незваных»  С.Н. Титова. Музыка этих произведений отвечала патриотическому подъему  послевоенного времени. В Петербурге в оперном репертуаре 1815 года интересной новинкой явилась опера К.А. Кавоса «Иван Сусанин», которая имела оглушительный успех. Автор либретто князь А.А. Шаховской в угоду сценическим требованиям времени, не воздержался от искажения исторического факта, лежащего в основе содержания оперы, и заставил «спастись» Сусанина. Опера была превосходна, ее сняли с репертуара только после постановки «Жизни за царя» М.И. Глинки. Итальянец Кавос внес в оперы «Князь невидимка», «Илья богатырь», «Жар- птица» элементы русских народных песен и сказаний, что отвечало патриотическим настроениям послевоенного времени. В 1830 годах зрители прекрасно воспринимали патриотические драмы и трагедии – «Смутное время» и «Князь М.В. Скопин-Шуйский» Н. Кукольника, «Елена Глинская» и «Дедушка русского флота» Н. Полевого. Отечественная война 1812 года оставила большой след в музыкальной и танцевальной культуре. Популярным танцем данной эпохи стали мазурка, которая превратилась в кульминационный момент бала. Дама в мазурке  плавно, грациозно, изящно скользила по паркету, а движения партнера напоминали  действия офицера в бою и в мирной жизни. Легкий подскок на правой ноге символизировал, как он вскакивал на лошадь, подскоки с переменой ног – скачки во время боя, прихрамывание партнера в танце – это движение раненого человека в бою. Во время танца партнер делал прыжки «антраша», во время которых в воздухе он должен был ударить нога об ногу три раза. В середине танца кавалер вставал на колено,  а дама описывала три круга вокруг него. Затем кавалер поднимался с колен и поднимал даму в воздух. Движение символизировало помощь офицера даме, когда она слезала с коня. Апофеозом танца было движение,  при котором утомленные дамы падали на руки своих победителей, словно сдаваясь перед их напором. Мазурка всегда сопровождалась шумом, от нее страдал паркет. Шумная мазурка напоминала присутствующим о минувших боях Отечественной войны 1812 года. А.С. Пушкин писал:

Мазурка раздалась. Бывало,

Когда гремел мазурки гром,

В огромной зале все дрожало,

Паркет трещал под каблуком.

Время после Отечественной войны 1812 года отличалось огромным интересом к народной музыке и национальной тематике, что было обусловлено патриотическим подъемом в стране. Участник войны А.А. Алябьев написал ряд сочинений, связанных с кампанией 1812-1814 годов, где использовал вариации солдатских, казачьих, крестьянских песен и маршей военных лет. Это было время активной аранжировки стилизованных народных мелодий в европейские бальные танцы. Песни и романсы становились основой вальсов, баллады и оперные мелодии превращались в мазурку. Самым популярным примером являлась мазурка  на тему «Жизнь за царя» М.И. Глинки. Таким образом, патриотическими настроениями были пропитаны все стороны жизни послевоенного времени – танцы, музыка, театр, литература.  Именно Отечественная война 1812 года стала важным стимулом взлета русской культуры. В  повседневной жизни и быту русских людей достаточно долго сохранялась память о событиях Отечественной войны 1812 года, что позволяло передать эту память новым поколениям.