RARUS'S GALLERY

Третье издание. М.-Л., Госиздат, 1930. 16 с. с ил. Тираж 75000 экз. Цена 12 коп. В цв. издательской литографированной обложке.

 

 

 

 

 

 

Первое издание крайне лиричного и очень охристого "Листопада" вышло в ГИЗе в 1926 году тиражом 10000 экземпляров, через 2 года вышло второе издание тиражом также 10000.

Михаэлис,  Маргарита Максимилиановна (1898–1981),  – график, иллюстратор детской книги, член Союза художников СССР, заслуженный художника Чувашской АССР. Маргарита Максимилиановна родилась в Санкт-Петербурге в семье служащего. После окончания гимназии училась в Московском Строгановском училище, Пречистенском практическом институте, в студии художника Д.Н. Кардовского. Учеба у известных мастеров и педагогов оказала большое влияние на формирование М. Михаэлис как художника. Наблюдательность, правдивость, эмоциональность, проявленные в ее первых иллюстрациях, сделанных для Учпедгиза и Детгиза, привлекли внимание редакций журналов «Мурзилка», «Искорка», где она активно начинает сотрудничать. Лучшая из ее работ этого периода иллюстрации к «Детству Темы» Н. Гарина (1927). С первых самостоятельных шагов художница обращается к детской тематике и сохраняет ей верность на всем протяжении творческого пути, иллюстрируя в основном книги для детей и юношества. Наиболее запоминающейся работой М. Михаэлис этого периода были рисунки к книге К. Паустовского «Кара-Бугаз» (1934), созданные в творческом общении с автором.  Тяжелое военное время породнило М. Михаэлис с чувашским краем. В 1941 году она была эвакуирована в Мариинско-Посадский район. В Эльбарусовской средней школе Маргарита Максимилиановна преподавала черчение, рисование и немецкий язык. Вся последующая творческая деятельность художницы с этого времени связана с нашей республикой.  В 1944 году Союз художников Чувашии приглашает ее в Чебоксары, где она начинает работать старшим художником Чувашского книжного издательства. В 1947-1952 годах М. Михаэлис выполняет две графические серии, рассказывающие о детях столицы Чувашии: «В детской музыкальной школе», «Детский сад электроаппаратного завода». Пятидесятые годы – наиболее плодотворный период ее работы в Чувашии, именно тогда ею создано наибольшее число самых зрелых произведений книжной графики. Маргарита Максимилиановна иллюстрирует  детские книги русских писателей-классиков: Л. Толстого, В. Короленко, М. Горького, чувашских писателей: «Сказки охотника» К. Чулгася (1945), «Дети» В. Чаплиной (1949), «Наша песня» Н. Шелеби (1951), «Дорогой подарок» А. Калгана (1951) и др. Художницу привлекает и оригинальный, неповторимый мир сказки. В 50-60 годах она иллюстрирует книги знаменитых сказочников мира: Ш. Перро, Г-Х. Андерсена, братьев Гримм. Благодатную почву для своего творчества М. Михаэлис находит и среди чувашских сказок. Лучшими в ее творчестве являются иллюстрации к сказкам Ивана Яковлева «Сармантей» (1956) и П. Хузангая «Сульпиге и Валем-хун» (1963). Каждую сказку художница трактует по-своему. Если в сказках братьев Гримм она подчеркивает их сатиристическую струю, то в сказках Г.-Х. Андерсена выделяет их глубину, а в чувашских сказках ей дорог народный юмор и живописность народного быта. Маргарита Максимилиановна любила повторять: «Надо, как писал Роллан, «жить, как будто бы у тебя остался один день и еще 100 лет». Следуя этой заповеди, она упорно работала, постоянно совершенствуя свое мастерство. Талант и труд М.М. Михаэлис были высоко оценены и  в 1976 году ей присвоено почетное звание заслуженного художника Чувашской АССР.

Малахиева-Мирович, Варвара Григорьевна (1869, Киев – 1954, Москва) – русско-советская поэтесса,  автор почти четырех тысяч стихотворений. В советское время много работала в детской книге. Первые ее сохранившиеся стихи датируются 1883 годом, последние написаны за год до смерти. Подруга Льва Шестова и Елены Гуро, Даниила Андреева и Игоря Ильинского, переводчица Бернарда Шоу и «Многообразия религиозного опыта» Уильяма Джеймса, Малахиева-Мирович – старейший автор неофициальной литературы, оставшийся до конца дней верным символизму, но открывший внутри символистской системы возможности иронически отстраненного реалистического письма. В. Г. Мирович (так она себя называла) принадлежала к среде философов и литераторов Серебряного века: она была близким другом Льва Шестова, приятельствовала с Г. Гершензоном и М. Чулковым, была подругой Елены Гуро и М. Пришвина, Пантелеймона Романова и его жены, которых она познакомила друг с другом, она воспитывала юного Даниила Андреева (ее родным домом на десятилетия стал дом доктора Доброва, где он рос). Около двух десятилетий прожила она в доме многократной сталинской лауреатки, актрисы Аллы Тарасовой, с матерью которой она была близка еще со времен киевской гимназии. Ее особый мир, где царствовали психология, философия, литература и поэзия, сложился еще в юности, в ту пору, когда она попала под сильнейшее влияние Льва Шестова (при рождении Иегуда Лейб Шварцман, философ-экзистенциалист, 1866-1938). Одна из его сестёр, Софья Исааковна, была замужем за богатейшим киевским промышленником Балаховским; гувернанткой их детей была В. Г. Мирович. С Львом Шестовым они часто встречались в имении Балаховского, где собиралась вся семья. Шестов был также дружен с писательницей Варварой Григорьевной Малахиевой-Мирович из Воронежа, которая в те годы писала в киевских газетах, а позже стала сотрудницей московских и петербургских журналов. В конце 1910-х годов она заведовала беллетристическим отделом «Русской мысли». Сохранилось 17 ее писем к Шестову. Из них 9 написаны в 1895 и 1896 гг. и 8 — между 1921 и 1925 гг. Тон писем весьма дружественный. В них немало рассуждений на возвышенные темы, но Варвара Григорьевна также часто обращалась к Шестову за помощью, и он ей никогда не отказывал. Можно предположить, что они познакомились в 1892-1893 гг. Потом встречались в Киеве и Москве. Она гостила у Шестова в Швейцарии, когда он жил в Коппе (1910-1914). Отношение к Работникову и Малахиевой-Мирович очень характерно для Шестова. Всю жизнь Шестов помогал друзьям. Некоторым — деньгами, некоторых выручал из трудных ситуаций, за других хлопотал. В августе 1895 года Шестов гостил в имении отца Софьи Григорьевны Переверзовке, где собралось несколько членов семьи Балаховских (Софья Григорьевна, ее муж Евгений Юльевич Пети, Дмитрий Григорьевич, Татьяна Григорьевна и Софья Исааковна с детьми). Там же жила Варвара Григорьевна Малахиева-Мирович (в это лето и зиму она была гувернанткой детей Софьи Ис.). После отъезда Шестова из Переверзовки Варвара Гр. оттуда написала ему два письма. Приводим выдержки из первого:

«Как грустно смотрит лес и озеро и вся Переверзовка после Вашего отъезда! Я очень привыкла к Вам и поняла Вас лучше и Ваша близость стала мне дорогой. Но «Les joies sont toujours trop courtes, les adieux sont toujours trop longs». Так сказал Виктор Гюго. А я начала письмо не для того, чтобы сказать это, да как-то само сказалось. Впрочем, я уверена, что это будет Вам приятно, — а чего бы я ни сделала, чтобы Вам было приятно, чтобы Вы не имели такого изнеможенного и угнетенного вида, как в последние дни. Вы сделали меня лучше, чем я была раньше... Как жаль, что Вы не могли еще побыть здесь. Я вижу теперь, что каждый день Ваше присутствие доказывало мне убедительней, чем все тома Толстого, что «Царство Божие внутри нас есть». Я во многом еще не разобралась, но в хаос моей души уже внесен свет и предчувствие несомненного рождения из этого хаоса... И когда Вы будете умирать, то Ваша встреча со мной даст мир Вашей совести, хотя бы Вы ничего другого не сделали в жизни. И как хорошо, что Вам дано делать это «другое» почти везде, где Вы ни появитесь. И если бы не Ваши дела с сукнами, Вы создали бы себе путь в жизни, не похожий на другие пути. Трудный, но без фальши и компромиссов, ведущий к правде. И вот опять отвлеклась от цели письма. Цель его прозаическая. Нужно узнать в редакции размеры гонорара за недавно напечатанный в «Жизнь и Искусство» бессодержательный рассказ... «В мае». [Переверзовка, 14.08.1895].

К концу 1895 г. он заболел (нервное расстройство, сильные мучительные невралгии, полное изнеможение) — вероятно, из-за того, что приходилось так много времени отдавать нелюбимому делу, и вследствие потрясения, вызванного трагическим событием в его личной жизни. Что произошло, неизвестно. Некоторые из друзей Шестова, вероятно, с его слов знали о трагическом событии, и упоминания о нем встречаются в их работах, но в чем именно заключалась трагедия, они, очевидно, не знали.

Евгения Герцык пишет:

«Этот такой чистый человек нес на совести сложную, не вполне обычную ответственность, от которой может быть и гнулись его плечи, и глубокие морщины так рано состарили его... Это было время глубочайшего отчаяния Льва Исааковича, его внутренней катастрофы».

Близкий друг Шестова А. М. Лазарев пишет в своей статье о Шестове, что «с ним случилось нечто более страшное». Cам Шестов говорит об этом в своем «Дневнике мыслей», в записи от 11.06.1920:

«В этом году исполняется двадцатипятилетие, как «распалась связь времен» или, вернее, исполнится — ранней осенью, в начале сентября. Записываю, чтобы не забыть: самые крупные события жизни — о них же никто, кроме тебя, ничего не знает — легко забываются».

В эти тяжелые и мучительные дни младшая сестра В. Г. Малахиевой-Мирович, Настя, поддержала Шестова, и он хотел на ней жениться, но родители не дали своего согласия. Этот новый удар еще ухудшил состояние Шестова. При первой возможности он передал свои обязанности в деле родственнику, и уехал за границу (вероятно, март 1896 г.), чтобы лечиться и по возможности заниматься литературой и философией. Несмотря на болезнь, Шестов много занимался и писал все это время. Писал статьи и работу о Шекспире и Брандесе, изучал Нитше. О своих занятиях и чтениях он пишет Варваре Григорьевне. Начало письма к Варваре Григорьевне не сохранилось. Его можно с большой вероятностью отнести к апрелю 1896 г., когда Шестов жил в Карлсбаде, так как бумага, на которой она написано, имеет заставку «Карлсбад». Шестов пишет:

«Хорошо было бы вам Данте прочесть, Гюго, Дюма сына и русских Толстого, Достоевского, Писемского, Гоголя, Тургенева, Белинского, Добролюбова. И затем — историю. Полезно — историю литературы, искусства и общественных движений. Видите, как много! Когда вы будете опять с нами, я все свое влияние употреблю, чтоб направить вас именно по этому пути. Но напишите все-таки, что вы сами намерены читать: вы говорите, что у вас есть уже программа. Да — еще: непременно пишите. Я знаю, что у вас есть планы. Старайтесь их осуществить. Вам это необходимо, чтоб давать себе отчет в своих настроениях. И затем — не бойтесь бездны премудрости. Она не так страшна. И мне много недостает в знаниях: больше, чем вам, если принять в соображение, что от меня требуется. А я не робею. Не робейте и вы. Бывают грустные настроения — но они относятся к тому проклятому случаю, который наделал столько бед в моей жизни. А помимо этого, я убежден, что еще добьюсь своего, и выведу и вас, и Настю на путь. Но вы, Вава, вы не бегите моих указаний и не вздумайте подчиниться влиянию того круга, который встретится вам в Париже. Там теперь, кажется, и Минский, и Волынский, и Мережковский с супругой — они ездили вдохновляться искусством. Волынский — это просто глупый человек, Минский потерял почву под ногами. Я боюсь, что вы падете ниц, увидав на них панцыри и копья современного литературного образования. Помните, что это — пустяки, что Волынский, помимо всего, помимо того, что у него пустая душонка, еще в конце концов круглый невежда. Он знает только заглавия и самые громкие современные слова. Вам не под силу будет его допрашивать, и он, может быть, и победит вас. Но это не должно вас смутить. Победит вас лишь ваш собственный страх. Вот все, что пока могу вам сказать, не знаю, что еще о подробностях говорить. Спросите — я скажу». (Карлсбад, [апрель 1896]).

В декабре 1909 года Варвара Григорьевна побывала в гостях у Льва Толстого и взяла у него большое интервью. Она же помогла и Льву Шестову, еще в 1900 году пославшему писателю свою книгу «Добро в учении гр. Толстого и Ф. Ницше», встретиться с Толстым.  В киевских и петербургских газетах и журналах начала века постоянно выходили не только театральные рецензии В. Мирович, но и критические статьи о живописи и литературе. Всю свою жизнь она день за днем писала стихи; произведения 1915 года составили сборник «Монастырское» (М., «Костры», 1923. Обложка М. Фаворской.)

Среди работ Варвары Григорьевны — перевод с английского (совместно с С. М. Шиком) [Шик Сергей Михайлович (род. 1922) — геолог, крестный сын В. Г. Малахиевой-Мирович] книги У. Джеймса «Многообразие религиозного опыта» (М., 1910), которую она преподнесла Л. Н. Толстому, посетив его в Ясной Поляне.

Свои записки «В Ясной Поляне» она опубликовала в журнале «Русская мысль» (1911, № 1) и в «Сборнике воспоминаний о Л. Н. Толстом» (М., 1911).

Ближайшей подругой В. Г. Мирович и Льва Шестова многие годы была актриса МХАТа Надежда Бутова (Бутова Надежда Сергеевна, 1878 — 1921). В 1916 году в Москве актриса собрала философско-артистический кружок «Радость», куда входили дети ее друзей — Нина Бальмонт, Алла Тарасова, Ольга Ильинская (дочь подруги — сестра Игоря Ильинского), Татьяна Березовская (дочь Шестова), Олечка Бессарабова, сын Веры Зайцевой от первого брака Алексей Смирнов (погибший в 1918 году в Москве) и многие другие. В 1918 — 1919 годах, спасаясь от голода и Гражданской войны, Варвара Григорьевна, Татьяна Скрябина (вдова композитора) [Скрябина (Шлетцер) Татьяна Федоровна, 1883—1922] с тремя детьми и Лев Шестов с двумя дочками оказались в Киеве, в одной большой квартире, принадлежащей зятю Шестова, Даниилу Балаховскому, уехавшему незадолго до этого за границу.

Березовская (Шестова), Татьяна Львовна (в замужестве Ражо, 1897 — 1972); Баранова-Шестова Наталья Львовна (1900—1993) — автор процитированной выше книги об отце, с 1920 года в эмиграции; воспитанницы В. Г. Малахиевой-Мирович.

Осенью 1919 года Лев Шестов с семьей уехал в Крым, а затем через Францию — в Швейцарию. Варвара Григорьевна с Татьяной Скрябиной, потерявшей в результате несчастного случая в Киеве любимого сына Юлиана (см. ниже), отправилась сначала в Ростов, а затем в Москву. По приезде Татьяна Скрябина с дочерьми поселилась на Арбате в доме своего покойного мужа, где вскоре и умерла от тяжелой болезни. Именно здесь происходили встречи с Мариной Цветаевой и развивалась их недолгая, но очень яркая дружба.

Всю ночь сегодня я помню, что кошка

Терзает и будет терзать мышонка,

И что прыгал потом под этим окошком

Бурый козленочек.

Янтарноглазый, милый и глупый,

И звали его Леша.

А сейчас он лежит с ободранной кожей,

И съедят ни в чем не повинного Лешу

В картофельном супе.

Ах, эти страшные супы Вселенной!

Хрустящие кости.

Разъятые члены. Пожиранье и тленье.

Извечный пир на погосте.

И про себя мне вдруг приснилось,

Что варюсь я в кастрюле тесной

С картофелем, луком и перцем,

Но кипящее сердце

Вдруг во мне завопило:

«Ничего, я воскресну, воскресну».

(1921)

В 1921 году Варвара Григорьевна поселилась в Сергиевом Посаде, где в это же время жили Флоренские, Фаворские, Мансуровы и многие другие, — всех между собой связывали дружеские отношения.  Она преподавала в педагогическом техникуме. Жили они вместе с младшей подругой и дальней родственницей Ольгой Бессарабовой (1896 — 1968, после замужества Веселовская). Из дневников Ольги, которые та вела с юных лет по совету Варвары Григорьевны, мы узнаем об их общей жизни в семействе Добровых, где рос Даниил Андреев, о кружке «Радость». Следует упомянуть, что без Ольги Бессарабовой и ее записей не были бы найдены дневники В. Г. Мирович за 1934—1935, 1938, 1945 и 1946 годы.  В 1928 году в Сергиевом Посаде скончалась мать Варвары Григорьевны, В. Ф. Малахиева (в девичестве Полянская, 1848—1928).

Из дневника Варвары Григорьевны:

«3 сентября 1931 года. Москва.  Редко человеческие фамилии так соответствуют смыслу того слова, от которого они происходят, как фамилия Добровых*. И не от слова «добрый» она в данном случае, а от слова «добро». В доме от стародавней традиции теплого гостеприимства и от навыка сочувственного отношения ко всякой окружающей беде и живого интереса к судьбам друзей образовался стойкий флюид человечности и бескорыстной, активной дружественности. Разнообразные горести, усталость, нервы всех членов семьи не мешают попадающему в атмосферу этого дома ощутить себя в теплой целебной ванне и уйти согретым и размягченным».

Добров, Филипп Александрович (1869 — 1941) — известный в Москве врач, работал в Первой градской больнице, был женат на Елизавете Михайловне Велигорской (1868 — 1942), сестре Шурочки Велигорской, первой жены Леонида Андреева. После ее смерти семья Добровых взяла сына Даниила в свой московский дом (М. Левшинский, 5), где он жил с двоюродным братом и сестрой вплоть до своего ареста в 1947 году.  Скончалась Варвара Григорьевна Малахиева-Мирович в Москве в 1954 году в возрасте 85 лет.

Из дневника В. Г. Малахиевой-Мирович:

20 июля 1931 года

«Термин «философия и литература» как характер нашего общения [с Львом Шестовым] зародился в те дни от случайно подслушанных слов маленького шпиона, гимназиста Юзика, который по соглашению с любопытствующей немкой-бонной взялся проследить, о чем мы говорим целыми днями. Немка завистливо и ревниво возмущалась…  Я была тоже на положении бонны, но более квалификационной в миллионерском доме сестры Л. Ш. И ревнивость немки относилась не к тому, что sie sind beide verlieben (Они влюблены друг в друга (нем.).), а к тому, что я из бонн могла попасть на высшую, недоступную ей ступень социальной лестницы.  Подкупленный вареньем и другими лакомствами (немка была также и экономкой), Юзик то и дело вырастал из-за кустов над нашими головами, когда я гуляла в парке или в лесу с детьми и с bruderом (С братом (нем.)). Вскоре ему это надоело. И он громко признался в безрезультатности своего шпионажа. «Когда ни подойдешь к ним, только и слышишь философию да литературу», — жаловался он. Ницше, Толстой, Достоевский, Шекспир были нашими ежедневными, неубывными темами. Лирическая же область наполнялась только пением».

Их отношения были очень сложны и запутанны. Шестов был расположен к Варваре Григорьевне, но она не готова была всецело принять его чувства (так она писала спустя годы), тогда как Настя, ее младшая сестра (Малахиева Анастасия Григорьевна, 1874/75 — 1919), яркая и умная девушка, сама заявила о своей любви к философу, и Шестов сделал ей предложение, до конца не понимая, к кому из сестер лежит его сердце. В результате у него случился нервный срыв, и, пользуясь возможностью продолжать учебу за границей, он вскоре уехал в Швейцарию.

Из дневника В. Г. Малахиевой-Мирович:

«Человек, из-за которого мы „боролись”, сам переживал в это время — отчасти на почве той нашей борьбы — огромный идейный кризис. В житейской области он предоставил нам решать, кому из нас выходить за него замуж. Перед сестрой он чувствовал вину, как перед девочкой, которой „подал ложные надежды” своим чересчур внимательным и нежным отношением (я в это время была за границей и сама поручила сестру моральной опеке его). С моей стороны уязвила и пугала этого человека неполнота моего ответа на полноту его чувства. И все это перенеслось для него в философское искание смысла жизни и в тяжелую нервную болезнь, которая привела его в одну из заграничных лечебниц и потом на целые годы за границу. Я „уступила”, наконец, его сестре, но он за год заграничной жизни встретился с женщиной, которая с величайшей простотой и безо всяких с обеих сторон обязательств привела его на свое ложе. Она стала его женой. Он стал крупным писателем. Сестра заболела душевно [болезнь длилась 18 лет] и окончила свои дни в психиатрической лечебнице. А я по какой-то унизительной живучести осталась жить и без него, и без сестры, и „без руля и без ветрил”».

В портфеле у Варвара Григорьевны много написанных детских книг:

Мирович В. Георгий Чорный: (Кара-Георгий). Рига: Тип. "Тагро", 1924. - 16 с.

Мирович В. Г. Бабушкин пирожок / Рис. М. Шевринской. М.: Гиз, 1928. - 12 с. - 10000 экз. - 22 к.

Мирович В. Г. Весна красна / Рис. М. Фаворской. М.: Гиз, 1928. - 16 с. - 10000 экз. - 50 к.

Мирович В. Г. День в деревне / Рис. Ф. Полищук. М.: Гиз, 1926. - 8 с. - 10000 экз. - 35 к.

Мирович В. Г. Живой уголок / Рис. Г. Ечеистова. М.: Гиз, 1928. - 15 с. - 10000 экз. - 35 к.

Мирович В. Г. Зима / Рис. Б. Покровского. М.: Гиз, 1927. - 13 с. - 10000 экз. - 60 к.

Мирович В. Г. Лето / Рис. Л. Милеевой. Л.: Радуга, 1926. - 9 с. - 20000 экз. - 15 к.

Мирович В. Г. Листопад / Рис. М. Михаэлис. М.: Гиз, 1926. - 8 с. - 10000 экз. - 35 к.

Мирович В. Г. Листопад / Рис. М. Михаэлис. Изд. 2-е. М.: Гиз, 1928. - 8 с. - 10000 экз. - 35 к.

Мирович В. Г. Листопад / Рис. М. Михаэлис. Изд. 3-е. М.: Гиз, 1930. - 16 с. - 75000 экз. - 12 к.

Мирович В. Г. Мои песенки / Рис. И. Француза. М.: Гиз, 1927. - 12 с. - 10000 экз. - 50 к.

Мирович В. Г. Монастырское / Обл. М. Фаворской. М.: Костры, 1923. - 48 с. - 1 500 экз. - Перед загл. авт.: В. Г. Малахиева-Мирович.

Мирович В. Г. Мячик-прыгунишка / Рис. Н. Кашиной. М.; Л.: Гиз, 1930. - 12 с. - 30000 экз. - 22 к.

Мирович В. Г. Мячик-прыгунишка / Рис. Н. Ушаковой. М.; Л.: Гиз, 1926. - 14 с. - 10000 экз. - 65 к.

Мирович В. Г. На зеленой травке / Рис. Б. Покровского. М.: Гиз, 1927. - 8 с. - 10000 экз. - 50 к.

Мирович В. Г. На работу / Рис. М. Фаворский. М.; Л.: Гиз, 1927. - 14 с. - (Б-чка дошкольника). - 10000 экз. - 60 к.

Мирович В. Г. Наш завтрак / Рис. М. Ш<ервинской>. М.: Гиз, 1926. - 8 с. - 10000 экз. - 40 к.

Мирович В. Г. Наш сад / Рис. Б. Покровского. М.: Гиз, 1927. - 8 с. - 10000 экз. - 50 к.

Мирович В. Г. Наша улица / Рис. Вл. Конашевича. М.; Л.: Гиз, 1926. - 16 с. - 10000 экз. - 75 к.

Мирович В. Г. Наши друзья / Рис. Н. Ушаковой. М.; Л.: Гиз, 1926. - 14 с. - (Для самых маленьких). - 10000 экз. - 60 к.

Мирович В. Г. Пойдем играть / Рис. М. Шервинской. М.; Л.: Гиз, 1926. - 14 с. - 10000 экз. - 60 к.

Мирович В. Г. Про кукол / Рис. Н. У. М.: Гиз, 1927. - 7 с. - 10000 экз. - 40 к.

Мирович В. Г. Про лентяя-растеряя / Рис. Б. Ермоленко. Киев: Культура, 1930. - 10 с. - 60000 экз. - 12 к.

Мирович В. Г. Снежинки: [Стихи и рассказы]/ СПб.: Изд. О. Н. Поповой, 1904. 98 с., с илл. - (Б-ка наших детей. Основ. Е. В. Лавровой и Н. Л. Поповым).

Мирович В. Г. Что я вижу из окна / Рис. Н. Ушаковой. М.: Гиз, 1928. - 10 с. - 20000 экз. - 20 к.

Мирович В. Г. Шутки-прибаутки / Рис. М. Пашкевич. Л.: Радуга, 1926. - 11 с. - 20000 экз. - 23 к.

Мирович В. Г. Шутки-прибаутки / Рис. М. Пашкевич. Л.: Радуга, 1929. - 11 с. - 30000 экз. - 20 к.

Мирович В. Г. Шутки-прибаутки / Рис. М. Пашкевич. Л.: Радуга, 1930. - 11 с. - 25000 экз. - 20 к.

Мирович В. Г. Шутки-прибаутки / Рис. М. Пашкевич. Изд. 2-е. М.-Л.: Радуга, 1927. - 11 с. - 10000 экз. - 23 к.