RARUS'S GALLERY

Москва, ОГИЗ-Молодая гвардия, 1931. 15 c. с ил. Тираж 150000 экз. Цена 12 коп. В цв. издательской литографированной обложке.

В 1930 г. в ОСТ вступили В. Алфеевский и Т. Лебедева (Маврина). Вскоре состоялся их совместный дебют в качестве иллюстраторов, за год с небольшим соавторы оформили около десятка книг. «В то время довольно широкое распространение получили идеи „инфантилизма", особенно у художников, работавших в дошкольной детской книге. Думали, что приближение к детским представлениям о действительности облегчит детям понимание окружающего их мира. Привлекательность „инфантилизма" для нас, молодых художников, заключалась в большей свободе интерпретации, подражании детскому рисунку с его яркой выразительностью и красочной декоративностью». Вероятно, начинающие графики понимали сомнительность этой доктрины и следовали ей отнюдь не буквально. Во всяком случае, их иллюстрации лишь весьма отдаленно напоминают бесхитростный детский рисунок, зато в них можно найти немало цитат из «взрослого» искусства. Отсутствие опыта дебютанты стремились компенсировать обращением к наследию своих любимых западных мастеров. «Мы принялись за работу с отвагой первооткрывателей,— пишет начинающий художник об оформлении фантастического рассказа М. Гершензона «Товарищ Метр» (1930).—Нам тогда нравился французский художник Дюфи с его красочной жизнерадостностью, с него и начали. Мы с наивным простодушием занимали у Дюфи некоторые его декоративные элементы: медуз, яхты, облака и белые гребни волн, украшая этим набором полосные тоновые рисунки, как раньше типограф украшал книгу набором готовых линеек и виньеток». Заимствование отдельных мотивов Р. Дюфи можно найти и в других работах Алфеевского и Лебедевой, в частности— в книжке-картинке «На якоре» (1931). Она разительно отличается от большинства изданий сходной тематики, например, от «Реки» Е. Сафоновой (1930) или «Волги» Н. Свиненко (1930) с их широкими и масштабными панорамами, четкими изображениями кораблей, мостов, подъемных кранов, импрессионистически трактованными пейзажами. Алфеевский и Лебедева, в отличие от их ленинградских коллег, ни в коей мере не собираются воспевать величие русской природы или разъяснять текущие задачи водного транспорта. Картины, увиденные ими в порту, воспроизводятся подчеркнуто субъективно, без малейшего намека на патетику. Стремясь к живой и непосредственной фиксации своих впечатлений, художники отвергают не только академические, но и любые другие устоявшиеся каноны. Пришвартовавшиеся к причалу суда воспринимаются ими как забавные типажи и изображаются в жанре добродушного дружеского шаржа. Из одной книги в другую кочует особенно полюбившийся авторам накренившийся на один борт нескладный маленький пароходик с искривленными трубами. Трогательно-домашние, как бы прирученные фантазией ребенка образы кораблей появляются и в альбоме «Парк культуры и отдыха» (1930). Фигуры людей здесь действительно старательно стилизованы под неумелые детские каракули, однако удивительная гармоничность цветового и композиционного построения книги с головой выдает тонкий вкус и профессионализм ее создателей. Увидев макет «Парка культуры...», Н. Купреянов пошутил: «Отлично, очень похоже, длинно и скучно». Работы соавторов вызывали неоднозначные оценки коллег и критиков. «Наши иллюстрации поначалу имели успех, правда, до первого разносного выступления на одном из совещаний по детской книге, где нас обвинили в формализме, инфантилизме и прочих грехах. Думал, что с книгой расстался навсегда...». Алфеевский выработал впоследствии совсем иную выразительную графическую манеру и стал признанным мэтром отечественной иллюстрации, корифеем сказочного жанра. Но и первые опыты работы для детей были важны для его творческого становления. Уже самостоятельно Т. Лебедева (Маврина) оформила «Сказку о тенях» В. Шкловского (1931). Главный герой этой книги — любопытный щенок, который воспринимает тени как живые существа и бросается играть с ними, удивляется их странному поведению. Художница подключается к этой веселой игре, она словно сама удивляется способности людей, животных, предметов порождать таинственных двойников, постоянно меняющих свои очертания. Призрачный мир отражений воспроизводится техникой напыления и контрастирует с осязаемо-реальными персонажами. Графиков группы «13» занимали пластические задачи, во многом близкие установкам ОСТа. Они культивировали стремительный и импульсивный рисунок пером, высоко ценили импровизационное начало. Лидеры объединения советовали своим единомышленникам рисовать «...без поправок, без ретуши. Чтоб в работе рисовальщика, как и в работе акробата, чувствовался темп! Здесь предпочтительнее „ошибаться"... чем сбиться с ритма». Раскованность интонации, чувственная правда сиюминутного впечатления ценились ими в искусстве гораздо выше всех прочих достоинств.

В детской книге периодически работали такие художники этого круга, как В. Милашевский, Т. Лебедева (Маврина), Д. Даран. Идеолог объединения Милашевский часто иллюстрировал произведения современной социальной тематики; особой популярностью пользовались его рисунки к книге дрессировщика В. Дурова «Мои звери» (1927) и «Кара-Бугаз» К. Паустовского (1932). Оформление детских изданий график считал прекрасной «школой трезвости и ясности», помогающей избавиться от излишней манерности и усложненности пластического языка. В остроумных беглых набросках Т. Лебедевой (Мавриной) к «Песне о стройке» А. Барто (1931), «Разрушению Кентаи» Б. Лапина и другим изданиям 1930-х гг. еще трудно узнать руку будущего прославленного иллюстратора русских народных сказок. Д. Даран особенно любил цирковые и спортивные сюжеты, но нередко ему приходилось оформлять и книги социально-политического содержания. Его рисунки к повести Г. Айзмана «Хаусорн. Записки американского пионера» (1932) убедительно доказывают, что так называемый «стиль 13-ти» был не настолько камерным, как это может показаться на первый взгляд, ему было подвластно эмоциональное и убедительное изображение массовых сцен, панорам большого города. Общее количество детских книг, оформленных художниками «Общества станковистов» и «13», сравнительно невелико. Однако стилистические поиски этих мастеров повлияли на деятельность очень многих иллюстраторов (причем не только московских), формально не входивших ни в какие группы, но заинтересованных в том, чтобы сделать книжную графику для детей более энергичной, раскованной, непосредственной, внести в нее лирические и иронические ноты, освоить новые, современные темы и художественные приемы. Определенное воздействие беглой, эскизной манеры «13» угадывается, например, в рисунках к «Повести о Рыжем Мотеле...» И. Уткина, созданных в разные годы Л. Зусманом (1931) и М. Горшманом (1933). Если Зусману особенно удаются откровенно гротескные типажи, то Горшмана больше увлекают лирические фрагменты поэмы, женские образы. С некоторыми работами «Общества станковистов» перекликаются иллюстративные циклы Б. Земенкова. Этот тонкий и остроумный художник был человеком разносторонних дарований; одно время он примыкал к немногочисленной группе литераторов-экпрессионистов, а позднее получил известность как авторитетный москвовед, умевший воскрешать в своих книгах, рисунках, устных рассказах облик давно исчезнувших домов и улиц. Впрочем, как свидетельствуют современники, к его рассказам следовало относиться осторожно—обожавший всевозможные мистификации Земенков принадлежал к числу самых колоритных московских чудаков и оригиналов. Одна из его бесспорных удач в книжной графике — оформление «Необычайной истории об изобретении воздушного шара...» Г. Владычиной (1927). Авторы использовали подлинную фамилию французских естествоиспытателей XVIII в. братьев Жозефа и Этьена Монгольфье, но фигуры прототипов слились в единый откровенно гротескный образ главного героя—чудака-изобретателя в камзоле и накрахмаленном парике, постоянно курящего огромную трубку. Поэт и иллюстратор не стремились достоверно воссоздать историю важного технического открытия, объяснить его физическую природу. Им было гораздо важнее показать, насколько наивно выглядит это открытие сегодня. Даже в пределах одного разворота Земенков использовал разные стилистики: Монгольфье изображен в карикатурной, но по-своему изысканной манере, обстановка его лаборатории воспроизводится с реалистической основательностью, дома и любопытные прохожие словно нарисованы ребенком, недавно научившимся держать в руках карандаш. Наборный шрифт постоянно чередуется с рукописным. Но этот сознательный эклектизм не мешает восприятию книги, усиливает ее комический эффект. На обложке название стихотворения написано прямо на облаках, а композиция последней страницы построена на контрастном сопоставлении изящных летательных аппаратов и неуклюжих, скособоченных домов. По содержанию к данному изданию близка книжка-картинка Л. Гольденберга «За рулем» (1930), показывающая детям забавные архаичные формы велосипедов.

Однажды увидев работы Татьяны Алексеевны Мавриной (1902–1996), её уже не перепутаешь с другими художниками. Её творчество нередко называли лубочным, наивным, едва ли не примитивным – вероятно, не каждому дано оценить изысканность и самобытность её художественной манеры. Родилась художница в 1902 году в Н. Новгороде, в семье учителя Лебедева А.И. Детство Т.А. Мавриной прошло в Нижнем Новгороде. Детей было четверо, и воспитывали их, как полагалось в интеллигентных семьях: чтение и рисование, обучение музыке и языкам, внимание к фольклору и народному искусству, которые, казалось, окружали и пронизывали всю жизнь. От этих лет сохранились альбомчики-тетради, которые делали дети в семье Лебедевых. Это была игра в рукописный журнал. В 1921 году Маврина уже точно выбрала изобразительное искусство — поступила во ВХУТЕМАС, где училась у Р.Р. Фалька, Н.В. Синезубова, Г.В. Федорова. В возрасте 93 лет ушла из жизни. Похоронена Маврина Т.А. на Новодевичьем кладбище в Москве. Итак, как мы уже писали, Маврина в 1921 году переехала в Москву. В 1922—29 гг. училась в Высших художественно-технических мастерских (ВХУТЕМАС) — Высшем художественно-техническом институте, где одним из ее учителей был Р. Р. Фальк. Позже художница вспоминала об этом времени как о счастливейших годах своей жизни. В 1928—1929 гг. была членом общества «Рост», в 1929—1931 гг. вместе с мужем Н.В. Кузьминым  входила в группу «Тринадцать», культивировавшую т. н. темповое рисование, направленное на динамичное отражение в картинах ритмов современной жизни. В 1930-е годы Маврина занималась живописью, писала акварели, делала рисунки. Многие ее работы этого времени близки французским постимпрессионистическим течениям. Последняя живописная работа Мавриной на холсте масляными красками была написана летом 1942 года («Танцы на веранде клуба»). То, что началось после этой картины Маврина называла своей новой жизнью. После войны художница вновь открыла для себя мир народного творчества. Она не только любила и собирала иконы, глиняные игрушки, подносы и вышивки — со своим мужем , художником Н.В. Кузьминым, она собрала великолепную коллекцию — Маврина сама делала копии лубков и прялок, расписывала туески, старинные подносы и бутылки, вживалась в образ народного мастера. Она создала свой собственный, «мавринский» почерк — декоративный, лихой, основанный на принципах народного примитива. В 1950-60-е годы художница совершала многочисленные поездки по русским городам, делала зарисовки и эскизы для будущих работ. Любимой темой стала природа, «земля и небо». В конце 1980-х годов Маврина почти не покидала своего дома. Вопреки болезням и недугам она отдавалась своей страсти — живописи, писала виды из окна, натюрморты, цветы:

Ее работы последних лет столь пластически убедительны, несут столь мощный энергетический заряд, что позднее творчество Мавриной с полным правом можно поставить в один ряд с полотнами крупнейших мастеров 20 века. Работы Татьяны Мавриной хранятся почти во всех крупнейших музеях нашей страны, в том числе в ГТГ, ГРМ, Саратовском художественном музее и в частных собраниях.

«Автопортрет»
1937
холст, масло, 70х63,5
Государственная Третьяковская галерея

Особое место в творчестве художницы занимают ее жизнерадостные и всегда солнечные иллюстрации к детским книжкам. Выполненные, как всегда, в народном стиле они великолепно подходят к сюжетам русских сказок. Выпускница ВХУТЕМАСа, Татьяна Маврина долгое время работала иллюстратором в ряде журналов и книжных издательств. Татьяна Алексеевна прожила долгую жизнь, и более семи десятилетий не прекращала работать. Современники вспоминали веселый нрав и улыбку, с которой она начинала любое дело. Ее трудолюбие восхищало окружающих, но сама Маврина никогда не понимала этого восхищения: рисовать, заниматься живописью для нее было так же естественно и необходимо, как дышать.

Маврина (Лебедева) Т.А. Суздаль. Базар. 1957.

Татьяна Алексеевна Маврина щедро проявила свое дарование в различных творческих направлениях. Она создала циклы зарисовок, посвященные старинным русским городам, эскизы декораций и костюмов к театральным спектаклям, ряд мультфильмов. В конце 1940-х она увлеклась русскими сказками. Из путешествий по старинным русским городам Маврина привозила многочисленные зарисовки и этюды, становившиеся основой жизнерадостных, солнечных иллюстраций к детским книгам, театральных декораций, мультфильмов, которые отличали искрящиеся весёлость и энергия, исключительно яркие краски, лёгкость и непринуждённость рисунка, фантастичность и богатство образов.

Вышедшую в 1969 году «Сказочную азбуку» Татьяны Мавриной нередко называют апогеем её творчества. Добрая и озорная, она почти за руку вводила маленького читателя в волшебный мир русской сказки, знакомила его с красотой народного декоративного искусства – от лубка до пряничных узоров и глиняной игрушки. Именно, в этом произведении искусства плотнее и ярче стал цвет, свободнее и узорнее плоскостной рисунок, фантастичнее и забавнее сказочные персонажи, особенно звери. Рисует их она уже не пером, а широкими взмахами кисти.

Изумительная по красочности и богатству фантазии "Сказочная азбука" Мавриной от начала и до конца сделана художницей почти без пояснительных подписей, ибо весь смысл заключен в самих иллюстрациях. В каждой букве - свой маленький сказочный сюжет. Картинки азбуки полны лукавства и озорства, добра и сердечности, как и все искусство художницы. Неудивительно, что Татьяна Алексеевна Маврина, единственная из российских писателей и художников, была удостоена высшей награды в области литературы для детей – в 1976 году за вклад в иллюстрирование детских книг ей была вручена Премия им. Г.Х.  Андерсена, которую часто называют Малой Нобелевской премией (среди других её лауреатов – Астрид Линдгрен, Туве Янссон, Джанни Родари). Особое место в ее творчестве заняло иллюстрирование книг для детей. Наиболее известно оформление сказок А.С. Пушкина: "Сказка о мертвой царевне и семи богатырях ", "Руслан и Людмила", "Сказки", а также сборники "По щучьему велению", "Русские сказки", " За тридевять земель". Т.А. Маврина выступала и как иллюстратор собственных книг: "Сказочные звери", "Пряники пекутся, коту в лапы не даются", "Сказочная азбука". Более 200 книг иллюстрированы талантливой художницей. Обращение к традициям народного искусства, к национальным истокам сказки помогло Т.А. Мавриной развить чувство декоративности, стать певцом русской сказки, в пластических зримых образах соединить фантастику с окружающей жизнью.

Маврина Т. «Переславль-Залесский. Гуси», 1957.

Неповторимый "мавринский стиль" основан на принципах и формах прозведений народного искусства: силуэтное решение композиции, яркий колорит, многоярусное развертывание сюжета и др. Легкость, свобода и непринужденность рисунка, изящество линий, богатство колорита, тонкость цветовых отношений, строгий отбор средств, кажущаяся детскость изображения присущи брызжущим веселостью и энергией иллюстрациям Т.А. Мавриной. Колорит книг Т.А. Мавриной тесно связан с выведенными веками цветовыми формулами народного искусства. Цветовой фон ее листов плотно заселен пятнами разной величины и формы, изображение не читается на этом фоне, но вырастает из него. Цветовая гармония ее книг звучит многоголосой перекличкой сходных цветовых мотивов ("Выбирай коня любого") или строится по принципу смелых цветовых контрастов ("Сказочные звери"). Художница смело обобщает форму, стремится к яркому, мажорному звучанию произведений. Одной из первых книг, которую иллюстрировала Т.А. Маврина, была "Сказка о мертвой царевне и семи богатырях". Увлечение А.С. Пушкиным осталось на всю жизнь. Изящные буквы, заставки, украшения, естественно сочетающиеся с сюжетными иллюстрациями, придают оформлению книги цельность и стилевое единство, отвечающее поэтической цельности сказок А. С. Пушкина.

Маврина Т. «Никольское-Урюпино», 1947.

Большое значение в творчестве Т.А. Мавриной - иллюстратора сказок имеет и внимательное изучение ею старинной русской архитектуры. Изображая ансамбли Сергиева-Посада, Переславля- Залесского, Москвы, Ростова Великого и других городов, художница в каждом листе находит особый цветовой ключ, передает общенациональные черты богатой, узорчатой, строго гармоничной древнерусской архитектуры. Важнейшая особенность искусства Т.А. Мавриной - связь поэзии сказки и пластической красоты разных видов народного декоративно-прикладного искусства. В нарядной красочности иллюстраций можно увидеть обаяние народной глиняной игрушки, русского лубка, бытовой керамики, пряников, изразцов, старинных костюмов. Творчество Т.А. Мавриной помогает раскрыть неисчерпаемое богатство народной эстетики, ощутить национальную основу фольклора.Татьяна Маврина никогда не отвечала образу «типичного» художника, постоянно терзаемого знаменитыми «муками творчества». Она все делала легко. «...Муки творчества, что нам приписывает литература, – мне просто непонятны, я человек рабочий. Если трудно – то не нужно, сказал еще давно философ Г.С. Сковорода. Повторю за ним и я!». Художница трепетно сберегала не только старинные образцы народной жизни, запечатленные другими, но и переносила на холст, в альбом, в блокнот всю полноту происходящего вокруг нее. Она торопилась остановить красоту мгновения, не дать ей кануть сквозь пальцы времени, изображая «жизнь саму по себе, как она течет и утечет бесследно, если ее не нарисовать».