RARUS'S GALLERY

Издание I. Кнебель Москва. СПб, тип. т-ва Р. Голике и А. Вильборг, 1912. 12 с. с ил. Тираж 5000 экз. Цена 50 коп. В издательской литографированной обложке. 29,8х22,6 см. Достаточно редка!

Нарбут, Егор (Георгий) Иванович (1886 – 1920) - художник, рисовальщик и иллюстратор, организатор высшего графического образования на Украине. Учился у М.В. Добужинского, у немецких мастеров в Мюнхене, И.Я. Билибина. С юности старался подражать мастерам «Мира искусства», поэтому в его ранних произведениях соседствуют приемы орнаментики, пропущенные сквозь призму модерна, и принципы украинских народных вышивок и заставок старопечатных книг. В 1906 году молодой рисовальщик с Украины начинает учиться в Петербургском университете, где становится инициатором создания вечерней студии рисунка. Вскоре на студийцев обратили внимание мэтры объединения «Мир искусства». В 1913 году Нарбут становится членом «Мира искусства». Его работы в области книжной графики отличаются не только технической виртуозностью. Они свидетельствуют о чрезвычайном трудолюбии художника. Нарбуту доступны разные техники – рисунка, акварели, силуэта. Известное издательство И. Кнебеля начинает сотрудничать с Е.И. Нарбутом в начале 1900-х годах, начинается наиболее интенсивный четырехлетний период сотрудничества Кнебеля с Нарбутом. В 1909 году Кнебель заказал Нарбуту иллюстрации еще к нескольким детским книгам. Думается, что возобновлению их сотрудничества способствовал не только очевидный творческий рост художника, но и лестные отзывы о нем А.Н. Бенуа. Не случайно Нарбут в письме к Александру Николаевичу от 26 июня 1909 года искренне благодарил его за содействие в получении заказов и просил разрешения посвятить ему одну из будущих кнебелевских детских книжек. Бенуа не возражал против посвящения, и оно появилось в 1911 году на 1-й книге «Игрушки» Б. Дикса. К концу года Нарбут закончил работу над книжками «Война грибов» и «Деревянный орел», обложка которой «сделала бы честь и самому Билибину». В ней Нарбут удачно интерпретировал ксилографическую рамку из фронтисписа московского «Апостола» 1564 года — первой русской точно датированной книги, напечатанной Иваном Федоровым. Хотя в «Деревянном орле» еще во многом ощущается влияние билибинского книжного стиля, все же по характеру рисунка и раскраске иллюстраций эта работа ближе к русскому лубку. Еще больше порадовали Кнебеля иллюстрации Нарбута к сказкам «Теремок» и «Мизгирь», сделанные им в 1910 году. В них издатель увидел попытку художника, упорно ищущего свой графический стиль, выйти из-под завораживающего влияния творческой манеры учителя. В рисунках Нарбута подкупали искусно исполненные изображения героев, населяющих сказочный мир русской природы. В то же время в его иллюстрациях ощущалось сильное воздействие входившей тогда в моду японской гравюры. Особенно удались Нарбуту две иллюстрации к сказке «Мизгирь», где один и тот же уголок природы изображен в разнос время суток: при восходе солнца и в лунную ночь. Благодаря остроумно найденной художником композиции и особому ракурсу, позволяющему максимально приблизиться к героям сказки, читатель получает возможность стать как бы очевидцем драматических событий повествования. Уже в этих работах Нарбута проявилась характерная и для всех последующих его кнебе-левских книжек черта — максимум графики при минимуме текста. Сочная, выразительная обложка, обязательный контртитул, декоративно оформленный титульный лист, повторяющиеся орнаментальные рамки вокруг полосы набора, заставки, концовки, буквицы и, наконец, три-четыре полосные иллюстрации — таков набор рисованных графических элементов, искусно использованных художником. С этого времени начался наиболее интенсивный четырехлетний период сотрудничества Кнебеля с Нарбутом. Небольшой перерыв (менее полугода) был сделан как будто бы в связи с поездкой Нарбута в Мюнхен в начале 1910 года для продолжения художественного образования. Однако, по словам вдовы Нарбута В.П. Линкевич, деньги на поездку дал Кнебель: вероятно, это был аванс художнику, так и не прерывавшему своей работы для издательства. Как вспоминал известный московский график А.П. Могилевский, одновременно с Нарбутом занимавшийся в частной студии Ш. Холлоши: «Жизнь Нарбута в этом "городе искусств" текла невероятно напряженно, интересно и разнообразно. Времени на все не хватало. С одной стороны, срочные заказы от Кнебеля, с другой стороны, посещение многих музеев, помимо "Пинакотек" и концертных залов». Как отмечает биограф художника П.А. Белецкий, мюнхенские впечатления и настроения Нарбута своеобразно преломились в его работе над иллюстрациями к кнебелевской детской книжке «Как мыши кота хоронили» (1910). В ней русский лубок вытеснен современной «серьезной графикой»: в книге явно ощутимо влияние видного немецкого художника Юлиуса Дица — мастера графических переработок великих исторических стилей прошлого. Поражает своей композиционной завершенностью начальный разворот книги с царственным котом Федотом Мурлыкой и парой самодовольных, чуть надменных мышей. Здесь гармонично сочетаются самые разнообразные графические элементы — фронтиспис, заставка, концовка, буквица, рисованный и типографский шрифты. В этом прекрасно скомпонованном развороте Нарбут пошел дальше ряда петербургских графиков в умении декорировать, украшать книгу. Он предвосхитил стремление художников 20-х годов XX века превратить текстовой и изобразительный материал в единый, целостный организм. Тогда же, в 1910 году, Кнебелем была заказана Нарбуту книжка «Пляши, Матвей, не жалей лаптей», обозначившая новый, сравнительно недолгий период в его творчестве, условно названный «игрушечным». По времени он совпал с широко распространившимся в художественных кругах России интересом к русской народной игрушке. Об этом свидетельствует, например, большой успех «Выставки игрушек», устроенной в 1910 году художником Н.Д. Бартрамом в Москве. Ежедневно ее посещало от 2 до 2,5 тыс. человек. Большое внимание собиранию народной кустарной игрушки уделяли и ведущие члены петербургского кружка А.Н. Бенуа. Не отставал от них и Нарбут, подобравший неплохую коллекцию глиняных и деревянных игрушек, многие из которых стали героями его трех «игрушечных книжек», вышедших в издательстве И.Н. Кнебеля. В первой из них — «Пляши, Матвей, не жалей лаптей», состоящей из русских народных песенок и потешек, доминирует плясовой ритм, подсказанный частушечным текстом. Сюжетные композиции решены как своеобразный праздник, на который сошлись игрушки. В соответствии с этим в рисунках Нарбута царит дух ярмарки и балагана. Завершают игрушечную сюиту Нарбута две книжки, так и называющиеся — «Игрушки» (1911). Их первоосновой стал цикл его рисунков, героями которых явились реальные игрушки из собственной коллекции художника. Стихотворный текст был написан к ним позже петербургским поэтом Борисом Леманом, выступившим под псевдонимом «Б. Дикс». В обеих книжках существенную роль играет цвет: это, пожалуй, самые изощренные по цветовой гамме нарбутовские детские книжки. В них художник пошел даже на то, что «нарушил просьбу экономного И.Н. Кнебеля», раскрасив рисунки «с необыкновенной тщательностью и пышностью, цветною обводкою по контуру, задав много работы печатавшим в красках литографам». К сожалению, различные стилистические заимствования, проявившиеся в работах Нарбута, не соединились в единую систему собственного творческого почерка. Бенуа по этому поводу писал: «Творчество Нарбута очень изящно, графично, но оно не лишено влияний, иногда совершенно стушевывающих личность самого художника». Но все книги Нарбута роднит то, что особенно высоко ценил Кнебель, — необыкновенное техническое совершенство исполнения (что целиком выявляет себя лишь при удачном воспроизведении оригинала в печати). Со времен ученичества Нарбут проявлял большой интерес к самому процессу печатания, к труду типографских мастеров. Он «сознавал себя художником, вступившим в тесный союз с печатниками, — писал Э.Ф. Голлербах, — и выработал особые приемы рисунка в предвидении штрихового клише. Он правильно учитывал все особенности типографской техники и старался упрощать свои композиции». Этим объясняются высокие полиграфические качества нарбутовских книжек. В отличие от большинства других детских книг Кнебеля (в частности, изготовленных в Москве), они, в основном, печатались не литографским, а цинкографским способом, что явилось определенной новацией в этой области издательского дела. Здесь важно отметить, что художник был частым гостем типографии Товарищества Р. Голике и А. Вильборг, где печаталось большинство заказанных Нарбуту кнебелевских книг, и где опытные метранпажи, работники литографии и цинкографии делились с ним своими профессиональными секретами. Таким образом Нарбут постепенно выработал в себе навыки художника-производственника, для которого рисунок до тех пор оставался неполноценным, пока не получал соответствующего репродукционного воплощения. Отсюда такие особенности почерка художника, как четкость и ясность рисунка, немногочисленность красочных тонов. С каждой новой книгой, созданной совместными усилиями, издатель и художник все более сближались. Кнебель высоко ценил графический талант Нарбута, его полиграфические познания, стремление сделать книгу оригинальным произведением искусства, наконец, его любовь к самому «деланию» книги. И хотя Нарбуту довелось оформить и проиллюстрировать немало книг и для других петербургских и московских издательств (в том числе для товарищества М.О. Вольфа, товарищества И.Д. Сытина, «Просвещения», «Шиповника», «Общины Св. Евгении», «Пантеона»...), именно в издательстве Кнебеля, где художник создал целую серию детских книг, разнообразных по манере и графическим приемам, в полную силу проявилось его многогранное дарование. И в этом немалая заслуга издателя, предоставлявшего художникам полную свободу творчества, в том числе и право на посвящение работы тому или иному лицу. (Кстати, в семи из двенадцати книг «Подарочной серии» Кнебеля, оформленных Нарбутом, имеются торжественные именные посвящения, адресованные, по большей части, художникам- «мирискусникам»). Об атмосфере общения издателя с петербургскими художниками той поры сохранилось свидетельство друга Нарбута, художника Д.И. Митрохина, также немало лет сотрудничавшего с Кнебелем в издании детских книг:

«Когда приезжал из Москвы И.Н. Кнебель, то собрания наши затягивались до 5 часов утра: распределялись работы, намечались книги для иллюстрирования».

Предполагалось иллюстрировать классиков нашей литературы». Во время одного из таких ночных собраний 1911 года Нарбуту было предложено проиллюстрировать несколько басен И.А. Крылова. Взявшись за дело с большим подъемом, Нарбут решил сделать к басням цикл рисунков в манере черно-белой силуэтной графики, непревзойденным мастером которой был один из его любимейших художников, современник И.А. Крылова, Федор Толстой. Под его влиянием Нарбут не раз обращался к этой технике — в оформлении книжных обложек и заставок, в вырезных (из черной бумаги) портретах своих друзей и знакомых. Накопленный опыт в этой специфической, чисто графической технике исполнения весьма пригодился Нарбуту при работе над серией крыловских басен. В первой же книге — «Три басни»(1911), куда вошли «Лжец», «Крестьянин и Смерть», «Фортуна и Нищий», художник нашел собственный силуэтный стиль, выделяющийся четкостью и завершенностью форм. При этом монументальность сочетается с лаконизмом, а строгость — с изяществом рисунка. Эпоха классицизма, русский ампир хорошо угадываются в стилистике нарбутовских иллюстраций. В «Баснях Крылова» (1912) Нарбут продолжает совершенствовать силуэт и оживляет иллюстрации к «Стрекозе и Муравью», «Лисице и винограду», «Кукушке и Петуху» введением тонкой подцветки — коричнево-золотистого и серо-лилового фона. В этих новых кнебелевских изданиях художник достиг подлинных высот графического мастерства. К крыловским басням примыкает последний цикл иллюстраций, созданных художником для «Подарочной серии» Кнебеля, — рисунки к четырем сказкам Г.-Х. Андерсена. Две из них — «Соловей» и «Прыгун» — увидели свет в 1912-1913 гг., а две другие — «Стойкий оловянный солдатик» и «Старый уличный фонарь» — так и не были изданы не были. Наиболее значительной книгой андерсеновского цикла по праву считается «Соловей». Над ней Нарбут работал с особым увлечением, подолгу вчитываясь в текст и пытаясь представить свой сказочный образ Китая. Безукоризненный вкус и выдумка художника ощутимы в каждом графическом элементе этой книги, начиная с изысканной орнаментальной обложки, имитировавшей модную, в восточном стиле, ткань начала века, и кончая тонким силуэтом концовки, оживленной негромкой, сдержанной подцветкой. Эта, по словам А.А. Сидорова, «быть может, самая простая из всех книжек Нарбута» безусловно служила «восстановлению высокой красоты книги прошлого». В силу особенностей таланта художника — прирожденного графика, больше тяготевшего к оформлению книги, чем к ее иллюстрированию, — все детские книги Нарбута были адресованы не только детям, но и взрослым — любителям художественно-иллюстрированных изданий. Они послужили, и до сих пор служат, хорошим примером для всех художников книги, так как основной урок Нарбута — «безукоризненность мастерства, сознательное отношение ко всем задачам сопровождения текста и украшения страницы». Очевидно, что детские книги, созданные Кнебелем и Нарбутом, были адресованы и взрослым – любителям иллюстрированных изданий. Исследователи, говоря о достижениях Нарбута в книжной графике, подчеркивали безукоризненность мастерства, сознательное отношение ко всем задачам по сопровождению текста и украшению страницы.