RARUS'S GALLERY

Альбом литографий. Cortege funebre de feu Sa Majeste L’Imperatrice Maria Feodorovna,  epouse de L’Empereur Paul I, de glorieuse memoire. Le char funebre  avec le corps dis defunt Imperatrice Marie Feodorovne.  26 Planches. St.-Petersbourg, 1829. Литографии обрамлены черной траурной рамкой, а подробные пояснительные надписи сделаны на трёх языках: русском, немецком и французском.  На литографиях прекрасно отображены все участники печальной процессии: т.н. “Печальная Колесница” - огромный катафалк с телом в бозе почившей Государыни Императрицы Марии Федоровны, знамя "Черный Латник", духовники и придворные священники с иконами на руках, духовная процессия с зажженными свечами, монастырские певчие,  “карета под короной” с малой императорской короной, члены Госсовета, рота лейб-гвардии Семёновского полка, рота Дворцовых гренадёр, 2 взвода Конной лейб-гвардии, лейб-гусары, представители от дворянства, члены Патриотического общества, городской глава Санкт-Петербурга с представителями от купцов, немецко-русские представители от Цехов, придворные кавалеры и экипажи её фрейлин, Императрица Александра Федоровна с дочерьми Марии Федоровны, Печальная комиссия в полном составе, представители регионов со знаменами губерний (Казани, Твери, Ярославля).  В коленкоровом переплете XIX века с конгревным тиснением на передней крышке. Oblong. Формат: 12х30 см. Умерла Мария Федоровна в Петербурге в 2 утра 24 октября 1828 года— после болезни, начавшейся 12 октября того же года. 9 ноября того же года состоялись печальные проводы и Её тело было погребено в Петропавловском соборе. Самое редкое русское церемониальное издание! В продажу не поступало. Отсутствует почти во всех книгохранилищах и в библиографической литературе!

София-Доротея-Августа-Луиза, принцесса Вюртемберг-Монбельярская, ставшая императрицей Марией Федоровной (1759-1828), первоклассно выполнила свою государственную и материнскую миссию при русском дворе. Она создала полноценный императорский род в России, на целое столетие, определив престольную устойчивость дома Романовых. Дети появлялись один за другим и отличались красотой и статностью. Это был плодовитый брак. Всего у великокняжеской четы было десять детей: четыре мальчика и шесть девочек. Все дочери были выданы замуж в лучшие владетельные дома Европы. Двое из ее сыновей стали российскими императорами. От одного из них, Николая, пошел род, прерванный революцией 1917 года. Пятьдесят два года прожила в России Вюртембергская принцесса, сначала двадцать лет в качестве великой княгини, затем три года императрицей и двадцать восемь лет – вдовствующей императрицей. Долгие годы, находясь в тени Екатерины II, она всеми силами укрепляла собственную семью и пользовалась непререкаемым авторитетом у своих детей. Став вдовствующей императрицей, она влияла на все решения, принимаемые ее сыновьями. Мария Федоровна непримиримо относилась к Наполеону, считая его разрушителем устоев, выскочкой, которого следует опасаться, и всячески препятствовала его стремлениям породниться с русским императорским домом. Сам Наполеон называл Марию Федоровну своим злейшим врагом. После победы над Наполеоном, когда Александр I надолго покинул Россию, государственная роль вдовствующей императрицы становится все более заметной. После триумфального возвращения из Парижа император Александр I решил преподнести императрице-матери новый загородный дворец на Елагином острове в Петербурге. АлександрI желал создать для матери наиболее благоприятные условия, обстановку комфорта и уюта, требуя, чтобы в новом дворце все было самое лучшее. В течение двух строительных сезонов 1818 и 1819 годов дворец был перестроен. Датой окончания строительных и отделочных работ, а также внутреннего убранства считается 1822 год. Все работы велись ускоренными темпами, так как дворец должен был быть полностью готов к тезоименитству Государыни Императрицы, «согласно воле Государя, не позже 20 июля 1822 года». В 1822 году, когда строительство и все отделочные работы были закончены, Марии Федоровне было шестьдесят три года. По воспоминаниям современников, она «сохраняла еще следы прежней красоты. Тонкие, нежные черты лица, правильный нос и приветливая улыбка заявляли в ней мать Александра. Всю свою жизнь Мария Федоровна занималась благотворительностью, делами женского образования и воспитания. Само понятие «благотворительность» в России появилось благодаря деятельности Марии Федоровны. Всего при непосредственном участии Императрицы Марии в России было создано 22 благотворительных учреждения. Мария Федоровна воплотила в себе лучшие стороны женского характера: цельность натуры, доброжелательность и мягкость и для всех последующих русских императриц она оставалась образцом нравственной красоты и служения людям.

Траурный ритуал относится к числу самых консервативных традиций. Он наименее подвержен различным нововведениям, но в то же время является отражением культурных, религиозных, политических, эстетических и этических норм, принятых конкретным обществом в определенную историческую эпоху. Государственный церемониал должен был служить целям презентационным – показать всему миру и собственным подданным достижения монарха и всей страны при абсолютизме, где правитель собственно и представляет свою страну. Из многообразия государственных церемоний в Российской империи две претендуют на роль наиважнейших: коронационные торжества и похороны правителя. Причем вторые, даже более значимы, ибо являлись окончанием определенной исторической эпохи, возможностью демонстрации завоеваний страны за прошедший период, проявлением лояльности собственных граждан, оценкой государства мировым содружеством и, наконец, заявкой на преемственность власти и декларацией намерений нового правителя. Принятие христианства на Руси выразилось в изменении культурных ориентиров и менталитета общества, что нашло отражение в отношении к смерти и ритуале похорон, ибо смерть стала восприниматься с христианских позиций перехода из жизни земной в жизнь вечную, а сама жизнь как подготовка к вечной жизни. Подобный подход к смерти выразился в достаточно оптимистичном восприятии ухода, когда человек, особенно правитель государства при жизни решал вопросы, связанные с распределением имущества, определением наследников через завещания – «духовные грамоты», традиция писания которых сохранилась и впоследствии. Влияние христианства сказалось на цвете траурных (черных или темных) одежд окружения и парадной одежде усопшего, который воспринимался как главный герой этого торжества. Чувствуя приближение смерти, правители зачастую принимали монашеский постриг. Смерть и составляющие ритуала прощания с умирающим были освещены религиозным чувством, а сами похороны становились исключительно религиозной церемонией, при которой главная роль отводилась духовенству. Всегда представляет интерес ритуал прощания с умирающим, который уходил в мир иной окруженный всеми домочадцами и священниками,  и ритуальные действия, следующие за смертью, такие, например, как обмывание и одевание тела усопшего, подготовка и осуществление захоронения. Несомненный интерес вызывает вопрос о временном промежутке между моментом смерти и похоронами членов правящей семьи.

Погребение правителя или члена его семьи происходили в день смерти или на следующий день, после чего устанавливалось сорокадневное дежурство – «дневание» на могиле. В связи со скоростью захоронения отсутствовали такие элементы траурного ритуала как декорации траурной залы. Так как обычно смерть членов правящей семьи наступала близко к месту погребения на территории Московского Кремля, Печальное шествие проходило по отработанному маршруту и в соответствии со сложившейся традицией. Процессию сопровождал колокольный звон и громкие стенания и рыдания окружения, в том числе профессиональных плакальщиц. Так как усопший являлся главным действующим лицом великого торжества, которым являлись похороны, то он был одет в парадную одежду. «Смирное» (траурное) платье чёрного или темного цветов полагалось окружению в качестве демонстрации печали по умершему. В связи со сложившейся традицией, в случае принятия умирающим монашеского пострига, его хоронили в черном монашеском одеянии. Темная одежда полагалась также умершим вдовам и вдовцам, которые сами носили траур по усопшему супругу/супруге. Погребение мужчин и женщин происходило в разных местах, степень участия родственниц в процессиях была ограничена, что было обусловлено особенностями положения женщины. Со времени учреждения в стране патриаршества похороны светских и духовных правителей мало отличались друг от друга, первым лицом на похоронах патриарха был царь, на царских - патриарх.  Особую группу составляют изобразительные источники. В связи с тем, что при подготовке и проведении государственного ритуала большое внимание уделялось аудиовизуализации действа, для работы в Печальной комиссии приглашались лучшие художники, архитекторы и музыканты, на которых возлагалась обязанность создания декораций в помещениях императорских дворцов, в Петропавловском соборе, Печальной процессии, сочинение музыки, сопровождавшей шествие и т.д. После окончания траурных мероприятий обычно иллюстративный материал в качестве приложения добавлялся к изданию, выпускавшемуся по данной теме. Наряду с публикацией коронационных альбомов предпринимались попытки создания погребальных церемониальных альбомов, однако издания такого рода не стали традиционными, их было выпущено ограниченное количество , первое из которых было составлено Я. Брюсом . Посмертные портреты , посмертные маски, графический материал, изображающий оформление Траурной залы и Траурного кортежа, картины и фотографии, находящиеся в разных собраниях и архивах являются ценнейшим источником для изучения данной темы и представлены в различных изданиях и музеях. Такое важное событие как смерть и похороны членов императорской семьи находило свое отражение в газетах, журналах, бюллетенях и пр. В периодической печати публиковались официальные сообщения и документы, законодательные акты, письма, хроника, всевозможная информация (заметки-отчеты, репортажи, интервью и пр.), объявления, некрологи и т. д.  Официальные сообщения о смерти и похоронах членов правящих семей появились в России уже в печатных изданиях XVIII в., например, газете «Санкт-Петербургские ведомости». Впоследствии освещение этой темы стало обязательным. Петр I, проявлявший большой интерес к изучению и проведению различного рода общественных мероприятий, к которым относятся и похороны, разрабатывал церемониалы погребения своих родственников и сподвижников, изменяя исключительно религиозный подход к событию на светский характер. Погребение Ф.Я. Лефорта в 1699 г. явилось одним из первых реформированных церемониалов. На примере этого действа начинает формироваться новая традиция, в которой были задействованы элементы печального праздника, ставшие обязательными при последующих похоронах. К ним относятся: почетный караул, прощальное слово священника, специально прокладываемый маршрут следования процессии. Церемониалы похорон, в подготовке и проведении которых принимал непосредственное участие сам Петр I:  П. Гордона (1699), Ф.А. Головина (1706, похороны – 1707), Я.Ф. Долгорукого (1720), лейб-медика Р. Арескина (1719), карлика, служившего при дворе, и прочих лиц. Имеется много документальных материалов, раскрывающих отношение царя к организации похорон родственников: царевны Татьяны Михайловны; его новорожденных детей; кронпринцессы Шарлотты-Христины-Софии, царицы Марфы Матвеевны; царевны Натальи Алексеевны; царевича Алексея Петровича; царевича Петра Петровича («Шишечки»); царевны Марии Алексеевны; царицы Прасковьи Федоровны. Подготавливая каждую из церемоний, Петр I вводил новые элементы действа, частично отказываясь от старых русских традиций, частично сохраняя и трансформируя их. Например, был запрещен ритуальный плач и профессиональные плакальщицы, но сохранялись цвета траура, сорокадневное дежурство у могилы, колокольный звон как звуковое сопровождение процессии. С начала XVIII в. временной промежуток между смертью и похоронами значительно удлинился, что вызвало новации, обусловленные западным влиянием. Появилась необходимость создания специально оформленной Печальной залы (Castrum Doloris), обеспечения сохранности тела усопшего (бальзамирования). Похороны становились светской церемонией со своими декорациями, статистами, главными и второстепенными персонажами - политическим театром, что, впрочем, не отрицало важности присутствия религиозного начала и духовных лиц. В связи с удаленностью места смерти от погребальных центров появилась необходимость составления процессии, прокладывания маршрута, обеспечения доставки тела к месту погребения. новой похоронной традиции, привнесенной в русскую реальность  императором Петром I, нашедшие выражение в его собственных похоронах и закрепленные при погребении российских монархов вплоть до торжественных похорон императора Александра III в 1894 г. Использованные и опробованные Петром новации нашли применение в церемониале похорон самого императора. Этот церемониал стал ключевым моментом изменения подхода к проведению государственных мероприятий в Российской империи. Похороны Петра I по степени важности, по торжественности проведения и вовлечения различных элементов, направленных на отражение политических, художественных, социальных и культурных сторон жизни общества становились в ряд, а, возможно, и превосходили самые важные события того времени, такие как празднование Ништадского мира и коронацию Екатерины Алексеевны, будущей императрицы Екатерины I. В то же время траурные мероприятия Петра I стали образцом для всех последующих погребений российских монархов. Все те новации, которые император использовал при подготовке церемониала погребения его родственников и сподвижников, использовались в его собственной траурной церемонии. Похороны проходили через сорок дней после смерти, в продолжение которых тело было выставлено для прощания в специально подготовленной Печальной зале Зимнего дворца Петра Великого. В декорациях залы нашли отражение такие элементы западного влияния как скульптура, балдахин, вензель императора, его «кавалерии» (орденские знаки): ордена Андрея Первозванного, Белого Орла (польский) и Белого Слона (датский), регалии: скипетр, держава, три «старые» короны и новая императорская, украшавшие залу. Удивляло полное  отсутствие икон, что контрастировало с русской традицией. В Печальной процессии Петра I, в которой принимало участие более 10 000 человек, разделенных на 166 групп, были представлены все социальные и сословные аспекты, все элементы государственной символики и личных завоеваний императора, такие как государственные регалии, гербы провинций, знаки орденов императора. Действо становилось светским и театрализованным, подготовку и проведение его осуществляла специально создаваемая Печальная комиссия, пришедшая на смену Панафидному приказу, отвечавшему за поминовение членов царской семьи в допетровское время. Введены были новые траурные мероприятия, ставшие с этого времени обязательными. К ним можно отнести годичный траур, исполнение посмертных портретов и снятие маски с лица усопшего, раздачу памятных золотых и серебряных медалей, публикацию описаний произошедшего события и регистрацию его изобразительными средствами. Однако, следует заметить, что некоторые из реформ Петра I, касавшиеся изменения подхода к ритуальному поведению, такие как запрещение на ритуальный плач и стенания, не прижились. Вдова Петра I Екатерина I была первой нарушительницей этого запрета. Другие новации, связанные с изменением общего подхода к личности и деятельности монарха, воплощенные в зримые образы, такие как наличие двух латников в процессии, что должно было свидетельствовать о рыцарском, воинском предназначении главы государства как воина, стали обязательными. Акцент на воинском предназначении главы государства как его защитника выражался и в присутствии в шествии большого количества лошадей, что отражало идею «конь как боевой товарищ». За гробом монарха, который везли на специально построенном катафалке ближайшие сподвижники, следовали женщины-родственницы, что говорило об изменении положения женщины в обществе в петровское время. Место погребения находилось далеко от места смерти. Со времен Петра I главной усыпальницей российских монархов стал Петропавловский собор в Санкт-Петербурге, что вызвало необходимость прокладывания и подготовки маршрута следования. К колокольному звону, традиционному для России звуковому сопровождению шествия, добавилась военная музыка и пушечная пальба. порядок действий, следовавший за смертью монарха и приведением к присяге его преемника, так как первым делом решался вопрос о преемственности власти. Сообщения о смерти монарха и вступлении на престол нового императора доводились до сведения народа через манифесты, представленные в Полном собрании законов Российской империи. Все действия нового монарха, связанные с траурными мероприятиями, нашли  отражения в различных законодательных актах: указах и манифестах. Взятый за образец при всех последующих императорских похоронах церемониал погребения Петра I сохранялся до конца существования империи. Однако при каждом последующем событии подобного рода в него вносились изменения, связанные с конкретной исторической и политической обстановкой, последней волей усопшего, желаниями его преемников на престоле. Например, менялось и варьировалось количество корон, орденов, гербов провинций и прочих составляющих декораций Печальной залы и похоронной процессии. Удлинялся или сокращался временной промежуток между смертью и похоронами. Тем не менее, при всех вариантах, сохранялись неизменными принципы построения церемониалов, подход к действу, вовлечение огромного количества участников, место (за редчайшими исключениями) погребения, слаженная работа членов Печальной комиссии, в кратчайшие сроки обеспечивавших координацию усилий многих сотен людей, участвовавших в подготовке и проведении государственных похорон. Таким образом, траурные мероприятия становились отражением конкретной политической ситуации и своеобразной демонстрацией достижений предыдущего правления не только собственной стране, но и всему миру, способствовали повышению значения театра власти и являлись заявкой на новое правление, ибо от-ветственность за проведение действа, разработка церемониалов, затраты, подбор регалий и пр. находились под непосредственным контролем приступившего к своим обязанностям монарха. Наряду с церемониальными погребальными альбомами в XIX в. с Высочайшего соизволения выпускались специальные брошюры, выполнявшие роль репортажа с места событий, которые послужили важной источниковой базой для исследования . Брошюры, посвященные похоронам членов императорской семьи и родственников: герцогов Лейхтенбергских, Мекленбург-Шверинских, Ольденбургских собраны в единую коллекцию в РГИА . Особое значение имеет изучение неопубликованных источников, которые относятся в первую очередь к  делопроизводственной документации. Это  различные документы, связанные с деятельностью придворного ведомства  и императорского двора. В контексте разработки темы в первую очередь оказались востребованы материалы из Российского государственного исторического архива, располагающего несколькими фондами, в которых представлены документы, интересные с точки зрения изучения жизни двора. Придворная контора МИД-а располагает сведениями о парадных спектаклях, концертах, маскарадах и балах; рождении, бракосочетании, смерти и других событиях в императорской семье. Все события, происходившие при Российском императорском дворе, регистрировались в гоф-фурьерских и камер-фурьерских церемониальных журналах. Изучение документации, связанной с этой регистрацией позволяет развенчать некоторые из мифов, связанных с определенными событиями или историческими личностями. В фонде Канцелярии министерства императорского двора, особый интерес  представляет опись №8, в которой представлены дела Печальных комиссий по погребению Александра I, Николая I и других членов императорской семьи . В Фонде 473 – Церемониальная часть МИД-а хранятся манифесты , указы, церемониалы, дела о крещении, бракосочетании и, погребении членов императорской фамилии . Церемониал императорских похорон утверждался следующим монархом и представлял большую ценность в качестве документа эпохи и образца для последующего мероприятия подобного рода. В этом фонде представлены «экстракты» из донесений русских дипломатов, работающих в других странах о правилах проведения различных мероприятий заграницей. Большой интерес представляют протоколы о смерти правителей, справки о назначении дежурств при теле усопшего монарха, правила погре бения членов императорской семьи и изучение Печального российского обряда чиновниками церемониального ведомства с целью отработки теоретических знаний на практике в момент составления новых сценариев подобных мероприятий. Особую ценность имеет документ, составленный при церемониальной части МИД-а в 1847 г., в котором был собран фактический материал, посвященный теме императорского похоронного церемониала и принципам работы Печальной комиссии. В связи с установлением траура требовалось издание указов, устанавливающих время ограничения увеселительных мероприятий, деталей и цвета одежды. В особую группу дел Фонда 473 можно выделить журналы трауров, наложенных при Высочайшем дворе по усопшим членам других монарших семей, правила ношения траура, объявления о снятии или смягчении траура в связи с каким-либо событием оптимистического характера . Фонд 516 (Камер-фурьерские журналы) содержит поденные записи о событиях придворной жизни. Они позволяют узнать подробности не только о радостных событиях в диапазоне от балов, маскарадов, свадеб, спектаклей, торжеств по случаю коронования императоров до описаний печальных церемониалов по поводу смерти и похорон членов императорской фамилии. Утвержденные церемониалы являются основным источником информации о последовательности действий в ритуалах, носящих политический и символический характер, а также дают возможность очертить круг лиц, имевших особую близость к правящей семье в определенные временные рамки. Этот вид источников оказался почти не востребован исследователями. Критический подход к анализу различных групп источников позволяет представить и изучить официальные траурные церемонии во всей многогранности события и сделать убедительные выводы о том, как готовилось, создавалось, отрабатывалось  государственное мероприятие огромной важности.

Известно, что именно Германия стала основным поставщиком невест для русского императорского двора… На это было несколько причин. Прежде всего, в Германии было несравненно больше династий, чем во всей Европе и германские принцы и принцессы с самого рождения предназначались к выгодным бракам, к тому же они соглашались на перемену вероисповедания. Переход в православие являлся основным требованием, предъявляемым к будущим невестам русского императорского дома. Русская императрица Мария Федоровна по своему происхождению принадлежала к миру мелких германских княжеских домов. Ее мать Фредерика-София, дочь марграфа Бранденбург-Шведтского, была родной племянницей Фридриха Великого. Отец - Фридрих-Евгений, был третьим сыном владетельного герцога Вюртембергского Карла-Александра. Ни они, ни их потомство не могли рассчитывать на блестящую карьеру. Судьба распорядилась иначе. Фридрих-Евгений, пережив двух своих старших братьев, в старости стал владетельным герцогом Вюртембергским, его старший сын Фридрих - первым королем Вюртембергским, а старшая дочь София-Доротея-Августа-Луиза – русской императрицей Марией Федоровной. В 1768 году, озабоченная поисками невесты для наследника русского престола великого князя Павла Петровича, Екатерина II поручила известному ей датскому дипломату Ассебургу объездить маленькие германские дворы, где находились принцессы, подходившие своим возрастом русскому наследнику. Ассебург был талантливым проходимцем, не скрывавшим, что «интересы Пруссии были для него выше всего прочего». Выгоды Фридриха II он учитывал и при выполнении поручения Екатерины II. Софии-Доротее тогда едва исполнилось девять лет и по воспоминаниям современников, она была «высокого роста, блистая здоровьем и замечательной красотой, по своему физическому развитию казалась значительно старше своих лет, а выдающимися нравственными ее чертами были кротость характера и чрезвычайная доброта, отпечатлевшаяся на самой ее наружности». Ассебург, посетивший весной 1768 года Трептов, где жила семья маленькой принцессы, выделил ее как возможную кандидатку в невесты великому князю, о чем тут же сообщил Екатерине. Из всех претенденток она больше всего понравилась русской императрице. Очень многое в их биографиях совпадало: имя, происхождение, место рождения- Штеттен. Екатерина была готова предложить родителям отдать дочь на воспитание в Россию. В 1771 году она писала: «Я возвращаюсь к своей любимице принцессе Вюртембергской, которой минет двенадцать лет в будущем октябре. Мнение врача о ее здоровье и крепком телосложении влечет меня к ней. Она тоже имеет недостаток, именно тот, что у нее одиннадцать братьев и сестер». Вследствие интриг Ассебурга, исполнявшего политический заказ в интересах Пруссии и ввиду юного возраста Софии-Доротеи, выбор пал на принцессу Гессен-Дармштадтскую Вильгемину. В сентябре 1773 года она стала супругой Великого князя Павла Петровича под именем Натальи Алексеевны. От Екатерины скрыли, что Вильгемина страдает искривлением позвоночника. Медицинский диагноз оказался роковым: 15 апреля 1776 года она скончалась от несчастных родов. В этот же день Екатерина начала предпринимать действия по заключению нового брачного союза своего сына с принцессой Вюртембергской. По легенде, она подложила сыну миниатюру с изображением юной принцессы, и Павел в нее заочно влюбился. Ее не остановило то обстоятельство, что София-Доротея была помолвлена с принцем Гессен-Дармштадским, братом покойной Вильгемины. Дав принцу пенсию в размере десяти тысяч рублей, она заслала сватов к родителям юной принцессы. Родители и сами понимали всю выгоду блестящего будущего, открывавшегося перед их дочерью и всем семейством. «Если Бог не сотворит чуда твоего замужества, что станем мы делать с одиннадцатью детьми», - писала ее мать. О чувствах в подобных делах не могло быть и речи: браки принцесс вызывались исключительно политическими соображениями. Интересы великих держав - России и Пруссии - были на стороне союза вюртенбергской принцессы с наследником русского престола. София-Доротея, готовясь к встрече с женихом, начинает изучать русский язык, интересуется историей России. Первая встреча между молодыми людьми произошла за ужином у прусской королевы Елизаветы-Христины в день приезда цесаревича 10 мая 1776 года. Молодые понравились друг другу. Павел Петрович так описывал свои впечатления от этой встречи: «Я нашел свою невесту такой, какую только желать мысленно себе мог: недурна собой, велика, стройна, незастенчива, отвечает умно и расторопно … Ум солидный ее приметил…, и что меня весьма удивило, так разговор ее со мною о геометрии, отзываясь, что сия наука потребна, чтобы учиться рассуждать основательно. Весьма проста в общении, любит быть дома и упражняться чтением или музыкой, жадничает учиться по-русски, зная, сколь сие нужно… Мой выбор сделан…». Сама София –Доротея в письме к своей подруге графине Г. Вальднер через несколько дней после знакомства ее с Павлом пишет: «Дорогой мой друг, я довольна, даже более чем довольна; я никогда не могла быть довольнее; великий князь чрезвычайно мил и обладает всеми качествами. Льщу себя надеждой, что очень любима своим женихом; это делает меня очень и очень счастливой». События развивались стремительно. Видя их взаимное расположение друг к другу, 12 июля 1776 года, т.е. на следующий день после первой встречи, было объявлено о помолвке и подписан брачный контракт. При прощании с невестой, Павел Петрович оставляет ей собственноручное письменное наставление, состоящее из четырнадцати пунктов, которыми она должна была руководствоваться по приезду в Россию. Это была своего рода инструкция о поведении супруги великого князя. Между прочими, там были и такие пункты:

«1. Блюсти веру, т.е. все, что относится к церковным обрядам.

2. Почитать Ее Величество и вести себя с нею подобающим образом.

3. Со мною вести себя так, как я того пожелаю…

6. Уважать русский язык и другие знания касательно страны…

8. С должной бережливостью относиться к деньгам, гардеробу и другим расходам…».

В конце июля 1776 года София-Доротея выехала из Берлина в Мемель, где она должна была проститься с сопровождавшими ее родителями и покинуть свою родину. Екатерина запретила Софии-Доротеи привозить в Россию кого-либо из близких, в надежде, что принцесса при этом условии скорее и легче обрусеет. В Мемеле она получила в подарок от своей матери книгу Христиана Штурма «Unterhaltungen mit Gott in den Morgen stunden auf jeden Tag des Jahres. Halle»(1774). Мать подчеркнула в ней наиболее значительные с ее точки зрения пункты. «Эта книга самый искренний и добрый совет, который Вам дает самая добрая и преданная из всех матерей». Так же она просила дочь черпать силу и радость в молитве. Книга стала настольной у Марии Федоровны и содержала ее многочисленные пометки. По дороге она получала письма и записки от Павла с признанием в любви и нежности. Принцесса прибыла в Царское Село 31 августа 1776 года. Уже через день она приступила к изучению православной веры под руководством архиепископа Московского Платона, изъяснявшегося со своим духовным чадом по французски. Екатерина сама написала ей догматы православной церкви. Немецкая принцесса пришлась ко двору. Екатерина II в одном из частных писем в сентябре 1776 года писала: «Сознаюсь Вам, я пристрастилась к этой очаровательной принцессе и пристрастилась в буквальном смысле слова; она именно такова, какую нужно было: стройна как нимфа, цвет лица белый, как лилия, с румянцем наподобие розы, прелестнейшая кожа в свете, высокого роста с соразмерной шириной в плечах и притом легка; кротость, доброта сердца и искренность выражаются у нее на лице, все от нее в восторге, и тот, кто не полюбит ее, будет не прав, так как она рождена для того и делает все, чтобы быть любимой. Словом, моя принцесса представляет собою все, что я желала, и вот я довольна». 14 сентября 1776 года состоялось миропомазание принцессы Софии-Доротеи, которая была наречена великой княжной Марией Федоровной, а на другой день было совершено обручение с великим князем Павлом Петровичем. Бракосочетание состоялось 26 сентября 1776 года в церкви Зимнего дворца. От имени Священного Синода на следующий день после бракосочетания им преподнесли две иконы в серебряных окладах с образами их святых покровителей – «Апостола Павла» и «Марии Магдалины». Молодые супруги под покровительством матушки-императрицы поселились в Царском Селе. Они были счастливы и из всех развлечений предпочитали прогулки по уединенным местам царскосельского парка. Павел Петрович писал маленькие записочки с маршрутом прогулок, которые по жребию вытягивались из шляпы. Они по несколько раз в день обмениваются письмами, написанными на французском языке, а иногда и на русском языке, который Мария Федоровна усердно изучала. «Любя русский язык, вас в нем люблю», - путаясь в грамматике, очень старательно выводя буквы, писала Мария Федоровна, трогательно подписывая свои записки - «Машенька». Потом они бережно хранили эти письма. Впоследствии, Мария Федоровна большую часть этой переписки завещала своему старшему сыну Александру. Жизнь великой княгини Марии Федоровны в новом отечестве началась самым наилучшим образом. Она была любима свекровью, мужем, ее принял двор. Она была надеждой России, ожидавшей от нее продолжение династии. Первенец Александр Павлович родился 12 декабря 1777 года. На радостях Екатерина II подарила молодым родителям земли с угодьями, деревнями и крестьянами, которые получили название села Павловского. Сразу после рождения первенца, императрица забрала ребенка от родителей. Также она поступала и со всеми другими детьми, взяв вопрос об их воспитании в свои руки. Воспитатели к детям назначались также Екатериной, что безусловно, накладывало отпечаток на внутрисемейные отношения. Когда старшему сыну было неполных четыре года, а второму Константину - два, Екатерина II решила отправить молодую чету в путешествие по Европе. Она ставила задачи как образовательные, так и дипломатические. Екатерина II сама разработала маршрут, в котором все было рассчитано по дням. Она отдавала самые строгие приказания не щадить денег, чтобы сделать прогулку по Европе столь же блистательной, сколь интересной. По желанию императрицы супруги путешествовали инкогнито, приняв титул графа и графини Северных. В течение 14 месяцев с сентября 1781 по ноябрь 1782 года длилось это путешествие, во время которого они вели дневники, записывая свои впечатления. Они выехали из Царского Села 19 сентября 1781 года и через Украину направились в Австрию. Им предстояло послужить интересам России в укреплении союза с Австрией и содействовать сговору о браке между младшей сестрой Марии Федоровны и наследником австрийского престола. В Вене они пробыли два месяца. Затем были Неаполь, Рим, Флоренция, вся Северная Италия. Супруги посещали мастерские художников, скульпторов, мебельщиков, приобретали и заказывали для строящегося Павловского дворца скульптуры, картины, античные древности, мебель, бронзу, фарфор. Кульминацией путешествия стало посещение Парижа. Затем, посетив Голландию, они прибыли на родину Марии Федоровны - загородную резиденцию ее родителей недалеко от Монбельяра, откуда она уехала шесть лет назад. По возвращении из путешествия Мария Федоровна все свое время посвящала устройству Павловска. Даже во время путешествия она писала, что «… свой уголок, Колоннада, Храм в Павловском доставляют мне больше радости, чем все красоты Италии». Все вопросы, касающиеся строительства дворца в Павловске, она решала сама, требуя постоянных отчетов от архитекторов. Видимо поэтому Павловск стал «памятником совершенно целостного вкуса». Она любила Павловск, который был ее детищем, приютом отдохновения, созданным ее собственными стараниями. Когда Павловск был великокняжеской резиденцией и в нем располагался Малый двор великого князя и великой княгини, любимым развлечением был театр. Придворным капельмейстером Малого двора был композитор Дмитрий Бортнянский, специально написавший для театра оперы «Сокол» и «Сын-соперник». Всю жизнь покровительствуя искусству, Мария Федоровна сама рисовала, вышивала, писала миниатюры, вырезала из кости и янтаря декоративные украшения, из оникса и агата ювелирно исполненные камеи. Для постижения медальерного мастерства она брала уроки у Карла Леберехта. Иоганн Фай учил ее работать на токарном станке и вытачивать изделия из кости. Миниатюрист Франсуа Виолье раскрывал ей секреты своего ремесла. К художественному творчеству она приучала и своих детей, приглашая им в качестве учителей талантливых художников своего времени. Великие князья и княжны рисовали, музицировали, разыгрывали к праздникам пасторали и интермедии. Свои педагогические таланты она смогла проявить только после смерти Екатерины II, создав обучающие программы для своих младших детей - Николая и Михаила, ежедневно контролируя их обучение. Ее день начинался в шесть часов утра. Она работала в своем кабинете, читала просьбы о помощи, вела переписку. В первом часу гуляла по саду или каталась в коляске по парку. В два часа был обед. После обеда она снова занималась делами и читала. В семь часов собиралось небольшое общество придворных и гостей, приглашенных из Петербурга, и беседа продолжалась до десяти часов. Тогда подавали небольшой ужин. Ужинали на отдельных столиках группами. В хорошую погоду ездили ужинать в Розовый павильон или на ферму. В дурную погоду собирались в нижней зале дворца, с выходом в сад. Там иногда было литературное чтение. Дамы занимались вышиванием. Иногда разыгрывали шарады. В одиннадцать часов императрица удалялась во внутренние покои. «Так просты и незатейливы были Павловские вечера императрицы, и как веселы и оживленны они были» - вспоминали очевидцы. По­ве­де­ние Ма­рии Фе­до­ров­ны в ночь убий­ства Пав­ла I, 11 мар­та 1801, зас­та­ви­ло оче­вид­цев усом­нить­ся в иск­рен­нос­ти ее го­ря. Нес­коль­ко оп­ра­вив­шись от шо­ка при из­вес­тии о ги­бе­ли му­жа, она за­яви­ла, что прес­тол по пра­ву при­над­ле­жит ей. Иде­ал прав­ле­ния им­пе­рат­ри­цы Ека­те­ри­ны II предс­тав­лял­ся Марии Фе­до­ров­не впол­не дос­ти­жи­мым. Она от­ка­за­лась при­ся­гать но­во­му им­пе­ра­то­ру, Алек­санд­ру I, и толь­ко че­рез день сми­ри­лась со сво­им ти­ту­лом вдовс­тву­ющей императрицы. Острота столкновения была обусловлена не одномоментным порывом: скорее всего, желание царствовать зрело в душе немецкой принцессы на протяжении долгих лет… После смерти Павла так называемый «малый» двор императрицы Марии Федоровны сохранил вполне то влияние на императора, на которое она всегда рассчитывала. Сын ездил к матери, она его искренне любила, чего нельзя сказать о невестке. Она особенно заботилась об его императорском престиже, всех расспрашивала об отношении ко всему, что он делал, собирала информацию, как сказали бы сейчас. «Император Александр был главным предметом ее любви в жизни», - писала одна из ее фрейлин. В ее Розовом павильоне частыми гостями были поэты и писатели, на столике лежал альбом, в котором было немало их автографов. После взятия Парижа русскими войсками в 1814 году Жуковский написал громадное и восторженное «Послание Императору Александру I» (около 500 стихов), а к годовщине освобождения России от нашествия французов сочинил стихотворение «Певец в Кремле»:

Когда летящие отвсюду слышны клики,

В один сливаясь глас, тебя зовут: Великий!

Что скажет лирою незнаемый певец?..

Императрица Мария Федоровна еще по прочтении стихотворения «Певец во стане русских воинов» изъявила желание поближе познакомиться с Жуковским и приглашала его приехать в столицу. О том, как был принят «Певец в Кремле» - рассказ современника, А.И. Тургенева, которому Жуковский послал рукопись для представления императрице Марии Федоровне. «Пишу тебе, бесценный и милый друг Василий Андреевич, в самый новый год, чтобы от всей души поздравить тебя с новым годом и с новою славою. Я должен описать тебе подробно чтение твоего послания, которое происходило в комнатах Ея Величества, в присутствии Ея, великих князей, великой княжны Анны Павловны, графини Ливен, Нелидовой, Нелединскаго-Мелецкаго, Виламова и Уварова. Я писал уже тебе, что Государыне угодно было назначить мне приехать в 7 часов вечера 30 декабря. Первая речь со мною о тебе, о твоих талантах и о твоей жизни, о твоих намерениях, и об упорстве твоем, с которым ты противишься приглашениям Ея Величества приехать в С. Петербург. Я обнадежил государыню, что ты непременно будешь зимою, хотя проездом; она несколько раз подтвердила мне желание тебя видеть и поручила написать к тебе об этом. Началось чтение; приготовленный советами моих приятелей, я читал внятно и с тем чувством, которое внушила мне и высокость предмета, и пламенный гений твой, и моя не менее пламенная дружба к тебе... Великая княжна и князья прерывали чтение восклицаниями: «Прекрасно! Превосходно! C’est sublime!» В продолжение чтения великие князья изъявили желание, чтобы эти стихи переведены были, если можно, на немецкий или английский языки. Но для того надобно другого Жуковского, а он принадлежит одной России, и только одна Россия имеет Александра и Жуковского... В конце пиесы не раз навертывались слезы, и Государыня, и я принуждены были останавливаться. Она обращалась к княжне и встречала взоры ее, так же исполненные любви к предмету твоего песнопения и удивления к твоему таланту... Чтение кончилось. Восхищение и похвалы продолжались. Государыня начала у меня о тебе расспрашивать и требовать от Уварова и меня, чтобы мы сказали ей, что можно для тебя сделать...». По желанию императрицы «Послание» было издано на казенный счет в количестве 1200 экземпляров и должно было продаваться в пользу автора, которому сверх того пожалован был перстень. Очевидцы рассказывают, что это стихотворение стало в провинции чем-то вроде официального гимна Александру, его читали в общественных собраниях перед бюстом государя, и когда доходили до строчек: «Прими ж, в виду небес, свободный наш обет», - все падали на колени. Весной 1815 года Жуковский был представлен императрице Марии Федоровне, и вот как он сам описывал это свидание: «Мундира у меня не было; кое-как накопил от добрых приятелей мундирную пару, и мы с Уваровым отправились в воскресенье во втором часу во дворец. Дожидались довольно долго, потому что были после обедни парадные аудиенции, а меня велено было представить ей в кабинете. Из большой залы, в которой мы стояли, двери прямо в этот кабинет. Вдруг они отворились - и вслед за этим нас приглашают. Тут вы воображаете, что я струсил, и что сердце у меня крепко заколыхалось - нимало! Желудок мой был в исправности, следовательно, и душа в порядке. Проходим маленькую горницу. Уваров шел впереди, - входим в другую; перед дверями ширмы. Вдруг из-за ширм говорит Уварову женский голос: «Bonjour, Monsieur Ouvaroff». Это какая-нибудь придворная дама, - думал я; передо мною императрица. За нею, гораздо поодаль, у дверей, великие князья. Разумеется, началось приветствием. Я хотел было сказать: не умею изъяснить Вашему Величеству своей благодарности за ваши милости; но исполнил это на деле, а не на словах, потому что не успел ничего сказать, а отделался поклонами. Сначала было довольно трудно говорить, потому что Государыня говорили по-русски не очень внятно и скоро, и я не все понимал. Уваров это заметил и сказал два слова по-французски же, и разговор пошел очень живо - о войне, о ее беспокойствах прошедших и о прошедших великих радостях. В этом разговоре для меня было много трогательного: мать говорила о сыне и с чувством: несколько раз навертывались у ней на глазах слезы. Разговор продолжался около часу. Наконец мы откланялись. «Мы еще с вами увидимся» - сказала она мне очень ласково». Осенью того же года Жуковский был вызван в Петербург и оставлен при дворе в звании лектора при вдовствующей императрице, которая в Павловске любила видеть около себя кружок ученых и литераторов: тут нередко собирались во дворце или Розовом павильоне Карамзин и Крылов, Дмитриев, Нелединский, Гнедич, Шторх, Делунг, Виламов - и Жуковскому дано было почетное место между этими приближенными к императрице. Однако не благорасположение к поэтам прославилась Мария Федоровна, гораздо значительнее ее заслуга в том, что благотворительность стала главным делом ее жизни. Недаром многие из этих учреждений до самой революции носили ее имя. Вдовствующая императрица по положению должна была получать 200000 рублей карманных денег, но Александр просил ее принять миллион. Из этого миллиона она тратила на свои прихоти и туалеты только 17000. Все прочее раздавалось бедным, а прежде всего она составляла капитал на свои заведения. Великим князьям она имела привычку дарить по 10000 рублей на именины, но в 1812 году приостановила на год свои подарки, сказав, что нужно помогать раненым и сиротам. Из воспоминаний фрейлины Высочайшего двора Марии Мухановой о благотворительной деятельности Марии Федоровны и милосердном ее характере: «Детей, воспитанных в ее заведениях, она никогда не покидала впоследствии, а во всю жизнь им помогала, входила во все подробности, до них касавшиеся, и была истинною матерью для всех. Никто из служивших ей не умирал во дворце иначе, как в ее присутствии. Она всех утешала до конца и всегда закрывала глаза умиравшим. Однажды сказали ей врачи, что жившая на Васильевском острове, отставная ее камер-юнгфера страдает сильно от рака в груди, что можно было бы ее спасти, но она не соглашается на операцию иначе, как если во время производства ее будет находиться сама Императрица. «Ну что же, - сказала она, - если только от этого зависит ее выздоровление, то я исполню ее желание». Она поехала к ней и во все время операции держала ей голову. Она входила в малейшие подробности по своим заведениям и не только следила за воспитанием детей, но и не забывала посылать им лакомства и доставлять всякие удовольствия. Один мальчик принужден был долго лежать в постели по болезни; она доставляла ему рисунки, карандаши и разные вещицы. Со всяким курьером ей доносили о состоянии его здоровья - она тогда была в Москве. При назначении почетных опекунов выбор был самый строгий: с каждым из них она переписывалась сама еженедельно, осведомлялась о воспитанниках и воспитанницах, об их поведении и здоровье и всегда давала мудрые советы... Все было придумано нежным сердцем для пользы, радости и покоя всех от нее зависящих. Это было не сухое, безжизненное покровительство, но материнское попечение. Зато приезд ее в институт был настоящим праздником. Maman, maman, Mutterchen - слышалось отовсюду. Бывало, за большим обедом она приказывала снимать десерт и отсылать его в какой-нибудь институт по очереди. А как просила она в своем духовном завещании опекунов помнить, что первым основанием всех действий должно быть благодеяние! Особым вниманием ее пользовались покинутые своими матерями младенцы. Однажды отец мой, всегда ее сопровождавший при посещениях ею заведений, выразил удивление, что она так нежно целовала маленькие члены этих несчастных, осматривала белье на кормилицах и прочее. «Ах! - отвечала она, - все эти брошенные дети теперь мои и во мне должны находить попечение, которого они лишены». В последние годы ее жизни, Государь, найдя Обуховскую больницу умалишенных в самом жалком виде, просил императрицу Марию Федоровну принять ее под свое покровительство, что она и исполнила с радостью, и многие из помещенных там больных выздоровели, благодаря кроткому с ними обхождению. Она вступала в их круг, давала целовать им свою руку, что немало пугало моего отца, и они называли ее «благодетельная мадам». Она придумала устроить для них загородный дом, где бы каждый имел свой садик. Все это изобретала сама и мало заимствовала из теорий, хотя с интересом выслушивала и читала их». Так, воспитанная на Руссо немецкая принцесса стала истинно русской сердобольной императрицей. И люди отвечали ей любовью и благодарностью. Когда она приехала в Ростов, то горожанки устилали своими шелковыми шалями тротуары, бросали их в грязь и просили императрицу-матушку ступать по ним. Сравнивая ее портреты молодости и портрет, сделанный после кончины Павла, в траурном одеянии с вуалью, который она размножила и дарила всем подряд, можно сказать, что с возрастом Мария Федоровна стала более привлекательной. Горести наложили отпечаток на ее облик, но, видимо, то служение, которое она выбрала для себя, облагородило и придало особый колорит ее внешности. В честь Марии Фёдоровны названы Мариинская водная система, Мариинская больница в Петербурге и Мариенбург (район Гатчины).