RARUS'S GALLERY

а). Книга об избрании на царство Великого Государя, Царя и Великого Князя Михаила Федоровича. М.: Синодальная типография, 1856. XL, 119c. 2 заглавных листа, один из которых хромолитографирован. Издана Комиссией печатания государственных грамот и договоров, состоящей при Московском главном архиве Министерства Иностранных Дел, ограниченым тиражом. Хромолитографированный портрет Михаила Федоровича на фронтисписе. Хромо-литография И. Шелковникова в Москве. Цельнокожаный переплет с золотым тиснением по корешку и золототиснёным суперэкслибрисом на верхней крышке, узорный форзац, тройной золотой обрез, ляссе. Формат: 41х31 см.

б). Рисунки, принадлежащие к книге об избрании на царство Великого Государя, Царя и Великого Князя Михаила Федоровича, Самодержца Всероссийского, по Высочайшему повелению изданы комиссиею печатания государственных Грамот и договоров состоящею при Московском Главном Архиве Министерства Иностранных Дел. М.: В Синодальной тип., 1856. 2 л. тит., 21 н.л., 2 л. объяснит., 21 л. ил. 77 х 66 см.  21 очерковых гравюры, одна из которых под номером V - хромолитография, отпечатанная в литографии Шелковникова. Она раскрашена с подписью "гравировал Егор Скотников". К каждой гравюре Атласа приложен лист того же формата с описанием. Все листы вложены в картонную папку с коленкоровыми уголками и корешком. Grand Folio. Формат: 80х66см. Атлас к книге, как и сама "Книга об избрании на царство", в продажу не поступал и встречается крайне редко.

в). Explication des planches representant l'election et le sacre du tsar Michel Fedorovitch Romanoff. Moscou: De l'imprimerie du st. Synode, 1856. Описание рисунков к коронации царя Михаила Федоровича Романова. М: Синодальная типография, 1856. 2н.с., 23с. Описание гравюр на французском языке к Атласу "Книги об избрании на царство Великого Государя, Царя и Великого Князя Михаила Федоровича" (М., 1856). Цельнокожаный переплет с блинтовым и конгревным тиснением и золототисненным суперэкслибрисом, узорные форзацы, ляссе. В 8-ю долю листа.

Это действительно роскошное помпезное издание посвящено церемонии коронации первого царя из Дома Романовых. 11 июля 1613 г. митрополит Казанский Ефрем совершил обряд Венчания на царство Михаила Федоровича Романова. Полный комплект издания состоит из «Книги об избрании на царство великого государя, царя и великого князя Михаила Федоровича», «Рисунков, принадлежащих к книге об избрании на царство великого государя, царя и великого князя Михаила Федоровича» и книги на французском языке «Объяснение рисунков, представляющих избрание и коронование царя Михаила Федоровича Романова» (Explication des planches représentant l,election et le sacre du tsar Michel Fédorovitch Romanoff). Полный комплект встречается чрезвычайно редко. Особую редкость и ценность представляет альбом гравюр в большой лист. Издание 1856 г. было выпущено почти в том же виде, в каком существовало в подлиннике 1673 г. Рисунки, вклеенные между листов подлинного текста, вышли отдельным альбомом, так как значительно превышали формат книги. Издатели,чтобы точнее передать вид подлинника, один из рисунков представлен в хромолитографическом снимке. Подготовка издания началась по воле императора Николая I, но затянулась. Книга вышла только после его смерти. Издатели приурочили ее к торжествам восшествия на престол Александра II, в чем видели большой символический смысл. Управляющий Комиссии печатания государственных грамот камергер К. М. Оболенский в обращении к Александру II писал: «По повелению в бозе почившего родителя вашего императорского величества, Государя Императора Николая Павловича, Комиссия печатания государственных грамот и договоров приступила к изданию одного из любопытнейших памятников нашей старины — описания и избрания на царство предка вашего величества, первого царя из дома Романовых, Михаила Федоровича. Эта книга, составленная в близкое к описываемому событию время, весьма важна в историческом и археологическом отношениях: она живо представляет тогдашние впечатления русского народа, соединившего в одно чувство любовь к Романовым и стремление к успокоению после страшных бурь междуцарствия»… В книге 1856 г. об избрании на царство был издан важный исторический документ — «Описание избрания и венчания на царство Михаила Федоровича Романова», составленный в XVII в. по актовым материалам коронации. Автор текста был установлен на основе приказных документов и челобитных, им назван руководитель Посольского приказа знаменитый боярин Артамон Сергеевич Матвеев. Написал же оригинал документа подьячий Посольского приказа Иван Верещагин. Перед текстом документа помещена историческая справка о возникновении обряда венчания и его развитии к началу XVII в., о ходе церемонии венчания Михаила Федоровича; описание рукописей, по которым печатался текст, история их создания. В книге представлен портрет первого царя Михаила Федоровича в парадном облачении, выполненный в технике хромолитографии, в той же технике выполнен и шмуцтитул, предшествующий публикации документа. Иллюстрация и шмуцтитул изготовлены в заведении И. Шелковникова, славившемся высоким уровнем литографического мастерства. Текст издания помещен в литографированные орнаментальные рамки и сопровождается золочеными инициалами и концовками. К рукописи прилагались листы 21 миниатюры, запечатлевших ход церемонии венчания. Они дают наглядное представление о деталях торжественных одеяний, вооружении придворных и старинных видах Московского Кремля. Над созданием миниатюр работали выдающиеся иконописцы Иван Максимов, Сергей Рожков и их помощники. Изображения были иллюминированы красками, а также сусальным золотом и серебром. Эти роскошные иллюстрации воспроизведены в альбоме очерковых гравюр, выполненных Е. О. Скотниковым и П. И. Моисеевым, прилагавшемся к изданию.

«11 июля [1613 г.] происходило царское венчание. Перед тем как идти в Успенский собор, государь сидел в Золотой подписной палате, и тут сказано было боярство двоим стольникам: родственнику царскому, князю Ивану Борисовичу Черкасскому, и вождю-освободителю, князю Дмитрию Михайловичу Пожарскому; у сказки последнему назначен был стоять думный дворянин Гаврила Пушкин, который бил челом, что ему у сказки стоять и меньше князя Дмитрия быть невместно, потому что его родственники меньше Пожарских нигде не бывали. Государь указал для своего царского венца во всяких чинах быть без мест и велел этот свой указ при всех боярах в разряд записать. Выступил дьяк Петр Третьяков и объявил, что боярин князь Мстиславский будет осыпать государя золотыми, боярин Иван Никитич Романов будет держать шапку Мономахову, боярин князь Дмитрий Тимофеевич Трубецкой — скипетр, новый боярин князь Пожарский — яблоко [державу], и опять послышалось обычное челобитье: Трубецкой бил челом на Романова, что ему меньше его быть невместно. Государь сказал Трубецкому: „Известно твое отечество перед Иваном, можно ему быть тебя меньше, но теперь быть тебе меньше его потому, что мне Иван Никитич по родству дядя; быть вам без мест“. Когда дело таким образом уладилось, государь пошел в соборную церковь, где венчался царским венцом от казанского митрополита Ефрема» (Соловьев С.М. Сочинения в восемнадцати книгах. Кн. Х. Т. 9. с. 16).

Михаил Федорович Романов (12 июля 1596—13 июля 1645) — первый русский царь из династии Романовых (правил с 24 марта 1613 года). После смерти Патриарха Ермогена (Гермогена) Русская земля «обезглавилась». «Третий Рим» оказался и без Царя, и без Патриарха. И дело «национальной реставрации» (выражение Л.А. Тихомирова) стало делом всей Русской земли. Впервые в русской истории был созван Совет Земли Русской — не по воле верховной церковной или высшей светской власти; он стал проявлением инициативы «социальной толщи», или народа. Земский собор, проходивший в Москве в январе — феврале 1613 года, как констатировал исследователь, «был самым представительным из всех Земских соборов». Его собрания проходили в Успенском соборе, так как в Москве в тот период не существовало иного помещения, способного вместить столь многочисленное общество. По заключению историка С.Ф. Платонова, в Соборе приняло участие не менее 700 «делегатов» (при избрании Годунова их насчитывалось 476). Это было действительно «Русское национальное собрание», представители которого особо были озабочены тем, чтобы их решение выразило волю «всей земли». Выборные хотя и имели широкие полномочия, но свои решения всё-таки рассылали на опрос городов. Собравшись после многолетних жестоких событий, междоусобицы, люди были разделены недавним прошлым. Оно ещё было живо, и на первых порах давало о себе знать взаимными упрёками и обвинениями, тем более что среди претендентов на русский престол фигурировали лица и роды, напрямую втянутые в политические коллизии Смуты: князь Д.Т. Трубецкой, князь В.В. Голицын, князь Ф.И. Мстиславский, князь Д.М. Пожарский и некоторые другие. Все они отличались древностями рода, но ни у одного из них не было явных преимуществ на трон. Дебатировалось и имя шестнадцатилетнего племянника царя Фёдора Ивановича, боярина Михаила Романова. Авраамий Палицын вспоминал: «И многие дни о том говорили всякие люди всего Российского Царствия с великим шумом и плачем». Впервые имя боярского сына как единственного лица, достойного царского сана, после падения царя Василия Шуйского летом 1610 года назвал Патриарх Ермоген . Но тогда слова Святого Пастыря не были услышаны. Теперь же они приобрели характер великой исторической политической акции. Решение в пользу Михаила Романова оказалось всеобщим. Как справедливо заключил один из авторов, «только внушением Святого Духа можно объяснить столь единодушное решение собрания людей, которые ещё год назад смотрели один на другого, как на злейших врагов». О Соборе 1613 года, ставшего судьбоносным в истории России, много написано и сказано. Между тем, как заключал С.Ф. Платонов, о ходе самого Собора «мы ничего точного не знаем, потому что в актах и литературных трудах того времени остались только отрывки преданий, намёки и легенды, так что историк здесь находится как бы среди бессвязных обломков древнего здания, восстановить облик которого он не имеет сил». В подавляющем большинстве случаев имеющиеся в историографии умозаключения и выводы касаются, так сказать, событийно-технической стороны этого события. В качестве характерного примера подобного подхода можно привести следующее заключение: «Различные группировки продвигали своих кандидатов, блокировали других. Дело грозило затянуться. И тут был найден компромисс. Казаки выкликнули имя 16-летнего Михаила Романова, который после освобождения Кремля находился в своей вотчине в Костромском уезде... Боярство также поддержало его, так как Романовы входили в элиту русской аристократии, а Михаил приходился внучатым племянником Анастасии Романовой, первой жене Иоанна Грозного. Кроме того, боярская группировка не отказалась от старой идеи — поставить на русский трон зависимого от неё монарха и тем самым ограничить самодержавныйдеспотизм. Один из влиятельных бояр-выборщиков утверждал: «Миша Романов молод, разумом ещё не дошёл, и нам будет поваден». С формально-логической стороны вышеприведённое наблюдение вполне уместно. Наверное, на Соборе проявлялись и корыстные интересы, велись и какие-то тайные переговоры, возможно, даже и заключались некие политические «сделки». Надо думать, что имели место распространённые при избирательной процедуре коррупционные манипуляции. По бесхитростному замечанию летописца, «многие же от вельмож, желающее царем быть, подкупахуся, многи и дающи и обещающи многие дары». Обо всём этом историки строят догадки уже давно. Но как уже упоминалось выше, каких-либо надёжных документальных свидетельств ни о явной, ни уж тем более о закулисной стороне Собора практически не сохранилось. Но это, как раз, не самое важное. Абсолютизация любого из субъективных элементов, или даже их совокупности, ведёт к игнорированию духовно-исторического контекста русской истории.

Думается, что только через православную оптику можно действительно полномерно воспринять и оценить то великое историческое событие. Никогда не удастся выяснить, каким образом праведному Патриарху Ермогену открылась благодатность для Руси нового царя в образе непорочного и не замешанного ни в каких боярских махинациях отрока — Михаила Романова. Но в самом этом факте, как и в том, что 21 февраля 1613 года в Успенском соборе, перед главным алтарём Руси, имя Михаила Фёдоровича Романова было единогласно утверждено, — явлен был знак особой Божией благодати Руси. В Смуту дважды до того Русская земля, на земских соборах 1598 и 1606 годов, провозглашала царя и дважды ошибалась. Эти неудачи слишком дорого стоили, и об этом все знали. В 1613 году априори никакого бесспорного фаворита не существовало. Речь здесь шла не о «выборе», как некоей механической процедуре получения максимального числа голосов тем или иным претендентом, а об установлении «достойности». О православном восприятии процедуры цареизбрания очень хорошо написал генерал М.К. Дитерихс (1874 – 1937), занимавшийся расследованием обстоятельств убийства Царской семьи в Екатеринбурге. Он составил об обстоятельствах того злодеяния подробный отчёт. Одновременно генерал провёл историческую реконструкцию народных представлений о царской власти, в системе понимания которых события 1613 года имели ключевое значение. «К Михаилу Фёдоровичу Романову, — писал М.К. Дитерихс, — нельзя применить определения, что он был «выборный царь», так как те действия, которые имели место на Земском Соборе 1613 года, совершенно не подходят к понятиям о «выборах», установленных правилами и тенденциями современных «гражданских идей»... Дебаты на Земском Соборе сосредотачивались не на вопросе «кого избрать», а на вопросе «кто может быть царём на Руси» соответственно тем идеологическим понятиям о власти, которые существовали в то время в русском народе «всея земли»... Земские люди 1613 года, собравшись на «обирание» Государя, предоставляли «избрать» Царя Господу Богу, ожидая проявления этого избрания в том, что о Своём Помазаннике Он вложит в сердце «всех человецех единую мысль и утверждение». Царя посылает людям Господь, и посылает тогда, когда они сподобятся заслужить Его милость. И удел земных разглядеть этот промыслительный дар и принять с благодарственной молитвой. Таков высший духовный смысл события, происшедшего 21 февраля 1613 года в Успенском соборе Московского Кремля. Даже при самой тщательной документальной реконструкции ситуации 1613 года значение события, его внутренний смысл невозможно постичь без учёта промыслительного предопределения. Ибо все фактурные доказательства и логические аргументы всё-таки не проясняют главного: почему же именно Михаил Романов стал царём на Руси. Михаил Романов мало кому был известен, родители своего отпрыска, как бы теперь сказали, на престол не «лоббировали». Отец Фёдор Никитич (ок. 1564–1633), принявший монашество в 1601 году под именем Филарета, томился в польском плену; мать, принявшая по принуждению Годунова постриг под именем Марфы , находилась в монастыре. Все главные боярские роды, передравшиеся за свои преимущества, фактически склонились в пользу царя-иностранца. И только праведный Патриарх Ермоген в своём молитвенном усердии распознал имя будущего царя. Народ и все делегаты Собора, просвещённые Святым Духом, склонились безропотно в пользу единого решения. Как заметил С.Ф. Платонов, «по общему представлению, Государя сам Бог избрал, и вся земля Русская радовалась и ликовала». Участник тех событий келарь Троице-Сергиева монастыря (лавры) Авраамий Палицын заключил, что Михаил Фёдорович «не от человека, но воистину от Бога избран». Он видел доказательство этой исключительности в том, что при «собирании голосов» на Соборе не случилось никакого разногласия. Сие же могло случиться, как заключал Палицын, только «по смотрению Единого Все- сильного Бога». Уже после избрания Михаила, после рассылки грамот о том «во все концы Русской земли» и после присяги и крестоцелования — даже после всего этого в Москве не знали, где находится новый Царь. Направленное к нему в начале марта 1613 года посольство отбыло в Ярославль, или «где он, Государь, будет». Избранник же скрывался в костромской родовой вотчине «Домнино», а позже вместе с матерью переехал в костромской Ипатьевский монастырь, где его и отыскала делегация Земского Собора. Как известно, первоначально и сама инокиня Марфа, и её сын Михаил наотрез отказались от царской участи… «Божие бо есть дело, а не человеческий разум...» В событиях 1613 года победили не мирские страсти, не «политические технологии», не групповые интересы, а религиозная Идея. Михаил стал царём не по воле родовитых и именитых, не по воле родителей, и не в силу прагматических или корыстных расчётов тех или иных сил, а, как заключил исследователь, «давлением народной массы». Отражением этого национального воодушевления стала Утверждённая Грамота об избрании на Московское Государство Михаила Фёдоровича Романова, подписанная участниками Собора и составленная в мае 1613 года. В «Грамоте» приведены различные эпизоды последующих часов, когда решалась будущая судьба Руси и когда мать и сын упорно говорили «нет» на все стоны и мольбы собравшего народа. Тогда архиепископ Феодорит выступил с пастырским поучением, начав его словами: «Милосердный государь Михайло Фёдорович! Не буди противен Высшего Богу промыслу, повинися святой Его воле; никто же бо праведен бывает, вопреки глагола судбам Божиим». Архипастырь изложил евангельское понимание долга христианина, сослался на авторитет Святых Отцов Церкви и привёл в качестве Богоизбранности единогласное решение Собора. «Глас Божий — глас народа». Владыка не ограничился оглашением неколебимых инозаконных правил и обратился к историческим примерам, связанным с историей Второго Рима. Это очень важный момент, позволяющий понять, что в русском сознании «русская история» и «греческая история» существовали в едином понятийном пространстве. «Греческое Царство» давало образцы того, как «надо» и как «не надо» жить и править. И те и другие на Руси знали и черпали в давнем кладезе опыта ответы на свои, казалось бы, совсем местные вопросы. Задание для христианской власти одно и то же во все времена. Потому Феодорит и ссылался на примеры Равноапостольного Константина, императоров Феодосия Великого, Юстиниана и других цареградских императоров и василевсов, правивших по воле Божией и утверждавших Дело Христа на земле. Такая же участь уготована и Михаилу Фёдоровичу, и он как христианин не может уклониться от исполнения Воли Всевышнего. Мольбы и увещевания сломили упорство инокини Марфы и юного Михаила. Мать обратилась к сыну со словами: «Божие бо есть дело, а не человеческий разум; аще бо на то будет воля Божия, буди так, и се сотвори». И Михаил, обливаясь слезами, принял царскую ношу как христианское послушание. Михаил Романов прибыл в Москву, а 11 июля 1613 года в Успенском соборе состоялось его венчание на царство. Михаил Романов стал первым царём новой династии, занимая царский престол с 1613 года по 1645 год. При нём сложился удивительный союз между Священством и Царством, не имевший аналогов ни до, ни после. При Михаиле Фёдоровиче функции «царства» и «священства» были как бы гармонизированы в пользу Церкви, когда духовному пастырю принадлежала решающая роль в мирских делах. Династия Романовых будет править Россией триста с лишним лет, пока трагически не оборвётся, опять же в июле, в подвале Ипатьевского дома...  В море документов XVIII – XIX веков ещё не найден тот, где царская семья впервые именовалась бы официально «Дом Романовых». Почему «Романовы» и с какого времени «Романовы», с достоверностью сегодня сказать нельзя. Известно, что Романовы — младшая ветвь одного из древнейших московских боярских родов Кошкиных — Захарьиных — Юрьевых. В самых ранних родословных XVI – XVII веков все единодушно называли прародителем рода Андрея Ивановича Кобылу, боярина великого князя, жившего в XIV веке. Потомки Андрея Кобылы хорошо известны по различным документам средневековой Руси. Но напрасно искать там их фамилии. Тогда была, как принято говорить, трёхчастная форма имени: имя собственное — отца — деда. Фёдор Никитич Романов (отец будущего царя Михаила), его отец Никита Романович Юрьев, затем Роман Юрьевич Захарьин... С начала XVIII века иностранные историки, в основном шведы, называют русских царей Романовыми, в русской же литературе такая фамилия встречается лишь в XIX веке. Так что достоверно о существовании понятия «Дом Романовых» мы можем говорить именно с этого времени, возможно, в государственные документы оно «перекочевало» из научных трудов. После заочного избрания на царство Михаила Федоровича Романова Земский собор назначил ехать к нему большую делегацию во главе с рязанским архиепископом Феодоритом. В число делегатов-челобитчиков вошли чудовский, новоспасский и симоновский архимандриты, троицкий келарь Авраамий Палицын, бояре Ф.И. Шереметев и В.И. Бахтеяров-Ростовский, окольничий Ф. Головин, а также стольники, приказные люди, жильцы и выборные от городов. В связи с тем что точного места нахождения новоизбранного царя никто не знал, наказ им был такой: «Ехать к государю царю и великому князю Михаилу Федоровичу всея Руси в Ярославль или где он, государь, будет». Только в пути делегаты выяснили, что Михаил с матерью находятся в Ипатьевском монастыре недалеко от Костромы, куда они и прибыли 13 марта 1613 года. На следующий день им была назначена аудиенция. Первая реакция инокини Марфы и ее шестнадцатилетнего сына на известие об избрании Михаила царем был решительный отказ, как отмечают летописи, «с гневом и слезами». Реакция в общем-то предсказуемая не только из дипломатических соображений и ложной скромности. Под этим отказом были куда более серьезные причины, ибо мало в истории найдется примеров, когда бы новый государь в столь молодом возрасте вступал на престол в такой крайне сложной обстановке. Главная трудность заключалась в том, что государство находилось в состоянии войны сразу с двумя державами – Польшей и Швецией, которые, оккупировав часть российской территории, выставляли своих кандидатов на московский престол. Более того, у одного из противников в качестве пленника находился отец вновь избранного московского царя – Филарет (Федор) Никитич Романов, а вступление сына на престол могло отрицательно сказаться на его судьбе. Тяжелым было и внутреннее состояние Московского царства. Большую опасность для государства продолжали представлять казачий атаман Иван Заруцкий со своей невенчанной женой и ее сыном «царевичем Иваном», имевшие широкую поддержку со стороны казаков и русской вольницы, распоясавшейся за годы Смуты и державшей в страхе население практически всех областей, включая и московские окрестности. Но самая страшная опасность для Михаила и его матери крылась, как тогда говорили, в малодушестве московских людей, которые, присягнув последовательно Борису Годунову, его сыну Федору, Гришке Отрепьеву, Василию Шуйскому, Тушинскому вору, королевичу Владиславу, предали их одного за другим, руководствуясь своими корыстными соображениями. Мать и сын имели полное право опасаться, что нового царя ждет та же участь – измена, а вслед за ней и позорная смерть. Такой судьбы для своего сына инокиня Марфа, конечно же, не желала. И только угроза посольства, что «Бог взыщет на нем конечное разоренье государства», если Михаил откажется подчиниться воле Земли об его избрании на престол, растопило лед недоверия. Марфа благословила сына, и он принял от архипастыря соборные грамоты и державный посох, пообещав в скором времени быть в Москве. Однако путешествие из Костромы в Москву растянулось по времени почти на два месяца. По мере приближения к столице к Михаилу Федоровичу все с большей очевидностью приходило осознание того, что он гол, нищ и недееспособен. Государственная казна была пуста, как и продовольственные запасы царского двора. Армия из-за невыплаты денежного содержания распалась и занималась грабежом ради собственного пропитания. На дорогах хозяйничали разбойники, свои и чужие. Последствиями этого прозрения стали многочисленные царские грамоты, одна за другой уходившие в Москву. В них Михаил, нужно полагать с подачи своих советников, требовал от Земского собора, чтобы бояре, дворяне, торговые люди исполнили свою часть «общественного договора», а именно обуздали разбойничьи шайки, бродившие по городам и весям; очистили дороги от грабителей и убийц, парализовавших всякое перемещение людей и товаров; восстановили дворцовые села и волости, являвшиеся основным источником пополнения царской казны денежными, продовольственными и иными запасами, предназначенными не только для «царского обихода», но и содержания служилых государевых людей. Оскудение же царской казны доходило до того, что царскому поезду не хватало лошадей и подвод, в связи с чем часть сопровождавших царя людей вынуждена была идти пешком. Да и сам стольный город, как свидетельствует соответствующая переписка, не был готов к приему царя, ибо «хором, что государь приказал приготовить, скоро отстроить нельзя, да и нечем: денег в казне нет и плотников мало; палаты и хоромы все без кровли. Мостов, лавок, дверей и окошек нет, надобно делать все новое, а лесу пригодного скоро не добыть». Тем не менее царский поезд медленно, но верно приближался к Москве. С 21 марта по 16 апреля царь находился в Ярославле, 17 апреля он прибыл в Ростов, 23 апреля – в село Сватково, а 25 апреля – в село Любимово. На следующий день, 26 апреля, он торжественно вступил в Троице-Сергиеву лавру, а в воскресенье, 2 мая, уже «всяких чинов московские люди» вышли за город для встречи своего государя. В тот же день состоялся его торжественный въезд в столицу, а затем и благодарственный молебен в Успенском соборе Кремля. 11 июля 1613 года считается днем рождения новой династии. В этот день Михаил Федорович Романов был венчан на царство. Перед венчанием два стольника – Иван Борисович Черкасский, родственник царя, и вождь-освободитель князь Дмитрий Иванович Пожарский – были возведены в боярское достоинство. После этого в Успенском соборе казанский митрополит Ефрем провел волнующую церемонию помазания и венчания на царство. Ему помогали князь Мстиславский, осыпавший царя золотыми монетами, Иван Никитич Романов, державший шапку Мономаха, боярин князь Дмитрий Тимофеевич Трубецкой со скипетром и новый боярин князь Пожарский с яблоком (державой). На следующий день по случаю царских именин чествовался новый думский дворянин Кузьма Минин. Каких-либо других пожалований, льгот, милостей, подарков простому народу и знатным людям новый царь, в отличие от своих предшественников, дать не мог: казна была пуста. Трудность положения нового царя усугублялась еще и тем, что в его ближайшем окружении, как утверждают исследователи, не оказалось людей если не равных, то хотя бы отдаленно напоминающих митрополита Алексия, Сильвестра, Алексея Адашева или Бориса Годунова. В его команде не было людей, способных сформулировать и последовательно реализовывать государственную программу, отвечающую национальным требованиям русского народа, измученного полувековыми «испытаниями на прочность» опричниной Ивана Грозного, стихийными бедствиями Борисова царствования, иностранным нашествием и внутренними смутами. Как отмечали иностранные наблюдатели, «все приближенные царя – несведущие юноши; ловкие и деловые приказные – алчные волки; все без различия грабят и разоряют народ. Никто не доводит правды до царя; к царю нет доступа без больших издержек; прошения нельзя подать без огромных денег, и тогда еще неизвестно, чем кончится дело…». Первую скрипку в этом «оркестре» играли родственники матери Михаила – Борис и Михаил Салтыковы, заботившиеся исключительно о своем должностном положении и своем обогащении, в то время как герои Первого и Второго народного ополчения были отодвинуты на второй план или вовсе сошли с исторической сцены. Более того, при любой возможности новые фавориты под разными предлогами старались их унизить, ущемить. Так, князь Пожарский, из местнических соображений отказавшийся объявлять боярство новопожалованному боярину Борису Салтыкову, был подвергнут унизительной процедуре – «выдаче головой». Выдача головой– обряд удовлетворения исков. В данном случае дьяк привел пешком князя Пожарского во двор Салтыкова, поставил его на нижнем крыльце и объявил Салтыкову, что царь выдает ему Пожарского головой. Салтыков озвучил Пожарскому его вину перед ним и отпустил со словами: «Повинную голову меч не сечет». Единственное, что спасало Московское царство от возобновления смуты, так это активная позиция и активная роль Земского собора и Боярской думы, которые делали все от них зависящее, чтобы вывести отечество из кризиса. Ведь, по существу, Михаил Федорович, принимая царский венец, как бы делал одолжение земству. Собор, умолявший его принять на себя ответственность за судьбу государства, со своей стороны взял на себя обязательства навести в стране порядок: прекратить междоусобия, грабежи и разбои, создать приемлемые условия для отправления державных функций, наполнить царскую казну всем необходимым для достойного «обихода» царского двора и содержания войска. Именно деятельная позиция земства компенсировала недостатки правительства Михаила Федоровича, укомплектованного за счет его родственников и приятелей, малопригодных для управления государством в условиях разрухи и всеобщей анархии. Нужно сказать, что всенародно избранный Земский собор начал выполнять свои обязательства сразу же, о чем свидетельствует его переписка с Михаилом. Вот выписка из его доклада царю, еще находившемуся в пути: «Для сбора запасов послано и к сборщикам писано, чтоб они наскоро ехали в Москву с запасами… О грабежах и воровствах заказ учинен крепкий, воров и разбойников сыскиваем и велим их наказывать. Дворян и детей боярских без государева указа с Москвы мы никого не отпускали, а которые разъехались по домам, тем всем велено быть к государеву приезду в Москву». К польскому королю Собор направил посольство с предложением перемирия и размена пленными, а к «заворовавшимся» казакам и многочисленным шайкам «гулящих людей» посланы грамоты с предложением прекратить «братоубийства» и идти служить новоизбранному царю против шведского короля, захватившего Великий Новгород и его окрестности.