RARUS'S GALLERY

Издан Министерством Императорского двора. Иллюстрирован Н. Самокишем, Е. Самокиш-Судковской и С. Васильковским. С приложением воспроизведений с оригиналов А. Бенуа, В. Васнецова, К. Лебедева, В. Маковского, И. Репина, А. Рябушкина и В. Серова. В 2-х томах. С.-Петербург, Экспедиция Заготовления Государственных бумаг, 1899. Т.1. 416 с., 6 л. таблиц. Т.2. 336 с. Толщина каждого блока - 4,8 см. В двух издательских кожаных переплётах: крышки - белая кожа, корешок бежевого цвета. Также были экземпляры зеленого цвета и цвета бордо. На верхних крышках посеребрённые медальоны. На особо ценных экземплярах присутствуют позолоченные медальоны. Тройной золотой обрез. Рисунки переплётов, форзацы, титулы, шмуцтитулы, буквицы, заставки, концовки - работы Н.С. Самокиша. 44,6x33,3 см. Часть тиража вышла в обложках, часть - в более простых переплётах, выполненных по тому же рисунку. Малотиражное подарочное издание.

Коронация Николая II, состоявшаяся в мае 1896 года, поразила современников и своим великолепием, и своим мистическим трагизмом Ходынки.  Под стать великолепию самой церемонии и роскошный двухтомный «Коронационный сборник», выпущенный Министерством императорского двора под редакцией В.С. Кривенко. Именно этому изданию, запечатлевшему венчание на царство последнего российского императора, суждено было подвести черту под многовековой традицией церковного освящения власти. Описание чествования Николая II составляет второй том сборника. В первый же вошли материалы по истории коронационного обряда, заимствованного русскими государями у Византии и впитавшего европейские, прежде всего французские, придворные обычаи. Новый царь, вступая на престол, вносил какие-то изменения в сценарий коронования и устраиваемых по сему отучаю праздников: приёмов, обедов, торжественных шествий, балов, фейерверков. Отправной точкой коронационной летописи принято считать венчание на царство Ивана IV Грозного (1547), «чин» которого был разработан митрополитом Макарием по образцу поздневизантийских ритуалов ХIV века. Большое значение придавал коронации Павел I. «Первою мыслью нового Государя, - говорится в сборнике, - было положить конец политическим переворотам, которые так жестоко колебали государство в течение почти целого века и совершались почти всегда под воздействием иноземных руководителей. Он решат установить твёрдые и непреложные основы престолонаследия, для чего порядок этот закрепил государственным актам. Мысль эта внутренне была связана и с коронационным торжеством императора Павла Петровича». Составленный им закон о порядке престолонаследия Павел во время венчания на царство самолично возложил на жертвенник алтаря Успенского собора. Для своей коронации, символически назначенной на первый день Пасхи, - в 1797 году он пришёлся на 5 апреля, - император заказал новый скипетр со знаменитым Орловским бриллиантом и державу, украшенную драгоценностями. С протокольными действами были связаны и забавные эпизоды. Об одном из них, происшедшем как раз во время коронации Павла I, поведала в мемуарах В.Н. Головина: «В понедельник и во вторник на Святой неделе двор присутствовал на службах в различных соборах Кремля, а начиная со среды и на протяжении более двух недель их величества каждое утро, сидя на тронах в большой зале, принимали поздравления. Император находил, что представляющихся было слишком мало. Мария Фёдоровна беспрестанно вспоминала, как ей рассказывала императрица Екатерина о своей коронации, что тогда толпа, целовавшая руку государыне, была так велика, что рука даже опухла, и была недовольна, что на сей раз рука не распухает. Оберцеремонимейстер Валуев, желая сделать приятное их величествам, заставлял одних и тех же людей являться по нескольку раз, под разными именованиями и в разных должностях. Случалось, что один и тот же человек являлся в тот же самый день то как сенатор, то как депутат от дворянства, то как член того или иного учреждения». Баварский посланник граф Карл Мой назвал коронацию Николая II «ошеломляющим зрелищем мощи и величия России». Коронация Николая Александровича и Александры Феодоровны, проходившая в первопрестольном граде Москве в середине мая 1896 года, должна была, по традиции, стать грандиозным народным праздником, о чем заблаговременно уведомляли население Российской империи все столичные и провинциальные газеты. В дни великого торжества коронования российских государей первопрестольная Москва более чем когда-либо оправдывает данное ей гласом народным стародавнее прозвище «сердца России». Все обширное государство наше собралось сюда в своих представителях. Съезд начался еще в конце апреля; в первых же числах мая длинные ряды вагонов едва могли вмещать громадный наплыв спешивших в Белокаменную. Как по радиусам к центру, катили отовсюду к Москве поезда — обыкновенные, экстренные, дополнительные. По Николаевской железной дороге из Петербурга таких дополнительных отправляли по нескольку в день, и то еле хватало мест; приходилось даже записываться заранее. Все более и менее значительные государства Европы и Азии, а также и Нового Света, прислали чрезвычайные посольства на это великое торжество русской земли, совершившееся в этот раз с небывалым доселе блеском. Планировались торжественные трапезы в Кремлевском и Петровском дворцах, парадное представление в Большом театре силами артистов Императорских театров, роскошный бал в Александровском зале Кремля и, разумеется, фейерверки, иллюминации, народные празднества. В Москве, например, обещалось массовое гулянье с раздачей гостинцев, аттракционами и представлениями. Дабы сохранить память о коронационных торжествах для потомков, московский генерал-губернатор распорядился пригласить в первопрестольную лучших художников Москвы и Петербурга . Им надлежало не только запечатлеть момент коронации, но и гулянье народа, и на основе натурных рисунков обеспечить выпуск нескольких изобразительных  и представительных альбомов. Среди художников, командированных в Москву от Академии художеств, были И. Репин, А. Бенуа, В. Мате, А. Рябушкин, А. Соколов, Н. Самокиш и Е. Самокиш-Судовская. Из московских художников – В. Серов и В. Васнецов . Отдельно прибыла группа иностранцев, в их числе художники датчанин Л. Туксен , французы Ч. Форестье, А. Порше и Г. Жерве, П. Нобс из Эдинбурга и Ф. Рубо из Мюнхена. Ряд исторических торжеств, к которым уже задолго приготовилась Москва, открылся 6 мая прибытием Царя и Царицы под стены Белокаменной. И Москва, первопрестольная древняя столица, разукрасилась флагами, гирляндами, цветами, вензелями, драпировками. Всюду толпы народа, желающие лицезреть своего Царя... К сожалению, холодная дождливая погода сильно портила прелесть картины. Царский павильон у Смоленского вокзала, где происходила встреча, был нарочно для этой цели сооружен по проекту архитектора Л.Н.Кекушева — с правой стороны, у соединительной железнодорожной линии с Николаевским вокзалом. В павильон собралась Государева свита, командиры частей коронационного отряда и высшие сановники. Императорский поезд, по соединительной линии Николаевской железной дороги тихо подвигавшийся к платформе, подошел ровно в 5.30. Музыка заиграла «встречу». Царь с Царицей вышли на платформу. Государь был в форме Екатеринославского Его Величества Императора Александра III полка, поздоровался с караулом и принял рапорт о состоянии войск от Августейшего начальника их Великого Князя Владимира Александровича и обратился к почетному караулу с приветствием: — Здорово, уланы! Ответное «ура» караула было подхвачено музыкой, игравшей «Боже, Царя храни». Император Николай II короновался на царство 14 мая 1896 года. Ряд последовавших за этим событием балов открылся блистательным придворным куртагом, или «вечерним выходом в Грановитую палату», состоявшимся 16 мая в 9 часов 40 минут вечера. Гостей на этом бале было более 5000 человек. Дамы были в русских платьях, и их головные уборы поражали своею роскошью. А день спустя в московском Большом театре состоялось одно из центральных коронационных торжеств - праздничный спектакль в присутствии августейшей четы. Через несколько часов после завершения представления корреспондент иллюстриро­ванного журнала «Нива», будущий основатель МХТ Вл.И. Немирович-Данченко уже переда­вал в петербургскую редакцию популярного еженедельника свой репортаж со свежими впечатлениями от увиденного: «Я только что из Большого театра. Более помпезного спектакля нельзя себе представить. К 8 часам все приглашённые были уже в театре. Ещё совершенно светло, солнце только что на закате. Главный подъезд весь, всей своей громадой, обращён в превосходный шатёр из красного сукна с белой бахромой. К нему подъезжают Высочайшие особы и лица, имеющие вход в ложи бельэтажа, бенуар и партер. Встречает сам директор Императорских театров, обер-гофмейстер Двора И. А. Всеволожский. В других, боковых, подъездах указывают места, вместо капельдинеров, конвойные Его Величества. Зал уже совершенно полон и представляет необычайный вид. Он обновлён, вычищен и необыкновенно наряден. В партере, разумеется, одни мужчины. Можете судить, до какой степени велик съезд в Москву знатных лиц, если я вам скажу, что члены Государственного совета сидят не ближе пятого ряда кресел, что Царская ложа расширена на 63 персоны, но многие великие князья и великие княгини находятся в литерных ложах бенуара и бельэтажа. Партер Большого театра блестит андреевскими и аннинскими лентами, генеральскими мундирами, красными мундирами сенаторов и т.д. И только два фрака - в углах между барьером оркестра и первым рядом -на художниках Владимире Маковском и Илье Репине. Бенуар и бельэтаж - дамы в эффектнейших туалетах, декольте, и за ними опять сановники.

Мундиры и светлые дамские туалеты сверху донизу. Оркестр - на ногах в ожидании приезда Государя. В половине девятого Их Императорские Величества появились в Царской ложе и были встречены «ура!» и гимном. Затем началось представление». По сложившейся в русском коронационном церемониале традиции, сначала давали первое действие и эпилог оперы М. И. Глинки «Жизнь за царя», а затем специально подготовленный к этому дню балет «Жемчужина» на музыку Р. Дриго в постановке прославленного хореографа Мариуса Петипа. Действие балета происходило на дне океана. Джинн, случайно попавший в жемчужный грот, влюблялся в прекрасную белую жемчужину, чем вызывал гнев соперника - кораллового короля. Армия кораллового короля нападала на джинна, но тот, являясь, в действительности, королём металлов - золота, сере­бра и железа - одолевал противника. Современный американский исследователь Ричард С. Уортман пишет: «Сказочный мотив балета вызывал ассоциации с текущим моментом. Прекрасный принц побеждал не благодаря красоте или волшебству, а благодаря власти, предоставленной ему силой современности, которую символизируют металлы. Власть обеспечивала любовь. Жемчужина, по слухам, должна была представлять императрицу Александру, и балет можно интерпретировать как аллегорию полной преданности неотразимому, безупречному предмету любви». Если это так, то особую пикантность представлению придавало участие в нём знаменитой  Матильды Кшесинской, которая была известна не только как превосходная балерина, но и как многолетняя привязанность только что коронованного Императора. Помимо помпезности постановки и декораций, восторг и удивление публики вызвала прекрасно отпечатанная программа спектакля, что специально отметил в своём отчёте для «Нивы» Вл. И. Немирович-Данченко: «Афиша -это целая тетрадь, размером с лист бумаги, несколько шире обыкновенного. В ней 24 страницы. Тетрадь в прекрасном белом переплёте с государственным гербом - единственным его украшением, превосходно оттиснутым. Для Высочайших особ та же тетрадь в жёлтом кожаном переплёте. Внутренняя сторона переплёта синяя в золочёной раме и с золотым вензелем. Страницы программы полны прелестных раскрашенных рисунков г-жи Е.П. Самокиш-Судковской, И. Петрова-Ропета, А. фон-Гогена, А. П. Рябушкина и К. К. Первухина. Это поло­жительно перлы искусства. Надо отдать спра­ведливость и типографии Товарищества Левенсон - рисунки прекрасно напечатаны. Изображают они сцены из данного представления. Две в русском стиле старой живописи посвящены «Жизни за царя», четыре - балету «Жемчужина», остальные - виньетки». Коронационный спектакль в Большом театре подробно описан многими из присутствовавших на нём. Одно такое свидетельство принадлежит императору Николаю II. По возвращении из театра он со свойственной ему педантичностью записал в дневник недавние впечатления: «Погода стояла весь день чудесная.... Обедали у Мама в 7 1/2. Через час поехали в Большой театр на торжественный спектакль. Давали по обыкновению 1-й и последний акты «Жизни за царя» и новый красивый балет «Жемчужина». Окончилось в 11.10 ч. (по программе)». Судя по всему, эти строки были написаны уже после полуночи. Наступало 18 мая 1896 года - день страшной Ходынской катастрофы. Для царской семьи на Ходынском поле соорудили роскошный павильон, подле которого поставили гостевые трибуны. А для всех остальных — для народа — на площади в одну квадратную версту поставили временные балаганы, 20 питейных заведений и 150 буфетов, из которых должны были раздавать царские гостинцы. По злой иронии судьбы буфеты выстроили в ряд вдоль широкого — 50-60 метров! — оврага с крутыми песчаными склонами. Уже вечером 17 мая на Ходынское поле стал стекаться народ. Мужчины, женщины, дети, привлеченные слухами о больших выигрышах в лотерею и богатых царских дарах, стремились занять позицию поближе к буфетам. К трем часам ночи все буфеты были окружены плотной толпой народа. К пяти утра на Ходынском поле было уже несколько сотен тысяч людей. Люди стояли так плотно, что не могли пошевелить руками. Некоторые от духоты и давки теряли сознание, но упасть не могли. Родители стали выталкивать детей наверх, и они выбирались из толпы буквально по головам. В десять часов утра 18 мая миллионная толпа услышала крик: «Раздают!» — и хлынула к вожделенным буфетам. Началось смертоубийство. Напиравшие сзади обрушили тысячи людей в ров. Попавшие в ямы и выбоины были мгновенно затоптаны. Смотреть под ноги не было никакой возможности. Кто падал, тот погибал... В катастрофической давке по официальным данным погибло 1389 человек. Их спешно похоронили на ближайшем Ваганьковском кладбище. 1300 человек, получивших тяжелые увечья, развезли по больницам. В 14 часов 5 минут в царский павильон прибыли Государь Император и Государыня Императрица и около получаса пробыли на эстраде павильона, приветствуемые ликующим народом. Гулянье закончилось великолепным фейерверком на Воробьевых горах. 22 мая Их Императорские Величества посетили Троице-Сергиеву лавру. 26 мая на Ходынском поле состоялся парад войскам коронационного отряда. Войск в строю было более 50000. Парад прошел блистательно при многочисленном стечении зрителей. Того же числа в 9 часов вечера Их Императорские Величества со всею Августейшею Фамилией и всем Двором изволили отбыть из Москвы. Семьям погибших царь выдал потом по тысяче рублей. Деньги, надо сказать, немалые. А пострадавшим дали по бутылке мадеры и по кружке из того самого злополучного подарочного набора. Кстати, весь гостинец состоял из сайки, пряника, куска колбасы и эмалированной кружки, украшенной позолотой, рисунками в древнерусском стиле и инициалами Их Величеств. Цена этому подарку была от силы тридцать копеек. Но полторы тысячи людей заплатили за него своими жизнями. Как начиналось царствие, так оно и закончилось...