RARUS'S GALLERY

Санкт-Петербург, 14 июня 1826 года. Разрешено к печати, Санкт-Петербург, 15 июля 1826 года.  Цензор Шарль де Полль. – [СПб.], [1826]. – 6 л. ил. (грав., акв.),  изд. обл. Cortege funebre de feu sa majeste l’Imperatrice Elisabeth Alexeievna. St.-Petersbourg, 14 Juin 1826.  Permis d’imprimer, St.-Petersbourg, 15 Juillet 1826. Charles de Poll, Censeur. В мягкой издательской обложке. Oblong Grand Folio. 32х60 см. Гравированная на шести листах (3 разворота; изображение в 3 ряда) траурная процессия с телом императрицы Елизаветы Алексеевны, следовавшая от Чесменского дворца до Петропавловского собора в Петербурге 14 июня 1826 года, выполнена в технике офорта с цветной акватинтой и подкрашена акварелью. Каждый разворот в черной траурной рамке. Издание вышло небольшим тиражом. Большая редкость! Один из редчайших русских церемониальных альбомов. Отсутствует почти во всех книгохранилищах и в библиографической литературе!

Гравюры обрамлены черной траурной рамкой, под изображением подробные пояснительные надписи.  На литографиях прекрасно отображены все участники печальной процессии: т.н. “Печальная Колесница” - огромный катафалк с телом в бозе почившей Государыни Императрицы Елизаветы Алексеевны, знамя "Черный Латник", духовники и придворные священники с иконами на руках, духовная процессия с зажженными свечами, монастырские певчие,  “карета под короной” с малой императорской короной, члены Госсовета, девицы Патриотического общества, шедшие по две в ряд; мужики в богатых кафтанах, жалованных им покойною императрицею; представители от дворянства, городской глава Санкт-Петербурга с представителями от купцов, фигуры в черных мантиях из Печальной комиссии в полном составе и др.

Как известно, церемониальные альбомы делятся на коронационные и погребальные. Но если коронационные альбомы было принято распространять как среди многочисленной царской родни, высших сановников страны, так и  дарить членам правящих династий и государственным деятелям  дружественных государств, а иногда и просто пускать в продажу. То погребальные альбомы предназначались только для ближайшего окружения семьи императора и родственников его, как внутри страны, так и за границей. Поэтому такие альбомы встречаются значительно реже.

Елизавета Алексеевна (урождённая Луиза Мария Августа Баденская; 13 января 1779, Карлсруэ — 4 мая 1826, Белёв) — русская императрица, супруга императора Александра I. Дочь маркграфа Баден-Дурлахского Карла Людвига Баденского и Амалии, урождённой принцессы Гессен-Дармштадтской. Умерла в Белеве Тульской губернии, по дороге из Таганрога в Москву.

Разработанный Петром I погребальный церемониал (он был введен в 1699 г.) стал частью ритуальной культуры двора. Перед комиссиями 1825 г. (смерть Александра I) и 1826 г. (кончина Елизаветы Алексеевны) встали сложные задачи: они умерли далеко от места погребения. Тело императрицы (она скончалась в Белеве 4 мая) через Торжок, Вышний Волочек, Тосно и Чудово доставили к Чесменскому дворцу 13 июня. На погребение императрицы Елизаветы Алексеевны печальная комиссия выделила из казны лишь 100000 рублей (с тем расчётом, что на оформление пойдут в основном материалы, оставшиеся от погребения Александра I), Москва – 18000 рублей серебром (из московской суммы мастеру И.Н. Сахарову «за сделанную им серебряную, вызолоченную корону» заплатили триста рублей). Церемония встречи тела состоялась недалеко от церкви, которая входит в комплекс Чесменского дворца. Духовенство и дворянство Санкт-Петербургской губернии, члены комиссии, дворяне, несшие корону и ордена, сопровождали колесницу до церкви (там корона и ордена были возложены на приготовленные у амвона табуреты). По прибытии кортежа была совершены панихида и чтение Евангелия. Погребение тела Елизаветы Алексеевны состоялось 21 июня в Петропавловском соборе. По окончании церемонии корона и ордена были возвращены в Зимний дворец. 14 июня Петербург наблюдал торжественное шествие печального кортежа Елизаветы Алексеевны от Чесменского дворца к Петропавловскому собору. Сопровождавший процессию А.Д. Соломко вспоминал: «При въезде печальной колесницы многие в народе плакали…   Этот день вначале был освещён лучами солнца, но когда шествие печальное двинулось, то облака сгустились и даже дождик начал кропить землю. – Должно припомнить, что в день въезда тела в Бозе почившего Государя Александра I шёл снег, и погода  была пасмурна. Природа принимает участие во всеобщей горести». Оставленное в соборе для всеобщего прощания тело Елизаветы Алексеевны 21 июня по тому же церемониалу было погребено рядом с Александром I. А вот воспоминания другого современника:

«14 июня 1826 года. Смотрел похоронную процессию императрицы Елизаветы Алексеевны. Вышел из дому слишком рано и с тремя товарищами бродил по Летнему саду. Мы смотрели на толпу, пеструю и крайне разнообразную, замечали физиономии. Наконец мне надоело ждать, и я уже собрался идти домой. Вдруг пушечные выстрелы возвестили приближение процессии. Я занял не особенно выгодное место, но пришлось им довольствоваться, ибо теснота была невообразимая. Процессия между тем приблизилась. Я навел мой лорнет, начал рассматривать и, признаюсь в моем бесчувствии, не увидел ничего, что бы меня сильно тронуло. Впрочем, этому, конечно, я сам виноват. Я вообще не охотник до зрелищ, полагающих такое великое различие между человеком и человеком... Девицы Патриотического общества, шедшие по две в ряд; мужики в богатых кафтанах, жалованных им покойною императрицею; фигуры в черных мантиях; роскошная карета покойницы; великолепный гроб с ничтожными останками величия - все это проносилось передо мной, как китайские тени. В заключение я, как малая капля в океане, отхлынул с толпой от Марсова поля и направился домой, повторяя про себя избитые, но многозначительные слова: "суета сует" и т.д...

17 июня 1826 года. Церемониймейстер печальной процессии Ш. возил меня сегодня в Петропавловскую крепость, или, лучше сказать, в церковь при ней, посмотреть печальное убранство оной. Церковь необширна, но с гробами покоящихся в ней царей, с высоким пышным катафалком, на коем возлежал новый прах, готовый тоже занять место под печальными сводами, - все это представляло нечто мрачное и величественное. Картина эта в первую минуту произвела на меня сильное впечатление….» (Никитенко А. В. Дневник)

Траурный ритуал относится к числу самых консервативных традиций. Он наименее подвержен различным нововведениям, но в то же время является отражением культурных, религиозных, политических, эстетических и этических норм, принятых конкретным обществом в определенную историческую эпоху. Государственный церемониал должен был служить целям презентационным – показать всему миру и собственным подданным достижения монарха и всей страны при абсолютизме, где правитель собственно и представляет свою страну. Из многообразия государственных церемоний в Российской империи две претендуют на роль наиважнейших: коронационные торжества и похороны правителя. Причем вторые, даже более значимы, ибо являлись окончанием определенной исторической эпохи, возможностью демонстрации завоеваний страны за прошедший период, проявлением лояльности собственных граждан, оценкой государства мировым содружеством и, наконец, заявкой на преемственность власти и декларацией намерений нового правителя. Принятие христианства на Руси выразилось в изменении культурных ориентиров и менталитета общества, что нашло отражение в отношении к смерти и ритуале похорон, ибо смерть стала восприниматься с христианских позиций перехода из жизни земной в жизнь вечную, а сама жизнь как подготовка к вечной жизни.

Подобный подход к смерти выразился в достаточно оптимистичном восприятии ухода, когда человек, особенно правитель государства при жизни решал вопросы, связанные с распределением имущества, определением наследников через завещания – «духовные грамоты», традиция писания которых сохранилась и впоследствии. Влияние христианства сказалось на цвете траурных (черных или темных) одежд окружения и парадной одежде усопшего, который воспринимался как главный герой этого торжества. Чувствуя приближение смерти, правители зачастую принимали монашеский постриг. Смерть и составляющие ритуала прощания с умирающим были освещены религиозным чувством, а сами похороны становились исключительно религиозной церемонией, при которой главная роль отводилась духовенству. Всегда представляет интерес ритуал прощания с умирающим, который уходил в мир иной окруженный всеми домочадцами и священниками,  и ритуальные действия, следующие за смертью, такие, например, как обмывание и одевание тела усопшего, подготовка и осуществление захоронения. Несомненный интерес вызывает вопрос о временном промежутке между моментом смерти и похоронами членов правящей семьи. Погребение правителя или члена его семьи происходили в день смерти или на следующий день, после чего устанавливалось сорокадневное дежурство – «дневание» на могиле. В связи со скоростью захоронения отсутствовали такие элементы траурного ритуала как декорации траурной залы. Так как обычно смерть членов правящей семьи наступала близко к месту погребения на территории Московского Кремля, Печальное шествие проходило по отработанному маршруту и в соответствии со сложившейся традицией. Процессию сопровождал колокольный звон и громкие стенания и рыдания окружения, в том числе профессиональных плакальщиц. Так как усопший являлся главным действующим лицом великого торжества, которым являлись похороны, то он был одет в парадную одежду. «Смирное» (траурное) платье чёрного или темного цветов полагалось окружению в качестве демонстрации печали по умершему. В связи со сложившейся традицией, в случае принятия умирающим монашеского пострига, его хоронили в черном монашеском одеянии. Темная одежда полагалась также умершим вдовам и вдовцам, которые сами носили траур по усопшему супругу/супруге. Погребение мужчин и женщин происходило в разных местах, степень участия родственниц в процессиях была ограничена, что было обусловлено особенностями положения женщины. Со времени учреждения в стране патриаршества похороны светских и духовных правителей мало отличались друг от друга, первым лицом на похоронах патриарха был царь, на царских - патриарх.  Особую группу составляют изобразительные источники. В связи с тем, что при подготовке и проведении государственного ритуала большое внимание уделялось аудиовизуализации действа, для работы в Печальной комиссии приглашались лучшие художники, архитекторы и музыканты, на которых возлагалась обязанность создания декораций в помещениях императорских дворцов, в Петропавловском соборе, Печальной процессии, сочинение музыки, сопровождавшей шествие и т.д. После окончания траурных мероприятий обычно иллюстративный материал в качестве приложения добавлялся к изданию, выпускавшемуся по данной теме. Наряду с публикацией коронационных альбомов предпринимались попытки создания погребальных церемониальных альбомов, однако издания такого рода не стали традиционными, их было выпущено ограниченное количество , первое из которых было составлено Я. Брюсом . Посмертные портреты , посмертные маски, графический материал, изображающий оформление Траурной залы и Траурного кортежа, картины и фотографии, находящиеся в разных собраниях и архивах являются ценнейшим источником для изучения данной темы и представлены в различных изданиях и музеях. Такое важное событие как смерть и похороны членов императорской семьи находило свое отражение в газетах, журналах, бюллетенях и пр. В периодической печати публиковались официальные сообщения и документы, законодательные акты, письма, хроника, всевозможная информация (заметки-отчеты, репортажи, интервью и пр.), объявления, некрологи и т. д.  Официальные сообщения о смерти и похоронах членов правящих семей появились в России уже в печатных изданиях XVIII в., например, газете «Санкт-Петербургские ведомости». Впоследствии освещение этой темы стало обязательным. Петр I, проявлявший большой интерес к изучению и проведению различного рода общественных мероприятий, к которым относятся и похороны, разрабатывал церемониалы погребения своих родственников и сподвижников, изменяя исключительно религиозный подход к событию на светский характер. Погребение Ф.Я. Лефорта в 1699 г. явилось одним из первых реформированных церемониалов. На примере этого действа начинает формироваться новая традиция, в которой были задействованы элементы печального праздника, ставшие обязательными при последующих похоронах. К ним относятся: почетный караул, прощальное слово священника, специально прокладываемый маршрут следования процессии. Церемониалы похорон, в подготовке и проведении которых принимал непосредственное участие сам Петр I:  П. Гордона (1699), Ф.А. Головина (1706, похороны – 1707), Я.Ф. Долгорукого (1720), лейб-медика Р. Арескина (1719), карлика, служившего при дворе, и прочих лиц. Имеется много документальных материалов, раскрывающих отношение царя к организации похорон родственников: царевны Татьяны Михайловны; его новорожденных детей; кронпринцессы Шарлотты-Христины-Софии, царицы Марфы Матвеевны; царевны Натальи Алексеевны; царевича Алексея Петровича; царевича Петра Петровича («Шишечки»); царевны Марии Алексеевны; царицы Прасковьи Федоровны. Подготавливая каждую из церемоний, Петр I вводил новые элементы действа, частично отказываясь от старых русских традиций, частично сохраняя и трансформируя их. Например, был запрещен ритуальный плач и профессиональные плакальщицы, но сохранялись цвета траура, сорокадневное дежурство у могилы, колокольный звон как звуковое сопровождение процессии. С начала XVIII в. временной промежуток между смертью и похоронами значительно удлинился, что вызвало новации, обусловленные западным влиянием. Появилась необходимость создания специально оформленной Печальной залы (Castrum Doloris), обеспечения сохранности тела усопшего (бальзамирования). Похороны становились светской церемонией со своими декорациями, статистами, главными и второстепенными персонажами - политическим театром, что, впрочем, не отрицало важности присутствия религиозного начала и духовных лиц. В связи с удаленностью места смерти от погребальных центров появилась необходимость составления процессии, прокладывания маршрута, обеспечения доставки тела к месту погребения. новой похоронной традиции, привнесенной в русскую реальность  императором Петром I, нашедшие выражение в его собственных похоронах и закрепленные при погребении российских монархов вплоть до торжественных похорон императора Александра III в 1894 г. Использованные и опробованные Петром новации нашли применение в церемониале похорон самого императора. Этот церемониал стал ключевым моментом изменения подхода к проведению государственных мероприятий в Российской империи. Похороны Петра I по степени важности, по торжественности проведения и вовлечения различных элементов, направленных на отражение политических, художественных, социальных и культурных сторон жизни общества становились в ряд, а, возможно, и превосходили самые важные события того времени, такие как празднование Ништадского мира и коронацию Екатерины Алексеевны, будущей императрицы Екатерины I. В то же время траурные мероприятия Петра I стали образцом для всех последующих погребений российских монархов. Все те новации, которые император использовал при подготовке церемониала погребения его родственников и сподвижников, использовались в его собственной траурной церемонии. Похороны проходили через сорок дней после смерти, в продолжение которых тело было выставлено для прощания в специально подготовленной Печальной зале Зимнего дворца Петра Великого. В декорациях залы нашли отражение такие элементы западного влияния как скульптура, балдахин, вензель императора, его «кавалерии» (орденские знаки): ордена Андрея Первозванного, Белого Орла (польский) и Белого Слона (датский), регалии: скипетр, держава, три «старые» короны и новая императорская, украшавшие залу. Удивляло полное  отсутствие икон, что контрастировало с русской традицией. В Печальной процессии Петра I, в которой принимало участие более 10 000 человек, разделенных на 166 групп, были представлены все социальные и сословные аспекты, все элементы государственной символики и личных завоеваний императора, такие как государственные регалии, гербы провинций, знаки орденов императора. Действо становилось светским и театрализованным, подготовку и проведение его осуществляла специально создаваемая Печальная комиссия, пришедшая на смену Панафидному приказу, отвечавшему за поминовение членов царской семьи в допетровское время. Введены были новые траурные мероприятия, ставшие с этого времени обязательными. К ним можно отнести годичный траур, исполнение посмертных портретов и снятие маски с лица усопшего, раздачу памятных золотых и серебряных медалей, публикацию описаний произошедшего события и регистрацию его изобразительными средствами. Однако, следует заметить, что некоторые из реформ Петра I, касавшиеся изменения подхода к ритуальному поведению, такие как запрещение на ритуальный плач и стенания, не прижились. Вдова Петра I Екатерина I была первой нарушительницей этого запрета. Другие новации, связанные с изменением общего подхода к личности и деятельности монарха, воплощенные в зримые образы, такие как наличие двух латников в процессии, что должно было свидетельствовать о рыцарском, воинском предназначении главы государства как воина, стали обязательными. Акцент на воинском предназначении главы государства как его защитника выражался и в присутствии в шествии большого количества лошадей, что отражало идею «конь как боевой товарищ». За гробом монарха, который везли на специально построенном катафалке ближайшие сподвижники, следовали женщины-родственницы, что говорило об изменении положения женщины в обществе в петровское время. Место погребения находилось далеко от места смерти. Со времен Петра I главной усыпальницей российских монархов стал Петропавловский собор в Санкт-Петербурге, что вызвало необходимость прокладывания и подготовки маршрута следования. К колокольному звону, традиционному для России звуковому сопровождению шествия, добавилась военная музыка и пушечная пальба. порядок действий, следовавший за смертью монарха и приведением к присяге его преемника, так как первым делом решался вопрос о преемственности власти. Сообщения о смерти монарха и вступлении на престол нового императора доводились до сведения народа через манифесты, представленные в Полном собрании законов Российской империи. Все действия нового монарха, связанные с траурными мероприятиями, нашли  отражения в различных законодательных актах: указах и манифестах. Взятый за образец при всех последующих императорских похоронах церемониал погребения Петра I сохранялся до конца существования империи. Однако при каждом последующем событии подобного рода в него вносились изменения, связанные с конкретной исторической и политической обстановкой, последней волей усопшего, желаниями его преемников на престоле. Например, менялось и варьировалось количество корон, орденов, гербов провинций и прочих составляющих декораций Печальной залы и похоронной процессии. Удлинялся или сокращался временной промежуток между смертью и похоронами. Тем не менее, при всех вариантах, сохранялись неизменными принципы построения церемониалов, подход к действу, вовлечение огромного количества участников, место (за редчайшими исключениями) погребения, слаженная работа членов Печальной комиссии, в кратчайшие сроки обеспечивавших координацию усилий многих сотен людей, участвовавших в подготовке и проведении государственных похорон. Таким образом, траурные мероприятия становились отражением конкретной политической ситуации и своеобразной демонстрацией достижений предыдущего правления не только собственной стране, но и всему миру, способствовали повышению значения театра власти и являлись заявкой на новое правление, ибо от-ветственность за проведение действа, разработка церемониалов, затраты, подбор регалий и пр. находились под непосредственным контролем приступившего к своим обязанностям монарха. Наряду с церемониальными погребальными альбомами в XIX в. с Высочайшего соизволения выпускались специальные брошюры, выполнявшие роль репортажа с места событий, которые послужили важной источниковой базой для исследования . Брошюры, посвященные похоронам членов императорской семьи и родственников: герцогов Лейхтенбергских, Мекленбург-Шверинских, Ольденбургских собраны в единую коллекцию в РГИА . Особое значение имеет изучение неопубликованных источников, которые относятся в первую очередь к  делопроизводственной документации. Это  различные документы, связанные с деятельностью придворного ведомства  и императорского двора. В контексте разработки темы в первую очередь оказались востребованы материалы из Российского государственного исторического архива, располагающего несколькими фондами, в которых представлены документы, интересные с точки зрения изучения жизни двора. Придворная контора МИД-а располагает сведениями о парадных спектаклях, концертах, маскарадах и балах; рождении, бракосочетании, смерти и других событиях в императорской семье. Все события, происходившие при Российском императорском дворе, регистрировались в гоф-фурьерских и камер-фурьерских церемониальных журналах. Изучение документации, связанной с этой регистрацией позволяет развенчать некоторые из мифов, связанных с определенными событиями или историческими личностями. В фонде Канцелярии министерства императорского двора, особый интерес  представляет опись №8, в которой представлены дела Печальных комиссий по погребению Александра I, Николая I и других членов императорской семьи . В Фонде 473 – Церемониальная часть МИД-а хранятся манифесты , указы, церемониалы, дела о крещении, бракосочетании и, погребении членов императорской фамилии . Церемониал императорских похорон утверждался следующим монархом и представлял большую ценность в качестве документа эпохи и образца для последующего мероприятия подобного рода. В этом фонде представлены «экстракты» из донесений русских дипломатов, работающих в других странах о правилах проведения различных мероприятий заграницей. Большой интерес представляют протоколы о смерти правителей, справки о назначении дежурств при теле усопшего монарха, правила погре бения членов императорской семьи и изучение Печального российского обряда чиновниками церемониального ведомства с целью отработки теоретических знаний на практике в момент составления новых сценариев подобных мероприятий. Особую ценность имеет документ, составленный при церемониальной части МИД-а в 1847 г., в котором был собран фактический материал, посвященный теме императорского похоронного церемониала и принципам работы Печальной комиссии. В связи с установлением траура требовалось издание указов, устанавливающих время ограничения увеселительных мероприятий, деталей и цвета одежды. В особую группу дел Фонда 473 можно выделить журналы трауров, наложенных при Высочайшем дворе по усопшим членам других монарших семей, правила ношения траура, объявления о снятии или смягчении траура в связи с каким-либо событием оптимистического характера . Фонд 516 (Камер-фурьерские журналы) содержит поденные записи о событиях придворной жизни. Они позволяют узнать подробности не только о радостных событиях в диапазоне от балов, маскарадов, свадеб, спектаклей, торжеств по случаю коронования императоров до описаний печальных церемониалов по поводу смерти и похорон членов императорской фамилии. Утвержденные церемониалы являются основным источником информации о последовательности действий в ритуалах, носящих политический и символический характер, а также дают возможность очертить круг лиц, имевших особую близость к правящей семье в определенные временные рамки. Этот вид источников оказался почти не востребован исследователями. Критический подход к анализу различных групп источников позволяет представить и изучить официальные траурные церемонии во всей многогранности события и сделать убедительные выводы о том, как готовилось, создавалось, отрабатывалось  государственное мероприятие огромной важности.

Ю.А. Молин

Анализ версий смерти императрицы Елизаветы Алексеевны

Существуют три версии смерти Императрицы Елизаветы Алексеевны:

1. Официальная – государыня умерла в городе Белёве «своей смертью», возвращаясь из Таганрога в Петербург, сломленная давними болезнями и кончиной мужа;

2. Народная – Елизавета Алексеевна не погибла в 1826 году, а скрылась в монастыре и жила там многие годы под именем Веры – Молчальницы;

3. Экзотическая, поддержанная рядом писателей в советское время, – императрица была убита в Белёве в ночь с 3 на 4 мая 1826 года, т.к. Николай I и его мать считали невестку опасной для нового царя, претенденткой на трон.

Неизвестный художник с оригинала Э. Виже-Лебрен.

Портрет императрицы Елизаветы Алексеевны. 1800-е гг.

«Народная версия» в последние годы растеряла своих сторонников, т.к. считается доказанным, что знаменитая Молчальница Вера – не ушедшая в монастырь государыня, а совершенно другая женщина. Первые сведения о ней относятся к 1834 году, когда некая странница появилась в Тихвине. Паспорта при ней не было, назвалась она Верой Александровной. Её приютила местная помещица Вера Михайловна Харламова. Женщина ежедневно посещала церковь. Верующие часто видели её на паперти, молящейся перед Тихвинской иконой Божьей Матери. Любила она читать Евангелие, совершала паломничества по ближайшим монастырям. Так Вера Александровна жила около трёх лет. Однажды во время странствий она узнала о тяжкой болезни вдовы дьячка из Винницкого погоста Олонецкой губернии, поспешила к страдалице и целый год ухаживала за больной, затем возвратилась в Тихвин. В свободное от молитв время Вера забирала к себе детей, учила их молитвам, наставляла христианским добродетелям, для бесед с ней приходили и взрослые. Полицейский пристав потребовал паспорт, но его не было. Тогда Веру Александровну арестовали. Когда следователь попытался выяснить её происхождение, она сказала: «Если судить по небесному, то я – прах земли, а если по земному, то я – выше тебя». После чего совсем перестала отвечать и соблюдала обет молчания около 23 лет, за что её назвали «молчальницей». Из Валдая Веру Александровну отправили в новгородскую тюрьму, где она провела полтора года. Оттуда перевели в дом для умалишённых, там она провела ещё столько же. О пребывании Веры в доме для душевнобольных узнала известная благотворительница графиня Анна Алексеевна Орлова-Чесменская. Она приехала к молчальнице и предложила поселиться в Сырковом женском монастыре в отдельной келье. Вера Александровна согласилась. Она вела в Сыркове аскетический образ жизни, из приносимой монахинями пищи большую часть отдавала нищим или скармливала птицам. Вечером 6 мая 1861 г. она скончалась. В подтверждение идентичности Императрицы и Молчальницы Веры ссылались на следующие обстоятельства. Елизавета Алексеевна, страдавшая тяжёлой болезнью, с переездом в Таганрог, несмотря на долгий утомительный путь, «неожиданно» стала поправляться. Объяснение этого улучшения благотворным влиянием «нежной заботливости» и внимания к больной со стороны Александра I не всех удовлетворяло; указывали, что оно было бы правдоподобно, если бы Императрица страдала неврастенией, а не тяжёлым физическим недугом, да и то «несколько дней» вряд ли могли бы оказать значительное влияние на её здоровье. Сомневавшимся это казалось «странностью», точно так же, как и выражения из письма Елизаветы Алексеевны, через день после смерти Александра I, писавшей о нём: «…Пока он здесь останется, и я здесь останусь: а когда он отправится, отправлюсь и я, если это найдут возможным. Я последую за ним, пока буду в состоянии следовать». Несмотря на выраженное в письме намерение, она не сопровождала тело Императора в Петербург, а осталась в Таганроге ещё 4 месяца. Между тем, как утверждают исследователи легенды, «её здоровье было удовлетворительно», так что «она всем распоряжалась, ездила на панихиды», а потому следует считать «дальнейшую судьбу самой вдовы Александра настолько загадочной», что она заслуживает особого исследования. В этих словах, очевидно, заключён намёк на нижеследующую легенду об Елизавете Алексеевне. Предание это сводилось к следующему: в Белёве одна помещица получила уведомление, что государыня Елизавета Алексеевна, проезжая через город, имеет желание остановиться в её доме. В назначенный день в 10 часов вечера царская карета остановилась у подъезда. Когда Елизавета Алексеевна вошла в зал, то «закрыла руками глаза» и сказала: «Свету слишком много… уменьшить!». Тотчас погасили большинство свечей, оставив гореть только две. Затем, утомлённая дорогой, Елизавета пожелала остаться одна. Хозяйка удалилась на другую половину дома и, не раздеваясь, прилегла на диван, но в 12 часов ночи была разбужена придворным чиновником, сообщившим: «Государыня скончалась». Усопшая Императрица была уже переодета и положена на стол. Подойдя поцеловать руку умершей и вглядевшись в черты лица, хозяйка увидела, что она встречала не ту, которая оказалась покойницей… На другой день в 10 часов утра тело государыни увезли из Белёва. Тщательный анализ семейной хроники Н.С. Маевского, выполненный К.В. Кудряшовым, позволяет утверждать, что молчальница из Сыркова монастыря – дочь известного екатерининского вельможи, генерал-майора Александра Дмитриевича Буткевича и Анны Ивановны фон Моллер, его второй жены. Брак оказался неудачным, супруги разъехались с публичным скандалом, в результате которого А.Д. Буткевич отказался от своих дочерей от этого брака, в том числе и Веры, тяжело переживавшей происшедшее. Старшая её сестра завершила жизненный путь в Троице-Сергиевой Лавре, следы Веры затерялись, но впоследствии мемуарист узнал от умиравшей матери, что Вера Молчальница – его тётушка.

В. Франческо. Портрет императрицы Елизаветы Алексеевны

(с портрета Л. де Сент-Обена).

XVIII–XIX вв. Гравюра пунктиром.

Луганский областной художественный музей

«Экзотическая версия», высказываемая единичными советскими историками – Императрица была убита в ночь с 3 на 4 мая в Белёве, ибо Николай I и его мать считали Елизавету опасной для новой власти, как имевшей взгляды, близкие декабристским. Свежей была и традиция XVIII столетия, большую часть которого в России правили женщины. Здесь много неясного. Зачем понадобилось Марии Фёдоровне, старой, отягощённой болезнями женщине, мчаться в Белёв по раскисшим весенним дорогам? Для того чтобы удостовериться в смерти? Договориться, чтобы Императрица не претендовала на трон? Зачем Николай I и его мать сожгли большую часть попавших им в руки бумаг покойной, в том числе, возможно, и её обширный дневник с 1792 по 1826 годы? Л.Н. Васильева подробно передаёт слух, распространённый камер-фрейлиной В.М. Волконской об обстоятельствах смерти государыни. Страдавшая бессонницей княжна в день смерти Императрицы, на заре, якобы, увидела, как двое неизвестных вынесли тело Елизаветы из спальни. Встав с постели и прокравшись за ними, фрейлина увидела: тело было брошено в пруд. Волконская разбудила слуг, труп подняли со дна. Вернуть к жизни Императрицу не удалось. Никаких подтверждений или опровержений эта сплетня не имела… Вглядимся пристальней в эту «свидетельницу», полузабытую историческую тень. А ведь в середине XIX века она пользовалась известностью, в определённой степени скандальной! Обессмертил скромную камер-фрейлину, старую деву с большими странностями… А.С. Пушкин! М.И. Жихарев в «Вестнике Европы» (№ 7 за 1871 год, с. 192) привёл рассказ И.И. Пущина о проказах лицеистов в Царском Селе. Юный Пушкин, принявший в тёмном коридоре Екатерининского дворца княжну за её горничную Наташу, обнял фрейлину и попытался поцеловать. Разгневанная Варвара Михайловна пожаловалась брату, могущественному вельможе, тот – Императору. Обладавший бесспорным чувством юмора Александр I только рассмеялся и оставил демарш Волконских без последствий. Что же Пушкин? Он мгновенно ответил оскорблённой даме блестящей французской эпиграммой:

Кж. В.М. Волконской (1816)

On peut tres bien, mademoiselle,

Vous prendre pour une maquerelle,

Ou pour une vieille guenon,

Mais pour une grace, – oh, mon Dieu, non!

Очень легко, сударыня,

Принять Вас за сводню

Или за старую обезьяну,

Но за грацию, – о Боже, нет!

Ряд исследователей допускает вольную интерпретацию фактов, положенных в основу «экзотической версии». Л.Н. Васильева пишет, что «утром в Белёве неожиданно появилась» Императрица-мать. Это принципиально неверно – Елизавета Алексеевна и её свита прекрасно знали, что на встречу им спешит Мария Фёдоровна. К этой же версии примыкает её «ответвление», в соответствии с которым Императрица после своей смерти была погребена в Белёве, и могила её до сих пор известна местным старожилам. Для меня, как человека православного, эти сведения являются совершенно фантастическими. Я категорически исключаю, что десятки архиереев и иереев Русской Православной Церкви, в том числе духовник государыни о. Алексий Федотов, нарушив принесённые обеты при рукоположениях, служили панихиды об упокоении души рабы Божией Елизаветы над телом другой умершей на всём пути от Белёва до Петербурга. Против версии убийства, «организованного Николаем I», говорит и то, что все люди, близкие Елизавете Алексеевне, после её смерти не только не подверглись опале, а успешно продолжили карьеру. Это относится, например, к Н.М. Лонгинову, личному секретарю и доверенному лицу Императрицы, ставшему в конце 1820-х годов действительным тайным советником, сенатором, выполнявшему за рубежом ответственнейшие поручения Николая I. Ныне для большинства ответственных учёных бесспорен факт: тяжело больная, убитая горем, достаточно одинокая в России, лишённая каких-либо амбиций женщина ни для кого реальной опасности не представляла.

Жан Лоран Монье. Портрет императрицы

Елизаветы Алексеевны. 1807

Рассмотрим официальную версию. После смерти Александра здоровье Императрицы продолжало ухудшаться. Казалось, она терзала себя воспоминаниями. 12 апреля князь П.М. Волконский писал Николаю I, что она приказала «переставить походную церковь в ту комнату, где покойный Государь Император скончался; может легко быть, что воспоминание горестного происшествия производит сие действие над Её Величеством». Возглавлявший её свиту П.М. Волконский и секретарь Н.М. Лонгинов почти ежедневно извещали об этом Николая I и Марию Фёдоровну. Эти обстоятельства вызывали беспокойство в Зимнем дворце. Николай I, не желая осложнить положение своими указаниями, оставил на усмотрение врачей и свиты время выезда Елизаветы Алексеевны из Таганрога и определение пути следования. Многие деликатные моменты, касающиеся Императрицы, Николай Павлович передавал через П.М. Волконского. Так, 23 декабря 1825 года он сообщал: «Я всё оставляю на прежнем положении и всё уже разрешил и приказал указами. Лонгинов для неё вместо 250 000 миллион получать будет; сверх того Ораниенбаум и Каменный остров суть наследственная собственность Императрицы, а Царское Село остается по жизнь ея в ея распоряжении; об этом ей не пишу, ибо не знаю и не умею как». Весенняя распутица и ежедневные дожди, как сообщал в Петербург Н.М. Лонгинов, заставляли ожидать, «когда погода исправится и устоится дорога». К середине апреля почва обсохла, воздух прогрелся до 18 градусов, и решено было выехать 22 апреля. Состояние здоровья Императрицы вызывало у сопровождающих сомнение в благополучном путешествии, и потому был намечен маршрут пока до Калуги, куда предполагалось прибыть утром 3 мая. К этому времени там должна была быть и Мария Фёдоровна, спешившая из Москвы навстречу невестке. Однако её тающие силы и трудности пути позволили процессии лишь к 8 часам вечера подойти к последней остановке, за 90 вёрст перед Калугой – Белёву. Здесь, в доме, отведённом для ночлега, на своей походной кровати под утро тихо скончалась Елизавета Алексеевна. Мария Фёдоровна прибыла в Белёв на несколько часов позже… Конкретных медицинских сведений о заболеваниях Елизаветы Алексеевны нет. С первых же лет пребывания в России о ней сложилось впечатление как о болезненной, слабой здоровьем женщине. Об этом пишут многие известные мемуаристы и исследователи. Возможно, этому способствовали высокий для женщины рост в сочетании с подчёркнутой худощавостью (астенический тип телосложения, как об этом принято говорить медицинским языком). У Елизаветы Алексеевны на щеках часто появлялись тёмно-красные пятна, то ли от расширения капилляров, хорошо видимых под тонкой кожей, то ли в результате употребления неудачных притираний. Возможно, это была какая-то болезнь, например, розацея, нередкая у светловолосых и светлокожих людей. Частые простудные заболевания свидетельствовали о слабости иммунитета (защитных сил организма) перед угрозой инфекций. Несколько тяжело протекавших беременностей (две из них закончились родами), ранние смерти малюток-дочерей ещё более утяжелили здоровье Императрицы. После большой и триумфальной поездки по Европе в 1815 году, когда праздновалась блестящая победа коалиции над Наполеоном I, государыня редко покидала Петербург и его ближайшие окрестности. Известно, что одним из поводов выезда Августейших супругов в Таганрог была попытка улучшить здоровье Императрицы отдыхом у южного моря (с вывозом из зимнего ненастного Петербурга). Увы, всё случилось по-другому… Как нередко бывает, ценнейшие архивные находки обнаруживаются совсем не там, где их разыскиваешь. Работая в РГИА над описью № 2 фонда князей Волконских (№ 844), я внезапно обратил внимание на название дела № 7, исполненного на французском языке: «Протоколы вскрытия тел Александра I и Елизаветы Алексеевны». И если результат исследования тела Государя многократно публиковался и обсуждался в научной литературе, то медицинские факты о вскрытии трупа Императрицы в доступной литературе мне не встречались. Взглянем на обнаруженный документ глазами судебного эксперта и попытаемся оценить его подлинность. Текст исполнен на одном листе, исписанном с двух сторон, чётким, красивым, ясно читаемым почерком – высокоорганизованным, как говорят судебные эксперты: оставлены широкие поля, соответствующие друг другу на титульной и оборотной сторонах, выделены рубрики. Все буквы и цифры чётко различимы и не допускают двояких прочтений, так же как и знаки препинания. Чернила чёрные, несколько выцветшие. Специалисты в области орфографии и синтаксиса французского языка заявили мне, что текст читается легко и не имеет грамматических ошибок, по стилю соответствует началу первой четверти XIX века. Тонкие штрихи, отсутствие клякс оставляют впечатление о том, что записи выполнены остро заточенным пером; полное отсутствие исправлений в столь ответственном и сложном по содержанию документе свидетельствуют о том, что перед нами – не подлинник, а копия, исполненная, скорее всего, чиновником – копиистом. Остается немногое – оценить подпись под текстом. Почерк её – совершенно иной, чем основного документа. Буквы читаются с трудом, первые две сливаются, накладываясь одна на другую, как это часто бывает в автографах. Знаки деформированы, по размерам, наклонам штрихов не соответствуют основному тексту, несут элементы «скорописи». И всё же подпись читается: Stoffregen! Фамилия исполнена по-немецки. Неужели перед нами подпись лейб-медика Императрицы? Остальное было делом техники – обнаружить заведомо известный автограф К. Штофрегена. Их в архивах РГИА обнаружилось много: в денежных и орденских расписках (о получении и уплате различных сумм). Подписи оказались идентичными автографу под копией протокола вскрытия тела Императрицы. Итак, перед нами – подлинный исторический документ. Как попал он в фонд князей Волконских? Наиболее рациональная версия – светлейший князь П.М. Волконский был одним из ближайших Августейшей чете людей, всемогущим Министром Императорского двора. По каким-то причинам он пожелал иметь в своём личном архиве копии протоколов вскрытия Александра I и его супруги…

Портрет императрицы Елизаветы Алексеевны.

Неизвестный художник. Начало XIX в.

Второй вопрос: почему подлинник протокола вскрытия тела Императрицы отсутствует там, где должен быть, вместе с аналогичными документами государей и государынь из Дома Романовых за XIX век – в фонде 468 РГИА (Кабинет Его Императорского Величества)? Ответа на него нет, и вряд ли он будет дан, хотя в исторической науке одна находка нередко порождает другую… Думаю, здесь уместно вспомнить о лейб-медике Императрицы. Фамилия его ныне мало известна даже историкам, занимающимся Россией XIX века. Конрад фон Штофреген достоин того, чтобы напомнить о нём читателям. Будущий лейб-медик Императорского Двора родился 5 октября 1767 г. в г. Эйнбеке (Ганновер) в семье врача. В 1782 г. он поступил на медицинский факультет и 14 апреля 1788 г. получил степень доктора медицины. Через три месяца молодой специалист приступил к обязанностям Рижского уездного врача, получив широкий круг пациентов среди немецкой знати, проживавшей в Лифляндской губернии. В 1806 г. Конрад Конрадович был представлен Императрице Елизавете Алексеевне. В качестве военного врача он принимал участие в войне союзной коалиции с Наполеоном I. В одном из документов РГИА, где упоминается Штофреген, промелькнула его высокая военная должность – дивизионный доктор Инженерного корпуса. В 1808 г. Штофреген консультировал во время тяжёлой болезни Великую Княжну Елизавету Александровну, но руководивший лечением Президент Медико-хирургической академии лейб-медик И.П. Франк не прислушался к советам своего молодого коллеги. Девочка скончалась, что, видимо, было одной из причин отставки Франка. С этого момента и до смерти Императрицы в 1826 г. Штофреген являлся её лейб-медиком, постоянно лечил и сопровождал Елизавету Алексеевну во всех поездках. С 1811 г. он – почётный член Медицинского Совета, с 1817 г. – действительный статский советник, с 1826 г. – тайный советник; награждён орденами Св. Владимира 2й и 3й степени. После смерти Елизаветы Алексеевны постепенно отошёл от работы при Императорском Дворе. 20 января 1827 г. врач был «уволен бессрочно в отпуск в Ревель», с 1833 года «уволен вовсе от службы с производством из Государственного Казначейства пенсиона по четыре тысячи рублей в год». О степени доверия Елизаветы Алексеевны своему лейб-медику свидетельствует тот факт, что он заочно неоднократно консультировал мать Императрицы – маркграфиню Баденскую Амалию, передавая свои рекомендации в письмах государыни. Штофреген по желанию Елизаветы был привлечён в Таганроге к лечению Александра I, а затем подписал протокол вскрытия его тела. В письмах брату в Ригу врач подробно описал ход болезни и смерть Императора. Конрад фон Штофреген скончался в Дрездене 23 мая 1841 года. Заметим, кстати, что далеко не все лейб-медики удостоились чести оказаться в 25-томном Русском биографическом словаре.

Её Величество императрица Елизавета Алексеевна.

Гравюра А. Беннера. 1810-е гг.

Из вышеприведённых сведений следует ряд определённых выводов. Штофреген был опытнейшим авторитетным врачом, имевшим разностороннюю подготовку. Имел доктор и опыт оказания помощи в условиях военных действий, где осуществлялась помощь практически только хирургически больным (раненым). Отсюда следует и другой вывод – Штофреген бесспорно имел навыки производства аутопсий (вскрытий трупов). Итак, перед нами – не только врач, но и прозектор, исполнивший последний печальный долг перед своей пациенткой – исследование тела, исстрадавшегося за десятилетия мучивших её болезней. Предлагаю вниманию читателей перевод документа (орфография современная):

«5 мая 1826 года в 7 часов вечера приступили к аутопсии тела Её Императорского Величества Императрицы Елизаветы Алексеевны, скончавшейся 37 часов назад .

1. Тело было чрезвычайно тощим, особенно в области грудной клетки и шеи…

4. При вскрытии грудной клетки обнаружены 5 рёбер слева, – с 4-ого по 8-ое размягчённые и менее широкие, чем остальные; внутри содержалась гнойная жидкость.

5. В полости грудной клетки находилось небольшое количество венозной крови, источник которой не установлен.

6. Правое лёгкое сращено в нескольких местах с плеврой, но слабо.

7. Левое лёгкое внизу сильно спаяно с близлежащими сосудами.

8. Конструкция лёгких совершенно естественная, их субстанция – здоровая, без малейших отклонений. Их ткань – без скрытого абсцесса или каких-либо уплотнений.

9. Перикард, крепко и обширно спаянный с диафрагмой, содержал небольшое количество воды – половину столовой ложки.

10. Сердце заметно меньше того, каким ему следовало бы быть. На поверхности левого желудочка в сторону верхушки обнаружено белёсое пятно, слегка выпуклое, 5 мм в диаметре, не пенетрированное в ткань этой мышцы.

11. Правое предсердие являло собой совершенно особую дезорганизацию. Оно было более чем в 6 раз увеличено, против обычного состояния. Это был большой мешок… Трикуспидальные клапаны оссифицированы.

12. Форма левого желудочка была чуть более плотная, чем бывает обычно. Бикуспидальные клапаны – хрящеватые.

13. …печень оказалась очень большой, особенно её правая доля, ткань которой была немного уплотнённой; в остальном – без каких-либо патологических изменений. Желчный пузырь содержал небольшое количество желчи…

16. Другие внутренние органы этой полости ни в чём не пострадали.

17. Под черепной коробкой и в мозгу не обнаружено ничего экстраординарного или достойного упоминания.

После этого тщательного обследования стало очевидно, что долгие и мучительные страдания Её Величества имели источником патологическое устроение сердца, из-за чего полностью нарушено было равновесие циркуляции крови. Та часть этого благородного органа, которая предназначается для принятия венозной крови, была до такой степени растянута и ослаблена, что не могла уже выполнять свою функцию, а именно проталкивать далее полученную кровь посредством сокращений. Деструкция стенок сделала в конце концов эту функцию невыполнимой. Полное прекращение циркуляции крови должно было стать непосредственным следствием этого факта и одновременно послужить причиной внезапной смерти. Подпись».

У меня нет никаких оснований поставить под сомнение полноту и объективность морфологических изменений, констатированных в документе (они вполне могли обусловить жалобы на здоровье, которые предъявляла Императрица), а также вывод о естественной (от сочетания ряда хронических болезненных процессов) смерти государыни. Я начал статью с перечисления трёх версий о смерти Императрицы Елизаветы Алексеевны. Полагаю, что теперь, после обнаружения подробного медицинского документа, чётко свидетельствующего о причине смерти государыни, для исследователей, ответственно относящихся к объективной оценке фактов, должна остаться только одна версия – первая! Из Белёва тело Елизаветы Алексеевны направили в Петербург через Торжок, Вышний Волочёк, Тосно и Чудово. Без остановки в Царском Селе прямо к Чесменскому дворцу траурный поезд подошёл 13 мая. Пока тело умершей с подобающими почестями медленно направлялось по последнему пути, в Петербурге готовилась новая печальная церемония. На погребение Императрицы Елизаветы Алексеевны выделили из государственной казны скромную сумму – всего лишь 100000 рублей с тем расчётом, что на оформление пойдут в основном материалы, оставшиеся от погребения Александра I.  14 июня Петербург наблюдал торжественное шествие печального кортежа Елизаветы Алексеевны от Чесменского дворца к Петропавловскому собору. Сопровождавший процессию А.Д. Соломко вспоминал: «При въезде печальной колесницы многие в народе плакали… Этот день вначале был освещён лучами солнца, но когда шествие печальное двинулось, то облака сгустились и даже дождик начал кропить землю. – Должно припомнить, что в день въезда тела в Бозе почившего Государя Александра I шёл снег и погода была пасмурна. Природа принимает участие во всеобщей горести» {18}. Оставленное в соборе для всеобщего прощания тело Елизаветы Алексеевны 22 июня по тому же церемониалу было погребено рядом с Александром I.

Дж. Доу. Портрет императрицы

Елизаветы Алексеевны. 1828

В нашем городе Елизавете Алексеевне нет официального памятника. Зато есть аргументированная версия о том, что знаменитая статуя придворного скульптора академика П.П. Соколова в парке Екатерининского дворца в Царском Селе «Молочница с разбитым кувшином» (1810) – прижизненный памятник государыне, как дань её скорби по двум потерянным дочерям. Многое подтверждает мнение А. Белозеровой. Год смерти Великой княжны Елизаветы совпадает с датой замысла статуи; размещена она на «царском» камне – точном аналоге постамента Медному Всаднику – в любимом парке Императрицы; одета фигура в одежду не молочниц, а аристократок – тунику; стихотворение А.С. Пушкина «Царскосельская статуя» (1830) носит явный характер эпитафии умершей Императрице. Точные копии фигуры оказались в 1828 г. в Суханово – подмосковном фамильном имении Волконских – семьи, боготворившей государыню, и в Германии, на её родине. Не много ли совпадений? Как врач, я добавил бы ещё один аргумент: изящность, худощавость, высокий рост статуи (именно такой облик Императрицы запечатлён на немногочисленных её портретах, на страницах мемуаров). Некоторые портреты остались незавершёнными. В таких картинах таится особая прелесть. Как много нужно было сказать! Как много осталось недосказанным! В таких случаях и зритель, и читатель имеют счастливую возможность воссоздать образ сами…