RARUS'S GALLERY

Подлинная история публикации на Западе книги русского писателя и поэта Бориса Леонидовича Пастернака "Доктор Живаго", а конкретно русского издания в твердом синем переплете в Гааге (Голландия) 1958 года, и миниатюрного карманного издания в мягких обложках 1959 года, долгое время оставалась тайной. 5 апреля 2014 года в Washington Post под рубрикой "Национальная безопасность" была опубликована статья  Питера Финна и Петры Кувэ под заголовком "Доктор Живаго. Как ЦРУ превратило роман в оружие Холодной войны".

 

Обложка первого издания романа Бориса Пастернака

«Доктор Живаго», правда, на итальянском языке. 1957 год.

Голландское издание ЦРУ книги Бориса Пастернака

в синей обложке 1958 года, первое по счету.

Обложка и суперобложка

первого официального,

но по факту третьего издания романа

Бориса Пастернака «Доктор Живаго»

на русском языке. 1959 год.

Миниатюрное издание романа на русском языке,

как порождение Холодной войны. 1959.

Сухие факты: зимой 1945\46 был начат роман «Доктор Живаго». В 1956 роман был закончен. Пастернак предложил рукопись в Гослитиздат, журналы «Знамя» и «Новый мир». Пастернак считал «Доктора Живаго» самым важным и итоговым произведением своего творчества. Он говорил, что создал эпическое полотно, своего рода «Войну и мир» своего столетия. Но «Новый мир» и «Знамя» отвергли роман как антисоветский пасквиль. Романом заинтересовался крупнейший издатель Италии Фильтринелли. Передавая ему  свой роман, Пастернак осознавал, что могут быть серьезные последствия, но опубликование романа было целью его жизни. В ноябре 1957 вышел роман в Италии на итальянском языке. За 2 года был переведен на 24 языка. 24 августа 1958 в Голландии вышло первое «пиратское» (выпущенное ЦРУ без ведома автора) издание «Доктора Живаго» на русском языке. Мнения о романе были разные (большей частью негативные). Одни говорили, что это уникальное соединение драмы и лирики, «бестселлер в Европе», другие – «в романе неуклюжие переходы, многословные диалоги, читатель постоянно теряет нить разговора, у книги нет конца». 23 октября 1958 Шведская Академия словесности и языкознания объявила о присуждении Пастернаку Нобелевской премии по литературе «за значительный вклад в современную лирику и в область великих традиций русских прозаиков». В этот же день Пастернак послал телеграмму Шведской Академии наук:

«Бесконечно благодарен, тронут, удивлен, смущен».

А. Беляев:

«В основе решения о присуждении Б.П. премии лежали не эстетические, а политические соображения».

До смерти Б.П. оставался год и семь месяцев. События помчались с ошеломительной быстротой. 24 окт.  у дачи Пастернака прошла демонстрация с лозунгами: «предатель», «отщепенец», «предательство, оплаченное Нобелевской премией». Пастернак был предан «всенародному проклятию», объявлен «Иудой, человеконенавистником, клеветником, озлобленной шавкой» и т.д.

27 октября на заседании президиума правления Союза писателей СССР Пастернак был исключен из Союза писателей. Б.Л. Пастернак послал вторую телеграмму секретарю Шведской Академии наук:

«В связи со значением, которое придает Вашей награде то обстоятельство, к которому я принадлежу, я должен отказаться от присужденного мне незаслуженного отличия. Прошу Вас не принять с обидой мой добровольный отказ».

С.С. Смирнов обратился с призывом лишить Пастернака советского гражданства. Пастернак обратился с письмом к Хрущеву:

«Выезд за пределы моей Родины для меня = смерти, прошу не принимать ко мне этой крайней меры. Положа руку на сердце, я кое-что сделал для советской литературы и могу еще быть ей полезен».

От него потребовали написать обращение к народу, что он горд за время, в котором живет и верит в советское будущее. Все эти испытания сильно подорвали его здоровье. Пастернак пишет стихотворение «Нобелевская премия»:

Я проспал, как зверь в загоне.

Где-то люди, воля, свет,

А за мною шум погони,

Мне наружу хода нет.

Что же сделал я за пакость,

Я убийца и злодей?

Я весь мир заставил плакать

Над красой земли моей.

15 января 2015 года в центре Вудро Вильсона в Вашингтоне состоялась конференция «План Маршалла для ума», где было рассказано о секретной программе ведомства по распространению книг в годы холодной войны. «Книжная программа» была организована для публикации на Западе первого издания на русском языке романа Бориса Пастернака «Доктор Живаго», — говорится в пресс-релизе, опубликованном на странице конференции.

Подлинная история публикации на Западе книги русского писателя и поэта Бориса Леонидовича Пастернака "Доктор Живаго", а конкретно русского издания в твердом синем переплете в Гааге (Голландия) 1958 года, и миниатюрного карманного издания в мягких обложках 1959 года, долгое время оставалась тайной. 5 апреля 2014 года в Washington Post под рубрикой "Национальная безопасность" была опубликована статья  Питера Финна и Петры Кувэ под заголовком "Доктор Живаго. Как ЦРУ превратило роман в оружие Холодной войны".

Означенная статья является пересказом книги этих авторов, выходящей в твердой обложке под названием "Дело Живаго: Кремль, ЦРУ и битва вокруг запрещенной книги". Публикация была подготовлена после знакомства авторов со 130 рассекреченными документами самой известной американской спецслужбы эпохи холодной войны - Центрального разведывательного управления (ЦРУ) об операции по изданию на русском языке "Доктора Живаго" на Западе. Документы первоначально были предоставлены в их распоряжение из архива ЦРУ для изучения по просьбе самих авторов книги.

О подготовке Финном книги об участии ЦРУ в публикации на Западе русского издания "Доктора Живаго" Бориса Пастернака впервые стало известно из одной публикации в Washington Post в 2007 году и передачи тогда же на американском радио "Свобода". Сотрудник радио "Свобода" Иван Толстой заявил тогда в одном интервью:

"Роман Пастернак стал инструментом, который использовался Соединенными Штатами для того, чтобы дать урок Советскому Союзу".

Факты таковы. В январе 1958 года в штаб-квартиру ЦРУ принесли секретную посылку от дружественной американцам британской разведки. В пришедшей из Лондона бандерольке американцы нашли два рулона микрофильма с переснятым текстом на русском языке романа Бориса Пастернака "Доктор Живаго". Публикация романа в СССР к тому времени была запрещена цензурой. Британцы предложили ЦРУ издать роман для распространения его за "Железным занавесом". Идея сразу же понравилась американцам. В одном рассекреченном сейчас документе ЦРУ, адресованном всем руководителям подразделений разведки по Советскому Союзу, определялось:

"Эта книга имеет большое пропагандистское значение не только из-за своей адресности мыслей, но и из-за обстоятельств своей публикации. У нас есть возможность удивить советских граждан плохой деятельностью их правительства, когда литературное произведение человека, признанного величайшим из ныне живущих русских писателей, даже не доступно для чтения в его собственной стране на его языке для собственного народа".

Глава советского отдела ЦРУ Джон Маури отметил значение книги Пастернака:

"Гуманистическое послание Пастернака: каждый человек имеет право на личную жизнь и заслуживает уважения как человек, независимо от степени его политической лояльности или вклада в дело государства. Оно представляет собой фундаментальный вызов советский этике жертвенности индивида во имя коммунистической системы".

Подобная оценка произведения Пастернака одним руководителем американской разведки была весьма проницательной. Из опубликованных в 2001 году советских документов известна оценка тогдашних советских властей неопубликованного произведения Пастернака и его творчества вообще. Известный в отечественной истории, как "примкнувший к ним" - министр иностранных дел СССР Дмитрий Шепилов в августе 1956 года в записке к членам ЦК  КПСС писал:

"Роман Бориса Пастернака является вредоносной клеветой на СССР".

В одной справке  КГБ творчество Пастернака оценивалось следующим образом:

"характерной чертой его работы является отчуждение от советской жизни и торжество индивидуализма".

Издание книги Пастернака при прямом участии и на средства ЦРУ, а потом и присуждения за "Доктора Живаго" Пастернаку на Западе Нобелевской премии по литературе стали содержанием одной из величайших культурных диверсий эпохи холодной войны против Советского Союза. Благодаря рассекреченным американским документам, теперь известно, что издание книги Пастернака работающим против СССР подразделением ЦРУ курировалось самим директором ЦРУ  Алленом Даллесом. Санкцию на эту операцию, как теперь выясняется, давал Совет национальной безопасности США и высший орган, координирующий работу всех спецслужб США. Именно этими государственными органами Соединенных Штатов было определено, что именно ЦРУ курирует издание романа Бориса Пастернака "Доктор Живаго" на русском языке. В циркуляре определялось, что "рука правительства США не должна быть заметна" в деле. Операция приобрела на десятилетия совершенно секретный характер.

Издание "Доктора Живаго" было лишь одним моментом пропагандистской войны, которую США неутомимо вели против СССР в годы холодной войны. Тираж "Доктора Живаго" был лишь крупицей в огромном массиве в 10 млн. экземпляров книг и журналов, изданных ЦРУ для распространения в СССР и странах советского блока. По-видимому, секретная операция ЦРУ с британской подачи стала возможна после наблюдений за попытками в 1956 году КПСС и Коммунистической партии Италии воздействовать на итальянского издателя Джанджакомо Фельтринелли, подписавшего контракт с Пастернаком, с целью предотвращения выхода итальянского издания "Доктора Живаго". Тем не менее, в ноябре 1957 года это издание книги на итальянском языке увидело свет. В одном документе ЦРУ 1958 года уже рекомендовалось, чтобы "Доктор Живаго" "был опубликован в максимальном числе иностранных издательств, с максимальным распространением в свободном мире и с признанием в такой форме, как Нобелевская премия".

Giant stars hanging over broad

promenades added a bright touch to the

Brussels Universal and International Exposition

in 1958. (Associated Press)

Первой акцией ЦРУ стало распространение книги в 1958 году на Брюссельской универсальной международной выставке, в которой участвовало 43 страны. ЦРУ использовало то, что выставку должно было посетить множество гостей из СССР. Бельгийское правительство выдало 16 тыс. виз для посетителей выставки из Советского Союза. После первой и неудачной попытки тайного издания романа Пастернака посредством одной небольшой издательской фирмы в Нью-Йорке, ЦРУ обратилось к голландскому академическому издательству «Мутон» («Баран») в Гааге. Американцы действовали не прямо, а посредством голландской разведывательной службы BVD. Американцы спешили. Прознав, что делается в Голландии, издатель первого, итальянского "Доктора Живаго" Джакомо Фельтринелли срочно отправился в Гаагу, явился к «Мутону» и учинил страшный скандал. Еще бы, в русском издании на книге нигде не обозначен первый издатель Пастернака на Западе. «Мутон» с легкой душой согласился, и на титульном листе голландского издания стоит его слегка искаженная фамилия - "Фелтринелли". Этот «Мутон» уж и сам был не рад, что связался с книгой, которая быстро становилась источником крупного политического скандала… Причина лихорадочной торопливости и нелепых с виду поступков проста: Альбер Камю выдвинул роман на соискание Нобелевской премии по литературе, но позабыл, наверно, что по условиям Шведской академии произведение автора должно быть издано на его родном языке. Итальянский вариант "Живаго" не проходил.

Prince Rainier III of Monaco,

holding his glasses and looking skyward,

and Princess Grace, with a bouquet,

at the Vatican pavilion

at the Brussels exposition in 1958.

(Associated Press)

В начале сентября 1958 года тираж на русском языке "Доктора Живаго" был готов. В книге он был датирован 6 сентября 1958 года. 200 экземпляров было сразу же отослано в Вашингтон, а 365 экземпляров - в Брюссель на выставку. "Доктор Живаго" американцы не могли распространять в своем выставочном павильоне на Брюссельской выставке. Но они нашли выход, воспользовавшись услугами Ватикана. Российские эмигранты-католики участвовали на выставке со своим маленьким павильоном "Часовня тишины", представлявшем всякого рода литературу. Вот посредством этой "Часовни тишины" и стал распространяться "Доктор Живаго" среди советских посетителей выставки. 10 сентября 1958 году ЦРУ в своем отчете констатировало:

"Можно считать, что эта фаза выполнена успешно".

Оставалась одна существенная проблема. Книга вышла с указанием на Милан и издательство Фельтринелли. Но это была ложь. Итальянец, имевший эксклюзивное право на издание книги Пастернака, ничего не знал о подготовке русского издания в Голландии. Его хотели поставить перед фактом, а потом договориться, заплатив некую сумму. ЦРУ рассчитывало, что голландский издатель русского издания "Доктора Живаго" подпишет разрешительный контракт с миланским издателем Фельтринелли. В итоге контракт с Фельтринелли так и не был подписан. Итальянский издатель Пастернака был в ярости, когда узнал о голландском издании, которое было незаконным. Скандал просочился в прессу и породил слухи (тогда не подтвержденные) об участии американских спецслужб в публикации романа Пастернака.

Подразделение ЦРУ тем временем 5 ноября 1958 году отчиталось об успешной операции перед директором этой организации - Алленом Даллесом. Операция ЦРУ венчалась громким скандалом в Москве, присуждением Пастернаку Нобелевской премии за литературу и публичным отказом его от премии. Следующее издание ЦРУ карманного формата романа в мягких обложках, таким образом, было инспирировано этими событиями, травлей писателя в СССР и международной реакцией на происходящее.

ЦРУ сначала рассматривало издание карманного формата романа в известном американском издательстве Mouton. Потом американская шпионская организация постановила, по-видимому, из экономии печатать роман в своей собственной типографии. За время холодной войны "подпольное издательство" ЦРУ выпустило целую библиотеку малоформатных "подрывных" книг, помещающихся во внутреннем кармане мужского костюма или в кармане брюк. К июлю 1959 года, согласно рассекреченным документам ЦРУ, было напечатано 9 тыс. экземпляров миниатюрного издания "Доктора Живаго". Эти книги уже распространялись посредством агентов ЦРУ, которые имели контакты с советскими туристами и советскими должностными лицами, посещавшими и работавшими во всякого рода советских миссиях в странах Запада. 2 тыс. экземпляров этого издания были выделены для распространения среди советских студентов и представителей советской молодежи, собравшихся в 1959 году в Вене на Всемирный фестиваль молодежи и студентов за мир и дружбу. В акции распространения книг на Венском фестивале активное участие приняли настроенные антисоветски местные русские эмигранты. Распространение книг тогда было зафиксировано сопровождавшими советскую делегацию сотрудниками КГБ. По воспоминаниям одного советского участника Венского фестиваля, увидев в его руках издание, сотрудник КГБ ему сказал:

"Возьмите, прочтите, но ни в коем случае не привозите домой".

Сейчас можно констатировать, что в конце 1950-х годов советское руководство и органы советской госбезопасности совсем не знали, как реагировать на масштабные культурные диверсии подобного рода. Каждая их новая неумелая и неумная реакция лишь усугубляла дело, открывая возможность для новых шагов американского ЦРУ.

Хронология события:

1957 год.

7 января

Чтобы оттянуть публикацию итальянского перевода романа, Гослитиздат заключает с Пастернаком договор на издание «Доктора Живаго».

Январь

Пастернак передает французской переводчице Жаклин де Пруайар машинопись романа (пятый экземпляр, оказавшийся за границей).

21 февраля

Фельтринелли получает от Пастернака телеграмму с просьбой отложить выпуск романа на итальянском языке до сентября.

30 июля

Варшавский журнал Opinie печатает две главы из «Доктора Живаго». После скандала журнал был закрыт.

23 ноября

«Доктор Живаго» выходит на итальянском языке в издательстве Фельтринелли.

1958 год.

1 января

Элен Пельтье рассказывает Пастернаку о возможности печати «Доктора Живаго» на русском языке в голландском издательстве «Мутон».

Весна

Альбер Камю выдвигает Пастернака на Нобелевскую премию.

Конец весны

Центральное объединение политических эмигрантов (ЦОПЭ), существовавшее на деньги ЦРУ, под руководством главы разведывательного управления Аллена Даллеса набирает русскую версию романа в типографии в Мюнхене. Верстку увозят в Голландию.

27 июня

«Доктор Живаго» выходит на французском языке в издательстве «Галлимар».

Конец июля

В типографии издательства «Мутон» тайно печатают первый тираж русского издания «Доктора Живаго».

Начало августа

Фельтринелли ставит свое имя на титульном листе мутоновского тиража. Так появляется первое издание романа на русском языке.

7 сентября

Издания «Доктора Живаго» на русском языке бесплатно раздают на выставке «Экспо-58» в Брюсселе.

Сентябрь

Появляются английский и американский переводы романа.

12 октября

Роман начинает частями выходить в газете «Новое русское слово» (Нью-Йорк).

23 октября

Шведская академия присуждает Пастернаку Нобелевскую премию по литературе.

Декабрь

Издательство Мичиганского университета осуществляет второе русское издание романа.

1959 год.

Март

Фельтринелли выпускает третье русское издание «Доктора Живаго».

Май

Четвертое издание романа на русском языке выходит в Париже.

СОДЕРЖАНИЕ

В «Докторе Живаго» прослеживается судьба героя, имя которого вынесено в заглавие произведения, до его смерти накануне сорокалетия. Роман охватывает бурный период истории России: с начала XX века через революцию 1917 года, Гражданскую войну к террору 1930-х годов. Действие эпилога развивается на фоне Второй мировой войны (после смерти Живаго); он дает беглые зарисовки будущего и подводит итоги прошлого. Юрий Андреевич Живаго осиротел в детстве. Его отец, богатый промышленник, бросивший семью еще до преждевременной смерти его матери, промотал семейное состояние. Юрий попал в дом интеллигентной московской семьи. Он учится на терапевта — его высоко оценивают как диагноста — и женится на Тоне, дочери своих приемных родителей. У них родился ребенок, но после призыва Живаго на фронт (идет Первая мировая война). На службе Живаго встречается с Ларой — Ларисой Федоровной Антиповой (урожденной Гишар), дочерью обрусевшей вдовы француженки. Он видел ее несколько раз в юности. Закончив курсы медсестер, она разыскивает своего мужа Пашу — Павла Павловича Антипова, который, по слухам, не то ранен, не то убит в бою. Лара несет с собой тяжесть бесчестья: в юности ее соблазнил распутник Комаровский, любовник ее матери. Юрий и Лара постепенно становятся друзьями, но потом она возвращается домой, на Урал, а он к своей семье в Москву. События чрезвычайной важности. В Петербурге уличные беспорядки. Войска петербургского гарнизона перешли на сторону восставших. Революция. Этой новостью завершается первая часть романа — она предвещает драматические перемены в судьбах главных героев и всей России. Вернувшись, Юрий находит Москву всполошенной и в то же время унылой. Не хватает топлива и дров. Найти средства к существованию очень сложно. Юрий пытается возобновить свою медицинскую практику и круг общения, но обнаруживает, что стал чужим для друзей и коллег. Он начинает понимать, что политическая атмосфера для его семьи стала угрожающей — из-за положения в прошлом. После тяжелой зимы Тоня и ее отец с помощью единокровного брата Юрия, Евграфа, убеждают Юрия бежать из Москвы в Варыкино, поместье Тониного деда, — рискованный шаг, обнажающий их дворянское происхождение. Долгая поездка в вагоне товарного поезда опасна: им приходится терпеть постоянные обыски. Неподалеку от Юрятина Живаго встречается со Стрельниковым, красноармейским офицером, известным своими изуверствами. (В действительности это пропавший муж Лары, который воспользовался слухами о своей смерти, чтобы сменить имя.) Жизнь Живаго в Варыкино течет мирно и неприметно. Но покой Юрия нарушен двумя событиями. Сначала его романом с Ларой, с которой он случайно столкнулся в юрятинской библиотеке: он мучается из-за этой вероломной измены Тоне, которая все еще любит его. А затем красные партизаны, лесное братство, мобилизуют его под дулом пистолета, чтобы заменить их убитого хирурга. Эта повинность длится больше года, прежде чем ему удается бежать. Через шесть недель Юрий, черный от грязи, истощенный и ослабевший, доходит до Юрятина, чтобы найти Аару. Он узнает, что его семья вернулась в Москву, а затем была выслана из России. Поскольку Лара — жена Стрельникова, их с Юрием положение небезопасно. Они вместе прячутся в Варыкино, но их пути расходятся, когда Лара бежит на Дальний Восток. Лара рассчитывает, что Живаго последует за ней, но он остается; он обманывает Лару ради ее же безопасности, решив ехать в Москву. Перед отъездом Юрия является Стрельников, пытающийся найти свою жену и убежище. На следующий день, зная, что его скоро арестуют, он стреляется. В Москве Юрий не может заставить себя работать или писать. Даже попытки добиться выездной визы предпринимаются им без энтузиазма. Он деградирует физически и умственно. В конце концов, с помощью своего брата Евграфа, он пробует пробудить себя к жизни. Однако он умирает от сердечного приступа по дороге в госпиталь, где он едва успел получить работу. Между тем объявляется Лара. Она приезжает в Москву, чтобы разыскать их с Юрием потерянную дочь. Направляемая воспоминаниями, она приходит в студенческую квартиру своего мужа, где тот прожил последние месяцы. После похорон она остается, чтобы помочь Евграфу разобраться с бумагами Живаго, а затем исчезает.

«Однажды Лариса Федоровна ушла из дому и больше не возвращалась. Видимо, ее арестовали в те дни на улице и она умерла или пропала неизвестно где, забытая под каким-нибудь безымянным номером из впоследствии запропастившихся списков, в одном из неисчислимых общих или женских концлагерей Севера».

Пастернак знакомит читателей со множеством персонажей из всех слоев общества и изображает их жизненные ситуации. Он воссоздает перипетии частной жизни и социально-политические события того времени, оживляя исторический и человеческий пейзаж. До Первой мировой войны жизнь преуспевающих представителей высших классов, полная обаяния, контрастирует с повседневностью рабочего класса: с одной стороны — музыкальные вечера, рождественские балы, банкеты и карты, а с другой — забастовки на железной дороге и избивающие мирных демонстрантов казаки. На контрасте построена интерлюдия в Варыкино: семейное благоденствие, плодотворный труд, красоты природы окружены разрухой — сожженными, разоренными деревнями, которые оказались под перекрестным огнем Белой и Красной армий или были уничтожены восставшими местными жителями. Крестьяне живут в нищете, их жизни разбиты, их сыновей забрали в солдаты. Первая реакция Юрия на революцию — ожидание «признаков нового», как выражались представители революционно-утопической мысли 1905 и 1912—1914 годов; он хорошо знал об угнетении в царской России. Позднее его начинают раздражать менее привычные идеи, основанные на практике дикой и безжалостной войны и переворота: «солдатская революция, направляемая знатоками этой стихии, большевиками». По дороге в Москву попутчик-революционер возражает на предложение Живаго, что страна должна дождаться «относительного успокоения и порядка» прежде, чем приступать к «рискованным экспериментам»:

«Это наивно... То, что вы зовете развалом, такое же нормальное явление, как хваленый ваш и излюбленный порядок. Эти разрушения — закономерная и предварительная часть более широкого созидательного плана. Общество развалилось еще недостаточно. Надо, чтобы оно распалось до конца, и тогда настоящая революционная власть по частям соберет его на совершенно других основаниях».

Живаго не поддается чарам этой «песни сирены»; чем ближе к Москве, тем более пустыми и бессмысленными кажутся ему война и революция, а дом, наоборот, самым важным и дорогим. Из революционных эпизодов видно, что он знаком с разрухой и лишениями. Эти эпизоды дискредитируют политически ангажированную риторику революционеров. Деревню обстреливает бронепоезд в наказание за то, что она находится по соседству от другой, отказавшейся поддерживать партию. Другую деревню стирают с лица земли за сокрытие продовольствия от армии. Второй этап революции — это время подозрений и интриг: осведомители из ненависти готовы уничтожать противников «во имя высшей революционной справедливости». Юрий, зачастую чересчур откровенный (во вред своей безопасности), демонстрирует неприятие происходящего:

«Но, во-первых, идеи общего совершенствования так, как они стали пониматься с октября, меня не воспламеняют. Во-вторых, это все еще далеко от существования, а за одни еще толки об этом заплачено такими морями крови, что, пожалуй, цель не оправдывает средства. В-третьих, и это главное, когда я слышу о переделке жизни, я теряю власть над собой и впадаю в отчаяние».

В другом месте он размышляет о марксизме и о его лидерах:

«Марксизм и наука? ... Марксизм слишком плохо владеет собой, чтобы быть наукою. Науки бывают уравновешеннее. Марксизм и объективность? Я не знаю течения, более обособившегося в себе и далекого от фактов, чем марксизм. Каждый озабочен проверкою себя на опыте, а люди власти ради басни о собственной непогрешимости всеми силами отворачиваются от правды. Политика ничего не говорит мне. Я не люблю людей, безразличных к истине».

Находясь в расцвете сил и способностей, Юрий мечтает прожить жизнь полно и ярко, в поте лица. Он говорит об «извечной тяге человека к земле», восхищается красотой окружающего мира, ему нравится познавать мир и выражать его. Он хочет быть свободным, он борется, чтобы защитить свою частную жизнь и свое мировоззрение. Действие эпилога развивается во время Второй мировой войны в 1943 году, в нем идет речь о двух друзьях детства Живаго. Они побывали в советских лагерях, но теперь стали армейскими офицерами. Они размышляют о прошлом, о перенесенных ими страданиях. Один из них комментирует одну из важнейших сторон советской системы:

«Я думаю, коллективизация была ложной, неудавшейся мерою, и в ошибке нельзя было признаться. Чтобы скрыть неудачу, надо было всеми средствами устрашения отучить людей судить и думать и принудить их видеть несуществующее и доказывать обратное очевидности. Отсюда беспримерная жестокость ежовщины, обнародование не рассчитанной на применение конституции, введение выборов, не основанных на выборном начале. И когда разгорелась война, ее реальные ужасы, реальная опасность и угроза реальной смерти были благом по сравнению с бесчеловечным владычеством выдумки, и несли облегчение, потому что ограничивали колдовскую силу мертвой буквы».

ЦЕНЗУРНАЯ ИСТОРИЯ

После смерти Сталина в 1953 году Кремль ослабил цензурный контроль; Пастернак начинает писать «Доктора Живаго». Он молчал в сталинские времена, которые «лишили голоса творческую индивидуальность и от всех писателей требовали соответствия партийным догмам». После того как он отправил рукопись в Госиздат и получил одобрительный отзыв, автор послал копию рукописи итальянскому издателю Джанджакомо Фелтринелли. Позже Госиздат изменил свое мнение и забраковал книгу из-за того, что большевистская революция в ней, по мнению издательства, изображена как величайшее преступление. От Пастернака потребовали забрать книгу у итальянского издателя для «пересмотра». Издатель отказался вернуть рукопись. Когда в 1958 году Борису Пастернаку была присуждена Нобелевская премия в области литературы, его вынудили отказаться от нее:

«В силу того значения, которое получила присужденная мне награда в обществе, к которому я принадлежу, я должен от нее отказаться».

Советский Союз заявил, что премия и действия шведских судей — «враждебное политическое действие, ибо признано произведение, скрытое от советских читателей и являющееся контрреволюционным и клеветническим». Позже Пастернак был изгнан из Союза писателей и лишен звания «советский писатель». В 1986 году, с началом политики гласности Горбачева, вопросы цензуры и вмешательства чиновников в литературный процесс обсуждали на Восьмом Съезде советских писателей. Реформаторская критика заняла лидирующие позиции в Союзе писателей. Глава Союза заявил, что государственное издательство обсуждает возможность публикации «Доктора Живаго». (Роман был издан в 1988 году в № 1 — 4 журнала «Новый мир»). В США в 1964 году в Ларчмонте (штат Нью-Йорк) владелец книжного магазина сообщил, что человек, назвавшийся членом «Общества Джона Бирча», позвонил ему, чтобы выразить протест против ряда «подрывных» книг, имеющихся на полках его магазина. Этими книгами были «Доктор Живаго», «Россия сегодня» Джона Гантера и «Капитал» Маркса, также он отметил книги Набокова и русско-английский словарь. Он угрожал, что если эти и другие «антиамериканские» книги не будут убраны с полок, общество объявит бойкот магазину. Редактор «Ньюслетгер он Интеллектуал Фридом» посоветовал книготорговцу:

«Не принимайте всерьез пустую болтовню самозваного цензора».

По-видимому, владелец магазина последовал этому совету. Джонатан Грин (под заголовком «Индекс запрещенных книг») называет «Доктора Живаго» среди произведений, «особенно часто» подвергавшихся цензуре.