RARUS'S GALLERY

Price Realized: $530 500

HARVEY, William (1578-1657). Exercitatio anatomica de motu cordis et sanguinis in animalibus. Frankfurt: William Fitzer, 1628. 4o (201x149 mm). Collation: A-I4. 36 leaves, without quire K2 which contains the errata and is found only in a few copies. Two folding engraved plates, printer's engraved device on title page, ornamental woodcut initials, woodcut or typographical head-pieces and tail-piece. (Text browned as usual.) Old limp vellum (pastedowns partially lifted, title lettered on front cover); modern morocco folding case. PMM 127.

Уход: $530,500. Аукцион Christie's. The Haskell F. Norman Library of Science and Medicine. Part II. 15-16 июня 1998 года. New York, Park Avenue. Лот 502.

Провенанс: Constantijn Huygens (1596-1687), Dutch poet, diplomat, and father of Christiaan Huygens (motto and date, "Constanter 1630", on title page); Johann Jakob Huber (1707-1778), friend of Albrecht Haller and professor of medicine at Kassel (signature, dated 1741, on flyleaf); Johann Friedrich Blumenbach (1752-1840), professor of medicine at Gttingen, who contributed to the development of scientific anthropology and evolutionary theory (inscription, dated Gttingen 1774, title page, and 48 lines of text in his hand on the front pastedown); Ernst Friedrich Gustav Herbst (1803-1893), student and colleague of Blumenbach, who purchased the book at the auction of Blumenbach's library in 1840 (pencilled note "Physiol." on back pastedown); by descent to Robert Herbst who sold it in 1979.

FIRST EDITION OF ONE OF THE MOST IMPORTANT BOOKS IN THE HISTORY OF MEDICINE AND BIOLOGICAL SCIENCE, DESCRIBING THE DISCOVERY OF THE CIRCULATION OF THE ENTIRE BLOOD SYSTEM. Harvey's theory of the circulation of the blood, parts of which were hinted at in lecture notes as early as 1616, was fully articulated and presented to the public only in 1628 in this, his first publication. The discovery was undoubtedly influenced by the account of the pulmonary circulation published by Realdo Colombo in 1559 (Part I, lot 70), and by Girolamo Fabrici's discovery of the venous valves. Harvey studied under Fabrici at Padua, and the engraved plates which illustrate De motu cordis were modelled on the illustration in Fabrici's De venarum ostiolis, published in Padua in 1603 (see lot 435). Nevertheless, "it was left for Harvey to combine these discoveries, to conceive the idea of a circulation of the entire blood system, and demonstrate it conclusively by an exhaustive series of dissections and physiological experiments" (PMM). Harvey's discovery was to become "THE CORNERSTONE OF MODERN PHYSIOLOGY AND MEDICINE" (Garrison-Morton).

"Труд Гарвея не только редкой ценности плод его ума, но и подвиг его смелости и самоотречения".

И.П. Павлов

С именем английского ученого и врача Вильяма Гарвея связано начало современной научной физиологии и создание учения о кровообращении. Вильям Гарвей родился 1 апреля 1578 г. в Фолкстоне в семье купца. Равнодушный к торговле, он стремился к знаниям. После обучения в Кембридже Гарвей побывал во Франции, Германии, а затем надолго остался в Падуе, слушая лекции знаменитого анатома Фабрицио д’Аквапенденте. Прочитав множество книг, он проникся медициной и решил посвятить ей свою жизнь. Вернувшись в Лондон с дипломом Падуанского университета, Гарвей был избран членом Королевской коллегии врачей, где работал до конца жизни. Он практиковал в знатных семействах Англии, стал врачом короля Якова I, а затем его сына Карла I. Одновременно Г арвей работал в больнице Святого Варфоломея, преподавал анатомию в Королевском университете. Однако это лишь одна сторона его жизни. Двадцать лет ученый отдал исследованиям процесса кровообращения. Он не побоялся восстать против авторитета древних, против учения, которое считалось бесспорным на протяжении пятнадцати веков. В 1628 г. во Франкфурте вышла его книга «Анатомическое исследование о движении сердца и крови у животных». Эта небольшая по объему книжечка заложила основы новых представлений об анатомии и физиологии; Математическое доказательство кровообращения было удивительно простым и изящным. Ученый отметил, что при каждом сокращении сердце выбрасывает около 60 г крови. Сокращаясь в среднем 72 раза в минуту, в течение часа оно перекачивает около 244,5 кг крови. Вес ее втрое превышает вес среднего человека. Такое противоречие может объясняться только тем, что в организме содержится неизменное количество крови, которое бесконечно перекачивается сердцем по определенной системе циркуляции.

«Следует раз и навсегда признать, — писал Гарвей, — что кровь в организме животного заключена в замкнутую круговую систему и находится в состоянии непрерывного движения. Именно в этом состоит функция, выполняемая сердцем посредством сокращений, именно в этом и заключается смысл движения и сокращения сердца».

В работе ученого было, правда, одно упущение: он не смог представить себе капилляры и считал, что кровь из артерий попадает в вены через «поры в тканях». Открыв кровообращение, Гарвей выяснил функциональное значение различных отделов сердца и крупных сосудов, описал большой и малый круги кровообращения. Вокруг книги Гарвея разгорелись ожесточенные споры. Против него ополчились многие, в том числе и светила европейской науки. Видя, что новая доктрина грозит изменить всю традиционную медицину, они выдвинули тезис:

«Лучше ошибки Галена, чем истины Гарвея!»

Парижский университет объявил его учение ересью. Пациенты перестали обращаться к нему за помощью.Гарвей не отвечал на выпады, но в одном из писем писал:

«Как волны Сицилийского моря, вздымаемые ветром, бросаются на скалы вокруг Харибды, шумят, и пенятся, и мечутся туда и сюда, так бушуют те, кто пытается противопоставить софистические и лживые рассуждения очевидному свидетельству чувств».

Гарвей продолжал работать, занимаясь эмбриологией. Он предвосхитил основной биогенетический закон развития, провозгласив принцип: «Все (живое) — из яйца». В 1651 г. была опубликована книга Гарвея «Исследования о зарождении животных», в которой ученый обобщил результаты многолетних исследований эмбрионального развития беспозвоночных и позвоночных животных. Сторонники Кромвеля, казнившие Карла I, разграбили и сожгли дом Гарвея. В огне погибли рукописи и записи опытов ученого, однако он отнесся к этому спокойно. Последние годы он продолжал много работать. К нему наконец-то пришло признание. Лондонская коллегия врачей выступила с заявлением о том, что она признает значение его открытия. За выдающиеся научные достижения Гарвею при жизни был поставлен памятник в Королевском колледже врачей в Лондоне. Ученый скончался в 1657 г. В предисловии к русскому переводу его трактата И.П. Павлов писал: «Триста лет тому назад среди глубокого мрака и трудновообразимой сейчас путаницы, царивших в представлениях о деятельности животного и человеческого организмов, но освященных неприкосновенным авторитетом научного и классического наследия, врач Вильям Г арвей подсмотрел одну из важнейших функций — кровообращение — и тем заложил фундамент новому отделу точного знания — физиологии животных».

Золотая книжечка Гарвея.

Трактат Вильяма Гарвея невелик по объему - всего семьдесят две страницы текста и несколько рисунков. Но эти немногие страницы сделали имя автора трактата бессмертным. Этот королевский лейб-медик обладал многими достоинствами - светлым умом, эрудицией, трудолюбием, мастерством экспериментатора. И смелостью! Он не побоялся восстать против авторитета древних, против учения, которое признавалось бесспорным на протяжении пятнадцати столетий. Эта смелость достойна восхищения еще и потому, что проявлена она была в то время, когда в памяти были свежи воспоминания о костре, испепелившем Джордано Бруно и его книги. В день казни Вильям Гарвей был в Риме и, возможно, присутствовал на Площади цветов. Прежде чем перейти к рассказу о содержании книги, взбудоражившей в свое время не только медиков, но и философов, и поэтов, и писателей,- скажем несколько слов о ее творце. Родился Вильям Гарвей в Англии, в богатой купеческой семье. Его отец, а затем и братья вели торговлю с заморскими городами, в том числе с далеким Константинополем. Вильям был старшим и единственным из сыновей, который не пошел по стопам отца. Он решил стать врачом. Закончив Кембриджский университет, юноша побывал во Франции и Германии, но здесь медицинская наука была далеко не на высоте. Вспомним, что говорит о врачах один из героев комедии Мольера "Мнимый больной":

"Большинство из них знают свой курс гуманитарных наук, прекрасно говорят по латыни, могут назвать все болезни по-гречески, определить их и подразделить, но что касается того, чтобы вылечить их, то этого они не могут и не умеют".

Гарвей едет в Италию, в знаменитый Падуанский университет. В Падуе издавна существовала блестящая школа ученых-анатомов. За полстолетия до приезда Гарвея в этом университете преподавал и создал свой труд "О строении человеческого тела" Андрей Везалий. После него здесь работал Реальд Коломбо, который изучал малый круг кровообращения. Наконец, сам Гарвей учился у выдающегося анатома Фабриция из Аквапенденте (он открыл "заслонки", клапаны в венах). Видимо, под влиянием Фабриция Вильям Гарвей заинтересовался движением крови в организме и работой сердца. Естественно, что прежде всего он обратился к трудам древних, изучал, в частности, Галена и Гиппократа, чей авторитет стоял очень высоко. Все, что шло вразрез с их учением, считалось ложью и ересью. Но о крови и кровообращении Гарвей нашел в них весьма скудные сведения. Их рассуждения, которые не опирались на опыт, были туманны, противоречивы и порой нелепы. И эти догмы держались столетиями, нанося огромный вред развитию науки. Отважных людей, готовых погибнуть ради истины, было не так уж много. Первый, кто восстал против Галена, был Андрей Везалий. Восстал и поплатился ссылкой "в святые места". Соученик Везалия испанский врач-богослов Мигель Сервет за свою книгу "Восстановление христианства" был сожжен на костре вместе с книгой. В ней две страницы посвящены кровообращению. Но Гарвей не мог знать о содержании этих страниц, ведь во всем мире сохранилось всего три экземпляра этой книги.

Авторитет древних авторов поддерживался еще и специальной клятвой, которую давали оканчивающие университет:

"Ты должен поклясться, что будешь хранить и защищать то учение, которое публично проповедуется в... университете, согласно тем авторам, уже одобренным столькими столетиями, которые объясняются и излагаются университетскими докторами и самими профессорами. Именно ты никогда не допустишь, чтобы перед тобой опровергали или уничтожали Аристотеля, Галена, Гиппократа и других и их принципы и выводы".

Вот почему нужна была большая смелость, чтобы идти вперед в изучении медицины, в изучении строения и функционирования организма. И Гарвей, не найдя ответа в книгах, приступает к самостоятельным исследованиям. Первые опыты он проделал, видимо, еще в Падуе. Гарвей оставил о себе добрую память в этом университете. Об этом свидетельствует герб Гарвея - две змеи, обвивающие горящую свечу,- укрепленный над входом в один из залов университета. Вернувшись в Англию, Вильям Гарвей довольно скоро приобрел славу искусного врача. В 1607 г. он был избран членом Лондонской коллегии врачей, его пациентами стали знаменитые и важные люди. Вскоре Гарвея назначили придворным медиком сначала при короле Якове I, а после его смерти - при Карле I. Это внешние штрихи биографии. А все эти годы он все ближе и ближе подходил к раскрытию тайны движения крови. Нет, он не может остановиться перед авторитетами:

"Если мы успокоимся на их открытиях и уверуем,- по глупости своей, конечно,- что сами ничего открыть не сможем, то, поступая так, мы лишь умаляем остроту нашей мысли и гасим светильник, который они нам оставили",- писал он.

Не книга, а живая природа, не догмы, а острая мысль вели Гарвея к цели. Он изучал анатомию шестидесяти различных позвоночных и беспозвоночных животных - и млекопитающих, и птиц, и рыб, и ящериц, и лягушек... Он "видел бьющееся сердце", размер которого "не превышал булавочной головки, у зародыша цыпленка на четвертый день высиживания". Он снова и снова повторяет:

"Факты, доступные чувствам, не считаются с "мнениями", а явления природы не преклоняются перед древностью" (напомним, что говорилось это триста пятьдесят лет назад!).

Ученый не скрывает своих взглядов, охотно делится своими открытиями, а в 1615 г. читает в Лондонской коллегии врачей лекцию о кровообращении. В ней все было ново для современников Гарвея: и взгляды на работу сердца, и учение о циркуляции крови, и сами методы исследования. О взглядах английского ученого узнали и на континенте; видимо, книга в рукописных копиях получила довольно широкое распространение. Вот один пример. В 1623 г. умер Пьетро Сарги - образованный венецианский монах. Среди его рукописей обнаружили копию сочинения Гарвея о движении сердца и крови. Любопытна одна из записей Гарвея, относящаяся к этому периоду.

"Из устройства сердца очевидно, что кровь переносится в аорту через легкие... Очевидно, что она проходит из артерии в вены... Отсюда очевидно и непрерывное круговое движение крови, проходящее вследствие биения сердца".

Однако, несмотря на такую очевидность, ученый не торопился публиковать свой труд, ему хотелось доказать свои взгляды с несокрушимой убедительностью. И снова следуют эксперименты, снова и снова раздумья. Он убежден в своей правоте, выводы его базируются на опытах, которые может повторить каждый врач, каждый добросовестный противник нового учения. Прошло долгих тринадцать лет, когда наконец в 1628 г. во Франкфурте-на-Майне вышел трактат Вильяма Гарвея на латинском языке "Анатомическое исследование о движении сердца и крови у животных". Собственно, выпуск книги в свет вызван и тем, что вокруг учения было много разговоров, большей частью недоброжелательных, враждебных. Мысли ученого бессовестно извращались. Сам Гарвей об этом писал так:

"Одним они нравились, другим нет: одни порицали, поносили и обвиняли меня в измене учению и вере всех анатомов, другие находили мои воззрения новыми, интересными и утверждали, что было бы в высшей степени полезно изложить их полнее. Побуждаемый просьбами друзей... и ненавистью врагов (которые, относясь ко мне пристрастно и плохо понимая мои слова, пытались уронить меня в глазах общества), я решился обнародовать свое учение, чтобы всякий мог судить обо мне и о деле".

Далее ученый переходит к "делу". В первых главах он говорит о своих наблюдениях и опытах над работой сердца. По мнению древних, сердце - центральная часть тела, первоисточник животворящего тепла и жизненной силы организма, оно то же, что и Солнце для Земли. И Гарвей уподобляет сердце - Солнцу:

"Сердце животных - источник жизни, начало всего, солнце микрокосмоса, ибо от него зависит вся жизнь, вся свежесть и сила организма".

Но этим и ограничивается дань традиции. Он описывает свои опыты и исследования:

"Я открыл,- утверждает он,- функции сердца и его роль у животных, наблюдая факты, а не штудируя различных авторов".

По мнению ученого, сердце - это мощный мышечный мешок, действующий как насос, а толчки сердца - последовательные сокращения его отделов. Гарвей установил, что артерии и вены - "сосуды для проведения крови". Артерии предназначены для тока крови от сердца в различные части тела, а вены нужны "для возвращения ее в сердце". И еще: артерии несут кровь "совершенную и питательную", вены - истощенную, не пригодную для жизни". Воздуха, как предполагали древние, в сосудах нет. Это тоже одно из покушений автора трактата на незыблимые утверждения авторитетов. Ведь сам Гиппократ считал, что сердце - очаг теплоты, что в левом его желудочке находится не кровь, а поступающая из воздуха особая жизненная сила. Аристотель утверждал, что кровь одухотворяется особой жизненной силой и течет по венам, а в артериях находится воздух. Предшественники считали также, что кровь, добравшись до мягких частей тела, прерывает здесь свое движение. Она "створаживается" и идет на питание этих частей тела, а также на образование мяса. Гарвей отверг такое утверждение и высказал мысль, что артериальная система связана с венозной, и не только отверг, ко и привел доказательства такой связи.  Гарвей отбросил эти нелепые предположения, он четко устанавливает путь крови по малому и большому кругу. Скрупулезно проводит Гарвей вычисления, устанавливает количество крови в организме. Приведя все доказательства движения крови, Гарвей делает вывод:

"Таким образом, кровь течет по артериям из центра на периферию, а по венам от периферии к центру в громадном количестве. Это количество крови больше того, что могла бы дать пища, а также больше того, которое нужно для питания тела. Следовательно, необходимо заключить, что у животных кровь находится в круговом и постоянном движении. В этом и состоит деятельность - или функция - сердца, осуществляемая посредством биения. И, конечно, движение сердца и деятельность, проявляемая во время пульса,- одно и то же".

Так, впервые в мире вместо фантастических представлений была дана стройная картина кровообращения. С именем Гарвея связано начало современной научной физиологии и создание учения о кровообращении. Итак, книга в 1628 г. вышла в свет. В ней два посвящения, одно - королю, другое - Президенту Лондонской коллегии врачей. Во втором посвящении говорится:

"Я имел бы мало надежды на то, чтобы эта книжка могла беспрепятственно появиться, если бы я не посвятил ее Вам, высокоуважаемые врачи. В Вас я нахожу защиту всех тех наблюдений, из которых я или черпаю истину, или на основании которых я опровергаю ложное. На многих из Вас как на достойных всякого доверия я могу сослаться, потому что Вы были свидетелями моих открытий, где обычно присутствовали и честно соглашались с очевидными фактами. Так как в этой книге предлагается новое учение о круговом движении крови, не согласное со старым многовековым учением лучших анатомов, то я боялся, что издание этой книги, законченной уже несколько лет тому назад, показалось бы дерзким, если бы я не предложил ее сначала Вашему вниманию, не подтвердил бы вивисекциями и не ответил бы на все Ваши сомнения и возражения и не получил бы поддержки и согласия Вашего председателя... Подлинно просвещенные люди, движимые горячей любовью к истине, никогда не считают себя настолько мудрыми и ум свой настолько самодовлеющим, чтобы не принять истину, когда бы и откуда бы она ни пришла; их кругозор не настолько узок, чтобы считать, что все сделанное в науке и искусствах является настолько законченным и современным, что для старания и труда новых деятелей не остается ничего. Итак, прощайте, славнейшие доктора, и будьте благосклонны к вашему коллеге, анатому Вильяму Гарвею".

Увы, книга не встретила благосклонного внимания славнейших докторов. Оправдались самые мрачные предчувствия ученого. Автора трактата считали даже сумасшедшим, к нему перестали обращаться за помощью пациенты, а его взгляды подвергались ожесточенным нападкам. И шарлатаны, и мракобесы, и невежественные люди, и образованнейшие, но недобросовестные врачи - все дружно ополчились против книги. В течение долгих десяти лет Гарвей оставался почти в полном одиночестве. Он, показавший в своем трактате образец корректной полемики, с грустью убеждался, что его противники не приводят никаких сколько-нибудь убедительных доводов. Вместо этого он слышал пустые утверждения, ни на чем не основанные отрицания, вздорные придирки, оскорбительные эпитеты... Парижский университет объявил учение Гарвея ересью. Профессор этого университета, врач Марии Медичи Риолан, слывший в то время "королем анатомов", возглавил травлю Гарвея. Он называл его идеи ложными, бессмысленными и вредными. В выражениях он не стеснялся.

"Ныне всякая шушера лезет с открытиями",- с откровенной грубостью писал этот профессор. И продолжал: "От начала века кровь не обращалась, не обращается и никогда не будет обращаться!"

Риолан посетил Англию, познакомился с автором трактата, Гарвей показал ему свои опыты, подтверждающие новые идеи. И что же? Вернувшись во Францию, "король анатомов" продолжал свои нападки, а Гарвею написал:

"Много высказал глупости, еще больше лжи".

Вслед за Риоланом в том же духе высказался и его ученик молодой врач Примроз. "Доводы" его были такие: раз древние, не зная кровообращения, умели вылечивать, значит кровообращение - выдумка досужего ума. Примроз даже написал книгу против учения Гарвея. На большинство выпадов такого рода Гарвей не отвечал. Лишь Риолану написал несколько писем. В одном из них есть весьма примечательные строки. Вот они:

"Как волны Сицилийского моря, вздымаемые ветром, бросаются на скалы вокруг Харибды, шумят, и пенятся, и мечутся туда и сюда, так бушуют те, кто пытается противопоставить софистические и лживые рассуждения очевидному свидетельству чувств".

Восстали против Гарвея и итальянские врачи. Один из них - Паризиани написал огромную книгу против кровообращения. В числе противников Гарвея оказался и преемник Риолана Ги-Питен. За это он поплатился тем, что был осмеян Мольером в комедии "Мнимый больной". Он послужил прообразом доктора Диафуаруса, который так расхваливает своего племянника:

"Но помимо всего этого, что в нем люблю, в чем он следует моему примеру,- это его слепое преклонение перед древними учителями и полное нежелание понимать и признавать доказательства и научные исследования так называемых открытий нашего века, касающихся кровообращения и других благоглупостей того же теста".

Но вот молодое поколение физиологов начинает поддерживать и разделять воззрения Гарвея. Его друг врач Энт написал "Апологию", в которой защищает открытие Гарвея. Лондонская коллегия врачей выступила с заявлением о том, что она признает значение сделанного Гарвеем. Поддержали его и некоторые великие ученые и среди них Р. Декарт, который уже в 1632 г. писал своему близкому другу, что "прочитал книгу о движении сердца", а впервые опубликовал свои взгляды о кровообращении в трактате "Рассуждение о методе". Упоминает о Гарвее и философ Гоббс в предисловии к "Элементам философии". Стоит упомянуть и профессора Утрехтского университета Лерца, который провел множество дискуссий с различного рода мракобесами. Результатом дискуссии была книга с красноречивым названием - "Губка". Советский ученый X. Коштоянц писал:

"Это была не работа по зоологии, посвященная описанию губки! Это Лерца стирает губкой грязь возражений, сделанных доктором медицины Примрозом против тезисов о циркуляции крови".

Едко высмеял за косность весь медицинский факультет Парижского университета сатирик Буало в "Забавном приговоре". Право, стоит привести этот отрывок:

"Рассмотрев прошение ученых докторов и профессоров Парижского университета, из которого явствует, что несколько лет назад незнакомец, по имени Разум, пытался вломиться в школы означенного университета и даже изменил и обновил многие явления природы, не испросив на то разрешения Аристотеля, а именно: дозволил крови странствовать по всему телу, предоставил ей беспрепятственно блуждать, бродить и обращаться по венам и артериям, не имея на подобное бродяжничество никакого права, кроме разрешения со стороны опыта, свидетельство которого никогда не принималось в означенных школах, судебная палата, признавая вышеозначенное прошение уважительным, приказывает крови прекратить всякое бродяжничество, блуждание и обращение по телу под страхом полного изгнания с медицинского факультета".

Вильям Гарвей дожил до того времени, когда его открытие было взято на вооружение врачами многих стран - в Риме, Амстердаме, Копенгагене, Гамбурге... В предисловии к русскому переводу трактата знаменитый ученый И.П. Павлов писал:

"Триста лет тому назад среди глубокого мрака и трудновообразимой сейчас путаницы, царивших в представлениях о деятельности животного и человеческого организмов, но освященных неприкосновенным авторитетом научного и классического наследия, врач Вильям Гарвей подсмотрел одну из важнейших функций - кровообращение - и тем заложил фундамент новому отделу точного знания - физиологии животных... Труд Гарвея не только редкой ценности плод его ума, но и подвиг его смелости и самоотверженности. Так, через крест поношений прокладывала себе дорогу в те времена научная истина". Автор статьи: Глухов А.Г.