RARUS'S GALLERY

Price Realized: $17 436

BALZAC, Honoré de (1799-1850). La Peau de chagrin, roman philosophique. Paris: Charles Gosselin et Urbain Canel, 1831. 2 volumes in-8 (215 x 135 mm). Deux frontispices d'après Tony Johannot, gravés par Porret, sur Chine. (Quelques rousseurs, tache brune dans la marge inférieure des pages 9 à 12 du tome II.) Reliure signée Lorenzo Mariotti, demi-veau vert, coins de vélin, sans les couvertures (dos légèrement passés avec quelques éraflures sans gravité). ÉDITION ORIGINALE. Tome II avec les erreurs de pagination mentionnées par Carteret. BEL EXEMPLAIRE GRAND DE MARGES. Carteret Romantique I, 60; Vicaire I, 184; Clouzot 12; Lhermitte 52. (2)

Уход: €12,500. Аукцион Christie's. Bibliothèque littéraire d'un amateur parisien. Paris, 25 June 2009, lot 72.

,,Шагреневая кожа“ Оноре Бальзака в двух томах вышла впервые в издательстве Шарля Гослена 185 лет назад. Истинный размах бальзаковского таланта предстает в его первом настоящем романе ,,Шагреневая кожа“, ибо здесь писатель раскрыл стояшую перед ним цель —,,набросать картину общества — нищету и богатство, „Париж одиночества и Париж салонов, силу денег и их бессилие“. Через издателя Гослена Бальзак получает множество восторженных писем, среди которых самое пылкое принадлежит польской графине Эв. Ганской. Гете беседует в Веймаре с Эккерманом о „Шагреневой коже“. Роман Оноре де Бальзака ,,Шагреневая кожа" — одно из наиболее популярных произведений мировой литературы. Поставленная в нем проблема— что лучше: долгая и спокойная жизнь без желаний и стремлений или жизнь короткая, но полная борьбы, тревог и наслаждений — всегда волновала умы человечества. О ней — сказка о вороне и орле, которую рассказывает Пугачев Гриневу, она занимает центральное место в поэме Лермонтова ,,Мцыри", она присутствует в той или иной форме в творчестве почти всех поэтов. „Желай— и желания твои будут исполнены. Но соизмеряй свои желания со своей жизнью. Она — здесь. При каждом желании я буду убывать, как и твои дни“,— гласит надпись на талисмане— шагреневой коже, которая по воле случая попадает к герою романа, молодому разорившемуся поэту Рафаэлю, в час, когда он был близок к самоубийству. Именно с этого момента начинается для него новая жизнь, полная осуществленных желаний, но именно в этот час некий магический механизм начинает точно отсчитывать количество желаний, неуклонно сокращая дни героя. Так происходит завязка романа, так рождается бессмертный символ, навеки вошедший в галерею подобных символов-предметов мировой литературы и фольклора. Важное место „Шагреневая кожа" занимает и в творчестве самого Бальзака, являясь как бы поворотным пунктом к основному труду его жизни — созданию „Человеческой комедии". Так думал и сам автор, называя „Шагреневую кожу" „отправным началом моего дела". В одном из писем Анриетте де Кастри Бальзак пишет:

„Эта вещь не останется единственной: она... начало моего труда, и я буду гордиться тем, что осмелился его предпринять, даже если упаду под его бременем".

Замысел „Шагреневой кожи" прошел несколько этапов. По свидетельству современника Бальзака, поэта Берту, тот первоначально замыслил новеллу, где мысль о власти психики над жизненными силами должна была выразиться несколько иначе. Чудесные свойства кожи-талисмана— лишь выдумка антиквара, герой вериг этому, ему начинает казаться, что кожа действительно уменьшается, и он погибает от ужаса и нервного напряжения. Со временем, оставив неприкосновенной коллизию своего романа, Бальзак как бы заменяет деревянные мечи актеров стальными мечами — поставленная проблема сразу стала более острой, для художника открылся новый простор. В рабочей тетради роману посвящено несколько записей. Первая из них относится, видимо, к концу 1829 г. (все они датированы):

„Придумана кожа, олицетворяющая жизнь. Восточная сказка".

Затем — новая запись:

„Шагреневая кожа. Выражение человеческой жизни как таковой, ее механики. Вместе с тем описана и оценена личность, но поэтически". Вскоре после выхода романа в свет Бальзак писал маркизе де Кастри: „Шагреневая кожа должна была формулировать нынешний век, нашу жизнь, наш эгоизм".

Знакомство читателей с романом началось публикацией в газете „Карикатюр" 16 декабря 1830 г. небольшого фрагмента—„Последний наполеондор", которым впоследствии откроется роман. В мае 1831 г. в „Ревю де де Монд" (15 мая) и „Ревю де Пари" были напечатаны еще два отрывка: „Оргия" и „Самоубийство поэта". Кроме этого, публикация романа была подготовлена и публичным чтением других фрагментов в известном тогда литературном салоне м-м Ре-камье. Как писал Бальзак своему издателю Шарлю Гослену:

„Таким образом, у нас будет и великое множество почитателей в Сен-Жерменском предместье".

Отдельной книгой „Шагреневая кожа" вышла в свет в начале августа 1831 г. Это было двухтомное издание; каждый том украшен виньетками Тони Жоанно. На 1-м томе был изображен Рафаэль у антиквара; на 2-м —он же у ног своей возлюбленной Полины. Как предвидели автор и издатели, роман сразу же начал пользоваться невероятным успехом. Однако реакция публики, видимо, показалась Бальзаку не совсем верной, ему показалось, что его роман не до конца понят читателями. Поэтому в газете „Карикатюр" (от 11 авг.) он публикует статью, подписывая ее псевдонимом Алекстадр де Б ***, где дает анализ своего произведения, поясняет его замысел и основную идею, отмечает его достоинства. Второе издание „Шагреневой кожи" следует почти непосредственно за первым — в сентябре 1831 г., правда уже не отдельным изданием, а как одна из тринадцати частей „Философских романов и рассказов". Рецензия и на это издание была написана Бальзаком и опубликована в „Карикатюр" 13 октября за подписью: Альф. Кудрё, граф Аль. де Б., Анри Б, Е. Мориссо, т. е всеми псевдонимами, которыми пользовался Бальзак в этой газете. С начала 1833 г. Бальзак начинает заниматься переработкой и исправлениями текста „Шагреневой кожи", готовя роман к новому изданию. Он писал графине Ганской в январе 1833 г.:

«Я работаю по двадцать восемь часов в сутки. Я обнаружил много погрешностей в стиле „Шагреневой кожи", я исправляю ее, чтобы сделать безупречной, но после двух месяцев труда я нахожу все новые и новые ошибки. В этом состоят печали поэтов» (здесь Бальзак пользуется игрой слов: по-французски „шагрень" звучит так же, как „печаль, горе, тоска").

Новое издание вышло в марте 1833 г. Не меньше сил и труда было затрачено Бальзаком при подготовке рукописи к третьему изданию. В письме к Ганской от 11 августа 1834 г. он пишет:

„Надо, чтобы в новом издании больше не было ошибок".

Только в январе 1835 г. он дает издателям рукопись, которую считает достаточно выверенной и исправленной. В первом издании роман делился на три книги и эпилог. Каждая была поделена на главки, никак не озаглавленные. Со временем деление стало менее дробным и, начиная с 1845 г., в тексте „Шагреневой кожи" принято выделять: „Талисман", „Женщина без сердца", „Агония" и эпилог. Бальзак посвятил роман своему другу Феликсу Савару, члену Академии наук: он занимался геодезией, математикой, астрономией. В „Карикатюр" от 11 августа 1831 г. Бальзак пишет:

„Жизнь человеческая представлена здесь так, как ее понимали Бальзак и Стерн... философы и ветреники; драма, которая змеится, волнуется, вьется и течению которой нужно отдаться, как говорит о том весьма остроумный эпиграф книги".

Эпиграф действительно интересен: автор использует волнистую линию, которую чертит палкой в воздухе одно из действующих лиц знаменитого романа Лоренса Стерна „Жизнь и мнения Тристрама Шенди", капрал Трим, говоря о человеческой свободе. Стерн замечает далее, что тысячи силлогизмов не могли бы подействовать сильнее в пользу безбрачия, чем этот неопределенный взмах. (В изданиях Стерна рисунок можно найти в кн. 9, гл. IV.) Именно эта извилистая линия была избрана Бальзаком в качестве эпиграфа к своему роману. В издании 1833 г. эпиграф вообще не воспроизведен, как и 1835 г. Издание 1838 г. повторило этот черный, непонятный для многих рисунок. В 1845 г. сплошная линия становится чешуйчатой, и эпиграф превращается в изображение изогнувшейся змеи с высунутым жалом. Преображенный эпиграф закрепился. Трудно однозначно ответить на вопрос: что же хотел сказать Бальзак, используя странную линию. В первую очередь он проводит параллель со стерновским пониманием свободы, которой лишают Рафаэля иссушающие его желания. Имеет он в виду и непрямолинейность человеческой жизни, в которой господствует не логика, а случай. В сентябре 1831 г. в предисловии к „Философским романам и рассказам" критик Ф. Шаль как бы вторит этой мысли Бальзака: «„Шагреневая кожа" выражает жизнь человеческую, абстрагированную от отдельных личностей; жизнь с ее прихотливыми колебаниями, ее змеящимся течением». И, наконец, подобно незавершенности романа Стерна, не завершена и мысль „Шагреневой кожи", Бальзак не дает в ней точного ответа о выборе пути, оставляя читателя раздумывать: а как поступил бы он сам на месте Рафаэля. Линия уходит вдаль, как бы предваряя галерею образов будущей „Человеческой комедии".

* * *

Знакомство русского читателя с романом Бальзака произошло довольно быстро. Уже в октябре 1831 г. в издававшемся в Москве „Дамском журнале" (№ 40) был опубликован небольшой отрывок из „Шагреневой кожи". Еще один отрывок был напечатан в январе 1832 г. в петербургском журнале „Северная Минерва". Наибольший фрагмент был дан в журнале „Сын отечества". Полностью „Шагреневая кожа" была опубликована по-русски уже после смерти ее автора, в 1891 г. Перевод сделал известный публицист, литератор и переводчик западноевропейской литературы Д.В. Аверкиев. Этот перевод выдержал пять изданий, последнее—в 1936 г. в издании „Academia". Второй известный перевод романа принадлежит Б.А. Грифцову, известному литературоведу и теоретику романа; он вышел впервые в 1923 г. и с тех пор выдержал множество переизданий. Автор статьи:  Т. Михайлова.