RARUS'S GALLERY

Price Realized: $29 794

CAMPANELLA, Tommaso (1568-1639). Realis philosophiae epilogisticae partes quatuor. Frankfurt: Godefrid Tampach, 1623. [Bound with:] – приплёт: Astrologicorum Libri VII in quibus astrologia omni superstitione Arabum, & Judaeorum eliminata, physiologicae tractatur. Frankfurt: Godefrid Tampach, 1630.

Уход: £18,750. Аукцион Christie's. Valuable Manuscripts and Printed Books. 21 November 2012. London, King Street. Лот № 99.

В 1602 году приговоренный инквизиционным трибуналом к пожизненному заключению итальянский философ, гуманист Томмазо Кампанелла создает утопию «Город Солнца», где в художественной форме дано описание идеального города-государства. О нем рассказывает Гостиннику некий генуэзец-мореход, побывавший на острове Тапробана и посетивший солнечный град. Труд этот написан на итальянском языке. Впоследствии в 1613 году он был переведен на латинский язык. На латинском языке «Город Солнца» впервые и был опубликован во Франкфурте-на-Майне (1623) в виде приложения к «Реальной философии» Кампанеллы, который все еще находился в это время в застенках. Второе парижское издание в 1637 году, которое осуществил сам Кампанелла, все также не отделило "Город Солнца" от "Реальной философии". В этом плане этому великому произведению жутко не повезло и для коллекционеров в наше время создает определенные неудобства.

Описание лота: 2 works in one volume, 4° (207x158 mm). Woodcut diagrams and illustrations in the text, head- and tailpieces. (Tiny hole to b2 in first work with loss of two letters, occasional light spotting and browning.) Slightly later calf, gilt spine, marbled-paper pastedowns, speckled edges (expertly repaired and refurbished). Provenance: F.G. Derling (long notes in a late 17th-/early 18th-century hand in Latin cross-referencing the author's other works on recto of first title and verso second title) -- Carl Friedrich Dingelstadt (deleted ownership inscription to flyleaf dated Halberstadt, 1743).

FIRST EDITION OF THE FAMOUS UTOPIA "CITY OF THE SUN", with separate title and pp.415-464 describing an ideal theocratic philosophical society, where private property and classes have been abolished and life is strictly regulated by science. This volume includes the very scarce second enlarged edition of the second work (first published the previous year in Lyon in only six books). RARE, only three copies recorded at auction since 1975. Carli-Favaro 94; Wellcome I, 1238.

Устав о цензуре и печати, введенный в России в 1865 г., был ясен и категоричен — как всякий устав. Его 95-я статья недвусмысленно гласила: «Не следует допускать к печати сочинений и статей, излагающих вредные учения социализма и коммунизма, клонящиеся к потрясению или ниспровержению существующего порядка и к водворению анархии» (Справочная книга о печати всей России. СПб., 1911, с. 43). И потому, когда на стол цензора легло сочинение, описывающее идеальное государственное устройство, проповедующее свободу и равенство граждан, общность имущества и всеобщий труд, сомнений, казалось, быть не должно. А они возникли. Да, конечно, идеалы эти иначе, как социалистическими, не назовешь. Да, сочинитель имеет устойчивую репутацию философа, еретика и бунтаря-заговорщика, хоть и жил он 300 лет назад. И все же... Социализм его выглядит таким наивным, что ничего, кроме улыбки, сейчас вызвать не может. Да и призывов к насилию, революции при всем желании в книге не обнаружишь. В конце концов пусть читателей позабавит еще одна безделица, этакая игра ума, плод мечтаний темпераментного человека, запертого в одиночной тюремной камере и давшего волю неистовому воображению. «Город Солнца» был напечатан в 1906 г. в качестве бесплатного приложения к журналу «Всемирный вестник». А вслед за тем появилось самостоятельное издание — Томас Кампанелла. Государство Солнца (Civitas Solis) (Пер. с лат., с биогр. очерком, примеч. и доп. А.Г. Генкеля. СПб., 1907). В 1906—1907 гг. в «Журнале Министерства народного просвещения» была опубликована обширная исследовательская статья И.И. Квачалы «Фома Кампанелла», поведавшая русскому читателю о героической и трагической жизни итальянского революционера и мечтателя.

Родившийся в Калабрии в 1568 г., на исходе эпохи Возрождения, Джан Доменико Кампанелла был сыном своей эпохи, порождавшей людей энциклопедической образованности и гуманистических устремлений. Он был ученым, писавшим груды на философские темы, политиком, дававшим советы европейским правителям, он был реформатором и утопистом, разрабатывавшим проекты идеального государственного устройства. К нему с уважением относился кардинал Ришелье, его боялся и прислушивался к его мнению папа Урбан VIII. Обучался он у монаха-доминиканца и с 15 лет находился в монастыре, где принял имя Фома. Там же познакомился он с сочинениями античных и средневековых философов, прежде всего с Аристотелем и Фомой Аквинским, а затем с Телезием, видевшим в изучении природы первоисточник научного знания. Юношей Кампанелла с блеском выступает на богословских диспутах. Затем— первые философские опыты. И — первое знакомство с доносами. За то, что он пользовался без разрешения монастырской библиотекой, его арестовывают и отправляют в Рим. Правда, вскоре отпускают— но подозрения остаются. Наступает пора скитаний: Флоренция, Болонья, Падуя, Венеция. Новые сочинения— новые наветы. С 1591 г. выходят его ученые труды, и настороженные глаза ревнителей веры выискивают в них опасные признаки свободомыслия и еретичества. Роковой 1599 год. Позади 30 лет жизни. Время зрелых решений и активных действий. Кампанелла агитирует за восстание против испанского владычества и готовит заговор в Калабрии. К нему примыкают монахи и дворяне, он ждет помощи от турецкого флота. Предательство срывает задуманные планы. Кампанеллу арестовывают. От смертной казни его спасает... обилие и тяжесть грехов. Ибо он не только политический преступник, но и еретик. А это уже компетенция не испанских властей, но церковного трибунала. Кампанелле сохраняют жизнь и обрекают на длительные мучения. Впереди — 30 лет застенков, 50 тюрем, в которых семь раз его подвергают чудовищным пыткам. Симулируя безумие, узник сохраняет непотревоженную ясность ума, обдумывая многие произведения, которые выйдут из-под его пера, когда этим пером ему разрешат пользоваться. В 1602 г. его приговаривают к пожизненному заключению. В том же году, или в конце предыдущего, истекая кровью после 40-часовой вельи, человек, которого лишили всяких надежд на будущее и обрекли на то, чтобы он заживо гнил в тюремной яме, создает лучезарный проект, воплощающий мечту о будущем человечества. Рожденный в тюремном мраке, этот проект носит гордое название «Город Солнца». Но его автор не в силах забыть о перенесенных страданиях. И в неторопливое повествование неожиданно вторгается намек на его испытания: жители Города Солнца «неоспоримо доказывают, что человек свободен, и говорят, что если в течение сорокачасовой жесточайшей пытки, какою мучили одного почитаемого ими философа, невозможно было добиться от него на допросе ни единого словечка признания в том, чего от него добивались, потому что он решил в душе молчать, то, следовательно, и звезды, которые воздействуют издалека и мягко, не могут заставить нас поступать против нашего решения».

Пройдет почти четверть века. В 1626 г. положение узника облегчается. Папа Урбан VIII переводит его в Рим, поскольку истово верит в астрологию и в то, что Кампанелла— отменный знаток этого предмета. Статья «О том, как избежать судьбы, предрекаемой звездами» в конце концов вывела его из заточения. Он покидает Италию, и последние десять лет проводит во Франции, где ему оказывают подчеркнутое гостеприимство, видя в нем, прежде всего, врага Испании. Приходят запоздалое признание и уважение. Появляется возможность издать многочисленные труды. Кампанелла готовит к печати собрание сочинений. Но успевает выпустить только первые тома—в 1639 г. он умирает. Труды увидят свет и принесут ему достаточную известность в Европе. А затем... Время неумолимо будет отодвигать их в прошлое, они станут бледнеть, их заслонят творения более оригинальных мыслителей, их актуальная острота исчезнет... Но останется память об удивительном человеке, противостоявшем судьбе. И останется произведение, устремленное в будущее,— его утопический «Город Солнца». Название это в ту пору не было особенно оригинальным. Слова «солнце» и «золото» выражали тогда наивысшую степень блага, совершенства. Со времен Гесиода сохраняла свою привлекательность легенда о золотом веке, некоем земном рае, когда люди жили в согласии друг с другом, не зная раздоров, изнурительного труда, насилия и гнета, когда природа давала им все необходимое для жизни. Немало идей Кампанелла заимствовал у Платона, в том числе строгую регламентацию жизни, принципы управления. Как известно, афинский философ мечтал о времени, когда правители будут философами, а философы правителями. У Кампанеллы выходцы из Индии, заселив остров Тапробану, решили жить по-философски, общиной и основали Город Солнца, о котором рассказывает генуэзский флотоводец, открывший эту неведомую землю. Название государства Кампанелла тоже взял из античности: в «Исторической библиотеке» Диодора Сицилийского около десятка страниц посвящено утопическому роману-путешествию Ямбула, который побывал на сказочном Солнечном острове, где круглый год плодоносит земля, люди красивы и здоровы, все образованы, трудятся, поклоняются солнечному божеству, не знают ни войн, ни страданий и даже уходят из жизни добровольно. Сочинение Диодора вышло в латинском переводе Поджо Браччолини в 1472 г., и Кампанелла, несомненно, познакомился с ним. Каковы же порядки в Городе Солнца Кампанеллы? В небольшом городе-государстве царит разумный и совершенный порядок. Нет частной собственности и угнетения. Трудятся все, продукты получают по потребностям. Дети воспитываются обществом, которое регулирует деторождение. Главный правитель избирается пожизненно. Он должен владеть всей совокупностью знаний и разбираться во всех видах практической деятельности. Три его помощника—избираемые ученые:

Мощь—ведает делами войны и мира,

Мудрость—руководит науками, ремеслами и искусствами,

Любовь — отвечает за деторождение и воспитание.

Остальные должностные лица избираются из граждан самых знающих и добродетельных. Так реализуется платоновская идея «правления мудрых» — эта, по выражению В.П. Волгина, «своеобразная интеллигентская олигархия при формальной демократии». Тем не менее утопия Кампанеллы, при всем ее примитивном уравнительстве и мелочной регламентации, сохранении ведущей роли жречества, отражала чаяния городских и сельских низов, втянутых в ту пору в острые социальные конфликты. Ведь XVI в. был ознаменован бурными классовыми столкновениями. Идея общности имуществ, а также справедливого управления, необходимости труда, приносящего радость и становящегося не только обязательным, но и почетным, находила тогда благодатную почву. В этом смысле утопия Кампанеллы в отличие от проектов многих гуманистов оказалась более демократичной и созвучной настроениям гораздо более широких масс. Не случайно Маркс отнес Кампанеллу к числу тех мыслителей, которые «стали рассматривать государство человеческими глазами и выводить его естественные законы из разума и опыта, а не из теологии».

Поняли ли современники замыслы Кампанеллы? Оценила ли их история? Родился я, чтоб поразить порок: Софизмы, лицемерие, тиранство,— писал Кампанелла в сонете «О корнях великих зол Вселенной». Именно эту критическую направленность легче всего усваивали современники и потомки, которые в положительных идеалах мыслителя видели, прежде всего, противопоставление порядкам, царившим в мире. В «Письмах русского из Италии» Герцен поставил Кампанеллу рядом с вождем Великой крестьянской войны в Германии Мюнцером, назвав обоих социалистами, ибо «всякий протест против несправедливого распределения средств производства, против ростовщичества, против злоупотреблений собственности есть социализм». Впрочем, с грустью вопрошал русский революционер, «не явился ли социализм теперь, как и во времена Кампанеллы, еще слишком рано, не вовремя?» Но в этом исторический трагизм всех социальных утопий: они несут на себе неизгладимую печать несовершенства представлений об обществе и законах его развития. Рожденные своим временем, они пытаются опередить его и оказываются нереалистичными. Правда, «Город Солнца» нашел непосредственный отклик в Германии. Протестанты Вюртемберга намеревались осуществить его идеи на практике и разработали даже проект общины под названием «Город Солнца». Осуществиться этому предприятию помешала бушевавшая в Европе 30-летняя война, но трудно себе даже представить, чтобы оно увенчалось успехом. Кампанелла, однако, был оптимистом. В трактате «О наилучшем государстве» он говорил:

«Если бы мы и не смогли претворить полностью в жизнь идею такого государства, все же написанное нами отнюдь не было бы излишним, поскольку мы предлагаем образец для посильного подражания».

Из обширного наследия Кампанеллы именно его утопия сохранилась в памяти поколений. К «Городу Солнца» обращались умы многих европейских мыслителей. Но — парадоксальный факт: произведение, принесшее славу его создателю, по сути дела вот уже 380 лет остается доподлинно неведомым. Как самостоятельное произведение «Город Солнца» поначалу не издавался. Впервые он был напечатан в качестве небольшого раздела обширной «Реальной философии», в которой затрагивались различные сюжеты: природа вещей, обычаи и нравы людей, политика, экономика. Выпустил в свет ее почитатель Кампанеллы Товий Адами. Книга (550 с., ин-кварто) включала посвящение, предисловие, подробное оглавление и четыре части. Третья была посвящена политике. К ней-то и примыкало приложение:

,,F. Thomae Campanellac Appendix. Politicae. Civitas Solis, Idea Reipublicae Philo-sophicae" («Брата Фомы Кампанеллы Дополнение к Политике. Город Солнца. Идея философской республики»). Так значилось на шмуцтитуле. А на первой странице самого текста стояло: „Civitas Solis vel De Reipublicae Idea. Dialogus Poeticus“ («Город Солнца, или Об идее республики. Поэтический диалог»).

В составе той же книги «Город Солнца» был переиздан Кампанеллой в 1637 г. в Париже. Еще через шесть лет, уже после смерти автора, в Утрехте вышло 3-е издание. Как и прочие сочинения Кампанеллы, «Город Солнца» печатался на латинском языке, доступном лишь образованным людям. Понадобилось почти 200 лет, чтобы широкий читатель заинтересовался этим произведением. В 1836 г. в Лугано (Швейцария) появляется анонимный перевод «Города Солнца». В 1840 г. в Париже он выходит на французском в переводе социалиста-утописта Вильгарделя. В 1854 г. Д’Анкона включает его в двухтомник произведений Кампанеллы, вышедший в Турине. Затем он печатается по-английски (Лондон, 1885) и по-немецки (Мюнхен, 1900). Все переводы делались, естественно, с латинского оригинала. Но ирония судьбы в том, что латинский текст вовсе не был оригинальным. Свое произведение Кампанелла писал по-итальянски — писал ужасающим почерком (искалеченные пальцы едва держали перо), на отдельных листках, которые потом с величайшим риском переправлялись из тюрьмы на волю, где они попадали к переписчикам, с трудом разбиравшим каракули узника. Автограф «Города Солнца» не сохранился. До нас дошли 11 списков итальянского подлинника, сделанных в самом начале XVII в. По месту хранения в городе или библиотеке их называют: Берлинский, Казанатенский (Рим), Эстенский (Модена), Луккский, Лондонский, Мадридский, Неаполитанские 1-й и 2-й, Риккардианский (Флоренция), Ватиканский и Венский; сравнительно недавно были обнаружены еще три списка. Сам Кампанелла признавался в «Рассказе о собственных книгах», записанном в 1632 г., что первоначальный текст был итальянским. Считают, что этот текст в 1613 г. был переведен на латынь и в таком виде дошел до читателя. Причем большинство исследователей уверено, что перевод сделал сам автор. Так или иначе грустный парадокс заключается в том, что еще в прошлом веке соотечественники Кампанеллы знакомились с его творением в переводе с латыни на итальянский, тогда как в библиотеках их собственной страны лежали непотревоженным мертвым грузом итальянские подлинники. Ту же ошибку допустил и русский переводчик А.Г. Генкель, чей перевод содержит немало пропусков и неверных толкований. Он утверждал, что «Город Солнца» писался по-латыни (хотя уже в 1881 г. биограф Кампанеллы Л. Амабиле доказал итальянское происхождение оригинала) и что даже вышедшая в 1904 г. итальянская редакция «Города Солнца» — всего лишь перевод с латинского издания. Эту итальянскую редакцию подготовил к печати на основе шести списков Э. Сольми. Его труд при всем его несовершенстве был первым в ряду текстологических работ, посвященных утопии Кампанеллы. После него стало очевидно, что без критического анализа списков дальнейшие толкования и исследования успеха иметь не будут. И исследования продолжались. Издание Паладино 1920 г. учитывало уже 10 списков и позволило сделать вывод о существовании по крайней мере двух редакций итальянского текста, не совпадающих хронологически. В частности, Луккский список явно «моложе» остальных, так как содержит некоторые сведения более позднего времени. Издатель Фирпо, подготовивший библиографию трудов Кампанеллы, датировал его 1609 г. Луккский список лег в основу и наиболее доброкачественного критического издания Боббио (Турин, 1941), включавшего полный латинский текст 1637 г.— тот самый, который был подготовлен к изданию при жизни его автора. Боббио восстановил многие пропущенные слова и фразы, устранил опечатки, искажавшие смысл, указал на неточности и ошибки в латинском переводе, а в примечаниях детально проследил связь «Города Солнца» с другими сочинениями Кампанеллы. Но и это издание, доныне остающееся одним из лучших, не разрешило многочисленных загадок. Какова причина разночтений? Кто вносил дополнения или, наоборот, сокращал текст? Почему Кампанелла, подготавливая «Город Солнца» к печати, не обратил внимания на искажения и несообразности латинского перевода? Даже если полагать, что он сам выполнил перевод (быть может, недостаточно хорошо владея латынью), то что заставило его опускать или изменять по смыслу — и нередко в худшую сторону—те или иные места? На все это еще предстоит дать ответ. «Город Солнца» еще ждет своих исследователей, которым, быть может, суждено осуществить надежду Кампанеллы: «Век будущий рассудит нас, ибо нынешний распинает своих благодетелей; но потом они воскресают—через три дня или через три столетия». Автор статьи: Ф. Арский.