RARUS'S GALLERY

С 10 оригинальными иллюстрациями И. Смуровича и 127 копиями с картин, рисунков и портретов проф. Горшельта, проф. Грузинского, Тимма и др. русских художников — СПб.-М.: Товарищество М.О. Вольф, [1906]. [4], II, 310, II, [2] с., 20 л. ил. Издательский золототисненый коленкоровый переплет с цветной вставкой на крышке. 25,5x18, 5 см. Почти пятьдесят лет Кавказской войны России и горцев оставили печальный след в нашей истории. Тема, как говорится, была выстрадана. Отсюда и безумная популярность этой повести Лидии Чарской. Она выдержала много изданий и принесла автору всероссийскую славу.

 

 

 

Историческая повесть Лидии Чарской посвящена войне на Кавказе середины XIX века. Сюжет ее основан на реальном историческом событии и повествует о трагической судьбе старшего сына Шамиля, попавшего в качестве заложника в Россию и получившего образование и воспитание русского офицера. В остросюжетном повествовании автор предстает как самобытный этнограф, историк, знаток традиций и обычаев горских народов, что позволяет ей с большой долей достоверности описать и героизм русского солдата, и самоотверженное сопротивление горцев. Тонкие психологические наблюдения, точные характеристики как исторических, так и вымышленных персонажей, драматические и лирические эпизоды, составляющие содержание книги, не оставят равнодушными как взрослых, так и юных любителей истории. При подготовке издания редакцией сделаны пояснения и комментарии к специальным терминам, названиям, историческим персонажам. В качестве иллюстраций на страницах книги воспроизведены графика и живописные полотна художников XIX века.

С многочисленными иллюстрациями и гравированными заставками в тексте и на отдельных листах. Книга в родном издательском переплете с декорацией обреза краской. Иллюстрированное издание на плотной бумаге. Чурилова, Лидия Алексеевна (1875-1937) (урожденная ВОРОНОВА, литературный псевдоним Лидия Чарская) по праву считается самой популярной детской писательницей России начала века. Перу этой одаренной и необычайно плодовитой писательницы принадлежат десятки произведений для детей, подростков и взрослых читателей. Количество написанного Чарской может быть сравнимо разве что с масштабами ее огромной, поистине небывалой популярности… Продолжали зачитываться Чарской и после того, как ее произведения— уже в двадцатые годы XX века — были объявлены «слащавыми» и вредными для читателя, а затем запрещены и изъяты из библиотек.

От издателей: Ярко и выпукло выделяется на страницах русской истории минувшего века героическая эпопея многолетней, ожесточенной, упорной, стоившей много крови, многих усилий, борьбы за владычество над горцами Чечни и Дагестана. Целых тридцать лет длилась эта борьба, выдвинув многих, многих героев из рядов как русской армии, так и наших врагов. Со стороны горцев это была последняя, отчаянная попытка сохранить независимость, свободу; со стороны русских - твердое решение завершить увеличение государства на границах Азии приобретением и подчинением русскому владычеству многих неприступных горных аулов.

Возгоревшаяся из-за этого священная война, «газават», как назвали ее горцы, заняла очень видные страницы в истории завоевания нами Кавказа. На фоне этой героической борьбы, полной трогательных эпизодов самоотверженности русских воинов - от генерала до солдата — и доходящей до самозабвения отчаянной храбрости горцев — от простого узденя до главного вождя, имама, включительно - произошли события, описанные в настоящей книге. Все они наглядно иллюстрированы многими рисунками, часть которых составляют специально исполненные изображения отдельных сцен и эпизодов повести, другая же часть - копии с картин и рисунков, воспроизводящих исторические события и принадлежащих кисти или карандашу известных художников.

Кроме того помещены также портреты наиболее выдающихся деятелей этой знаменательной эпохи... Персонажи повести Л. Чарской "Газават" — молодой русский офицер, его друг — сын вождя восставших горцев, привязавшийся к России и полюбивший русских, юная страдалица, попавшая в плен к горцам, свирепый и жестокий воин-мюрид, добрая сострадательная чеченка и многие другие — это большей частью лица исторические. Все они группируются вокруг знаменитого вождя кавказских мюридов Шамиля — предводителя в многолетней борьбе горцев за веру и свободу. ГАЗАВАТ — ГАЗАВАТ, газавата, [от араб. hazāwa(t)]. У мусульман священная война против христиан. Толковый словарь Ушакова. Иначе ДЖИХАД.

Чарская (Чурилова), Лидия Алексеевна (1875-1937) - русская писательница, актриса Александринского театра (1894-1924 гг.). Всего она написала около 80 книг, среди них более 20 романов, много рассказов и стихов. Ещё совсем недавно ни о Л.А. Чарской, ни о её творчестве большая часть отечественных читателей ничего не знала. Однако в 90-е годы ХХ века в России стали вспоминать забытые имена. И среди тех, кто вновь вернулся из небытия к читателям, была несправедливо оболганная собратьями по перу, а затем и деятелями из Наркомпроса, замечательная русская писательница Лидия Алексеевна Чарская. Попытаемся с помощью исследователей творчества Л.И. Чарской, а также некоторых её современников окунуться в волны творческой жизни писательницы и как бы заново вспомнить пройденный ею путь. Нам не очень много известно о жизни Лидии Алексеевны Чарской. Даже дата рождения писательницы не совсем точна. Официально считается, что Чарская родилась 19 января 1875 года. Сама она говорила, что родилась в 1879 году. А на одном из сайтов юбилейных дат было отмечено, что именно в 2013 году отмечается 140 лет со дня рождения писательницы. Одно несомненно — в 2012 году исполнилось 75 лет со дня её смерти (1937г.). 18 марта 2012 г. на могиле Чарской (Смоленское кладбище Санкт-Петербурга) клириком Успенского подворья Оптиной пустыни иерем Валерием Волковым была отслужена панихида, на которой присутствовали как рядовые почитатели её таланта, так и те, кто посвятил себя изучению творчества писательницы. А вообще-то вся жизнь Л. Чарской в её книгах, многие из которых автобиографичны. Молодая писательница буквально ворвалась в русскую литературу в 1901 году, когда были опубликованы её дневники «Записки институтки». И с этого момента она сразу стала властительницей сердец и умов многих девочек, барышень и даже мальчиков, учащихся гимназий и реальных училищ. В увлечении творчеством Л. Чарской признавался и будущий детский писатель, автор «Республики ШКИД», Л. Пантелев (А.И. Еремеев). Появление новых книг Чарской ожидали с трепетом, а потом с восторгом их читали. Настоящая фамилия Чарской Воронова. Она родилась в семье военного инженера полковника Алексея Александровича Воронова, очень рано лишилась матери. После того, как отец вторично женился, Лиду Воронову в 1886г. отвезли в Петербург, где поместили в закрытое учебное заведение для девочек-дворянок — Павловский институт. Здесь она увлеклась чтением и сочинительством. С 10-ти лет Лида пишет стихи, в 15-ть она начинает вести дневник. Постепенно литературный труд превращается в насущную осознанную потребность, которая становится впоследствии делом её жизни. В 1893г. Лида Воронова с отличием заканчивает институт и вскоре выходит замуж за блестящего молодого офицера Бориса Чурилова. Юных супругов объединяли весьма романтические отношения, они как будто играли в сказку. Однако жизнь вносит свои коррективы. Бориса направляют на службу в Восточную Сибирь. Лидия с маленьким сыном Юрием остаётся в Петербурге. Непонятно, чем был вызван разрыв между Борисом и Лидией, т.к. они вроде бы находились в постоянной переписке, и муж оказывал, небольшую, но всё же помощь своей молодой супруге. Вероятно, слишком большое расстояние привело в конечном итоге к охлаждению между ними. Но это всего лишь догадки, ничем не подтверждённые. Имеются сведения о том, что Борис Чурилов погиб на германском фронте в Первую мировую войну. Из-за материальных трудностей, а также вследствие стремления реализовать врождённые артистические способности Лидия Чурилова поступает на Драматические курсы при Императорском театральном училище, где преподаватели отмечают её незаурядность. После окончания Драматических курсов Лидия определяется в Александринский Императорский театр Петербурга, в котором прослужила с 1898 по 1924 год. Именно там, на сценических подмостках, родился псевдоним «Чарская». Однако второстепенные и эпизодические роли, которые доставались Лидии Алексеевне, не приносили ей ни душевного удовлетворения, ни материального благополучия. И вот однажды, решив подыскать себе какой-то дополнительный заработок, она зашла в издательство узнать, не нужна ли им переписчица. В издательстве попросили принести образцы почерка, и Лидия Алексеевна предложила посмотреть свои дневники, которые вела на протяжении институтской жизни. Через неделю Чарская получила телеграмму, в которой издательство поздравляло её с готовой книгой. Таким, можно сказать, чудесным образом появилась на свет повесть «Записки институтки», а журнал «Задушевное слово» товарищества М.О. Вольф стал регулярно печатать новые произведения пока ещё никому не известной молодой писательницы, произведения яркие, искренние и занимательные. «Княжна Джаваха», «Люда Влассовская», «Вторая Нина», «За что? Моя повесть о себе» — первые повести, покорившие детскую и юношескую аудиторию России. А следом, казалось, бесконечным потоком хлынули новые повести, стихи, рассказы, сказки, пьесы. При этом они были рассчитаны на разный возраст: для малышей, подростков, юношества. Не остались без внимания писательницы и взрослые читатели. И каждое произведение ждал потрясающий успех. В 1913 году журнал «Задушевное слово» писал:

«В истории новейшей детской литературы, на наших глазах произошёл факт совершенно необыкновенный: появилась писательница, которая буквально заполонила сердца юных читателей, стала их кумиром.., писательница, произведениями которой дети всех возрастов положительно зачитываются, писательница, которую они ставят рядом с величайшими корифеями русской художественной литературы».

Л.А. Чарская была мастером короткого рассказа, особенно ей удавались святочные и пасхальные рассказы. Литературоведы обычно приводят в качестве примера святочный рассказ «Маля» о судьбе маленькой сиротки-арфистки, но не менее трогателен пасхальный рассказ «Алик». Самой же любимой повестью Чарской среди подростков была «Княжна Джаваха». Многие верили в истинность описанных событий и приходили на Новодевичье кладбище, чтобы найти могилу княжны Нины. Семнадцатилетняя Марина Цветаева в 1909 г. пишет стихотворение «Памяти Нины Джаваха». Юная поэтесса, несмотря на свой возраст, обладала хорошим литературным вкусом и поэтическим чутьём. Следовательно, в творчестве Л. Чарской не было той бульварщины, мещанства, в которых писательницу стали обвинять её недоброжелатели. Чарская считается автором, по одним источникам, более 80, по другим, 160 повестей и романов. Её произведения печатались в Москве и Петербурге различными типографиями и издательствами. Помимо издательства товарищества М.О.Вольф, это были издательства М.И. Кнебель, В.И. Губинского, П.П. Сойкина, «Жар-птица», «Венок», типографии П. Усова, товарищества И.Д. Сытина и др. Многие повести и романы переводились на иностранные языки: немецкий, польский, чешский, французский, английский. Положительную оценку творчеству Л.А. Чарской в 1909 г. дал Н.В. Чехов, педагог и исследователь детской литературы. Он назвал её самой популярной писательницей своего времени.

«Актриса по профессии, г-жа Чарская обладает живою фантазиею и вполне литературным слогом. Сочинения её всецело принадлежат к романтическому направлению в детской литературе».

К сожалению, таких объективных критических статей и рецензий было крайне мало. Сама Л.А. Чарская, оценивая свою работу, как воспитание нравственных идеалов, писала:

«Этика души ребёнка — это целая наука, целая поэма и целое откровение. К ней надо подступать нежно, чуть слышно, осторожными ласковыми руками…».

И всё-таки современная Чарской критика недостаточно внимания уделяла детской литературе, считая её как бы второстепенной. На писательницу же обрушились критики, придерживающиеся левых и либеральных взглядов. Первым был В. Воровский, опубликовавший в августовском номере журнала «Зритель» за 1905 год критический этюд «Цыпочка», где с едкой иронией отозвался о произведениях Л.А. Чарской. В 1911 г. с обличительной статьёй «Наши дети и наши педагоги в произведениях Чарской» в журнале «Русская школа» (№ 9) выступила некто З. Масловская, которая обвинила Чарскую в излишней экзальтации, неправдоподобности поступков её героев, в неправильной речи, склонности к особому подчёркиванию сословности и, наконец, пошлости. Последней каплей в этой травле стала критическая статья К.И. Чуковского, опубликованная в газете «Речь» (1912), которая в дальнейшем сыграла весьма негативную роль в судьбе писательницы. Там Чуковский писал: «Чарская — институтка. Она и стихами, и прозой любит воспевать институт, десятки книг посвящены институту, и всё-таки ни разу не заметила, что, по её же рассказам, институт есть гнездилище мерзости, застенок для калечения детской души». Он сравнивал «Записки институтки» с «Записками из Мёртвого дома»! Впрочем, юные читатели не вняли подобной критике. Сам Чуковский вспоминал, что «в тот день, когда в газете появилась моя статья против Чарской, дочь нашего лавочника отказалась продать мне коробочку спичек и свечку».Современник К. Чуковского критик В. Русаков в своей брошюре «За что дети любят Чарскую?» (1913) назвал тон статьи Корнея Ивановича «нелитературным и лишённым элементарной порядочности». В связи с несправедливой критикой творчества Чарской при её жизни современный литературовед С. Коваленко пишет:

«Лидии Чарской удивительно не повезло с критикой, не захотевшей (или не сумевшей) её понять. Резко критические оценки нарастали как бы пропорционально её успеху у юных читателей. Феномен Чарской вызывал недоумение».

Критики были недовольны тем,что «дети обожают Чарскую». В отчётах библиотек Российской империи библиотекари отмечали повышенный интерес к произведениям Л.А. Чарской. Было замечено, что дети за исследуемый период времени (1911г.) 792 раза заказывали книги Чарской и лишь 232 раза — книги Ж. Верна. Л. Толстой и Ф. Достоевский в запросах детей вообще отсутствовали. А в анкете, подготовленной одной из детских библиотек, на вопрос «чем не нравится библиотека» был получен ответ: «Нет книг Чарской». В восьми женских гимназиях России в 1911г. девочки в сочинении на тему «Любимая книга» почти единогласно указали произведения Чарской. В чём же всё-таки феномен Чарской? Прежде всего, в уважении к ребёнку, в понимании его психологии. Кроме того, мне кажется, что «обожание» Л.И. Чарской связано с тем, что в какой-то момент времени ребёнок (подросток) испытывает дефицит возвышенных чувств, и даже героических поступков. Он хочет видеть мир лучшим, чем тот, который его окружает. И Чарская предоставляет ему такую возможность. А ещё Чарская сумела предугадать многое из того, что и сегодня волнует подростков. Вот, к примеру, повесть «Некрасивая», где героиня, Лиза Гродская, одна выступает против всего класса. Не напоминает ли это ситуацию в повести В. Железнякова «Чучело»? Творчество Л.А. Чарской выпало на то время, когда в обществе происходили переломные моменты, когда общество грезило революцией. Лидия же, получив классическое образование и воспитание, следовала тем заветам, которые обрела дома и в Павловском институте благородных девиц. Её взгляды носили, как тогда говорили, охранительный характер, т. е., прежде всего, вера в Бога, любовь к Государю и Отечеству, что в конечном итоге и являлось изъявлением патриотических чувств. Этого Чарской и не могли простить те, кто подвергал её оскорбительной критике, а потом вообще вычеркнул из жизни, как «вредный, мелкобуржуазный элемент».  В 1920 г. вышла «Инструкция политико-просветительского отдела Наркомпроса о пересмотре и изъятии устаревшей литературы из общественных библиотек», подготовленная не без участия Н.К. Крупской. Инструкция требовала изъять из обращения книги, восхваляющие монархию, Церковь, внушающие религиозные представления, не удовлетворяющие идейным и педагогическим требованиям нового государства, сентиментальные и эмоциональные по своей направленности. Произведения Чарской и даже её имя навсегда подлежали изъятию. Из государственных и школьных библиотек книги Чарской исключались и уничтожались. Именно из-за этого в настоящее время весьма сложно составить полную библиографию её произведений. В школах устраивались показательные «суды» над героями книг Л. Чарской. На прошедшем в 1934 г. Первом съезде писателей СССР С.Я. Маршак назвал творчество Л.А. Чарской «сорной травой детского чтива». Однако при этом заметил:

«Убить» Чарскую, несмотря на её мнимую хрупкость и воздушность, было не так-то легко. Ведь она до сих пор продолжает, как это показала в своей статье писательница Е.А. Данько, жить в детской среде, хотя и на подпольном положении».

И лишь один писатель пытался защитить Л. Чарскую от клеветы и нападок — Ф.К. Сологуб. Незадолго до смерти он написал статью о творчестве Чарской (1926) и передал её в журнал «Звезда», а копию статьи послал Лидии Алексеевне. В этой статье Сологуб так оценивал творчество Чарской:

«На всём протяжении русской детской литературы (а может, и всемирной) не было писателя столь популярного среди подростков, как Чарская. Популярность Крылова в России и Андерсена в Дании не достигало такой напряжённости и пылкости».

Сологуб называл творчество Л.Чарской «одним из лучших явлений русской литературы». Высшую этическую ценность её произведений он увидел в том уважении, с каким писательница относилась к детям. «Чарская имела большую дерзость сказать, что дети не нуждаются ни в воспитании, ни в исправлении от взрослых. Ещё большую дерзость — хотя, конечно, после Л. Толстого и не новую, — учинила Чарская, показавши, как и сами взрослые воспитываются и исправляются детьми. И если дети всё это восприняли по наивности своей не как дерзости, а как высокую художественную и житейскую правду, то этих двух дерзостей педагоги и родители не могли и не могут простить Чарской». Лидия Алексеевна была весьма признательна Ф. Сологубу за оценку её таланта. Однако редакция «Звезды» статью отвергла. А дети, несмотря ни на что, продолжали читать Л. Чарскую. Известные советские писатели В. Панова, Б. Васильев, Л. Пантелеев уже в 50-60-е годы, вспоминая свой литературный путь, отмечали, какое воздействие на них оказали в своё время книги Чарской. Они говорили о том, как благодарны ей «за незабываемые эмоции и уроки любви к русской истории». Ю. Друнина в своих воспоминаниях писала, что в 41-м году в военкомат её привёл не только Павел Корчагин, но и княжна Джаваха — героиня Лидии Чарской. В послереволюционный период Чарской более не дали публиковаться, её «убили», лишив сначала творческой деятельности, а потом и физически, оставив без каких-либо средств существования. Чарская была уволена из театра в 1924г. С большим трудом за период с 1925 по 1929 гг. ей удалось опубликовать то ли четыре, то ли пять малюсеньких книжечек для малышей («Пров-рыболов», «Балаганчик» и др.) под псевдонимом Н. Иванова. А потом она просто медленно умирала от голода. Сына рядом не было. Одни источники утверждают, что он погиб во время Гражданской войны, другие — что он умер в Харбине от болезни сердца, не дожив до сорока лет. Поклонники творчества Чарской пытались оказывать ей посильную помощь. Даже Чуковский вдруг вспомнил, что она была большая труженица, и через американскую Ассоциацию помощи голодающим в России выхлопотал в 1924 г. ей разовую помощь, а также мизерную театральную пенсию. В одном из писем Л.Чарской есть строчка:

«Я, по всей вероятности, не переживу осени…».

Она пережила осень, но с приходом весны её не стало. 18 марта 1937 г. в возрасте 62 лет Л.А. Чарская умерла в полной нищете (в комнате не осталось даже стула). Великая Отечественная война нанесла большой урон частным книжным собраниям. Особенно пострадали частные коллекции в блокадном Ленинграде, когда, чтобы согреть хотя бы кружку воды, люди сжигали не только мебель, но и книги. Да и при эвакуации люди могли взять с собой только жизненно необходимые вещи. О сохранении книг тогда мало кто мог подумать. Поэтому после окончания войны Л.А. Чарская была почти забыта. Лишь студенты-филологи и будущие библиотекари на лекциях по истории русской литературы слышали это имя, но, естественно, в негативном ключе. Невозможно было предположить, что книги Л.А. Чарской обретут новую жизнь, однако это случилось. В начале 90-х годов издательства Москвы, Ленинграда, Саратова, Иркутска, Риги и других регионов ещё СССР вдруг начали издавать повести, рассказы, сказки Чарской, а читатели сначала с любопытством, а потом и с интересом стали их читать. К сожалению, надо заметить, что круг издаваемых в этот период книг Чарской довольно ограничен — «Записки институтки», «Сибирочка», «Счастливчик», «Княжна Джаваха», «Один за всех» и ещё два-три названия — вот, пожалуй, и всё. Поэтому, когда в 2005 г. издательство прихода храма Сошествие Святого Духа (на Лазаревском кладбище) совместно с некоммерческим фондом «Русская миссия» начали издание полного собрания сочинений Л.А. Чарской, это вызвало живой интерес и у читателей, уже знакомых с творчеством писательницы, и у библиотекарей. Правда, с самого начала появилось некоторое недоумение. Издательство заявляет об издании полного собрания сочинений, но при этом не сопровождает его соответствующим научным аппаратом, т.е. ни вступительной статьёй, ни какими-либо комментариями и примечаниями. В первом томе приводится небольшая, в несколько строк, заметочка о творчестве Л.А. Чарской и всё. И это при том, что большинство современных читателей (детей и их родителей) слышат эту фамилию едва ли не впервые. Для научного издания, каковым должно быть полное собрание сочинений, хотя и рассчитанное на детей, не был выработан чёткий принцип подготовки и выпуска отдельных томов. Здесь не прослеживается ни хронологический, ни тематический, ни какой-либо другой порядок. Вероятно, тома выходили по мере их подготовки. Иначе, чем можно объяснить, что в первый том этого собрания сочинений была включена повесть «Волшебная сказка» (здесь — «Ледяной дворец»), опубликованная в 1915г., а не первое произведение Л.А. Чарской «Записки институтки». В некоторых томах данного собрания сочинений вдруг появлялись аннотации, хотя в целом в этом издании аннотации отсутствуют. Столь же неожиданно в пятом и шестом томах в качестве приложения были опубликованы перепечатки статей В. Плотниковой «Лидия Чарская» и Ст. Никоненко «О Лидии Чарской». Данное собрание сочинений по ряду причин не получилось полным, хотя оно и включает, на мой взгляд, большую часть литературного наследия Чарской. Непонятно только, с какой целью были переименованы оригинальные названия ряда повестей писательницы. Так, «Записки институтки» стали «Павловскими затворницами», «Лесовичка» — «Тайной старого леса», «Люда Влассовская» — «Выпускницей», «Волшебная сказка» — «Ледяным дворцом», «Газават» — «Грозой Кавказа», «Один за всех» — «Святым отроком» и т.д. Об изменении заглавий издатели опять-таки не уведомили читателей. Кроме того, произведения Чарской подверглись, так сказать, литературной обработке Владимиром Зоберном и дополнительной редакции его сыном Олегом, что явно не способствовало улучшению оригинальных текстов. Да, как писали критики творчества Чарской, мальчики и девочки могли разговаривать у неё, как им вздумается. Но вот, что пишет один из современных исследователей творчества писательницы Е. Трофимова: «Каждая культурная эпоха вырабатывает свои литературные стилистики, которые в совокупности составляют общий «большой» художественный стиль эпохи. Однако каждая из этих стилистик заключает в себе свойства живой речи своего времени, а через это — формы восприятия мира, способы его осмысления и познания, присущие людям того или иного культурного периода. … Благодаря её [Чарской] перу сохранилась одна из стилистик родной речи конца ХIХ — начала ХХ века, одна из сторон русской культуры последних десятилетий существования Российской империи. И будем благодарны писательнице за этот бесценный дар». Итак, можно сказать, собрание сочинений Л.А. Чарской, выпущенное приходом храма Сошествия Святого Духа и фондом «Русская миссия», составлено небрежно и непрофессионально. Возникает вопрос, насколько интересно читать произведения Чарской современному читателю? Исходя из личного опыта работы как с читателями-детьми, так и взрослыми, могу сказать — интересно. Для взрослых — это проникновение в историю, быт начала ХХ века, хотя, конечно, для современного взрослого читателя произведения Чарской кажутся несколько наивными. Для ребёнка — это, практически, те же проблемы, что возникали перед детьми того времени: проблемы дружбы, взаимоотношения со сверстниками, с педагогами, с коллективом. Это и проблемы определения своего места в жизни, отношения к богатым и могущественным людям, проблемы выбора идеалов. Как и прежде, перед подростками возникает вопрос: ради чего жить — ради карьеры, денег или ради любви и служения ближним, ради реализации своих талантов? Главный редактор издательства «Лепта Книга» О. Голосова в своём интервью на сайте «Православие и мир» ещё раз обратила внимание на то, что никто до Чарской в русской литературе так проникновенно не говорил с подростками. Никто так не говорил и после, включая советских классиков. Мало кто и сейчас с такой убедительностью, любовью и пониманием говорит с подростками о личной вере, о первой любви, о жажде подвига. Книги Л. Чарской и перед современным подростком открывают истинную красоту мира, глубину чувств, широту горизонта, подсказывая решения жизненных конфликтов.

Короткая справка: Чарская, Лидия Алексеевна (настоящая фамилия Чермилова, при рождении Воронова; 19 января 1875, Санкт-Петербург, Российская империя — 18 марта 1937, Ленинград, СССР) — русская детская писательница, актриса. Лидия родилась 19 января 1875 года (по другим данным, в 1878 году) в Царском селе, но в некоторых источниках её местом рождения указывается Кавказ. Сведений о её семье мало; отцом Лидии был военный инженер, полковник (на 1913 год генерал-лейтенант) Алексей Александрович Воронской, мать, о которой практически ничего не известно, скончалась в родах (в своей автобиографической повести «За что?» Лидия Чарская пишет, что она воспитывалась тётями по материнской линии). Позднее отец женился повторно; в некоторых своих произведениях писательница упоминает о том, что у неё были сводные братья и сестры. Семь лет (1886—1893) Лидия провела в Павловском женском институте в Петербурге. Впечатления институтской жизни стали материалом для её будущих книг. Уже в десять лет она сочиняла стихи, а с 15-летнего возраста вела дневник, записи в котором частично сохранились. Лидия поступила на Драматические курсы при Императорском театральном училище в Петербурге; в 1898 году, после окончания учёбы, она поступила в Петербургский Александринский Императорский театр, в котором прослужила до 1924 года. В основном она исполняла незначительные, эпизодические роли; платили за них не слишком много, и Лидия, имевшая к тому моменту сына Юрия, очень нуждалась в средствах — фактически именно это и подтолкнуло её к писательскому делу: в 1901 году она начала писать повесть «Записки маленькой гимназистки», основанную на её школьных дневниках, которая публиковалась по частям в журнале для детей «Задушевное слово», под сценическим псевдонимом Л. Чарская (от «чары», «очарование»). «Записки маленькой гимназистки» принесли Чарской необычайный успех: она стала поистине «властительницей дум» российских детей, особенно — школьниц. Так, в 1911 году комиссия при Московском обществе распространения знаний докладывала на съезде по библиотечному делу, что, согласно проведенным опросам, дети среднего возраста читают в основном Гоголя (34 %), Пушкина (23 %), Чарскую (21 %), Твена (18 %), Тургенева (12 %). Журнал «Русская школа» в девятом номере за тот же 1911 год сообщал: «В восьми женских гимназиях (I, II и IV классы) в сочинении, заданном учительницей на тему „Любимая книга“, девочки почти единогласно указали произведения Чарской. В анкете, сделанной в одной детской библиотеке, на вопрос, чем не нравится библиотека, было получено в ответ: „Нет книг Чарской“». По словам Фёдора Сологуба, «…популярность Крылова в России и Андерсена в Дании не достигла такой напряженности и пылкости…» Повести Лидии Алексеевны переводились на иностранные языки. Была учреждена стипендия для гимназистов имени Лидии Чарской. Чарская писала, что целью ее творчества является нравственное воспитание:

«Вызвать добрые чувства в юных читателях, поддерживать их интерес к окружающему, будить любовь к добру и правде, сострадание»

«Этика души ребенка — это целая наука, целая поэма и целое откровение. К ней надо подступать нежно, чуть слышно»

«С самого раннего детства, как некогда древние эллины демонстрировали культ красоты тела человека, так мы должны воспитывать его душу, пробуждать в нем все гордое, человеческое, прекрасное, к чему он, как к солнцу, должен стремиться шаг за шагом, каждым фибром своего существа».

В статье «Профанация стыда» Чарская выступала против применения телесных наказаний для детей. После Октябрьской революции Чарскую, как и многих ей подобных, практически перестали печатать из-за её дворянского происхождения и «буржуазно-мещанских взглядов». В 1918 году закрылся журнал «Задушевное слово», и последняя повесть Лидии Чарской, «Мотылёк», так и осталась неоконченной; позднее она с огромным трудом опубликовала 4 маленькие книжки для детей под псевдонимом «Н. Иванова» (возможно что это не совсем псевдоним: «Иванова» — её фамилия по третьему мужу, «Н» — возможно сокращение героини одной из её книг Нины Джавахе. Самуил Маршак, рассказывая о том, как подбирались кадры для работы в журнале «Новый Робинзон», где Чарская какое-то время работала, вспоминал:

Помню, я как-то предложил мечтательно-печальной и, в сущности, простодушной Лидии Чарской, очень нуждавшейся в те времена в заработке, попытаться написать рассказ из более близкого нам быта. Но, прочитав её новый рассказ «Пров-рыболов», подписанный настоящей фамилией писательницы — «Л. Иванова», — я убедился, что и в этом новом рассказе «сквозит» прежняя Лидия Чарская, автор популярной когда-то «Княжны Джавахи».

— Маршак говорит, что я сквожу! — горестно и кокетливо говорила Лидия Алексеевна своим знакомым, уходя из редакции.

В 1924 году Чарская ушла из театра, жила на актёрскую пенсию, выхлопотанную, как ни странно, беспощадным к её творчеству Корнеем Чуковским. Чуковский с возмущнием записал в своем дневнике:

«Ей [Чарской] до сих пор не дают пайка. Это безобразие. Харитон (Борис Харитон) получает, а она, автор 160 романов, не удостоилась».

В школах устраивались «показательные суды» над Чарской. В 1920 году была составлена «Инструкция политико-просветительского отдела Наркомпроса о пересмотре и изъятии устаревшей литературы из общественных библиотек», в списке которой упомянуты книги Чарской. В дальнейшем инструкция была пересмотрена и многие книги вновь были разрешены, но произведения Чарской остались под запретом. Её книги обвинялись в пошлости и сентиментальности, их причисляли к бульварной литературе. В школах самым обидным для девочки стало обвинение в том, что она похожа на институтку из книг Чарской. Тем не менее в 1933 году Надежда Крупская выразила протест против запрета на книги Чарской:

Надо, чтобы была создана критическая литература для ребенка, написанная самым простым языком, понятным для ребят. Тогда, если ребенок увидит, что не учитель ему говорит: «Не смей читать Чарскую»,— а сам прочитает об этом и поймет, что Чарская плоха, она потеряет для него интерес. Мы Чарскую слишком рекламируем тем, что запрещаем ее. Держать ее в библиотеке не к чему, конечно, но надо, чтобы у самих ребят выработалось презрительное отношение к Чарской.

Тем не менее книги Чарской были по-прежнему популярны, в том числе среди юных читателей рабоче-крестьянского происхождения. В 1934 году критик Елена Данько заявила:

Неправильно было бы зачислить всех читателей Чарской в разряд закоренелых маленьких мещан и махнуть рукой: они-де читают то, что им подсунули «бабушки и тётушки». Таких ребят немного. Судя по анкетам, книги Чарской читают пионеры — дети рабочих, служащих, военнослужащих, научных работников (40 читателей-пионеров 40-й школы). Мы знаем, что школа и пионербаза успешно нейтрализуют влияние отсталой семьи на другие стороны жизни школьника. Дело, видно, не в «тётушках» … Школьница пишет заметки в стенгазету, организует соревнование в школе и пионеротряде, и она же простодушно вписывает в графу «самых интересных книг» своей анкеты — «жизнь В. И. Ленина» и… повести Чарской. (дев. 12 лет, рабоч.), «Детство» и «Макар Чудра» Максима Горького и «За что?», «На всю жизнь» Чарской (дев. 12 лет, рабоч.) Читатель перечисляет своих любимых авторов: Пушкин, Лермонтов, Гоголь и Чарская (свыше 30 анкет), М. Горький и Чарская (свыше 15 анкет), Демьян Бедный и Чарская (4 анкеты). Имя Чарской встречается в анкетах в сочетании с именами Серафимовича, Безыменского, Шолохова, Фурманова, Бианки, Ильина, Безбородова. Интерес к книгам Л. Чарской не мешает читателю интересоваться биографиями революционеров (15 анкет), историческими книгами, «красочно написанными» (как сказано в 2 анкетах) книгами по физике, химии и математике и книгами по технологии металлов. Читатель рекомендует приобрести в библиотеку «побольше классиков того времени и Этого времени и повести Чарской» (анк. дев. 15 лет, военнослуж., и еще 16 анкет с аналогичными предложениями)…мне известен ряд случаев, когда передовая семья всеми силами противоборствовала увлечению ребенка этими книгами, а он все же доставал и читал их, четко формулируя свои запросы.

Самуил Маршак писал:

«Убить» Чарскую, несмотря на ее мнимую хрупкость и воздушность, было не так-то легко. Ведь она и до сих пор продолжает, как это показала в своей статье писательница Елена Данько, жить в детской среде, хотя и на подпольном положении. Но революция нанесла ей сокрушительный удар. Одновременно с институтскими повестями исчезли с лица нашей земли и святочные рассказы, и слащавые стихи, приуроченные к праздникам".

Дети по-прежнему читали её книги, несмотря на то, что достать их было совсем не просто: очевидцы вспоминали, что соседские ребята приносили Чарской продукты и даже деньги, та взамен давала им почитать свои рукописи. Виктор Шкловский вспоминал:

«Она искренне сочувствовала революции, жила очень бедно. Мальчики и девочки приходили к Чарской убирать ее комнату и мыть пол: они жалели старую писательницу».

По воспоминаниям современников, в послереволюционный период Чарская жила в крайней бедности. Например, писателем Владимиром Бахтиным были записаны воспоминания Нины Сиверкиной о её знакомстве с Чарской в 20-е годы:

Жила Лидия Алексеевна в крохотной двухкомнатной квартирке по черному ходу, дверь с лестницы открывалась прямо в кухню. В этом доме Чарская жила давно, но прежде — на втором этаже, по парадной лестнице. Она очень бедствовала. В квартире ничего не было, стены пустые. Чарская давала детям читать свои произведения — но не книги, а рукописи. Книг никаких в квартире не сохранилось, в том числе и собственных. Была она очень худая, лицо просто серое. Одевалась по-старинному: длинное платье и длинное серое пальто, которое служило ей и зимой, и весной, и осенью. Выглядела и для тридцать шестого года необычно, люди на нее оглядывались. Человек из другого мира — так она воспринималась. Была религиозна, ходила в церковь, по-видимому, в Никольский собор. А по характеру — гордая. И вместе с тем — человек живой, с чувством юмора. И не хныкала, несмотря на отчаянное положение. Изредка ей удавалось подработать — в театре в качестве статистки, когда требовался такой типаж.

Поэтесса Елизавета Полонская сохранила в своем архиве письмо Чарской, написанное в 20-е годы, в котором писательница рассказывает о своей тяжелой ситуации:

…я третий месяц не плачу за квартиру…и боюсь последствий. Голодать я уже привыкла, но остаться без крова двум больным — мужу и мне — ужасно…

Всего за 20 лет творчества из-под пера писательницы вышли 80 повестей, 20 сказок, 200 стихотворений. Во многих советских и российских источниках местом смерти Чарской указывается Сочинский район Адлер, где она была похоронена на улице Православной, а на Смоленском кладбище в Санкт-Петербурге якобы находится только её кенотаф. Однако доктор филологических наук Евгения Путилова указывает, что Чарская как в силу своего социального положения, так и в силу своего здоровья физически не могла выехать из города и скончалась именно в Ленинграде в 1937 году, где и была похоронена двумя соседками на Смоленском кладбище. Наконец, заместитель Главы Сочи Анатолий Рыков в 2010 году полностью опроверг версию, что Чарская похоронена в Адлере, пояснив, что в могиле на улице Православной лежит на самом деле другая женщина, а никаких данных о захоронении Чарской в Адлере в документах музея Адлерского района нет.

Личное: Первый раз Лидия вышла замуж в 18 лет после окончания института. Её мужем стал офицер Борис Чермилов и у них родился сын Юрий. Брак был недолгим: вскоре после рождения сына Борис уехал в Сибирь и они с Лидией развелись. Судьба Юрия, как и его отца, осталась неизвестной. Предположительно, он погиб во время Гражданской войны, однако по некоторым данным он остался жив и в 1930-х годах служил на Дальнем Востоке. По некоторым сведениям, второй муж Чарской был значительно моложе ее. В детстве он зачитывался ее произведениями, во взрослом возрасте разыскал любимую писательницу, в течение нескольких лет помогал ей, а затем стал ее супругом. Его судьба тоже осталась неизвестной.