RARUS'S GALLERY

Начиная с царя Михаила Федоровича до Императора Александра III. С 217 рисунками. [8], 283 с., с илл. Издание выходило ограниченным тиражом, не более 800 экз. Текст параллельно на французском и русском языках. Роскошное подарочное издание, вышедшее по случаю венчания на царство императора Александра III. Подносной экземпляр в издательском марокеновом переплете работы мастерской О. Кирхнера с золотым и блинтовым тиснением на крышках. 42х32,5 см. Муаровые форзацы. Тройной золотой обрез. Отличная сохранность. В книге имеется посвящение издателя императору Александру III, что делалось только на лучших изданиях того времени. Сам издатель о качестве своей книги без ложной скромности говорит: «альбом этот представляет в историческом и художественном отношениях единственное в своем роде издание».

И обычный издательский вариант переплёта:

1 марта 1881 г. террористами был убит царь-реформатор Александр II. Поэтому из-за траура и опасений новых терактов церемония венчания на царство его сына Александра III откладывалась и состоялась в Москве только 15 (27) мая 1883 г. в Успенском соборе московского Кремля. В книге описана церемония священного коронации Александра III и его супруги императрицы Марии Федоровны. Описанию предшествуют царский манифест и именные Высочайшие указы о начале подготовки к церемонии. Досконально приводятся церемониалы въезда в Москву Высочайших лиц и самого коронования, представлены образцы костюмов различных должностных лиц во время церемоний (например, герольда). В церемониалах перечислены все предметы, необходимые для коронации, в том числе государственные меч, знамя и печать, порфиры, Большая и Малая короны, держава и скипетр. Представлены стихи, написанные по поводу коронации. Во все дни церемонии Москва впервые была украшена гирляндами разноцветных электрических ламп – недавнего изобретения, заказанных специально для празднования в Америке. Это было зримое проявление технического прогресса. Подробное описание городской иллюминации в честь праздника помещено в издании. Во время коронации народу раздавались золотые и серебряные жетоны, отчеканенные в честь этого события, различные угощения.

 

Церемония венчания на царство (Священного коронования) впервые была совершена для Великого Князя Московского Ивана III 4 февраля 1498 г. Это было связано с символическим переходом царской власти из Византии в Московское государство. Константинополь пал под ударами турок в 1453 г. и Москва осталась единственным оплотом православия и преемницей византийской государственной модели. Переход высокого статуса православной «империи» от Византии к Москве был закреплен браком Ивана III и наследницы императорского рода Софьи Палеолог. В то время церемония Священного коронования стала единственным способом легитимного наделения высшей, божественной властью и придания более высокого статуса монархии. Но к концу XIX в. этот ритуал воспринимается уже как дань традиции. Хоть и вынужденно, но все же церемония коронования Александра III была отложена. При этом он являлся полноправным монархом.

Для лучшего понимания значения таинства венчания на царство в книге помещен обстоятельный очерк истории складывания обряда. Описаны церемонии венчания всех царей и императоров из дома Романовых, начиная с Михаила Федоровича, вошедшего на русский престол в 1613 г. Наследники престола из династии Романовых прошли через этот священный ритуал, наделявший их сакральным статусом помазанников Божьих, самодержавно управляющих огромной империей, поскольку монарх, не прошедший таинства помазания, не мог считаться законным носителем божественной власти. Таким образом, ритуал наделения властью имел системообразующее значение, любая деталь церемонии наделялась глубочайшим мистическим смыслом. Рассматривается значение символов государственной власти и регалий, история и состав государственного герба. Представлена обширная галерея портретов русских императоров и императриц, в которой изображены среди прочих Петр Великий, Екатерина II, Александр I и Александр II. Любое развитие или видоизменения деталей обряда, происходившие за историю коронации представителей рода Романовых, тщательно фиксировались и приведены в издании. В церемониях коронации находили отражение важнейшие события в политической и культурной жизни страны, с новыми монархами связывались новые надежды, и это зачастую произносили в торжественных речах православные иерархи, проводившие церемонию. Именно здесь показывались взаимоотношения духовной и светской властей, самодержавия и церкви.

Издание богато украшено: 217 иллюстраций в тексте, выполненных в технике гравюры на дереве, в той же технике сделаны заставки и инициалы. Они создают ценный с художественной и исторической точек зрения изобразительный ряд как портретов государей и сцен церемонии, так и символических, культовых и бытовых предметов, находившихся в употреблении русских царей. Гравюры на дереве для издания были выполнены выдающимися российскими граверами, многие из которых относятся к школе академика Л.А.Серякова. На ряде гравюр стоит марка «С. и Ко.» (Серяков и Ко), обозначавшая принадлежность к этой мастерской. Другие гравюры имеют подписи мастеров: К.Кжежановского, А.И.Даугеля (владельца собственной мастерской), А.Зубчанинова, А.О.Адамова и пр. Гравюры выполнены по рисункам и картинам художников П.М.Шамшина, Н.Е.Сверчкова, Шамота, П.Ф.Бореля и др.

Серяков, Лаврентий Авксентьевич (1824-1881) - выдающийся гравер на дереве, сын солдата, крепостного крестьянина Костромской губернии. Служа солдатом, Л.А.Серяков выделялся своими художественными способностями, в армии он предпринял первые опыты в гравировании по дереву. Поразительным было то, что сложные гравюры он вырезал обычным перочинным ножом и делал это на достаточно высоком уровне. Талант Л.А.Серякова обратил на себя внимание, и 23-летний художник был принят в Академию художеств. В течение пяти лет он работал в мастерских лучших европейских граверов. Он стал первым в России академиком гравирования на дереве, а в 1868 году основал в Петербурге мастерскую, где впервые в России стала культивироваться репродукционная тоновая гравюра на дереве. Фирма «Серяков и К°» обслуживала крупнейшие русские иллюстрированные издания второй половины XIX века, в том числе «Всемирную иллюстрацию», издателем которой был Герман Гоппе. Для своих роскошно иллюстрированных книг издатель привлекал огромный штат мастеров: на него работали более 50 художников и 12 граверных мастерских. Все это послужило той полиграфической базой, на которой создавалось и настоящее подарочное издание.

Венчание на Царство (Священное Коронование) русских Государей по определенному церковному обряду было совершено впервые при Великом Князе Московском Иоанне III над внуком его Димитрием, 4 февраля 1498 года. Известно указание летописи на присылку Владимиру Мономаху подарков от византийского Императора, и на этой основе была создана повесть о мономаховом венце и бармах, в которой говорится, что Мономах «венчан бысть тогда в Киеве тем царским венцем и оттоле Боговенчанный Царь нарицашеся в Российском Царствии». Царь Иоанн Васильевич IV Грозный в своей духовной благословлял сына Иоанна Иоанновича «Царством Русским, шапкою Мономаха и всем чином царским, что прислал прародителю нашему Царю и Великому Князю Владимиру Мономаху Царь Константин Мономах из Царьграда». Над преемником Иоанна III Василием III обряд венчания не был совершен; точно так же оставшийся после Василия трехлетний сын Иоанн Васильевич IV не был венчан на Царство, а только благословлен митрополитом. Но когда Иоанн Васильевич IV Грозный достиг 16-летнего возраста, он объявил митрополиту Макарию и боярам о своем решении венчаться «Царским Венцом» на Государство. В чин венчания Ивана IV впервые вошло Миропомазание, очевидно также взятое из чина венчания византийских Императоров. При венчании Царю подали кроме шапки Мономаха, Животворящего Креста и золотой цепи также «скипетр, чтобы править хоругви Великого Русского царства» (16 января 1547). При венчании Бориса Годунова 1 сентября 1599 в числе знаков царского достоинства впервые появляется яблоко, или держава: «Как это яблоко, приняв в свои руки, держишь, — говорил Патриарх, — так держи и все царства, данные тебе от Бога, соблюдая их от врагов непоколебимо». При Алексии Михайловиче начали играть большую роль бармы при венчании, а Феодор Алексиевич надел во время венчания порфиру. Он был последний Царь, короновавшийся мономаховыми регалиями: т. к. за ним последовало коронование сразу двух Царей, то для них сделаны были новые регалии. Императорской короной коронуется впервые супруга Петра I Екатерина I (7 мая 1724). Петр I сам составил чин коронования и придал этой церемонии преимущественно государственный характер. О коронации объявлялось на всех площадях «во всенародное множество» через герольдов с трубачами и литаврами. Древние бармы Петр заменил западной епанчой или мантией из золотого штофа, подбитой белыми горностаями и расшитой орлами; отменено было надевание Мономахова Креста. Вместо шапки Мономаха для Императрицы сделали новую корону по образцу византийских. Все прочие регалии (скипетр, державу) Петр оставил прежние. Сохранено было также Миропомазание. Из Государей императорской короной первым венчался Петр II 25 февраля 1728 года в Москве. Император Иоанн VI и Петр III коронованы не были. Коронование Павла I происходило одновременно с супругой, причем Павел, подобно Петру I, возложил на Императрицу только венец и епанчу, а скипетр продолжал держать в своей руке. Принимая из рук Императора венец, Императрица преклонила пред ним колена. Особенность коронации Павла (5 апреля 1797 года) состояла еще и в том, что он по окончании обряда прочитал и затем положил на престол в Успенском соборе составленный им и в тот же день обнародованный Закон о Престолонаследии, или «Учреждение об Императорской фамилии». В XIX веке русские Государи, чтобы венчаться на Царство, приезжали из Санкт-Петербурга в Москву и останавливались в Петровском дворце. В навечерие торжественного дня коронования как в главном Успенском, так и в прочих соборах и церквах по всей Москве отправляли пополудни в четыре часа молебен со звоном, а к вечеру — всенощное бдение. Цари и члены Императорской фамилии слушали всенощное бдение в храме Спаса за Золотой Решеткой, где читалось и правило к Причащению. В самый день коронования, когда начало торжества возвещалось двадцатью одним выстрелом из пушек, от Успенского собора начинался благовест в большой колокол, потом — в другие перебором, как обычно бывает для крестного хода. Синодальные члены и преосвященные архиереи с прочим духовенством собирались в соборе и совершали молебствие о многолетнем здравии Его Императорского Величества. По окончании молебна и литургийных часов ожидали в священническом одеянии пришествия Императорской четы. Когда начиналось шествие, звонили во все колокола. При приближении царских регалий к южным дверям соборной церкви все архиереи и прочее духовенство в священническом одеянии выходили из церкви на паперть и воздавали регалиям честь каждением фимиама и кроплением Святой водой.

По внесении регалий в церковь архиереи с прочим духовенством ожидали на прежнем вне церкви месте прибытия Их Величеств, когда же те приближались к паперти, первенствующий архиерей произносил речь и подносил благословящий Крест, а другой кропил Царскую чету Святой водой. Потом, в предшествии тех же архиереев и духовенства и при пении певчими псалма «Милость и суд воспою тебе, Господи», Их Императорские Величества вступали в церковь и по троекратном поклонении перед Царскими вратами прикладывались к Святым местным иконам, а потом следовали на приуготовленный посреди церкви под балдахином трон и восседали на Императорских Престолах. Архиереи же и прочие духовные становились от ступеней трона до Царских врат по обе стороны. В то время звон прекращался. По окончании пения псалма и по прекращении звона первенствующий архиерей, взойдя на амвон трона, обращался к Его Величеству со следующей речью:

«Благочестивейший Великий Государь наш Император и Самодержец Всероссийский! Понеже благоволением Божиим, и действием Святаго и Всеосвящающаго Духа, и Вашим изволением имеет ныне в сем первопрестольном храме совершиться Императорского Вашего Величества коронование и от Святаго мира помазание; того ради по обычаю древних христианских Монархов и Боговенчанных Ваших Предков, да соблаговолит Величество Ваше в слухе верных подданных Ваших исповедать Православно-кафолическую Веру, како веруеши?»

И подносил Величеству раскрытую книгу, держа ее на руках. Его Величество по поднесенной архиереем книге гласно прочитывал святой Символ Православной веры. По прочтении Символа тот же архиерей к Его Величеству возглашал: «Благодать Пресвятаго Духа да будет с Тобою, аминь», прочие архиереи тайно говорили то же. Начиналась ектенья, на которой вместе с обычными молитвенными прошениями возносилось моление о Венчаемом Монархе:

«О еже благословитися Царскому Его венчанию благословением Царя царствующих и Господа господствующих; о еже укреплену быти скипетру Его десницею Вышняго; о еже помазанием Всесвятаго Мира прияти Ему с небес к правлению и правосудию силу и премудрость; о еже получити Ему благопоспешное во всем и долгоденственное Царствование; яко да услышит Его Господь в день печали, и защитит Его имя Бога Иаковля; яко да пошлет Ему помощь от Святаго, и от Сиона заступит Его; яко да подаст Ему Господь по сердцу Его, и весь совет Его исполнит; яко да подчиненные суды Его немздоимны и нелицеприятны сохранит; яко да Господь Сил всегда укрепляет оружие Его; о покорити под нозе Его всякаго врага и супостата; о еже благословитися Царскому венчанию и Супруги Его Благочестивейшей Государыни Императрицы благословением Его же Царя царствующих и Господа господствующих».

По окончании ектеньи протодиакон возглашал: «Бог Господь и явися нам», и клир пел: «Бог Господь и явися нам, благословен Грядый во имя Господне».

Стих: «Исповедайтеся Господеви, яко благ, яко в век милость Его».

Стих: «Обышедше обыдоша мя, и именем Господним противляхся им».

Стих: «Не умру, но жив буду, и повем дела Господня».

Стих: «Камень, Егоже небрегоша зиждущии, Сей бысть во главу угла; от Господа бысть Сей, и есть дивен во очесех наших».

После пения тропаря «Спаси, Господи, люди Твоя и благослови достояние Твое, победы Благоверным Царем на сопротивныя даруя, и Твое сохраняя Крестом Твоим жительство», – происходило чтение пророчества Исаиина:

«Тако глаголет Господь: радуйтеся, небеса, и веселися, земле, да отрыгнут горы веселие и холми правду, яко помилова Бог люди Своя и смиренныя людий Своих утеши. Рече же Сион: остави мя Господь, и Бог забы мя. Еда забудет жена отроча свое, еже не помиловати изчадия чрева своего; аще же и забудет сих жена, но Аз не забуду тебе, глаголет Господь. Се, на руках Моих написах стены твоя, и предо Мною еси присно, и вскоре возградишися, от нихже разорился еси, и опустошившии тя изыдут из тебе. Возведи окрест очи твои и виждь вся, се, собрашася и приидоша к тебе, живу Аз, глаголет Господь: всеми ими аки в красоту облечешися и обложиши себе ими яко утварию невеста. Понеже пустая твоя и разсыпаная и падшая ныне утеснеют от обитающих, и удалятся от тебе поглощающии тя».

По прочтении пророчества прокимен:

«Господи, силою Твоею возвеселится Царь, и о спасении Твоем возрадуется зело».

Стих: «Желание сердца его дал еси ему, и хотения устну его не лишил еси его».

Стих: «Яко предварил еси его благословением благостынным, положил еси на главе его венец от камене честна».

Затем следовало чтение Послания Святого Апостола Павла к Римлянам:

«Братие, всяка душа властем предержащим да повинуется. Несть бо власть, аще не от Бога: сущия же власти от Бога учинены суть. Темже противляяйся власти Божию повелению противляется: противляющиися же себе грех приемлют. Князи бо не суть боязнь добрым делом, но злым. Хощеши же ли не боятися власти; благое твори, и имети будеши похвалу от него. Божий бо слуга есть, тебе во благое. Аще ли злое твориши, бойся: не бо без ума меч носит: Божий бо слуга есть, отмститель в гнев злое творящему. Темже потреба повиноватися не токмо за гнев, но и за совесть. Сего бо ради и дани даете: служители бо Божии суть во истое сие пребывающе. Воздадите убо всем должная: емуже убо урок, урок; а емуже дань, дань; а емуже страх, страх; и емуже честь, честь».

По прочтении Апостола «аллилуиа» трижды и затем чтение Святого Евангелия от Матфея:

«Во время оно, совет приемше вси фарисее на Иисуса, яко да обольстят Его словом. И посылают к Нему ученики своя, со Иродианы, глаголюще: учителю, вемы, яко истинен еси, и пути Божию воистинну учиши, и нерадиши ни о комже: не зриши бо на лице человеком. Рцы убо нам, что Ти ся мнит; достойно ли есть дати кинсон кесареви, или ни. Разумев же Иисус лукавство их, рече: что Мя искушаете, лицемери. Покажите Ми златицу кинсонную. Они же принесоша Ему пенязь. И глагола им: чий образ сей и написание; и глаголаша Ему: кесарев. Тогда глагола им: воздадите убо кесарева кесареви, и Божия Богови. И слышавше дивишася: и оставльше Его отыдоша».

По окончании чтения Евангелия Его Императорское Величество повелевал со стоящего на троне с императорскими регалиями стола возложить на себя порфиру, которую архиереи и подносили Его Величеству на подушках. При ее возложении первенствующий архиерей произносил: «Во имя Отца и Сына и Святаго Духа, аминь».

Его Императорское Величество преклонял главу, и первенствующий архиерей, осенив верх главы крестным знамением, возлагал крестообразно руки на нее и читал во всеуслышание следующую молитву:

«Господи Боже наш, Царю царствующих и Господь господствующих, иже чрез Самуила пророка избравый раба Твоего Давида, и помазавый его во царя над людом Твоим Израилем: Сам и ныне услыши моление нас недостойных, и призри от святаго жилища Твоего, и вернаго раба Твоего Великаго Государя, Его же благоволил еси поставити Императора над языком Твоим, притяжанным честною Кровию Единороднаго Твоего Сына, помазати удостой елеем радования, одей Его силою с высоты, наложи на главу Его венец от камене честнаго, и даруй Ему долготу дней, даждь в десницу Его скипетр спасения, посади Его на престоле правды, огради Его всеоружием Святаго Твоего Духа, укрепи Его мышцу, смири пред Ним вся варварские языки, хотящие брани, всей в сердце Его страх Твой, и к послушным сострадание, соблюди Его в непорочней вере, покажи Его известнаго хранителя святыя Твоея кафолическия Церкви догматов, да судит люди Твоя в правде, и нищия Твои в суде, спасет сыны убогих, и наследник будет небеснаго Твоего Царствия. Яко Твоя держава, и Твое есть Царство и сила во веки веков».

«Аминь!» — пел лик. «Мир всем», — произносил архиерей. «И духови Твоему», — ответствовал лик. Протодиакон возглашал: «Главы ваша Господеви приклоните». — «Тебе, Господи», — пел лик. Архиерей читал вторую молитву:

«Тебе единому Царю человеков, подклони выю с нами, Благочестивейший Государь, Ему же земное Царство от Тебе вверено: и молимся Тебе, Владыко всех, сохрани Его под кровом Твоим, укрепи Его Царство, благоугодная Тебе деяти всегда Его удостой, возсияй во днех Его правду, и множество мира, да в тихости Его кроткое и безмолвное житие поживем во всяком благочестии и честности. Ты бо еси Царь мира, и Спас душ и телес наших, и Тебе славу возсылаем, Отцу и Сыну и Святому Духу, ныне и присно и во веки веков».

По прочтении второй молитвы Его Императорское Величество повелевало с того же поставленного с императорскими регалиями стола подать Императорскую корону, которую подносил на подушке первенствующему архиерею назначенный к тому сановник, а архиерей представлял ее Его Императорскому Величеству.

Его Величество, приняв корону от архиерея с подушки, возлагал ее на главу Свою, причем архиерей говорил молитву: «Во имя Отца и Сына и Святаго Духа, аминь» и далее следующую речь:

«Благочестивейший Самодержавнейший Великий Государь Император Всероссийский! Видимое сие и вещественное Главы Твоея украшение явный образ есть, яко Тебе Главу Всероссийского народа венчает невидимо Царь славы Христос, благословением Своим благостынным, утверждая Тебе владычественную и верховную власть над людьми Своими».

Затем Его Императорское Величество повелевал подать Себе скипетр и державу. Первенствующий архиерей, подав Его Величеству в десную руку скипетр, а в левую — державу, с молитвой: «Во имя Отца и Сына и Святаго Духа», произносил по книге следующую речь:

«О Богом Венчанный, и Богом Дарованный, и Богом Преукрашенный, Благочестивейший, Самодержавнейший, Великий Государь Император Всероссийский! Приими скипетр и державу, еже есть видимый образ даннаго Тебе от Вышняго над людьми Своими Самодержавия к управлению их и к устроению всякаго желаемаго им благополучия».

После этого Его Императорское Величество на Императорском Своем престоле соизволял сесть. Далее, положив регалии на подушки, призывал Ее Величество Императрицу и, сняв с Себя корону, прикасался ею к главе Ее Величества и опять на Себя возлагал. Затем подносилась меньшая корона, которую Его Величество возлагал на главу Государыне Императрице. Четыре статс-дамы оправляли ее. Потом подносили Его Величеству для возложения на Ее Величество порфиру и цепь ордена Святого Апостола Андрея Первозванного. По возложении каждой из этих регалий те же статс-дамы оправляли их. Государыня Императрица возвращалась на Свой престол. Государь Император вновь воспринимал скипетр и державу. Потом протодиакон возглашал полный Его Императорского Величества титул с многолетствием:

«Благоверному, и Благочестивому, и Христолюбивому, Самодержавнейшему Великому Государю нашему, Богом Венчанному, Превознесенному и Самодержцу Всероссийскому: Московскому, Киевскому, Владимирскому, Новгородскому, Царю Казанскому, Царю Астраханскому, Царю Польскому, Царю Сибирскому, Царю Херсониса Таврического, Царю Грузинскому, Государю Псковскому и Великому Князю Смоленскому, Литовскому, Волынскому, Польскому и Финляндскому, Князю Эстляндскому, Лифляндскому, Курляндскому и Семигальскому, Самогитскому, Корельскому, Тверскому, Югорскому, Пермскому, Вятскому, Болгарскому и иных; Государю и Великому Князю Новгорода Низовские земли, Черниговскому, Рязанскому, Полоцкому, Ростовскому, Ярославскому, Белоезерскому, Угорскому, Обдорскому, Кондийскому, Витебскому, Мстиславскому и всея Северныя страны Повелителю, и Государю Иверския, Карталинския и Кабардинския земли и области Арменския, Черкасских и Горских Князей, и иных Наследному Государю и Обладателю, Государю Туркестанскому; Наследнику Норвежскому, Герцогу Шлезвиг-Гольстинскому, Стормарнскому, Дитмарсенскому и Ольденбургскому, подаждь, Господи, благоденственное и мирное житие, здравие же и спасение, и во всем благое поспешение, на враги же победу и одоление, и сохрани Его на многая лета».

И певчие пели на оба лика трижды: «Многая лета». Так же и Ее Императорскому Величеству. И в то время начинали звонить во все колокола и из поставленных в Кремле Московском пушек звучал 101 выстрел. Между пением многолетия как духовные, так и мирские особы от своих мест троекратным поклонением Их Императорские Величества поздравляли. После пения многолетия и прекращения звона и пальбы Государь Император, восстав с престола и отдав скипетр и державу предстоящим, преклонял колена и произносил по книге следующую к Богу молитву:

«Господи Боже отцев и Царю царствующих, сотворивый вся словом Твоим, и премудростию Твоею устроивый человека, да управляет мир в преподобии и правде! Ты избрал Мя еси Царя и Судию людем Твоим. Исповедую неизследимое Твое о Мне смотрение, и благодаря Величеству Твоему покланяюся. Ты же, Владыко и Господи Мой, настави Мя в деле, на неже послал Мя еси, вразуми и управи Мя в великом служении сем. Да будет со Мною приседящая Престолу Твоему премудрость. Посли ю с небес Святых Твоих, да разумею что есть угодно пред очима Твоима и что есть право в заповедех Твоих. Буди сердце Мое в руку Твоею еже вся устроити к пользе врученных Мне людей и к славе Твоей, яко да и в день суда Твоего непостыдно воздам Тебе слово: милостию и щедротами Единороднаго Сына Твоего, с ним же Благословен еси, с Пресвятым и Благим и Животворящим Твоим Духом во веки веков, аминь».

«Паки и паки, преклонше колена, Господу помолимся», — возглашал протодиакон по прочтении Его Величеством молитвы. И все предстоящие, кроме Его Величества, преклоняли колена, а архиерей, стоя также на коленах, читал от лица всего народа следующую молитву:

«Боже Великий и Дивный, неисповедимою благостию и богатым Промыслом управляя всяческая. Егоже премудрыми, но неиспытанными судьбами разнообразные пределы жизнь и сожительство человеческое приемлет, благодарне исповедуем: яко не по беззаконием нашим сотворил еси нам, ниже по грехам нашим воздал еси нам. Согрешихом, Господи, и беззаконовахом, и крайняго Твоего отвращения достойны сотворихомся. Ты же, о Неисчетная благостыня, Милостивый, Долготерпеливый, и каяйся о злобах человеческих Владыко, наказав нас кратким бывшия печали посещением, се изобильно исполняеши веселия и радости сердца наша, оправдав над нами царствовати Возлюбленнаго Тобою Раба Твоего, Благочестивейшаго Самодержавнейшаго Великаго Государя Нашего Императора всея России: умудри убо и настави Его непоползновенно проходити великое сие к Тебе служение, даруй Ему разум и премудрость, во еже судити людем Твоим в правду, и Твое сие достояние в тишине и без печали сохранити. Покажи Его врагом победительна, злодеем страшна, добрым милостива и благонадежна; согрей сердце Его к призрению нищих, ко приятию странных, к заступлению нападствуемых. Подчиненные же Ему правительства управляя на путь истины и правды, и от лицеприятия и мздоимства отражая, и вся от Тебе державе Его врученные люди в нелицемерной содержа верности, сотвори Его Отца о чадех веселящагося, и да удивиши милости Твоя на нас. Умножи дни живота Его в нерушимом здравии и непременяемом благополучии. Даруй же во дни Его и всем нам мир, безмолвие и благоспешество, благорастворение воздуха, земли плодоносия, и вся к временней и вечней жизни потребная. О премилосердый Господи наш, Боже щедрот и Отче всякия утехи, не отврати лица Твоего от нас, и не посрами нас от чаяния на него, уповающе на Тя, молимся Тебе и молящеся на щедроты Твоя уповаем: Ты бо един веси еже требуем, и прежде прошения подаеши, и дарования утверждаеши, и всякое даяние благо, и всяк дар совершен свыше есть сходяй от Тебе, Отца светов. Тебе слава и держава со Единородным Твоим Сыном и Всесвятым и Благим и Животворящим Твоим Духом, ныне и присно и во веки веков».

После молитвы архиерей говорил Его Величеству приветственную речь. По окончании ее возглашал: «Слава Тебе, Благодетелю нашему, во веки веков». Певчие пели: «Тебе Бога хвалим». Происходил колокольный звон, и начиналась Божественная Литургия. При начале литургии Его Императорское Величество корону снимал с главы, а по окончании литургии опять возлагал на себя. По прочтении на литургии Евангелия оно подносилось к Их Величествам для целования. Когда начинали петь из каноника, то от трона до Царских врат для шествия Его Императорского Величества к Святому Миропомазанию и Причащению Святых Таин постилался бархат, а возле самых Царских врат до Престола церковного поверх бархата — золотая парча. После пения каноника и по Причащении внутри алтаря священнослужащих Царские врата отворялись, и из алтаря посылались два архиерея с последующими им по обе стороны протодиаконами возвестить Его Императорскому Величеству время Царского Миропомазания следующим образом:

«Благочестивейший Великий Государь Наш Император и Самодержец Всероссийский, Вашего Императорского Величества Миропомазания и Святых Божественных Таин приобщения приближися время: того ради да благоволит Ваше Императорское Величество шествовать сея Великия Соборныя Церкве к Царским вратам».

Его Императорское Величество, передав сановнику шпагу свою и сойдя с трона, шествовал в порфире прямо к Царским вратам. Вслед за ним шествовала Императрица. Император, став у тех врат на златой постланной парче, изволял отдать регалии несшим их. А первенствующий архиерей, взяв драгоценный сосуд, для такого великого дела нарочно устроенный, и омочив уготованный к тому драгоценнейший же сучец во Святое миро, помазывал Его Величество на челе, на очах, на ноздрях, на устах, на ушесах, на персях и по обе стороны на руках со словами: «Печать дара Духа Святаго». Другой же архиерей помазанные места отирал. По совершении Миропомазания раздавался колокольный звон и 101 выстрел из пушек. Затем на ту же златую парчу становилась Императрица, а первенствующий архиерей, омочив тот же драгоценный сучец во Святое миро, помазовал Ее Величество только на челе, произнося те же слова: «Печать дара Духа Святаго». Другой архиерей отирал место помазания. Потом Его Величество архиерейской рукой вводился внутрь Алтаря и, стоя пред Святою трапезою на златой парче и сделав поклонение, принимал от первого архиерея Святых Таин Тела и Крови Господни, Причастие по чину Царскому, т. е. как причащаются священнослужители: особо Тела и особо Крови Христовых. Другой архиерей подносил Его Величеству антидор и теплоту, а третий служил в омовении уст и рук. По Причастии же Святых Таин Его Императорское Величество, выйдя из Алтаря, отходил к иконе Спасителя. Тогда Ее Величество приступала к Царским вратам и принимала Святое Причастие обычным порядком, причем архиереи в поднесении антидора, теплоты и умовении уст и рук Ее Величеству служили. Затем Их Величества шествовали к Трону и восседали на Престолах. При отпусте Литургии от архиерея со Крестом протодиакон возглашал многолетие. Певчие пели «Многая лета». По окончании этого приносили Их Императорским Величествам всеподданнейшее поздравление с благополучным совершением коронации как духовные, так и светские особы. Далее Их Величества шествовали по устроенным помостам прежним порядком в Архангельский собор. Во время шествия производился 101 выстрел из пушек и происходил большой звон во все колокола в соборах и во всех монастырских и приходских церквах. В Архангельском соборе Их Величества изволяли прикладываться к святым иконам и мощам, потом поклонялись гробам предков своих. В это время протодиакон провозглашал многолетие. Певчие пели «Многая лета» трижды.

Царские "шапки" из кремлевской казны

Куда пропали знаки власти государевой?.. "Венцы" русских царей, изготовленные после 1613 года, когда воцарились Романовы, хорошо известны - часть их сохранилась до наших дней в собрании Оружейной палаты, другие еще в ХVII веке были переделаны на придворные нужды. Гораздо сложнее дело обстоит с теми "шапками", что числились в казне до воцарения в 1605 году Лжедмитрия I, отчаянного авантюриста, захватившего московский трон на неполные одиннадцать месяцев.

Загадочное венчание на царство

Между 1605 и 1612 годами и особенно в последний период Смуты, когда в Кремле хозяйничал польский гарнизон, царская казна понесла колоссальные потери, среди которых были и "венцы" - после Смуты их осталось всего два, "шапка Мономаха" и "Казанская шапка". Первой из них летом 1613 года и венчали на царство Михаила Федоровича. Чины венчания на царство российских государей - документы, содержащие подробную роспись порядка "действа" и участников церемонии - сохранились с конца XV века до венчания последних носителей царского титула в России, Иоанна и Петра Алексеевичей (1682) за исключением единственного эпизода - чина "царя Димитрия Иоанновича". О самом обряде и его особенностях, впрочем, можно с большой степенью достоверности судить по запискам православного ближневосточного иерарха, архиепископа Элассонского Арсения, присутствовавшего в Кремле на церемонии 31 июля 1605 года. Мемуарист свидетельствует, что вопреки обычаю Самозванец венчался двумя "венцами" и в двух соборах, причем сначала, как и его предшественники, в Успенском, но не "шапкой Мономаха", согласно традиции, а "короною своего отца Ивана Васильевича", присланной, как сообщает архиепископ Арсений, Ивану Грозному "от кесаря, великого царя Алемании", то есть императора Священной Римской империи. "Корона" же "благочестивейшего" князя Владимира Мономаха была возложена на нового монарха позднее, в Архангельском соборе, куда переместилась процессия. Об использовании наряду с "шапкой Мономаха" некоей "короны" в придворных церемониях при Самозванце сообщают и другие современники. Если во время приема посольства Н. Олесницкого и А. Гонсевского в Грановитой палате в мае 1606 года Лжедмитрий "сидел на троне в высокой короне", то по завершении встречи, когда "царь" отправился в церковь, "принесли маленькую царскую корону". Под последней, несомненно, надо понимать "Мономахов венец", первая же должна была отличаться от нее размерами, на что и обратили внимание дипломаты. "Императорской короной" называет Г. Паерле "шапку" Самозванца, виденную им во время встречи Лжедмитрия в Кремле с будущим тестем, воеводой Юрием Мнишком. Предпочтение и первенство, отданные "императорской короне", справедливо связываются с претензиями Лжедмитрия на императорский титул - в переписке с краковским двором уже осенью 1605 года новый московский правитель сообщает, что он венчан в сан императора. Что же касается самой "короны", то существует традиция, согласно которой у Грозного был "венец" "цысарской" работы, пропавший в Смутное время наряду с большинством сокровищ царской казны. Присылка короны не имеет ничего общего с посольскими дарами. Однако нет никаких свидетельств, ни прямых, ни косвенных, о том, что императоры Священной Римской империи (при Грозном ими были Фердинанд I (1527-1564), Максимилиан II (1564-1576) и Рудольф II (1576-1633) из династии Габсбургов) могли прислать в Москву из Праги, где тогда находилась столица Империи, необычный и дорогостоящий подарок. Столь серьезный дар, вероятнее всего, доверили бы вручить полномочным послам Империи. Дипломаты такого ранга в Москве при Грозном побывали единственный раз, в 1576 году. Оба "великих посла", Я. Кобенцель и Д. Принтц фон Бухау, оставили дневники своего путешествия в Россию, включающие, в том числе, и подробный перечень императорских "поминков" московскому царю. Находись среди них корона, она безусловно была бы отмечена мемуаристами. Однако главным подарком дипломаты дружно называют не корону, а монограмму Максимилиана II, букву М на украшенной бриллиантами золотой цепи. Вероятность подобного дара сомнительна и с дипломатической точки зрения. Принятие его в Москве нанесло бы непоправимый урон "государьской чести", поставив царя в подчиненное положение к "римскому кесарю". Так что утверждение Арсения Элассонского о венчании Самозванца короной - подарком императора Ивану Грозному не может быть принято безоговорочно. Однако к нему стоит отнестись серьезно.

Корона из Эгера

До Смуты в царской казне действительно имелись корона, скипетр и держава, изготовленные в придворных мастерских императора Рудольфа II. Привезенный в Москву в 1604 году, в правление Бориса Годунова послом Г. фон Логау, комплект государственных регалий в Смуту утерял корону; скипетр же и держава уцелели и сегодня хранятся в коллекциях Оружейной палаты Московского Кремля. Никаких других данных о появлении в Москве регалий работы императорских мастеров не имеется. Итак, "короной", которой венчался на царство Самозванец, могла быть только та, которую Борис Годунов специально заказывал в Империи. Летом 1599 года из Москвы в Прагу с дипломатической миссией был отправлен дьяк Посольского приказа А. Власьев, вернувшийся на родину год спустя. Посланник следовал к императорскому двору, как писал британский дипломат Д. Горсей, "с большой свитой и подарками... Имперской короне была предложена дружба, а императорскому дому... - прочный и верный союз, готовность заодно поднять оружие против общего врага - турок... Этот посол многого добился, его предложения с большим удовольствием были приняты, его самого чествовали и отпустили с большим почетом". Рудольф II мечтал о новом крестовом походе против "неверных", считая себя "естественным лидером" будущей антитурецкой коалиции7. Власьев сообщил императорскому двору об усилиях Бориса Годунова по активизации военных действий запорожских казаков против крымских татар - союзников турок - с целью оттянуть военные силы Порты от венгерских владений Империи. Речь шла и о возможных перспективах прямого вовлечения России в антитурецкую кампанию: "великий князь не преминет лично выступить в поход против татарского хана... и он думает подчинить их (татар) своей власти подобно тому, как Иоанн Васильевич ...покорил царства Казанское и Астраханское". Независимо от искренности подобных обещаний (параллельно русская дипломатия озаботилась налаживанием мирных отношений с Бахчисараем) налицо было политическое единство двух христианских государей. Сведения о работе над короной есть в корреспонденции одного из имперских чинов. В начале 1600 года двор Рудольфа II по случаю эпидемии покинул Прагу и переехал в Пльзень в Западной Чехии; в десяти милях от него в городе Эгер (современный Хеб) остановилось российское посольство. Здесь, как сообщал в своем донесении маркграфу Георгу Фридриху Ансбахскому городской чиновник Р. Л. фон Дорндорф, "посланник (Власьев) имеет при себе императорского золотых дел мастера, который делает для него великолепную золотую корону, украшенную рубинами и алмазами", причем ювелир "работает... в квартире посланника", а "драгоценный камень, который к ней приделывают, ...посланник привез с собою из Москвы". "Этот... мастер, - заключает автор письма, - с давних лет и ныне мой хороший друг, он должен был присягнуть императору, что об этом ни одному человеку ничего не откроет. Я знаю, что этому причина..." (далее обрыв текста). Надо полагать, скипетр и держава собрания Оружейной палаты вместе с короной составляли единый заказ, завершенный к 1604 году. При этом выбор мастеров диктовался не столько общеевропейской славой придворных мастерских Рудольфа II, сколько политическими мотивами. Его доверили придворным ювелирам единственного в то время императора Европы, в России признававшегося первенствующим среди западнохристианских государей. По сходным мотивам в 1628 году греческим мастерам Константинополя, преемницей которого считала себя Москва, для царя Михаила Федоровича была заказана "корона золота... в прежних греческих царей образца", а в 1662 году, очевидно, в дополнение к этому заказу, там же изготовили "диадиму и державу цареградской работы... против обрасца благочестивого греческого царя Константина".

Родословная "шапок"

Неожиданный заказ короны в Империи, первый и последний в истории России, требует объяснения, получить которое можно, лишь подробно ознакомившись с историей "царских венцов". Древнейший из них, "шапка Мономаха", обя похожий на диадиму Верховного Первосвятителя, виденную мною в Риме". Третье "царство", вошедшее в состав России и отразившееся в царском титуле - Сибирское. Не позднее 1555 года в завершающей части титулатуры царя появляется "всея Сибирския земли... повелитель". Согласно сообщению Титулярника, сибирский хан Кучум титуловался "царем Сибирским", а Грозный - "всея Сибирския земли... повелителем". Поход Ермака никак не отразился на царской "титле" - "царем Сибирским" Иван IV никогда не именовался. После вступления в 1584 году на престол Федора Ивановича в Сибирь был "отпущен" первый воевода, что дало основание особо подчеркивать заслуги последнего Рюриковича в присоединении Сибири. Однако и при нем "Сибирская земля" сохранила конечное место в "титле". Ситуация оставалась прежней и в первый год правления Бориса Годунова. Но в 1599 году дипломатические документы фиксируют "повышение статуса" Сибири - теперь она именуется "царством" и перемещается из конечной части титула в начальную, вслед за царствами Казанским и Астраханским. Впервые измененная "титла" отмечена в статейном списке посольства дьяка Власьева к Рудольфу II. В дальнейшем имя "царя Сибирского" прочно закрепилось в титулах всех, кто правил после Годунова, - Лжедмитрия I, Василия Шуйского, королевича Владислава и после 1613 года было унаследовано Романовыми. Таким образом, "царский" статус Сибири в титулатуре российских государей закрепился не в середине ХVII века, как полагает А. Л. Хорошкевич, а на полвека раньше, в правление Бориса Годунова. В 1598 году завершились военные действия против Кучума. Владения "сибирского царя" с каждым годом сокращались, его бывшие вассалы присягали Москве, безуспешно пытавшейся привлечь Кучума на царскую службу. С целью взять хана в плен из Тары был отправлен отряд под руководством "товарыща" местного воеводы А. Воейкова. Эта скромная по масштабам и отнюдь не первая военная акция такого рода на страницах официального Нового летописца неожиданно приобрела общегосударственный размах: "Повелением его (Бориса Годунова) в Сибири... ходиша воеводы и головы за царем Кучюмом и ево сошли... и взяша ево восмь цариц да три царевича". Именно после этого боя с Кучумом как политическим соперником московского царя было покончено. Скрывшийся с места сражения "сибирский царь" бежал в Бухарское ханство, где был убит. В 1600 году семью хана перевезли в Москву, крещеные дети Кучума получили титул "царевичей Сибирских". Все это надо расценивать как акт присоединения нового государства, а не просто "земли" к владениям московских царей. На то же время пришлись грандиозные планы Бориса Годунова по сооружению в Кремле "Святая Святых", копии иерусалимского храма Гроба Господня, символа "имперского" величия. В ряду этих предприятий заказ третьей, "Сибирской шапки" представляется вполне логичным шагом. Обратим внимание на свидетельство весьма информированного мемуариста Жака Маржерета, много лет служившего при царском дворе капитаном отряда наемников и коротко общавшегося с Лжедмитрием. С разрешения Самозванца Маржерет в 1606 году лично осмотрел царскую казну, в которой видел "четыре короны, а именно три императорские и четвертая - та, которой короновались некогда великие князья". Под ними без труда опознаются "шапка Мономаха", Казанская и Астраханская "шапки", а также "цесарская" корона, она же "Сибирская шапка".

Участь тайного заказа

Сделанные для "царя Бориса" регалии прибыли из Праги с посольством фон Логау не в числе официальных даров, а приватно. Другой имперский дипломат, Г. Тактандер, посол в Персию, на обратном пути домой случайно оказавшийся летом 1604 года в Москве, тщательно перечислил все "поминки" миссии фон Логау, врученные Годунову в Грановитой палате, среди которых корона и прочие регалии не значатся. Характерно, что само исполнение заказа в Хебе в 1600 году, как мы помним, было окутано ореолом таинственности. Несмотря на передачу Годунову короны, имперские послы продолжали именовать царя прежним титулом, прибавив к нему только "пресветлейший", как это практиковалось и ранее в дипломатических отношениях Москвы и Праги. Судя по всему, Годунов рассчитывал на "цесарское" титулование, о котором так и не удалось договориться, что вызвало резкое недовольство царя. Отметим, что имперских дипломатов первоначально принимали в Москве с беспрецедентной пышностью, что, возможно, было связано с этими ожиданиями. Так или иначе, новую корону официально никому не показывали. Через месяц после приезда фон Логау, в августе 1604 года начался поход на Москву Самозванца, весной следующего года Годунов скончался, и Лжедмитрий оказался первым, кто воспользовался приобретением ненавистного ему "царя Бориса". Итак, общее число "венцов" к началу Смуты исчислялось четырьмя. В правление Лжедмитрия шла работа над пятым, впервые в московской придворной практике предназначавшимся будущей царице, Марине Мнишек, но эту "корону" так и не успели доделать в связи с гибелью "царя Дмитрия Ивановича". Дальнейшая судьба царских "венцов" прослеживается достаточно отчетливо. В грамоте, отосланной Земским собором в Краков в 1613 году с гонцом Д. Аладьиным, среди прочих претензий королю Сигизмунду III значится и пропажа "шапок": "А царскую казну, многое собранье из давних лет, царские утвари, царские шапки и коруны... к вам отослали". Действительно, два "венца", "принадлежавший Борису Годунову" (предполагаемая "Сибирская шапка") и "не совсем оконченный" (предназначавшийся Марине Мнишек) были выданы в 1611 году в Кремле "седмочисленными боляры" в качестве "фантов" полякам в уплату за военную службу; так и не получившие денег шляхтичи вывезли залог в Речь Посполитую, где, после безуспешной попытки найти покупателя на "венцы" целиком, они были "разломаны" и проданы частями. Внешний вид "императорской" короны, которой венчался на царство Лжедмитрий, можно достаточно точно представить по одной из двух его известных медалей, как предполагается, изготовленной в Москве по случаю торжеств мая 1606 года - "на ней Дмитрий впервые является кесарем со всеми атрибутами своей власти, то есть в короне, со скипетром и державою". Форма короны ничего общего не имеет с "шапкой Мономаха", но зато весьма похожа на корону императоров Священной Римской империи. Кстати, для Рудольфа II, почти синхронно с заказом Годунова, пражские придворные мастера изготовили в 1602 году новую корону, ныне хранящуюся в Вене. Понятно, почему московские сторонники Владислава предпочли расстаться именно с новыми, не освященными традицией, "шапками": ожидалось венчание королевича на царство, и он должен был унаследовать царскую казну, не говоря уже о том, что без "шапки Мономаха" не могло бы состояться само "действо". При этом "Астраханской шапки" к 1611 году в казне уже не было - вряд ли бояре рискнули бы расстаться с нею накануне передачи власти новому государю. "Едва его (Лжедмитрия) убили,... как Михаил Молчанов, который был его тайным пособником... бежал в Польшу, и пропали скипетр и корона, и не сомневались, что он взял их с собою", - утверждал Исаак Масса. Молчанов нашел приют в Самборе, у тещи Самозванца (Юрий Мнишек с дочерью Мариной в это время находились в ссылке в Ярославле). Соратник убитого активно распространял слух о том, что "царь Дмитрий Иванович" жив. При этом в распоряжении его и другого сторонника Лжедмитрия - князя Г. П. Шаховского - находилась царская печать Самозванца, также похищенная из Москвы. Судя по всему, неразбериха, царившая в Кремле в день свержения Самозванца, была велика - Молчанов ухитрился бежать на лошадях царских конюшен, в обычное время охранявшихся не менее тщательно, чем драгоценности кремлевской казны. Судя по всему, авантюрист отвез регалию в Краков: в королевской казне на Вавеле в XVII веке имелась некая "русская корона", хранившаяся здесь до конца столетия и исчезнувшая при короле Августе II. Скорее всего, это была "Астраханская шапка" Ивана Грозного. Таким образом, общее количество царских "шапок" кремлевской казны к началу Смуты исчислялось четырьмя, две из которых, включая "императорскую корону" (она же "Сибирская шапка") пополнили список потерь царской сокровищницы.