RARUS'S GALLERY

Берлин, издание Еврейского отдела Комиссариата народного просвещения, 1923. 102 с. с ил. Обложка и 14 иллюстраций Эль Лисицкого. В издательской обложке. 21,5х14,6 см. Чрезвычайная редкость!

 

 

 

 

 

Ведущие еврейские художники, создавшие лучшие образцы детской книги, уже в начале 1920-х увлеклись другими творческими задачами и покинули украинскую столицу, стали работать в России и Европе. Так, Лисицкий был командирован в Берлин для налаживания контактов с прогрессивной западной интеллигенцией. Среди книг, оформленных им в берлинский период, особое место занимают Украинские и  Белорусские народные сказки в пересказе Лейба Квитко. В очень изысканной манере Лисицкий иллюстрирует украинские и белорусские народные сказки, проявляя интерес к национальному орнаменту и костюму. Художник не стремится заполнить все пространство листа, но пробелы между предметами чрезвычайно значимы для композиции. Широко применяются в этих циклах и ненавязчивые геометрические обобщения: фигура горбатой Бабы-Яги складывается из шаров, хвост петуха состоит из строго параллельных загнутых линий. Произвольно варьируются и размеры персонажей: женщина может быть больше коровы, а петух — почти одного роста с похищающей его лисой. Безусловно, все перечисленные условности способствуют созданию особой сказочной атмосферы, в которой люди, животные, вещи действуют совсем не так, как в обыденной жизни.

Так получилось в истории советского детского книгопечатания, что гонимые и расстрелянные НКВД поэты, писатели и художники, создали наиболее значимые шедевры детской полиграфии. Это и Хармс, и Пастернак, и Мандельштам, и Клуцис, и Ермолаева и др. В нашем случае и Лейб Квитко прошел свой крестный путь Гулага до конца …

Лейб Квитко

Из цикла «Детская литература на идише»

Лейб Квитко родился в местечке Голосков Подольской губернии (ныне это с. Голосково Хмельницкой области Украины). Дата рождения поэта, по словам его любимой бабушки, была записана "среди рябой фасоли", т.е. осталась неизвестной. Впоследствии Квитко говорил, что родился в 1893 или в 1895 годах, но в официальных бумагах закрепилась "круглая" дата - 1890.  Квитко рос без родителей, которых, как и многочисленных братьев и сестер, свел в могилу туберкулез. Вся семья держалась на бабушке, она одна вопреки всем несчастьям сохраняла неизменный оптимизм и волю к жизни. Маленький Лейбеле обожал свою бабушку, о чем свидетельствует псевдоним "Лев Бабушкин", которым поэт подписывал свои первые поэтические опыты. Впрочем, как раз писать Квитко научился довольно поздно, а русскую грамоту вообще освоил самоучкой, будучи уже почти юношей. Это неудивительно, поскольку Лейбеле был вынужден начать работать очень рано. Он перепробовал множество занятий. Однако во время работы он всегда напевал или декламировал себе под нос стихи - привык, по собственному определению, "думать" стихами. В 1915 г. талантливый паренек познакомился в Умани с Довидом Бергельсоном, который уже тогда предрек ему большое поэтическое поприще. Затем состоялся дебют Квитко: в Киеве в 1917 г. вышла его книжка для детей "Лидэлэх" ("Песенки"). Она легко вписалась в контекст деятельности "Культур-Лиги", в изданиях которой участвовал молодой поэт. Через год из-под пера Квитко вышла первая поэма об Октябрьской революции на идише - "Ин ройтер штурм" ("В красной буре"). Было бы неверно рисовать образ поэта прямолинейно, обходя внутренние противоречия, умолчав о сомнениях. Квитко не был склонен упрощать ситуацию в первое послереволюционное время. Поэт знал, что "сотни тысяч людей изучают вслепую, ощупывают мир со всех сторон, каждый шаг его, ищут лицо мира и не находят". Ранний Квитко изображал силу пришедшего в движение народа и вместе с тем его слабость. Он показал революционное пробуждение масс, их стихийную силу, еще скованную пережитками прошлого. Поэт писал и о тех, кто блуждает, не видя еще ясного пути в будущее. Не всё в те годы было ясно и самому Квитко. Поэтому поэма "В красной буре" - произведение не о триумфах, а о буднях и противоречиях революции, о "всех страданиях, всех болях в их тысячных превращениях". Это, а также тревожное смятение перед мрачным и таинственным в жизни, которое отчетливо прослеживается в сборниках "Трит" ("Шаги", 1919) и "Лирик. Гайст" ("Лирика. Дух", 1921), по мнению проницательного критика Ш. Нигера, роднило творчество Квитко и символиста Дер Нистера. Кто знает, как развивалось бы это творчество, не случись в жизни Квитко крутой перемены. Но в 1921 г. ему, как и некоторым другим еврейским поэтам, Киевское издательство предложило выехать за границу, в Германию - учиться, получить образование. Это было давней мечтой Квитко и, конечно, он согласился. Поэт оказался в Берлине, куда после первой мировой войны переместился центр идишского литературного мира. Сегодня принято думать, что в 1920-е гг. в Берлине сосредоточился весь цвет еврейской интеллигенции. Но Квитко не нашел себя в этой блестящей среде (о которой до конца жизни отзывался весьма резко). В это время он как раз вступил в Компартию Германии, участвовал в подполье. Вполне логичным выглядит его возвращение в 1925 г. на Родину, где он вошел в литературную ассоциацию "Октябрь" и стал членом редакции журнала "Ди ройте велт" ("Красный мир"). В эти годы одна за другой выходят в свет книги Квитко, и каждая в чем-то автобиографична, выстрадана. В томике с экзотическим названием "Риограндер фел" ("Кожа в Рио-Гранде") повествуется о тяжелейшей работе приемщика кож в порту, о которой Квитко знал не понаслышке. Еще в большей степени автобиографична повесть "Лям и Петрик", в которой говорится о дружбе и приключениях еврейского и украинского мальчиков. И, конечно, продолжают выходить стихи - стихи для детей. Только в 1928 г. в разных издательствах страны вышло 17 книг для самых маленьких читателей.

Два друга (Лям и Петрик), 1930

За это исключают, 1927

Сатирические стихи Квитко в "Ди ройте велт", которые впоследствии составили раздел "Шаржи" в его сборнике "Герангл" ("Схватка", 1929), а особенно стихотворение "Дер штинклфойгл Мойли" ("Вонючая птичка Мойли", то есть Мой[ше] Ли[тваков], направленное против диктата в литературе деятелей Евсекции, вызвали разгромную кампанию, в ходе которой "пролетарские" писатели обвинили Квитко в "правом уклоне" и добились исключения его из редакции журнала. Заодно подверглись административным репрессиям писатели-"попутчики" - Д. Гофштейн, Г. Казакевич и др. В результате оставшийся без литературного заработка Квитко в 1931 г. поступил рабочим на Харьковский тракторный завод. В том же году поэту удалось опубликовать сборник стихов на производственные темы (опять-таки, это поэтическая автобиография), но эта книга также не заслужила одобрения "пролетарской" критики. Лишь после ликвидации в 1932 г. литературных ассоциаций и группировок Квитко занял одно из ведущих мест в советской литературе на идише, главным образом как детский писатель. С 1936 г. он поселился в Москве. Его стихи, составившие сборник "Геклибене верк" ("Избранные сочинения", 1937), уже всецело отвечали нормам так называемого социалистического реализма. Делом всей жизни Лев Квитко считал роман в стихах "Годы молодые". Судьба романа в известной степени повторила судьбу его автора. Поэт работал над книгой тринадцать лет (с 1928 по 1941). Вышли в свет сигнальные экземпляры. Они находились на складе, когда на город налетели фашистские бомбардировщики, и погибли в пламени начавшегося пожара. Только в 1968 г. роман был опубликован в нашей стране в переводе на русский язык (причем критики, многие из которых имели представление об оригинале, единодушно сходились в том, что перевод значительно уступал ему). Впрочем, 16 глав на идише были опубликованы в 1956-1963 гг. в парижской газете "Паризер цайтшрифт". В 1940 г. Квитко вторично вступает в Компартию - на сей раз в ВКП(б). Вскоре началась война. В действующую армию поэта не взяли, а вызвали в Куйбышев для работы в Еврейском антифашистском комитете. Квитко входил в редколегию газеты "Эйникайт" ("Единство"). Сборники стихов Квитко, выпущенные в годы войны, например, "Файер ойф ди соним!" ("Огонь по врагу!"), призывали к яростной борьбе против нацистов.

Чья это девочка? 1940

Занятия политикой не были уделом поэта Л. Квитко. Он вернулся к делам писательским, в 1946 году был избран председателем профкома юношеских и детских писателей. В 1947-1948 гг. входил в редколлегию литературно-художественного альманаха "Геймланд" ("Родина"). Квитко мечтал издать новые детские книжки, а на деньги, полученные от их издания, построить дом для писателей, оказавшихся без жилья вследствие войны. Но 20 ноября 1948 г. Еврейский антифашистский комитет был распущен, а 22 января 1949 г. Квитко арестовали, и началась самая трагическая полоса в жизни поэта. Суд приговорил его к высшей мере наказания, лишил всех полученных им ранее правительственных наград. Приговор был приведен в исполнение 12 августа 1952 года. Эта дата стала началом конца еврейской литературы в СССР: Гитлер убил ее читателей, Сталин убил ее писателей. За этим последовала реабилитация убитого поэта, которая уже никому не могла помочь. Вышли в свет несколько больших книг Квитко и множество детских книжек. В 1976 г. в издательстве "Детская литература" появился даже сборник статей и воспоминаний о Квитко, что было принято делать только для признанных классиков советской литературы.

Качели, 1991

Подарки Лемла, 1964

Жизнь и творчество Льва Квитко, 1976

Судьба Квитко поразительно полно охватывает многие этапы жизни и гибели лучших представителей советского еврейства. Но есть в ней нечто особенное: талант Квитко особенно ярко раскрылся в его поэзии для детей и о детях. Здесь он не знает себе равных во всей еврейской литературе. Вот как отзывались о Квитко его друзья и коллеги по литературному цеху.

Поросята, 1935

Корней Чуковский писал: "Очарованность окружающим миром сделала его детским писателем; от имени ребенка, под личиной ребенка, устами пятилетних, шестилетних, семилетних детей ему легче было выразить свою любовь к жизни, свою простую веру в то, что жизнь создана для беспредельной радости". "Из советских еврейских писателей Лев Квитко, наверное, самый популярный. Известность он получил главным образом благодаря своим детским стихотворениям. Но, говоря о мастерстве Квитко, критики нередко забывали, что его изумительные, признанные классическими стихи, на которых выросло несколько поколений советской детворы, - только одна из граней его таланта", - утверждал литературовед Г. Ременик. У автора есть несколько книг, адресованных взрослым читателям. Эти книги являются неотъемлемой частью поэтической биографии автора. И все же главный акцент сделан на детских оригинальных произведениях, вышедших при жизни поэта. Хотелось бы подчеркнуть, что экспонаты выставки дают возможность оценить все богатство оформления таких изданий. Книги Квитко иллюстрировали признанные мастера: В. Конашевич, В. Алфеевский, И. Плещинский, Г. Ингер и многие другие. Широко известны иллюстрации И. Дайца к едва ли не самым популярным стихотворениям Квитко - "Кисанька" и "Скрипочка". Весьма плодотворным оказалось сотрудничество Квитко и И.-Б. Рыбака. Художник прекрасно улавливал настроение поэта, - к примеру, сцена в Берлине из книжки "Карл и Мизра" изображена прямо-таки гротескно, но общий настрой рисунка - подавленный, настороженный. Не так ли и сам автор ощущал себя в берлинской среде?

Кисанька, 1935

Карл и Мизра, 1927

А вот пример совсем иного рода: проникнутая тонкой иронией графика А. Д. Короткина. Достойны особого внимания орнаменты, созданные Короткиным в качестве заставок к стихотворениям Квитко. Эти орнаменты стилистически близки к образцам народного еврейского искусства и напоминают не то резьбу в старых синагогах, не то изображения на надгробиях. Однако реалии современности не дают простора печальным ассоциациям: в один из таких орнаментов - заставке к стиху на актуальнейшую тему санитарии и гигиены, - вплетена… ванна с купальщиком!

У диких зверей, 1936

Десять сказок, 1937

Несколько книжек-раскрасок для самых маленьких создали А. Пестун-Дибровский и К. Агнит-Следзевский. А в 1928 г. в Харькове вышла серия стихотворений Квитко, оригинально и очень стильно оформленная Г. Фишером. Закончить рассказ о поэте хотелось бы словами писателя Л. Пантелеева, оставившего прекрасные воспоминания о Квитко: "Есть люди, которые излучают свет. Таким был Квитко. Возможно, это сказано излишне громко и красиво, но дело обстояло именно так".

Оригинальные произведения Л. Квитко для детей:

1. Алфавит / Худ. М. Йо. - М., 1947

2. Арбуз / Худ. Рошаль. - Киев, 1919

3. Ах, как я хочу вырасти! / Худ. И. Дайц. - Одесса, 1937

4. Ахахи / Худ. В. Тарасова. - М., 1940

5. Бабушка Шлак и ее кабак / Худ. Г. Фишер. - Харьков, 1928

6. Берчик: Посвящается школе в Голосково. - М., 1937

7. Буц и санитары / Худ. Б. Фридкин. - Одесса, 1935

8. Два друга (Лям и Петрик). - М., 1930. - (Роман-газета для детей)

9. Десять сказок / Худ. А. Короткин. - М., 1937

10. Детская площадка / Худ. Г. Фишер. - Харьков, 1928

11. Дикие звери / Худ. А. Пестун-Дибровский. - Харьков, 1928. - (Смотри и читай)

12. Для детей: Сказки в стихах / Худ. А. Короткин. - М., 1935

13. Друзья / Худ. И. Плещинский. - Киев, 1935

14. Дудочка / Худ. Г. Фишер. - Харьков, 1928

15. Живо и весело / Худ. В. Конашевич, В. Алфеевский. - М., 1935

16. Жук / Худ. Г. Фишер. - Харьков, 1928

17. За это исключают / Худ. И. Рыбак. - Харьков, 1927

18. Игры и забавы / Худ. К. Агнит-Следзевский. - Харьков, 1928. - (Смотри и читай)

19. Как люди ездят / Худ. Г. Дин. - Харьков, 1928. . - (Смотри и читай)

20. Как Михась искупался / Худ. Г. Ингер. - М., 1937

21. Карл и Мизра / Худ. И. Рыбак. - Харьков, 1927

22. Качели / Сост. Х. Бейдер; Худ. В. Чапля. - М., 1991

23. Кисанька / Худ. И. Дайц. - Одесса, 1935

24. Кисанька / Худ. И. Дайц. - М., 1941

25. Книга для чтения: Для второго класса начальных школ. - Киев; Львов, 1940

26. Коза с семью козлятами / Худ. А. Садиленко. - Харьков, 1928. - (Смотри и читай)

27. Колыбельная / Худ. В. Тарасова. - М., 1940

28. Кольцо в кольцо / Худ. И. Рыбак. - Харьков, 1928

29. Красная армия. - М., 1938

30. Красная кавалерия / Худ. А. Каганер. - Киев; Харьков, 1933

31. Лемеле-лакомка / Худ. А. Короткин. - М., 1936

32. Лемеле-лакомка / Худ. И. Чайков. - Киев, 1919

33. Лето / Худ. В. Конашевич, В. Алфеевский. - М., 1941

34. Лям и Петрик. - Киев, 1938

35. Машины / Худ. Б. Крюков. - Киев, 1935

36. Мое прекраснейшее имя. - М., 1928

37. Огонь по врагам! - М., 1941

38. Песенки для детей. - Киев; Петербург [!] Петроград, 1920

39. Пир / Худ. Г. Ингер. - М., 1940

40. Подарки Лемла / Худ. Р. Хволес. - Варшава, 1964

41. Поросята / Худ. С. Ержиковский. - Одесса, 1935

42. Праздник. - М., 1935

43. Радостный год / Худ. А. Садиленко. - Одесса, 1934

44. Рисуй бабочек / Худ. А. Пестун-Дибровский. - Харьков, 1928. - (Смотри и читай)

45. Рисуй птичек / Худ. А. Пестун-Дибровский. - Харьков, 1928. - (Смотри и читай)

46. Санком. - М., 1934

47. Сказка о девочке в красном платочке / Худ. А. Довгаль. - Одесса, 1936

48. Скрипочка / Худ. И. Дайц. - Одесса, 1937

49. Скрипочка / Худ. Г. Фишер. - Харьков, 1928

50. Стихи и сказки / Худ. И. Дайц. - Одесса, 1937

51. У диких зверей / Худ. А. Короткин. М., 1936

52. У красильщика в учении (Из книги "Лям и Петрик"). - М., 1931. - (Библиотека для малограмотных)

53. Хатка / Худ. Г. Дин. - Харьков, 1928. - (Смотри и читай)

54. Чья это девочка? / Худ. М. Поляков. - М., 1940

55. Юные стрелки / Худ. З. Бойм, Покаржевская. - М., 1941

Произведения для детей в переводах Л. Квитко:

56. Забила Н. Л. Лесная считалка / Пер. Л. Квитко; Худ. М. Головатинский. - Одесса, 1934

57. Полищук В. Л. Что их спасло / Пер. Л. Квитко; Худ. М. Головатинский. - Киев, 1933

ТЮРЕМНЫЙ РОМАНС Лейба Квитко.

Нет, милый друг,
Не свидеться нам —
Дверь мою холод сковал по углам.
И вырваться трудно, поверь мне, поверь мне...
И ты не являйся сегодня, мой друг!
Гостят у меня тишина и забвенье,
И в сердце от горьких предчувствий испуг.
Мы встретимся завтра... А может быть, позже,
Когда засверкает на листьях роса,
Когда засияет в окне день погожий
И солнце заглянет в глаза.
Придешь и развеешь ты тяжкие думы,
И дверь распахнется в разбуженный сад,
И будет мой голос веселым и юным,
И нежностью будет лучиться мой взгляд.
Нет, милый друг,
Не являйся теперь —
Холодом лютым закована дверь...

1952
Перевод Льва Фрухтмана

 

Лисицкий, Лазарь Мордухович (1890-1941) с 1916 года участвовал в работе Еврейского общества поощрения художеств, в том числе в коллективных выставках общества в 1917 и 1918 годах в Москве и в 1920 году в Киеве. Тогда же, в 1917 году занялся иллюстрацией изданных на идише книг, в том числе современных еврейских авторов и произведений для детей. С использованием традиционной еврейской народной символики создал марку для киевского издательства «Идишер фолкс-фарлаг» (еврейское народное издательство), с которым он 22 апреля 1919 года подписал контракт на иллюстрацию 11 книг для детей. В этот же период (1916) Лисицкий принял участие в этнографических поездках по ряду городов и местечек белорусского Поднепровья и Литвы с целью выявления и фиксации памятников еврейской старины; результатом этой поездки явились опубликованные им в 1923 году в Берлине репродукции росписей могилёвской синагоги на Школище и сопроводительная статья на идише «װעגן דער מאָלעװער שול: זכרונות» (Воспоминания о могилевской синагоге, журнал «Милгройм») — единственная теоретическая работа художника, посвящённая еврейскому декоративному искусству. В 1918 году в Киеве Лисицкий стал одним из основателей «Култур-лиги» (идиш: лига культуры) — авангардного художественного и литературного объединения, ставившего своей целью создание нового еврейского национального искусства. В 1919 году по приглашению Марка Шагала переехал в Витебск, где преподавал в Народном художественном училище (1919—1920). В 1917-19 годах Лисицкий посвятил себя иллюстрации произведений современной еврейской литературы и в особенности детской поэзии на идише, став одним из основателей авангардного стиля в еврейской книжной иллюстрации. В отличие от тяготевшего к традиционному еврейскому искусству Шагала, с 1920 года Лисицкий под влиянием Малевича обратился к супрематизму. Именно в таком ключе выполнены более поздние книжные иллюстрации начала 1920-х годов, например к книгам периода Проуна «אַרבעה תישים» (1922), «ייִנגל-צינגל-כװאַט» (стихи на идише Мани Лейба, 1918—1922, в частности, его знаменитый «Озорной мальчишка» - “Yingel Tsingel Khvat”, Киев – Спб, Идишер фолксфарлаг, 1919), Равви (1922) и другим. Большой удачей мастера стало иллюстрирование детских книг на идише: Хад-Гадья (Козочка). Еврейская народная сказка (еврейская пасхальная песенка из Аггады, сакрального текста, зафиксировавшего ритуал пасхального Седера правоверных иудеев.). Киев, Культур-Лига, 1919; Долгопольский Ц. «Дедушкины проклятья» (Dem Zeydns Kloles), Москва, Центральный еврейский комиссариат, 1919; несколько книг Бенциона Раскина из серии “Kinder Gortn”, иданных в Киеве в 1919 году в издательстве Yidisher Folks Farlag, и которые потом были переизданы в 1922 году Культур-Лигой в Варшаве. Известно, что именно к берлинскому периоду Лисицкого относится его последняя активная работа в еврейской детской книжной графике (1922—1923). После возвращения в Советский Союз Эль Лисицкий к еврейской книжной графике больше не обращался. В конце 1921 года, прочитав курс архитектуры в московском Вхутемасе, Лисицкий выехал в Германию для восстановления контактов с деятелями западноевропейской культуры, вошел в круги идейно близких ему немецких функционалистов Баухауза и нидерландских из группы «Стиль» (членом которой он стал в 1923 г.), издавал с И. Эренбурга международный журнал искусств «Вещь» (1922–23; на русском, немецком и французском языках), занимался организацией первой выставки советского искусства в Берлине (1922), экспонировал новые работы на четырех персональных и около десяти международных выставках, выступал с лекциями и статьями о советском искусстве и архитектуре, а также по различным проблемам художественного творчества. Архитектурная деятельность Лисицкого в это время заключалась, в частности, в решении проблем вертикального зонирования городской застройки (проекты «горизонтальных небоскрёбов» для Москвы, 1923—1925). В 1930—1932 годах по проекту Эля Лисицкого была построена типография журнала «Огонёк» (дом № 17 по 1-му Самотечному переулку). Типография Лисицкого отличается удивительным сочетанием огромных квадратных и маленьких круглых окон. Здание в плане похоже на эскиз «горизонтального небоскрёба» Лисицкого. Находясь с февраля 1924 г. по апрель 1925 г. в Швейцарии на лечении (туберкулез легких), Лисицкий основал журнал «АВС», ставший трибуной швейцарской художественной молодежи. Неистощима изобретательность разработок Лисицкого этих лет: комбинации зрительных символов, созвучных подтексту литературных произведений (иллюстрации к книге И. Эренбурга «Шесть повестей о легких концах», М. — Берлин, 1922); картинки, составленные из элементов типографского набора (Л. Лисицкий, книжка-игра «Сказ о двух квадратах», Берлин, 1922); книга-конструкция с двухцветным набором текста и его членением разными размерами букв (В. Маяковский, «Для голоса», Берлин, 1923; его же «Хорошо!», М., 1927); движущиеся конструкции для электромеханического спектакля (автолитографии, 1923, к пьесе А. Крученых «Победа над солнцем»); идея вынесения игровой площадки в зрительный зал (реализована в 1928 г. в макете к постановке пьесы С. Третьякова «Хочу ребенка» в театре Вс. Мейерхольда); проекты Т-образных «горизонтальных» небоскребов для Москвы (1925); эксперименты в области фотомонтажа (созвучные опытам Д. Вертова) и многократной экспозиции, рисования на светочувствительной бумаге и многое другое. Лисицкий выполнил в духе супрематизма несколько агитационных плакатов, например, «Клином красным бей белых!»; разрабатывал трансформируемую и встроенную мебель в 1928—1929 годах. Он создал новые принципы выставочной экспозиции, воспринимая её как целостный организм. Отличным примером тому служит Всесоюзная полиграфическая выставка в Москве (1927 год). Он увлекался фотографией, в частности, фотомонтажом. Одно из лучших изображений этой области — плакат для «Русской выставки» в Цюрихе (1929), где над обобщёнными архитектурными конструкциями поднимается циклопическое изображение двух голов, слитое в единое целое.  Начинания Лисицкого заметно повлияли на творчество таких художников, как Л. Мохой-Надь (см. Искусства пластические. 20 век) и Я. Чихольд, а некоторые нашли развитие в искусстве 1960–70-х гг. По возвращении в мае 1925 г. в Москву Лисицкий возглавил кафедру проектирования мебели и оборудования помещений во Вхутемасе (в 1926–30 гг. Вхутеин), создал конкурсные проекты Дома текстилей (1925), Дома промышленности (1930), комбината газеты «Правда» (1930), которые мешала реализовать отсталая строительная техника, с 1927 г. начал оформлять советские выставки за рубежом, заложив основы современных методов пространственно-цветового построения экспозиции, выполнил ряд ставших классическими образцов оформления журналов и каталогов. В 1930 г. резкий поворот художественной политики советских властей в сторону неоакадемизма, закрытие Вхутеина и ликвидация почвы для развития производственного искусства лишили Лисицкого творческих импульсов. Оказавшись в ряду отверженных и гонимых «формалистов», он использовался властями для оформления советских выставок за рубежом, пропагандистских фотоальбомов типа «СССР строит социализм», «Рабоче-крестьянская Красная Армия» и т. п. и журнала «СССР на стройке» (1932–41), рассчитанных на зарубежного зрителя, для которого подлинная художественность оставалась основным критерием суждений.